Мир, где все наоборот Коган Татьяна

© Коган Т.В., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Глава 1

Сознание возвращалось медленно. В голове шумело, а перед глазами, когда их удавалось приоткрыть, мерцала голубоватая дымка, похожая на морскую рябь. Тело неприятно покалывало и весило как будто больше обычного. Кирилл не смог бы подняться на ноги, даже если бы захотел. Впрочем, в данную секунду он не испытывал ни малейшего желания двигаться, опутанный странным, тягучим полусном. Кирилл еще долго не предпринимал бы попыток проснуться, если бы не тревожное ощущение чьего-то присутствия. Кто-то находился рядом, молча наблюдая за ним. Инстинкт самосохранения заставил его разлепить тяжелые веки и сфокусировать взгляд. Голубоватая дымка покачнулась, но никуда не исчезла. Несколько минут он напрягал зрение, пока не понял, что глаза его не подводят: он действительно смотрит на воду. Прямоугольное полотно бассейна переливалось под светом электрических ламп.

– Очухался? – раздался голос откуда-то сбоку.

Кирилл с трудом повернул голову. Пожилой мужчина в деловом костюме стоял неподалеку, скрестив руки на груди. На выглядывавших из рукавов пиджака манжетах поблескивали стильные золотые запонки.

– Где я? – хрипло спросил Кирилл. Во рту пересохло, словно он не пил несколько дней. И голова болела. Черт, как же болит голова!

– И где ты, и куда отправишься, я тебе объясню, как только получу ответы на свои вопросы, – мужчина сунул руки в карманы брюк и подошел ближе. – И мой первый вопрос: кто ты такой, твою мать?

Кирилл внимательно посмотрел на незнакомца, затем оглядел помещение. Он здесь уже был. Точно. Это подвал в доме Велецкой. Но какого черта он тут делает? И как здесь оказался? Последние воспоминания – теплая ванна и обнаженная женская грудь. Ольга рассказывала бредовую историю, смысл которой ускользал от него с каждым новым ее словом. Рассказ Велецкой почти не закрепился в его памяти, зато кое-какие детали минувшего романтического свидания стали проясняться. Например, лезвие в руках Ольги. Боль от порезов. Притупленное чувство страха. Полная неспособность шевелиться.

Кирилл дернулся, внезапно осознав суть поступка Велецкой. Чокнутая шизофреничка едва не убила его, подпоив какой-то отравой. Но как ему удалось избежать смерти? И где сама Ольга? Он попробовал подняться с пола, но с удивлением обнаружил, что связан по рукам и ногам.

Незнакомец нервно усмехнулся, заметив недоумение на лице пленника:

– Я не люблю повторять. Но, учитывая твое состояние, сделаю исключение, – он присел на корточки рядом. – Итак, кто ты такой?

Разговаривать лежа было не очень комфортно, Кирилл с усилием сел и прислонился спиной к стене. Предплечья пронзительно заныли, а перед глазами заплясали темные круги. Он восстановил дыхание и поднял глаза:

– А кто спрашивает?

Не успел он закончить фразу, как получил удар в челюсть, – не самый мощный, но довольно болезненный. Поморщился и упрямо покачал головой.

– Так дело не пойдет.

Резкий удар в солнечное сплетение вышиб воздух из легких. Пленник закашлялся, еле удержав равновесие и едва не повалившись на пол. Какого черта происходит? Хреновое начало для новой жизни. Губы растянулись в горькой усмешке:

– Кирилл Смирнов меня зовут. Приятно познакомиться.

Пожилой мужчина утвердительно кивнул:

– О том, что тебя зовут Кирилл Смирнов, я в курсе. Твой паспорт пробил. И знаешь что? Никаких следов твоего существования в этом мире не обнаружил. Дорого новый документ тебе обошелся?

– Понятия не имею.

– Откуда ты взялся? И что, твою мать, делал в одной ванне с моей женой?

Кирилл на мгновение задержал дыхание и рассмеялся в голос. Так вот кто этот престарелый агрессор! Муж Ольги!

– Лучше бы тебе перестать смеяться, – Велецкий зло прищурился.

– Прости, – искренне извинился Кирилл, переведя дух. – Так это ты меня спас?

– Спрашиваю я. Отвечаешь ты. Твои настоящие имя-фамилия?

– Хотел бы я их знать.

Мужчина поднялся на ноги и принялся ходить из стороны в сторону, раздумывая, как заставить говорить неудачливого любовника жены. Применять крайние меры не хотелось, но, если в ближайшие несколько минут этот ушлепок не прояснит ситуацию, придется прибегнуть к насилию.

Сергей Велецкий всегда был человеком рациональным, чуждым метафизических метаний. Свои действия планировал, следуя логике, и в конечном итоге осуществлял намеченные цели. Вот и вчера, проведя на работе утреннюю планерку, он покинул офис, приняв разумное решение порадовать жену своим внезапным появлением. В последние дни Оленька была чем-то озабочена, и он намеревался сделать все возможное, чтобы вернуть жене прежнюю уютную меланхоличность. Брак полностью устраивал Сергея. Жену он искал долго и скрупулезно, но, познакомившись с Оленькой, покорился ей сразу и бесповоротно. Она была идеальной женщиной. И все минувшие пятнадцать лет – идеальной супругой. Он чувствовал малейшие перепады ее настроения, надо отметить – не слишком частые, и умело корректировал их в своих интересах. В последние недели он непростительно заработался, уделял жене мало внимания, и вскоре это аукнулось. К счастью, Велецкий вовремя почувствовал отстраненность Оленьки. Поэтому и поспешил домой, собираясь преподнести сюрприз любимой.

То, что он увидел, поднявшись на второй этаж, повергло его в ступор. Супруга лежала в ванне с каким-то мужчиной, оба без сознания, с перерезанными венами. Велецкий двигался автоматически, почти ничего не чувствуя. На время мозг отключил эмоции, чтобы те не мешали ему совершать правильные действия. Вытащил Ольгу из кровавой воды, перевязал ей руки. Минуту колебался – спасать ли незнакомца? Резонно подумал, что его показания по поводу произошедшего будут очень кстати…

«Скорая» приехала быстро. В больнице пострадавшим наложили швы и сделали переливание крови. Оленька долго не приходила в себя, а незнакомец стал подавать признаки жизни уже к вечеру. Дальнейшее было делом техники. Из больницы мужчину вывезли ближе к ночи прямиком в коттеджный поселок. Пришлось объяснить охранникам, что сегодня от них потребуется нестандартная работа. Ребята неглупые, смекнули, что к чему, и отказываться не стали. Тем более после обещания двойной оплаты.

Велецкий остановился напротив жертвы:

– Спрашиваю последний раз: твои настоящие имя-фамилия?

Кирилл сглотнул застрявший в горле комок.

– Воды можно?

Велецкий расширил ноздри, едва сдерживаясь, чтобы не вмазать ему ногой по лицу. Опасность для жизни Оленьки миновала, и ненависть к неизвестному мужику, каким-то образом причастному к кровавому событию, стала накатывать с устрашающей быстротой. Эта мразь отказывается от нормального диалога? В таком случае придется продемонстрировать свои серьезные намерения. Не хочет по-хорошему, будет по-плохому.

– Воды? – Сергей бросил быстрый взгляд на стоявших у двери телохранителей. – Можно.

Двое амбалов приблизились к пленнику и поволокли его к бассейну. Уложили животом на бортик. Пока один удерживал ноги, второй надавил на затылок, погрузив голову жертвы под воду. Кирилл не успел полноценно вдохнуть, поэтому очень скоро начал задыхаться. Грудь конвульсивно вздымалась, мышцы напрягались, тщетно пытаясь разорвать путы. Шею свело судорогой, кровь прилила к лицу, казалось, глаза лопнут от напряжения. Еще секунда – и Кирилл втянул бы носом воду, наполнив ею легкие, но давление на затылок ослабло, и он рванулся вверх. Судорожно глотнул воздух и в ту же секунду снова оказался под водой.

Сергей Велецкий сосредоточенно следил за действиями телохранителей. Зрелище было неприятное; несколько раз он порывался сказать «стоп», однако после трех-четырех окунаний пленник сам выразил желание говорить. Его поставили на колени, повернув лицом к хозяину и дав время отдышаться. С мокрых волос стекали струйки воды, пропитывая футболку и брюки. Несколько секунд Кирилл молчал, а потом улыбнулся, с вызовом посмотрев перед собой.

– Вообще-то воды просил в другом смысле. Но спасибо и за это.

– Если тебе мало, можно добавить, – сдержанно сказал Велецкий. Внутри все кипело от ярости, но внешне он сохранял спокойствие. Этому ушлепку не вывести его из равновесия. По крайней мере до тех пор, пока он не выяснит всю предысторию случившегося.

– Ты очень великодушен, – оскалился Кирилл. Ситуация начинала его забавлять. Объективно говоря, только ненормальный увидел бы в происходящем что-то веселое, но сейчас его меньше всего заботила собственная адекватность. Неделю назад он очнулся в пустом доме, не помня ни единой секунды из прошлого, без намека на то, кто он и где находится. Странная записка с предложением начать новую жизнь и не морочить себе голову над поисками ответов лишь добавила новых вопросов. Паспорт на имя Кирилла Андреевича Смирнова, банковская карта и добротный дом – вот все, что имелось в его распоряжении. Немало для старта.

Он пребывал в растерянности, пока не познакомился с молодой красивой соседкой. Благодаря Ольге первые дни новой жизни обрели светлые стороны. Не прошло и недели, как Кирилл почти смирился со своей участью. Он планировал перебраться в город, устроиться на работу, завести знакомства. И все было бы замечательно, если бы Ольге не приспичило совершить самоубийство и за компанию прихватить на тот свет соседа. Как ни крути, внезапное появление мужа Велецкой оказалось весьма кстати. И то, что сейчас он метал молнии, явно намереваясь учинить самосуд, было все-таки лучше, чем однозначная смерть. Пока ты жив, всегда есть шанс изменить ситуацию. Кирилл видел, что обманутый муж настроен добиться правды, но, к несчастью для себя, не мог удовлетворить его желание. Хотя бы потому, что эту самую правду он и сам не знал. Однако искренне надеялся договориться.

– Повторяю в последний раз, – Велеций тяжело выдохнул. – Кто ты такой на самом деле?

– Вопрос из разряда философских.

– Вопрос предельно конкретный. Если ты не готов отвечать сейчас, я зайду позже, – в его голосе прозвучала угроза.

Улыбка исчезла с лица Кирилла. Он вперил в мужчину серьезный взгляд:

– Я ничего не знаю о себе. У меня амнезия.

– В таком случае тобой займутся мои врачи, – ноздри Велецкого дрогнули. Он повернулся к одному из охранников: – Мне нужно, чтобы он заговорил. Не сдерживайте себя.

Поспешно развернулся и покинул помещение, кляня себя за слабость. Даже не может допрос провести как следует, спасается бегством, перекладывая ответственность на чужие плечи. Он не одобрял пыток, но без них сейчас не обойтись. Пусть ребята поработают над мерзавцем пару часов, а утром он нанесет визит этому Кириллу.

Сергей поднялся по лестнице, тихо вошел в спальню. Жена лежала в кровати и притворялась, что спит: не хотела объясняться. Глупенькая, да разве он посмел бы сейчас приставать к ней с расспросами? Во-первых, она еще недостаточно окрепла. А во-вторых, всю информацию он и так вскоре получит от ее дружка.

Велецкий сел рядом, осторожно провел ладонью по разметавшимся по подушке волосам. Вот так иногда думаешь, что знаешь свою вторую половину вдоль и поперек, а она тебе раз – и подбрасывает сюрприз, которого не ожидаешь. И как на это реагировать – непонятно.

Несколько минут Сергей сидел, задумчиво глядя на Ольгу, затем тихо встал и вышел на террасу, плотно притворив за собой дверь. Светать начнет еще не скоро, над поселком застыла темная ночь. Воздух был морозен и чист, небо прозрачно, и на его темно-синем фоне летели рваные куски сизого дыма – где-то неподалеку топили камин. Это был особенный запах. Так пахла идеальная зима. Велецкий закрыл глаза и втянул носом колкий холод. Он почти слышал, как весело потрескивают дрова под оранжевыми языками пламени и кто-то мягко ступает по полу в шерстяных носках… Сергей с детства мечтал жить в большом деревенском доме. Пожалуй, это была его главная мечта. Она осуществилась более двадцати лет назад, но он по-прежнему испытывал болезненное упоение каждый раз, переступая порог своего жилища.

Сергей открыл глаза. Ему почудилось, что у ворот скрипнул снег, будто кто-то перелез через забор и спрыгнул в жесткий сугроб. Он внимательно оглядел двор, освещаемый тусклыми фонарями, но не заметил ничего подозрительного. Последние сутки выдались напряженными – немудрено, что мерещится всякое. Стоило вздремнуть хотя бы несколько часов, чтобы утром с новыми силами приступить к расспросам ушлепка. К тому моменту он станет более разговорчивым. Велецкий невольно поежился, представив, что сейчас делают с пленником, и поспешно вошел в спальню.

Сначала Кириллу было любопытно. Он не задавался целью позлить двоих амбалов, настроенных весьма враждебно, – он улыбался искренне, как ребенок, вовлеченный в новую, непонятную игру. Но когда его начали избивать – серьезно, методично, стараясь причинить как можно больше боли, – любопытство улетучилось. Его сменило недоумение, а затем злость. Чего от него хотят? Он сказал все, что знал. Вот тебе и новая прекрасная жизнь! Такого развития событий анонимный доброжелатель наверняка не предполагал.

