Сто баксов на похороны Бабкин Борис

Поезд сбавил ход. Нина увидела огни вокзала. Электричка остановилась. Увидев, что в вагон начали входить люди, она облегченно вздохнула.

– Спасибо вам, – сказала девушка.

– Первый раз в жизни спасибо сказали, – прошептал на ухо Нине Алексей.

– Знаешь что, мусор, – слабым голосом говорил лежавший на кровати Зубов, – иди ты подальше. Ничего я вам, козлы вонючие, жевать не буду. Я вам слова не скажу. Хотя, – он вздохнул и поморщился, – не стрелял я таксера. Он мне на хрен не упал. Все! – отвернулся он к стене. – Больше вы хрен чего от меня услышите.

– Очухаешься более-менее, – поднимаясь со стула, усмехнулся плотный мужчина в накинутом на плечи белом халате, – еще как говорить будешь.

– Слышь, земляк, – подсел к Свиридову небритый молодой мужчина, – в натуре, ты бойню под Тулой устроил? Рубина ты…

– А тебе что, – хмуро отозвался сидевший на корточках Олег, – следователь, что ли?

– Ты чего базаришь? – Тот поднялся.

– Отвали, – устало бросил Свиридов.

– Ну смотри, земеля, – угрожающе предупредил небритый и отошел к сидевшим на нарах пятерым. Свиридов, вздохнув, опустил голову. Он признался во всем, что было. Умолчал лишь о Кате и Антошке. Причину, по которой стрелял в доме Сыча и откуда он его знает, объяснить не смог и поэтому ничего не говорил. В нем неожиданно появилась холодная ярость. Он слушал рассказы сидевших в камере и поражался их цинизму и жестокости. Мужик, что подходил к нему, был задержан за изнасилование четырнадцатилетней девочки. Таким образом кто-то предупреждал мать, чтобы она не раскрывала рта. Судя по всему, небритый принадлежал к какой-то группировке, потому что его сразу приняли к себе четверо крепких парней, сидевших за вооруженное нападение на квартиры. Небритый и остальные, о чем-то переговариваясь, смотрели в его сторону. Олег прислонился к стене и тоскливо смотрел на зарешеченное окно.

– Слышь, ты! – к нему подошли пятеро. – Ты, сука, Рубина сделал. Мразь…

– Ты за базар отвечаешь? – раздался голос из группы из четырех человек.

– Ты-то чего вклинился? – повернулся небритый. – Завянь…

– Отстаньте от мужика, – поднимаясь, посоветовал крепко сложенный средних лет мужчина. – Рубин шестерка Кости. Он с Корнем…

– Хватит! – закричал Свиридов. – Не надо за меня заступаться! Вы меня убить хотите? – шагнул он вперед. – Так давай! Ну?!

Размахнувшись, ударил одного. На него посыпались удары. Он сумел подмять под себя небритого и вцепиться ему в горло. Остальные били Олега ногами. Но он продолжал сдавливать податливую живую плоть горла. Резкий удар в висок сбил его на пол.

– Бей их! – раздался зычный крик, и на приятелей небритого бросились четверо. В камере началась драка, в которую почти сразу были вовлечены все остальные. Невысокий худощавый мужчина, увернувшись от удара, прыгнул к лежащему на бетонном полу Олегу и коротко и резко махнул рукой. Сильный удар ноги свалил его.

– Мужика замочили! – заорал ударивший его амбал. Драка прекратилась. Все увидели торчавшую из спины Олега обмотанную носком ручку заточки. Дверь камеры, громыхнув железом, распахнулась, и вбежали несколько милиционеров с дубинками.

– Мама, – всхлипнул Яков, – что же такое? Почему отец ничего не делает?

– Перестань. – Подойдя к сыну, Нина Петровна обняла его и, словно маленького, начала гладить по волосам. – Все будет хорошо.

– Может, перестрелять их на хрен? – кивнул на дверь комнаты желтолицый.

– На кой хрен на себя жмуров вешать, – отмахнулся Рукав. – Переждем до вечера и отвалим.

– Слышь, – сказал невысокий. – А может, Кости звякнуть и сказать. Мол, мы тебе твоих возвращаем, а ты нам бабок подкинь.

– И на эти бабки, – усмехнулся Рукав, – нам гробы заказывать нужно. Делаем, как я сказал. Ждем до вечера и линяем. Сейчас нежелательно, кто-нибудь может засечь. Парни Кости сейчас везде рыскают.

– Нашли, – сказал в переговорное устройство стройный молодой мужчина в потертых джинсах. – Сто процентов – они здесь, – уверенно добавил он.

– Так работайте, – услышал он голос Рудина. – Разумеется, вознаграждение получите достойное.

Отключив передатчик, стройный вытащил пистолет.

– Пошли, – кивнул он. Из «шестерки» вышли еще трое. Вытащили оружие и разошлись в стороны. Затем с четырех сторон начали короткими перебежками подходить к небольшому двухэтажному коттеджу.

– Что? – спросил Михайлов. Выслушав ответ, посмотрел на сидевшего с перевязанной головой Глеба. – Похоже, скоро мы будем присутствовать при встрече давних возлюбленных. Ставлю сто против одного, – ехидно добавил он, – что Яшка не примет вновь появившегося отца и, по-моему, откажется и от матери. Если он это сделает, я, наверное, ничего не изменю. Хотя все равно все будет по-другому.

– Леонид Борисович, – заглянула в раскрытую дверь молодая женщина в форме старшего лейтенанта милиции, – к вам посетитель.

– Кто? – перекладывая со стола в сейф папки с делами, посмотрел на нее Рудин.

– Дочь Порогова.

Он чертыхнулся.

– Пусть войдет, – кивнул он и закрыл дверцу сейфа.

В кабинет вошла стройная девушка с длинной русой косой. Закрыв дверь, посмотрела на него.

– Здравствуйте, Леонид Борисович, – тихо сказала она.

– Здравствуй, Оксана, – кивнул он.

– Вы уже полковник.

– Что ты хочешь? – спросил он. – Если насчет убийства твоего отца и матери, то ведется следствие. И я ничего не знаю. Потому как дело передано…

– Вот что, Леонид Борисович, – неожиданно жестко перебила его девушка, – вы знаете, кто виновен в гибели папы, а потом и мамы. Если через два дня Михайлов не будет арестован, его место займете вы. Я нашла среди бумаг отца интересные записи и документы.

Полковник внимательно посмотрел ей в глаза.

– Там часто упоминается подполковник Рудин. Я жду два дня. – Девушка пошла к двери. Он проводил ее испепеляющим взглядом.

– Да, – она остановилась, – не вздумайте пытаться убить меня. Тогда все бумаги окажутся у прокурора сразу же.

Она закрыла дверь. Полковник вскочил. Выматерившись, шагнул к двери и остановился. Вернувшись к столу, схватил телефон и набрал номер. Опомнившись, отключил и бросил его в ящик стола.

– Кто вы? – загораживая собой бледного, прижавшегося к стене сына, воскликнула Нина.

– На дороге машина, – вытащив из кармана ключ, положил его на стол один из четверых вошедших в комнату с зарешеченным окном мужчин, – водить вы умеете. Счастливого пути.

Все четверо вышли.

Нина бросилась к столу и схватила ключ.

– Яша, бежим!

– Что? – спросил Михайлов. – Ну что же, отлично поработали. Только насчет оплаты обращайтесь к своему непосредственному начальнику, полковнику Рудину.

Отключив телефон, положил его на стол.

– Я же говорил, – посмотрел он на Глеба, – сейчас твоя Нина и сынишка приедут. Не забыл о нашем пари? – усмехнулся он.

– Ты так спокоен? – спросил Глеб.

– Спокоен? – подавшись вперед, уставился на него немигающим взглядом Михайлов. – Я вне себя от ярости. Как бы ты чувствовал себя на моем месте? Я прекрасно осознаю, что ничьей вины здесь нет. Возможно, Нина сама не знала, чей сын Яшка. Между тобой и мной разница три дня. Так что я не в обиде. Но это очень неприятно. – На самом деле Михайлов был готов убить всех троих. Но когда нечаянно сказал, что он вне себя от ярости, понял, что может потерять золото. Когда Глеб заявил о том, что ничего не будет делать, если Нина и Яков не будут спасены, Михайлов позвонил Рудину и прозрачно намекнул, что, пожалуй, стоит послать ментов в один незаметный домик, принадлежавший Рукавину, ближайшему соратнику Горца. И он не ошибся. И сейчас ожидал приезда Нины и Якова. Боясь сорваться и наделать глупостей, выпил сто граммов коньяку.

– Константин Федорович, – услышал он голос, – ваших…

– Пусть войдут, – недовольно прервал он. Глеб вскочил.

– Костенька, – Нина Петровна влетела в распахнутую дверь, – милый…

Словно наткнувшись на невидимую преграду, остановилась и, расширив глаза, уставилась на Глеба. Михайлов, играя желваками, наблюдал за ней.

– Папка! – влетел в комнату Яков и, обогнув мать, обнял Михайлова.

– Погоди. – Тот осторожно освободился из его рук. – Ты не узнаешь этого человека? – Он кивнул в сторону Глеба. Яков бросил на Глеба быстрый взгляд и повернулся к тому, кого он считал своим отцом.

– Это он приказал, чтобы нас похитили? – спросил Яша. – А Горец? Какая же тварь…

– Ты посмотри внимательно, – зло посоветовал Михайлов, – и на маму тоже.

Ничего не понимающий парень взглянул на мать и перевел взгляд на Глеба. Тот шагнул вперед.

– Я не знаю его, – повернувшись к Михайлову, сказал Яков. – Кто он такой?

– Твой отец, – усмехнулся Михайлов. – Настоящий, он создал тебя вместе с мамой, – желчно добавил он.

– Костя! – воскликнула Нина.

– Надеюсь, анализ делать не придется, – усмехнулся Михайлов. – Сходство просто поразительное. Ты-то заметил? – спросил он смотревшего на Глеба Якова. Тот замотал головой.

– Нет, этого не может быть. Мой отец ты! – закричал Яков. – Я убью тебя! – Он взглянул на мать и, схватив лежавший на столике ножичек для бумаги, бросился к Нине. Глеб, рванувшись вперед, отбил его руку и коротким боковым отправил сына на пол. Нина, опустив голову, стояла неподвижно. Мотая головой, Яков сел. Потрогав разбитый подбородок, взглянул на Михайлова. Тот смотрел на жену. Нина, почувствовав его взгляд, вскинула голову и, вздохнув, вышла из кабинета.

– Ты мой отец, – сидя на полу, всхлипывал Яков.

– Ладно, – махнул рукой Михайлов. – Как говорится, утро вечера мудренее. А у меня на душе сейчас темная ночь. Все решим потом. Сейчас давайте отдыхать. Нам завтра встречать Бронина? – обратился он к Глебу. Тот, по-прежнему глядя на Якова, кивнул.

– Какая же сволочь Горец, – вздохнул Михайлов. – Тебе и Бронину, – снова обратился он к Глебу, – придется задержаться в Москве примерно на неделю.

– Я никак не пойму, – посмотрел на него Глеб, – что ты за человек? Узнать такое и…

– Знаешь, Глебушка, – усмехнулся Михайлов, – слишком многое поставлено на карту. К сожалению, козыри в руках у вас. У тебя и Бронина. Мне нельзя ошибаться. В конце концов, что случилось? – Он пожал плечами. – И почему из этого надо делать драму? Все решим позже. Сейчас давай перестанем об этом думать. Иди в комнату и отдыхай. И еще… – Подойдя к Ладову, он понизил голос: – Не надо сейчас разговаривать с Ниной, а тем более с Яковом. Хорошо?

– Конечно, – тоже шепотом ответил Глеб. – Я понимаю.

– Отделали его, – покачал головой капитан милиции.

– Я заберу его с собой, – сказал осматривавший лежавшего на носилках Свиридова молодой мужчина в белом халате. – У него черепно-мозговая травма. Множество переломов.

– Это решаю не я, – сказал капитан.

– Тогда скажите, чтобы решали быстрее, – недовольно проговорил врач. – Он вот-вот умрет. Проникающее ранение…

– Отправляйте, – входя, кивнул подполковник милиции. – Он нам пока живой нужен. Сколько он примерно будет у вас?

– Не меньше десяти дней, – сухо ответил врач. – И меня не волнует, кто он и что натворил, для меня он умирающий человек, которому…

– Где былое время? – недовольно буркнул подполковник. – Но ничего, скоро все переменится.

– У нас что, – недовольно и громко спросил полный пожилой мужчина в белом костюме, – клиника для рецидивистов?! Напихали в больницу этих ублюдков и…

– А как же ваша клятва Гиппократа? – простонал лежавший на носилках Рыбаков. Врач, бросив на него яростный взгляд, скрипнул зубами.

– У меня такие, как ты, полгода назад… – Он махнул рукой и быстро пошел по больничному коридору.

– Мой отец Михайлов! – гневно крикнул Яков. – Поняла?! Шлюха! – Он наотмашь ударил Нину Петровну по щеке. – Что я буду иметь от новоявленного папулечки? – Схватив мать за плечи, он встряхнул ее. – От свалившегося с неба папочки? Мой отец… – Он снова ударил мать. Она упала. Яков несколько раз пнул ее ногой в живот.

– Яшенька, – простонала она, – я же твоя мать. Сынок…

– Шлюха ты! – Он впечатал носок ботинка ей в бок.

– Пожалуй, я оставлю все как есть, – усмехнулся смотревший в потайной глазок из соседней комнаты Михайлов.

– Я люблю папку! – как когда-то в детстве проорал Яков. – Понимаешь?!

– Он, пожалуй, и убить ее может, – усмехнулся Михайлов и щелкнул пальцами. – Выведите ее. И пусть ей окажут медицинскую помощь.

Глеб стремительно ходил по комнате.

«Почему он так спокоен? – уже не в первый раз спросил он себя. – Ведь все-таки, наверное, неприятно узнать, что твой сын не твой. Мне нужно поговорить с Ниной. Да, мне нужно обязательно поговорить с ней». Он подошел к двери. Открыв, увидел Михайлова. Тот пил кофе.

– Я думал, ты после всех этих волнений отдыхаешь, – сделав глоток, улыбнулся Михайлов. – И не хотел тревожить тебя. Нина просила передать, что она уехала. Я пытался остановить ее, но после того, как Яков принял известие о родном отце, она, разумеется, не могла…

– Я могу видеть его? – прервал его вопросом Глеб.

– А стоит ли? – пожал плечами Михайлов. – Ему нужно время, чтобы осознать это. Давай дадим ему такую возможность. – Он отпил глоток. – Я с ним обязательно поговорю. Конечно, выбор с его стороны будет в мою пользу, но только из-за того, что он побоится потерять все то, что у него есть сейчас. Я, в свою очередь, по-прежнему буду считать его своим сыном, но он должен знать и родного по крови.

– Спасибо, – удивленно пробормотал Глеб. – Если честно, то я не ожидал от тебя подобного. Как-то…

– Все хорошо, – сказал Михайлов. – А сейчас отдыхай.

– Переверните у нее все, – строго проговорил Рудин. – Если ничего нет, вытрясите из нее, где бумаги, о которых она говорила. Я думал об этом. Но потом посчитал, что все это так, слова. Альберт, когда ушел от Кости, заикался о чем-то. Но потом замолчал. Константин взял его за горло, и я посчитал, что все кончено.

Стоявшие перед ним четверо молодых мужчин переглянулись.

– Все, – приказал Рудин, – работайте.

– Помогите! – громко кричала метавшаяся вокруг пятерых пинавших ногами падавшего Алексея Нина. – Люди! Да помогите же кто-нибудь!

Один из парней, развернувшись, хлестко ударил ее по лицу. Она упала.

– Ну что, крутой? – встал одним коленом на грудь окровавленного Алексея рослый длинноволосый парень. – Вот и свиделись. Ты, значит, в деревушку едешь? – захохотал он.

– Мужики, – бросил окурок стоявший около «Москвича» мужчина, – я, пожалуй, покачу. Мы теперь вроде как в расчете.

Еще один, отойдя от Алексея, подошел к нему и с коротким выдохом ударил в живот. Тот согнулся. Парень коленом снизу вверх врезал ему по лицу.

– Помогите! – пытаясь подняться, вновь закричала Нина.

Двое оставшихся парней бросились к ней.

– А ништяк телка! – Навалившись на нее, один начал мять ей грудь. Второй, со смехом задрав подол юбки, разрезал ножом и содрал трусики. Никто из них не заметил приближавшуюся машину. Та резко затормозила, и из открытых дверей выскочили двое в милицейской форме.

– Стоять! – вслед за выстрелом раздался громкий требовательный крик. – На землю, мордами вниз! – направив пистолет на парней, добавил старший сержант милиции. Второй, с дубинкой в руке, подскочив, сбил сидевшего на Нине. Она вскочила и бросилась к окровавленному, неподвижно лежащему Алексею.

– Леша! – опустившись на землю, закричала она. – Милый мой! Слышишь?

Милиционеры, связав руки парням их же ремнями, положили их в ряд. Тот, что с дубинкой, вернулся к машине, и все услышали его громкий голос:

– Участковый Лидин со стажером. В километре от Рязани на дороге Рязань – Михайлов пятеро избивали мужчину и женщину. Ждем.

– Известны фамилия, имя и поезд, – быстро проговорил майор милиции. – Сведения достоверные.

– Так работайте, – перебил его голос в трубке.

Свиридов открыл глаза.

– Ожил вроде, – услышал он голос и увидел наклонившегося над ним милиционера. – Как здоровье? – В голосе служителя закона слышалась насмешка.

– Где я? – чуть слышно спросил Олег.

– В больнице. В отдельной палате. Вас сюда много привезли. Кого по состоянию здоровья, а кое-кого и за сведения.

Олег приподнял голову. Кроме него, в палате, рассчитанной на шестерых, были заняты еще две кровати. Один из них, на кровати слева, тоже приподняв голову, смотрел на него. Увидев, что Олег взглянул в его сторону, подмигнул.

– Привет, мужик. Тебя-то с чем хапнули?

– Из КПЗ я, – по старинке назвав ИВС, отозвался Олег.

– Ты откуда?

– Тамбовский.

– Свиридов, – услышал он свистящий шепот справа. – Ты, козел? Вот так встреча. Значит, ты тоже угорел. Ништяк! – злорадно проговорил голос. – Я тебя, козла, в камере раком поставлю.

Олег закрыл глаза.

– Зря ты, Вячик, в блат ударился, – проговорил приподнявшийся чуть выше Рыбаков. – Тебе самому надо зад мылить. Я слышал, как ты ментам Игоря сдал. Значит, и всех остальных вломил, сучонок.

– Умри, сука! – Вячик сел на кровати. – Ты до камеры не доживешь. Я тебя сейчас сам кончу.

– Давай! – хмыкнул Борис. – Там два мусора и еще у одной палаты трое. Тебя в темпе выпишут, – нашел в себе силы усмехнуться он. Затем обратился к Свиридову: – Не боись, земляк, его, козла…

– Этот земляк, – процедил Вячеслав, – Рубина валил, и я из-за него в передрягу попал. Сучонок. Мало тебе, псу, сто баксов на похороны дали.

Олег широко раскрыл глаза.

– Недолго тебе осталось, – продолжал Вячик. – Правда, на похороны давать некому будет. Гребень гнойный.

Олегу с трудом удалось сесть. В глазах все закружилось. Он уцепился за кровать и покачал головой. Выдернув иглу капельницы, спустил ноги на пол.

– Давай, – усмехнулся тоже севший Вячик, – иди сюда. Я тебя, сучара, без баксов сделаю.

Олег, переждав боль, раскрыл глаза.

– Я дам тебе, – прошептал он. – У меня есть сто баксов. Я дам тебе! – Кивнув, он встал. Покачнулся, но сумел удержаться на ногах. Вячик, снова спустив ноги на пол, сел. На своей кровати приподнялся Рыбаков. Выматерившись, поднял утку. Свиридов, покачиваясь, шел к кровати Вячеслава.

В это время у соседней палаты, пытаясь заглянуть внутрь, толкались пятеро милиционеров.

– Зуб, сука! – сплюнул один. – От него одни неприятности. Медсестра ему укол делала, он, гнида, вырвал у нее шприц и приставил к шее. У нее ножницы были. Взял и себе в рану воткнул. Если сдохнет, нам точно хана, уволят.

– Вам – да, – согласно кивнул один. – А мы с Сашкой у другой палаты дежурим. Там трое. Они у нас тихие.

Вячик, приподнявшись, загораживая левой рукой грудь, ударил подошедшего к нему нетвердой походкой Олега в опухшее, со следами побоев лицо. Олег сумел поймать его руку и, падая, увлек за собой. От удара спиной потерял создание. Вячик тоже. Рыбаков с уткой в руках доковылял до них. Размахнулся и с коротким стоном ударил краем утки Вячика по голове. И еще раз.

– На, – услышал он. – Сунь ему в рот. Увидел протянутую руку Олега и сто долларов в пальцах. – Они мне на похороны сына и жены сто баксов давали.

С коротким стоном Рыбаков сумел присесть и вывернул голову Вячеслава. Сложив доллары квадратиком, сунул ему в рот. В палату заглянула услышавшая грохот падающих тел медсестра и громко закричала:

– Сюда! Дерутся!

Рыбаков услышал топот бегущих ног и два раза ударил Вячеслава по переносице краем утки. Замахнулся в третий раз, но подбежавший милиционер ударом ноги выбил ее и кулаком ударил Бориса в лицо.

– Готов, – кивнул врач. Посмотрев на истерично рыдавшую молодую девушку в белом халате, криво улыбнулся и сказал троим стоявшим у двери милиционерам: – А с вами пусть ваши разбираются.

– Извините! – открыв дверь купе, приветливо улыбнулась молодая проводница. – Можно к вам пассажира до Москвы посадить? Ему очень надо, а билет взять не успел.

– Чего же нельзя? – кивнул Игорь. – Пусть устраивается.

– Извините, – войдя, смущенно улыбнулся молодой мужчина в спортивном костюме. – Игра сегодня, а меня тренер вызвал. Единственный поезд, на котором успею, – этот.

– Садись! – Игорь кивнул на свободную полку. – Пива не хочешь?

– Нельзя, – с сожалением отозвался мужчина. – Игра. А так бы…

– Во что играешь? – открывая бутылку пива, поинтересовался Бронин.

– Футбол. Я сам раменский. «Сатурн». Может, слышали такую команду?

– А как же, – кивнул Игорь. – С кем играете?

– С ЦСКА.

– Ого! – усмехнулся Игорь. – А я за армейцев всю жизнь болею. Так что, может, выпьешь пару-тройку бутылок? – рассмеялся он. – Глядишь, помогу своей любимой команде.

– Разрыв печени, – буркнул седоватый мужчина. – Кровоизлияние и…

– Черт возьми! – покачал головой Михайлов. – Спасибо, доктор, вот вам за хлопоты. Надеюсь, сообщать пока никуда не будете?

– Что сообщать? – взяв триста долларов, усмехнулся врач. – Я ничего и не видел.

Он ушел в сопровождении рослого парня. В комнату заглянул Яков. Играя желваками, посмотрел на Михайлова.

– Ну и ударчик у тебя, – качнул тот головой.

– Я карате у частного тренера в Лондоне занимаюсь, – глухо проговорил Яков.

– Ладно, – махнул рукой Михайлов. – Она это вполне заслужила. Свои отношения мы выясним позже. Сейчас извини, мне пора.

Яков кивнул. Константин не заметил усмешки, промелькнувшей в глазах того, кого он все эти годы считал своим сыном.

– Она права, – кивнул один из четверых людей Рудина. – На нас ничего нет. Его слова не доказательство. Мы от всего сумеем отпереться. Самое большое, что нам могут сделать, – уволить. Так хрен с ним, – махнул он рукой. – Я и сам уж не раз подумывал уходить.

Трое других кивнули.

– Тогда вы и отвезите это в прокуратуру, – улыбнулась дочь Альберта. – Но у меня есть копии, – добавила она.

Игорь, с помощью футболиста вытащив чемоданы и пакеты с шубами, пожав ему руку, закурил и начал высматривать Глеба.

– Носильщик, – подошел к нему молодой мужчина с тележкой.

– Меня встречают. – Игорь увидел Ладова и с ним трех крепких парней.

Глеб подошел первым.

– Как доехал? – спросил он.

– Отлично, – кивнул Игорь. – И даже, представь себе, ничего не боялся.

Трое парней подозвали носильщика и погрузили чемоданы и тюки на тележку.

– А у меня сногсшибательная новость, – сказал Глеб. – Сын у меня есть. Представляешь? – подмигнул он удивленно взглянувшему на него Игорю. – Он сын Михайлова. А Нина…

– Подожди, – остановил его Игорь. – Как это? Сын Михайлова твой сын? Ничего не понимаю.

– Все узнаешь, – увидев, что парни кивнули ему в сторону вокзала, сказал Глеб.

– За что ты убил Вячика? – спросил майор милиции лежавшего на нарах Рыбакова.

– Из-за него, суки, – отозвался тот, – я здесь. Так бы хрен вы меня взяли. Я и вообще не при делах, а вы…

– Ношение оружия, – проговорил милиционер. – Из пистолета ты убил парня в коридоре. Пуля выпущена из…

– Так я должен был ждать, пока он бензин запалит? – усмехнулся Борис. – Положим, впаяют мне годков десять. Освобожусь, будет пятьдесят. Ничего, – подмигнул он милиционеру. – Выдержу. А этого гада… Ты спроси Свиридова. Он тебе весьма трогательную историю расскажет. Сто баксов на похороны. Звучит? – снова подмигнул он милиционеру.

– Свиридов умер, – поморщился майор. – Сердце. Его же заточкой в камере ширнули. Чуть до сердца не достали. А тут он…

– Значит, правильно я сделал, – кивнул Рыбаков. – Один хрен посадили бы. Так тут хоть буду знать, за что.

– А золото забыл? – усмехнулся майор.

– Все-таки этот козел сдал, – удрученно проговорил Рыбаков. – Значит, скоро и остальных увижу.

– Ты добавить по этому поводу ничего не хочешь? – спросил майор.

– Да не знаю я ничего, – усмехнулся Борис.

– Как дела? – спросил вошедшего «футболиста» Яков.

– Доехал он нормально. За ЦСКА болеет. Держится спокойно. Не скажи ты, что он золото везет, хрен догадался бы. Правда, два чемодана у него тяжеленные.

– Сейчас дело нужно брать в свои руки, – недовольно проговорил Яков. – Потому что тут одна новость есть. Я просто обалдел, когда услышал.

– Я краем уха слышал, – усмехнулся «футболист», – но где нам людей брать? У Горца парни были. Он бы так и не знал ничего. Лолка хрен бы чего сказала. А когда золото назад повез бы, прикончили бы, и все дела. А сейчас у нас…

– Хватит того, – перебил Яков, – что этот болельщик привез. Когда узнаем, сколько металла, я вечером закачу истерику. Да, по-моему, отец сам со старателями разберется. Мне так кажется. А если нет, то мы с ними кончим. Потом я отца по делу об убийстве матери пущу. С Лондоном поговорим, они помогут золото переправить. Задумано все просто…

– Я исчезаю, – кивнул на окно «футболист». – Приехали они.

– Останься, – усмехнулся Яков. – Пусть удивятся и поймут, что я тоже кое-что значу в этой жизни.

– Все вошли, – сказал в передатчик неторопливо идущий к коммерческому ларьку парень. – Чемоданы занесли. Около ворот одна машина. Две заехали во двор.

– Ждем десять минут, – услышал он голос. – Пусть распакуют, и берем. Всем приготовиться.

– Отлично, – довольно кивнул Константин. – Ну а в дальнейшем у нас все остается по-прежнему?

– Конечно, – покосившись на пьющего пиво Глеба, кивнул Игорь. – Но есть одна в общем-то незначительная деталь. Хотелось бы видеть деньги.

– Конечно, – засмеялся Михайлов. – Сейчас принесут… Но может, вы подождете, пока мои люди проведут анализ на пробу? – взглянул он на Глеба. – Ведь если сейчас я буду платить за количество, то потом придется доплачивать за качество товара.

– Подождем, – согласился Глеб. – Но как быть с шубами?

– Их можешь оставить себе, отец, – насмешливо перебил его стоявший у двери Яков. – И ты, папуля, тоже не торопись. – Он бросил взгляд на повернувшегося к нему Михайлова. – Настало мое время. Для начала нам необходимо выпить. Все-таки надо отметить появление второго отца. Не так ли, папа? – усмехнулся он глядевшему на него Михайлову.

– Я что-то не понимаю твой тон.