Мона Сельберг Дан

Эрик посмотрел на Йенса.

— Кто такой Бьереман?

— Шеф отдела новостей. Босс. Capo di tutti capi.[58]

Зазвонил телефон, и Карл снял трубку. Йенс положил руку на плечо Эрика.

— Пойдем. Тебе сейчас нужна только кровать. А я поеду к Ханне.

Он похлопал Карла по голове, когда тот потянулся через весь стол, чтобы дать Эрику визитку.

— Подождите… Эрик, было приятно познакомиться. Только ни с кем не обсуждайте то, о чем мы говорили сегодня. И если наткнетесь на что-то интересное, теперь вы знаете, кому позвонить.

Эрик убрал визитку и листок с записями в бумажник. Спускаясь вниз по лестнице, Йенс рассмеялся.

— Парень, который работает в баре ночного клуба… Боже мой.

— Что такое?

— Калле — нетрадиционной ориентации. Он не заявляет об этом открыто, но все и так знают. Можно предположить, что сеть его контактов в Ницце состоит преимущественно из мужчин. Это так, к сведению. Он действительно очень талантливый журналист. Наверное, лучший у нас в редакции. И чертовски классный парень. Несмотря на подтяжки. Ты почерпнул что-нибудь из разговора с ним?

— По правде сказать, нет. Но вселяет надежду то, что «Гугл» включился в разработку антивируса.

Они спустились вниз к стойке регистрации и встали напротив друг друга у выхода. Йенс наклонился и внимательно посмотрел в глаза Эрику.

— Доедешь до дома сам или мне тебя подвезти?

— Доеду. Спасибо.

— Дружище, теперь я поеду в больницу и подежурю у Ханны. А ты выключишь свет минимум на шесть часов. Позвони, как проснешься, и я тебе доложу о делах в больнице. Идет?

— Идет. Мне спокойнее, когда я знаю, что ты у нее.

Профессор направился к лифту. Йенс остался у стойки.

— Эрик… Мы справимся.

— До встречи.

Эрик вернулся к машине, на стекле которой висел штраф за парковку. Он не стал снимать квитанцию и задом выехал со стоянки. По дороге домой, проезжая по Кунгсгатан, Эрик достал теперь уже мятый стикер с номером доктора Томаса, который ему дали в больнице, и набрал номер. Он уже почти доехал до дома, когда позвонил доктор.

— Эрик?

— Здравствуйте, Томас. Как она?

— Пока без изменений. Состояние стабильное, но она по-прежнему без сознания. У нее одна из форм временной комы. Мне не дали разрешение на ее перевод в отделение с более высоким уровнем изоляции. Наших обычных гигиенических процедур достаточно. Короче говоря, риск того, что вирус обладает высокой патогенностью, отсутствует. И, как я уже сказал, состояние стабильное. Ситуация Матса Хагстрёма хуже. Его показатели постоянно скачут, и нам несколько раз приходилось срочно его реанимировать.

Эрик почувствовал, как сводит желудок. Он припарковался на улице Банергатан прямо у ворот, выключил двигатель и глубоко вдохнул.

— Томас. Мне кажется, я знаю, что с ними случилось.

— Знаете, как они заразились?

— Да, что вызвало такое состояние. Во всем виноват я.

— Что вы имеете в виду? Уточните, пожалуйста.

— Помните, я вкратце рассказывал вам сегодня утром о том, чем занимаюсь? Я думаю, они получили травму — заразились, если угодно, — когда были подключены к «Майнд серф». В мой компьютер попал новый вирус «Мона». Не спрашивайте как, но каким-то образом вирус вызвал нейронный диссонанс у Ханны. И у Матса.

В трубке стало совсем тихо. Эрик затаил дыхание. Маленькая девочка на велосипеде с большим розовым рюкзаком на спине проехала, покачиваясь, мимо машины.

— Эрик. Если вы хотите, чтобы я ставил диагноз, исходя из того, что они заразились компьютерным вирусом… То, что вы говорите, — абсурд. Больше похоже на какой-нибудь космический роман.

— Стивен Кинг.

— Что? А, точно. Кинг. Но сейчас речь о вашей собственной жене. Забудьте о компьютерном вирусе. У меня здесь два серьезно больных пациента. Дело не в исчезнувших документах, манипуляциях на бирже и рухнувших файлах.

— Точно? Вы уверены?

— Эрик, мне хочется надеяться, что вы не верите во все это. Боюсь показаться грубым, но у меня нет на это времени. Вам нужно лечь и выспаться, и не читать никаких романов-ужастиков.

— Да, я лягу. Понимаю, что вы не можете принять мои слова. Но давайте держать их в голове. Посмотрим, как будут развиваться события.

— Конечно. Спокойной ночи, Эрик. Поговорим, когда вы отдохнете.

Разговор прервался. Сёдерквист продолжал сидеть в машине. Чего он ожидал? Что врач Каролинской больницы поверит в его теорию? Она и правда абсурдная, как все говорят. И все же в Эрике жила уверенность, что он прав. Почему — он не знал.

Когда Эрик вошел в квартиру, его снова охватило чувство покинутости. В окна светило солнце. В помещении стоял затхлый воздух. Эрик открыл окно в гостиной и вошел в ванную. Включив воду, он налил в ванну лавандового масла, которое купил Ханне несколько месяцев назад. Раздевшись, Эрик обратил внимание на флакон с духами, стоявший на полке. Viktor & Rolf Flowerbomb. Он несколько раз прыснул ими в воздух. Вдруг Ханна появилась. Не физически. И все-таки как будто в реальности. Эрик сел на край ванны и закрыл глаза. Ее аромат вызывал в воображении яркие и живые картины. Эрик видел ее голой. Ее влажные волосы. Ее формы. Длинная шея, узкие плечи и красивые груди. Родимое пятно прямо под левой. Он долго сидел, вдыхая ее. Одной рукой Эрик выключил воду. Потом, не открывая глаз, соскользнул вниз в ванну. Его окутала теплая маслянистая вода, и он словно погрузился в транс.

Врачи не найдут лекарство. В глубине души Эрик уже знал об этом. Ханна исчезнет, а он останется всего лишь наблюдателем. Вирус, плавающий у нее в крови, черная змея, был неизлечимым злом. Шансы на ее спасение таяли с каждым часом. Но что Эрик мог сделать для жены? Он не разбирался в вирусах. Не был ни врачом, ни раввином. Хватит ли ему смелости довести свою теорию до конца?

Что, если Матс и Ханна действительно заразились «Моной»? Компьютер передает команды с помощью электрических импульсов. Единиц и нулей. То же самое делает мозг. Преобразователь, изготовленный Эриком, прочитывал цифровую информацию и преобразовывал в нейронные команды. Можно ли преобразовать вирус при помощи сенсорного шлема? Научная фантастика. Нужно сбавить обороты. Если Ханну и Матса заразила «Мона», Эрик должен достать антивирус. Эта цель объединяет его с остальным западным миром.

Принимая во внимание, сколько людей предприняли попытки, шансы, что кто-то создаст антивирус, малы. Змею может убить только тот, кто ее создал. Кто бы он ни был. Эрик думал о том, что рассказал Карл Оберг. Ницца. Там находится кто-то, кто знает больше о людях, стоявших за «Моной». Эрик возлагал надежды на создателя вируса. На человека, который мог находиться где угодно. На данный момент это самый разыскиваемый террорист в мире. Если Эрик, вопреки всему, сможет найти его, удастся ли ему уговорить этого типа спасти Ханну? Еврейку. Для террориста судьба Ханны была лишь незапланированным побочным явлением. Может, как раз поэтому он и даст Эрику антивирус? Нет, совершенно неправдоподобный вариант. У террориста может и не быть антивируса. А если и есть, он никогда не отдаст его. Никому.

Тело Эрика совершенно окаменело. В квартире стояла полная тишина, и ему казалось, что он парит в вакууме. Возможно, так себя сейчас чувствует Ханна. Возможно, она плавает в бесконечном черном небытии. Эрик все еще ощущал ее аромат в ванной. Он опустился в воду с головой и пролежал так довольно долго. Вынырнув, он уже принял решение. Можно считать это сумасшествием, и Эрик может оказаться неправ. Но поскольку никто не верит ему, остается только действовать самому. Вот так просто. Перспектива найти создателя «Моны» близка к нулю, и даже если чудо свершится, помощи ждать неоткуда. Вероятно, Эрика убьют. Но за секунды, проведенные под водой, он принял решение.

Сёдерквист никогда не был так уверен. Он отправится в Ниццу. Прямо сейчас. Ни секунды не медля. Он найдет друга Карла в ночном клубе. С его помощью отыщет полицейского, который продавал информацию. Деньги у него есть — на самом деле это, конечно, деньги Матса, но на войне и в любви все средства хороши. Эрик купит информацию, которая приведет к создателю «Моны». Вероятно, физически он не сможет с ним встретиться и свяжется через Интернет или по телефону. И потом будет умолять его пощадить Ханну. Дать ему антивирус. Такой отчаянный и нереалистичный план, что нет времени выжидать и обдумывать. Если Эрик помедлит, разум догонит мечту и разрушит ее. Он уже знал, что не в состоянии выполнить и половины задуманного. Именно поэтому Эрик вынужден поддерживать высокий темп. Поспать он потом успеет.

Голый и мокрый, Эрик прошел до коридора, чтобы взять телефон. Ожидая в телефонной очереди ответа оператора авиакомпании SAS, он направился в спальню, достал из гардероба черную сумку «Гуччи» и кинул туда несколько пар обуви, рубашек, носков, трусов и пуловер. Вернувшись в ванную, взял туалетные принадлежности. Выходя, он подхватил парфюм Viktor & Rolf, который отправился в несессер вместе с зубной щеткой, дезодорантом, гелем после бритья и гелем для волос. Разговаривая с SAS, со стола в кабинете Эрик взял айпод и зарядное устройство для телефона и положил их в сумку. Из коридора он забрал компьютер Ханны. Потом надел тонкую ветровку и захлопнул за собой входную дверь.

Волосы еще не успели высохнуть, когда Сёдерквист сел в машину. Он забронировал билет в SAS на рейс через Франкфурт. Самолет вылетает в час сорок, ровно через пятьдесят пять минут. Эрик быстро выехал на Вальхаллавэген. У Ханны дежурит Йенс, она в надежных руках. Что он ему скажет? Они договорились созвониться через шесть-семь часов. Эрик приземлится в Ницце чуть позже, чем через семь часов. Сейчас звонить бессмысленно. Йенс будет вне себя. Может, разговор просто-напросто разрушит его намерение и он останется. Лучше позвонить из Франции, чтобы не было соблазна возвратиться. Господи, как хромает его логика. Но сейчас он в отчаянии. И вынужден делать все, что возможно, каким бы абсурдным это ни казалось. Быть в движении лучше, чем лежать, уставившись в потолок.

Машины двигались вперед. Эрик миновал съезд к институту. Исследование, команда… Все казалось далекой планетой. Планетой, до которой он не мог и не хотел добраться. Сейчас жизнь вертится вокруг черной змеи в венах Ханны. Которая петляет и извивается у нее под кожей. Такая маленькая, что никто не способен ее увидеть. Такая ядовитая, что никто не способен ее остановить. Никто, кроме ее создателя.

Казалось, везде вокруг лежала сажа. Или что-то похожее на сероватый пепел. Мимо пронесся легкий ветерок и захватил с собой стопку документов. Матс огляделся. Он стоял на опушке леса. Пахло гарью. Чуть поодаль он увидел заброшенную детскую площадку. Повсюду валялись бумаги, некоторые обгоревшие, другие совершенно невредимые. Он двинулся через полянку слева от площадки, обогнул небольшую рощу и оказался перед высокой бетонной башней. Башня Какнэсторнет. Площадка у входа была завалена бумагами и хламом. За открытыми воротами царила темнота. Матс пересек парковку наискосок, пройдя мимо нескольких брошенных машин. Подойдя к лесу с другой стороны, он заметил тропу между деревьями. Со всех сторон на него надвигалась темнота. Возможно, запах усилился. Или пепла на земле стало больше. Тропа вела наверх через холм, и Матс последовал по ней. Его ноги тонули в мягкой саже, как будто он шел по теплому снегу.

Дойдя до вершины холма, он остановился. Вокруг было бескрайнее поле. Матс хотел закричать, но не мог произнести ни звука. Перед ним раскрылись адские ворота. Вечное море тел. Белых как мел. Нескончаемые горы трупов. Среди мертвецов стояли огромные бульдозеры. С их гигантских ковшей свисали ноги и руки, похожие на части отслуживших свое кукол. Стекла тракторов были разбиты — они явно стояли тут давно. За бесчисленными горами полыхали пожары. Пламя доставало до пурпурного неба и выплевывало в воздух облака серого пепла.

Так выглядел конец. Предел всего. Абсолютный и необратимый.

Веки Матса Хагстрёма легко дрожали, а пальцы вздрагивали. Она чувствовала движение рук и заботливо гладила его по голове.

— Ничего, любимый. Это всего лишь сон.

Она положила голову мужу на грудь и губами прикоснулась к тонкой больничной ткани.

— Tu rves, mon amour. Tu rves.[59]

Ницца, Франция

Полдесятого вечера Эрик вышел из зала прибытия аэропорта в Ницце с черной сумкой в руке. Теплый тяжелый воздух пах заграницей. Профессор подозвал такси.

— «Негреско», будьте добры.

Жилища попроще ему найти не удалось. Место слишком дорогое и шикарное, но только оно пришло ему в голову. Такси летело вдоль Английского бульвара. Эрик включил мобильный. Два пропущенных вызова, оба от коллег по «Майнд серф» из института. Сёдерквист обещал дать им протестировать систему, но не связался с ними. Если учесть развитие событий, то коллегам следует радоваться тому, что они пропустили тестовые запуски. В окно Эрик видел, как темное море встречается с небом, образуя плотный иссиня-черный фон в сотне метров от земли. Променад, как всегда, был заполнен прогуливающимися, бегунами, роллерами и торговцами. Через плечо шофера Эрик видел «Негреско» с его розовым куполом и синей верхней частью. Что он скажет Йенсу? Эрик не позвонил ему из Франкфурта, как планировал. Он не смог. Он сидел с мобильным телефоном в руке и с переполненной мыслями головой, пока не добрался до места. Такси резко свернуло налево и остановилось у великолепного входа.

Сёдерквиста поприветствовал портье в высокой шляпе и белых перчатках, и он вошел в богато украшенный холл в стиле Прекрасной эпохи. Одиннадцать минут спустя Эрик сидел на одном из позолоченных стульев в стиле рококо в маленьком номере и набирал номер Йенса. После пяти гудков друг ответил.

— Алло!

Йенс всегда отвечал резко, но на этот раз голос звучал особенно угрожающе.

— Йенс, это Эрик.

— Ну наконец-то! Я уже начал волноваться. Думал, что ты тоже заболел. Выспался?

Эрик так и не ложился. Сон казался чем-то все более абстрактным. Он сглотнул.

— Я во Франции.

Долгая пауза.

— Ты… во Франции? Да, почему нет. Ты шутишь?

— Нет. Я знаю, что ты возненавидишь меня, но… я убежден, что Ханну заразила «Мона». Я поехал в Ниццу, чтобы попробовать выйти на информанта Карла.

Снова тишина. Эрик продолжал объяснять:

— Мне никто не поверит, тем более не поможет, поэтому я был вынужден действовать сам. У меня нет выбора. Лежать в кровати, уставившись в потолок, или сидеть в больнице с кружкой жидкого кофе я не хочу. Мы потеряем ее. Я знаю. Мы должны действовать.

— И каким образом ты поможешь делу в Ницце? — Йенс не на шутку разозлился.

— Я знаю, что иду на сумасшедшую авантюру. Но я собираюсь купить информацию, которая выведет меня на создателя «Моны».

— А дальше что?

— Дальше я уговорю его дать мне антивирус.

— А потом?

— Потом я дам его Ханне и Матсу Хагстрёму.

— Как ты дашь им антивирус? Они должны будут выпить компьютерную программу из пластикового стаканчика? Или, может, проглотить, запив водой?

— Нет. Они получат его так же, как заразились вирусом. С помощью «Майнд серф».

— Значит, ты придешь сюда, в Каролинскую больницу, и напялишь на двух пациентов, лежащих в коме, тугой пластмассовый шлем с проводками?

Эрик молчал. Из полуоткрытого окна доносились звуки аккордеона и шум транспорта.

— Эрик, слушай сюда. Ты совершенно оторвался от реальности. Твоя история — полный бред. Почему ты не позвонил мне перед отъездом, чтобы я мог тебя остановить?

— Именно поэтому.

— Ты должен вернуться домой. Ты никак не поможешь Ханне, сидя и смакуя фуа-гра[60] на Ривьере. Ты нужен здесь. Рядом с ней. Включи разум и возвращайся домой. Прямо сейчас.

Эрик встал и подошел к балкону.

— Ты прав. Все — бред, а я сумасшедший. Но домой я не поеду. Пока не попытаюсь. Плевать я хотел на разумность. Я знаю только, что Ханна умирает и виноват в этом я. Позаботься о ней. Я ненадолго. Как только получу информацию, вылечу домой. Остальную работу буду вести из Швеции.

— Калле знает? Как ты достал контакты парня в Ницце?

— Я списал их с его блокнота, когда он не видел.

— Что? Да ты же срываешь сенсацию столетия!

— Ничем не могу помочь. Если я прав, ему будет о чем написать. Вот это сенсация так сенсация.

— Эрик. В последний раз предупреждаю. Спрысни лицо холодной водой, посмотри в зеркало, дай сам себе пощечину. Сделай что угодно и проснись наконец. Брось упрямство и возвращайся домой.

Самолет с мелькающими огнями летел низко над водой, направляясь к посадочной полосе дальше на юг. Эрик посмотрел вниз на широкую улицу с нескончаемым потоком машин и мопедов.

— Один-единственный день. Все, что мне нужно. Обещаю несмотря ни на что вернуться завтра вечером.

— А если что-нибудь случится? С Ханной?

— Вот поэтому ты там, с ней. Если бы не ты, я бы не смог делать то, что делаю. Я доверяю тебе. Больше, чем кому-либо на Земле. Я позвоню завтра в районе обеда.

— Эрик, да что с тобой? Ты должен, черт возьми…

Эрик прервал разговор и остался стоять перед отражением в балконной двери. На него смотрел бледный мужчина, над худой фигурой которого по вечернему Английскому бульвару проносились автомобили. Йенс прав — он сошел с ума. Без сомнения. Эрик взял бумажник и достал листок с записями, сделанными в редакции. Прежде чем позвонить, он включил режим «инкогнито». Потом набрал первый записанный номер.

— Bienvenue la police de Nice. Votre cas?[61]

Эрик нажал «отбой», сделал глубокий вдох и перешел к следующему номеру в списке. На этот раз он попал в банк Израиля.

Профессор снова нажал «отбой» и уставился на дисплей. Он позвонил на два номера из трех и не достиг цели. Телефоны были его единственной зацепкой. Если третий номер тоже окажется провальным, то ему крышка. Останется только уехать домой. Эрик смотрел на десять цифр. Выигрыш или проигрыш?

Он сморщился и набрал последний номер. Гудок. Два гудка. Три гудка.

— Vous tes sur le rpondeur de Cedric, parlez aprs le bip sonore.[62]

Эрик лихорадочно соображал.

— Меня зовут Эрик Сёдерквист, я работаю в газете «Афтонбладет» вместе с Карлом Обергом. Я остановился в гостинице «Негреско»,номер триста двадцать один. Позвоните мне, когда получите это сообщение.

Теперь оставалось только ждать. Эрик вспомнил, что целые сутки ничего не ел. Он позвонил в обслуживание номеров и заказал сандвич. Потом, не раздеваясь, лег на кровать. Застывшее тело ныло. Он устал. Невообразимо устал. Где-то просигналила машина. Эрик выудил из кармана айпод и включил Альбинони. Он вспомнил свою поездку в Ниццу с Ханной. Для октября выходные выдались удивительно теплыми. Они купались вдвоем у каменистого берега и ели устриц в единственном открытом прибрежном кафе. Эрик вспомнил ночь, когда они, словно Давид и Катерина из «Райского сада» Хемингуэя, сидели в темном баре Старого города и пили абсент. Ей исполнилось тридцать пять. La vie en rose.[63] Вскоре он крепко заснул.

Балакот, Пакистан

В шестидесяти километрах к востоку от города Балакот, вдоль реки Кунхар, в глубине непроходимого горного массива на северо-западной оконечности Пакистана суровая природа превращалась в поле общей площадью два гектара, окруженное высокими горами с отвесными склонами. В юго-восточной части находился старый военный тренировочный лагерь «Сохраб», названный так в честь персидского воина. Шестьдесят лет назад армия покинула его, и в связи с разрушительным землетрясением в две тысячи пятом году он непродолжительное время использовался как пункт сбора помощи. В последние пять месяцев шпионские спутники ЦРУ регистрировали там активность. Однако потом фотографии просто лежали без надобности на серверах в штабе ЦРУ в Лэнгли, Вирджиния.

В этот сырой, но теплый вечер в лагерь «Сохраб» прибыли двое мужчин. Они приехали на нагруженных лошадях и были одеты как местные горцы. Над полем лежал легкий туман. Особое географическое положение часто приводило к появлению тумана между горами, что играло на руку лагерю, так как скрывало его от американских космических глаз.

Все в лагере знали, что посетители приехали не из ближних мест. Хотя никто не знал, кто они, но все знали, зачем они пришли. Все также знали, что были отобраны трое учеников. Избранные и прибывшие расположились в самом большом бараке. Ученики Али Аскани, Суед Нуледи и Кашиф Карим Мухаммад сидели на полу, скрестив ноги. Они были в белых одеяниях, на головах — черные повязки. Ученики сидели рядом друг с другом, глядя в пол. Напротив них на простых деревянных стульях расположились двое приезжих и разговаривали с главным в лагере «Сохраб» — Туаном Маликом. Говорили они тихо, и Малик то и дело указывал на троицу на полу. Чтобы скрыть запах протекавших внизу сточных вод, горели благовония. Помещение заполнял тяжелый и сладкий воздух.

Спустя час один из посетителей подошел к ученикам. Он сел на корточки и долго смотрел на каждого из них. Все молчали. Посетитель едва заметно кивнул, встал и покинул барак. Туан Малик и второй гость тут же вышли следом. Мужчины на полу продолжали сидеть. Снаружи Ахмад Вайзи подошел к лошади и оседлал ее. Он посмотрел по сторонам. В лагере было пусто. Ученики сидели в своих спальных бараках и изучали Коран. Ахмад вдохнул влажный воздух — наконец избавленный от канализационных испарений и благовоний. Здесь, снаружи, пахло травой и сырой землей. Край был плодородным. Хорошее место для школы. Они практически всем обеспечивали себя сами, что минимизировало потребность в транспорте, который мог вызвать вопросы. Вайзи призывно подмигнул гиду, стоявшему у короткой стены барака, и заговорил с Туаном Маликом. До темноты оставалось недолго. На самом деле гид пообещал проводить его обратно в Балакот и после наступления темноты, но Ахмад хотел отправиться в путь как можно скорее. Несмотря на тяжелую дорогу, Вайзи был доволен. Он нашел своих смертников.

Ахваз, Иран

Ни один человек никогда не смог бы разработать антивирус против «Моны». «Никогда» — наверное, слишком громко сказано, возможно, через сто лет мощности процессора и технологии анализа вирусов уйдут настолько вперед, что даже код «Моны» можно будет взломать. Но опираясь на современные достижения, сделать это невозможно. На самом деле «Мона» представляла собой не один вирус, а сорок разных, коды которых переплетались таким образом, что они непрерывно изменялись, образовывая новые комбинации. Еще в Массачусетском институте Самир разработал новую программу, способную к перепрограммированию. Такой технологии было более чем достаточно, чтобы «Мона» могла беспрепятственно разрушить какую угодно компьютерную систему. Но Самир не остановился на достигнутом. Он потратил много месяцев на то, чтобы найти неизвестные ошибки и слабые места в системах, атакуемых «Моной». Ошибки, о которых не знали сами разработчики. Таким образом, «Мона» становилась так называемым вирусом «нулевого дня», то есть пользовалась слабыми местами и неизвестными ошибками в тех программах, которые инфицировала.

Самир осознавал эффективность «Моны», но, подобно Оппенгеймеру[64] после первого взрыва атомной бомбы, был удивлен масштабом разрушений, вызванных вирусом. «Мона» настолько повредила финансовую систему Израиля, что никакая информация больше не подлежала использованию. Она захватила тридцать процентов ключевой информации и спрятала за непроницаемой решеткой. Двадцать процентов израильской информации о сделках и резервном копировании было удалено. Остальная информация либо была повреждена, либо находилась под угрозой. Вирус парализовал западный мир. Сам Самир с трудом мог дать оценку кризису. Пропали огромные средства, и на каналах CNN и «Аль-Джазира» регулярно выходили выпуски о новых потерях. «Мона» начала разрушать и другие системы. Больницы, службы организации дорожного движения и мобильные операторы сообщали о перебоях. Такое развитие событий «Хезболлой» не предусматривалось. Мустаф открыл ящик Пандоры и выпустил не поддающуюся контролю силу.

Остальные члены группировки готовили следующий этап операции. Ахмад Вайзи находился в разъездах и занимался вербовкой. Арие аль-Фатталь организовывал транспортировку взрывчатки. Согласно первоначальному плану участники группировки уже должны были находиться на месте, в Газе, но в последнюю секунду поездка сорвалась. Синон предупредил Ахмада. «Моссад» раскрыл адрес. В ожидании новых указаний они оставались во дворце Абдуллы бин-Азиза. Арие очень нервничал. Опасно долго оставаться на одном месте. Он повторял это каждый день за завтраком. Рано или поздно кто-нибудь из прислуги выдаст их.

— Не забывайте, что мы — самые разыскиваемые люди в мире. Мы должны постоянно находиться в движении.

Самир делал все что угодно, но только не находился в движении. Большую часть времени он проводил в своей комнате перед компьютером, работая над второй частью шедевра «Моны» — антивирусом, единственным и абсолютным ее врагом. Антивирус он разрабатывал так же старательно, как и вирус. Самир знал, что некоторые члены «Хезболлы» считают необязательным создание настоящего антивируса. В любом случае Израиль его никогда не получит, это лишь фальшивая приманка. Но Мустаф принял решение. Раз уж существует риск мирового коллапса, антивирус необходим. Возможно, Ахмад хотел тотальной анархии, но Самир такой цели не ставил. Он должен сделать антивирус. И работа была необходима ему, чтобы не предаваться воспоминаниям.

Поскольку он знает уменьшенные сигнатуры «Моны» — код, который делает ее невидимой, — для Самира скорее всего не составит труда найти очаги инфицирования. Когда это будет сделано, он прибегнет к комплексному карантину, чтобы изолировать вирус, а затем отделит коды друг от друга. После придется создать индивидуальный антивирус для каждой вариации вируса.

Проблема заключается в том, что Самиру нужно перехитрить собственное мутировавшее творение. Творение, которое сегодня могло быть более сложным, чем способности Самира. Работу усложняет тот факт, что он потерял свой блокнот. Самир проклинал свою оплошность в Ницце.

Ницца, Франция

Звонок телефона резко прервал его сон. В номере горел тусклый свет и пахло едой. Оторопев, Эрик посмотрел по сторонам. Он был в гостиничном номере… в Ницце. Эрик увидел поднос на круглом прикроватном столике. Как он здесь оказался? В центре подноса находилось блюдо с серебряной крышкой, рядом лежал кетчуп, а также стояли бутылка воды «Эвиан», стакан и вазочка с синим цветком. Наверное, еду принесли, когда Эрик спал. Неприятно. Телефон зазвонил вновь. Седрик! Профессор вскочил с кровати и бросился к столу около балкона.

— Алло!

В трубке громко затрещало.

— С кем я говорю?

— Это Эрик. — Сёдерквист затаил дыхание.

— Здравствуйте, Эрик. Это Седрик Антуан. Я получил ваше сообщение. Извините, что звоню так поздно, но у меня только что закончился рабочий день. Могу я сейчас заехать в гостиницу?

Эрик взглянул на часы. Четыре двадцать три утра.

— Хорошо. Увидимся у стойки регистрации. Как я вас узнаю?

Седрик долго молчал.

— Ка ничего не сказал?

— Нет, а что?

— Вы поймете.

Разговор прервался.

Эрик провел рукой по волосам и собрался с мыслями. Потом сходил в туалет. Мужчина в зеркале был похож на него, но выглядел как минимум на десять лет старше. Эрик долго умывался холодной водой. Под серебряной крышкой скрывался холодный бесцветный сандвич. Эрик съел немного чипсов, разложенных вокруг бутерброда, и выпил воду, сделав пять больших глотков. Потом оправил мятую одежду, взял ключ и вышел из комнаты. Он надеялся, что Седрик не звонил в редакцию и не разговаривал с Карлом Обергом. Эрик спустился к стойке регистрации, где не было никого, кроме ночного портье. Мужчина окинул его скептическим взглядом.

— Могу я вам помочь?

Эрик покачал головой:

— Нет, спасибо. Я просто жду.

Он сел в одно из красных квадратных кресел в центре холла. Рядом стоял большой белый бюст с кудрявыми волосами и недовольным выражением лица. Скульптура улавливала общую атмосферу отеля. В нем было что-то негостеприимное. Мысли Эрика вертелись вокруг Седрика. Почему он решил, что Карл дал его описание? В его внешности есть что-то примечательное? Эрик не мог предположить, что это могло быть.

Появился еще один портье и начал выкладывать на стойку утренние газеты. Эрик прочел несколько заголовков. Казалось, все они были посвящены финансовому кризису и компьютерному вирусу. У Эрика болела голова. Спустя полчаса через стеклянные двери, ведущие на улицу, вошла высокая блондинка. С ярким макияжем, в кожаных обтягивающих брюках, в туфлях с высоченными острыми каблуками и красном топе. На ногтях блестел черный лак. Мужчины за стойкой обменялись взглядами и двинулись ей навстречу. Женщина увидела, что происходит, и обвела глазами холл. Она заметила Сёдерквиста и улыбнулась.

— Эрик? — спросила она мужским голосом.

Он сидел в кресле, приоткрыв рот.

— Эрик! Я — Седрик!

Мужчины в зеленой униформе и черных перчатках посмотрели на профессора со смесью удивления и отвращения. Тот, который постарше, откашлялся.

— Вы знаете этого… этого человека?

— Да, конечно. Само собой. У нас свидание.

Седрик счастливо заулыбался и вызывающе посмотрел на униформы. Портье колебались, молодой косился на пожилого. Тот покачал головой, повернулся к Седрику и, сделав театральный жест, произнес:

— Добро пожаловать в «Негреско».

Седрик проплыл мимо с высоко поднятой головой, но через пару шагов Эрик поймал его и вывел обратно через двери.

— Мне нужен свежий воздух. Давайте пойдем к морю.

Седрик что-то сказал по-французски, непонятное Эрику, но без возражений последовал за ним. Солнце уже успело нагреть воздух, и море приветливо блестело. Променад был почти пустынным. Эрик и его спутник перешли дорогу, не дожидаясь зеленого сигнала. Они нашли белую скамейку, которая стояла перед низкой стеной, тянувшейся вдоль берега. Отсюда открывался замечательный вид на бухту. Седрик сел и выудил из рваной зеленой сумочки пачку сигарет. Он зажег сигарету простой зажигалкой «Бик» и затянулся.

— Как дела у Ка?

Эрик ответил, уставившись на зелено-голубое море:

— Все хорошо.

Краем глаза он видел, что Седрик смотрит на него.

— Вы хорошо знаете Карла?

Не ревность ли промелькнула в голосе? Эрик повернул голову и встретился взглядом с Седриком. Он был гораздо старше, чем Эрику показалось вначале. Изможденнее. Морщинистые руки, тонкие пальцы и потрескавшийся лак. Ногти были накрашены наспех.

— Я что-то вроде мальчика на побегушках. Фланирую в поисках своей роли среди звездных репортеров. Карл отправил меня сюда, чтобы побольше узнать о террористах.

Седрик сделал еще одну глубокую затяжку.

— Я заметил, что вы не были готовы к моему виду. Удивительно, что Ка ничего не сказал. Он хоть что-то рассказал обо мне?

Эрик отвернулся. Вдалеке плавал мужчина. Голова, как буй, покачивалась на волнах.

— Он сказал, что вы друг и на вас можно положиться.

Седрик задумался над сказанным.

— Мы были вместе почти полгода. Тогда я был другим. Не таким, как сейчас. Не таким отчаявшимся. — Он рассмеялся звонким и нервным смехом. — У меня еще оставалось чувство собственного достоинства.

Количество машин за скамьей выросло, а променад стал заполняться людьми. Седрик перекинул окурок через стену.

— Понимаете, я живу далеко отсюда. Больше полутора часов на автобусе вверх в горы.

Сёдерквист кивнул, удивляясь, зачем он все это рассказывает. Эрик точно не собирался спать с ним валетом в отеле.

Седрик зажег еще одну сигарету. Эрик решил попытать счастья.

— Я хотел бы пообщаться еще и с вашим полицейским. За полезную информацию я заплачу хорошие деньги.

Седрик кивнул.

— Ему правда нужны деньги. Бедный малый. Очевидно, он все проиграл, а жена знать ничего не знает.

— Какой информацией он владеет?

— Я не в курсе. Он говорит, что обнаружил что-то во время штурма квартиры. Что-то очень ценное. Но он жутко боится, что всплывет его имя. Речь идет о вещественных доказательствах, поэтому я понимаю его страх.

— Я хочу встретиться с ним как можно скорее.

Седрик застегнул молнию на сумке и встал.

— Мне пора. Автобусы не так часто ходят. Оставайтесь в номере и ответьте, когда он позвонит.

Большинство прохожих в изумлении смотрели на Седрика. Эрик положил руку ему на плечо.

— Если бы вы знали, как это важно для меня. Сколько вы хотите за помощь?

На лице Седрика отразилось негодование.

— Передайте Ка от меня привет. И ответьте на звонок.

Потом он наклонился и слегка обнял Эрика.

— Берегите себя. У вас несчастный вид.

Антуан повернулся и, несмотря на высокие каблуки, быстрым шагом пошел к переходу. Эрик рухнул на скамейку. Он взглядом провожал высокую блондинку, пока та не скрылась в толпе. Эрик перевел взгляд на море. Темная голова покачивалась далеко в воде. Седрик прав. Эрик несчастен.

Когда он вернулся в номер, кровать уже застелили, а поднос унесли. Часы показывали полвосьмого. Сёдерквист открыл балконную дверь настежь и отодвинул гардины с больших окон. Даже здесь, наверху, воздух пах морем. Эрик направился в ванную и долго принимал душ. Выйдя, он облачился в синие брюки чино и белую рубашку поло. Не надев обуви, сел за стол. Телефон лежал на расстоянии вытянутой руки. Надежда жила. Теперь остается только ждать. Позвонить Йенсу? Из страха или из чувства самосохранения, но Эрик отказался от этой идеи.

Он включил компьютер Ханны. На рабочем столе жена хранила много папок. Одна из них называлась «Фото». Эрик медленно путешествовал по миру воспоминаний. Он остановился на одной из Ханниных фотографий крупным планом в Оре. Розовая шапочка, светлые волосы, заплетенные в косу, горнолыжные очки на шее. Жена уверенно смотрела в камеру таким живым взглядом, что Эрику хотелось до нее дотронуться, но кончики пальцев касались лишь неподвижного экрана. Всего лишь изображение. Ханна не отдыхает в горном домике в Оре. Она лежит в коме в Каролинской больнице. Эрик растерянно взглянул на молчавший телефон.

Потом снова переключил внимание на компьютер. Может, у ЦБИ появилась какая-нибудь новая информация о вирусе? Эрик нашел беспроводное соединение и подключился к сети. Когда он попытался открыть внутреннюю сеть ЦБИ, компьютер запросил сигнатуру. Эрик наморщил лоб и вспомнил про коробочку, которую видел у Ханны в портфеле для компьютера. Он извлек ее, после чего достал из мини-бара пакетик орехов в шоколаде и пиво. С сигнатурой Ханны Эрик быстро вышел в сеть ЦБИ и обнаружил много интересных файлов. Там хранились новые версии «Мона Тцаяд», но пока только способные обнаружить вирус. Здесь не было ничего, что могло остановить «Мону». В документах то и дело всплывало имя Исаак Бернс. Эрик знал, кто это. Международный ИТ-шеф ЦБИ. Бернс считался главным лицом, ответственным за все, что связано с кризисом в банковской системе. Эрик посмотрел на мерцающий экран. Он открыл пиво и сделал большой глоток. Если бы удалось попасть в компьютер Исаака, Эрик узнал бы реальное положение дел. Но класс защиты ИТ-шефа совсем на другом уровне, чем у Ханны. Эрик сделал еще один глоток пива. Получится ли взломать систему? Он отставил банку в сторону и принялся за систему безопасности.

Ему понадобилось полтора часа, чтобы найти брешь в шлюзе. Цифры на экране показывали четверть одиннадцатого. Телефон по-прежнему молчал. Перед Эриком открылось отображение компьютера Исаака Бернса. Эрик начал искать папки и документы, посвященные «Моне». Работа шла медленно. Многое было написано на иврите, и приходилось использовать программу-переводчик.

Тель-Авив, Израиль

В десять двадцать две в ЦБИ сработала охранная сигнализация, и девять минут спустя к работе подключилось «8200», подразделение радиоразведки. Якоб Нахман спустился вниз из своего офиса и теперь стоял рядом с молодым программистом.

— Ну, как дела?

— Я еще не закончил, поэтому надеюсь, он не отключится. Мне нужно еще несколько минут. Но нам известно, что мы имеем дело с индивидом с третьим классом безопасности, который нашел способ переквалифицироваться в первый класс. Взломщик использует это преимущество, чтобы просматривать личные файлы Исаака Бернса.

Якоб потерял терпение.

— Ты мне это уже говорил. Дай новую информацию. Мы не можем распознать, кто вошел в систему?

— К сожалению, идентификационная информация повреждена. Сейчас я отслеживаю айпи-адрес.

— И?

Программист поднял глаза.

— Взлом осуществлен из французской сети.

— Откуда из Франции?

— Сигнал идет через провайдера в Лионе, но информацию он считывает не оттуда.

Якоб достал свой мобильный. Молодой программист наклонился ближе к экрану.

— Ницца! Взлом осуществлен из Ниццы!

— Из какого места в Ницце?