Сто баксов на похороны Бабкин Борис

– Колесо пробило, – отозвался Корней. – К девчонкам едем, они в колхозе на практике, – вспомнив, как учил его Рубин, усмехнулся он. – А тут… – сплюнув, махнул рукой.

– Поехали, – нетерпеливо проговорил сидевший сзади средних лет мужчина в штатском.

– Надо бы документы проверить, – тронув «Жигули», взглянул на него сержант.

– Чего проверять, – буркнул тот, – я и так опаздываю. Сегодня моя приезжает. Не встречу – она мне устроит проверку.

– Повезло им, – усмехнулся Корней. – Если бы начали проверку, пришлось бы делать их. Впрочем, это, наверное, какой-то чин ментовский в деревню к мамане за картошкой едет. А все жалуются мусора, что бензина для выезда на задание не хватает.

– Так что? – подошел Лопух. – Посылать?

– Сначала колесо замените, – буркнул Корней.

– Сказала так, – кивнула Орлова, – как ты велел.

– Этим ты себе жизнь сохранила, – улыбнулся Рубин.

– Ты убил бы меня? – спросила она.

– Но ведь не убил, – еще шире улыбнулся он. – К чему этот вопрос? Ты лучше скажи, поверили тебе или…

– Поверили, потому что Щербакова нигде нет. Вот они и думают, что я из-за него…

– И правильно делают, – окончательно развеселился Рубин. – Что там у Корнея? – посмотрел он на часы. – Пора бы уже звонить.

– А где он? – спросил помощник прокурора.

– Понятия не имею, – развел руками пожилой мужчина. – Коров утром выгоняли, его уже не было. Он свою всегда выгонял раньше. А сегодня не было. Я как увидал, что стадо гонят, пошел к нему и постучал в окно. Нет Олега. Может, его…

– Надо сообщить, – сказал водитель.

– Вернемся, – недовольно бросил помощник прокурора, – сообщим. А то сейчас опрос жителей и так далее. Это не мое дело. Поехали.

– Я свяжусь с отделом, – буркнул сержант. – На Свиридова уже дважды покушались. Я обязан сообщить.

Штатский недовольно поморщился, но возражать не стал.

* * *

– Что? – поразился Рубин. – Как нет?

– Туда поехала опергруппа, – ответил Адвокат. – Свиридова никто не видел со вчерашнего вечера. Какая-то бабуська, правда, говорила, что вроде заметила, когда стемнело, как к нему двое с огорода зашли. Но, может, почудилось. Ведь после войны там…

– Как что-то узнаешь, – перебил Рубин, – сразу позвони. – Не дожидаясь ответа, отключил телефон. И тут же набрал номер.

– Да, – ответил Корней.

– Вы не были в деревне? – быстро спросил Рубин.

– Нет. Туда мент какой-то проехал.

– Срочно уматывайте. В Кочетовку едет группа ментов. Свиридов пропал. В общем, возвращайтесь. И желательно другой дорогой. У вас мусора ксивы не проверяли?

– Господи! – крестясь, проговорила пожилая женщина из собравшейся около дома толпы. – Никак Олежку убили, ироды. Надо ж, – снова перекрестилась она, – вот и доездился за рыбой. А я говорила им – не приведет к добру ваше…

– Перестань ты, Машка! – замахала на нее руками другая. – Что ты хоронишь Олега? Может, просто испугался, вот и удрал куда подальше. Ведь сколько раз в него стреляли. Ужас!

– Может, он себя того? – предположил кто-то из мужиков. – Или повесился где, или камень на шею и в пруд. Там тина, хрен сразу найдешь. Вон в том году, помните? Мальчишка утонул. Так нашли только…

– Типун тебе на язык, – буркнул пожилой мужчина в соломенной шляпе. – Олег мужик твердый. Я когда у него в больнице был, он и то не собирался кончать с собой. Я, говорит, все едино на чистую воду выведу всех.

– Так тогда его и не убивали каждый день, – сказал кто-то из толпы. – А тут мужик просто перепугался. Все равно же от них, – это адресовалось стоявшим около крыльца милиционерам, – правды не получишь. Они же все там давно купленные. А…

– Ты, Федька, закрой рот, – посоветовал подошедший к толпе пожилой капитан милиции. – А то ведь и ответить за такие слова можешь.

– Сейчас демократия, – вызывающе вскинул голову плешивый мужичонка, – что думаю, то и говорю. А ты мне рот не затыкай. Ты скоро на пенсию отправляешься, заместо тебя вон уже другой участковый ходит.

– Федор договорится, – сказал кто-то в толпе. – Вот попадешь к ним в медвытрезвитель, они тебе устроят демократию.

Плешивый заметно стушевался.

– Кто его вообще в последний раз видел? – спросил капитан.

– Так говорили уже, – отозвалась женщина из толпы. – После бойни он вроде и не выходил никуда. Чего у него милиционеров не оставили? – спросил тот же голос. – Ведь уж какой раз…

– Все выясним! – Кивнув, капитан пошел к стоявшим у крыльца милиционерам.

– Черт знает, что здесь случилось, – войдя в комнату, проговорил грузный мужчина в штатском. – Все полы вымыты. Впрочем, это и понятно. После того, что тут было, хочешь не хочешь мыть будешь. Все вещи вроде на месте. Соседи, которые бывали у Свиридова, смотрели все. Только чемодана нет и документов. А не сбежал ли Свиридов? Бандиты уже два раза наведывались. Мужик и устал. Того гляди прибьют или посадят. Вот и укатил куда-нибудь к родственникам.

– Нет у него никого, – проговорил майор милиции. – Детдомовский.

– Вполне мог к знакомым или друзьям уехать, – буркнул штатский. – В общем, поговорите с сельчанами. Но по-человечески, а не казенно. Будут лаять нас, – он усмехнулся, – ведь сейчас во всем милиция виновата, – поддакивайте. Нам нужно узнать о Свиридове все, что знают люди. В селах обычно о соседях знают все. Тем более скрывать ему особо нечего. Примерный семьянин. В общем, работайте.

– Исчез, – сказал Рубин. – Наверное, перепугался. Есть, правда, еще одна версия – к нему ездили Бочонок с Лысым. Может, они его уволокли и наслаждаются. Бочонок любит такие выкрутасы. Мои люди пытаются найти их и Свиридова. А так все сделано. Свидетелей по делу нет. Точнее, остался один. Но это свидетель наш.

– Милиция поверит свидетелю? – спросил Горец.

– Конечно.

– Тебе придется побыть там еще некоторое время. Надеюсь, ты понимаешь, что это необходимо?

– Конечно. Но могу сказать твердо: Вячику и Филину ничто не угрожает. Вы нашли свидетелей?

– В случае необходимости трое дадут показания об аварии, совершенной Медным. Но постарайтесь найти Свиридова. Сейчас его можно убить. Желательно найти его раньше милиции.

– Чем порадуешь? – Подняв голову, Михайлов взглянул на вошедшего Горца.

– В Тамбовской области все улажено. Сам потерпевший исчез. Сейчас его разыскивает милиция.

– Почему его не убили? И вообще мне многое непонятно в этом деле. Почему Вячик так запаниковал после аварии? Когда он выехал?

– Девятого.

– А авария произошла одиннадцатого, – вспомнил Михайлов. – Где же они были два дня?

– Была сломана машина. Поэтому они и опоздали.

– Как они чувствуют себя теперь?

– Отдыхают. Много времени проводят в тире.

– Когда ты привезешь их ко мне?

– Когда окончательно все выясню.

– Ладно. Что ты скажешь, если я предложу тебе прокатиться на Дальний Восток? В тебе еще жива романтика дальних странствий? – Михайлов улыбнулся. – Или ты живешь суровой действительностью?

– Если вы скажете, – спокойно и даже равнодушно ответил Горец, – поеду и сделаю все, что потребуется. Ведь мы не друзья, а следовательно, речь не идет о приятельской услуге. Прикажите и…

– Таким ты мне нравишься даже больше, – усмехнулся Михайлов. – А почему тебя прозвали Горец? Надеюсь, ты не бессмертный, как Дункан Маклауд.

– Когда сидел, дважды пытался бежать и оба раза попадал под огонь часовых. Первый раз не попали. Во второй раз пуля слегка задела голову. – Наклонившись, он коснулся пальцем головы чуть выше правого виска. Михайлов, надев очки, с интересом всмотрелся и увидел небольшой шрам. – Я потерял сознание. Приятеля, который был со мной, изрешетили. Я, как и он, был без сознания. Нас обоих отволокли в больничку. Точнее, в ее подвал. Там было что-то вроде морга. Но утром обнаружили, что я жив. Вот так я и стал Горцем. И мне это нравится, – признался он.

– Откуда ты так хорошо владеешь приемами карате? – спросил Михайлов. Увидев удивление в глазах Горца, улыбнулся. – Понимаю. Я раньше никогда не задавал подобных вопросов. А сейчас неожиданно захотелось узнать тебя получше.

– Я с детства занимался и самбо, и боксом, и дзюдо. Потом попал к хорошему тренеру. Занимался везде, даже в крытой. С вами я уже пять лет. И…

– Ты это можешь не говорить, – отмахнулся Михайлов. – Я все отлично помню.

В глазах Горца промелькнула злая усмешка. И снова взгляд стал равнодушно-спокойным.

– Значит, ты готов поехать на Дальний Восток? – спросил Михайлов.

– Я уже ответил.

– Иди.

– До свидания! – Кивнув, Горец вышел. «Если бы ты все хорошо помнил, – мысленно усмехнулся он, – то не вводил бы меня в курс дела. Ты предложил мне то, чего я сам хочу. Вячик будет моим. С Филином договориться я сумею».

– Ну кого там принесло? – зевая, подошел к двери парень с длинными кудрявыми волосами. Щелкнув замком, открыл дверь. И сразу получил дробящий удар в подбородок. Упал на спину. В прихожую вошли Филя и плешивый. Следом два крепких парня в спортивных костюмах. Последний закрыл дверь. Кудрявый сел и, мотая головой, пощупал разбитый подбородок.

– Крепок на удар, – удивленно отметил Филя. Усмехаясь, он кивнул на двери комнат. – Осмотрите.

Парни рванулись вперед.

– Значит, ты ходил к Семену, – наклонившись над кудрявым, сказал плешивый. – А не скажешь зачем?

Кудрявый, не пришедший в себя полностью после удара, размахнувшись, вяло ударил сам. Плешивый, легко отбив руку, схватил его за горло.

– Клен, – прорычал он, – ты был у Ляхиных? Где икона?

– Ты задавишь его, Барончик, – усмехнулся Филя.

– Где икона? – Барончик чуть ослабил хватку. – Ну, слышь, Клен, мне с тобой долго базарить на хрен не упало. Сейчас отволочем тебя, пса, к Доллару, он тебе устроит красивую жизнь.

В одной из комнат раздался женский визг.

– Что там?! – крикнул Филя.

– Телка, – отозвался один из парней. – Видать, девка по вызову.

– А что? – Из двери вышла обнаженная худая девушка. – Вы из полиции?

– В ванную ее, – буркнул Барончик. – Где икона? – снова спросил он.

– Не знаю я, – помотав головой, прохрипел Клен, – за что ты базар ведешь. Я не верующий, и твои иконы мне и на х…

– Задавлю, псина, – сжал пальцы на его горле.

– Слышь, мужик! – Барончик услышал из-за закрытой двери ванной женский голос. – Тут какая-то телка была, вся из себя, он ей доску отдал.

– Дай ее сюда, – махнул рукой Барончик. Парень, затолкавший женщину в ванную, открыл дверь.

– Да набрось ты что-нибудь, – брезгливо проговорил Филя.

– Ты, Филя, никак брезгуешь такими? – усмехнулся Барончик.

– Да это разве баба, – усмехнулся тот. – За таких платить – себя не уважать.

Барончик, звучно шлепнув себя по плеши, расхохотался.

– Смотри-ка, какой брезгливый, – обиделась женщина.

– Да он так, – посмеиваясь, Барончик подошел к ней. – У него не стоит уже год, вот и выделывается. Ты говоришь, он бабенке икону отдал? – перешел он к делу.

– Да, – кивнула та, по-прежнему с обидой глядя на Филю. – Мы с ним только проснулись и начали опохмеляться. Тут звонок. Он пошел, я слышу, какая-то шкура зашла. И сразу за доску спрашивает. А он говорит: вот она. – Женщина посмотрела на дернувшегося Клена. – Я осторожненько выглянула, увидела, как он какой-то бабе что-то показывает. Большое такое. В простыню было завернуто.

– Благодарим, крошка, – улыбнулся Барончик. – А как она выглядела?

– Словесный портрет дать не могу, – усмехнулась путана. – А…

– Это он нам сейчас скажет, – присев перед Кленом, усмехнулся Филя. – Кому ты икону отдал?

– Да иди ты, – буркнул тот. – Кому вы верите? – Он бросил на путану яростный взгляд. – Не было у меня ничего. Соседка за гладильной доской приходила. Спросите бабу, Галину Семеновну из сорок пятой квартиры. Она вам скажет.

– Умен ты, паскуда, – усмехнулся Барончик, – знаешь, что не пойдем свои хари светить. Где икона? – жестко спросил он и подкрепил свой вопрос ударом кулака в нос. Отдернув голову, всхлипнув разбитым носом, Клен заорал:

– Да я говорю…

– Завянь! – Барончик ударил его кулаком по подбородку. Петр, завалившись вправо, потерял сознание.

– Он бабу, – посмотрел на вжавшуюся в угол путану Барончик, – по имени не называл?

– Нет, – сказала она и жалобно попросила: – Слышь, парни. Я, пожалуй, пойду. Я никому ниче…

– Сиди, – буркнул Филя.

– Ну? – подойдя к поднявшемуся Барончику, спросил он. – Поволочем его к Доллару?

– Зачем? – усмехнулся тот. – Он нам, козленыш, сейчас все расскажет. – Покрутив головой, увидел утюг. – Во, он сейчас и будет гладильной доской. Барончик поставил утюг на грудь лежащего без сознания Клена. Гладанем пару раз, расколется, не молодогвардеец же он. Очухался? – насмешливо спросил он открывшего глаза Петра. – Сядьте ему на руки, – кивнул он своим парням. Разложив руки пытавшегося сопротивляться Петра в стороны, боевики уселись на них и, посмеиваясь, переглянулись.

– Ты что? – чувствуя, что утюг нагревается, завозился на спине Клен. – Я же говорю, что…

– Сейчас кожа начнет пузыриться, – усмехнулся Барончик, – и будет очень больно. Когда вырубишься и запахнет паленым мясом, я тебе, сука, морду поглажу. Представляешь? – наклонившись, подмигнул он ошалевшему от страха и жгучей боли Клену. – С твоей физиономии кожа чулком слезет. У кого икона?

– У Лорки! – завопил Клен.

– Адрес? – Барончик чуть надавил на утюг.

– Не знаю! – пытаясь сбросить утюг, крикнул Петр. – Я ее телефон знаю. Она мне заказала еще досок! Сними! – взвизгнул он.

– Если лапшу на уши вешаешь, – предупредил Барончик, – намного хуже будет. – Он снял утюг и, поплевав на палец, слегка коснулся его. – В натуре горячий. Умеет заграница утюги делать. Включил и через пару секунд гладь. Где Лоркин телефон?

– Двести двадцать четыре, – простонал глядевший на волдырь на животе Петр. – Пятьдесят. Тринадцать.

– Сейчас ты позвонишь ей и скажешь, что тебе принесли какую-нибудь икону, пусть приедет посмотрит. Ведь ты в них ни бум-бум, – сказал Барончик.

– Ладно, – простонал Петр. – Давай. – Взяв у парня радиотелефон, он стал набирать номер.

– Меня-то отпустите, – жалобно, со слезами в голосе попросила путана.

– С нами вместе уйдешь, – отрезал Филя.

Клен услышал в трубке женский голос.

– Лора, – быстро проговорил он, – ко мне только что принесли икону. По-моему, старинная. Нарисовано…

– Сверху в углу есть какой-нибудь значок?

– Да, как запятая…

– Сейчас приеду, – раздались гудки отбоя.

– Лихо! – взяв радиотелефон, удивленно сказал Барончик. – А что за запятая в углу?

– Это если икона старинная и написана в монастыре, – промычал Петр. – Так делали…

– Мне это знать ни к чему, – перебил его Барончик. – Ты вот что скажи: эта телка одна приходит или с кем-нибудь?

– Когда одна, – вздохнул Петр, – когда с каким-то мордоворотом. Но в машине постоянно двое остаются.

– Крутая дамочка, – хмыкнул Барончик. – У нее, наверное, фраер крутой имеется. Не знаешь – кто?

– Меня с ней Тихон познакомил, – ответил Клен, – подельник Зуба. Я им маслята доставал.

– Ни хрена себе, это мы можем нарваться. – Барончик взглянул на Филю. Тот равнодушно махнул рукой.

– Надо икону брать. А потом еще к нему базарок имеется. Вообще-то уже можно. Слышь, Клен, не вы из деревни пацаненка увели? – спросил Филя.

– Какого пацаненка? – Клен удивленно посмотрел на него.

– А ты не в курсах? – Филя усмехнулся.

– Киднеппингом не занимаюсь, мне это…

– Чем не занимаешься? – не понял Барончик.

– Похищением детей.

– Точно? – уже безнадежно спросил Филя.

– Точней некуда.

– Телка далеко живет? – спросил Барончик.

– Я же сказал, что не знаю. Она может через час приехать, а может вечером. Сейчас для нее время растяжимое.

– Крутая бабенка. Как бы нам не нарваться на неприятности, – негромко проговорил Барончик.

– Посмотрим, – снова буркнул Филя.

* * *

– Где ваш дядя? – спросил оперативник, потягивая пиво.

– Улетел, – улыбнулась Инна. – Сказал, что меня вполне сумеет защитить от моего беглого мужа доблестная милиция. Вы будете здесь, пока его не поймают?

– Сколько скажут, – усмехнулся он, – столько и будем. А вы, похоже, побаиваетесь Зуба?

– Он сейчас арестованный за убийство преступник, – вполне серьезно проговорила она, – который совершил побег, при этом ранив вашего коллегу. Сильно он его?

– Сильней не бывает, – буркнул оперативник.

– Как же так случилось?

– Давайте не будем об этом.

– Хорошо. А работа у вас опасная. И попадает от народа часто. Ведь согласитесь, – мило улыбнулась она, – не любят у нас милицию.

– Смотря кто, – буркнул он и, поставив чашку, встал. – Спасибо за кофе и бутерброд. – И шагнул к выходу из кухни.

– Секунду, может, вы с товарищами есть хотите? Я сейчас разогрею щи. – Инна шагнула к холодильнику и достала кастрюлю.

– Спасибо, – выходя, отказался оперативник. – Но мы сыты, не беспокойтесь.

– Вы товарищей спросите, – поставив кастрюлю на газ, посоветовала она. – Может, они будут?

– От кофе не откажемся, – услышала она голос другого. – А щи не будем. Спасибо. Если можно, кофе, и покрепче. Бутербродов не надо.

Зубов в темных очках сидел за рулем старенькой «тройки» и всматривался в подходивших к остановке людей.

– Она. – Зуб подался вперед. – Сучка! Значит, эту неделю ты в день работаешь. Лады. Мы с тобой перетолкуем, подстилка поганая.

Завел мотор и тронул машину. Проезжая мимо остановки, нашел взглядом молодую плотную женщину.

– Сучка поганая! – буркнул он и увеличил скорость.

– Где он? – спросила Нина.

– Черт его знает, – отозвался пивший чай Леха. – Второй день с утра уходит и приходит часов в пять. Ничего не говорит, но и ни о чем не спрашивает. Может, все-таки свалим? – уже не в первый раз предложил он. – А то чувствую затылком – влипнем мы с ним в историю. Посадят нас с тобой надолго и отгонят далеко-далеко. Оставим все, чтоб не искал, и сдернем.

– Я уже говорила, – сердито ответила Нина, – никуда не пойду. Меня все устраивает. Я уже говорила и скажу еще раз: если он мне что-то предложит, я пойду на это. Потому что Павел может все. С ним можно идти на что угодно, не боясь, что посадят.

– Смелая ты стала, – усмехнулся Леха. – А чего же раньше…

– А что раньше? Садиться в тюрьму за жалкие гроши? Если уж воровать, так миллион! – Она вспомнила известную поговорку.

– За миллион и влупят по самое некуда.

– Сначала поймать надо. Я Павлу верю. И вот за эти дни поняла, как мы с тобой низко опустились. Даже не верится, что мы жили как… – Не найдя подходящего слова, Нина махнула рукой.

– Быстро ты себя королевой почувствовала, – усмехнулся Леха. – А если он сейчас придет и скажет: все, парочка милая, расстаемся. Тогда как?

– Никак. Если скажет, значит, разойдемся. И тогда сами что-нибудь думать будем. Эту же квартиру и обворуем. Здесь вещей много. И пусть он нас потом ищет, мне плевать. Так бичевать, как мы, больше не буду. Я сейчас и убить могу, если будет за что.

«В натуре, – подумал он. – Цепануло ее за живое. Пришьет и глазом не моргнет». Откинувшись на спинку стула, сказал:

– Я, наверное, тоже. Я сейчас даже спать на кровати не могу. Отвык, что ли? – усмехнулся он. – И заметила, по три раза в день моюсь. Не потому что грязный, а потому что боюсь, что сейчас все это кончится. И снова нужно будет собирать бутылки. Искать, кому помочь за сигарету. Если же червонец дадут, удивляться, что на доброго человека попали. И постоянно хотеть жрать. А если появляются какие-то бабки, заливать все желания водкой.

– Я этого тоже больше не хочу, – кивнула она.

– Но, с другой стороны, как вспомню тюрьму… – Он достал сигарету. – Там и при СССР не рай был, а сейчас вообще караул. ТБЦ болеет каждый второй, если не больше. Ты там не была, а я больше не хочу. Иногда слышишь, рассказывает какой-нибудь пижон, пальцы веером: мол, я в зоне жил кум королю и сват министру. Туфта все это. Видел я этих крутых. И…

– Зачем ты мне это говоришь? – спросила Нина. – Напугать хочешь? А забыл, как ты несколько раз говорил зимой – в тюрьме и то лучше. Помнишь?

– Бывали моменты. Там пусть и всего не хватает, но более-менее тепло и в баню раз в десять дней, но отведут. Но это так, наскоком такие слова говорятся. Когда кажется, что хуже и быть не может. Воля, она есть воля, и никакая тюрьма лучше быть не может. Это я тебе точно говорю.

Они услышали звонок в дверь.

– Пришел, – сказал Алексей. – Это он так звонит. Сейчас выйдешь, а он наверх поднялся. – Он пошел к двери. – Кто? – на всякий случай спросил он.

– Хозяйка, – услышал Алексей женский голос. – Пришла познакомиться.

Открыв дверь, увидел улыбающуюся стройную женщину в короткой юбке.

– Здравствуйте, – смущенно проговорил он. – Заходите.

– Привет, – вошла она. – Значит, вы и есть Павел? – улыбаясь, взглянула она на Алексея.

– Нет, – качнул он головой. – Я Глызин. А…

– Алексей, – засмеялась женщина. – Меня зовут Таня. Люба говорила обо мне?

– Конечно. Она сказала, что вы куда-то уехали и сдаете квартиру. Деньги мы ей отдали.

– Знаю. – Таня кивнула.

– Кто там? – вышла из кухни Нина.

– Завтра я снова возьму, – отдавая ключи мужчине с костылем, сказал Зубов.

– Конечно. Я все время дома. Но ты особо не катайся. А то нарвешься где-нибудь. Я, как и договаривались, скажу, что делов не знаю. В гараж, мол, давно не ходил. Нога…

– Да не бойся ты, Пасечник, все путем будет. Кто твою таратайку остановит? А если и тормознут, все по закону. Доверенность есть, и права пожалуйста. Так что не ломай уши. Бабки я тебе хорошие за прокат даю. Пока! – Он быстро пошел по двору.

Зубов заглянул к своему старому корешу просто так. Шел без опаски. Милиция не могла выйти на Андрея Дубкова. Он давно сидел с ним вместе в тюрьме. Спас его от астраханских беспредельщиков. Андрей был пасечник. То есть держал пчел, на это и жил. Посадили его за стрельбу из ружья по подвыпившим и захотевшим отведать свежего медку солдатам. Троих уложил в больницу. Правда, в зону не пошел. Освободили. Павел несколько раз навещал его. Принимал тот его всегда хорошо, помнил тюрьму. Жил он недалеко от дома, где снимал квартиру Зубов. Когда он зашел в первый раз после побега, Пасечник был рад. Зубов не стал темнить и сказал, что находится в розыске. Это немного испугало Андрея, но только сначала. Когда Павел сказал, что он пришел не жить у него, а только за машиной, Андрей успокоился. Павел на квартире в Кашировке взял у убитого парня права. Переделать на них фотографию на свою никакого труда не составило. Звали того тоже Павел. Правда, пришлось исправлять и год рождения. Потому что тридцативосьмилетний Зубов никак не был похож на двадцатитрехлетнего Павла Артамонова. Вместе с Андреем, у которого была сломана нога, они съездили к нотариусу, и Андрей дал Зубову доверенность на машину. Павел не боялся, что он сдаст его. Пасечник по-прежнему, но уже с большим размахом занимался пчеловодством. В Саратовской области у тещи было около пятидесяти пчелиных семей. Сейчас там были семнадцатилетний сын Андрея и его жена. Зубов платил Пасечнику за день использования машины тысячу рублей, и тот был очень этим доволен. Зубов шел дворами. Узнать его милиционерам было очень трудно, но он вполне мог нарваться на тех ментов, которые его могли узнать в любом виде, поэтому он старался избегать людных улиц. Вечерами также не выходил. Зубов знал, чего он хочет, и не строил иллюзий относительно своего будущего. При побеге он если не убил, то серьезно ранил опера. Но уйти из Москвы, не узнав всего, тоже не мог. За деньги он не беспокоился. На месяц даже шикарной жизни их вполне хватит. Нинка и Леха нужны были как квартиросъемщики. Что с ними будет потом, он старался не думать. Но знал точно, что при малейшем зехире с их стороны он убьет обоих. Беспокоило то, что его несколько раз показывали в «Дорожном патруле». И в то же время успокаивало. Узнать его по показанной фотографии было очень и очень сложно даже человеку, который его неоднократно видел.

Несколько раз звонила Люба и ненавязчиво приглашала в гости. Зубов отказывался, говорил, что много работы, и обещал, как появится возможность, сразу же приехать. На самом деле он оставил Любу как запасной вариант. Он был уверен, что его Люба примет с удовольствием. Хозяйка, на квартире которой они жили, была где-то за границей. Как понял Павел, на каком-то курорте. И он ожидал ее появления. Было опасение, что она его знает. Павел перебрал всех знакомых дам по имени Татьяна, в основном это были подруги Инны, и ему казалось, что хозяйка дома будет одной из них. Это очень осложнило бы его дальнейшую жизнь.

Прижимаясь к домам, он вышел на узкую улицу и подошел к трамвайной остановке. Скоро он был на месте. Поднявшись по лестнице на пятый этаж, лифтом не пользовался, чтоб не светиться жильцам, подошел к квартире сто десять. Протянув руку к кнопке звонка, увидел, что дверь приоткрыта. Отпрянув назад, бросил руку к засунутому под рубашку за пояс джинсов «ТТ». Услышал в квартире женский смех. Нахмурился. Осторожно, не отнимая руки от рукоятки пистолета, вернулся к двери. Постоял, прислушиваясь. Потом толкнул дверь и вошел.

– Вот и Павел, – кивнул в его сторону Леха.

Молодая симпатичная женщина, обернувшись, с любопытством посмотрела на него.

«Хозяйка, – с облегчением понял он. – Я ее не знаю».

Шагнув вперед, улыбнулся:

– Здравствуйте, Таня. Наконец-то имею счастье видеть вас. Вы за деньгами?

– Вы же отдали за первую неделю Любе, – улыбнулась она. – Если будете жить вторую неделю, то позвоните. Я вам верю. Люба и Настенька говорили о вас только хорошее. Настенька в восторге от Барби. Это ее давняя мечта. Потом сказала: – Мне понравились ваши друзья. И я предлагаю отметить наше знакомство бутылкой прекрасного коньяка. Я приобрела эта бутылку в Париже.

В глазах Нины промелькнула злая зависть. Она ушла на кухню.

– Можно было бы, – с деланным сожалением проговорил Зубов, – но у нас полно работы. И к сожалению…

– Господи, – засмеялась Татьяна, – неужели от нескольких грамм коньяка вашей работе будет нанесен ущерб? По-моему, наоборот. На Западе считается неприличным начинать работу без…

– Я слышал обратное, – усмехнулся Зубов.

– Я имею в виду серьезных деловых людей. Итак, – весело спросила она, – мое предложение принято? Как вы, Алексей? – обратилась она к Лехе, – за или против?

Страницы: «« ... 1920212223242526 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Елена Люлякова – финалист «Битвы экстрасенсов», медиум, целитель, потомственная ясновидящая.Михаил К...
Юхан Стенебу проработал в ИКЕА 20 лет, в том числе многие годы помощником главы и создателя ИКЕА Инг...
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее. Познакомившись с этой книгой, вы уз...
Георгий Николаевич Сытин сделал чрезвычайно важное открытие, когда выявил в человеке уникальную спос...
Осознанные сновидения – одно из самых впечатляющих приключений, которое может случиться в вашей жизн...
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее. Познакомившись с этой книгой, вы уз...