Дверь ВНИТУДА Фирсанова Юлия
Я вздрогнула и попыталась слезть на пол, однако вампир даже не подумал меня отпустить. Лишь развернулся в сторону говорящего и обвиняюще выдал:
— Девушку чуть не сбила машина.
— Случается. Наши дороги бывают опасны, это не от упряжки лошадей уворачиваться, — равнодушно подтвердил ЛСД.
— Тебе все равно? — нехорошо прищурился Конрад.
— Разумеется, поскольку ключевое слово твоей речи, вампир, — «чуть». Привратница не пострадала. Я не вижу причин для беспокойства. Если ее нервы не в порядке, пусть воспользуется успокоительными и вернется к обсуждению рабочих вопросов.
— И это вас именуют светлогорящими… — презрительно сказал, почти плюнул вампир.
— Я не должен потакать девичьим истерикам, — раздул ноздри носа-клюва куратор, всем своим видом выражая крайнее презрение. — В обширный перечень моих обязанностей не входит утирание соплей и защита госпожи Паниной вне дома, являющегося точкой открытия портала. Если она прожила четверть века без того, чтобы ее водили за руку по улице, то сможет прожить и дальше.
— А если не сможет, смотри теорию естественного отбора Чарльза Дарвина, или «такова се ля ви, как говорят у них». Хотя, оценивая резко возросший темп жизни и ее травматичность, стоит сказать «а ла гэр ком а ла гэр», — фыркнула я и все-таки была отпущена Конрадом на грешную землю, читай — ковер перед креслом в гостиной.
Сергей Денисович промолчал, что, наверное, стоило трактовать как согласие, и выложил на журнальный столик пластиковую карточку.
— Пин-код с двойки четыре цифры через одну. Ваши трофеи за первый день «битвы» в денежном эквиваленте, — не удержался от иронии куратор. Он без приглашения обосновался в кресле поодаль, тогда как Конрад привольно раскинулся на диване, всем своим видом демонстрируя, что он здесь больший хозяин, чем некоторые патлатые и клювастые брюнеты.
— Спасибо. — Я встала, чтобы спрятать пластик с весьма известной эмблемой в ящик серванта, потом в кошелек переложу.
Ледников, не тратя времени даром, занялся выкладыванием из карманов пиджака (черного и такого же кожаного, как плащ) и выдачей вампиру первых легализующих его личность на Земле документов. Это здорово, можно будет договор на иномирного арендатора заполнить, чтобы проблем с налоговой не возникало.
Быстро в конторе ЛСД работают! Интересно, «Перекресток» настолько важная организация, что всю бюрократию на раз-два строит, или они тесно спаяны с теневой стороной мира? Хотя есть еще один вариант: контора может работать на два фронта, каждый из которых считает себя единственным, и действовать лишь в рамках собственных интересов, часть которых, судя по моему скромному опыту, состоит в охране мира от гостей из-за грани и гостей от мира. В лоб интересоваться не стала, все равно такие, как куратор, на подобные вопросы не отвечают. Не с моим уровнем допуска до такого докапываться… пока. Зато под поскрипывание ящика я выпалила неожиданно пришедший в голову другой вопрос:
— Почему они, я про пришельцев из-за двери, не беснуются от перемещений? Не паникуют от того, что оказались в незнакомой среде? У привратника защита обеспечивается сдвигом по фазе в связи с миссией, а что не дает съехать с катушек гостям?
— Для пришедших из-за грани миров магия так же естественна, как дыхание. Они не просто верят, они знают, что в жизни всегда есть место чуду. Потому, когда нечто подобное случается с ними, на уровне подсознания это воспринимается как должное. Стрессом сам факт перемещения не является. Проблемы начинаются лишь тогда, когда гость вынужден задержаться на Земле, где магия считается не более чем шулерством и ловкой мистификацией, — в ровном тоне вещал ЛСД с надменно-поучительной интонацией. Но промелькнуло в его черно-стылых глазах нечто яростно-безнадежное, как у зверя в клетке, такое, что стало понятно: тема задела за живое лично его. Магия естественна, но застрять на Земле, где она миф, потомок фениксов совсем не хотел, судьба решила за него, и он был категорически с этим выбором не согласен. Не согласен, но выхода найти не смог. Может, потому и вымещал злость на подшефных аборигенах? А может, всегда такой заразой был по сути.
Размышления о делах насущных и не очень отменно сработали на отвлечение от переживаний, куда лучше, чем пустые увещевания и сочувствие. Я тряхнула головой, поднялась и с хрустом потянулась. Пояс на халате не нашел лучшего времени, чтобы развязаться.
— Перечисленные на карточку деньги, Гелена Юрьевна, побочный доход от продажи иномирных предметов, а не аванс за стриптиз среднего пошиба, — съязвил ЛСД, пока я запахивала одежду на теле, где не было ничего, кроме трусиков.
— Значит, доплатите по курсу. Если уж вы способны классифицировать стриптиз по первому па, стало быть, в ценах на это развлекалово смыслите, — съязвила я и вылетела из комнаты одеваться прежде, чем стал заметен алый цвет щек. Есть у меня такая особенность, краснею быстро, и бледность на лицо возвращается отнюдь не сразу. Я натягивала шорты (все штаны стараниями гостей «из черт-те где» были в стирке) и ругалась вполголоса. Вот сволочь! Гад! Ехидна!
В дверь позвонили с настойчивой бесцеремонностью. Шаг, прыжок, застегивание в полете упрямой пуговицы, и я у двери, причем одетая так, чтобы никакие любители стриптиза не подкопались. Бесцеремонный трезвон явственно указывал на присутствие кого-то из знакомых, причем хороших знакомых — пофигистов, из тех, кто не удосуживается перед визитом связаться по телефону.
На площадке пританцовывала на шпильках Танечка с двумя парнями в придачу, нагруженными тремя сумками категории пакет-максима.
— Твой заказ, Гелька, принимай! Мальчики, заносите! С тебя. — Танюшка вручила простынку чека и ткнула наманикюренным пальчиком в конечную циферку из четырех знаков.
«Мальчики», снисходительно ухмыляясь, сгрузили пакеты у стенки за дверью, пока я отсчитывала подруге деньги. Вежливые! На коврике топтаться и пылить не стали! Никто из гостиной не выглянул, и то хлеб. Не то чтобы я была резко против знакомства Танюшки с Конрадом, да ради бога, зато с ЛСД я никого знакомить категорически не хотела, ибо друзей жалко, а лютых врагов за четверть века не нажила.
Не проверяя, подружка сунула деньги в сумочку, вываливая на меня массу информации. Василек с ними, оказывается, в оптовку не поехал, поэтому пришлось срочно искать замену. И как хорошо, что Ленчик оказался свободен, — подружка ласково потрепала одного из одинаковых, на мой взгляд, мальчиков «шкафчиков с антресолями» по руке и, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.
Сколько живу, столько восхищаюсь тем, с какой легкостью цокает каблучками по жизни подружка. Не блондинка, обычная шатенка, не красавица, носик великоват, глазки маловаты, но все эти дефекты внешности с лихвой перекрывает брызжущее через край женское обаяние. Исходят от нее какие-то волшебные флюиды! Еще в детском садике за ее благосклонность устраивали соревнование мальчишки, и всегда находилась масса желающих понести сумочку, подсадить на лестницу или покачать качели. С тех пор девочка превратилась в очаровательную женщину, но общий смысл происходящего не изменился. Теперь за одну ее улыбку горы готовы были своротить уже мужчины.
Уточнив, не желаю ли я присоединиться к субботнему отдыху в модной кафешке, Танюшка послала мне воздушный поцелуй с двух рук и, развернувшись, поцокала к лифту.
— Бай-бай, беби, увидимся!
Если б не характерный стук, я б решила, что Танюшка летает — так у нее небрежно и изящно все выходило. Всегда, даже если новые туфельки в кровь натирали многострадальные лапки. Мне же подобное искусство быть женщиной не дано, ну и ладно, зато я геометрию понимаю. «Ага, и вышивать, и на машинке…»
Рыбу из морозилки Танюшке предлагать не стала. В кулинарии она, как бы это сказать помягче… еще больший непризнанный гений, чем я. Живет на мюсли, йогуртах и готовой пище из магазинов. Так зачем подружку пытать и переводить зазря деликатесный продукт?
— Спасибо всем! — Я закрыла дверь и задумчиво уставилась на пакеты. То, что без натуги несли двое крупногабаритных парней, я смогу переправить на кухню лишь в три подхода по одной сумке в стиле волоком. И почему дома не предусмотрены тележки с электромоторами?
Зато оказался предусмотрен один вежливый вампир! Конрад без лишних слов забрал все три пакета и перенес их на точку расклада, ровнехонько между кухней и кладовой, чтобы я далеко не бегала, сортируя покупки для хранения в холодильнике, на полочках кладовой и в кухонных шкафчиках. Даже подавал нужное!
Поэтому распихала я всю еду-салфетки-химию в рекордный срок и великодушно согласилась заняться обещанной давеча шарлоткой. Всей возни-то на пятнадцать минут максимум и минимум затрат. Яйца да сахар с мукой, ну и, как же без нее, корица! Яблочная шарлотка обязана пахнуть корицей, и точка!
— Тебе помочь?
Слова вампира заставили меня поперхнуться воздухом. Ни один мужчина добровольно, если, конечно, он не натворил чего-нибудь, за что срочно следует выпросить прощения, на моей памяти не предлагал помощи в готовке. А Конрад успел сделать это дважды за один день! Я могла списать разделку рыбы по графе «ностальгия». Знаю, встречаются люди, обожающие рыбалку и все с ней связанное. Но помощь в приготовлении пирога?! Пожалуй, это была небывальщина почище дверей в мир иной!
Отказываться от предложения я не стала. И скоро вампир уже чистил яблоки одним из ножей обширной коллекции, доставшейся ему от серого убийцы. Надеюсь, ножом не отравленным. Стружка у него выходила ровненькая да плавная. Одна на целое яблоко! Уж сколько я на своем веку, особо в детские годы, прошедшие под девизом дачных заготовок, перебрала, перепотрошила да перерезала фруктов-ягод, а и то так не умела!
ЛСД, притащившийся на кухню вслед за нами, подпирал стенку с такой кисло-снисходительной миной стиля «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось», что хотелось без разговоров просто дать куратору в глаз.
Своей помощи он, ясное дело, не предлагал. Даже длиннопалые руки скрестил демонстративно! Пианист фигов! Ну и ладно, кто не работает, тот не ест. Хрен ему, а не шарлотка, петуху драному!
Конрад шустро строгал яблоки. (Я попробовала: кисленькие купили, как положено!) Ножик мелькал в руке сплошной стальной полосой. Кусочки получались ровные, махонькие, не чета тому, как пластовал любой продукт родной братец. Стаська и из городской булки умудрялся сделать всего два бутерброда, нахально заявляя при этом: «Большому куску рот радуется!»
Пока вампир расчленял яблоки, я гудела миксером, взбивая яйца и сахар. А когда выключила, чтобы всыпать муку, услышала слова Конрада, накрывавшего заготовку тарелкой.
— Твоя подружка… ее душа пахнет нимфами, — задумчиво поделился соображениями вампир без привычного насмешливо-циничного выражения чеканного лица.
— Хочешь, познакомлю? — предложила я, представив импозантного Конрада и изящную Танюшку вместе. Эстетично, куда более гармонично, чем все ее прежние бойфренды!
ЛСД поджал губы, может, гадость какую сказать хотел, но промолчал. Снова загудел миксер, вбивая муку в заготовку теста. Когда шум стих, прозвучал ответ.
— Позже, — серьезно попросил Конрад, и я мысленно согласилась.
Он пока чужой в новом для себя мире, нет нормальной одежды, нет уверенности в завтрашнем дне, зато опасность вполне реально в любой момент способна шагнуть через портал, и он подолгу крови встанет рядом, чтобы закрыть меня собой. Степень этой угрозы мой папа-брат просчитать пока не в силах.
— Сергей Денисович, значит, теперь вы — моя охрана? — вываливая в форму тесто поверх посыпанных корицей яблок, уточнила я у знатока стриптиза. Еще теплая после рыбы духовка приняла новое блюдо. За месяц столько плитой не пользовалась, сколько за этот день!
— Да, ваша безопасность — одна из моих многочисленных обязанностей. Как и обучение стажера Кондрата Константиновича Вампилова, — сухо подтвердил куратор.
«Какой такой Кондрат?» — начала было удивляться я, но Конрад уже приложил руку к груди и отвесил полупоклон, дескать, Кондрат — это я, прошу любить и жаловать! Ага, так вот что у него в документах значится! Я не выдержала и прыснула. На месте вампира я б заехала Ледникову в нос за такое перевирание благородного имени, подобранное по принципу максимального созвучия. Кстати, а фамилию Вампилов произвели от расовой принадлежности героя? Если так, то что значит фамилия Ледников и как расшифровывается имя Сергей? Мне снова стало жутко любопытно.
Я поставила на полочку кладовки последнюю упаковку с маринованными корнишонами, которые была готова употреблять в любое время дня и ночи без помещения в салат, суп или иные среды, выключила свет и закрыла дверь.
Там тут же раздался грохот. Неужели полка не выдержала тяжести припасов и обвалилась? Я снова щелкнула выключателем и распахнула дверь.
— Какого черта! Рога обломаю! — раньше, чем голова обработала весь объем поступившей с внешних рецепторов информации, возмущенно завопила я на громадного мускулистого мужика на копытах, с бычьей мордой вместо лица.
Этот тип был так велик, что возникнуть он в кладовой смог, а вот рыпнуться — шаг вправо, шаг влево — уже нет. Застрял в полочках и мешочках с массой нужных вещей. Одно из копыт угодило в половое ведро, да так там и застряло ботинком стиля модерн. Всей одежды на госте-разрушителе была набедренная повязка из грязного куска кожи.
Бычара всхрапнул, широко раздувая ноздри, и глянул на меня совершенно коровьим жалобным взглядом. Из левого глаза скатилась крупная слеза, звучно стукнувшаяся о стенку ведра. Мне сразу стало стыдно. Ну что с того, что у меня недавно неприятности были, нельзя на других срываться. Этот минотавр точно в моих невзгодах ни одним копытом не виноват.
— Извини, не плачь, — честно постаралась я исправить ситуацию. — Молока хочешь?
— Му-у-да-а, — растерянно промычал гость.
— Ты какое больше любишь: холодное, теплое или горячее? — осведомилась я, начиная шарить в коридорном холодильнике. Танюшка привезла упаковку, четыре литровых пакета.
— Тепленькое, — мечтательно закатил глазищи минотавр.
— Сейчас согрею!
Я отправилась к микроволновке. Конрад и ЛСД, предусмотрительно исчезнувшие из зоны обзора гостя, с равным интересом естествоиспытателей, делавшим этих двоих похожими как близнецы-братья, следили за моими манипуляциями.
Решив, что такому большому парню хватит двухлитровой миски, я подогрела молоко до температуры, желаемой клиенту, и притащила в тесноту кладовки, не предназначенной для складирования живых минотавров. Да что живых, и расчлененный труп таких габаритов тут упихать было практически невозможно, даже если попрыгать сверху. Пока я хозяйничала на кухне, гость вел себя на удивление тихо, ничего не громил, только вздыхал так, что банки дребезжали.
Большой рогатый парень принял стеклянную миску и выхлебал в несколько глотков. Вернул тару из рук в руки. Облизнулся, убирая оставшиеся капельки молока с широкого черного носа, пухлых губ, снова вздохнул всей грудью так тяжко, будто держал на плечах мир, и скромно спросил:
— Когда я умру?
— Я-то откуда знаю? — удивленно пожала я плечами. — Ничего не слышала о средней продолжительности жизни минотавров! С виду ты вполне себе здоровый, хм, как бык.
— А яд? — Рогатая голова пыталась кивнуть в сторону опустошенной миски, по касательной задела большое сито на верхотуре, то сорвалось с крючка и бумкнуло между копытами.
Минотавр невысоко подпрыгнул в испуге, и рога зацепили склад пластиковых лотков из-под мороженого, которые стаскивались в квартиру всеми друзьями на протяжении года. В этой таре жутко удобно было хранить в морозилке ягоды, собранные на даче. Получалась двойная выгода: урожай не нужно было обрабатывать — раз, и я могла творить компот из свежих ягод в любой сезон — два.
— Стоп! Стоп! Стоп! Отставить погром! Замер на месте, пока мне всю кладовую не разнес, и слушай: никакого яда в молоке не было.
— А когда казнь? — исполнив пожелание по недвижению, обреченно мукнул гость.
— Какая казнь? — снова не въехала в причудливые изгибы мышления крупнокопытного бедная я и потерла нос. Скотным двором от минотавра несло изрядно. В полуметре от его туши создавалось, если прикрыть глаза, полное ароматическое ощущение деревенского хлева.
— Моя, — недоуменно выдало рогатое чудо.
— Я тебя убивать не собираюсь, — четко озвучила я свою позицию.
Даже чисто физически, будь я садисткой-маньячкой с немотивированной жаждой крови, угробить такое создание мне было затруднительно. Разница габаритов, знаете ли, и отсутствие подходящих орудий труда. Топорик для рубки капусты в засолку не в счет.
Услыхав мое признание, здоровенная туша шумно зарыдала от облегчения, моргая коровьими длиннющими ресницами и утираясь ладонями, каждая из которых была со среднюю сковородку.
— Кто ж тебя так запугал, рогатик? — риторически вопросила я, и чудо стало всхлипывать еще громче, промычав между рыданиями, что рогатиком его называла только мамуля, когда жива была. Капли застучали о ведро и пол с новой силой. Этак мы соседей затопим, мало им прорыва трубы в прошлом году было, так теперь прорыв минотавра образовался.
Я беспомощно пошарила взглядом по стенам и физиономиям озадаченных не меньше меня ЛСД и Конрада, прикрывающих фланги. Да, они тоже не знали, как прекращать истерики минотавров. Пришлось импровизировать. Я уцепила с вешалки чистое полотенце для рук и сунула в лапы гостя. Тот тряпочку взял, но, вместо того чтобы утереться, трубно высморкался. Ох, однозначно, полотенчико в мешок с кровавы ми тряпочками на выброс. Отстирывать такие густые зеленые сопли вручную невозможно, а машину жалко, моя малютка может не справиться. Осталось только дождаться ночи, чтобы под ее покровом выбросить все компрометирующие улики на помойку у соседнего дома! Бросать такое в родной мусоропровод нельзя, мало ли кто и что найдет, объясняйся потом с полицией.
— Успокоился чуток? — заботливо похлопав Рогатика по бедру, выше не доставала, спросила я и предложила: — Расскажи, почему ты решил, что идешь на смерть?
История рогатого парня оказалась в общем и целом типичной историей неудачника. То есть того, кто по целому ряду ведущих признаков не соответствовал ожиданиям и правилам общества. Минотавры были вполне обычным воинственным и суровым народом, в чем-то неуловимо похожим на спартанцев. Конечно, таких, каких мы знаем по книгам.
Жило племя Рогатика в гористой местности, но парень, после неудачного падения в раннем детстве, опасался высоты, а заблудившись разок в подгорных пещерах, стал бояться и темноты. Эти унизительные для каждого будущего воина фобии ему еще могли простить, но то, что минотавру оказалось не по плечу отыскать выход из сельского лабиринта в день подросткового посвящения, — такого племя с врожденным свойством ориентирования в темных пустотах не простило. Парень стал изгоем, не получившим кольца в нос.
Пару десятков лет, пока была жива мама, готовая свернуть рога за свое чадо кому угодно, его просто брезгливо обходили стороной, потом травили для развлечения. Садистами рогатые силачи не были, заживало на них все быстрее, чем на собаке, потому иных страданий, кроме унижения. Рогатику не доставляли. Он привык и к этому, сам никогда не рвался в общество, довольствуясь возней в огороде. Вот что он любил, так это растения. Те давали такой урожай, что трусливого силача старейшины стали считать условно полезным!
В относительно мирный «аул» беда пришла откуда не ждали. Началась война с соседями. Всю молодежь забрили в солдаты. В первом же бою минотавр-пацифист навеки покрыл позором свой род, не в силах поднять руку на врага. Свидетелей преступления было предостаточно.
Рогатика обвинили в дезертирстве и приговорили к смерти. Приговор должен был привести в исполнение на заре главный пахан, конкретнее, шаман племени. Его заперли в сарае, он сидел и думал о своем огородике, о том, что так и не увидит, как созреет новый сорт замечательной брюквы и яблок, как расцветут любимые мамины цветы. А потом вдруг сарай превратился в мою тесную кладовку. Вот большой парень и решил: все происходящее есть часть начавшегося ритуала казни и весь мир есть глюк. То есть все вокруг ему кажется после грибной настойки — последнего, что пил смертник. Благо опыт причудливых видений после принятия оной на грудь имелся. Так в инфернальных грезах Рогатик и собрался перешагнуть грань между жизнью и смертью, потому меня и все окружение минотавр принял за иллюзию.
Рассудив, что иллюзий много не бывает и буйно реагировать на порождения собственного разума минотавр не собирается, к созерцанию живого содержимого кладовой в открытую, перестав шифроваться под ветошь, присоединились Конрад, он же Вампилов, и Ледников.
Вампир обозрел Рогатика и задумчиво выдал оценку:
— Крупный экземпляр, в боевом раже таких стоит опасаться даже мне. Не повезло парню с характером.
— Люди разные нужны, люди всякие важны… и минотавры тоже, — возразила я под скептическое фырканье ЛСД. — Хавать великие воины что будут, если никто им брюкву не вырастит? Таких селекционеров следовало охранять и создавать оптимальные условия для работы. И не отсрочку от армии, а белый билет сразу на копыта выдавать. Но поскольку воинственные минотавры сородича не оценили, он найдет свое счастье в другом месте.
Что удивительно, на мой пассаж о счастье и лучшей доле ЛСД ответил молчанием. А я наскоро объяснила подготовленному грибной настойкой Рогатику принцип действия портала «в лучший мир» для чайников, как понимала сама. Тот поверил сразу и во все, чистое дитя природы! Только повздыхал и робко спросил:
— А можно мне тут остаться? Ты хорошая! Молока дала! И пахнет здесь уютом, почти как у мамы.
— Лапочка, я бы с удовольствием тебя приютила, жил бы у меня на даче, в огороде возился. Пятнадцать соток счастья и столько же под картошку можно занять на колхозном поле! Только у нас на Земле не живут минотавры, тебе тут неуютно будет. Смотри, вон даже в кладовой застрял!
Процесс увещеваний, утешений и переговоров был прерван рычащей скороговоркой ругательств ЛСД, схватившегося за запястье левой руки. Рубашка и рукав стильного пиджака приподнялись, открывая браслетку экстренного вызова, очень похожую на ту, какой куратор наградил меня. Мужчина нахмурил брови (лоб прорезали глубокие морщины) и исчез. Снова я видела, как он телепортировался. Оп! И пусто! Настоящее, всамделишное чудо, еще одно в копилку выпавших на мою долю.
Я полюбовалась на пустое место и вернулась к беседе с Рогатиком. Мне ужасно нравился милый добрый чудак чудовищных габаритов, но держать дома такую «зверушку» было бы невозможно.
Читать парень не умел, а проверять его материальность методом удаления на расстояние я не стала. Не хотела заставлять Рогатика волноваться. И так все было предельно ясно. На Земле реально ассимилироваться только существам, способным сойти за людей, кому-то вроде паскуды Ледникова и Конрада. Потомок фениксов и высший вампир неплохо притворялись хомо сапиенс, настолько неплохо, что, даже зная об их природе, я то и дело забывалась и начинала принимать их за людей. Хотя по большому счету мне было совершенно наплевать на расу и пол новых знакомцев. Кровосос всего за день зарекомендовал себя заботливым другом, а куратор из отряда куриных (по-моему, фениксы, по описаниям в сказках, больше всего походили на этих птиц) — язвительной высокомерной заразой.
Глава 9
ЧУДЕСА ФЛОРЫ
Вернулся Ледников столь же неожиданно, как и исчез, и еще более хмурым. Если раньше мне казалось, что степень мрачности его носатой физиономии и так зашкаливает, то теперь было ясно: прежде куратор был лишь слегка насторожен.
— Чего такой хмурый, Сергей Денисович? Телепортировались не с той ноги? — не смогла я упустить возможность для метания шпильки.
— Один из привратников мертв, — сухо объяснил куратор, не включившись в пикировку.
— Убили? — ахнула я, наверное, под впечатлением отличной почти состоявшейся встречи с внедорожником. Всякое желание шутить и ерничать пропало напрочь.
— Ее жизнь клонилась к закату, возможно, сердце просто устало биться. Я пришел по зову браслета, но успел лишь констатировать смерть и забрать гостя, — задумчиво поделился соображениями Ледников. Ворот его черной рубашки распахнулся, и из-за пазухи выпорхнуло дивное создание.
Радужные, как у бабочки, крылышки, золотистые волосики — копна-одуванчик, гибкое тельце, платьице из цветочных лепестков, голосок звонче колокольчика и капризное выражение на перепуганной мордашке.
— О, фея Динь-Динь, — ошалело идентифицировала я малютку. Чисто теоретически имелась уверенность в том, что в мире подлунном, я про вселенную, возможно все. Чуть-чуть шокировало только то, что оно имеется прямо здесь и сейчас. К примеру, лицезреть такое создание — сказочную крошку, очень похожую на мультяшную феечку, — было действительно неожиданно.
— Какая крохотуленька! — умилился минотавр, плененный тесной кладовкой. Для него летающая девочка была что для меня муха.
— И вовсе нет! — Малютка скроила еще более капризную гримаску и топнула в воздухе ножкой, поворачиваясь вокруг своей оси так, чтобы каждый из присутствующих верзил имел счастье наблюдать ее недовольство. — Динь-Динь — моя двоюродная тетушка, а я Тинь-Тан!
От темпераментного вращения крошки юбчонка на мгновение задралась, и я совершенно точно увидела, что он — не Динь-Динь. Под тканью у феечки совершенно отчетливо просматривались мужские колокольчики.
— Приятно познакомиться, Геля, — в свою очередь представилась я, несколько смущенная стриптизом, пусть и в столь ювелирном, то есть миниатюрном исполнении.
— Старуха солгала, обещала открыть дверь к Каалахарне и умерла! Черный верзила сказал, эту дверь откроешь ты! — Если б не нежность и тонкость голоска, я бы сказала, крылатый малютка нахально рявкнул требование. Его миниатюрность не стала бы препятствием для ответной резкости с моей стороны в духе: «Раз черный обещал, пусть он открывает». Но бесшабашная решимость, плескавшаяся в синющих глазах малыша, свидетельствовала о том, что его приказной тон не более чем ширма, за которой притаилась последняя и самая отчаянная надежда вкупе со страхом.
— А я могу открыть дверь перед чужим гостем? — озадаченно запросила я подсказку зала — инструкцию у куратора.
Тот невозмутимо кивнул:
— Прецеденты имеются.
«Раз можно, то о чем базар? Есть клиент, значит, будет дверь», — мысленно согласилась я, несколько насторожившись при слове «прецеденты» и стоящей за этим очевидной реальностью, касающейся смертности кураторов и потенциальной опасности сей увлекательной, чего греха таить, работы.
— Если тебе действительно нужно именно туда, получишь свою Калахари, — пожала я плечами. Малая личная статистика переходов свидетельствовала: клиенты, уходящие порталами, оставались довольны конечным пунктом назначения.
— Каалахарну! — поправил Тинь-Тан, надув алые, как сок клубники, губенки.
Теперь этот мелкий обиделся, что я с первого раза не воспроизвела зубодробительно-географическое наименование цели. У меня вообще со скороговорками туго. Если сакраментальную историю сосущей Саши я еще могла повторить худо-бедно в приемлемом темпе, то стоило зайти речи о траве и дровах, как поленница у меня мигом менялась местами с мелкой растительностью. Стаська, гад, одно время специально выискивал самые языколомательные скороговорочки и хохотал как умалишенный над моими вольными импровизациями на тему.
— Да хоть в Сахару! — припомнив детские обиды, огрызнулась я.
Но мотылек меня уже не слушал.
— Пахнет сладко! — объявил он, потянув носом аромат, идущий от духовки, где доходила до готовности шарлотка.
«И этого кормить!» — обреченно подумала я и поскорее, пока решительный малявка не взял штурмом плиту, объявила: — Шарлотке еще пятнадцать минут печься. Придется подождать! Из готового есть рыба.
— Рыбу не ем! — категорично отказался мелкий привереда и устремился к новой цели, засеченной его внутренним локатором.
Обращая на минотавра столько же внимания, сколько на стену и утварь (может, он на крупные предметы как на живое вообще не реагировал?), Тинь-Тан метнулся к полкам кладовой. Он завис над банкой с цветочным медом, успевшим за давностью лет перейти из жидкого в твердое состояние. Да что там твердое. Продукт уверенно стоял на пути к стопроцентному окаменению. Подарочек с личной пасеки дедушки одного из сослуживцев на день рождения совершал этот сложный химический процесс, потому как у меня не поднялась рука передарить подарок, сделанный от всей души. Подруги иногда добавляли медку в чай, а я хранила его как НЗ на случай ангины. Иных путей реализации, из-за отсутствия тяги к сладкому у владелицы банки, не наблюдалось.
Так вот, Тинь-Тан завис у банки с выражением маньячного вожделения на кукольном личике и чуть ли слюной не истекал. Я возликовала! Пусть и мелкий, зато гость, которого можно угостить и уменьшить какой-то нескончаемый запас сладкого, без угрызений совести по перепихиванию подарочного продукта.
— Это мед. Открыть банку?!
— Хочу-у-у! — пропел мотылек, и в тоне его мне послышалось винни-пуховское: «То и другое, можно без хлеба». Значит, в отдельную емкость не выковыриваем!
Я протянула руки (мимо минотавра втиснуться в кладовую целиком никакой возможности не было), взялась за крышку и потянула. Летун, не дожидаясь завершения процедуры откупорки, ввинтился в зазор. Картинно раскинув руки, упал в каверну засахаренного продукта.
Когда-то мне на глаза попал тупой детский мультик. Сути его не помню, хоть убейте, зато в памяти прочно засел эпизод про термитов, которые в считаные секунды уничтожают в доме всю мебель: стол, диван, кресло. Так вот, крошечный Тинь-Тан работал челюстями и ручками с бритвенно-острыми ноготками со скоростью тех мультяшных термитов. Вряд ли прошло больше минуты с того мига, когда он влетел в банку, до торжественного излета из нее с самым блаженно-умиротворенным выражением на личике. Фей слупил весь мед, нисколько не заморачиваясь тем, что нарушил своими действиями несколько физических законов Земли. Мне осталось только удивленно вытаращиться на героя-освободителя, чьими трудами я избежала позорной необходимости выкидывать подарок, да в придачу отпала необходимость отмывать банку. Она сверкала такой чистотой, что следовало лишь сполоснуть для проформы.
— А теперь в Каалахарну! — попросил сияющий как лампочка кроха, торжественно объяснив причину спешки: — Я чувствую силу предстать перед священным цветком предков!
— Ну если чувствуешь, давай попробуем… — Следовало только предупредить минотавра о том, что сейчас «может вылететь птичка». Рогатик почел за лучшее зажмуриться и перестраховки ради даже закрыл глаза громадными ладонями.
Я отступила за порог тесной кладовки и закрыла дверь. Выждала миг-другой и снова рывком распахнула. Вместо правой стены кладовой был луг. Нет, был ЛУГ. Цветы и травы, на нем произрастающие, страдали гигантоманией в тяжелой форме, или, вернее, они ею наслаждались. Нельзя страдать так ярко и красочно! Буйство красок и ароматов составляло грандиозную феерию, королевой которой был громадный цветок, настолько величественный, что Раффлезии Арнольди и Аморфофаллусу Титаниуму оставалось лишь нервно курить в сторонке и считать себя вольфиями из пруда. Больше всего гигантский цветик-лютик походил на лилию, слившуюся в страстном лобзании с ирисом. Интенсивно фиолетовый в середине, лиловый дальше, вся радуга красного от сердцевины к краю, источающий великолепный аромат. Удушающий, словно от десятка флаконов с дорогими духами, разлитыми в одном месте, но вместе с тем удивительно приятный. Это растение было волшебно. Я ничуточки не удивилась, когда Тинь-Тан благоговейно выдохнул:
— Каалахарна! — и кометой помчался к цветку.
Лишь у лепестков он немного затормозил, чтобы свечкой взмыть вверх и столь же резко ринуться вниз, в сердцевину бутона. От его падения пыльца взметнулась могучим взрывом, подобным фейерверку из мерцающих фиолетовых искр.
Взрывная волна сияющей пыльцы, как и полагается при взрыве, зависла грибом над соцветием, а потом начала распространяться во все стороны, в том числе и в сторону нашей кладовой.
Словом, убежать или дождаться затворения портала никто не успел. Нас накрыло с головой. «Надеюсь, оно не радиоактивно!» — мелькнула опасливая мысль, ноздри защекотали мельчайшие пылинки, и я оглушительно чихнула. Мой жалкий, какой-то кошачий чих потонул в групповом акте громового чихания. В глазах потемнело, пол ушел из-под ног, а когда прояснилось, оказалось, что я не стою в проеме двери, а почему-то сижу на кухонном диване.
Рядом, на полу, практически у моих ног, валяется куратор, пуская слюни на ламинат и вытирая его черной волной волос. А чуть поодаль лежит и Конрад, причем лежит не один. Руки вампира нежно и крепко, как величайшее сокровище во вселенной, сжимают меч в гигантских черных ножнах. Грудь вампира мерно вздымалась.
Убедившись в том, что оба моих как бы опекуна и подстраховщика от буйных гостей из-за двери живы и на первый взгляд здоровы, я вспомнила о минотавре: «Рогатик! Он же до сих пор в кладовой и выбраться не может!»
Соскочив с дивана (пришлось, конечно, переступить через куратора, ну да ладно, он все равно уже высокий, больше расти незачем), я рванула к кладовой. Распахнула дверь. Вид на луг — мечту импрессиониста и огромные клубы пыльцы исчезли как не бывало. А вместо крупноформатной объемной фантасмагории на тему «скрестили человека и быка» на скамье между канистрами с водой сидел крупный детина, прикрывший голову руками и съежившийся чуть ли не в клубок. Хорошо хоть портал на чудный лужок закрылся, унося с собой двух постояльцев.
— Эй, ты как? Живой? — осторожно уточнила я у перепуганного бедняги, сменившего минотавра на боевом посту.
— Геля, я живой, только странно. — Сиделец отнял руки от лица, распрямился, и я охнула. С вполне человеческого широкоскулого лица с носом картошкой и пухлыми губами на меня смотрели удивительно знакомые глаза Рогатика.
— Рогатик, ты?
Вот такие мы бываем дуры, женщины, переспрашиваем очевидное. Но парень удивляться не стал, только оторопело промычал:
— Я-я-я. — И добавил: — Только рога исчезли, копыта тоже и… хвост.
— Ты превратился в человека, — констатировала я.
— Значит, теперь я могу остаться здесь? — первым делом обрадовался Рогатик, то есть теперь уже бывший Рогагик. — Ты же говорила… — На середине предложения не-минотавр запнулся, отчаянно покраснел и спрятал руки между коленями. Набедренная повязка по-прежнему оставалась его единственной одеждой, только теперь из нее вполне можно было сотворить цельную кожаную тунику.
— Говорила, — пришлось согласиться, отказываться от своих слов было бы бесчестно. — Только я до сих пор не уверена, что ты не просто изменился, а изменился для того, чтобы остаться на Земле. Вполне возможно, для тебя все-таки откроется подходящая дверь.
— А если нет?
— Тогда устроим тебя тут! — бодро подтвердила я, очень надеясь, что, проспавшись, ЛСД не откажется заняться ассимиляцией экс-минотавра, тем паче что я готова предоставить ему под место жительства семейную дачу.
Вернувшись на кухню, первым делом я отключила таймер и вытащила из духовки на доску шарлотку. Судя по часам, в отключке мы как раз провалялись чуть больше десяти минут — ровно столько, сколько требовалось, чтобы довести сдобу до состояния полной съедобности. Даже спичкой для проверки тыкать не стала. А уж потом, после спасения обещанной вампиру-родичу выпечки, пришла пора заняться спящими. Каким-то удивительно востребованным для сна местом стал пол на кухне! Вчера я тут валялась, сегодня уже прилегли отдохнуть мы с Конрадом и ЛСД.
Кстати о птичках! Я хихикнула над тем, как к месту пришлась поговорка. Пора попробовать привести в чувство куратора. Пусть объяснит, чего тут творится. Опустилась на колени рядом с ним, пригляделась. Странно, без надменной гримасы лицо куратора оказалось не то чтобы красивым, но не лишенным эдакого мужского шарма. А еще у него были удивительно длинные и густые для мужчины ресницы. Наверное, бедняжки ужасно завидовали габаритам носа и изо всех сил пытались ему соответствовать.
Грудь мужчины не поднималась так явно, как у Конрада, я немножко заволновалась и склонилась ниже, прислушиваясь к дыханию. Надеюсь, с ним все в порядке, сильно не расшибся и простого похлопывания по лицу будет достаточно для перехода в мир бодрствующих. Зря, наверное, я таймер отключила, вместо будильника бы сошел. А с другой стороны, может, и не зря, кто их, кайстов с вампирами, знает? Как отреагируют на резкие звуки? У одного ногти, у другого меч и весь арсенал серого убийцы, таких «безобидных» мужчин лучше не нервировать.
ЛСД дышал, только очень легко. Я протянула руку и похлопала по левой щеке, но только собралась проделать аналогичную процедуру с правой, как меня цепко ухватили и, притянув к себе, принялись жарко целовать.
Ой, мамочки, и его я считала сухарем и ледышкой? Меня будто обдало расплавленной магмой, погрузило в самое жерло вулкана. Обжигающие, властные губы ничуть не походили на теплую, слюнявую, как улитка, пакость, с которой мне приходилось сталкиваться прежде, когда я пыталась гулять с вроде бы понравившимся парнем. Или просто симпатии было недостаточно, чтобы почувствовать что-то приятное? Но тогда почему сейчас? Я ведь не питала к ЛСД никаких романтических чувств, но телу было совершенно наплевать. Оно, предатель, реагировало так, словно меня целовал не противный длинноносый гад, а принц из сказки. В голове шумело, как после второго бокала вина, от кончиков пальцев до макушки пробегала сладкая дрожь, и что-то сладко сжималось внизу живота. Я горела и плавилась от этого поцелуя ровно до того момента, пока Ледников резко не распахнул глаза. Пылающий антрацит мгновенно подернулся пеплом, меня грубо оттолкнули, сопроводив жест брезгливо-недоуменным вопросом:
— Вам настольно не хватает мужского внимания, что готовы воспользоваться услугами первого встречного?
— Переадресую вопрос, — хрипловато ответила я, встряхивая головой. На губах все еще пылала печать поцелуя, но в сознании успело наступить протрезвление. Подгоняемая хлестким кнутом кровной обиды вкупе с разочарованием, вернулась язвительность. — В следующий раз я вас холодной водой издалека оболью, чтобы не стать жертвой сексуального домогательства настолько озабоченного и закомплексованного мужика, что у него желания только в пограничном с бессознательным состоянии проявляются.
Неизвестно, до чего бы мы с куратором допререкались, если бы поодаль не завозился Конрад. Я с облегчением переключилась на него.
— Ты как? — спросила я, подлетая к садящемуся прямо на полу и потирающему лоб вампиру. Другой рукой он прижимал к груди здоровенный меч в потертых черных ножнах и счастливо улыбался.
— Лучик, мой Серп вернулся! Я оставлял его в круге жертв якорем и думал, что навсегда… — рассеянно и светло, будто ему любимую погремушку всучили, поделился Конрад.
— Твой меч из твоего мира? — уточнила я и получила в ответ счастливый кивок.
— Надо же! Я никогда не видела настоящих мечей в рабочем состоянии так близко, дашь потом потрогать и посмотреть? — с ходу попыталась застолбить я будущее развлечение. Не то чтобы мне когда-либо хотелось принять участие в турнире по историческому фехтованию или поработать в качестве мишени, но настоящий меч, не какая-нибудь самоделка — ручонки зачесались.
— Дам. Он к тебе пойдет, — немного поразмыслив или даже посоветовавшись с кем-то мысленно (с самим мечом, что ли?), согласился Конрад и огладил ножны так, словно они были лохматой шкурой любимого пса.
— Может быть, для начала стоит определиться с тем, что происходит? — Язвительный голос куратора вернул нас с небес на землю, то есть в кухню на пол.
— А черт его знает, — пожала я плечами. — После того как мелкий крылатик слопал весь мед из банки, я открыла портал. Тинь-Тан пролетел в открытую дверь и занырнул в фиолетовый цветок, страдающий гигантоманией. Тут-то все и случилось.
— Что все? Что вы видели? — продолжал загадочный допрос с пристрастием въедливый ЛСД, только что планшетку не вытащил для конспектирования. Наверное, рассчитывал на собственный склероз.
— То же, что и другие, всех здорово запорошило фиолетовой пыльцой из цветка. Какой-то пыльцовый самум разыгрался! Все расчихались, нас даже отрубило минут на десять, а Рогатик превратился в человека, — отчиталась я, хоть и никак не могла взять в толк, какого рожна куратору надо, чтобы я пересказывала и без того очевидное. Разве что минотавра, который робко топтался в кладовке, все никак не решаясь сделать шага за порог, он мог не успеть разглядеть и опознать.
— То-то мне казалось, что попахивает эльфийским винцом «Сбывшаяся греза», — задумчиво потер мочку уха Конрад.
— Ты пил эльфийские вина? — удивилась я.
— Почему нет? — пожал плечами вампир. — Вино не кровь, их спиртные напитки весьма приятны на вкус и нередко обладают интересными особенностями.
— Например? — деревянным голосом уточнил Сергей Денисович, подозревая подвох.
— «Сбывшаяся греза» дарует выпившему краткое видение-мечту, — объяснил Конрад, до попадания на Землю нынче днем бывший, как я подозреваю, космополитом в широком смысле этого слова, то есть личностью, свободно перемещавшейся по параллельным мирам. — Рецепт приготовления этого вина эльфы держат в великом секрете, но теперь, думается, нам стал известен главный компонент напитка — пыльца гигантского цветка Каалахарны.
— Обоснуйте свои выводы, будьте любезны, — потребовал куратор несколько нервно.
Он успел подняться и теперь стоял, привалившись к стене и скрестив руки и ноги в максимально закрытой позе. Этому толкающему бедных девушек ублюдку было неловко, и я почувствовала легкое моральное удовлетворение. Мстить ЛСД как-то иначе, нежели в словесной форме, неправильно. Ведь по сути, как бы грубо он ни поступил, мы — куратор с привратником — сидели в одной лодке. Да и я кое в чем виновата. Могла бы отбиваться более интенсивно, а не балдеть от странных, впервые испытанных ощущений.
— Мы получили реальное осуществление мечты, — резюмировал вампир и в доказательство, выхватив меч из ножен, рассек воздух. Тот запел от соприкосновения со сталью, а я восхищенно выдохнула. Как же это было красиво: мужчина и меч — продолжение руки. Все-таки многое потеряла Земля, где настоящие мужчины разучились держать в руках настоящее оружие. — Я жалел об утерянном клинке. Минотавр, желая остаться на Земле, готов был сделать все, что угодно, только бы не покидать место, где о нем позаботились и посочувствовали. Вот и превратился в человека.
— Никаких моих желаний не исполнялось, — логично возразил ЛСД.
— Возможно, ты вдохнул меньше пыльцы и получил только краткое видение, как если бы пил вино, — предположил вампир и с проказливым блеском в глазах добавил: — Именно из-за этого ты набросился на Лучика с такой жадностью, пока грезил.
— Воздействие токсичных летучих соединений, — скривился куратор, обдумывая слова собеседника, и потер виски тонкими пальцами.
Гад! Можно подумать, он лягушку целовал! Нет, я, конечно, не красавица с глянцевой обложки, но ведь и не уродина, чтобы так кривиться. Если только ЛСД вообще в другие ворота не играет, тогда конечно. Я подавила мгновенный порыв поинтересоваться ориентацией куратора и поддержала беседу в ключевом русле:
— Я тоже ничего не ощущала, разве что ненадолго из реальности выпала, как если бы сознание теряла.
— Может, на тебя вообще пыльца не подействовала, потому что ты привратница? — беспечно предположил Конрад, вновь опуская меч в ножны.
— Частичный иммунитет? — не без сожаления почти согласилась я.
Было бы здорово, если б сбылась хоть какая-нибудь, пусть даже самая крошечная мечтушечка. Нет, не потому что я жадная и собиралась что-то получить на халяву, а только очень хотелось стать не свидетелем, а соучастником еще одного чуда. Но не дано так не дано. Что ж теперь — плакать, даже если всем что-то досталось, а мне ни за что ни про что перепала лишь язвительная отповедь и тумак? Ведь теперь куратор прекрасно понимает, что во всем происшедшем (я про историю с поцелуем) есть немалая доля его вины, а все равно не извинился ни взглядом, ни словом. Гад! Снова стало очень обидно.
— Факт перехода экс-минотавра из статуса гостя в статус переселенца не проверен и не доказан, — заметил куратор, переведя разговор с щекотливой темы на рабочий вопрос, и направился в сторону кладовки на проверку.
Бывший минотавр уже должен был малость прийти в себя за время наших разборок. ЛСД жестом велел мне открыть полуприкрытую створку. Мелодично прозвенели задетые створкой колокольцы, Рогатик вскинул лобастую, но без малейших признаков костяных наростов голову с робкой улыбкой надежды.
— Вот, он теперь точно человек! Если никуда не исчезнет, я его к себе на дачу увезу. Пусть живет, за домом и огородом смотрит, — предложила я, чтобы робкая надежда на физиономии битого жизнью создания не сменилась гримасой разочарования. Если даже до сих пор жизнь ему портили только минотавры, это вовсе не повод продолжать традицию людям и всяким недофениксам.
— По статистике частота подселения… — начал было вещать ЛСД сухим тоном прожженного бюрократа, но я перебила.
— Статистика, конечно, знает все, — согласилась я, — ну и пусть себе знает, а Рогатик будет жить у меня на даче! У нас сторож без документов пятый год в сторожке живет и зарплату получает от садоводческого товарищества, чем Рогатик хуже? Он вон даже не пьет!
— Пью. Молоко, — стеснительно признался парень, я прыснула и заявила, что молоко не считается.
— Я не собираюсь заниматься перемещением и размещением минотавров у вас на даче, Гелена Юрьевна, — процедил куратор.
Был у нас один лектор в институте — чтобы прийти в доброе расположение духа, чудику требовалось на кого-нибудь поорать. Неужели ЛСД из таких и ради восстановления душевного равновесия после вышибающих из колеи видений он беднягу Рогатика и меня заодно терроризировать вознамерился? Не на ту напал, за себя я бы, может, и промолчала (может, ага!), но парня, и так битого жизнью, в обиду не дам!
— Плевать! — Я тряхнула головой. — Сама справлюсь! Такси найму, или кто из друзей подбросит. А пока пошли, дружок, угощу тебя шарлоткой, это такой пирог с яблоками, и молока еще налью!
Ободряюще потрепав Рогатика по широкому плечу, я резко развернулась, чтобы гордо прошествовать мимо ЛСД, но тут поняла, что гордые позы придется отложить. Живот резко скрутило, прозрачно намекая на неотложную необходимость посещения кабинета задумчивости. Уши заложило, как при нырке, и я оказалась в полной темноте.
Темноты я не очень-то пугаюсь. В детстве никто не удосужился меня ею постращать, не до того было, однако сердце все равно зашлось не столько от ужаса, сколько от неожиданности. К счастью, тьма оказалась сдобрена знакомым мятным ароматом с примесью хлорки. Люблю я хлорочку, ибо все мы родом из детства! Этот запах ассоциируется у меня с субботними походами всей семьей в бассейн, совместными же посиделками в тамошнем буфете после игр в воде и вкуснейшими пирожками.
А потом откуда-то послышался приглушенный расстоянием голос Конрада:
— Лучик, ты где?
ЛСД добавил с возмущенной оторопью:
— Куда она исчезла?
Я окончательно успокоилась, ибо находилась в собственном туалете. Почему сразу его не признала? Так обычно я в это заведение при свете хожу. Интим и все такое важно, но до такой степени, чтобы справлять нужду впотьмах, я не возвысилась. Словом, после определения места дислокации пришлось постучать в закрытую на защелку со стороны коридора дверь и покричать:
— Я тут! Откройте, а?
Конрад моментально сориентировался по звуку, а может, и ощущению моего присутствия. Замочек щелкнул практически сразу.
— Как ты там оказалась? — весело удивился вампир.
— Давай с подробностями потом разберемся? — торопливо попросила я, включила свет и закрылась уже со своей стороны. Можно спорить сколь угодно долго с людьми и нелюдьми, но споры с физиологией весьма чреваты. Стирать очередной ворох белья не было никакого желания.
— Что происходит? Зачем вы там спрятались, Гелена Юрьевна? — Негодование в возгласе ЛСД приятно согрело душу.
Я прыснула и подчеркнуто вежливо ответила:
— Да как вам сказать, чтобы не обидеть, Сергей Денисович? Возможно, вам, кайстам, сии низменные потребности неведомы, но жалким людишкам, проживающим на планете Земля, присущи некоторые особенности физиологии. Конечным этапом процесса пищеварения является процесс дефекации, и тип рефлекса, его обслуживающего, характеризуется как условно-безусловный. То есть…
— Достаточно, избавьте нас от душераздирающих подробностей, — категорично велел ЛСД, и за высокомерным фасадом я вновь ощутила толику смущения.
— Ну вот, а я только собралась поведать вам о женском цикле и проблемах, с ним связанных, — «до глубины души огорчилась» я, поудобнее устраиваясь на белом фаянсовом друге под громовой хохот Конрада. Этот вампир всегда таким весельчаком был или только теперь стал, когда бремя власти сбросил, перешагнув через смерть как порог в новую жизнь?
Вышла я из своего убежища быстро, даже толком не успев обдумать причин своего перемещения из одной точки пространства в другую. Так что на сухой вопрос-замечание куратора:
— Как вы попали в запертое помещение? — ответила с ходу и абсолютно честно:
Читать бесплатно другие книги:
