Мона Сельберг Дан

Яссур указал на один из пустых стульев. Эрик продолжал сидеть на койке.

— У меня есть права.

— Вот тут вы ошибаетесь. У вас их нет. У вас нет ни паспорта, ни имени, ни национальности. Вы всего лишь мешок мяса и костей. Вы информатор, в этом ваша единственная ценность. Либо вы играете эту роль достаточно хорошо и справляетесь, либо затыкаете пасть. А если затыкаете пасть, то становитесь совершенно бесполезным. Будь моя воля, вы бы закончили ваш путь уже в Ницце. Насколько я люблю Израиль, настолько ненавижу тех, кто нам угрожает. Вы получили шанс, но профукали его. Теперь мне есть что у вас спросить. Вы можете выбрать: отвечать здесь или мы переместимся в подвал. Там, внизу, вопросы буду задавать не я. Здесь вам не детская площадка. Все серьезно. Понятно?

Агрессивность мужчины шокировала Эрика. Слова вырвали его из ощущения нереальности происходящего. Все было по-настоящему. Это не кино и не спектакль. Все происходит с ним, а не с кем-то другим. Но могут ли эти люди действительно причинить ему вред? Все-таки здесь цивилизованная страна, государственное учреждение. Сёдерквист сам понимал, насколько наивно рассуждает. Его схватила самая опасная разведывательная служба в мире. Неровным шагом он дошел до стула и сел. Скрежет ножек больно бил по ушам. Эрик положил руки на стол и попытался успокоиться. От мужчины пахло потом.

— Могу я спросить, почему я здесь?

— Потому что вы любопытны для нас. Потому что мы не понимаем, что вы тут делаете. Потому что у вас есть блокнот, который принадлежит нашим врагам. Потому что у вас есть фотографии наших врагов. Потому что вы ведете диалог с нашими врагами. Потому что помогаете нашим врагам. Поэтому вы здесь. Для начала.

В голове вертелись мысли. Какие фотографии? Должно быть, они нашли снимки, купленные в Ницце. Помогаете врагу? Они прочли диалог с Сала ад-Дином. Видели его заискивающее предложение улучшить код. Что они сделали с блокнотом? С его компьютером? С Рейчел?

— Где Рейчел?

Мужчина листал свои бумаги. Он ответил, не отрываясь:

— Не думайте о ней. У вас собственных проблем хватает.

Он оставил папку открытой и посмотрел на Эрика.

— Эрик Хуго Сёдерквист. Чем вы, черт возьми, занимаетесь?

Врать бесполезно. Никакой чепухи о том, что он журналист из «Афтонбладет». Рейчел — одно дело, но тут он общался с самим «Моссадом». Но как рассказать правду? Она же совершенно нереальна. С другой стороны, какие еще у него варианты? Эрик сглотнул и встретился глазами с мрачным взглядом Давида Яссура.

— Я пытаюсь спасти жизнь моей жене.

— А что не так с вашей женой?

— Она заразилась вирусом.

Давид Яссур не изменил выражение лица. Эрик продолжал:

— Ее заразила «Мона».

— «Мона» — та, которая компьютерный вирус?

— Верно.

— Ваша жена заразилась компьютерным вирусом?

Давид Яссур поменял положение.

— Объясните.

— Я исследователь, область моих исследований — НКИ, нейронно-компьютерный интерфейс.

— Я знаю, что это.

— Хорошо. Мое специальное исследование было посвящено развитию метода коммуникации мозга и компьютера. Вернее сказать, метода создания оптимальных средств для подобной коммуникации. Нанося специальный гель на голову, можно обеспечить очень плотный контакт с мозгом без хирургического вмешательства. Помимо этого я и моя команда разработали программу, «Майнд серф», которая позволяет человеку силой мысли просматривать сайты в Интернете.

— Здорово. Но какое отношение это имеет к вашей жене?

— Она одной из первых протестировала программу. Она работает айти-шефом в стокгольмском филиале ЦБИ. Будучи подключенной к «Майнд серф», она зашла на страницу банка, которая была заражена вирусом. Вирус попал в систему и каким-то образом, не знаю как, повлиял на ее здоровье.

— Повлиял на ее здоровье?

— Она вскоре слегла. Сейчас ее лечат в реанимации.

— Какой больницы?

Эрик не хотел выдавать Ханну. Но все равно им потребуется буквально десять минут, чтобы все выяснить.

— Каролинская больница в Стокгольме.

— Продолжайте.

— Врачи не могут ее вылечить. Они лишь констатируют, что ей становится все хуже и хуже.

— Но откуда вы знаете, что она не болеет чем-то другим?

— Она сама сказала это. А вскоре заболел мой главный спонсор, Матс Хагстрём. Симптомы и протекание заболевания у него такие же, как у моей жены. Он тоже тестировал «Майнд серф».

— После заражения компьютера?

— После заражения компьютера.

Давид Яссур скептически посмотрел на Эрика.

— Мне никто не поверил. Я понял, что она умрет, если не принять срочные меры. Я решил исходить из того, что ее действительно заразила «Мона», как бы безумно это ни звучало. Если есть вирус, должен быть и антивирус. Тот, у кого есть антивирус, и является создателем вируса. Я навестил хорошего друга из вечерней газеты, чтобы поделиться соображениями. Там я узнал, совершенно случайно, что в Ницце есть источник, готовый продать информацию о террористах.

— Как вечерняя газета вышла на источник?

— Активно работая с базой контактов.

— Кто был источником?

Что Эрик должен ответить? Сдать Седрика Антуана? Впрочем, реального информанта звали по-другому.

— Один полицейский из спецподразделения, который хотел подзаработать. Я не знаю его имени.

— С именем разберемся позже. Что случилось потом?

— Я поехал в Ниццу и купил у полицейского информацию.

— Вы встретились с ним?

— Не лично. Я перевел деньги на счет и получил пакет с информацией. Пакет был спрятан в музее Марка Шагала.

— У вас остался номер счета?

Эрик кивнул.

— Что лежало в пакете?

— Блокнот и снимки.

— Вы также взломали сеть ЦБИ?

Как они узнали? Наверное, так они и вышли на него. Как он мог быть так неосторожен? Человек везде оставляет отпечатки, реальные или цифровые. ЦБИ отследил тот факт, что Эрик взломал компьютер Исаака Бернса, и сообщил «Моссаду». Вот почему Давид Яссур сказал, что они могли остановить его еще в Ницце. Должно быть, они проследили весь его путь до Тель-Авива. Но как они узнали, когда им действовать? Как узнали, что Эрик установил контакт? Откуда знали, о чем он разговаривал с Сала ад-Дином? Вдруг он вспомнил о возвращенной сумке, о крепком рукопожатии, тонком платье, невероятном знании османского кода, татуировках. Эрик глубоко вздохнул.

— Рейчел работает на вас?

Давид Яссур не ответил. Эрик ощутил пустоту в желудке. Его обвели вокруг пальца. Предали. Он был жалким идиотом. О чем он думал?

— Зачем вы поехали в Тель-Авив?

— Я не мог расшифровать код в блокноте. Я хотел связаться с Исааком Бернсом. Проверить, может ли он помочь.

— Почему он должен был вас выслушивать?

— Понятия не имею. Может, потому что он хороший человек. Может, потому что умирает один из его подчиненных.

— В каких вы отношениях с Самиром Мустафом?

— Предполагаю, что он создатель «Моны». Я бы хотел с ним встретиться, но я никогда не говорил с ним.

— А я думаю, что говорили.

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Сала ад-Дин — псевдоним Самира Мустафа.

— Откуда вы знаете?

— Неважно. Повторяю вопрос: в каких вы с ним отношениях?

— Когда Рейчел расшифровала код, я получил информацию, которая привела меня в виртуальную среду разработок. Там я нашел данные для входа в чат. В чате я связался с террористами.

— Вы называете их террористами. Разве они не борцы за свободу? Святые солдаты, бьющиеся за праведное дело?

— Нет. Они террористы. Обычные бандиты.

— А Сала ад-Дин?

— Я притворился единомышленником. Талантливым хакером, который хочет к ним присоединиться. Все ради того, чтобы установить контакт. Чтобы подойти ближе. Вызвать доверие. Я был… я и сейчас вынужден встретиться с ними, с ним. Ради доступа к антивирусу.

— Откуда вы знали, что антивирус в принципе существует?

— Этого я не знал, но судя по тому, что я прочел в чате, он точно есть. Он называется «Надим».

— И почему Мустаф должен дать вам антивирус?

— Не знаю. Вера, надежда и любовь. Скорее всего он ни черта мне никогда не даст, кроме пули в затылок. Но я готов на риск. Мне нечего терять.

— Кто вам помогает?

— Никто. Я один.

Эрик почувствовал, насколько правдивы его слова. Он действительно был один. Теперь — как никогда. Мужчина напротив молчал. Прошло много времени. Они сидели. Двое мужчин за маленьким столом. Похожие и в то же время бесконечно разные. Давид Яссур встал, взял папку и вышел. Серая дверь закрылась и щелкнула. Эрик продолжал сидеть.

Когда Давид Яссур вернулся в комнату наблюдения, Пол Клинтон сидел на стуле около секретарши. Воздух в комнате был спертым. Через окно они видели, что Эрик сидит, положив голову на руки. Пол качался на стуле так, что находился на грани падения.

— Самая сумасшедшая история в моей жизни. А я, скажу тебе, слышал много сумасшедших историй.

Давид кивнул:

— Да, странная. Вопрос, как мне представить ее Меиру.

Дан Херцог из подразделения «8200» распахнул дверь. Давид с нетерпением посмотрел на него.

— Вы закончили с анализами?

— Нет. Мы не доработали блокнот. Мы даже не начали работать с кодом из виртуальной базы данных. Это займет дни или недели. Мы решили полностью сконцентрироваться на чате.

— И?

— Рейчел была права. Они планируют произвести три взрыва: два в Иерусалиме, один в Тель-Авиве.

Пол встретился глазами с Давидом. Дан продолжал:

— Мы нашли запись, где они обсуждали дату, место и время. Переписка велась между людьми с подписями «Синон» и «А». Мы пока не знаем, кто стоит за этими псевдонимами. Синон предлагал произвести все три атаки одновременно, чтобы показать их принадлежность к одному исполнителю. Организованный враг. В записи содержались время и места.

Давид встал и подошел к Дану.

— Где они должны произойти?

— В Иерусалиме около Еврейского университета и на автовокзале около рынка «Махане Йехуда». В Тель-Авиве около центрального вокзала «Савидор Мерказ».

— Боже правый. Когда?

Херцог взглянул сначала на Давида, потом на Поля.

— Сегодня в четырнадцать пятнадцать.

Поль тяжело дышал.

— Это меньше чем через два часа!

Давид уже выходил из комнаты. Поль с Даном бежали за ним по длинному коридору.

— Что нам делать со шведом?

— Плевать на него. Никуда он не пойдет.

Давид бросил взгляд на Дана.

— Есть ли у вас еще информация? Что-то, что помогло бы оперативной группе?

— Мы знаем, что около университета будет стоять грузовая машина.

— А в двух других местах?

— Пояса шахидов. Мы не уверены, но это наша самая правдоподобная версия.

Они дошли до лифтов, но Давид, как всегда, отправился на лестницу, а вслед за ним — Пол и Дан. Давид перешагивал через две ступеньки, и Пол запыхался уже после первого пролета.

— Мы можем оцепить места? — произнес он, задыхаясь.

— Конечно, можем, но тогда есть риск, что они взорвут что-нибудь другое, где угодно. Лучше всего было бы взять их на месте преступления. Со слежкой, с собаками и с устройством для поиска взрывчатки такой вариант мог бы получиться, но он слишком рискованный. С грузовиком все должно быть проще.

Мужчины попали в суетливое офисное пространство. Давид побежал через офис и дальше в следующий коридор. Дан и Пол изо всех старались держать такой же темп.

— Мы пойдем в коммуникационный центр. Я должен удостовериться в том, что они собрали команду. Дан, я исхожу из того, что вы уже проинформировали их о местах и времени.

— Двенадцать минут назад. Полиция руководит группой при нашей поддержке. Захват будем осуществлять мы.

Херцог остановился.

— Как я понимаю, я вам тут больше не нужен. Я должен вернуться к подразделению.

— Спасибо, Дан. Отлично сработано.

Давид с Полом пошли дальше по коридору до белой двери без окошка. Давид ввел шестизначный код на пульте на стене и толкнул дверь. Там внутри располагалась большая комната, заполненная экранами, картами и уставленная рядами столов. В помещении находились десятки женщин и мужчин.

— Здесь мы обычно ведем международные операции. Сегодня отсюда будем направлять и местные силы.

Давид подошел к крепкому мужчине с хвостиком, который стоял и читал что-то на планшете.

— Франк, какой у вас статус?

Мужчина оторвался от экрана и кивнул.

— В принципе нам дан зеленый свет. Остались только небольшие детали. Полиция должна включить все камеры на центральном вокзале, они были отключены несколько дней из-за ремонта. Но наши отряды готовы, их действия согласованы с полицией. Отряд подкрепления, поисковая и аналитическая группы уже направляются к целям.

Внешне Давид слегка расслабился. Он положил руку на плечо Франка Харела:

— Вы же справитесь?

Мужчина вернулся к планшету.

— С Божьей помощью.

Пол нашел две чашки с кофе и протянул одну Давиду. Они стояли в центре комнаты и изучали карту Тель-Авива. Около центральной станции мигала лампочка.

— А что, если он говорит правду? Если ему и правда удалось обмануть «Хезболлу»? Это же совершенно невероятно.

Давид фыркнул.

— Ты утверждаешь, что он сам, без какой-либо подготовки, сумел установить контакт?

Пол кивнул:

— Ага. Может, как раз потому, что он не один из нас. Его профиль в «Гугле», его настоящее имя, его перемещения в Сети — все прозрачно. То, что потом он расшифровал османский код, обнаружил чат и, более того, дал совет по улучшению программы. Невероятная комбинация. Но, возможно, ему действительно удалось заинтересовать Самира Мустафа. Если это так, он очень полезен. Мы можем использовать его, чтобы поймать их.

— Ты понимаешь, что говоришь? Тогда и весь остальной его рассказ должен быть правдой. Что его жена заразилась компьютерным вирусом. Компьютерным вирусом!

Пол хлебнул кофе.

— Не думаю. А может, он так думает. Этого достаточно. Наверняка жена просто заразилась гриппом. Но ему взбрело в голову, что она подцепила компьютерный вирус, и этого оказалось достаточно, чтобы он затеял весь этот спектакль. Вспомни, что он показал Рейчел чат. И рассказал о терактах. Мы знаем также, что он пытался дозвониться до Исаака Бернса.

Давид покачал головой.

— Мне кажется, он врет. Позже проверим. Прямо сейчас мы должны заниматься тремя смертниками.

На часах было тринадцать двадцать пять.

Эрик снова лег на кушетку. Разговор с Давидом Яссуром взволновал его. Его словно ледяной водой окатили серьезностью положения и вместе с тем всеми мыслимыми катастрофическими последствиями. Он был так близок к цели. Он установил контакт с Самиром Мустафом. Антивирус действительно существовал. Но теперь Эрик упустил свой шанс. У него нет возможности связаться с Сала ад-Дином. Ханна не получит антивирус. Может, такая возможность отсутствовала в принципе, но Эрик цеплялся за надежду. На самом деле идея была абсурдной. Даже если Ханна и Матс Хагстрём заболели из-за «Моны», шанс, что цифровой антивирус вылечит их, был незначительным.

Сейчас Эрик лежал в маленькой комнате без мобильного, паспорта, часов и бумажника. Пленник. Так же отгорожен от мира, как и Ханна в своей постели в Каролинской больнице. Осудят ли его за терроризм и посадят? Эрику отчаянно хотелось поговорить с Йенсом или с доктором Томасом Ветье. С каким-нибудь нормальным человеком из Швеции, который мог бы вернуть ему ощущение реальности. Чем он думал, когда решил разыграть из себя героя? Он долго не дышал и смотрел в потолок. Как Рейчел могла так легко соврать ему? Но кто Эрик такой, чтобы судить? Он совсем растерялся в круговороте лжи и мечтаний. А теперь все полетело в тартарары. Превратилось в полное дерьмо.

Иерусалим, Израиль

В наушнике раздался треск, Ларри Лавон в нетерпении ждал голоса Миши Бегинс.

— Отрицательно. Повторяю: отрицательно.

Черт. Они схватили двоих, но оба раза ошиблись. В последнем он был уверен. Ларри показалось, что он видел, как собака дает сигнал. Подозрительный мужчина был одет в слишком толстую куртку и вел себя беспокойно. Ларри вновь окинул людей взглядом. Большинство из них стояли и ждали автобус, и их лица становились все более нетерпеливыми. Он опаздывал уже на пятнадцать минут. Смертники часто ожидали прибытия автобуса или садились в него, прежде чем активировать взрывное устройство. Поэтому было принято решение не пускать автобус. Остановка располагалась прямо у рынка «Махане Йехуда», а там толпился народ. Ларри снова растерянно взглянул на часы. Три минуты третьего. Оставалось двенадцать минут. Он увидел полицейских, перемещавшихся в толпе ожидающих. У двоих были собаки. Рыжеволосый офицер обходил территорию со сканером, чувствительным к взрывчатым веществам и похожим на короткий велонасос. Интересно, как обстоят дела у двух других из группы? Поймали ли они свои мишени? Если бы около университета взорвался грузовик, звук бы дошел досюда. Пока никакого взрыва.

— Ларри, подойди сюда.

Он покосился на край остановки и увидел Мишу вместе с одним из местных полицейских и собакой. Они стояли за низкорослым темнокожим мужчиной в красной спортивной куртке. Ларри быстро двинулся в их сторону.

— Нашли?

— Собака замерла от напряжения. Позвать сюда сканер или рискнем задержать его?

Ларри лихорадочно размышлял. Мужчина стоял среди большого скопления пассажиров. Если их догадка ошибочна, задержание спугнет настоящего смертника. Если верна и мужчина успеет активировать бомбу, погибнет много людей.

— Ждите. Я скоро.

Лавон быстро переместился и приблизился к цели спереди наискосок. Мужчина стоял неподвижно, держа руки в карманах и глядя вниз. Синие джинсы и белые кроссовки. Кроссовки выглядели совсем новыми. Слишком новыми. Наверняка у него в кармане детонатор. Они часто приклеивают его к ладони, чтобы не выронить, даже если их повалят на землю.

Ларри мгновенно принял решение, нельзя было терять ни минуты. Он вытащил маленький инжектор из кобуры. Проходя мимо, Лавон толкнул мужчину, прижал дуло к сонной артерии и нажал на спуск. Щелчок, и ноги мужчины подкосились. Ларри резко протянул руку и поймал его. Нейротоксин подействовал меньше чем за секунду, тело стало тяжелым и обмякло. Вещество будет действовать несколько часов. Собака заливалась звонким лаем, и полицейский крепко держал ее за ошейник. Ларри положил мужчину на землю, не обращая внимания на окруживших их людей. Иногда смертники прикрепляли дополнительный детонатор к молнии на куртке. Но Лавон должен удостовериться, что этот тот человек. Ларри сжал зубы и дернул молнию вниз. Первое, что он увидел, — большие зеленые пакеты, развешанные у мужчины на животе. Лавон разорвал верхний пакет, и на руку посыпался поток острых стальных зубцов. Он отодвинул пакеты и увидел под ними светло-коричневый пояс смертника. Потом осторожно поднял руку мужчины. К ладони был приклеен черный контакт. Ларри краем глаза взглянул на часы. Четырнадцать ноль семь.

Большой грузовик управлялся с трудом, и Али Аскани приходилось бороться при каждом повороте, чтобы провернуть тугой руль. Ручка коробки передач тоже была тугой и много раз выскакивала, заставляя мотор рычать. В кабине пахло сигаретным дымом и потом. Али почти добрался до цели. Он прокрутил в голове маршрут сотни раз и, хотя не понимал ни слова на иврите, знал наизусть каждый знак. Движение было очень интенсивным. Люди толпились на тротуарах и вываливались на дорогу у каждого светофора, словно копошащиеся крысы. Аскани страдал от болезненного кашля, разрывающего грудь, который он подхватил в Балакоте. В школе ночами было влажно и холодно, а пледов на всех не хватало. Али кашлял и кашлял. Так часто, что другие ученики начали его бить. В темноте они подкрадывались к его кровати и били ботинками по лицу. Сегодня ночью кашель особенно сильно мучил его. Может, из-за волнения. Но скоро Аскани снова станет сильным и здоровым. Скоро он обретет покой и безграничную любовь.

Рычаг переключения передач выскочил, и мотор заревел. Али нажал на большую педаль сцепления, и ему удалось вдавить рычаг обратно. До Еврейского университета оставалось всего несколько кварталов. Черный детонатор висел под стереосистемой. Если Аскани отпустит рычаг переключения, то легко до него достанет. Он много раз отрабатывал движение в гараже. Али думал об отце. Если бы тот мог видеть его сейчас. Уже не мальчика, упавшего с велосипеда и разодравшего ладони. Или плачущего малолетку, позорно написавшего в штаны в мечети. Теперь Али — тот, кто держит в руках почитаемый ими всеми меч.

Еще один переход наполнился крысами — мелкими и крупными. Али крепко держал рычаг и удерживал двигатель на низких оборотах. Он увидел группу мусульманских женщин и мужчин. Все пожилые. Мужчины были одеты в белые робы, а женщины — в черные абайи и хиджабы. Истинно верующие обладали неким достоинством. Среди всех этих грязных собак они двигались грациозно, как будто прибыли из другого мира. Хотя все они были стары и шли с трудом, их лица светились гордостью. Чистотой. Группа людей остановилась у перехода. Али хотел утихомирить резкий дизельный мотор и заглушить другие машины. Он вспотел. Одна из женщин вышла на дорогу раньше других. Она осмотрелась и стала помогать пожилому мужчине. Когда мусульмане подошли ближе, Али заметил, что отзывчивая женщина моложе остальных. Он поразился ее красоте. Большие карие глаза и нежное лицо, обрамленное хиджабом. Она помогала пожилым переходить дорогу, поддерживая за руку. Поторопитесь, пока не загорелся красный. Когда женщина перевела последнего человека, их взгляды встретились. Самое яркое впечатление за всю жизнь Али. Ангел, сошедший прямо из райских садов. Знак от Аллаха. Знак того, что его ждут и любят. Женщина ласково улыбнулась — Али ощутил, будто он уже стоит перед воротами в рай. У ангела был необычный нос. Машина за Аскани начала сигналить, но он хотел удержать взгляд.

Али был настолько заворожен ангельским взглядом, что не заметил, как красавица вытащила из абайи черную штурмовую винтовку «Тавор». Краем глаза он увидел множество вспышек. Не обращая внимания на кричащих людей, Рейчел Папо стояла, выпрямив спину и вытянув руку в сторону водительского места, всего в двух с половиной метрах от него. Ей понадобилась лишь пара секунд, чтобы опустошить магазин с двадцатью пятью пулями. Она держала руку вытянутой и изучала водительское сиденье. Ни движения. Мотор работал на высоких оборотах. Должно быть, выскочил рычаг переключения передач. В конце концов женщина бросила оружие на землю и огляделась. Пешеходы испуганно смотрели на нее. Пожилые мусульмане, которым она помогала перейти дорогу, сняли робы, под которыми скрывалась полицейская форма.

Пока полицейские уводили людей, Рейчел подошла к машине, наклонилась и отключила мотор. Она взглянула на тело. Хотя террорист сильно пострадал, Рейчел показалось, что на его губах замерла улыбка. Некоторое время она стояла в задумчивости. Потом вернулась к полицейским, успевшим оцепить территорию. Вдалеке гудели сирены. Рейчел пригнулась, прошла под лентой оцепления и исчезла в людском море. Четырнадцать двенадцать.

Кашиф Кареем Мухаммад сидел около кафе в центре «Азриэли» в самом сердце Тель-Авива. Он наблюдал за людьми и пил «Кока-колу». Кашиф любил лимонад и по-прежнему помнил вкус, который ощутил, когда впервые попробовал этот напиток. «Кока-колу» торжественно в белый пластиковый стаканчик налил его старший брат Рахим. Они сидели на невысокой каменной стене внизу у дороги. Рахим получил бутылку от владельца овец в знак благодарности за работу. Братьев поразила изящная бутылка с тонкой талией.

— Как женщина, — прошептал Рахим. — Такая же стройная и красивая.

Они засмеялись и чокнулись стаканчиками с темной жидкостью. Взгляд Кашифа блуждал по магазинам, переполненным пестрыми товарами. Спортивная обувь, цветы, газеты, сладости и техника. Люди с пакетами и коробками проносились мимо него. Как они умудряются столько покупать? Что они будут делать со всеми этими вещами? Он слушал музыку. Поп. Кашифу нравились ритм и английские голоса. Он начал думать о Ливии. О брате, наполовину парализованном после падения с лесов. Чем он занимается сейчас? Они не виделись больше года. Кашиф так много хотел бы ему рассказать. Он надеялся, что брат получит отправленное ему письмо. Он попытался представить себе реакцию брата, когда тот прочтет о его подвиге.

Взгляд упал на женщину с двумя маленькими детьми, мальчиком и девочкой. Она чем-то напомнила его первую любовь. Только прическа другая. И эта женщина стройнее. Мальчики носят одинаковые куртки. Странно, что еврейских девочек и мальчиков одевают одинаково. Женщина и ее дети скрылись в туалете. Кашиф поставил банку с колой на стол. Сидеть было неудобно, тело потело под толстой одеждой. В одной из витрин он увидел сотни обложек для дисков. Узнал он только Мадонну.

Кашиф устал. Дико устал. Но страшно ему не было. Мысленно он все время держался на расстоянии от задания. Сохранял своего рода чувство нереальности всего прочего по сравнению с великим мигом. Как будто самое главное никогда не произойдет. Не по-настоящему. Не с ним. Когда они тренировались, когда получали инструктаж, когда на него надели пояс, все время казалось, что спектакль прервется, что что-то произойдет прежде, чем наступит главный момент.

Женщина, похожая на его первую девушку, вышла вместе с детьми. Она разговаривала по мобильному. Ее маленькая дочь дергала брата за руку, они что-то не поделили. Кашиф думал о двух своих друзьях, выполнявших сейчас священную миссию. Они уже попали в рай?

Почему его убрали с центрального вокзала? Приказ поступил в последнюю секунду. Он был так настроен, изучил чертежи, запомнил лестницы и двери. О комплексе «Азриэли» Кашиф не слышал ничего. Но им лучше знать. Галерея была не менее удачным местом. Больше людей. Кашиф бросил последний взгляд на женщину с детьми. Они должны были вот-вот пройти мимо него. Он понял, без особого беспокойства, что на этот раз ничто не прервет спектакль. Ничего не остановит его. Кашиф глубоко вздохнул, посмотрел на стол и нажал на маленькую кнопку в левой руке. На электронных часах над спортивным магазином как раз поменялось время. Четырнадцать пятнадцать.

Стокгольм, Швеция

Матс Хагстрём проснулся в огромном зале без окон. Все вокруг было белым. Он не мог вспомнить, как попал сюда. Последним его воспоминанием было то, как он стоял на коленях в теплом пепле. На коленях у огромного костра с телами. Перед ним встал мужчина без лица. Он появился из ниоткуда. И когда Матс закричал от отчаяния, мужчина закрыл его глаза своими холодными ладонями. Он отгородил его от жара и горящих тел, защитил от адских врат. Теперь все изменилось. Здесь Матс лежал на прохладной стальной кровати. Белые ремни сдавливали грудь и бедра, не давая сдвинуться с места. На мужчине были надеты белый фрак, белые ботинки и белые перчатки. В руке он держал конусообразный жезл, примерно тридцать сантиметров длиной. Жезл был красив, идеальной формы, блестел от чистоты. Лицу мужчины не хватало черт, неровностей и морщин. На нем осталась только плоская поверхность кожи. Ни рта, ни носа, ни глаз. Голова была холодной. Мужчина положил левую руку Матсу на грудь. От его руки Матс почувствовал легкую тяжесть. Под белой перчаткой стучало сердце.

Матс пытался расслабиться. Медленно дышать. Он хотел показать мужчине, что не боится. Показать, что доверяет ему. Мужчина стал сильнее давить на грудь. Матс хотел повернуться, чтобы вдохнуть воздуха, но не мог. Казалось, что грудь сейчас разорвется. Тут мужчина ударил жезлом. Жезл раздробил грудную клетку, разорвал сердце и со звоном ударился о стальную кровать под ним. Матс легко выдохнул. Мужчина наблюдал за дергающимся в судорогах телом. За ним стояла маленькая девочка. Она смотрела на кровь, стекавшую со стальной кровати на блестящий белый пол. Густая жидкость в поисках сливного отверстия образовывала на поверхности причудливые узоры. Мужчина повернулся к девочке. Она нервно дергала подол белого платья. Она не хотела говорить, но какой у нее был выбор? Может, он уже все знал. Она взглянула на пустую голову.

— Есть еще одна. Я ее видела.

Тель-Авив, Израиль

Они перевели его в камеру, размер которой точно не превышал семи квадратных метров. В ней стояли койка, такая же, как в помещении для допросов, и стальной унитаз без крышки. Больше ничего. Ни окна, ни стола. Пахло дезинфицирующим средством. Эрик полулежал на койке, прислонившись к светло-серой стене. У одежды появился запах, она прилипала к телу, кожа чесалась. У Эрика пропало чувство времени. Эти люди, должно быть, оставили его здесь много часов назад. Он хотел есть и пить. Его тошнило. Странное сочетание тошноты и голода. Может быть, Эрика тошнило из-за голода? Он передумал тысячу мыслей. Прокрутил в голове все, что произошло и что могло произойти. Пытался найти удачные ответы на потенциальные вопросы, контраргументы на эти ответы и затем ответы на эти контраргументы. Эрик пробежал вперед и назад по всем мысленным тупикам. Каждый раз он надеялся найти выход, лазейку, которую пропустил раньше. В конце концов безнадежность победила, и Эрик уставился в стену напротив. Он был в полудреме, несмотря на яркий свет, и занимался только тем, что смотрел на стену, дверь и унитаз. Стена, дверь и унитаз.

Дверь раскрылась, и Эрик вздрогнул. Медленно приподнялся на локтях. Когда он увидел вошедшего человека, ему пришлось глотать, чтобы подавить тошноту. На ней были черные ботинки, черные военные брюки и черная кофта. Волосы убраны в пучок. Дверь осталась открытой. Никто не вошел следом. Женщина села на корточки, так что ее лицо оказалось на одном уровне с его. Эрику было стыдно смотреть на нее. Стыдно, что она так обманула его, стыдно, что он так легко поверил в ее представление. Она посмотрела ему в глаза, и он отвернулся.

— Как ты себя чувствуешь?

Эрик глядел на унитаз без крышки.

— Так себе. А ты?

— Посмотри на меня, Эрик.

Он снова взглянул на нее. Голос был мягким и тихим.

— Я понимаю, что ты злишься на меня. И имеешь на это полное право.

— Я не злюсь на тебя. На себя. Но не на тебя.

— Мне было очень приятно общаться с тобой. Ты интересный мужчина.

У Эрика получилось выдавить подобие улыбки.

— Интересный?

— Да. И привлекательный. У меня были серьезные намерения, когда я приглашала тебя в номер. Я действовала не по инструкции. Это не входило в задачу. Скорее, наоборот, ей противоречило.

— Что вы будете со мной делать?

Она встала и размяла ноги. Потом кивнула на койку, и Эрик немного отодвинулся в сторону. Она села. Рядом.

— Мнения разделились. Твоя история была, мягко говоря, шокирующей.

— Я еще у тебя в номере говорил, что это долгая история.

— Она шокирующая и крайне неправдоподобная. Понимаешь?

— Понимаю. Поверь мне, я бы хотел иметь более простое объяснение. Но это правда.

Теперь пришел черед Рейчел смотреть на унитаз.

— Мы знаем, что в твоем рассказе соответствует действительности. Знаем о твоем исследовании, знаем, на какие патенты ты подавал заявки и с кем работал. Мы знаем, что твоя жена больна. И твой деловой партнер. Мы знаем, что у тебя есть друзья в ежедневной газете в Стокгольме. Ты был в Ницце и перевел деньги на счет в Швейцарии.

— Вы знаете, кто владеет счетом?

Рейчел кивнула.

— Один полицейский из оперативной группы национальной полиции. Мы знаем, что ты купил блокнот и снимки. И знаем, что ты установил контакт с Самиром Мустафом. Или Сала ад-Дином.

Эрик слишком устал, чтобы реагировать.

— А почему, мы не знаем. Мы не знаем, тот ли ты, за кого себя выдаешь, или очередной помощник «Хезболлы».

— Так что вы будете делать? Пытать меня? Проверять на детекторе лжи? Напичкаете меня тиопенталом? Убьете?

— Ты смотрел слишком много фильмов. Но нас мучают сомнения.

Эрик снова уставился на стену. Он думал: как они могли оставить дверь открытой? Не боялись, что он сбежит?

— Информация, которую ты нам дал, спасла много жизней.