Кирилл сплюнул кровь, наполнившую рот, чувствуя, как тяжелеет голова, а тело наполняется неприятной гудящей дрожью. Стало действительно больно. Черт! Избивать связанного – невеликое геройство. Неужели им самим не противно? Он попытался что-то сказать, но разбитые губы лишь дрогнули в подобии улыбки. Это окончательно распалило мучителей, и они принялись наносить удары с пущим остервенением, без разбора, куда попало.

Кирилл уже терял сознание, когда услышал чей-то приветливый голос:

– Здорово! Вы, ребята, отдохните. Теперь я им займусь.

Двое оторвались от жертвы и повернулись к нежданному гостю. Воспользовавшись их коротким замешательством, незнакомец ринулся вперед и провел серию мощных ударов, за считаные секунды вырубив противников. Проворно отволок их в холодную сауну – силищи ему было не занимать – и запер внутри.

Кирилл внимательно следил за его передвижениями, напряженно ожидая дальнейших действий. Боль мешала сосредоточиться, но все-таки он хорошо рассмотрел своего спасителя. Выглядел тот устрашающе: высокий, плотный, широкоплечий – один в один богатырь из русской сказки. Разве что без бороды и доспехов.

– Извини, старик, припозднился. Потерпи, сейчас вытащим тебя отсюда, – обратился к нему незнакомец, разрезая путы на руках и ногах. Подхватил его, перевалив на плечо, и поволок к выходу. Идти самостоятельно Кирилл вряд ли бы смог.

Глава 2

Змейка сидела на стуле, сложив ноги по-турецки, и пила чай с конфетами, которые сама же и принесла. На ней был пуховый вязаный свитер удивительной голубизны, такой чистый насыщенный цвет – большая редкость. И ведь специально, поди, его раздобыла. Егор улыбнулся. Они знакомы каких-то пару недель, а такое впечатление, что минуло два года. Странно, что Змейка до сих пор не исчезла. Обычно хорошие люди в жизни Егора не задерживались. Такая у него, видать, судьба.

– Чего скалишься? – девушка смачно хрустнула конфетой и сделала большой глоток чая, глядя на собеседника поверх чашки.

– Ничего. Просто вспомнилась наша встреча.

Подруга широко улыбнулась, и ее веснушчатое лицо стало еще выразительнее:

– Да, я тебя сразу приметила. Иду себе по переходу метро, думаю о своем. Гляжу, стоит у стены нечто печальное, за сердце держится. Ясное дело, я сразу подлетела: мало ли что с человеком? Вдруг помощь нужна?

Егор окинул Змейку благодарным взглядом и промолчал. Ему действительно нужна была помощь, но на тот момент он давно перестал о ней мечтать, смирившись со своей участью. Так уж получилось, что он родился не самым удачливым человеком, правда, понимание этого факта пришло к нему не сразу. Первое время Егор бодро шагал по жизни, не страшась никаких препятствий на пути. Искренне верил, что проблем у него не больше, чем у остальных людей, и лишь от него одного зависит, поддаться грусти или перебирать лапками, пока не получится масло. Да. Верил он в это долго. Но любая вера гаснет, если хотя бы изредка не подпитывается доказательствами. Когда год за годом тянется темная полоса, все благие начинания обрываются мгновенно и жестоко и просвета впереди не видно – поневоле начнешь унывать. Пожалуй, Егор продержался даже дольше, чем можно было ожидать. Надежда истончалась, как осенняя паутинка, пока не порвалась под порывом особенно злого ветра.

Он ничего не добился к двадцати пяти годам. У него не было ни родных, ни друзей. Если и удавалось с кем-то сблизиться, то ненадолго: людей отталкивала меланхоличность нового знакомого. Они отдалялись на безопасное расстояние, а то и вовсе исчезали с горизонта. Постоянной работы у Егора не было, в наследство от матери ему досталось хилое здоровье, от хворого сотрудника избавлялись довольно быстро. Он с трудом наскребал денег на оплату съемной комнаты. Но, видит бог, до последнего не сдавался. И даже когда совсем утратил надежду, предпринял последнюю попытку вырваться из болота.

Егор хорошо помнил тот день. Впервые за долгие месяцы он проснулся в приподнятом настроении. Собеседование, назначенное на этот день, обещало быть интересным и, может быть (Егор не исключал такой возможности), успешным. Некоторое время назад, изучая сайты в поисках работы, он наткнулся на объявление, от которого у него перехватило дыхание. Специализированная гимназия искала мастера резьбы по дереву для факультативных занятий с учениками. Парень подскочил со стула и долго не решался заново перечитать сообщение о вакансии.

Егор получил какое-никакое образование, но надо признать: единственное, что он знал и умел действительно хорошо, – это работать по дереву. Никто его этому не учил. Он с детства собирал деревяшки и что-то из них выпиливал, вырезал. Сначала простые фигурки, потом освоил более сложную технику и переключился на изящные статуэтки и необычные предметы мебели.

Его первая табуретка – сказочная, словно сотканная из кружева, – до сих пор стояла у кровати. Провозился с ней он тогда немало, процесс был трудоемкий: заготовки на циркулярке нарезать, простругать детали до нужных размеров, выдолбить пазы, вырезать шипы, соединить, отделать… А в самом конце стало так обидно – обнаружил трещину на ножке. Изрядно понервничал, пока отремонтировал. Готовую табуретку покрыл восковой мастикой, слегка состарил мелкой шкуркой, нанес светотени. Хороша получилась дубовая табуретка. Такую с пятого этажа выкини – не разобьется. Когда закончил работу, не мог налюбоваться – так гордился. Но даже похвастаться было некому.

Мечтать Егор избегал, чтобы не причинять себе дополнительной боли. Но нет-нет, а порой возникала перед глазами чудесная картина: чистый светлый класс, пытливые глаза учеников, и он, Егор Аркадьевич, стоит перед ними, объясняет, как из скучной деревяшки сотворить чудо расчудесное. Эх, была не была! Он позвонил по указанному в объявлении телефону. А через пятнадцать минут едва не прыгал от радости. Его позвали на собеседование, велев прихватить несколько собственных изделий.

Даже погода в день встречи с работодателем выдалась необычайно приветливая. Апрельское солнце светило по-летнему ярко, в форточку врывался теплый ветер. За неимением строгого костюма Егор надел джинсы и чистую рубашку, аккуратно положил в пакет лучшие статуэтки, а также инструменты и деревянный брусок – на случай, если попросят продемонстрировать свое умение, и покинул жилище.

На место приехал за полтора часа. Появиться раньше положенного срока постеснялся, наматывал круги вокруг здания гимназии. Наблюдая за суетливой детворой, представлял, как каждое утро будет с гордостью пересекать школьный двор, – не безработный неудачник, а счастливый учитель. Кому-то должность обычного педагога показалась бы заурядной, но только не Егору.

Без пяти два, собравшись с духом, он поднялся на крыльцо, объяснил охраннику, кто он и зачем пожаловал. Миловидная женщина в ослепительно-белой, безупречно выглаженной блузке и строгой синей юбке проводила его в кабинет директора. Тут-то сердце Егора и ухнуло. Следующие несколько минут он говорил на автомате, словно сознание не участвовало в процессе.

– Не волнуйтесь вы так, – директор доверительно улыбнулся и откинулся в кресле. – Судя по всему, руки у вас золотые. А то, что нет педагогического образования, – так знаете, иной раз оно только вредит. Чтобы найти общий язык с детьми, должно быть внутри что-то, помимо академических знаний, понимаете? Вот здесь должно быть, – и он похлопал себя по груди. – Дети это чувствуют.

Егор после его слов мгновенно расслабился. Как будто вдруг понял, что бояться ему нечего, что он именно тот, кто здесь нужен. Это было необычное, очень приятное ощущение: он едва не зажмурился от удовольствия.

– А знаете что? Давайте я вам проведу экскурсию по гимназии? Чтобы вы прониклись, так сказать. Это ведь не одностороннее собеседование. Изучают не только вас, но и вы – потенциальное место работы. Симпатия должна быть взаимной. – Директор встал и открыл дверь, приглашая следовать за ним.

Много интервью было в жизни Егора, но то, что происходило в гимназии, напоминало скорее волшебный сон, в который верилось с трудом. Разве могло в одном месте быть столько достоинств? Егор не отрицал вероятность существования подобный утопии, но чтобы он сам стал ее частью – это было из ряда фантастики. Когда директор заявил, что с понедельника Егор может приступать к работе, парень только глупо улыбнулся и кивнул.

До самого вечера он гулял по городу, задыхаясь от восторга. Вот ведь как бывает! Он почти отчаялся, почти уверовал в то, что не достоин счастья. Сколько раз он молил небо послать ему хотя бы ничтожный знак. Он бы разглядел его. Непременно разглядел. Но небо молчало, неудачи сыпались одна за другой, и сложно было противостоять их враждебному напору. Воистину в самый темный час загораются самые яркие звезды. Егор получил шанс, о котором не смел даже мечтать. На долю секунды сердце сдавил холодный колючий страх: а вдруг случится что-то непредвиденное? Нет. Ничего ужасного не произойдет. Никогда прежде Егор не был так уверен в своих силах. Попадись ему в тот момент зеркало, он удивился бы своему отражению. Он словно бы вырос, возмужал. Плечи расправились, шаг стал тверже.

Наступила ночь, а Егор все бродил по улицам, не ведая усталости. Начал накрапывать дождик, добавил умиротворения суетливому городу. Домой Егор решил добраться пешком – до него всего час быстрым шагом. Парень остановился у пешеходного перехода, ожидая, когда загорится зеленый. Мокрый асфальт вспыхивал под фарами проезжающих автомобилей и гас, растворяясь в хмуром сумраке. Похолодало. Егор застегнул куртку. Когда зажегся зеленый сигнал светофора, двинулся вперед. А дальше – резкая боль. И темнота…

– Ты сегодня чрезмерно задумчивый, – недовольно заметила Змейка, разминая затекшие ноги.

– Я всегда такой, – отозвался Егор.

– Не перестаю этому удивляться. Хочешь еще чаю? – девушка налила из крана воды и включила чайник.

– Нет, спасибо. Не хочется.

– А чего тебе хочется, скажи? – Змейка села напротив, явно намереваясь добиться ответа.

– Ничего не хочу.

– Так не бывает.

Парень вздохнул. Еще как бывает. Что бы там ни говорили о безграничных ресурсах воли, любой человек имеет предел. Как объяснить подруге, что своего предела он уже достиг? Не поймет. Опять начнет знакомую песню про позитивное мышление. Не хотелось обижать Змейку: она так верила в свои слова, с таким трепетом их проповедовала. Только Егору уже ничего не поможет. Он сдался. И не было в этом пафосного трагизма – всего лишь принятие жизни такой, какая она есть – со всеми победами и поражениями. Он устал бороться. Борьба хороша, когда победа вероятна. Если же печальный исход дела предопределен, даже стойкий воин сложит оружие. Воином Егор никогда не являлся, и все же сражался до последнего. Пока что-то не щелкнуло внутри…

Боль разливалась по телу кипящей волной. Он лежал на чем-то твердом – таком твердом, что ломило кости, – и медленно плавился. Жар заполнял каждую клетку, иссушая все мысли, кроме одной: горячо, как же горячо, пожалуйста, кто-нибудь, помогите! Но никто не приходил на помощь. Егор собрал последние силы и закричал. Он кричал так, словно умирает. Потому что он действительно умирал.

Очнулся он уже в больнице. С многочисленными переломами и сотрясением мозга. Первые несколько дней ничего не соображал, напичканный обезболивающими. Лежал в общей палате, где было шумно и душно и без конца раздавались чьи-то громкие стоны. В те редкие моменты, когда сознание возвращалось, Егор маялся от тревожного предчувствия. Ему казалось, что он забыл нечто важное. Напрягал память, пока голова не начинала раскалываться, но так ничего и не вспоминал. Беспокойство росло и крепло, пока не превратилось в сущий кошмар. Больной метался на кровати и бредил, заставляя нервничать молоденьких медсестер.

Память прояснилась через неделю после аварии. Егор лежал в койке, разглядывая в окне унылую стену больничного корпуса, и внезапно понял, что ему не давало покоя. Несколько дней назад он должен был выйти на работу своей мечты. Но не вышел. И даже не позвонил с объяснениями.

Сейчас Егор уже без содрогания оглядывался на тот кошмарный период. Когда сломаешься, перестаешь чувствовать боль. Но тогда… Тогда он испытывал муку страшную. Как он только с ума не сошел!

Егор помнил минуту, когда окончательно опустил руки. Всего несколько фраз, итог судебного разбирательства. Адвокат ответчика повернул все таким образом, что виноватым получался Егор. Якобы он пытался покончить с собой и бросился под колеса. Даже свидетели нашлись, целых трое. Все как один твердили заученную ложь. Егора раздавили не только физически, но и морально. Он сделал последний шаг и переступил черту, за которой начиналось отчаяние. Он больше не собирался тягаться с миром. Мир был сильнее.

Удивительно, но едва Егор признал свое поражение, ему стало легче. После чудовищного напряжения это казалось почти блаженством.

Однажды в больницу явился виновник аварии. Должно быть, его терзало раскаяние: он приходил с завидной регулярностью, приносил продукты и даже выхлопотал для него отдельную палату. Егор безучастно следил за ним, не испытывая ни обиды, ни злости. Лелеял новорожденное равнодушие бережно и самозабвенно…

– Не бывает так, чтобы человек ничего не хотел, – повторила Змейка. – Это лицемерие. Желания есть всегда. Чего ты хочешь?

Егор вздохнул:

– Надеешься, что мой ответ изменится, если ты несколько раз задашь один и тот же вопрос?

– Надеюсь, что ты хотя бы задумаешься.

– Зачем? С моей жизнью все ясно.

Девушка всплеснула руками, подняла глаза к потолку.

– Ничего никогда не ясно ни с чьей жизнью! Ты повесил на себя ярлык неудачника и упорно следуешь ему. Ладно, бог с тобой. Если тебе нравится придумывать себе амплуа и придерживаться его, почему бы не заменить теперешнее на что-то более привлекательное?

Егор внимательно смотрел на Змейку, и в груди разливалось теплое, трогательное чувство. Необычная она девушка. Иной раз глянешь на человека – и сразу все о нем понимаешь. А порой – смотри не смотри – ничего не поймешь. Змейка была худенькая, росточку небольшого, одевалась как подросток. Лицо ясное, юное – в первые минуты знакомства Егор дал ей не больше восемнадцати. Однако теперь подозревал, что подруга куда старше, чем кажется. На вопрос о возрасте Змейка загадочно улыбалась. В такие моменты Егор был готов поклясться, что ей все тридцать.

Почему она от него не отступалась? Вела себя так, словно ей действительно интересно. Собеседник из него никудышный, герой-любовник и подавно. Что заставляет эту странную девчонку набирать его номер и требовать встреч? Может, у нее хобби такое – выискивать в толпе юродивого и направлять его на путь истинный? Чем не развлечение? Если так, то Змейку ждет разочарование. Спасти его, Егора, не получится. Просто потому, что его не от чего спасать. Да, он не создает впечатления весельчака, ну так темпераменты у людей разные. Егор не мучился от депрессии, не страдал от низкой самооценки, не планировал самоубийства. Он просто реально смотрел на вещи. А Змейка стремилась нацепить ему на нос розовые очки.

– Почему ты никогда не рассказываешь о себе? – прервал Егор ее философствования. – Так и не откроешь свое настоящее имя?

– А чем тебе Змейка не нравится? Видишь, я и свитер подобрала подходящего цвета, чтобы имени соответствовать, – рассмеялась собеседница.

– Да, я заметил.

В день, когда они встретились, Егор спустился в метро с особой целью. Встал у стены, собираясь с духом, но никак не мог решиться. От волнения кружилась голова, виски намокли от липкого пота. Когда от толпы, спешащей на поезд, отделилась маленькая голубая фигурка, парень подумал, что у него галлюцинации. Слишком волшебным было видение. Будто находился Егор не в гулком душном подземелье, а на зеленом лугу. Солнце ярко светило, птицы пели, листья весело шумели под ласковым ветром. И вдалеке с горки шагала – не шагала, катилась – не катилась, а словно летела над землей крошечная голубая змейка. Та самая, из сказки Бажова.

На несколько секунд Егор выпал из реальности. Когда веснушчатая девушка в голубой куртке тронула его за рукав и спросила, не нужна ли ему помощь, он оторопел от неожиданности: надо же, она говорит человеческим голосом! Сейчас поди насыплет золотого песку и предложит взять, сколько его душе угодно. Вероятно, выглядел он невменяемым, девушка схватила его за руку и потащила к выходу.

На свежем воздухе Егор оклемался и так застыдился, что сдуру рассказал о своем видении. Новая знакомая прыснула со смеху и заявила, что в таком случае будет именоваться Змейкой. И никак иначе.

Вечером того дня Егор долго не мог уснуть. Случайное знакомство не выходило из головы. Парень чувствовал, что этот эпизод каким-то образом изменил траекторию его жизни. Повернул ее едва заметно на ничтожные полградуса – сперва и не заметишь отклонения. Лишь с течением времени станет явственной произошедшая перемена. С этими мыслями он и отключился. А когда проснулся, наваждение исчезло. Интуиция снова молчала, и вчерашние фантазии казались нелепыми и незрелыми…

Змейка посмотрела на часы и поднялась со стула:

– Уже поздно. Засиделась я у тебя. Видишь, какие бывают наглые гости. Нет, я бы еще, конечно, осталась, если бы ты пообещал признаться в своих желаниях. Но ты ведь не признаешься, да? – она заметила его кислую улыбку и добавила: – Так я и думала. Ну, ничего, когда-нибудь созреешь.

Как обычно, Егор предложил Змейке проводить ее до дома, и она, как обычно, отказалась. Когда за ней захлопнулась входная дверь, он подошел к окну и долго смотрел, как падает снег. Крупные невесомые хлопья медленно парили в воздухе; порой чудилось, что они вовсе не падают, а поднимаются к небу, игнорируя закон всемирного тяготения. Егор соврал. У него было одно желание. Он хотел, чтобы той аварии никогда не происходило…

Глава 3

Велецкий редко позволял себе орать на подчиненных. Но сегодня утром не сдержался, дал волю гневу. Как два профессионала могли упустить полуживую жертву? Телохранители якобы подумали, будто неизвестный мужчина – новый охранник, поэтому не отреагировали мгновенно и в итоге за это поплатились. А когда пришли в сознание и вышибли припертую стулом дверь сауны, незнакомца и след простыл. А вместе с ним – и пленника.

Велецкий негодовал. Телохранителей он нанял в одном из лучших охранных агентств города, и слабо верилось, что эти двое не устояли против одного противника. Это же реальный мир, а не съемочная площадка корейского боевика. Никому нельзя доверять, мать твою. Хочешь сделать хорошо – сделай сам.

– Вы остаетесь дома, смотрите за Ольгой. Одну ее не оставлять, чуть что – сразу докладывать мне, – приказал Сергей, натягивая на ходу пальто. – А я постараюсь выяснить личность нашего ниндзя.

Слабая надежда, но все-таки есть. На трассе у поворота в поселок стоит камера ДПС. Ее назначение – фиксировать превышение скоростного режима. Камера записывает все транспортные средства на этом участке дороги. Если кое с кем договориться, можно просмотреть запись за нынешнюю ночь. Примерное время Велецкий знал, в четыре утра машин немного, есть шанс быстро вычислить объект.

Садясь в автомобиль, Сергей поднял глаза на окна второго этажа – Ольга стояла за занавеской и наблюдала. «Прячется, как пугливая кошка», – подумал он и улыбнулся. Нужно поскорее разобраться в ситуации, получить достоверную информацию, чтобы понять, как вести себя с женой.

Когда супруг уехал, Ольга Велецкая отошла от окна и села на кровать. В теле ощущалась слабость, руки подрагивали, но голова соображала предельно ясно. Впрочем, трезвость ума не уменьшала растерянность, которую испытывала женщина. Еще недавно она точно знала, чего хочет и как этого добиться. И ведь добилась бы, не вмешайся муж. Обычно он не приезжал домой без предварительного звонка, и вдруг явился в самый неподходящий момент. Случайность? Провидение?

Когда Велецкая поняла, что план не удался, ее первой реакцией были слезы. Они текли нескончаемым потоком, и Ольга сама не понимала, чего больше в ее рыданиях: сожаления или радости. Она не плакала долгие годы и теперь с удивлением обнаруживала странное удовольствие в своей непривычной истерике. Сотни эмоций роились в сердце: оживали почти забытые, рождались невиданные прежде; бурлили, смешивались, провоцируя новые слезы. Велецкая чувствовала, что не просто выжила. Нет, здесь нечто другое. Она начала жить заново.

Ольга посмотрела на свои забинтованные руки. «Шрамы останутся, жаль», – подумала она и удивилась собственной реакции. Двое суток назад она хладнокровно резала вены, надеясь никогда не проснуться, а теперь расстраивается из-за того, что руки утратили прежний лоск.

Остро захотелось посмотреть на себя. Она покинула свою комнату и спустилась в гостиную с зеркальной стеной. Долго вглядывалась в отражение, с каждой секундой поражаясь все сильнее. Как это раньше она не замечала собственной красоты? Знала, конечно, что привлекательна, но не осознавала, насколько. Приспустила шелковый халат, обнажив плечи. Ни единого недостатка. Ольга ощутила внезапный, одуряющий восторг. Ведь она может свести с ума любого мужчину, если этого захочет.

– Скажи, я тебе нравлюсь? – Велецкая повернулась к охраннику, который ошивался в прихожей, делая вид, что чем-то занят. Ольга понимала, что муж позаботился о том, чтобы не оставлять без присмотра незадачливую женушку.

– Простите? Это вы мне? – не понял Николай. За два года службы госпожа Велецкая впервые обратилась к нему.

– Да, тебе. Разве тут есть кто-то еще? Твой коллега наверху. Я заметила его, когда выходила из спальни. – Ольга откинула волосы, упавшие на грудь. – Так я тебе нравлюсь?

Николай замялся, не зная, что ответить.

– Я хочу понять, считаешь ли ты меня красивой.

– Вы ставите меня в неловкое положение, – выдавил охранник, бросив затравленный взгляд на лестницу, будто звал на помощь своего напарника.

– Ответь, и я отстану, ладно?

Николай переступил с ноги на ногу, пытаясь скрыть смятение. Потом решился и, неловко улыбаясь, произнес:

– Вы привлекательны, это отрицать глупо.

Велецкая расцвела и закружилась на месте, приводя мужчину в еще большее смятение. Потанцевала, напевая себе под нос, рассмеялась и рухнула в кресло.

Несмотря ни на что, ей удалось отомстить. Семнадцать лет она хранила страшную тайну и даже не надеялась, что однажды сможет избавиться от ее полуистлевшего трупа. Если подумать – настоящая мистика. Встретить возле собственного дома мужчину, поломавшего тебе всю жизнь, познакомиться с ним заново, ибо по какой-то причине он не помнил даже своего имени, увлечь его, влюбить в себя, испытав при этом щемящее удовлетворение, и предать его так же, как он ее когда-то. Ольга искренне хотела умереть вместе с ним. Но у судьбы оказались другие планы. И теперь, сидя в кресле, живая и невредимая, она не сильно расстраивалась неожиданному повороту. И даже всерьез подумывала о том, что, возможно, все произошло к лучшему.

Она поспешила с решением уйти из жизни. Сергей по-прежнему любит ее – трепетно, самозабвенно. Оставить его одного было бы очень жестоко. Ольга поддалась искушению и сделала шаг туда, откуда редко возвращаются. Это был чудесный, вдохновляющий момент слабости, она будет помнить о нем до тех пор, пока не решит повторить попытку и уйдет уже навсегда. Но сейчас она будет жить. И причиной тому не только проснувшееся желание уберечь от боли супруга и детей. Впервые за долгие годы Ольга почувствовала, что привычное равнодушие ослабляет хватку, и в ней зарождается легкое, едва уловимое любопытство.

Громко зазвонил телефон. Ольга взяла трубку.

– Оленька, ты в порядке ли? – спросил муж.

– Тебе уже пожаловались на мое неадекватное поведение?

– Отчего же пожаловались? Доложили по уставу. Так что с тобой? – Велецкий старался говорить беспечно, но голос выдавал тревогу.

– Я не наделаю глупостей, не бойся, – заверила его Ольга.

– Хорошо. Я с детьми разговаривал, через пару минут дочь тебе позвонит. Надеюсь, ты согласишься, что им лучше не знать об инциденте?

– Конечно.

– Вот и славно, умница моя. Не скучай. Я скоро приеду.

Приехал Сергей поздно вечером. Уволок жену в спальню, уложил в кровать и тоже лег. Спать Ольге не хотелось, но она подчинилась, понимая, как трудно супругу сдерживать себя и не задавать вопросов. Она давно знала, что вышла замуж за достойного человека. Но лишь сейчас в полной мере это прочувствовала. Сергей молчал и гладил ее волосы, успокаивая, расслабляя. Ольга растворялась в этой умиротворяющей нежности, не замечая, что сильные пальцы мужа мелко дрожат, а дыхание сбивается…

Велецкая догадывалась, что из больницы Кирилла привезли сюда и заперли в подвальном помещении. Она кожей ощущала его близость. Когда долго кого-то любишь, учишься чувствовать его через стены. Кирилл не кричал, но она слышала его боль. Закрывала уши, закутывалась в одеяло с головой, но немой крик проникал сквозь преграды. Ольга могла его спасти. И даже спустилась по лестнице, но остановилась на последней ступени. Картинка из прошлого мелькнула перед глазами, оживив жуткие воспоминания. На мгновение Ольга вновь ощутила себя беззащитной жертвой, игрушкой пьяных мужчин. Дыхание перехватило, она вцепилась в перила, чтобы не упасть. А потом быстро поднялась наверх и уже не выходила из своей комнаты.

Вчера, улегшись в постель, Сергей долго ворочался, прежде чем заснул. Ольга села на кровати, ей почудилось, что состояние Кирилла изменилось. Она осторожно встала и подошла к окну. Всматривалась в тоскливые сумерки, пока не заметила темную фигуру, пересекавшую двор. Вернее, фигур было две: один человек тащил на себе другого, спотыкаясь под тяжелой ношей. У калитки замешкался, поудобнее перехватив Кирилла (а это был именно он), и скрылся из виду. Спустя минуту темную дорогу осветили галогенные фары, и машина рванула к выезду из поселка.

Непонятные чувства одолевали Ольгу. Она никак не могла осознать собственное отношению к случившемуся. Кирилл заслуживал наказания и при этом за минувшие сутки был дважды спасен. У кого-то на небесах есть планы на его счет? Будить мужа Велецкая не стала. Еще, чего доброго, он догонит беглецов. Пусть лучше все идет так, как идет…

Рука Сергея дрогнула. Ольга выбралась из его объятий, повернулась к нему и прошептала:

– Прости меня.

– Это ты прости меня, – откликнулся муж. – За то, что не сразу заметил твое состояние.

– Я не изменяла тебе. Ничего не было.

– Это неважно, Оленька, – Сергей привлек жену к себе, надеясь, что она не услышала вздоха облегчения, вырвавшегося из его груди.

– Ты сможешь об этом забыть? – спросила Ольга, уткнувшись носом в его волосатую грудь.

– Уже забыл.

– И не потребуешь объяснений?

– Не потребую. Спи, маленькая.

Если бы Ольга увидела лицо Сергея, то поразилась бы жесткому, холодному выражению его глаз. Это был взгляд диктатора, подписавшего расстрельные списки…

Сегодняшний день прошел не впустую. Полезно иметь тугой кошелек и знакомства в органах. Велецкий усмехнулся, повторив про себя имя нежданного гостя, вломившегося в дом. «Что ж, Максим Григорьевич, разберемся, что вы такое и с чем вас едят… И главное – как вы связаны с событиями, случившимися под крышей моего жилища», – Сергей поправил подушку и натянул одеяло повыше. В комнате было прохладно.

Глава 4

– Первую помощь вашему другу мы оказали. По-хорошему, ему бы пару дней полежать в больнице под наблюдением. Но он разнервничался, заявил, что не намерен здесь оставаться, – молодой доктор выразительно посмотрел на собеседника. – Пришлось вколоть ему успокоительное. По крайней мере, этот день он проведет под присмотром врачей, отоспится, а вечером вы уж сами с ним разбирайтесь. В полицию я не сообщил, хотя должен был… Исходя из характера травм…

Максим понимающе кивнул и пожал врачу руку, оставив в его ладони щедрое вознаграждение.

– Я могу остаться в палате?

– Можете. Но на вашем месте я бы занялся другими делами. До вечера ваш друг все равно не проснется. А теперь, извините, я должен идти. Меня ждут другие пациенты.

Максим проводил врача задумчивым взглядом и тяжело опустился на обтянутую дерматином лавку. У него имелось несколько часов, чтобы придумать, как действовать дальше. Разве мог он представить, будучи мальчишкой, что дружба, которая так его радовала, однажды обернется настоящей трагедией?

Их было четверо: Макс, Джекил, Глеб и Лиза. Обычная компания с необычным хобби. Время от времени каждый из них озвучивал свое желание, и друзья помогали его осуществить. Большинство их желаний нельзя было назвать благородными, ну так никто из друзей и не метил в Иисусики, как говаривала Лизка. Живем один раз, и получить хочется по максимуму. Тут уж не до нравственности.

Нельзя сказать, что Макс был напрочь лишен морали. Когда погибла его любовница (друзья планировали легкую аварию, чтобы спровоцировать выкидыш, но перестарались), он искренне переживал. Однако справился быстро. Сделанного не воротишь. Незачем портить свою жизнь бестолковым раскаянием. Стыд не добродетель, а вина не благо. Макс решил жить, не оглядываясь назад, и почти не отступал от этого правила.

Убийство Лизкиного мужа Макса почти не тронуло, а где-то даже порадовало. Ублюдок заслуживал смерти. Жаль, что пострадал невинный человек – водитель кинулся спасать хозяина. Спасти не спас, а сам погиб. Оставили бы его в живых – подставились бы. Добровольное самопожертвование в планы друзей не входило. Пришлось пристрелить свидетеля…

Самая удивительная идея посетила Джекила. Что немудрено с его-то профессией. Копаясь в голове у психов, и сам становишься безумцем. Макс, как сейчас, помнил: они собрались в ресторане, Лизка беспрерывно курила, Глеб не скрывал плохого настроения и постоянно нарывался на конфликт, Джеки сыпал заумными фразами, пока Макс не попросил его выражаться проще.

Друг сообщил, что намерен поэкспериментировать с памятью, при помощи гипноза стереть у человека информацию о прошлом. Требовался подходящий кандидат. Желание было таким необычным, что все развеселились. Все, кроме Глеба. Он долго молчал, не реагируя на шутки, а потом произнес проповедь. Сначала к Максу прицепился, потом к Лизке. Дошло до мордобоя. Нехорошо все тогда закончилось. Но то, что случилось потом, было и вовсе за гранью.

Макс до сих пор не верил, что Глеб по собственной воле вписался в тот злосчастный эксперимент. Видел доказательство своими глазами – вот оно, в палате лежит – и все равно не верил. Каким-то образом Глебу удалось убедить Джека лишить его памяти. Макс выступал против громче всех, но в итоге смирился, поняв, что иначе Глеб совершит самоубийство – слишком тяжело переносил потерю жены и родного брата. Нелегко далось Максу это решение. Глеб был его лучшим другом. Так не хотелось его терять! Но не держать же его взаперти. У каждого своя голова на плечах. К сожалению.

После процедуры предполагалось отвезти Глеба на заранее подготовленную квартиру с видеонаблюдением. Так Джекилу было бы легче контролировать процесс адаптации пациента. Глеб согласился с разумностью этой идеи, однако накануне эксперимента попросил Макса об услуге.

– Я не хочу быть хомячком в стеклянной банке, – объяснял он товарищу. – Я не собираюсь пропадать из виду. Всего лишь хочу какое-то время побыть наедине с собой, чтобы меня не разглядывали под лупой. Понимаешь? Я сниму другую квартиру, о которой будешь знать только ты. Забросишь меня туда и оставишь одного. Дашь мне пару недель свободы, а потом можешь сообщать Джеку. Пусть начинает свой патронаж.

Макс долго не соглашался: сама мысль о том, что вскоре от его лучшего друга останется лишь физическая оболочка, лишенная опыта прошлого, вызывала у него рвотный рефлекс. А тут еще дополнительное беспокойство: оставить его, беспамятного, на произвол судьбы?

– Нет, старик, извини, но это уже перебор, – отнекивался Макс. – Я утешался тем, что ты не останешься в одиночестве. Джекил не даст тебе наделать глупостей, да и я тоже. А ты лишаешь меня этой возможности. Нездоровая позиция. Нет, так дело не пойдет.

Они брели по ночному городу, погруженные в тягостные раздумья, не замечая ледяного ветра, бьющего в лицо. Глеб говорил и говорил и, похоже, не собирался сдаваться, пока не вырвет у товарища обещание помочь. Макс понимал, что поступает неправильно, но все-таки поддался на его уговоры. Было бы подлостью отказать другу в последней просьбе.

Он все сделал как надо. Каких усилий это ему стоило – лучше не вспоминать. Пришлось солгать Джеку и Лизе. Никогда прежде Макс не врал друзьям. Но подвести Глеба не мог. Слово нужно держать. С тяжелым сердцем покидал он товарища в незнакомой квартире в одном из унылых спальных районов города. Выйдя на улицу, он долго не садился в машину – размышлял о правильности своего поступка, колебался. Наконец решился. Завел двигатель и умчался прочь, подальше от искушения.

Макс ожидал, что Джек позвонит сразу же, не обнаружив Глеба в условленном месте. Однако прошли сутки, а тот не объявлялся. Макс перевел дыхание: он до сих пор не придумал, как оправдаться в глазах товарищей. День сменялся вечером, ночь – утром, но никто его не тревожил. На пятые сутки он всерьез заволновался.

Почему Джек молчит? У него из-под носа украли вожделенный опытный образец, а он ведет себя так, словно ничего не случилось. Где логика? Несколько минут Макс собирался с духом и набрал номер доктора Джекила. Тот трубку не взял ни через час, ни через десять. Позвонил Лизе: тот же результат. Вот это был действительно пугающий знак.

Выследить Джека ему не составило труда; да тот и не скрывался. Макс припарковался неподалеку от клиники, где работал товарищ, намереваясь проследить, куда он направится после работы. Ждать пришлось недолго. Джек покинул здание за пару часов до окончания рабочего дня и поехал в центр. Макс двинулся следом, не догадываясь, сколько сюрпризов готовит ему нынешний вечер.

Подъехал Джекил не абы куда, а к Лизкиному дому. Подруга вышла из подъезда – издалека Макс ее едва признал, она перекрасилась из брюнетки в рыжую. Запрыгнула в салон, и машина тронулась.

Путь их лежал в сторону области. Дорога порядком утомила преследователя: он находился в постоянном напряжении, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы и машину не упустить из виду, и себя не обнаружить. У въезда в какой-то поселок друзья остановились. Макс промчался мимо, развернулся и встал у обочины. Достал бинокль, настроил резкость и оторопел. В машину к Джеку садился Глеб.

Тут выдержка Максу изменила. Он ударил по газам, намереваясь догнать веселую троицу и потребовать объяснений. Однако не успел. Через пару-тройку километров Джекил остановился, высадил Глеба и уехал как ни в чем не бывало. Беспамятный друг исчез в ближайшем магазине, а спустя пять минут вновь появился. Закурил и пошагал по трассе обратно к поселку.

Макс проследил за ним до самого дома. Глеб поднялся на крыльцо большого коттеджа, отпер дверь и больше в тот вечер на улице не появлялся. Макс караулил всю ночь, но под утро сон сморил его… Проснулся за полдень от воя сирены. Возле соседнего дома стояли две машины «Скорой помощи». Четверо санитаров несли на носилках женщину и мужчину. Погрузили пациентов внутрь и тотчас уехали.

Макс сначала не придал значения этому происшествию. Мало ли что у людей случилось. Ему сейчас не до чужих проблем. Со своими бы разобраться. Несколько минут сидел, задумчиво глядя перед собой. А потом чертыхнулся, пулей вылетел из машины и побежал к коттеджу, где жил Глеб. Дверь была открыта, а в доме никого.

Внезапная догадка заставила Макса выругаться. Вот кретин! А что, если это Глеба увезли на «Скорой»? Доказательств у него не имелось, но, учитывая странность ситуации, могло статься, что его подозрение верно. По крайней мере, проверить не мешает. Он завел двигатель и вырулил на дорогу. Пока разузнал адреса ближайших больниц, пока выяснил, куда доставили сегодня днем мужчину и женщину из этого поселка, пока добрался до места – наступил глубокий вечер. Макс вымотался, зверски проголодался и едва не метал молнии. А когда выяснил, что пациента, похожего на Глеба, недавно забрали из больницы и увезли в неизвестном направлении, чуть не разбил окошко регистратуры.

– Кто? Кто увез? – взревел он, до смерти напугав медсестру, сидевшую за стойкой.

– Простите, не кричите, пожалуйста, я сейчас посмотрю, – пробормотала она, зашуршав бланками. – Напомните, кем вы приходитесь пациенту?

Во взгляде Макса вспыхнула такая ярость, что девушка осеклась и замямлила:

– Простите. Вот, пожалуйста, кто доставил, тот и забрал, Велецкий С.

Не удостоив ее ответом и не поблагодарив за информацию, Макс бросился к выходу.

Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что должен вмешаться. Неизвестно, что там задумали Джек и Лизка и как некто Велецкий связан с этим, он во всем разберется. Сперва нужно отыскать Глеба и спросить его самого.

Ночь перевалила за середину, когда автомобиль Макса тихо въехал в коттеджный поселок и остановился неподалеку от трехэтажного особняка. Не было гарантии, что Глеба привезли именно сюда, но с чего-то же надо начать. Макс прошел вдоль забора, подыскивая наиболее удобное место, чтобы перелезть. Свет в доме был погашен, лишь на первом этаже светилось одно окно. Прежде чем спрыгнуть в сугроб, Макс внимательно изучил двор – судя по всему, собак здесь не держали. Это облегчало задачу.

Добежав до крыльца, он присел, затаившись. Выждал пять минут, приблизился к двери и аккуратно повернул ручку. К его несказанной радости, дверь поддалась. Как непредусмотрительно со стороны хозяев. А если нехороший человек захочет залезть в жилище? Шагнул в коридор, стараясь ступать как можно тише. Прислушался. Никаких звуков, будто вымерли все. Первым делом он обследовал первый этаж. Все комнаты были пусты. Его внимание привлекла лестница, ведущая из кухни куда-то вниз. Обман слуха, или оттуда действительно доносится шум?

Макс осторожно спустился по ступенькам и замер у двери в подвал. Приложил ухо к гладкой поверхности дерева, но ничего не услышал. И тем не менее кто-то там однозначно находился. Макс всегда чувствовал опасность. Полезный инстинкт, не раз выручавший его во времена бурной молодости. Сердце пропустило удар. На мгновение он перестал дышать, а затем резко отворил дверь…

Поработали над Глебом не слабо: он едва держался на ногах, а по дороге в больницу пару раз терял сознание. Макс то и дело поглядывал на пассажира: дышит ли? И все-таки решил не рисковать и не везти друга в районную клинику. Дожал до города.

Врач сказал, что тяжкого вреда здоровью нет, угрозы для жизни и подавно. Макс посмотрел на часы. Глеб очухается часа через три, за это время, кровь из носу, нужно решить, как себя с ним вести. Как представиться и объяснить свое «героическое» вмешательство? Стоит ли сообщать Джеку? Даже посоветоваться не с кем! Лизка и та, сука, секреты завела, как ей теперь доверять? На пустой желудок соображалось туго.