Тайси, или Девушка из сна Лозович Виталий

Юрий Петрович глянул ему вслед и, пройдя коридор вагона, постучался осторожно в купе Тайси, там крикнули: «Да-да!!» Он двери открыл, глянул в купе и сказал:

Пока кавалер твой душ принимает, я полюбезничать. Как мы утром: в кабак идём завтракать или то, что от вечернего пиршества осталось, доедим?

– Конечно, доедим, – тут же ответила Тайси возмущённо, – что ж пропадать еде, что ли?

Тайси сидела на диване, прикрыв ножки одеялом и поджав их под себя, здесь же лежала её книга. Юрий Петрович кивнул на книгу и сказал, словно уверен был:

– Небось французская классика?

– Французская, – удивилась она, закрывая книгу и показав ему обложку, – а как догадались?

– Да что тут догадываться? – небрежно ответил тот. – На тебя глянешь разок, сразу всё поймёшь. Разве может такая девушка без французской классики? Ладно, заговорились, сейчас твой придёт, начнёт сцены ревности закатывать. Как соберётесь, так и давайте к нам, я пока всё разложу там на столе. Ждём.

Юрий Петрович хотел уйти, но вопрос Тайси его остановил:

– А почему «мой»?

– Так, а чей же? – удивился он. – Он с тебя глаз не сводит, значит твой. Влюбился уже по уши! Что ж я не вижу, что ли? Он наверняка уже со своей стороны на столе твоё имя ножиком вырезал!

И ушёл к себе. Тайси фыркнула громко, книжку отложила и уставилась возмущённо в окно.

У себя в купе Юрий Петрович бросил полотенце на полочку, пакет положил туда же, потом глянул на Андрея. Андрей спал и тихонько, как-то осторожно, похрапывал.

– Встаём, юное поколение! – сказал Юрий Петрович. – День пришёл и девки стонут!

– Чего? – открыл глаза Андрей., – Кто стонет?

– Желудок твой стонет, похмелиться хочет, – ответил он, – поднимайся, сейчас начальство придёт с Виталькой, завтракать будем.

– Почему у нас? – поднялся тот.

– Потому что у нас мужчины живут.

– Правильно.

– Мордочку иди умой.

Войдя в купе, Виталий полотенце бросил на диван, приборы в походном несессере туда же. Тайси сразу же спросила:

– Ты уже Юрия Петровича видел?

– В коридоре встретились, – сел он напротив неё.

– И как? – подозрительно спросила она.

– Да никак, он оттуда, а я туда. Всё. Здрасьте – до свидания!

– Мы к ним идём завтракать.

– Хорошо, – покладисто согласился он, кивнул на книжку у неё на коленях, – Как наш Гюго? О чём пишет? Эротика?

– Нет, – Тайси смотрела на него внимательно. – Гюго пишет о тяжёлой жизни простых людей. Ты ничего не говорил Юрию Петровичу?..

– Я у Гюго читал только одно произведение, – попробовал похвастаться он, – «Человек, который смеётся». А что я мог сказать такого Юрию Петровичу?

– Ну, что-нибудь? – она слегка наклонилась вперёд.

– Ничего не говорил. Я вообще человек малообщительный. Скромный, можно сказать, и стеснительный.

Они как-то вместе повернулись к окну и посмотрели на проносящуюся мимо тёмную полосу деревьев.

– Как думаешь, можно нарисовать такую стену зелёной массы деревьев, чтоб это было симпатично и красиво?

– Если ты говоришь о полотне, – умненько ответила девушка, – то их не рисуют, их пишут. Написать картину, чтоб было «симпатично и красиво» можно о чём угодно и с чего угодно. Главное – чтоб писал художник, а не рисовальщик. Разницу почувствовал?

– Конечно! – от возмущения даже плечи приподнял Витасик. – Это как у нас в фотографии: один – художник, другой – халтурщик.

– Ты – художник? – ровно спросила она, без эмоций.

– Что ж я сейчас хвалиться начну?

– Скажи как думаешь.

– С тебя бы я картину написал, – ответил он в своём духе.

– Вот как? – казалось, удивилась она, – Интересно. Я подхожу для модели?

– Конечно, подходишь.

– По каким таким параметрам?

– Да, по всем параметрам, – отвертелся он, – можно подумать, ты не знаешь.

– Всё равно услышать хочется.

– Ну-у, – промычал он, явно желая угодить, – формы у тебя… такие… тело красивое.

– Да? – очень коротко раздалось от Тайси и она почему-то посмотрела на свою небольшую, высокую грудь, – где красивое?

– Ай, ну тебя, – отмахнулся Виталий небрежно, – когда есть идём?

– А у тебя есть девушка? – вопрос был внезапным.

– А у нас что, брачные игры начинаются? – спросил он удивлённо так, что не было понятно – хамство это или искренность.

– Мужик! – ответила Тайси.

В своём купе Юрий Петрович в одиночестве быстро накрыл на стол, поставил пару стаканов, зачем-то сосчитав их по порядку – раз, два. Задумался, потом вспомнил и сказал: «Свои сами принесут». Дальше он порезал колбасу, выложил помидоры, огурцы и т. д. Здесь вошёл умывшийся Андрей. Бросил в сторону полотенце, сел за стол, хлопнул в ладоши:

– Ну-с!!

– Погодь, – сказал ему веско Юрий Петрович, – все вместе сядем.

– А что их ждать? Мы же не съедим сразу всё? Придут и присоединяться.

– Я сказал – погодь, – жёстко проговорил Юрий Петрович.

Андрей недовольно отвернулся к окну. Есть не стал. Через секунду в купе постучали, и дверь открылась. Первой показалась Тайси, за ней – Виталий. На Тайси был лёгкий домашний халат, в каких женщины очень часто ходят в вагонах, халат был не длиннее юбки, в которой она появилась на вокзале.

– Наконец-то, – проворчал Андрей, – второй час вас ждём.

– Стаканы свои принесли? – спросил Юрий Петрович.

– Зачем стаканы? – возмутилась Тайси, – Юрий Петрович, мы же с Вами договаривались?

– Так я чай пить, – сразу ответил тот, – а ты что подумала?

Все расселись по местам. Едва приступили к трапезе, как Тайси достала из кармашка халата сложенный лист бумаги, развернула его и поведала, перекинув нога на ногу:

– Это нам Валерий дал на всякий случай, здесь описано то, что хотел бы потом увидеть заказчик. В сущности ничего особенного, но работать всё же будет так легче. Вот здесь, Юрий Петрович по портретам… хочет дядя, чтоб были мужественные лица моряков – речников.

Она посмотрела на мужчин и увидела, что те смотрят на её открытые ножки, едва прикрытые халатиком, на смуглых ножках не было даже чулочков.

– Заказчик работал моряком? – спросил Юрий Петрович её коленки.

– Речником. Ходил несколько навигаций в молодости, – она просмотрела что-то ещё, сразу натягивая халатик ниже, как могла, – даже города отмечены, где останавливаемся… пейзажи с берега и наоборот… прекратите меня разглядывать!

– Так красиво же! – удивился Юрий Петрович.

– Он прав, – согласился Виталий.

– Я лично никого не разглядываю, – отвёл глаза Андрей, – очень нужно.

– Давайте вначале поедим! – раздался голос Юрия Петровича, – Не убежит никуда листок твой, Тайсик. Похмелиться бы надо, – тут же достал он как маг-волшебник свою початую бутылку, – а то голова не соображает… и глаза, как видишь, не туда скошены, – он быстро глянул на её коленки, вскинул глаза ей в глаза и спросил, уже всё сам решив, – только по пятьдесят грамм?.. – и здесь как пригрозил, – а то глаза от твоих ножек отвести не смогу!

Тайси лишь вздохнула.

Андрей выпил свою водку первым. Выпил залпом, одним глотком, щёки даже надуть пришлось для этого. Юрий Петрович просмотрел всё зрелище, сказал:

– Круто! – и аккуратно сцедил свою порцию спиртного, словно это был яблочный сок.

Андрей тоже просмотрел и ответил:

– Я так не пью, я сразу, одним глотком.

– Закуси? – предложил Юрий Петрович

– Я после первой не закусываю, – ответил тот.

– А второй не будет, – сказала ему Тайси и сразу же, – правда ведь, Юрий Петрович?

