Власть, политика, изменения. Что я могу сделать, чтобы мир стал лучше? Раджниш (Ошо) Бхагаван

В церкви картина та же: епископ хочет быть кардиналом, кардинал хочет быть папой. Каждый карабкается по лестнице, стараясь подняться выше, а другие тянут его за ноги, чтобы стащить вниз; тот, кто выше, отталкивает тех, кто ниже, чтобы они не могли подняться до его уровня. И так происходит на каждой ступеньке этой лестницы: одни тянут других за ноги вниз, а другие толкаются и пинаются, чтобы не пустить наверх тех, кто ниже. Если посмотреть со стороны, это похоже на цирк! И такое происходит везде, повсеместно.

Так что я называю политикой любое стремление доказать свое превосходство. Но откуда возникает такое стремление? Из-за внутреннего чувства своей униженности. А человек, живущий на уровне инстинктов, неизбежно чувствует себя униженным – потому что он действительно низок. Это не «комплекс неполноценности», а факт, реальность: он низок. Уровень инстинктов – это самый низкий уровень жизни.

Если вы осознаёте, что идет борьба за превосходство, и отказываетесь от этой борьбы, вы просто говорите: «Я – это я, не выше и не ниже…» Если вы отступили в сторону и лишь наблюдаете за этим шоу, значит, вы перешли на второй уровень – уровень разума и сознания.

Вопрос лишь в том, насколько вы понимаете всю мерзостность ситуации, в которую вовлечен каждый. Нужно лишь набраться терпения, понаблюдать и увидеть ситуацию в целом: «Что происходит? Даже если ты достигнешь верхней ступени лестницы, какой в этом смысл? Ты просто зависнешь в небесах – дурак дураком. Идти-то дальше некуда».

Спуститься вниз, конечно, нельзя, потому что люди начнут насмехаться над тобой: «Куда это ты? Что случилось? Ты что, потерпел поражение?» Спуститься нельзя и идти больше некуда, потому что выше уже нет ступенек, – и ты висишь в небесах, делая вид, что всего достиг, что реализовал свои жизненные цели. Но сам-то ты знаешь, что ничего не достиг! Ты просто дурак, и вся твоя жизнь потрачена впустую. Подниматься теперь уже некуда, а если ты спустишься вниз, над тобой посмеются.

Так что каждый, кто становится президентом страны или премьер-министром, молится только о том, чтобы умереть на своем посту. Ниже спуститься нельзя – это оскорбительно, унизительно. А выше подниматься некуда. Ты в безвыходном положении, и только смерть может освободить тебя от этой дилеммы.

Один из бывших премьер-министров штата Мадхья Прадеш относился ко мне по-дружески. Я был еще очень молод, но он любил меня и любил обсуждать со мной некоторые вопросы. Я много раз говорил ему:

– Вам лучше поговорить с людьми, которые разбираются в политике. Я не сведущ в политике.

Но однажды он сказал:

– Именно поэтому я и разговариваю с тобой – я не могу сказать всего этого никому другому. Я могу сказать это только тебе, потому что ты никому не передашь – ты просто не сможешь понять, в чем проблема. Но, просто поговорив с тобой, я уже чувствую облегчение.

– Хорошо, – ответил я. – Если вам от этого легче, я готов слушать.

В чем же заключалась проблема, которая его постоянно беспокоила?

– Все, на что я еще надеюсь, – это умереть премьер-министром. Я не хочу умереть, получив отставку.

Я спросил его:

– Но что хорошего в том, чтобы умереть, оставаясь на своем посту. Можно отдохнуть, можно отойти от дел – вы уже в достаточно преклонном возрасте.

– Это недопустимо, – сказал он, – лишившись власти, я окажусь в унизительном положении. Как только у меня не будет власти, все про меня забудут. А я хочу, чтобы меня похоронили со всеми почестями, которые полагаются премьер-министру – со стороны армии, со стороны правительства и полиции.

Он был первым премьер-министром в Мадхья Прадеш и цеплялся за свой пост до последнего. Он все-таки умер премьер-министром и был от этого безмерно счастлив.

Я пришел навестить его за день до смерти, и он сказал:

– Я очень рад, потому что, кажется, время пришло, а я все еще занимаю свой пост.

Все это вызывает печаль. Всю свою жизнь этот человек стремился к тому, чтобы стать премьер-министром. Сначала он был директором школы и проделал долгий путь, чтобы, будучи всего лишь школьным учителем, обойти конкурентов – а среди них были великие политики, хитрые, умные, и они всеми способами пытались помешать ему. Однако он был настроен решительно и в конце концов добился своего.

Но он потратил всю свою жизнь лишь на то, чтобы ему организовали пышные похороны, с военным парадом, с залпами из двадцати одного орудия и с семидневными выходными для всего штата. В течение семи дней флаги были приспущены в его честь. Но какой в этом смысл? Человек уже мертв! Ему уже безразлично, бросят его в мусоровоз или окажут такие почести. Он жил и умер только ради этих почестей.

Понаблюдайте, и вы будете крайне удивлены: какое безумие постоянно побуждает людей карабкаться все выше и выше.

Я точно знаю, что вершины Эвереста первым достиг не тот человек, которого узнал весь мир. Первым на нее поднялся человек, которого едва ли кто-то знает, потому что он был обычным слугой. Его звали Тенсинг, это был бедный человек из Непала. Он поднялся первым… потому что это было очень опасно. Сотни людей погибли за многие годы, пытаясь подняться на вершину Эвереста. Естественно, человек, который организовал восхождение, вложил в это деньги, не рискнул бы подняться первым; но это вершина, и только один человек может стоять там, и то совсем недолго, потому что там очень сильный ветер, не говоря уже о высоте. Первым сделал попытку бедный слуга, и только когда он убедился, что это безопасно, и спустился вниз, на гору поднялся великий исследователь и «первый» покоритель Эвереста Эдмунд Хилари. И он позировал перед камерами, и он установил там флаги Британии, Индии и Непала, потому что все три страны имели отношение к этому восхождению. На вершине осталось три флага, но сам он пробыл там не больше десяти минут – оставаться там дольше было опасно.

Но бедный человек, который на самом деле совершил восхождение первым, едва ли войдет в историю. Конечно, Хилари дал ему достаточно денег, чтобы тот молчал. Эдмунд Хилари основал большой институт для подготовки людей к таким восхождениям – там обучали альпинизму и горному туризму, и он сделал Тенсинга главой этого института. Но факты трудно утаить, потому что, кроме Тенсинга, было еще, как минимум, пятьдесят других слуг, которые несли снаряжение, палатки, провизию, одежду. Все они видели, кто поднялся первым. Им всем заплатили; но когда пятьдесят человек видят нечто из ряда вон выходящее, маловероятно, что слухи об этом не поползут дальше.

Я встречался с одним человеком из той команды, и он сказал: «Да, это правда, но мы бедные люди, мы всего лишь слуги». Он сказал: «Это как на войне, когда сражаются две армии и солдаты убивают друг друга: одна армия побеждает, другая терпит поражение, но победителем всегда называют главнокомандующего, который в действительности никогда не участвует в сражениях, а остается в тылу, на достаточном расстоянии, чтобы в случае угрозы первым покинуть опасное место. А в случае победы он получает медали и все остальное. Но так уж устроен мир». И он добавил: «Мы бедные люди, и мы не жалуемся, потому что он дал нам достаточно денег».

Человек всегда ищет любые способы, чтобы возвыситься, быть лучше других, быть особенным – все это политика. Но я считаю, что она интересует только посредственных людей. У разумных людей есть более важные дела. Разум не может растрачивать себя на борьбу с людьми третьего сорта, с отвратительными, грязными политиками. Только люди третьего сорта становятся президентами и премьер-министрами. Разумный человек не будет блуждать по пустыне, которая не ведет никуда, даже к оазису.

На инстинктивном уровне – в политике – действует закон джунглей: кто сильный, тот и прав. Адольф Гитлер, Иосиф Сталин, Муссолини, Бонапарт, Александр Македонский – все эти люди больше похожи на волков, чем на людей.

Если мы хотим достичь истинной гуманности во всем мире, мы должны вычеркнуть из истории имена этих людей. Мы должны забыть этих людей как страшный сон. Но, как это ни странно, история изобилует их именами.

В колледже я посетил занятия по истории только один раз. Когда я пришел, чтобы заполнить формуляр и выбрать учебные дисциплины, директор спросил меня:

– Какие предметы ты хочешь изучать? Ты можешь выбрать четыре предмета.

– Я заполню эту анкету, – ответил я, – я ее подпишу и заплачу за обучение, но я бы хотел сначала познакомиться со всеми профессорами, которые здесь работают, потому что для меня личность преподавателя важнее, чем его предмет. Кроме того, я бы хотел немного ознакомиться и с программой, которую преподают эти люди.

– Это беспрецедентно, – сказал директор. – Сначала необходимо заполнить этот формуляр, только после этого можно посещать колледж.

Я сказал:

– Вам придется сделать исключение, иначе я обращусь в комиссию, которая курирует колледж, и постараюсь их убедить. Как я могу выбрать предметы, если ничего о них не знаю? Я прошу не так много – только ознакомиться со всеми дисциплинами, которые здесь преподают. Мне нужно всего две недели: я познакомлюсь с колледжем, похожу на разные занятия – я получу некоторое представление о программе, студентах, преподавателях и тогда смогу заполнить формуляр.

– Хорошо, – сказал он, – но, пожалуйста, пусть это останется секретом. Не говори никому, потому что, я чувствую, ты можешь убедить комиссию, и тогда эту идею подхватят другие студенты.

– Это естественно, – ответил я, – ведь даже если собираешься купить обычный глиняный горшок на рынке, ты обходишь разные ряды, проверяешь качество, простукиваешь стенки.

В то время прекрасные керамические горшки стоили в Индии всего один или два пенни, но покупатели все равно проверяли, нет ли в них дефекта. Если в стенке горшка есть какая-то полость или трещина, он издает совсем другой звук – если горшок сделан идеально, он звучит, как музыкальный инструмент.

– Даже выбирая дешевый глиняный горшок, люди обходят весь рынок, а я должен принять решение, которое определит четыре года моей жизни. И вы хотите, чтобы я заполнил формуляр, не ведая, что творю?

Директор сказал:

– Хорошо, я положу твой формуляр в свою папку. Две недели можешь посещать занятия просто так, но только не создавай проблем – потому что, если меня поймают с этой незаполненной анкетой, у меня будут проблемы.

– Не беспокойтесь, – сказал я ему.

Первым занятием, на которое я пошел, была история – так вышло случайно, просто когда я зашел в здание, аудитория, где преподавали историю, первой попалась на моем пути. Я подумал: «Ладно, хорошо, начнем с истории». Преподаватель читал вводную лекцию, но говорил только о таких безумцах, как Надиршах, Тамерлан, Чингисхан, Бабур, Хумаюн, Аурангзеб – обо всех завоевателях Индии.

Я спросил его:

– Вы учите нас или просто напоминаете нам, что мы родились, чтобы быть рабами? Вы учите нас истории или просто напоминаете, что мы тысячи лет были рабами и, скорее всего, всегда будем рабами, потому что такая большая страна всегда покорялась таким маленьким армиям, диким и нецивилизованным?

– Если у вас есть хоть какое-то чувство достоинства, – сказал я ему, – пожалуйста, перестаньте нести чепуху. Разве нельзя найти что-то такое, чем человек мог бы гордиться, чтобы он чувствовал, что прошлое не было всего лишь идиотским фарсом? Разве нет в нашем прошлом чего-то такого, что представляло бы наследие красоты и величия и давало бы человеку надежду на будущее?

– Ты что, пришел сюда, чтобы переписать всю программу по истории? – спросил он в ответ.

Я сказал:

– Да, полностью. Только в этом случае я смогу здесь учиться. Я пришел узнать, стоит ли на это тратить время, потому что все это бред… Зачем мне Надиршах? Зачем мне нужно что-то знать о нем? Есть нечто гораздо более прекрасное. Почему вы не расскажете о Будде, Бодхидхарме, Нагарджуне, Шанкаре, Паршванатхе, Махавире, Васубандху? Почему вы не расскажете об этих людях?

– О боже! – воскликнул он. – Я никогда не слышал этих имен! Васубандху? Я доктор исторических наук, но – Васубандху? Я никогда не слышал этого имени.

– Тогда садитесь на мое место, а я буду вас учить и расскажу кое-что о Васубандху, – сказал я. – И это не единственное имя, которого вы не знаете. Я могу назвать вам ряд других имен, которых вы также не знаете. Знаете вы Дхармакирти? Знаете Чандракирти?

– Нет, – сказал он. – Ты что, придумываешь эти имена?

– Я их не придумываю, – ответил я, – это реальные люди. Но их нет в ваших конспектах, потому что они никогда никого не убивали, никогда не захватывали стран и не создавали империй. Они не устраивали кровопролитий и массовых убийств, не насиловали женщин, не сжигали людей заживо. Что такое история? Просто вырезки из газет о древних временах. Если вы поможете кому-то, ни одна газета об этом не напишет – убейте кого-нибудь, и все газеты будут писать только об этом. О чем вся ваша история, кроме как о людях, которые всем доставляли неприятности, которые оставили раны в человеческом сознании? Вы это называете историей?

Я сказал ему:

– Если это история, то она не для меня, потому что я знаю другую историю. То, чему вы учите, на самом деле история политики. Вам нужно изменить название своего предмета – это не история, а политическая история. Я же говорю об истории человеческого разума и, в конечном итоге, об истории просветления.

Он был в шоке. Он сказал студентам:

– Я не готов сейчас что-то ответить. Я должен поговорить с директором об этом молодом человеке.

– Нет необходимости говорить с директором, – сказал я, – я уже говорил с ним вчера, и он знает, что я делаю. Я все равно к вам больше не приду, так что можете не беспокоиться – продолжайте рассказывать обо всех этих идиотах. У вас в голове только этот мусор. Очень странно, что о подлинных цветах разума вы даже не упоминаете.

Мне было очень трудно найти информацию об этих людях. Я побывал во многих библиотеках, пытаясь больше узнать о тех, кто был подлинным созидателем. Они заложили фундамент. Но мы знаем мир только с одной стороны – мир, в котором прав тот, у кого сила.

Нет, на втором уровне сила – в правде. Разум всегда стремится найти правду.

Нет смысла мериться силой с помощью мечей или бомб, убивать друг друга, потому что сила не помогает выявить правду. Как вы думаете, что будет, если Мухаммед Али выйдет на ринг с Гаутамой Буддой… несомненно, он победит в первом раунде. Второго раунда не будет. Одного удара будет достаточно – бедный Будда окажется распростертым на полу! Осознавая ситуацию, он сам начнет считать: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Он не будет ждать судью. Он даже не попытается встать и, лежа на полу, сам сосчитает до десяти и скажет: «Бой окончен – ты победил».

Но сила не доказывает, что ты прав. В мире животных, на уровне инстинктов, это естественно. Но разум полностью меняет это соотношение. Сила в правде – а что есть правда, определяется разумом, логикой, рассудком, аргументами.

Именно это продемонстрировал Сократ, когда предстал перед афинским судом. Он был готов ответить на любой вопрос, который ему могли задать судьи. Он спросил их:

– В чем мои преступления? Назовите мне их – я готов ответить на все обвинения.

Они знали, что с этим человеком спорить бесполезно. Но если обвинения будут неопределенными, туманными… они надеялись, что тогда Сократ не сможет ничего возразить. Но даже если сможет, судьи не собирались с ним соглашаться, потому что это было бы против всех их правил.

Первое обвинение, которое они предъявили Сократу, было таким:

– Самое большое твое преступление состоит в том, что ты совращаешь умы молодых людей.

Сократ сказал:

– Это правда, но это не преступление. И то, что вы называете совращением, я называю созиданием. Вы развратили умы этих людей, и теперь я должен их от этого очистить. А если вы считаете, что вы правы, то почему не откроете школы, академии, как я открыл свою школу и академию? Тогда люди смогут выбирать и придут к тому, кто прав.

С тех пор как Сократ открыл свою школу, практически все школы Афин опустели – кто мог соперничать с таким учителем, как Сократ? На самом деле все учителя, у которых были свои школы, стали учениками Сократа. Он был настоящим Мастером.

Сократ сказал:

– Покажите мне хотя бы одного молодого человека, которого я совратил… И объясните, что вы имеете в виду под совращением?

– Ты учишь, что нет ни Бога, ни богов, – сказали ему судьи.

– Да, – ответил он, – потому что нет ни Бога, ни богов. Что я могу с этим поделать? От меня это не зависит. Если Бога не существует, кто совращает умы молодых людей – вы или я? Я только говорю правду. Или вы считаете, что правда может развратить ум молодого человека?

Дебаты продолжались несколько дней. В конце концов судьи постановили:

– Что касается разумных доводов, нам всем нечего ему возразить, – только представьте, ведь это был один человек, выступивший против всего посредственно мыслящего общества Афин! – поэтому мы больше не будем спорить, а перейдем к голосованию.

Сократ сказал:

– Голосованием нельзя определить, что истинно, а что нет. В действительности вероятность того, что люди проголосуют за то, что неистинно, весьма велика, потому что большинство составляют посредственности.

Сократ настаивал на том, что истину следует устанавливать посредством разума. Именно с этого началась вся эволюция науки. Сократа следует считать отцом всей науки, потому что в науке истина не определяется с позиции силы. Она определяется с позиции логики, рассудка – в лабораториях, в ходе экспериментов, опытным путем.

Итак, на втором уровне сознания политика – это совсем иная материя.

Две тысячи лет Индия была порабощена захватчиками – тому есть много причин, но одна из них, наиболее важная, заключается в том, что все разумные люди Индии отвернулись от политики низшего, инстинктивного уровня. Политика и власть их совсем не интересовали. Все их интересы были направлены на то, чтобы установить истину. В чем смысл жизни? Для чего мы здесь?

Во времена Гаутамы Будды практически во всем мире второй уровень сознания достиг своего наивысшего развития. В Китае были Конфуций, Лао-цзы, Мэн-цзы, Чжуан-цзы, Ли-цзы – люди того же уровня, современники. В Индии были Гаутама Будда, Махавира, Макхали Госал, Аджит Кешкамбал, Санджай Вилетхипутта – это были недосягаемые гиганты. В Греции были Сократ, Платон, Аристотель, Плотин, Гераклит, Пифагор – они поднялись на самые вершины разума. Как будто по всему миру вдруг прокатилась волна интеллектуального озарения. Только безумцы продолжали воевать – все разумные люди были заняты поиском способа, позволяющего определить, что истинно, а что ложно.

В Индии тогда появилась такая традиция: каждый философ путешествовал по всей стране, чтобы состязаться с другими мыслителями. Но в этом не было никакой враждебности – это нужно понимать. На втором уровне не бывает враждебности, оба соперника здесь – искатели. Это дружеское состязание, а не борьба – оба хотят, чтобы победила истина. Никто не стремится одержать верх, дело совсем не в этом.

Шанкара, перед тем как вступить в дискуссию с Манданой Мишрой, прикоснулся к его стопам и попросил благословения, чтобы победила истина. Прикосновение к стопам противника – что демонстрирует этот жест? Никто не претендовал на то, чтобы одержать верх над этим человеком – он был в преклонном возрасте, и его уважали во всех уголках страны. А Шанкара был молодым тридцатилетним человеком – Мандана Мишра годился ему в дедушки. Шанкара прикоснулся к его стопам, потому что не собирался его побеждать. И он попросил благословения, но не ради того, чтобы стать победителем, а ради того, чтобы победила истина. А истина никому не принадлежит.

Такие поединки проходили по всей стране. И рождались такие мыслители, что и сейчас не встретишь такого качества, такой остроты ума – по той простой причине, что сегодня все мыслящие люди занимаются наукой. Они забросили философию. А в те времена все светлые умы посвящали себя философии.

Следует помнить, что это поединок, но уже без личной конкуренции – без стремления доказать свое превосходство; это исследование с целью найти истину. Все акценты смещаются: теперь имеет значение лишь торжество истины. В историю индийской философии вошло знаменитое изречение: Satyameva jayate – «Кто бы ни потерпел поражение, истина должна победить». Его породил не комплекс неполноценности, а подлинно высокий разум.

Эту традицию переняли Китай и Япония, там она распространилась и на другие сферы. Вот почему, если вы увидите поединок двух японских боксеров, или бойцов айкидо, или джиу-джитсу, или дзюдо, вы удивитесь – они начинают с того, что кланяются друг другу в знак великого уважения. В этом нет и тени враждебности.

Это одна из заповедей дзюдо и всех остальных боевых искусств Японии: когда вы вступаете с кем-то в поединок, это не вопрос личной вражды. Если вы опускаетесь на уровень личных амбиций, вы уже готовы к поражению. Действуя с позиций эго, вы опускаетесь на нижний, инстинктивный уровень.

В дзюдо побеждает тот, кто демонстрирует более высокое мастерство. Побеждает не человек, а искусство. Так же, как в философии побеждает истина, здесь побеждает искусство, мастерство. Ни одной секунды вы не должны думать о себе и о своей победе, потому что в тот же миг вы потерпите поражение.

И иногда случается так – это может понять только тот, кто разбирается в восточных традициях, – что встречаются два одинаково неэгоистичных бойца, и тогда никто из них не побеждает. Бой может продолжаться несколько дней, а конца все не видно, потому что никто не побеждает. Каждый день бойцы сходятся, кланяются друг другу – с огромной радостью, с огромным уважением. Каждый из них действительно уважает другого, потому что это необычный человек, и сражаться с ним уже само по себе большая честь. И бой продолжается.

В конце концов судьи вынуждены объявить: «Ни один из бойцов не может победить, потому что оба одинаково неэгоистичны – ни один не может найти способ нанести поражение сопернику». Эго – это брешь. Эго – это своего рода сон, во время которого вам могут нанести поражение. Всего на мгновение может явиться эгоистичная мысль, и вам конец. Искусства дзюдо, джиу-джитсу, айкидо – все они схожи, есть небольшие различия, тонкости, но основной принцип один. И этот основной принцип заключается в том, что, когда вы сражаетесь, вас не должно быть, вы должны быть полностью отстранены – тогда ни один меч не сможет вас ранить. И когда наблюдаешь, как бойцы сражаются на мечах, испытываешь настоящее потрясение…

Один из моих друзей – он стал моим другом, после того как вернулся из Японии – во время Второй мировой попал в плен. Он был полковником британской армии. Но он был сикх, сардар, звали его Чанчал Сингх. Для японцев он был военнопленным. В то время в Японию прибыл индийский революционер Субхаш Чандра – он попал в Японию через Германию, с санкции Адольфа Гитлера; и японцы по рекомендации Адольфа Гитлера разрешили Субхашу обучать всех индийских военнопленных тому, как надо сражаться против британской армии.

Японцам это показалось хорошей идеей – иначе эти индийские пленные были для них просто бесполезным балластом. А так как Субхаш боролся за свободу своей страны, он мог легко убедить индийских военнопленных. И для индейцев это тоже было благо. Во-первых, кто же не хочет сражаться за свою страну. Во-вторых, это лучше, чем быть обычным узником. К тому же это давало им шанс совершить побег!

Субхаш обучал их всем боевым искусствам. После войны, когда пленных отпустили, Чанчал Сингх вернулся на родину. Я как-то раз сидел в отеле с одним своим другом, и мы беседовали о свободе страны. Я говорил другу: «Просто изгнать британцев еще не значит обрести свободу. Свобода – это позитивная концепция. Можно прогнать британцев, но если ваш ум остается рабским умом, любой, кто будет стоять у власти – это могут быть и индийцы… лишит вас свободы. Да, правители могут поменяться – место белых займут темнокожие. Но неужели ты думаешь, что достаточно изменить цвет кожи правителя, чтобы рабы превратились в свободных людей? Для свободы нужны определенные позитивные изменения и трансформация ума. Если у тебя ум раба, ты будешь рабом – неважно, кто стоит у власти».

Я и сейчас так считаю, потому что прошли десятилетия, а Индия по-прежнему остается в рабстве, и даже в еще большем, чем прежде. Когда она была под властью британских колонизаторов, можно было, по крайней мере, перенести ответственность на них, сказать, что они во всем виноваты. Теперь у нас нет даже такого оправдания.

На днях до меня дошла информация о важных событиях. Такие события возможны только в стране, которая ментально настолько привыкла к рабству, что, как бы ни развивалась ситуация, люди в ней не могут ощущать себя свободными. На границе был остановлен целый грузовик с секретными государственными документами, он перевозил их в другую страну – секретные материалы! Водитель был индийцем, сопровождающие были индийцами, и грузовик принадлежал одному крупному промышленнику. После задержания грузовика арестовали и промышленника, и еще более десятка человек. Выяснилось, что, возможно, этот грузовик был лишь одним из многих, другие пересекли границу раньше. Сомневаюсь, остались ли у Индии еще какие-то государственные тайны.

Такого никогда не бывало в истории. Все секреты были проданы самими индийцами! За этим никто не стоял, никто не просил их об этом, никакие агенты из других стран. Индийцы сами связались с ними – вот он, рабский менталитет! – и спросили: «Вы хотите получить секретные документы о ядерном производстве, которое пытаются организовать в Индии?» Информация стоимостью в пятьдесят миллионов была продана за пятьдесят долларов – все секретные документы, все технологии, схемы, чертежи. Информацию скупал один француз, частный детектив. Он ничего не имел против Индии, но если такие документы отдают так дешево, их нужно брать – наступит благоприятный момент, и их можно будет продать за миллионы. Если Индия вступит в войну с Китаем, Китай будет готов заплатить любые деньги за эти документы. Если Пакистан захочет напасть на Индию, Пакистан будет готов платить – можно будет запросить любую цену.

Россия пытается засылать шпионов в Америку, Америка посылает шпионов в Индию… Даже им не так просто заполучить секретные документы. А этот француз сообщает газетчикам, что «днем Индира Ганди принимает какие-то решения, а к вечеру они уже у него в руках – через каких-то три-четыре часа. Любая секретная информация, которая обсуждается в кабинетах Индиры, через три часа оказывается у него в руках».

Так что в этом замешаны не только промышленник и какие-то частные лица, но даже кабинет министров, самая верхушка власти… потому что некоторые вопросы обсуждались только тремя первыми министрами и президентом. Только четыре человека знали эту информацию, и тем не менее ее мог купить любой желающий. Кто кого предает? И что это за люди? Рабский дух вошел в их кровь. Им требуется полное переливание крови. Им нужен новый ум.

Мы с другом обсуждали эту рабскую позицию, и этот сардар тоже слушал – он сидел рядом, пил чай и слушал. Наконец он не выдержал, подошел к нам и спросил:

– Можно мне подсесть к вам? – потому что тема разговора действительно интересная. – Если позволите мне с вами сесть и представиться – потому что я боролся за свободу. Я сидел в японских и британских тюрьмах. А сначала я был майором в британской армии. Меня только что освободили, потому что британское правительство покинуло страну – всех заключенных освободили. И сейчас я ищу работу – какую-нибудь работу, потому что я ничего не умею, кроме как воевать. Но зато я владею японскими боевыми искусствами. Может быть, вы мне чем-то поможете – я мог бы вести занятия по боевым искусствам.

И мы стали друзьями.

Мы открыли для него школу, в которой он стал с увлечением работать. И иногда он показывал нам небольшие трюки, просто для развлечения. Как-то раз он стал рассказывать:

– В Японии используют специальную тренировку для голоса. Если на вас кто-то нападает с мечом, а у вас нет оружия, вам нужно просто издать определенный звук, и меч выпадет из руки нападающего.

Я сказал:

– Это действительно интересно! Я бы хотел посмотреть. У меня есть один друг, борец – я могу с ним связаться, и мы проведем эксперимент. Он не владеет мечом, но зато может драться на палках. И это даже хорошо, ведь если у тебя не получится, или что-то пойдет не так, он не отрубит тебе голову, а у меня не будет лишних проблем. А то тебя не станет, а у меня появятся проблемы. Уж лучше экспериментировать с большой палкой.

Чанчал Сингх согласился. Я встретился с борцом и рассказал ему о нашей затее. Он ответил:

– Никаких проблем. Я расколю голову этого сардара напополам, один удар – и готово.

Это был сильный человек. И вот он пошел на Чанчал Сингха, чтобы нанести ему удар. Но только он поднял руку, как Чанчал Сингх издал крик, и палка выпала из руки борца, как будто его сердце внезапно остановилось! Каким-то образом его рука вдруг полностью лишилась силы. Всего лишь от звука!

Я спросил:

– Как ты производишь такой звук? Кажется, в нем нет ничего особенного – наверное, не так уж трудно этому научиться.

Чанчал Сингх ответил:

– Научиться издавать звук нетрудно – вся хитрость в том, что ты должен отсутствовать. Все эти годы я провел у японцев; их боевые искусства освоить несложно. Трудность только в том, что ты должен отсутствовать. Но когда кто-то собирается раскроить тебе череп, в такой момент твое присутствие абсолютно необходимо!

Даже в такой момент ты должен отсутствовать – только звук, и никакого эго. Тогда тот, кто на тебя нападает, вдруг позабудет, что он делает, – он будет в полной растерянности. Он на мгновение потеряет память. Он не будет понимать, что происходит, что он делает сейчас, что он делал прежде. Потребуется некоторое время, чтобы он оправился и пришел в себя. Единственное условие – твое эго должно отсутствовать. Отсутствие эго вызывает определенные изменения в уме человека, как будто тормозит его, неожиданно тормозит.

Но если оба противника свободны от эго, задача сильно усложняется. И тогда происходят странные вещи – хотя японцам это явление хорошо известно: вы еще не успели поднять свой меч, чтобы нанести удар противнику, а его меч уже готов отразить удар. Вы только начинаете движение, а его меч уже поднят – он опережает даже вашу мысль. Как будто за долю секунды, когда вы еще только задумали нанести удар, а ваша рука еще даже не шелохнулась, этот человек уловил вашу мысль и готов защищаться.

Такое возможно только в случае вашего отсутствия. Тогда меч неотделим от вас. Вы ничего не делаете – вы отсутствуете, позволяя всему происходить. Но если оба человека свободны от эго, их противостояние может продолжаться много дней. Ни один не может нанести удар или хотя бы задеть другого.

Это происходит не на инстинктивном уровне силы. Вы переходите на более высокий уровень, он даже выше, чем второй. Вы переходите на третий уровень, интуитивный. И то же самое, что мы наблюдаем в восточных единоборствах, в боксе, в боевых искусствах, на третьем уровне может происходить и с интеллектом.

Один из моих профессоров, о котором я уже вам рассказывал… Да, за всю свою карьеру я любил только двух своих профессоров… Я многим доставлял неприятности, и даже этим двоим иногда от меня доставалось, но я их любил. Об одном из них, докторе С. К. Саксена, я уже рассказывал. Другой был профессор С. С. Рой. Он написал докторскую диссертацию о Шанкаре и Брэдли – сравнительное исследование. И первый экземпляр этой диссертации он подарил мне. Я сказал:

– Это выглядит нехорошо: я ваш студент, а вы дарите мне первый экземпляр своей диссертации, которая только что вышла из печати.

– Я считаю, что ты это заслужил, – ответил он.

– Но я считаю всю вашу диссертацию… и даже ее заглавие неверными, потому что вы сравниваете двух людей, находящихся на двух разных уровнях. Брэдли – интеллектуал, великий интеллектуал… В начале этого столетия ему не было равных в мире философии. Он был интеллектуалом высшего уровня. А Шанкара совсем не интеллектуал. Да, они оба пришли к одинаковым выводам, поэтому вы их и сравниваете – вы видите, что их выводы схожи. Но вы не понимаете, что они пришли к ним разными путями. Вот, в чем я с вами не согласен. Потому что Брэдли пришел к этим выводам логическим путем, тогда как Шанкара пришел к ним путем опыта.

Шанкара не просто рассуждает как философ. Он рассуждает и как философ тоже, но это вторично. Он познал истину на собственном опыте, и теперь, чтобы выразить эту истину, использует логику, рассудок, интеллект. Брэдли не имел опыта, и он признает, что не имел опыта, но с точки зрения рассудка он находит эти умозаключения наиболее логичными, наиболее убедительными.

Так что я сказал профессору Рою:

– Если вы хотите знать мое мнение, то вы сравниваете совершенно разных людей, которые несравнимы.

– Именно поэтому я и дал тебе первый экземпляр диссертации. Я знаю, что если кто и будет вникать, думать о том, что здесь написано, то это ты. Я подарю эту книгу ректору, заведующему кафедрой и всем моим друзьям, но я даже не рассчитываю, что кто-то из них начнет возражать, едва прочитав на заглавие.

Я сказал ему:

– Вам следует еще раз перечитать свою диссертацию, потому что, когда я начну ее читать, возникнет сотня вопросов. Так что перечитайте ее еще раз. Возможно, некоторые моменты вы совсем забыли, ведь вы работали над этой диссертацией пять или шесть лет.

Были и другие замечания, но основной момент всплывал на поверхность постоянно, снова и снова. Можно прийти к какому-то заключению логическим путем – и оно может быть правильным, а может быть неправильным. Вы не можете быть уверены в его правильности. Но для Шанкары не стоит вопроса о том, правильно его заключение или нет: оно правильно. Даже если вы докажете логически, что он неправ, он не изменит свою позицию. Брэдли изменит – если вы сможете доказать, что он неправ, его мнение изменится. И я привел профессору Рою один пример, который пришел мне на ум.

Брэдли говорит, что Вселенная, бытие «абсолютно». Шанкара называет это «Брамой», но это то же самое понятие – абсолют. Я нарисовал круг и сказал С. С. Рою:

– Если этот круг совершенен, для него нет никакой возможности развития, эволюции, прогресса. Совершенство не допускает никаких изменений. Если бытие абсолютно, совершенно, значит, оно мертво. Чтобы быть живым, оно должно быть открытым – не замыкайте круг, позвольте ему расти, изменяться, эволюционировать.

Я не согласен с Брэдли, потому что он не сможет ответить даже на такой простой вопрос: «Ваша Вселенная мертвая или живая?» Конечно, он не может признать ее мертвой. Если она мертва, то и я мертв, и Брэдли мертв, все мертво. Но кто тогда спорит и зачем? Тогда здесь должна быть полная тишина – ведь все мертво. Он не может согласиться с этим. Если же он признает, что Вселенная живая, тогда ему придется также признать, что она еще не абсолютна, и никогда не будет абсолютной.

В моем видении, Вселенная постоянно приближается к абсолюту, но она никогда не станет абсолютом. Она будет все время только приближаться, приближаться и приближаться, никогда его не достигая – и будет оставаться живой.

Брэдли придется изменить свое представление. А вам, как последователю Брэдли – профессор Рой был приверженцем философской школы Брэдли, – придется согласиться с его поражением, иначе я готов… Скажите мне, как вы можете согласовать идею живой Вселенной с идеей «совершенного абсолюта»?

– Ты прав, – сказал он. – Я никогда об этом не задумывался. Мне нечего сказать в защиту Брэдли.

– Но Шанкара – продолжал я, – тоже говорит, что Бог, Брама, истина есть абсолют. И он тоже не может это обосновать, потому что, по сути, говорит то же самое. Разница между ними в том, что Брэдли придется изменить свою точку зрения, а Шанкара просто рассмеется и скажет: «Вы правы. Я неверно выразил свою мысль, и я знал, что тот, кто знает, увидит, что моя формулировка неверна. Вы абсолютно правы, моя формулировка неверна». Но Шанкара не признает, что он неправ. Его точка зрения основана на опыте, она интуитивна.

На интуитивном уровне не может быть никакой борьбы.

Политик, действующий на инстинктивном уровне, подобен дикому зверю. Он не верит ни во что, кроме победы. Он готов использовать любые средства ради победы. Его цель оправдывает все средства, какими бы отвратительными они ни были. Адольф Гитлер пишет в автобиографии: «Средства не так важны, главное – это цель. Если вы достигаете цели, то все, что вы делали, было правильно. Если же вы терпите неудачу, все, что вы делали, было неправильно. Вы лжете, но если вы одержите победу, ваша ложь станет правдой. Вы можете делать все, что угодно, только помните, что в конечном итоге вы должны прийти к успеху – ваш успех все оправдывает. А поражение… вы можете все делать правильно, но ваше поражение докажет, что все было ошибкой».

На втором уровне все еще есть борьба, но теперь она более гуманна, она происходит на уровне интеллекта. Да, еще есть стремление доказать, что ваше мнение правильно, но истина теперь важнее, чем вы сами. Если вы потерпите поражение, но это послужит установлению высшей истины, вы будете счастливы, вы не огорчитесь. Когда Шанкара одержал верх над Манданой Мишрой, Мандана Мишра тут же встал, прикоснулся к стопам Шанкары и попросил посвящения. Нет и речи ни о какой борьбе – это гораздо более высокий, гуманный мир интеллекта. Но все же за стремлением к истине скрывается едва уловимая политика. Иначе зачем вообще вступать в спор? Если вы знаете истину, наслаждайтесь ею! Какой смысл путешествовать по всей стране и состязаться с людьми? Если вы знаете истину, люди сами придут к вам. За этим скрывается тонкая политика. Это можно назвать философской или религиозной политикой, но все же это политика, хоть и очень утонченная.

Только на третьем уровне, когда начинает действовать интуиция, всякая борьба прекращается. Будда ни за кем не ходил, чтобы доказать свою правоту. Махавира ни за кем не ходил, чтобы доказать свою правоту. Лао-цзы ни за кем не ходил, чтобы доказать свою правоту. Люди сами приходили – тот, кто чувствовал потребность, жажду, приходил к ним. И их совсем не интересовали те люди, которые приходили, чтобы втянуть их в интеллектуальную дискуссию. А приходили многие – приходил Сарипутта, приходил Моггалайан, приходил Махакашьяп. Все эти люди были великими философами, у них были тысячи учеников, и они приходили, чтобы состязаться с Буддой. Но всю свою жизнь он всем говорил только одно: «Если вы знаете, я очень рад. Можете считать, что вы победили! Но знаете ли вы? Я – знаю, но я не считаю, что должен с кем-то состязаться… Потому что существует только два типа людей: те, кто знают, и те, кто не знают. Те, кто не знают… как я могу состязаться с этими бедными людьми? Об этом не может быть и речи. А те, кто знают… как я могу спорить с такими богатыми людьми? Это исключено».

Он сказал Сарипутте:

– Если ты знаешь, я очень рад. Но знаешь ли ты? Я не спорю с тобой, а просто исследую. Кто ты? Если ты не знаешь, тогда забудь о намерении состязаться со мной. Просто будь здесь, со мной. И тогда однажды, в нужный момент, это может случиться – не в результате поединка, не в результате дискуссии, не в результате словесного выражения.

И люди были честны. Сарипутта поклонился и сказал:

– Пожалуйста, прости меня за то, что я хотел состязаться с тобой. Я действительно не знаю. Я искусный полемист, и я одержал победу над многими философами, но я вижу, что ты не философ. Теперь пришло время мне смириться и посмотреть на все с новой точки зрения. Что я должен делать?

Будда сказал:

– Ты должен просто молчать два года.

Это была обычная процедура для каждого полемиста, который приходил – а приходили многие. Будда говорил им: «Два года полного молчания, и тогда вы можете задавать мне любые вопросы». И двух лет молчания было достаточно, более чем достаточно. За два года они забывали даже свои имена, они забывали о конкуренции, о стремлении к победе. Они узнавали аромат этого человека. Они узнавали вкус его истины.

Так что на интуитивном уровне нет никакой политики. В более совершенном мире интуитивные люди будут путеводным светом для тех, кто может хотя бы интеллектуально понять их. А интеллектуальные политики – профессора, интеллигенция, теоретики – будут руководить инстинктивными политиками. Только в этом случае в мире будет спокойно, жизнь будет спокойной.

Свет должен исходить от высшего уровня. И он должен проходить через второй уровень, потому что только тогда третья категория сможет уловить хотя бы немного света – вторая категория должна служить мостом. Так было в древней Индии.

Однажды…

Настоящие интуитивные люди жили в лесу или в горах, и интеллектуалы, профессора, пандиты, ученые, премьер-министры приходили к ним со своими проблемами. Они говорили: «Мы слепые, а у вас есть глаза».

И вот какая однажды произошла история с Буддой.

Лагерь Будды располагался на берегу реки, и по обе стороны реки стояли две армии. Это была граница двух королевств, эта река их разделяла; и на протяжении многих поколений они воевали, чтобы решить, кому принадлежит река – потому что вода была для них большой ценностью. Они никак не могли договориться, поэтому уже много раз река становилась красной от крови, а война все продолжалась. И вот Будда устроил у реки свой лагерь, и генералы обеих армий пришли к нему. Так вышло, что оба пришли в одно и то же время и увидели друг друга. Их смутило такое странное совпадение, но отступать было поздно.

Будда сказал им:

– Не беспокойтесь. Это хорошо, что вы пришли вместе. Вы оба слепы, и ваши предшественники были слепыми. Река продолжает течь, а вы продолжаете убивать людей. Разве вы не видите очевидного? Вам обоим нужна вода, а река достаточно большая. Нет необходимости обладать рекой. И как можно ею обладать? Вся вода утекает в океан! Почему вы оба не можете ее использовать? Один берег принадлежит одному королевству, другой берег принадлежит другому королевству – и нет никакой проблемы. И не нужно даже проводить границу посередине, потому что по воде нельзя провести границу. Просто используйте воду, вместо того чтобы воевать из-за нее.

Все было так просто. Они поняли, что их поля, их урожаи погибают из-за того, что за ними некому ухаживать. На первом месте у них стоит война за обладание рекой – сначала нужно завладеть рекой, и лишь тогда они пойдут поливать поля.

Глупый ум мыслит только в категориях обладания. Человек, обладающий видением, думает о пользе.

Будда просто сказал им:

– Пользуйтесь! И приходите ко мне снова, когда вода закончится. Это будет проблема, тогда и будем думать. Но приходите, только когда используете всю воду.

Вода все еще продолжает течь, хотя прошло двадцать пять веков. Как можно использовать всю воду? Это большая река длиною в тысячи миль. Она берет начало из вечных снегов Гималаев и несет свои воды к Бенгальскому морю. Как можно ее исчерпать? А те «королевства» были всего лишь маленькими княжествами. Они бы никогда не смогли вычерпать из нее всю воду.

Видение должно исходить от интуитивного человека. Но это видение может понять только интеллектуал, и тогда интеллектуал может помочь политику, действующему на уровне инстинктов, все желания которого сосредоточены на власти.

Я называю такой строй заслугократией, потому что наиболее заслуженные доминируют и оказывают влияние на тех, кто стоит уровнем ниже, помогая им подняться дальше. У них нет никакой корыстной заинтересованности, а если нет корысти, значит, это свободный строй и его видение ясно.

Интуитивному человеку будет сложно что-либо объяснить инстинктивному человеку, потому что они слишком далеки друг от друга, они принадлежат двум совершенно разным измерениям, и между ними нет никакой связи. Поэтому интеллектуал, находящийся посередине, между ними, может быть очень полезен.

В университетах, колледжах, школах не должны учить одной только политической науке; это совершенно неразумная идея – учить одной политической науке! Учите политической науке, но учите также и политическому искусству, потому что наука бесполезна – нужно учить практической политике. Профессора в университетах должны готовить политиков, прививать им определенные качества. Если так будет, вы больше не увидите таких людей, которые сейчас стоят у власти во всем мире. Управляющее звено будет хорошо обученным, культурным, владеющим искусством и наукой политики и всегда готовым обратиться за помощью к своим профессорам, к ученым. Постепенно они смогут приблизиться к высшему уровню заслугократии – к интуитивным людям.

Если это произойдет, мы впервые обретем нечто подлинно гуманное, придающее достоинство всему человечеству и целостность каждому индивиду.

И впервые в мире установится подлинная демократия. То, что сейчас существует под именем «демократия», – это не демократия, а толпократия.