Откровения Дженифер Виейра Сталимир

ГЛАВА 8

Ночной кошмар Дженифер

Мать наказала Дженифер за то, что та долго болтала по телефону со Стефанией. Дженифер почувствовала себя несправедливо обиженной, заплакала и ушла к себе, не поужинав. Ей захотелось крикнуть в лицо матери, что на подругу набросился их сосед-извращенец, что однажды он хотел сделать то же самое с ней, а матери не было рядом. Но бешенство, которое Дженифер таила в себе, заставляло ее молчать, словно, защищая тем самым Рея, она мстила матери за ее жестокость.

– Знаешь, что мать мне сказала?

– Что?

– Что если я хочу телефон только для себя, я должна заработать денег и купить его себе.

– Но она хорошо держалась, ведь правда?

– Да, я знаю, у них с отцом были какие-то проблемы.

– Что за проблемы?

– По-моему, у отца была другая женщина.

– Правда?

– Я слышала, как они спорили.

– И мать сказала об этом?

– Она сказала, что ей сообщили по телефону.

– А отец?

– Он ответил, что вся эта история его уже достала.

– И что потом?

– Отец куда-то уехал.

Лежа на постели, одетая, Дженифер покусывала губы. Она прокручивала в уме рассказ Стефании, думала о том, сколько всего уже было у сестры: какое расстояние между ней и остальными девушками того же возраста! Наверное, Маркос уже сделал ее женщиной. А теперь Стефания целовалась с мужчиной намного ее старше, и тот кончил прямо на ее тело.

– Не знаю, сколько времени так прошло. Может быть, я заснула… И вдруг со мной случилось такое…

– Что?

– Я стала задыхаться.

– А еще?

– Дикое желание увидеть этого типа.

– Ты разгорячилась?

– Да, я была вся мокрая.

– Ты хотела его?

– Очень.

– Ты хотела его член?

– Ага.

– Ты вспоминала о том, как он выглядел под шортами?

– Ага.

Дженифер встала. Темнота дала волю ее воображению: она мысленно рисовала Рея здесь, перед собой, его руку, которая медленно двигается вниз, к шортам… Дженифер обняла воздух, вообразив, что с ней в постели Рей. Она расстегнула брюки и просунула туда руку.

– Я больше не могла сдерживаться.

– Ты потеряла над собой контроль?

– Полностью. Знаешь, что я сделала?

– Нет.

– Вышла в сад.

– И что дальше?

– Я сняла с себя все и осталась голой.

– Ты хотела, чтобы тебя увидели.

– Да… чтобы он меня увидел.

– Что для этого было надо?

– Забраться на стену.

– Ты забралась?

– Я прислонила к стене лестницу и поднялась по ней.

– Вот это да.

– Я посмотрела на свое тело в лунном свете и решила, что я красивее Стефании.

– Поэтому ты хотела, чтобы он увидел тебя.

– Наверное, да!

– Разница была в том, что Стефания могла пойти с мужчиной.

– Да.

– А ты – нет: ты была еще недостаточно взрослая.

– Я просто с ума сходила от этого.

Под лестницей кто-то прошмыгнул. Кошка? Дженифер быстро спустилась, словно внезапно опомнилась. Взяла свою одежду и пошла в дом, задыхаясь. Затем легла в постель, испугавшись самой себя.

ГЛАВА 9

Дженифер звонит Маркосу

Мать на три дня запретила Дженифер говорить по телефону. Вот это трагедия! Столько всего надо сказать – а позвонить нельзя. Звонила Паулинья, но мать взяла трубку, объяснила ей, в чем дело и почему Дженифер наказана. Так что Паулинья не смогла поговорить с Дженифер. Обед прошел в молчании, мать выглядела сонной. Отец два дня назад куда-то уехал.

– Мама, можно я позвоню?

– Я жду звонка.

– От папы?

– Нет.

– От кого?

– Перестань меня расспрашивать. Я запретила тебе звонить, и хватит об этом.

– Тогда я пойду звонить из автомата.

Мать ничего не ответила. После обеда она ушла к себе в комнату. Дженифер надела шорты, футболку, сунула ноги в сандалии и отправилась в аптеку покупать телефонную карту. На углу улицы стояла будка. Дженифер набрала номер, записанный у нее на руке.

– Алло, Маркос?

– Да.

– Это Дженифер.

– Я слушаю.

Голос Маркоса был довольно сухим.

– Алло!

– Послушай, Маркос… Стефания просила тебе позвонить. Как твои дела?

– Так себе.

– Что случилось?

– Не хочу о ней говорить.

– Но, Маркос, она просила… с ней случился такой ужас.

– Что?

– К ней пристал один тип.

– Ну и…?

– Он взял ее силой.

– Так ей и надо, шлюхе.

Дженифер остолбенела. Она не верила собственным ушам. В ее сознании молнией вспыхнула сцена, подсмотренная в замочную скважину: Стефания сидит, голая, на коленях у Маркоса, и тот засовывает в нее палец… Так значит, поэтому? Потому, что Стефания шлюха?

– Алло, Дженифер!

– Маркос, как…

– А у тебя как дела?

– Нормально.

– Давай увидимся.

– Не знаю… может быть, в другой день.

– Я могу тебе позвонить?

– Не сегодня.

– А когда?

– Не знаю. Позвони Стефании.

– Лучше я позвоню тебе.

– Пока, Маркос.

Дженифер прижимала трубку к уху еще несколько секунд, пытаясь прийти в себя после неудачной попытки помочь сестре.

– Вот черт!

– На кого сердимся?

Дженифер резко обернулась. Перед ней стоял Рей: темные очки, джинсовая рубашка навыпуск. Сколько времени он был здесь? Слышал ли он разговор?

– Дайте пройти.

Рей сделал жест обеими руками, показывая, что путь свободен.

– Только одно слово, кошечка: твой отец дома?

– Он в отъезде.

Дженифер ответила неохотно и тут же раскаялась в том, что дала этому типу сведения, которые могли ей навредить.

– Мне надо поговорить с твоей матерью насчет стены.

Дженифер поморщилась:

– Какой еще стены?

– Там трещина. Стена может рухнуть. Нужно снести ее и построить новую.

Не очень понимая, должна ли она с ним прощаться, Дженифер повернулась спиной к Рею и быстро пошла прочь, думая о том, что ее шорты слишком короткие и слишком обтягивающие, и о том, что Рей, смотря на ее попку и ноги, сравнивает ее со Стефанией.

– Тебе нравилось думать, что он смотрит тебе вслед?

– Да, но я не хотела становиться шлюхой, как Стефания.

– А тебе было бы приятно, если бы он тебя хотел?

– Ну… мне было приятно, что он видит меня…

– А если бы хотел?

– Да, тоже, но я не хотела, чтобы меня считали шлюхой.

– Тебе не хотелось, чтобы он дотрагивался до твоего тела?

– До моего тела? Мне очень нужно было, чтобы вообще кто-нибудь дотронулся до моего тела.

ГЛАВА 10

Паулинья в гостях у Дженифер

Паулинья вышла из машины и сразу же очутилась в объятиях подруги. Был теплый субботний день; небо ясное, ярко-голубое. Матери остались поболтать на тротуаре.

– Дженифер, милаяааааа…

– Господи, Паулинья, я так больше не могу, возьму и задушу мамочку…

– Наказание уже кончилось?

– Как раз сегодня. Наконец-то.

– А кому ты позвонила сперва?

– Тебе, конечно!

На несколько секунд наступило молчание. Дженифер успела скользнуть взглядом по телу подруги. Паулинья была во всем белом. Ноги как-то по-особенному загорелые, покрытые золотистым пушком, который делал их еще привлекательнее. Дженифер вздрогнула: Паулинья стала женщиной! Словно бы внезапно, здесь, в своей уютной комнате, Дженифер поняла, что подруга ее теперь уже не та девочка, которая веселилась на празднике. Появилась какая-то законченность в линиях ее тела, в изгибе крепких ног, нарочно выставляемых напоказ, в губах, заметно похорошевших за последнее время, в длинных прямых волосах, чисто вымытых и перехваченных простой резинкой, как у многих вечно спешащих женщин. Рядом с Паулиньей Дженифер почувствовала себя ребенком, как и во время рассказа Стефании.

– Паулинья, слышала, что случилось?

– Нет, а что?

– Со Стефанией, на празднике.

– Что такое? Расскажи!

– Стефания пошла с Реем. Ну, с тем другом твоего отца.

– Что?!

Дженифер заметила, что Паулинья побледнела и теперь смотрела на нее больше чем с любопытством: почти с гневом. Дженифер, потрясенная, молчала.

– Давай, рассказывай! Что дальше?

Дженифер в жизни не видела Паулинью в таком волнении. И поразилась еще больше, когда подруга порылась в сумочке и достала оттуда мятую сигарету.

– Твоя мама, случайно, не войдет?

– Ты куришь?

– Пойдем на улицу, пройдемся немного.

Дженифер не знала, что и делать. Ей казалось, что она нажала не на ту кнопку, сделала прыжок во времени и оказалась в необычайно мрачном будущем. Паулинья торопливо вышла, Дженифер за ней.

– Мама, мы пойдем прогуляться.

На улице Паулинья дрожащими руками зажгла сигарету, сделала две короткие затяжки.

– Дженифер, что за история с этой курицей?

– Паулинья! Тот парень просто взял и набросился на нее!

Паулинья курила и грызла ногти. Дженифер – правда, очень неохотно – в двух словах рассказала о неприятности, случившейся праздничным вечером. Паулинья слушала, покачивая головой. На губах ее блуждала улыбка: смесь ненависти и презрения.

– Я никогда не видела Паулинью такой возбужденной.

– Как ты думаешь, что это могло значить?

– Ну, я была не совсем уверена.

– А когда стала уверена?

– Хм… когда Паулинья прорычала: «Я убью эту потаскуху»! В тот момент мне захотелось взять и убежать.

Паулинья принялась ломать пальцы и кусать губы, не замечая ничего вокруг себя.

– Надо было не доверять этой шлюхе, когда она приперлась без парня.

Дженифер остолбенела. Ей не удалось скрыть любопытство, и она несмело взглянула в глаза Паулиньи.

– Да ты ревнуешь!

– Черт побери, и еще как!

В голосе Паулиньи сквозь напускное мужество звучали жалобные нотки. Дженифер замолкла, все еще не способная прийти в себя. Паулинья встала и направилась к прохожему.

– Дядя, дай закурить.

Прохожий поглядел на девчонку в короткой юбке, протянул сигарету.

– А тебе не рано еще?

– Не рано.

– А что ты еще умеешь делать?

Паулинья отвернулась, подошла к Дженифер, опять присела рядом. Прохожий некоторое время наблюдал за ней, потом продолжил путь, бросив на ходу:

– А ты ничего девочка.

Дженифер мучительно захотелось уйти отсюда прочь. Паулинья скрестила ноги, выставив их на всеобщее обозрение. Скрестила с бешенством, свободно, будто открыть с бесстыдством свое тело для всех значило отомстить за что-то.

– Паулинья, что с тобой? Почему ты такая?

Та задрожала еще сильнее, уронила голову, скрестив руки на груди.

– Я люблю этого парня.

– Серьезно? Тебе он нравится?

Паулинья обернулась к подруге. Влажные глаза смотрели со снисходительной иронией.

– Нравится? Мы трахаемся, Дженифер. Я сплю с ним, Дженифер, понятно?

Это было уже слишком. Совершенно не владея собой, Дженифер повернула к Паулинье свое окаменевшее лицо. И тут же ее глаза переполнились слезами. Дженифер затряслась в рыданиях.

– Что произошло?

– Не знаю… полная неразбериха… в моей голове это не укладывалось.

– Что именно?

– Все. Я почувствовала себя дурочкой, ничего не знающей о жизни.

Паулинья, поняв, что переживает Дженифер, обняла ее, уткнулась лицом в волосы.

– Какая все это гадость, родная моя, какая гадость, извини…

Она прижала Дженифер к себе еще сильнее, принялась ласкать ее лицо, вытирая рукой текущие по нему слезы.

– Ты – единственное, что у меня есть, Дженифер.

Дженифер не знала, что делать. После слез ей полегчало. Паулинья спросила, но теперь уже нежно:

– Ты надевала мои трусики?

– Ох, Паулинья… нехорошо… я забыла тебе сказать…

– Ну вот, Дженифер, я все знаю. Оставь себе на память.

Они улыбнулись и крепко обнялись.