– Ну-у… – протянул тот, жуя колбасу.

Тайси на это быстро поднялась, очень по-хозяйски собрала стаканы из-под водки в подстаканниках в одну руку, Юрий Петрович только успел сказать:

– Тайсик? Зачем? Мы не будем больше?

– Так, я знаю, – мило улыбнулась она ему, – потому и хочу всем сейчас в стаканчиках чаю принести.

И улыбка её достигла предела женского коварства. С этим личиком купе и покинула.

– Тяжело тебе с ней? – посмотрел на Виталия Юрий Петрович. Тот пожал плечами.

– Тяжело, – сказал поучительно Андрей, – отдай другому.

– Рот закрой! – предложил Виталий.

– А что такое? – совсем беззлобно удивился тот.

– Она тебе не сумка и не портфель, чтоб её отдавать кому другому… понял меня?

– Я не в этом смысле.

– А ты в любом смысле лицо попроще сделай? – предложил ему Романов.

– Ладно, тихо вы! – предостерёг Юрий Петрович. – Раскудахтались! Вместе едем, не забыли?

Виталий быстро вытащил из-за Юрия Петровича бутылку водки, открыл и так – из горлышка несколько раз булькнул. Юрий Петрович опустил уголки рта вниз удивлённо, потом забрал бутылку и сделал то же самое. Когда оба закусили, Юрий Петрович сказал:

– А я думал, из горла водку – это только моё поколение могло?

В купе вошла Тайси с четырьмя стаканами чая. Поставила чай на стол, села рядом с Виталием, сказала:

– В Москве будем в четыре часа вечера. Стаканы я помыла. У нас такая проводница хорошая.

– А стаканы зачем мыла? – удивился Юрий Петрович, смотря на качающийся чай в стаканах.

– Так они же в водке были? – изумилась Тайси.

– Так это же приятно! – не меньше изумился Юрий Петрович.

Тайси фыркнула смешливо. Секунду молчали. В тишине после этих слов вдруг раздался обречённый голос Андрея:

– Это – пройденный этап! Наркотики, алкоголь, женщины.

Глянул на Тайси сверху, достал из штанов мобильник, что-то проверил и спросил то ли у мобильника, то ли у Тайси:

– Курить не хочешь?

После чего вышел из купе без лишних слов.

– Тоже мне, – проворчал Юрий Петрович, – Чайльд Гарольд нашёлся! В жизни разочарование! Ходит, словно петух, которому на хвост наступили…

– Может, у него личное? – предположила Тайси.

– Конечно, личное, – согласился Юрий Петрович, – я бы даже сказал – интимно-личное! Постоянно руки в карманах штанов держит, а?

– Что «а»? – даже отшатнулась она.

– Ну так… – Юрий Петрович немного замешкался, – может, что боится отпустить на волю? А?..

– Давайте пить чай? – предложила Тайси.

– Когда в жизни всё даётся с неба, – продолжил Юрий Петрович, – разочарований хоть ложкой лопай!

В курительном тамбуре Андрей был один. Затянувшись пару раз крепко сигаретой, он выпустил дым в грязное окно и сказал туда же:

– Приедем в Москву – сяду в поезд, поеду обратно. Не нравится мне всё это. Нет. Сяду в самолёт и полечу обратно… нет… возьму билет в Турцию и поеду в Турцию. Или в Аргентину?.. А что там мне в Аргентине?.. Куда-нибудь да поеду. А они пусть пашут на этого заказчика. Не моё. Шататься там с фотоаппаратом по кораблю. Перезимую дома… чего-нибудь поднаучусь… сейчас фото и видео в моде… все чикают.

После завтрака, который прошёл в тишине, Юрий Петрович сказал: «Спасибо», и отправился курить в тамбур. Андрей, хоть и курил недавно, но мужественно достал свои сигареты и пошёл следом, едва ли не повторяя движения своего учителя. Тайси глянула ему в спину, а, когда дверь захлопнулась, хихикнула, чуть наморщив носик, и сказала по-женски едко:

– Андрюшка смешной такой!

Виталий попробовал уловить в этих словах хоть какой-то интерес к молодому человеку, но ничего такого не нашёл:

– Чем он смешной?

– Важничает, – ответила Тайси, – движения небрежные. Глаза постоянно безразличные. Словно, дядя такой, в жизни разочарованный. Мне кажется, Юрий Петрович прав… изображает из себя Чайльд Гарольда.

– Он просто в тебя влюблён, – сказал Виталий и быстро, внимательно глянул на Тайси. Она не двинулась. Казалось, эти слова вообще для неё пустой звук. Быстро собрала в один пакет остатки завтрака, протянула Виталию и попросила:

– Сходи, выброси?

Виталий пакет взял, глаз от Тайси не отвёл, смотрел пристально, но и это не произвело на неё никакого впечатления. Секунду девушка ещё прибирала на столе, потом, не подняв лица, спросила:

– Чай будешь пить? Я схожу. Или уже у себя, в купе?

– У себя. Можно попозже, – согласился он, поднялся и, открыв дверь, похвалил, смотря в пол:

– У тебя хорошая нервная система.

Когда он вышел, Тайси хитро глянула на дверь и сказала ей открыто:

– Дурачок! Думал, я растаю. Всё бы вам простушечек подавай!

Поезд мчался, стучали колёса, за окнами мелькала одна, сплошная зелёная масса северной тайги. Небо было хмурое, серое. Из вагонного динамика, под самым потолком, неслась разухабистая, кабацкая музыка. В проходе стояла пара мужчин, внимательно созерцая непроходимую чащу деревьев.

У себя в купе Тайси уже сидела с ногами на своём диване и читала книжку. Вернувшись, Романов заметил, что на его появление, она не подняла головы и вообще никак не прореагировала, вроде не заметила. Он сел напротив, быстро склонился, чуть ли не под стол, сделав вид, что читает название книги, хотел уже повторить это название вслух, но она его опередила. Книгу убрала и сказала быстро ему вниз:

– Гюго «Труженики моря».

Романов голову поднял, посмотрел в окно, сказал немного безразлично и даже чуть едко:

– Да, я знаю. Интересно?

– Всё, о чём пишет Гюго, – сказала Тайси ровно, – всё интересно. С одной поправкой… – оборвалась она на полуслове, явно, чтоб ей задали вопрос.

– Можно узнать?

– Он пишет для взрослых.

– Эротика, – сразу догадался Романов.

– Эротику пишут для подросших детей или для взрослых, впадших в детство, а это просто для взрослых, – разъяснила она, – теперь понял?

– Теперь понял, – повторил он, – думаю, мне должно понравиться.

Романов поднял свою полку, вытащил из сумки книжку, что прихватил с собой из дома, прилёг и углубился в чтение.

Поезд летел без остановок. Полустанки мелькали, словно мотыльки в свете автомобильных фар, станционные рабочие в оранжевых жилетах вспыхивали перед глазами и сразу же меркли в стене зелёной хвои. Иногда, в монотонном перестуке колёс раздавался длинный, протяжный гудок тепловоза, и вагон на повороте начинало клонить набок. Романов взял свою книжку с полочки, прочитал первую страницу детектива, как вдруг услышал:

– Такое впечатление, что здесь много теплее, чем в Северске.

Виталий от книги оторвался, глянул на девчонку и ответил:

– Мы уже часов пятнадцать на юг едем, здесь всегда теплее.

Тайси отложила книгу, встала со своего места и попробовала приподнять свою полку – вышло плохо. Она обернулась и капризно сказала:

– Виталий… ну помоги же наконец?

Виталий, слетел на пол, поднял полку одной рукой. Тайси быстро расстегнула чемодан, вслепую залезла в него рукой и вытащила оттуда лёгкий, тонкий халатик. Сказала ему – спасибо, после чего полка опустилась вниз. Романов вновь лёг, открыл книжку и уткнулся в неё глазами. За книжкой что-то стало уже привычно шуршать, как шуршит одежда, потом голос Тайси сказал ему:

– Витасик, почитай немного книжку повнимательней, я переоденусь, а то от такой жары просто умереть можно!

Романов придвинул книжку ещё ближе к глазам. За книжкой вновь ласково шуршала материя, потом что-то щёлкало, потом на голову ему что-то упало. Романов это «что-то» снял и, отложив книжку, посмотрел. Это была её лёгкая футболка. «Знак признательности и хлынувших на девчонку тёплых чувств», – подумал он. Тайси стояла перед ним в светлом халате, который был такой же короткий, как и всё, что она носила. Крутанулась игриво перед ним на носках и спросила:

– Нравится?

– Нравится, – промычал он.

– Красиво?

– Очень, – согласился Виталий и сразу добавил, – только выходить из купе нельзя.

– Почему?

– Мужики сразу на куски порвут.

Тайси на это чуть изогнулась телом, наклонившись набок, плечиком и ответила вызывающе:

– Х-ха!.. Очень мы боялись.

– А вы все никогда и не боитесь, пока «это» не случится с вами. Потом уже начинаете реветь, стенать и звать на помощь.

– Я не буду стонать и реветь, – ответила Тайси, – просто сразу на помощь позову тебя. Придёшь?

– Мы же одна команда! – как согласился он её же словами.

– Ну так и вот, – очень довольным голосом произнесла Тайси, явно довольная произведённым эффектом. Тут же запрыгнула на свой диван, пока Романов вновь в книжку не уткнулся, и совершенно откровенно, даже совсем бесподобно нахально села там, ноги под себя поджав и в то же время обнажив их ещё больше… Прикрываться простынёй или одеялом она не стала, даже книжку на коленки не положила, читала её, на весу держа. Романов тоже стал читать дальше, однако минут через десять вдруг обнаружил, что всё это время находится на одной и той же странице, совершенно не понимая смысла прочтённого… Зато ножки девчонки изучил основательно. Всё ждал откроется ему нижнее бельё или не откроется? Бельё не открылось, зато детство золотое, школьное вспомнил. И то приятно.

К обеду скорый поезд «Северск – Москва» достиг южной границы области, тайга стала уходить, ей на смену всё больше и больше появлялись лиственные деревья. Пошла зона растительности, которую обычно все и называют – русский лес. Это был северный русский лес. Деревья здесь стояли громадные, толстые, раскидистые, ветки колыхались и волновались при порывах ветра, как волнуется морская волна, подходя к берегу.

Романов сходил в соседнее купе, спросил Юрия Петровича и Андрея – будут ли они обедать в ресторане, тут же пришёл обратно и доложил:

– Сказали, что через часик совсем не против.

– Замечательно, – тут же восхитилась Тайси, быстренько соскочила со своей постели, вновь позвала Виталия помочь подержать полку, забралась к себе в чемодан, что-то там пошарила рукой и вытащила на свет, аккуратненький набор щипчиков, пилочек и ножниц. Разложила всё у себя на постели, села поудобнее, натянула халатик как можно ниже и стала делать себе… педикюр. Романов поглядел на это очень иронично, даже усмехнулся как можно громче, но девчонка словно не слышала, сидела и увлечённо подпиливала свои ноготочки на маленьких пальчиках. Колено ноги ей упиралось в подбородок, халат всё время съезжал и оголял бёдро до самой последней возможности.

Витасик «читал» свою книгу. Потом девчонка сменила ножку, Витасик сменил положение. Бок он уже отлежал, и потому лёг на спину. Книжка его немного опустилась краем вниз. Тайси быстро закончила правку, достала лак и в купе сразу же запахло ацетоном.

– Аллергии нет? – спросила она, не поворачиваясь.

– Что? – тут же опустил он книгу на грудь.

– Парфюмерию переносишь? – повторила Тайси столь выразительно, что глаза у неё немного расширились и посмотрели на Виталия более чем внимательно.

– Ах, да, – кивнул он, – переношу.

Тайси красила ногти так аккуратно и ювелирно, что сразу было видно – занятие это доставляет ей невообразимое удовольствие. Она даже не красила и даже не рисовала, а, говоря языком художника, она «писала» себе ноготочки лаком. Писала, как картину. Тёмно-красным лаком. Наконец, это действие было закончено, и девушка осмотрела свою работу явно с одобрением. Тут же опустила ноги с постели, аккуратно просунула их в босоножки, посмотрела, как смотрится в них её педикюр и спросила:

– А тебе нравится?

– Это имеет значение? – постарался безразлично спросить Виталий.

– Имеет, – ответила она внезапно откровенно, – ты же мужчина?

Романов убрал книжку в сторону, поднялся, посмотрел на ножки Тайси чересчур долго и чересчур куда-то не на пальчики, потом сказал ей нравоучительно:

– Обычно женщины перед мужчиной, которому хотят понравиться, не занимаются так откровенно своим этим… макияжем.

– Ну и что? – тут же удивилась Тайси, – Тебе же нравилось смотреть, как я этим занималась?

– Да, я книгу читал! – изумился он.

– Ко-оне-ечно, – протянула Тайси игривым голосом, – видела я, какую ты книгу читал!

Тайси поднялась, встала между полок и посмотрелась в зеркало двери. Что-то ей показалось в своём наряде не очень уместным и она, немного засомневавшись, спросила Романова:

– Как думаешь, Витасик, можно в таком халате идти в вагон-ресторан?

Как-то совершенно без ведома его сознания, подсознание Романова быстро спросило его:»А может отказаться от неё сразу?» Он даже головой тряхнул, как стряхивая наваждение, тут же постарался посмотреть на халатик с другой стороны, чтобы найти в этой одежде хоть какую-то крупицу благопристойности. Сколько ни смотрел – крупицы не нашёл. Театрально опустил вниз челюсть, говоря этим, что сражён видом девушки. Через какое-то время сделал вид, что сознание к нему вернулось, тогда сказал категоричным голосом:

– Можно. Если в вагоне-ресторане будет свирепствовать чума и холера.

– Это почему? – повернулась она к нему.

– Потому что тогда посетителям будет не до тебя.

Тайси громко хмыкнула на такое определение её наряда, сказала:

– Так что мне – переодеваться?

– Переодеваться, – сказал серьёзно Виталий, взял книжку и занялся чтением.

Через три минуты Тайси сказала: «Я готова!» Романов книжку убрал – Тайси стояла перед ним в том же наряде, в котором приехала на вокзал.

– Так годится? – нетерпеливо спросила она.

– Ну, так… – только и сказал он.

Она села на свою постель, положила руки по сторонам, глянула на Романова хитро, осторожно скинула один босоножек и тихонько, пальчиками ноги ткнула ему в бок. Виталий вздрогнул, посмотрел выразительно на обнажённую ногу девчонки и кивнул вопросительно головой. Тайси, не поднимая глаз, поводила ещё немного пальчиками ему по поясу, потом спросила таинственным голосом, немного плутовато:

– Не пытайся казаться безразличным. Людям сильным это не идёт.

– Почему это не идёт?

– Потому что люди сильные всегда очень чувственные и эмоциональные.

– К примеру?

– Ну-у, – потянула она, одевая босоножек, глянула в окошко, словно не знала, как сказать, – к примеру, ревнивые…

Время было уже обеденное. Романов трижды громко стукнул кулаком в стенку. Юрий Петрович и Андрей появились быстро. Первый заглянул к ним в купе, всё осмотрел, сразу всё понял, хлопнул в ладоши громко и спросил:

– В кабачок? Подзакусим, господа, под селёдочку?

Тайси поднялась, взяла с собой свою дамскую сумочку и спросила недоумённо:

– Как это – «подзакусим под селёдочку»?

– Да обычно, – пояснил тот, – подзакусывают водочкой, под селёдочку.

– Мы же вчера договорились? – требовательно спросила Тайси.

– Тайсик! – склонил голову набок Юрий Петрович, – ты же умная девочка! «Сухой закон» – во время работы, а вне работы творческим людям необходимо расслабляться! Иначе вместо творчества получим ремесло. Ещё великий барон Жак Франсуа Дюваль говорил, что после каждого крупноформатного фотопанно необходимо выпить бутылочку вина!

Тайси на это высокопарное высказывание хмыкнула неопределённо, тут же подтянула к себе одну ногу, застёгивая босоножку, потом вторую, Виталий и Юрий Петрович сразу опустили глаза. Андрей остался без «сладкого», потому как стоял в проходе и из-за спины своего шефа ничего не увидел. Наконец Романов поднялся и перекрыл своим телом очаровательный вид девчонки. Юрий Петрович крякнул, глянул быстро Романову в глаза и сказал: