Темные кадры Леметр Пьер
А вечером, как и договорились, мы ужинаем с Люси.
Это она меня пригласила, и она же выбрала ресторан. Рано или поздно, старея, мы становимся детьми наших детей, и теперь уже они берут на себя заботу о нас. Но поскольку мне не хочется верить, что это уже свершилось, я предложил поменять ресторан. И мы отправились в «Роман нуар», который был в двух шагах. На улице тепло, Люси совершенно очаровательна и делает вид, что в нашем совместном ужине нет ничего необычного. В силу умалчивания и попыток говорить о чем-то другом это «необычное» вдруг превращается в отдельное событие. Люси пробует вино (всегда считалось, что в семье она наиболее продвинута в этой области, хотя никаких тому доказательств не существовало). Полагаю, она не знает, с чего начать. В любом случае она болтает обо всем и ни о чем: о квартире, которую она решила поменять, потому что там слишком мало света, о своей работе в ассоциации, о том, что иногда она выступает в качестве назначенного судом адвоката и это приносит какие-то деньги, позволяющие скромно существовать. Люси никогда не говорит о своих романах, пока они не заканчиваются. Раз уж она не касается этой темы, я спрашиваю:
– Как его зовут?
Она улыбается, отпивает глоток вина, поднимает голову и объявляет, будто скрепя сердце:
– Федерико.
– Ты определенно не можешь без экзотики. Как там звали предыдущего, а?
– Папа! – восклицает она, улыбаясь.
– Фусааки?
– Фусасаки.
– А какой-нибудь Омар, случайно, не мелькал?
– Тебя послушать, так можно подумать, что у меня их сотни было.
Мой черед улыбнуться. Слово за слово мы делаем вид, что забыли, зачем мы оба здесь. Чтобы ободрить ее, заказав десерт, я спрашиваю, как мама.
Люси отвечает не сразу.
– Ужасно грустная, – наконец говорит она. – И вся на нервах.
– Период сейчас такой нервный.
– Может, объяснишь?
Иногда к беседе с собственными детьми следует готовиться, как к профессиональным переговорам. Разумеется, у меня не было ни сил, ни желания это делать, поэтому пришлось импровизировать, касаясь только самых общих фактов.
– А конкретней? – спросила Люси, выслушав мой довольно сбивчивый рассказ.
– Конкретней: твоя мать ничего не желала слушать, а твоя сестра ничего не желала понимать.
Она улыбнулась:
– Ну а где мое место во всей этой истории?
– Есть одна вакансия в моем лагере, если пожелаешь.
– Это не поле боя, папа!
– Нет, и все же это бой, и на данный момент я веду его в одиночку.
Придется объяснять. И опять лгать.
Повторяя то, что я говорил Николь, я осознаю, какую же гору вранья я нагромоздил. И с трудом удерживаю ее в неустойчивом равновесии. При малейшем осложнении все рухнет, и я тоже. Объявление о работе, тесты, взятка… Тут-то все и застопорилось. Люси куда проницательней своей матери и ни на секунду не поверила моим россказням:
– Крупное кадровое агентство, которое решилось на такую дурь ради нескольких тысяч евро? Это ни в какие ворота не лезет…
Только слепой мог не заметить ее скепсис.
– Не ВСЕ агентство. Тот тип решил провернуть все в одиночку.
– Все равно риск есть. Он что, не дорожит своей работой?
– Понятия не имею, мне лишь бы контракт подписать, а там пусть его засадят, мне плевать.
Пока официант нес кофе, мы молчали, а потом никак не получалось начать разговор. Я знал почему. Люси тоже. Она не поверила ни слову из того, что я наговорил. Узнаю ее манеру дать мне это понять: она пьет кофе, поставив оба локтя на стол.
– Мне уже скоро пора…
Верный признак отказа от дальнейшего разговора. Она еще могла бы почесать там, где болит, но не делает этого. Она найдет, как запудрить мозги матери и сестре, она выкрутится. По ее мнению, я ввязался в какую-то темную историю, и она совершенно не рвется узнавать детали. Люси предпочитает сбежать.
Мы немного прошлись вместе. Наконец она повернулась ко мне:
– Ладно, надеюсь, все получится, как ты хочешь. Если я тебе понадоблюсь…
Но в том, как она пожала мне руку и поцеловала, было столько грусти…
Оставшаяся часть выходных была похожа на ночь перед боем.
В час битвы завтра вспомни обо мне[17].
Вот только я абсолютно один. Мне не хватает Николь не только потому, что я один, но и потому, что без нее моя жизнь лишена смысла. Не знаю, почему оказалось невозможным объяснить ей, что на самом деле происходит, почему все так запуталось. С нами такого никогда не случалось. Почему Николь ничего не захотела слушать? Почему она не поверила, что у меня есть шансы на успех? Если Николь больше в меня не верит, я умер дважды.
Мне нужно продержаться еще несколько дней.
До четверга.
Наутро я еще раз просматриваю свои карточки, еще раз подсчитываю, сколько я потратил, и у меня начинает кружиться голова при мысли, что будет, если все провалится. Я внимательно изучаю фотографии заложников и их биографии. Чтобы не расслабляться, я решаю пойти прогуляться. Прихватываю с собой все карточки, книжку о нефтяной промышленности из популярной серии «Что надо знать» и документы Raid, с которых Камински снял для меня ксерокопии.
Когда я вернулся, меня ждали три сообщения от Люси. Два на моем мобильнике, который я оставил дома, еще одно на автоответчике. После нашего неудавшегося вчерашнего ужина она хотела узнать, как у меня дела. Она немного беспокоилась, но не сказала почему. Мне не хотелось перезванивать, я не должен отвлекаться. Через четыре дня, когда я выиграю свой обратный билет на вступление в игру, я смогу рассказать им, как мне было без них трудно.
21
Из агентства Месташа мне позвонили вчера вечером, чтобы сообщить, что они готовы предоставить результаты дополнительного расследования. Я еще должен им половину гонорара, поэтому они не преминули напомнить, что следователи выполнили работу в крайне сжатые сроки и просто чудо, что они добились таких результатов, – старый прием по искусственному завышению стоимости продукта, меня на этом не проведешь.
Месташ пересчитал деньги, прежде чем вручить мне большой конверт. Он намеревался проводить меня до выхода, но я прошел в крошечный коридорчик перед его кабинетом и устроился в кресле.
Он понял, что, если я не получил за свои деньги того, что хотел, мы увидимся очень скоро.
Это деньги моей дочери, и я не намерен пускать их на ветер.
Но следует признать, что, учитывая сроки, работа проделана хорошо. Я не хочу этого показывать, поэтому, просмотрев первые результаты, тихо покидаю контору. Думаю, случая повидаться нам больше не представится.
Дома я убираю все с письменного стола и раскладываю все данные.
Жан-Марк Гено. Сорок пять лет.
Он мог бы родиться в девятнадцатом веке. В его роду на протяжении поколений браки заключаются только между семьями католиков. В его родословной генералы, кюре, учителя и огромное количество домохозяек, превращенных в кур-несушек. Генеалогическое древо ветвится, как тропический кустарник. Этот крошечный мирок, боязливый, как всякая буржуазия, осторожно обогащается за счет земельной ренты с начала промышленной революции, к которой испытывает презрение, поскольку от нее несет рабочим классом. Разумеется, как и следовало предположить, последние поколения бравируют своим фундаментализмом. Живут они в Шестнадцатом, Седьмом, Восьмом округах или в Нейи – все по классике. Мой Гено женился в двадцать один год и делал по ребенку каждые восемнадцать месяцев на протяжении десяти лет. На седьмом он остановился. Мадам, перекрестясь, наверняка мерит температуру строго в одно и то же время, а он все же в нужный момент увиливает в сторону, потому что лишняя осторожность никому не повредит. Естественно, периодически моему Гено хочется подышать спокойно, и желательно испорченным воздухом порока. У меня две его фотографии, на первой в 19:30 он заходит в весьма голубое злачное заведение на улице Сен-Мор. На второй он выходит оттуда в 20:45. Значит, домой он вернется где-то в 21:15. С собой у него спортивная сумка – мсье якобы ходил в свой «тренажерный зал».
Мне повезло. Его кредитка доказывает, что он еженедельно проводит свои два часа на улице Сен-Мор, преимущественно по четвергам. Среди завсегдатаев у него наверняка есть приятели. Меня это здорово повеселило. Этот тип у меня в кармане: считай, он спекся.
Поль Кузен, пятидесяти двух лет, случай куда более увлекательный, потому что менее классический.
На мой взгляд, с таким прошлым к нему не подкопаешься, тут у меня вряд ли получится обойти конкурентов. Нужно будет подсуетиться, чтобы его допрос вел не я, а кто-то из них. Поставим это целью.
На фотографиях он выглядел устрашающе: невероятно раздутый череп и глаза, вылезающие из орбит. Ежедневно является на работу в «Эксиаль», у него свое именное место на паркинге, на нижнем уровне здания компании, он референт по техническим вопросам, много ездит, пишет отчеты, участвует в совещаниях, инспектирует предприятия, и в то же время он уже четыре года состоит на учете в APEC и… получает пособие по безработице. Я внимательно изучаю его послужной список, просматриваю сопроводительные заметки, в которых содержится немало существенного, сопоставляю даты и некоторые факты, и наконец мне удается восстановить странный жизненный путь.
Поль Кузен работал на «Эксиаль» уже двадцать два года к тому моменту, когда четыре года назад его уволили по сокращению штатов в том отделе, куда он перевелся несколькими месяцами раньше. На то время ему исполнилось сорок восемь лет. Что на него нашло: непреодолимый ступор или стратегия отчаяния? Он решил продолжать ходить на работу, как если бы ничего не случилось. Его вызвало начальство, дело дошло до дирекции, и дирекция вынесла решение в его пользу: если он желает ходить на работу, нет проблем. Зарплату он получать не будет, но пусть работает, лишь бы это шло на пользу, и по-другому не скажешь: вот уже четыре года, как он доброволец!
Наверное, надеется снова проявить себя. Он работает, пока его снова не наймут.
В данном случае Поль Кузен осуществляет исконную мечту капитализма. До лучшего не мог бы додуматься и самый изобретательный хозяин. Он продал свою квартиру, потому что больше не мог за нее платить, поменял машину и ездит на дешевой малолитражке, он получает грошовое пособие, но при этом взвалил на себя сумасшедшие обязанности и ответственность. Я прекрасно понимаю, почему он так заинтересован в ликвидации промышленного объекта в Сарквиле: если именно ему поручат провести акцию по увольнению и он преуспеет, то получит свой обратный билет на возвращение в стратосферу группы «Эксиаль». Человек с подобной силой воли даст себя убить не дрогнув – он неудержим. Он никогда не уступит, даже под дулом автомата.
Зато в лице Виржини Тран, маленькой вьетнамки, я обрел прекрасного клиента.
Агентство Месташа не сумело выяснить, когда именно она встретила Губерта Бонневаля. Судя по распечатке телефонных звонков и паре проверок кредитной карточки, можно предположить, что их связи около восемнадцати месяцев. Я располагаю многочисленными фотографиями, на которых парочка совершает хозяйственные покупки на рынке на улице Пото. На последнем снимке они, обнявшись, входят в дом мадемуазель Тран. На мой взгляд, они вместе меньше восемнадцати месяцев, или же это настоящая страсть. Пояснительная записка уточняет, что они познакомились в профессиональной обстановке: на семинаре, выставке или чем-то в этом роде. Возможно. Главное тут не столько сама мадемуазель Тран, сколько ее любовник. Ему тридцать восемь, он руководитель проектов в «Солареме», филиале основного коммерческого противника «Эксиаль». Другими словами, мадемуазель Тран спит с конкурентом.
Прекрасно.
Я залез в Интернет и тут же нашел основные строительные объекты, которыми занимается «Соларем». Я мгновенно понял, в какое положение должен поставить малышку Виржини, чтобы она сломалась, а я продемонстрировал свои таланты в области тестирования людей: я толкну ее на эмоциональное предательство во имя родной компании, потребовав техническую информацию об офшорных платформах, которые строит «Соларем». Она должна будет позвонить своему другу и объяснить, что для работы ей «абсолютно необходимы» некоторые конфиденциальные технические данные о строительных проектах конкурента. Чтобы доказать верность своему работодателю, она вынудит любовника предать своего. Отлично. Хрестоматийный пример.
На Эвелин Камберлин нет ничего. Одни пустяки.
Самое впечатляющее я оставил на закуску.
Давид Фонтана. Профессионал, нанятый «БЛК-консалтинг», чтобы организовать захват заложников. Я узнал его по фотографии: тот самый мужчина, которого я видел в компании с Лакостом.
Шесть лет назад он основал агентство по безопасности. Экспертная оценка, установка, наблюдение. Дело более чем процветает благодаря царящей вокруг паранойе. Каждый год он устанавливает столько камер, сколько успевает закупать. Его отчетность не показывает сверхприбылей, и автор расследования выдвинул предположение, что существенная часть доходов, скрытая в закоулках бухгалтерских ухищрений, под тем или иным соусом уходит в карман управляющего. Скрытая часть его деятельности еще более мутная, как и его прошлое. Расследования по поручению фирм, выбивание долгов, защита во всех формах. Клиентам он представляет только респектабельный фасад своего профессионального опыта. Карьеру он начал в армии, в воздушно-десантных войсках, потом долгое время служил в Генеральном управлении внешней безопасности. Для клиентов его профессиональная биография на этом и завершается. Он никогда не упоминает о своих навыках «независимого агента». То есть наемника. Если слегка покопаться в его прошлом за последние двадцать лет, мы найдем следы Давида Фонтана в Бирме, Курдистане, Конго, бывшей Югославии… Любит он путешествия. Затем он возвращается в лоно цивилизации и начинает сотрудничать с различными частными военными компаниями, клиентами которых являются правительства, транснациональные корпорации, международные организации, владельцы алмазных копей. В основном он занимается боевой подготовкой. Его профессиональные навыки идут нарасхват в самых знаменитых агентствах: «Милитари профешенел ресурс Инк.», «ДинКорп», «Эринис»… Он не отказывает в посильной помощи и непосредственно на театре военных действий. Чувствуется, что парень просто душка.
В конце концов Фонтана был вынужден перековать свой меч на орало вследствие одного небольшого осложнения: возникло подозрение, что он принимал участие в убийстве семидесяти четырех человек в Южном Судане, когда компания, на которую он в тот момент работал, оказывала помощь отрядам «Джанджавид», ополчению, действовавшему при поддержке правительства.
С присущей ему осмотрительностью, он рассудил, что пришла пора уйти на вполне заслуженную пенсию, и создал свою собственную компанию по наблюдению и безопасности.
Бертран Лакост всего этого, конечно, не знал. Как и «Эксиаль». Рекламный проспект его предприятия безупречен, а биография тщательно подчищена. Хотя, даже если б они узнали, это их совершенно не смутило бы: в любой области следует прежде всего найти компетентных специалистов, а Давид Фонтана, безусловно, был экспертом.
Задним числом я припомнил, как испугался, когда он засек мою слежку у здания «БЛК-консалтинг». Интуиция никогда меня не подводила.
Я сделал карточку на каждого из трех высокопоставленных сотрудников и внес мои личные пометки. Я прикидывал, какие вопросы я им задам и как буду вести разговор, но меня грызло беспокойство. Мой выбор этих троих был чисто эмпирическим. Но если те, с кем я столкнусь в день тестирования, окажутся вовсе не теми, кого я изучил и в кого вложился, – это будет катастрофой, мне придется начинать с нуля.
Подобная перспектива вызывает у меня такую мучительную тревогу, что я немедленно запрещаю себе об этом думать. В жизни необходимо рассчитывать и на удачу тоже. Свою порцию невезения я за последние годы получил сполна, поэтому вправе надеяться, что пришел мой черед вытащить счастливый билет. И все же я еще раз проверил критерии отбора и, к счастью, укрепился в своем выборе. Налил виски, чтоб лучше думалось. Теперь, когда квартира пуста и рядом никого нет, мне приходится поздравлять себя самому.
22
Бертран,
я так и не получила ответа относительно окончания моей стажировки и обещанного мне постоянного контракта, а теперь узнала, что ты заключил соглашение о стажировке на бесплатной основе с Томасом Жоленом, выпускником той же бизнес-школы, что и я.
Должна заметить, что предложенный ему пост по всем показателям соответствует тому, который занимаю я в «БЛК» на протяжении последних десяти месяцев (очевидно, ты просто скопировал мой контракт, не потрудившись составить для него новый!).
Я пишу тебе «служебную» записку, но очень надеюсь, что неправильно истолковала полученную информацию!
Позвони, пожалуйста, вечером домой.
В любое время.
Оленка
P. S. Я забыла свои бусы на полочке в ванной, будь добр, поищи…
23
Бертран Лакост
«БЛК-консалтинг»
18 мая
Служебная записка вниманию Оленки Збиковски
Тема: Ваша стажировка
Мадемуазель,
возвращаясь к нашим неоднократным переговорам, сообщаю Вам, что на сегодняшний день нам представляется невозможным предложить Вам работу на постоянной основе.
Несколько последних заказов позволяют нам с уверенностью смотреть в ближайшее будущее нашего предприятия, но они недостаточно долгосрочны, чтобы мы могли позволить себе длительные обязательства по отношению к новым сотрудникам.
Ваше сотрудничество с «БЛК-консалтинг» в общем и целом оказалось вполне удовлетворительным, и, не считая мелких трудностей, мы были счастливы предоставить Вам возможность получить ценный опыт, который украсит Ваш послужной список и, безусловно, окажется дополнительным преимуществом в глазах Вашего будущего работодателя.
Я понимаю Ваше удивление кандидатурой господина Томаса Жолена, которому была предложена пятимесячная стажировка в «БЛК-консалтинг» на бесплатной основе. Наше согласие на данную кандидатуру основывалось на уверенности, что Вы не пожелаете продолжить Вашу стажировку после 30 мая, однако, учитывая Ваше знание специфики нашей деятельности и тот факт, что Вы сумели вписаться в работу нашего коллектива, мы, разумеется, немедленно отзовем наше предложение г-ну Жолену, если Вы пожелаете продолжить настоящую стажировку.
В ожидании Вашего ответа.
С наилучшими пожеланиями,
Бертран Лакост.
24
Ситуация очевидная и, очевидно, выигрышная.
По-моему, я окажусь наиболее подготовленным.
Я окажусь лучшим, потому что я хорошо поработал, и, безусловно, куда лучше, чем все остальные.
Как раз над этим я и размышлял, когда около семи вечера раздался телефонный звонок.
Автоответчик был включен на громкую связь.
Это не новая попытка Люси. Знакомый голос. Женщина. Молодая.
– Меня зовут Оленка Збиковски.
Заинтригованный и встревоженный, я подошел поближе к аппарату.
– Мы недавно виделись в офисе «БЛК-консалтинг», когда вы проходили тестирование. Это я вас…
Когда я понял, кто это, то ринулся к телефону с такой скоростью, что сшиб его, и начал шарить рукой по полу в поисках трубки. Я заорал:
– Алло!
Всего-то три шага и один наклон, но я запыхался, как после дальнего забега. Этот звонок привел меня в ужас, потому что не вписывался в нормальный ход вещей.
– Мсье Деламбр?
Я подтвердил, голос выдавал мою панику, девушка извинилась, я, кстати, хорошо ее помнил – она раздавала нам листочки с тестами.
Она хотела бы со мной встретиться. Прямо сейчас.
Что-то не так.
– Зачем? Скажите мне – зачем?!
Она поняла, до какой степени я взволнован ее звонком.
– Я недалеко от вас. Могу подъехать через двадцать минут.
Эти двадцать минут – как двадцать часов, как двадцать лет.
Мы встретились в маленьком сквере у площади. Сели на скамейку. Один за другим зажигались фонари. Народу на улице было мало. Девушка оказалась не так красива, как я запомнил. Наверное, просто не накрасилась. Она собралась с духом и объявила мне о конце света.
Простыми словами:
– Официально вас четверо кандидатов, но трое из вас только для виду. Пост займет кандидат по имени Жюльет Риве. У вас нет ни малейшего шанса. Вы просто фон, на котором она будет выигрышно смотреться.
Информация прошла через нейроны, но так и не пробила оболочку. Она прокрутилась еще раз и в конце концов просочилась между двумя синапсами. Передо мной вырисовывался весь масштаб катастрофы.
– Жюльет Риве очень близкая подруга Бертрана Лакоста, – продолжала девушка. – Вот ее и должны выбрать. Поэтому он взял еще троих кандидатов, чтобы оттенить ее. Первого – потому, что у него международная специализация и это льстит клиенту, другого – потому, что он работает приблизительно в этом направлении, но Лакост сумеет свести на нет его результаты. А вас из-за возраста. Как сказал Лакост: «На данный момент один старичок неплохо впишется в общую картину».
– Но ведь выбирать будет «Эксиаль», а не он!
Она удивилась:
– Откуда вы знаете, что это «Эксиаль» набирает?
– Ответьте мне…
– Не знаю, как вам удалось узнать, но «Эксиаль» не станет спорить с заключением Лакоста. При равной компетенции они возьмут того, кого порекомендует агентство, которому они доверяют. И точка.
Я огляделся вокруг, но как сквозь туман. Мне сейчас станет плохо. Желудок скрутило до самой поясницы.
– Этот пост не для вас, мсье Деламбр. У вас нет ни единого шанса.
Я настолько сбит с толку и растерян, что она начинает сомневаться, правильно ли сделала, что предупредила. Наверное, на меня страшно смотреть.
– Но… почему вы решили рассказать мне?
– Я предупредила и двух других кандидатов.
– А вам-то это зачем?
– Лакост меня использовал, выжал, выпотрошил, а в результате сказал спасибо и выставил вон. Я устрою так, что его блистательная операция провалится из-за отсутствия участников. Его кандидатура окажется единственной. Это как профессиональная пощечина и полный провал в глазах клиента. Пусть это ребячество, но мне так легче.
Она встала:
– Для вас самое лучшее не идти туда, поверьте. Мне жаль, что приходится это говорить, но результаты ваших тестов были очень плохими. Вы сошли с дистанции, вас даже не должны были вызывать на собеседование. Лакост оставил вас как выигрышный фон, потому что знает, что, даже если вам чудом удастся вывернуться, клиент никогда не возьмет человека вашего возраста. Мне очень жаль… – Она вяло махнула рукой. – Да, у меня есть свой интерес, признаю, но я говорю вам это еще и для того, чтобы вы смогли избежать бесполезных, а то и унизительных усилий. У меня отец вашего возраста, и мне бы не хотелось…
Она достаточно проницательна, чтобы понять, что с этим демагогическим аргументом зашла слишком далеко. Поджала губы. По моему опустошенному лицу увидела, что ей все удалось.
Мне как будто лоботомию сделали.
Мозг больше ни на что не реагирует.
– А почему я должен вам верить?
– Потому что вы в это не верили с самого начала. Именно поэтому вы и позвонили Бертрану… я хочу сказать, Бертрану Лакосту… несколько дней назад. Вам хотелось верить, пусть и вопреки всякой логике. Думаю, вы сами это знаете…
Я жду, пока мозг снова не заработает.
Когда я поднял голову, девушки уже не было, она мелькнула где-то в конце сквера, медленно двигаясь к метро.
Наступила ночь. Я не стал зажигать свет. В распахнутое настежь окно гостиной просачивались слабые отблески уличных фонарей.
Я был один в развороченной квартире.
Николь ушла.
Я подрался с собственным зятем. Дочь и он ждут своих денег.
Суд с «Перевозками» начнется через несколько недель.
Внезапно раздался звонок домофона.
Люси. Она внизу.
Она звонила, перезванивала, беспокоилась. Я встал, но, дойдя до двери, передумал. Упал на колени и заплакал.
Голос Люси стал умоляющим:
– Открой, папа!
Она знала, что я дома, потому что окна открыты и горит свет. Но я больше не мог шевельнуться.
Крах. Пора капитулировать.
Слезы текли и текли. Впервые за долгое время я испытал глубокое счастье – выплакаться. Нечто абсолютно настоящее, в отличие от всего остального. Рыдания полного смятения; я был уничтожен. И безутешен.
Люси в конце концов ушла.
Моим слезам не было ни конца ни края.
Наверное, уже очень поздно. Сколько времени я так и просидел у входной двери, рыдая? Пока не кончились слезы.
Наконец мне удалось подняться, несмотря на полный упадок сил.
В сознании пробивались какие-то мысли. С трудом.
Я глубоко вздохнул.
Меня охватил гнев.
Я поискал номер телефона, набрал его. Извинился, что звоню так поздно.
– Вы не знаете, где я могу достать оружие? Настоящее…
Несколько секунд Камински пребывал в неуверенности.
– В принципе знаю. Но… что именно вам требуется?
– Все равно… Нет! Не все равно. Пистолет. Автоматический пистолет. Вы сможете? И патроны.
Камински на секунду сосредоточился, потом:
– Когда он вам нужен?
Во время
25
За час до начала операции мсье Лакост подошел ко мне и сказал:
– Мсье Фонтана, у нас небольшие изменения. Кандидатов на пост директора по персоналу будет только двое, а не четверо.
Его послушать, так это всего лишь мелкая деталь, не имеющая значения, но по тому, как перекосилось его лицо несколько минут назад, когда он получил вторую эсэмэску, я бы поставил на противоположное. «Эксиаль», его клиент, ожидал получить набор из четырех кандидатов, и трудно предположить, что уменьшение их количества вдвое пройдет без всяких последствий. Мсье Лакост не объяснил причин, по которым два кандидата в последнюю минуту отказались от участия, и не мне было его спрашивать.
Я ничего не сказал, это не моя проблема. Мое дело организовать всю операцию в техническом плане, подыскать место, людей и т. д.
Но, видите ли, сложных операций я на своем веку организовал немало, причем куда более трудных, чем сегодняшняя, и пришел к выводу, что это как живой и очень уязвимый организм. В такой цепи важно каждое звено. И когда в последние минуты перед запуском начинаются мелкие сбои, то, если верить моему опыту, следует готовиться к худшему. Нужно всегда доверять своей интуиции. Но такие вещи обычно говоришь себе слишком поздно.
Я издалека наблюдал, как мсье Лакост беседует с мсье Дорфманом, патроном «Эксиаль-Европы». Он вел себя непринужденно, как человек, который доводит до вашего сведения плохую новость, представляя ее парой пустяков. Мсье Дорфман, возможно, и был недоволен, но виду не подал. Этому человеку хладнокровия не занимать. Он внушает мне некоторое уважение.
В девять с небольшим интерфон у входа сообщил мне, что прибыли два человека. Я спустился. Огромный вестибюль совершенно безлюдного здания являл собой настоящую картину запустения, с парой десятков огромных кресел, из которых были заняты только два, и то на расстоянии метров десяти друг от друга, а сидящие в них люди даже не осмеливались поздороваться.
Я сразу узнал мсье Деламбра. Пока я шел к нему, в голове отматывались назад последние дни. Стоп, вот он. Я выходил после встречи с Лакостом. Остановился на тротуаре, собирался пойти дальше, но почувствовал на себе чей-то взгляд. Это очень странное чувство, и за годы довольно опасных занятий я научился относиться к нему с полной серьезностью. Могу даже сказать, что оно дважды спасало мне жизнь. Так что я остановился там, где стоял. Для виду достал из кармана жвачку и, пока ее разворачивал, прикидывал в уме, откуда за мной наблюдают. Когда интуиция превратилась в уверенность, я быстро поднял голову. На углу здания напротив стоял мужчина и разглядывал меня. Он тут же прикинулся, что занят исключительно собственными часами, и мобильник его, словно по заказу, решил зазвонить, он выхватил его и приложил к уху, отвернулся, словно ничего, кроме звонка, его уже не интересовало. И это был мсье Деламбр. Наверняка в тот день он вышел на разведку. Но мужчина, которого я мельком заметил на тротуаре, не имел ничего общего с тем, кого я видел сейчас перед собой.
Во-первых, этот нервничал куда больше, чем предполагали обстоятельства.
От него просто искры летели.
У него было бледное, почти синюшное лицо. Он наверняка порезался, когда брился, и на правой щеке остался ярко-красный, довольно неприятный струп. Левый глаз периодически начинал дергаться в нервном тике, а руки сильно потели. Одного-единственного из этих симптомов уже хватило бы, чтобы без труда определить, что этот человек попал не по адресу и вряд ли продержится до конца.
Итак, двое претендентов неожиданно отказываются от участия один за другим, мадемуазель Збиковски не подает признаков жизни (мсье Лакост безостановочно шлет ей послания, все более и более настойчивые), еще один кандидат на грани инфаркта… История рискует оказаться куда опаснее, чем предполагалось. Но это не мое дело. Помещение было подобрано согласно требованиям, надлежащим образом оборудовано, аппаратура работает нормально, моя команда отлично подготовлена. Я свою часть работы выполнил, и чем бы ни закончились их выкрутасы, мне причитался мой гонорар.
И тем не менее, учитывая, что по договору в мои обязанности входили «консультативные услуги», я решил подстраховаться. Поэтому, пожав руки мсье Деламбру и мадам Риве… ах да, пардон, мадемуазель Риве… я попросил их обождать несколько минут. После чего подошел к конторке у входа и по внутренней связи соединился с мсье Лакостом, чтобы ввести его в курс дела:
– Мне кажется, мсье Деламбр в очень плохом физическом состоянии. Не уверен, что его можно задействовать.
Мсье Лакост некоторое время молчал. После череды неувязок, с которыми мы столкнулись, едва прибыв на место, эта новость, видимо, выбила его из колеи. Я даже сказал себе, что если и мсье Лакост даст слабину, то кончено дело. Но он очень быстро взял себя в руки:
– Что значит «в плохом состоянии»?
– Ну, мне кажется, он очень нервничает.
– Это нормально, что он нервничает! Все нервничают! Я тоже нервничаю!
К предыдущим симптомам сильного недомогания всей этой затеи я добавил и крайнее напряжение в голосе мсье Лакоста. Попросту говоря, он ничего не желал слышать. Дело было запущено, и, хотя оно все больше напоминало безумный локомотив из «Человека-зверя»[18], он не видел возможности дать задний ход, не скомпрометировав себя в глазах клиента. Поэтому он делал вид, что возникшие проблемы всего лишь мелкие неприятности. Я часто наблюдал нечто подобное с тех пор, как стал работать на крупные предприятия. Ведь это громоздкие махины, и, когда в какой-то проект уже вложены усилия, деньги и время, им не хватает мужества остановиться. Такое можно наблюдать во время рекламных кампаний, маркетинговых ходов, вообще любой операции по созданию «события». Задним числом, уже расшибив себе лоб о стену, ответственные сотрудники признавали, что все зловещие признаки были налицо и они просто предпочли их не замечать, но обычно признания такого рода никогда не озвучивались и оставались внутренними монологами.
– Разберемся, – уверенно заявил мне мсье Лакост. – И кстати, очень может быть, что в конце концов Деламбр окажется куда полезнее, чем мы предполагаем.
Я предпочел не спорить с таким несгибаемым стремлением ничего не видеть.
На другом конце холла скрюченная фигура мсье Деламбра походила на огромный комок тревоги, готовый в любую секунду взорваться. Кроме технического сбоя (в котором могли бы обвинить меня), лично для себя я в данной ситуации никакой угрозы не видел. Ведь это всего лишь ролевая игра.
Если быть честным до конца, мне не так уж не нравилось наблюдать, как вся эта операция разваливалась по частям. Скорее, меня это забавляло. По крайней мере, вначале. Вы ж понимаете, я провел больше двадцати лет в настоящем театре боевых действий. Дюжину раз, не меньше, я рисковал жизнью и видел немало смертей. Так что фирма, которая решила развлечься виртуальным захватом заложников… Ладно, согласен, все это не просто так и наверняка имеет под собой серьезные экономические обоснования, но, занимаясь технической организацией проекта от начала и до конца, я не мог не заметить, какое удовольствие они от него получали. На этих людях, Дорфмане и Лакосте, лежит огромная ответственность, но придумка с захватом заложников развлекала их, как игра в страшилки. Вот вам и результат.
Мсье Лакост присоединился к нам довольно быстро. Трудно сказать, объяснялась ли его нервозность сложившейся ситуацией, или же он смутно чувствовал, как и я, что вся эта история срывается в штопор. Так уж устроены люди, преуспевшие в жизни: они не ведают сомнений в себе и всегда уверены, что сумеют справиться с любыми трудностями. Они чувствуют себя неуязвимыми.
Вид мсье Деламбра резко отличался от изящного, почти воздушного облика мадемуазель Риве. Красивая женщина. На ней был серый узорчатый костюм, подчеркивающий фигуру. Выбирая этот наряд, она, без всякого сомнения, знала, что делала. Забившийся в огромное официальное кресло мсье Деламбр показался мне ужасно старым и потрепанным. Битва представлялась неравной, но это все-таки не модное дефиле. Это испытание, в котором предстояло доказать собственную компетентность в управлении людьми и настоящее мастерство, и в этом смысле мсье Лакост прав: шансы у Деламбра были. С арифметической точки зрения они даже удвоились, поскольку их осталось двое вместо четырех.
Оба кандидата одновременно встали. Мсье Лакост представил их друг другу:
– Мсье Деламбр, мадемуазель Риве… И мсье Давид Фонтана, наш главный распорядитель.
И все же у меня в голове зазвенел звоночек: по раскованности молодой женщины, настойчивости мсье Лакоста, определенной его манере держать себя я уверился, что между этими двумя все было… как бы это сказать… давно обговорено. Я невольно пожалел мсье Деламбра, потому что, если я не ошибаюсь, его участие, скорее всего, сводилось к роли простого статиста.
Читать бесплатно другие книги:
