Глубина Грибова Ольга

17

Вылазка

— Надо еще раз пробраться в пансионат, — заявил я, ощущая в себе огромный потенциал. Не то чтобы этот наш поход действительно был необходим, просто мне казалось, что кощунственно позволить такой силе пропасть даром.

А как же я? — спросил Димка, снова намекая на укол.

Если хочешь, можешь пойти с нами, — предложил я великодушно.

Здравый смысл подсказывал как можно дольше оттягивать момент, когда брат воспользуется зельем. Я объяснил это тем, что сегодня мы не собираемся вступать в схватку с противником, а значит, и нет нужды делать Диме укол. Мне лишь хотелось опробовать новые возможности в деле.

Эмми с опаской покосилась на меня. Она, кажется, еще не привыкла к моему новому образу и не знала, как ей следует вести себя в таких обстоятельствах. Но спорить не стала, а лишь попросила:

— Только надень солнечные очки.

Я принял к сведению дельный совет. Не хватало только своим видом распугать весь город. Порывшись в сумке, нашел солнечные очки с непрозрачными стеклами.

— Вылитый Джеймс Бонд, — с ноткой зависти в голосе прокомментировал Дима мой вид.

Я еще раз оценил себя в зеркале. Вроде все остальное (кроме глаз, конечно) выглядит нормально, и меня нельзя заподозрить в принадлежности, пусть и косвенной, к вампирам. Оставшись довольным собственным видом, я направился к двери, стараясь при этом контролировать движения, намеренно замедляя их. Но перед тем, как выйти из номера, я вдруг в нерешительности остановился и спросил у Эмми:

— Как насчет солнца? Оно не повлияет на меня?

Я подумал, что, может, теперь мне, как и Амаранте, понадобится защитный костюм. Но она в ответ покачала головой, и я успокоился. Похоже, у полувампира все же есть свои преимущества перед вампиром. Например, мне не страшны солнечные лучи. Правда, и сила, которой я обладаю, намного меньше той, что у Эмми. Уверен, в честном бою она без труда меня одолеет.

Я вышел на улицу, ничего не опасаясь, но скоро выяснилось, что это было ошибкой. Кожа и правда не расплавилась на солнце, но органы чувств неожиданно сошли с ума. Кошмар начался, как только я оказался вне номера, и дальше становилось только хуже. Зрение, слух, обоняние атаковали миллионы различных запахов, образов и звуков. Увиденное порядком тревожило. По улице гуляли настоящие куски мяса. Я наблюдал за круговоротом крови в организмах прохожих, за тем, как сокращаются их мышцы при ходьбе, как легкие вбирают в себя воздух, а после выдыхают углекислый газ. Зрелище было, мягко говоря, неприятным.

— Неужели ты всегда видишь людей такими? — обращаясь к Амаранте, потрясенно прошептал я.

От одной мысли, что она воспринимает меня точно так же, затошнило. Только теперь я начал понимать, почему Грэгори казалась столь нелепой сама идея того, что вампир может влюбиться в человека. Это было все равно, что испытывать нежные чувства к куску бифштекса.

— Нет. — Эмми понимающе улыбнулась, и я немного расслабился. — Только когда я на охоте. Все дело в глазах. К сожалению, ты будешь все видеть именно так.

До этого момента я смотрел только на посторонних людей, не сосредотачивая внимания на близких, но не сомневался, что и Дима будет выглядеть примерно так же. Гораздо интереснее мне было узнать, какой же стала Амаранта. С некоторой долей опаски я повернулся к девушке и замер. Увиденное поразило настолько, что я потерял дар речи. Я всегда знал, что Эмми — одно из самых совершенных существ на этой планете, но, как оказалось, человеческий глаз не может воспринять и сотой доли красоты вампиров. Передо мной стоял ангел, божественное создание, мечта всех поэтов и художников. Ничто не в состоянии было сравниться с ее красотой. От Эмми исходило легкое белое сияние; теперь я мог не только видеть его, но и ощущать как некую витающую в воздухе радиоволну. Внутри холодным ветром пронесся озноб. Я был сражен наповал и, кажется, влюбился в Амаранту еще сильнее, если такое в принципе возможно.

Хватит уже разглядывать свою девушку, — одернул меня Дима. — А то создается такое впечатление, что ты видишь ее в первый раз.

Забавно, что ты это сказал, — пробормотал я. — Мне тоже так показалось.

Дело в зрении, — Эмми застенчиво улыбнулась. — Люди не способны увидеть вампиров такими, какие они есть на самом деле. Вы видите лишь малую часть нашей истинной внешности.

Потрясающе! — выдохнул я, все еще пребывая под впечатлением от внезапно открывшейся красоты.

Когда-то давно в образовательных целях я читал труд одного сумасшедшего средневекового ученого, изучавшего вампиров. Он писал о том, что вампиры — это боги, сошедшие на землю. По его мнению, мы обязаны благодарить их за то, что они выбрали нас в качестве пищи. Тогда это показалось мне полным бредом, но теперь я вдруг подумал, что в его словах вполне могла быть небольшая доля правды. Может, тот ученый просто однажды увидел то, что сейчас открылось и мне?

— Мы едем в пансионат или так и будем стоять посреди улицы? — ворчливо спросил Дима. — На нас уже люди оборачиваются.

— Да, поехали. — Я старательно отводил глаза от младшего брата. Было непривычно видеть его в образе говорящей отбивной.

За руль села Эмми: я еще не до конца освоился со своими новыми чувствами и способностями, к тому же она была единственной из нас, кто помнил дорогу к пансионату. Постепенно и слух, и обоняние пришли в норму, теперь я мог их контролировать. Только зрение так и осталось неизменным, но Амаранта предупреждала об этом. Нормальное видение мира вернется вместе с естественным цветом глаз, а произойдет это лишь после того, как зелье перестанет действовать.

Мы подъехали к пансионату без четверти девять вечера. Солнце уже начало клониться к закату, что было нам на руку. Выйдя из машины, спустились к тому месту, где была брешь в заборе. Увы, дыру заделали, и перед нами снова встала проблема проникновения на территорию.

— А что, если взобраться по сетке? — Я с интересом рассматривал колючую проволоку. Сейчас она не казалась таким уж непреодолимым препятствием.

— Дима не справится, — напомнила Эмми. Получалось, что она и в первый раз могла перелезть через ограду, но из-за нас не стала это делать. Сколько же еще у нее скрытых талантов, и почему она не пользуется ими? Неужели причина во мне, и Эмми просто не желает лишний раз демонстрировать, насколько она превосходит меня? Как любая женщина, она поступает мудро, понял я.

Я задумчиво кусал губы, ища выход из сложившейся ситуации.

— Дима, — осторожно обратился я к брату, — может, посторожишь машину?

Голос звучал неуверенно, с ноткой заискивания, так как я опасался, что брат обидится еще сильнее. Так и вышло. Не говоря ни слова, он развернулся на пятках на сто восемьдесят градусов и с опущенной головой побрел к автомобилю.

— Думаешь, это было правильно? — Эмми посмотрела на меня.

В ответ я лишь пожал плечами. Конечно, с одной стороны — я чувствовал себя неловко по отношению к брату, но с другой — прямо перед моим носом маячило столько заманчивых перспектив! Стоит ли отвлекаться на такие мелочи?

Я подошел к забору почти вплотную, протянул руку, ухватился за один из штырей сетки и со всей силы сжал кулак. Я все же ощутил несильную боль, но ее вполне можно было перетерпеть. Отняв руку, посмотрел на ладонь. На ней осталось несколько маленьких дырочек — следов от колючей проволоки. Но не прошло и нескольких секунд, как они затянулись.

— Мило. — Я широко улыбнулся и схватился за забор уже обеими руками. Несколько ловких движений — и я оказался по другую его сторону.

Обернувшись, жестом пригласил Эмми следовать за мной. Она отошла на пару шагов назад, разбежавшись, оттолкнулась от земли и одним прыжком перемахнула через забор.

А что, и так было можно? — восхищенно поинтересовался я.

Как видишь. — Эмми весело подмигнула мне, и я вдруг понял, что происходящее ей, кажется, безумно нравится. Она, без сомнения, получает удовольствие от того, что и я могу хоть немного пожить ее жизнью и быть с ней наравне.

— Куда дальше? — спросил, оглядываясь.

— Это была твоя идея. Что ты собирался тут найти? Я посмотрел в сторону главного корпуса и произнес:

Информацию или того, кто ее даст.

Тогда пошли. — Эмми первой вышла на свет из-под укрытия стены.

Подожди. — Я испуганно схватил ее за руку и втянул назад, мысленно поразившись тому, как легко это у меня получилось. Раньше пришлось бы напрягать все мышцы, и то не факт, что мне удалось бы хотя бы чуть-чуть сдвинуть девушку с места. — Нас заметят.

Если быстро двигаться, то нет. — Амаранта лукаво посмотрела на меня, слегка наклонив голову набок. — Видишь вон те кусты? — Она указала на живую изгородь в десятке метров от нас. — Кто первый туда доберется, получит приз.

Я еще ни разу не пробовал двигаться с той скоростью, на которую способны вампиры, но эксперимент обещал стать интересным, поэтому я принял пари. Оказалось, что бежать таким образом вовсе не трудно, а даже очень приятно. Окружающее слилось в сплошное мелькание света и форм, лишь конечную цель и бегущую рядом Эмми я видел четко, но это нисколько не мешало лавировать между препятствиями. Ветер свистел в ушах и трепал волосы, даря безграничное чувство свободы. Не прошло и пары секунд, как мы достигли кустов. Первым был я, но мне показалось, что Амаранта притормозила, так как вампир наверняка двигается быстрее неопытного человека, пусть даже и употребившего зелье. Но это не помешало мне заявить о победе.

— Где мой приз? — спросил я. Голос при этом звучал совершенно ровно, так как я ни капли не запыхался.

То, что сделала Эмми в следующую секунду, оказалось полной, но весьма приятной неожиданностью, должен сказать. Амаранта подошла вплотную и, положив руки мне на грудь, приподнялась на носочки. Ее губы коснулись моих в нежном поцелуе. Обостренные зельем чувства подарили мне массу новых, пронзительных ощущений. Прикосновения обжигали, словно по коже провели раскаленным железом, дыхание толчками вырывалось из груди. Звуки отдалились, мир закружился и потерял очертания. На несколько секунд мы стали центром вселенной, все остальное было лишь фоном.

Внезапно Эмми отстранилась и победно улыбнулась, как будто только что одержала верх в каком-то важном соревновании.

— Все в порядке? — хрипло спросил я, зная реакцию девушки на близость человека.

Амаранта в ответ лишь загадочно пожала плечами. Восприятие мира вокруг постепенно возвращалось, и я с удивлением понял, что все еще нахожусь на планете Земля.

До главного здания пансионата было уже недалеко, и мы преодолели это расстояние в два этапа. Правда, теперь, к моему огорчению, никаких призов не было. Мимо медсестры в приемном отделении проскользнули так же легко. Стоило ей отвернуться, как мы пулей пронеслись в коридор, оставив за собой лишь легкое дуновение ветерка.

Прислонившись к стене, я еле сдерживал рвущийся наружу радостный смех. Так хорошо я уже давно себя не чувствовал. Весь мир лежал у моих ног, только и надо, что протянуть руку и взять его. Такой полноты ощущений я еще никогда не испытывал, меня затопила эйфория от осознания собственной силы и могущества.

— В подвал? — предложила Эмми, и я согласно кивнул. Она тоже выглядела счастливой, по крайней мере, я еще ни разу не видел, чтобы она так беззаботно улыбалась.

Мы без приключений спустились вниз. Похоже, никто не ожидал, что мы будем настолько безрассудны, чтобы повторить проникновение в пансионат. Бегло глянув на вампиров в камере и заметив, что их стало на одного меньше, мы прошли к двери, за которой горел свет.

Заглянув в смотровое окно, я увидел, что в комнате находится всего один дампир. Он что-то перебирал на столе, видимо, готовя инструменты к приходу хозяина.

— Зайдем? — предложил я.

Глаза Эмми расширились от ужаса, но потом она осознала всю заманчивость такой перспективы, и ее лицо засветилось предвкушением. Она кивнула, и я толкнул дверь.

Дампир не успел толком сообразить, что случилось, а я уже повалил его на стол, где днем ранее пытали вампира. Эмми осторожно прикрыла дверь и подошла к нам.

Привет, — я поздоровался с самой невинной улыбкой. Эмми хихикнула у меня за спиной. Кажется, она получала от происходящего не меньшее удовольствие, чем я сам.

П-привет, — немного заикаясь, ответил дампир.

Как жизнь? — продолжил я светскую беседу.

Спасибо, хорошо. — Парень нервно сглотнул. На вид ему было лет двадцать, но он, должно быть, успел хорошо себя зарекомендовать, раз Глухарев доверил ему столь ответственную работу.

Я не испытывал к нему ни капли сострадания, прекрасно помня, как он ехидно улыбался, выжимая по капле жизнь из вампира. Признаться, мне все равно, что сталось с тем бедолагой, не больше заботила и судьба дампира.

— Где Глухарев? — спросил я уже серьезнее и, чтобы немного добавить парню стимула, снял солнечные очки, демонстрируя лишенные белков черные глаза.

Вдруг я испытал беспричинное чувство злости. Что-то меня беспокоило. Я ощущал непонятный зуд в области горла, он не давал сосредоточиться и очень раздражал.

Дампир дернулся в моих руках, но я без труда удержал его, и он решил, что лучше ответить на мой относительно безобидный вопрос.

Наверху, в своем кабинете.

— Сколько обученных дампиров в пансионате? Дампир снова попытался освободиться, и на этот раз у него почти получилось. Я удивленно посмотрел на свои руки. Неужели сила начала покидать меня? Не рано ли? Почувствовав легкую усталость, я оглянулся на Эмми, и она поняла все без слов. Сделав шаг вперед, девушка заняла мое место. Теперь она держала дампира.

Я не буду столь милой, — добавив в голос рыка, обратилась Амаранта к парню. — Так что лучше отвечай.

Нас всего шестьдесят восемь, — сказал он то, что мы и так знали. — Четырнадцать детей еще в городе, живут с родителями под постоянным присмотром. Еще одиннадцать подростков здесь. Взрослых сорок три, но только двадцать из них достаточно обучены для ведения боя, — вот это было интересно, и я стал слушать внимательнее. — А двадцать три еще ждут своей очереди. Шестнадцать из подготовленных сейчас в пансионате, остальные следят за кланом вампиров или за детьми.

Всего шестнадцать дампиров — это пустяки. С зельем в крови я сильнее любого из них. Теперь понятно, почему они не нападают в открытую на клан Константина. Дампиры просто боятся быть уничтоженными.

Неожиданно мысли сбились, снова вернулось исчезнувшее было непонятное беспокойство. Теперь оно стало только сильнее и настоятельно требовало внимания. Не покидало чувство, что я остро нуждаюсь в чем-то, вот только неясно, в чем именно. Меня с неизвестной целью влекло к дампиру, каким-то непостижимым образом я знал, что он может дать то, что мне так необходимо.

Ты голоден, — Эмми с ходу определила мое состояние. — Поэтому твоя сила тает.

Я думал, что мне не понадобится пить кровь людей, — я ужаснулся, осознавая, что потребность неуклонно растет, причем с бешеной скоростью. Если так пойдет и дальше, я вскоре не смогу себя контролировать.

Это не совсем так. Ты не умрешь, если не выпьешь крови, но голод ты чувствовать будешь, — пояснила Эмми.

— И что делать?

— Терпеть. — Девушка с тревогой разглядывала меня. Легко сказать — терпеть! Когда все внутри рвется обладать чем-то, почти невозможно противостоять этому всепоглощающему желанию. Я хотел крови дампира, страстно мечтал впиться зубами в тонкую кожу шеи и жадно рвать ее на куски. Даже отвращение перед подобными мыслями не помогало бороться с голодом.

Эмми некоторое время со стороны наблюдала за этой борьбой, а потом вдруг отпустила дампира и отошла в сторону.

Возьми его, — предложила она. — Он твой.

Ты подбиваешь меня на убийство?

— Он ведь не человек, — она беспечно махнула рукой.

Какой бы доброй и чистой по натуре ни была Амаранта, в ней все же проскальзывало что-то от тех повелителей ночи, с которыми моя семья ведет непримиримую войну. Но даже это не может отпугнуть меня. Я слишком люблю эту девушку. Видимо, в этом и заключается моя основная проблема.

Пока я рассуждал про себя о последствиях убийства дампира, тот сделал выбор за меня. Оставшись без присмотра, парень решил, что у него появился неплохой шанс сбежать, и ринулся к двери. Конечно, дампир двигался с большей скоростью, чем человек, но я был еще быстрее и одним прыжком настиг его у самой двери. Остальное произошло почти без моего участия. Голова сама наклонилась к шее дампира, а зубы прокусили кожу. Так как клыки у меня вырасти не могли (эта особенность оставалась прерогативой вампиров), пришлось изрядно потрудиться, чтобы добраться до сонной артерии. Но вот теплая, вязкая струя ударила в горло, и я сразу почувствовал облегчение. Как путник, заблудившийся в пустыне, я жадно глотал вожделенную влагу.

Не знаю, сколько это продолжалось, но, по мере того как я насыщался, мной все больше овладевала брезгливость. Наконец я отступил от дампира, и его обмякшее тело упало на пол. Парень был мертв.

Вытерев рот тыльной стороной ладони, я судорожно вздохнул. Эмми положила руку мне на плечо; от неожиданности я вздрогнул, повернулся к ней и убежденно прошептал:

— Я чудовище.

— Кто же тогда я, по-твоему? — Эмми смотрела на меня с сочувствием, но в глубине ее глаз притаились осуждение и легкая грусть от того, что мне пришлось примерить ее мир на себя.

— Прости. — Я осознал свою ошибку, но что-то менять было уже поздно. Странно, но я действительно не думал об Амаранте в таком ключе. Для меня непонятным образом разделились мой случай и ее. Поведение Эмми я воспринимал как нечто должное, себя же я считал чуть ли не маньяком.

Внезапно во мне зародилось еще одно новое ощущение. Это не был голод. Теперь я точно знал, каков он. В этот раз на задворках сознания поселилась безотчетная тревога, она все возрастала, словно ее источник постоянно приближался.

Сюда идут, — произнесла Эмми, и я догадался, что именно так вампиры ощущают приближение своих собратьев. Ведь, будь это человек, я бы просто услышал биение его сердца. Но я не смог уловить ни единого удара, как ни прислушивался, а значит, по лестнице спускался Глухарев. В этом здании он — единственный, не считая Амаранты, чье сердце не бьется.

Надо торопиться, — Эмми потянула меня прочь из комнаты.

Сила вернулась ко мне, и мы пулей взбежали наверх, успев спрятаться за дверью в подвал как раз в тот момент, когда Глухарев показался из-за угла. Повезло, что доктор был слишком занят беседой с дампиром, иначе он бы непременно нас почувствовал. А так он прошел мимо, даже не оглянувшись.

Еще быстрее, чем пришли, мы вернулись к машине. Меня не покидало чувство нереальности произошедшего, я старался убедить себя, что ничего не было, и я вовсе не пил ничью кровь. Я так погрузился в свои мысли, что не заметил, как мы оказались у гостиницы. Видимо, Эмми сильно торопилась, ведь в пансионате уже должны были обнаружить труп дампира. Оставалось надеяться, что они решат, будто это дело рук какого-нибудь кровопийцы.

Дима всю дорогу пытался выведать, как все прошло и каковы пределы моих возможностей, но я хранил упорное молчание и все больше убеждался, что брату не стоит пробовать зелье. Но, не желая расстраивать его заранее, не стал говорить ему об этом, хотя твердо решил, что сегодня же вылью зелье в унитаз. Наверняка есть и другие способы справиться с дампирами. К сожалению, этот план осуществить не удалось, другие дела отвлекли меня. И пусть я не жалею о случившемся, следует признать, что я по собственной невнимательности упустил тот момент, когда все еще можно было предотвратить.

Дима направился к себе. Мое нежелание разговаривать сильно задело брата, и он предпочел уйти. Я подумал, что разберусь с ним завтра, сейчас голова была забита совсем другим.

За порогом номера я снял солнечные очки и устало потер глаза. Привычное зрение не торопилось возвращаться, а значит, меня еще не скоро отпустит.

— Как ты себя чувствуешь? — нежно спросила Эмми.

Я невольно отметил, что, будучи обычным человеком, я не только не в состоянии в полной мере оценить ее красоту, но и мой слух не улавливает всех оттенков, что присутствуют в голосе девушки. Если морские сирены, зазывавшие моряков своим пением, не миф, то они совершенно точно были вампирами. Тряхнув головой, я отогнал прочь неподобающие мысли, сосредоточился на вопросе и честно признался:

Паршиво. — Совесть не давала покоя из-за убийства дампира. Пусть я совершил правое дело, но способ, которым я воспользовался, продолжал беспокоить.

Тебе надо расслабиться. — Эмми подвела меня к кровати и усадила, мягко надавив мне на плечи.

Странное дело, физическая усталость совсем не чувствовалась. Я мог бы еще не один раз смотаться в пансионат и обратно, причем без машины, своим ходом. Внутри бушевала нерастраченная энергия, и, кажется, этой ночью я не нуждался в сне.

Руки Эмми ласково коснулись плеч, скользнули по спине.

— Снимай рубашку, — скомандовала девушка.

Поленившись расстегивать пуговицы, я послушно стянул рубашку через голову, не задумываясь над тем, что делает Амаранта; в этот момент мои мысли витали где-то далеко от этой комнаты. Перед внутренним взором все еще прокручивалась сцена убийства дампира, и, только когда пальцы Эмми коснулись голой спины, я, наконец, осознал происходящее.

Мое тело словно прошил электрический разряд, по коже пробежал озноб. Легкая дрожь возбуждения сковала пальцы, я хрипло вздохнул и с опаской спросил:

— Что ты делаешь? — Я сидел к девушке спиной и не мог видеть ее лица, но мне почему-то казалось, что она улыбается.

— Расслабляющий массаж, — невинно ответила Эмми, а потом неожиданно наклонилась вперед и поцеловала меня в шею, едва касаясь губами кожи.

Я замер. Не знаю, чего испугался больше: того, что Эмми может передумать и остановиться, или того, что она сейчас укусит меня. Но ни первого, ни второго не случи-лось.

Поднявшись с кровати, Амаранта обошла ее и встала ко мне лицом. Руки девушки покоились на моих плечах, и исходящий от них жар разливался по всему телу. Вопреки собственному атеизму я молился о том, чтобы эта минута никогда не заканчивалась.

Что, если нам попробовать? — предложила девушка, смущаясь.

А что с желанием убить меня? — спросил я, не веря в происходящее. Голова кружилась от тонкого аромата ее волос, и я плохо соображал.

В твоих венах сейчас течет моя кровь. — Эмми озорно улыбнулась. — Пока все обстоит именно так, ничего плохого не случится. Ведь не стану же я нападать на саму себя?

Пожалуй, это была лучшая новость, что я слышал за последние несколько лет. Теперь стало понятно, откуда у Амаранты такая смелость, и почему она поцеловала меня в пансионате. Видимо, так Эмми проверяла, сможет ли она противостоять голоду в этих новых условиях. Результат, похоже, оказался положительным, раз она решилась на продолжение.

Эмми взяла меня за руку, словно приглашая следовать за ней. Подчиняясь этому зову, я встал с кровати, сомкнул руки вокруг девичьей талии и прижал Амаранту к себе. Коснулся губами волос, шеи. Ее волосы пахли дикой розой, а у кожи был сладкий привкус ванили. Руки скользнули к стройным ногам, добрались до подола платья и потянули его вверх, освобождая изящное тело от оков одежды. До чего же восхитительна была Амаранта! Точеные ноги, изгиб округлых бедер, плавно переходящий в осиную талию, грудь, целомудренно прикрытая длинными прядями распущенных волос. Ее кожа казалась высеченной из белого мрамора на фоне их беспросветной черноты. Вот она — женщина, созданная для меня. А кто ее создатель — Бог или дьявол — уже не имеет никакого значения. Бешеный пульс на мгновение замер, но уже через секунду сердце застучало с но-вой силой. Постепенно все мысли отступили под напором эмоций. Это было больше, чем желание, острее, чем страсть, мучительнее, чем жажда. Ведь нет ничего прекраснее, чем момент близости с любимым человеком, чем понимание того, что на свете существует такое счастье, как взаимная любовь, когда все остальное вдруг теряет всякий смысл.

Не в силах больше сдерживаться, я поцеловал Амаранту. Сначала нежно, потом все более страстно, неистово, дико. Кончики пальцев сбежали от плеч вниз по обнаженной спине, исследуя гибкое тело с нежной шелковистой кожей. Впервые я был по-настоящему счастлив и полон жизни. Эмми отвечала на мои прикосновения со всей горячностью, она прижималась ко мне, будто желая раствориться в моих объятиях, стать со мной одним целым. Сквозь ее подчеркнуто нежные прикосновения то и дело прорывался грубый, не знающий утоления голод. В такие моменты казалось, что животный инстинкт вампира возьмет верх над сознанием Амаранты. Только теперь я до конца осознал, какой вулкан таится внутри этой хрупкой на вид девушки. Я словно ласкал тигрицу, надеясь, что моя любовь превратит ее в послушного котенка.

Все прочее отныне стало незначительным и призрачным. В целом мире остались только мы, и это — единственное, что было по-настоящему важно.

Я парил над огромной бесконечно глубокой бездной. И миг падения в эту глубину был безмерно сладок. Все сокровища планеты, вся власть королей не стоили такой ночи.

18

Кража

Солнце не знает ни жалости, ни сострадания. У него есть цель, которая, как известно, всегда оправдывает средства. Солнцу нет дела до того, что кто-то не спал всю ночь, ведь ему надо согреть землю своими горячими лучами.

Вот и со мной оно поступило бессердечно. Стоило перевернуться на другой бок, как первые солнечные лучи, прочно обосновавшиеся в комнате, нагло скользнули по прикрытым векам. Еще будучи в полудреме, я протянул руку и опустил ее на вторую половину кровати. Там было пусто, и именно этот факт окончательно меня разбудил.

Резко сев на кровати, я осмотрелся в поисках Амаранты. Девушка устроилась в кресле, поджав стройные ноги, и читала книгу. У Эмми была страсть к чтению, доставшаяся ей, по всей видимости, от прежней жизни.

Некоторое время я молча рассматривал Амаранту. Не замечая моего пробуждения, она продолжала увлеченно читать, склонив голову и накручивая на тонкий пальчик прядь шелковистых волос. Ее лоб сосредоточенно хмурился — видимо, книга была серьезной. Из одежды на ней была лишь моя белая футболка, доходящая ей до середины бедер и способная сойти за платье.

В жизни не видел ничего прекраснее, чем эта картина. И хотя сейчас я смотрел на Эмми глазами обычного человека (действие зелья закончилось), это нисколько не умаляло ее красоты.

В то утро я чувствовал себя превосходно. Вся жизнь разделилась на «до» и «после». Стыдно признаться в своей наивности, но мне казалось, что так хорошо, как сейчас, теперь будет всегда.

Я вздохнул чуть громче, чем обычно. Эмми тут же оторвала взгляд от книги и спросила, лукаво улыбаясь:

Давно проснулся?

Пару минут назад, — я тоже улыбнулся в ответ.

— А тебе не говорили, что подглядывать за девушками нехорошо? — Она вопросительно изогнула брови.

Я отрицательно покачал головой, и Эмми тихо рассмеялась. Мы оба были безмятежно счастливы. Обычно, когда люди испытывают нечто подобное, судьба стремится как можно скорее спустить их с небес на землю. Она как заботливый Дедал напоминает, что не следует взлетать слишком высоко, иначе легко опалить крылья и, подобно Икару, упасть вниз. Так случилось и с нами. Пока мы с Эмми нежились в объятиях друг друга, будущее неукоснительно менялось, и, к сожалению, не в лучшую сторону.

Направившись в душ, я первым делом обратил внимание на свое отражение в зеркале, с удивлением отметив появление нескольких новых шрамов. Я провел пальцами по плечу, где красовался один из них, и задумался о причине его возникновения. Шрам неуловимо напоминал укус, и я сообразил, что им наградила меня Эмми. Я повернулся к зеркалу спиной и как смог осмотрел ее. Несколько белых полос тянулись по всей длине спины — следы от ногтей. Царапины затянулись, но, видимо, эффект от зелья начал проходить к тому времени, как они появились, так что шрамы не успели рассосаться. Я не сильно переживал по этому поводу. У меня и раньше были отметины на теле, оставленные, правда, менее приятным способом. Но теперь стали более понятны опасения Амаранты насчет моей жизни. Не будь во мне этого зелья, я бы умер от кровопотери.

После душа я позавтракал и включил телевизор. Делать ничего не хотелось, и я умышленно оттягивал момент, когда нужно будет выйти из номера. Действие зелья прошло окончательно, и Эмми начала меня сторониться, но это не мешало мне наслаждаться жизнью. Зародилась крамольная мысль: что, если использовать зелья для таких случаев? Ведь благодаря ему Амаранта в состоянии без опаски касаться меня. Я больше не считал кровь вампира такой уж опасной, и даже факт убийства дампира не казался уже столь мрачным.

Примерно часа два мы провели на кровати в разговорах ни о чем, когда меня охватил внезапный приступ тревоги. Чего-то определенно не хватало. Я посмотрел на часы: около двенадцати дня. Вчера мы вернулись не слишком поздно, так что Дима уже должен был заглянуть. Его отсутствие не на шутку встревожило, и я сказал об этом Эмми.

Вероятно, он все еще обижается на тебя, — предположила Амаранта. — Ты, кстати, решил, что мы будем делать с зельем? Я голосую за то, чтобы его вылить. Так будет лучше для всех.

А как же мы? — Я расстроился из-за упрямства девушки. — Ты снова будешь меня избегать?

Но нельзя же все время колоть тебе зелье?! — От мысли о такой перспективе Эмми не смогла усидеть на месте и подскочила с кровати. — Ничем хорошим это не закончится. И потом, — важно заметила она, возвышаясь надо мной и уперев руки в бока, — сейчас же я лежала рядом, и ничего.

То есть все было в порядке, и ты совсем не думала о еде?

Может, лишь самую малость, — неохотно призналась девушка. — Но и это скоро пройдет.

— Иди ко мне, — поманил я Амаранту.

Девушка с опаской приблизилась к краю кровати. Я схватил ее за талию и повалил на постель, подминая под себя. Эмми резко выдохнула и замерла. Но, как она ни старалась, ее взгляд то и дело возвращался к моей шее. Увы, это говорило о том, что Амаранта сильно преувеличивала степень своей адаптации. Уже через секунду она не выдержала и, оттолкнув меня к стене, вскочила на ноги.

— Что ты теперь скажешь? — Удобнее устроившись на кровати, я закинул руки за голову.

Скажу, что для всего нужно время. — Эмми хмуро посмотрела на меня, облизав пересохшие губы. Ей явно не понравился этот маленький эксперимент. — Но свое мнение насчет зелья я не изменила.

Ты правда считаешь, что из-за него у нас могут быть проблемы? — поинтересовался я уже серьезно.

Ты когда-нибудь слышал про наркоманов, которые сидят на таком зелье?

А разве такие бывают? — Я не на шутку встревожился.

Представь себе, — Эмми невесело усмехнулась. — К силе, которую дает зелье, слишком быстро привыкают. Ее хочется все больше и больше. Некоторые вампиры зарабатывают на этом неплохие деньги.

Никогда особо не интересовался видами зелий или магией в целом. Эта сторона жизни мне неизвестна, но у меня не было причин не верить Амаранте.

— Где флакон? — Я встал с кровати. — Выльем зелье прямо сейчас, пока я не передумал.

Эмми довольно улыбнулась и даже удостоила меня поцелуя в щеку в награду за послушание.

— Он в моей сумке. — Девушка повернулась к журнальному столику, где обычно оставляла дамскую сумочку, и вдруг замерла.

Я заглянул Амаранте через плечо и увидел то же, что и она: совершенно пустую поверхность стола.

Может, ты ее в машине забыла? — предположил я робко.

Нет, — печально ответила Амаранта, — я брала ее с собой. Это точно.

Паника начала медленно подниматься из глубин сознания. Вдруг стало тяжело дышать. Мозг услужливо преподнес очевидный ответ, но я упорно гнал его прочь. Мы как завороженные смотрели на дверь номера. Амаранта сдалась первой: сделав несколько неуве-ренных шагов, она положила ладонь на ручку двери. Осторожно повернув ее, словно та могла быть заминированной, девушка обернулась ко мне и шепотом оповестила:

— Не заперто.

Я не удивился, так как, казалось, только этого и ожидал. Уже в следующую секунду мы выбежали в коридор, причем я был в одних только джинсах, а Эмми в моей футболке, и босиком побежали по коридору гостиницы. Хорошо, что номер Димы на том же этаже, что и наш.

Перед его дверью мы снова остановились в нерешительности.

— Тихо, — констатировала Эмми, прислушавшись. На этот раз не выдержал я, и, толкнув дверь, которая тоже оказалась открытой, вошел в номер. В первую очередь взглянул на кровать, но Димки там не оказалось. Он сидел за столом, положив ногу на ногу, и самодовольно улыбался.

Доброе утро, — братишка помахал нам рукой в знак приветствия.

Сними очки, — прошипел я. Солнечные очки, скрывавшие Димины глаза, подействовали на меня как кошка на злобного пса.

— Как скажешь. Ты же у нас босс. — Театральным жестом Дима поднял руку и двумя пальцами взялся за дужку. — Та-да-да-дам, — пропел он и снял очки.

Взрыв ярости и негодования, вспыхнувший во мне при виде его черных глаз, не поддавался описанию. Не будь он моим братом, наверное, ударил бы его. Но именно тот факт, что родной брат влез ночью в наш с Эмми номер, чтобы украсть ее сумку, и бесил больше всего.

Я тебя убью. — Я сделал шаг к Диме, намереваясь схватить его за грудки, но маленький негодяй увернулся.

А что мне оставалось делать? — оправдываясь, воскликнул он. — Я видел вчера по твоему лицу, что ты не собираешься использовать зелье еще раз. Я должен был попробовать!

Ты понимаешь, что натворил? — спросил я с болью в голосе. Мне уже виделся тот момент, когда в Диме проснется голод, а с его неумением противостоять соблазнам еще неизвестно, что из этого выйдет.

А что такого? — искренне изумился Димка. — Ведь с тобой уже все в порядке.

Было ошибкой не рассказать брату о случившемся вчера. Вдруг навалилась вселенская усталость, я опустился в кресло, опустил голову и уставился в пол. Эмми присела рядом и положила руку мне на колено.

Что же ты наделал? — только и шептала она, обращаясь, как я надеялся, к Диме.

Но ведь через сутки все пройдет? — спросил брат с надеждой.

Конечно, — поспешно ответила она, отводя глаза, словно сама не была до конца уверена в том, что говорит.

Что вы, в самом деле? — Дима удивленно нас разглядывал. — Чем меня ругать, подумали бы лучше об охоте на дампиров.

Мы не готовы, — произнес я. Видя, что Дима в принципе чувствует себя нормально, я понемногу успокаивался, и только то, что принято называть шестым чувством, не переставало подавать тревожные сигналы.

Неплохо выглядишь, — между тем обратился брат к Амаранте. Теперь и он увидел вампира в сиянии его истинной красоты. — А вот ты ужас на что похож, — эти слова уже предназначались мне.

— Ты вчера был не лучше, — отмахнулся я беззлобно. Меня сейчас мало заботил внешний вид. Предстояло принять одно из важнейших решений в жизни. Никогда еще я не брал на себя такую ответственность. Жаль, отец не с нами, ведь последнее слово всегда оставалось именно за ним. Пожалуй, впервые я по-настоящему понял, насколько мы все от него зависим, и при этом осознавал, что его нельзя ставить в известность о том, чем мы тут занимаемся.

Поэтому, вернувшись в номер и позвонив отцу, я бодрым голосом отрапортовал, что у нас все в порядке, и мы вот-вот закроем дело, так что он может спокойно охотиться на суккуба. Это была ложь, но, наблюдая за Димой, который стоял на одной руке и просил всех «заценить, как он может», я четко осознавал: отцу лучше не приезжать.

Эмми забрала у брата флакон с зельем, обвязала его веревочкой и повесила себе на шею (он был не больше восьми сантиметров и вполне годился для амулета). Отныне она не спустит с него глаз, заявила Амаранта.

Я продолжал взвешивать все «за» и «против» каждого возможного шага. Было только два решения: вылить зелье или снова принять его, чтобы расправиться с дампирами. И в том и в другом варианте имелись свои плюсы и минусы. Как бы ни хотелось покончить с Глухаревым, следовало учитывать риск от повторного употребления зелья. Мне не понравились слова Эмми о наркоманах, но и оставить все как есть тоже невозможно.

Пока я ломал голову над вечным вопросом «быть или не быть?», а Дима проверял пределы своих новых способностей, Эмми успела сходить в магазин. Я не совсем понял, что ей могло так внезапно понадобиться, и, только когда девушка вернулась, до меня дошло, почему она торопилась.

Эмми принесла из магазина большой кусок свежей говяжьей вырезки и, бросив его целиком на тарелку, протянула ее Диме:

— Ешь.

Димка с опаской покосился на говядину.

Это обязательно? — спросил он, разглядывая сочащийся кровью кусок.

А ты понюхай, тогда и решишь, — предложила девушка.

Братишка наклонился над тарелкой и осторожно втянул в себя воздух. На его лице появилось задумчивое выражение, он аккуратно коснулся мяса, а после слизал с пальцев кровь.

— Интересно, — отрешенно протянул он.

Уже через минуту Дима с удовольствием поедал парную говядину. При этом он не пользовался ни вилкой, ни ножом, предпочитая рвать мясо зубами. Какое-то время я молча наблюдал за процессом, а в голове тем временем зрело решение. Амаранта только что показала выход из положения. Я сам не признавался себе, но на меня очень повлияло совершенное вчера убийство. Именно оно волновало меня больше всего. Я боялся, что, стоит снова выпить зелья, и все повторится. Но если голод можно утолить простым куском коровьего мяса (жаль, для вампиров этот способ не подходит), то все в порядке. Вроде бы.

О том, что касается привыкания к зелью, я почти не думал. Насколько я мог судить из своей скудной практики (однажды, еще подростком, я попробовал курить обычные сигареты, на этом мои отношения с наркотиками закончились), для возникновения зависимости должно пройти какое-то время. Если сделаем все быстро, то ничего не произойдет. Мы просто не успеем пристраститься.

Рассмотрев проблему под таким углом, я почувствовал, как с плеч упал огромный камень. Казалось, нашлось соломоново решение. Может, так и было, но я упустил из виду одну маленькую, но весьма существенную деталь: мой брат из тех, кто сразу и надолго привыкает ко всему, что способно его развлечь. А так, как сейчас, он не веселился уже очень давно.

Я сообщил свое решение остальным, чем вызвал бурю радости у Димы и печальную улыбку у Эмми.

Значит, готовимся к охоте. — Димка радостно заулыбался в предвкушении веселой ночи.