Однажды на краю времени (сборник) Суэнвик Майкл
– Я был раньше пустотником. Но устал от этого и согласился на первый попавшийся более-менее надежный контракт.
– А я выбрала другой путь.
– Может быть, мне тоже следовало так поступить, – дружелюбно сказал Чейни, – но все-таки это трудно. Я заработал там три дырки.
Он показал широкую белую полосу на животе, большое красное неровное пятно у соска и белый дугообразный шрам, прикрытый волосами.
– Я мог бы избавиться от них, но считаю, что жизнь – это процесс приобретения шрамов и опыта, поэтому решил все оставить как есть.
Если бы Абигейл показалось, что парень хочет произвести на нее впечатление, она тут же осадила бы его. Но это было просто частью самопрезентации, возможно, обоснованной, возможно – нет. Абигейл подозревала, что, за исключением туристических поездок на Землю, Чейни толком нигде и не бывал и база «Кларк» находилась в самом глубоком месте гравитационного колодца системы.
И все же парень обладал неотразимым мальчишеским обаянием.
– Покажите мне сеть связи, – попросила девушка.
Паром описал петлю, и под ним потянулись километры стального кружева. Чейни показал на небольшую параболическую антенну на внешнем кольце станции:
– Вон та дальняя антенна подает сигнал в Гинунгагап. Остальные служат для связи с Мамочкой.
– Мамочкой?
– Так обычно называют «Артур Ч. Кларк».
Он беспечно развернул паром и рассказал длинную, пересыпанную непристойностями историю о происхождении этого прозвища. Абигейл засмеялась, а Чейни показал пальцем на монитор:
– Вот Гинунгагап.
Девушка стала напряженно всматриваться:
– Где? Не вижу!
На втором изображении было лишь едва заметное маленькое красное пятнышко – увеличенное изображение черной дыры.
– Не слишком впечатляет, правда? Но опасность от этого меньше не становится. Даже на таком расстоянии достает сильное ионизирующее излучение от ее аккреционного диска.
– Поэтому нужна промежуточная станция?
– Да. Интенсивность излучения бывает разной, но если бы выход из трансляторной сети был на «Кларке», примерно треть пассажиров просто погибала бы.
Чейни высадил Абигейл на причале Мамочки и улетел. Девушка остановилась в нерешительности: она не знала, куда идти и что делать.
– Это вас мы сбрасываем в Гинунгагап?
Абигейл обернулась и встретила цепкий взгляд коренастого мужчины. Его набедренная повязка была старомодного оранжевого цвета.
– Мне понравился этот ваш номер с рукой. Нужно большое мужество, чтобы совершить такое. – Они обменялись рукопожатиями. – Я Поль Жерар. Начальник внешней безопасности. Отвечаю за вашу подготовку. Вы играете в словесный пинг-понг?
– Почему вы спрашиваете? – автоматически включилась Абигейл.
– А вы не знаете?
– А я должна?
– Вы имеете в виду сейчас или потом?
– А потом ответ будет другим?
Суровые черты Поля смягчились улыбкой.
– Отлично.
Он взял Абигейл за руку и повел по наклонному коридору.
– У нас не так много времени на подготовку. Пробный имитационный полет через две недели. Потом все пойдет очень быстро. Хотите начать прямо сейчас?
– А у меня есть выбор? – удивленно спросила девушка.
Поль резко остановился.
– Послушайте, – начал он, – вот правило номер один. Не играйте со мной ни в какие игры. Понятно? Потому что я всегда выигрываю. Не иногда, не как правило, – а всегда.
Абигейл вырвала свою руку из руки Поля.
– Вы сами меня заставили, – рассерженно сказала она.
– Считайте это частью вашей тренировки. – Поль смотрел ей прямо в глаза. – В какие бы там гравитационные колодцы вы ни спускались, все равно вы останетесь существом околоземной культуры – доверчивым, судящим о вещах по их внешнему виду. Это опасно. Я хочу, чтобы вы это поняли. Я хочу, чтобы вы научились видеть суть вещей, скрытую за их маской. Я хочу, чтобы вы повзрослели. И вы повзрослеете.
«Не будь таким самоуверенным».
Поль словно прочитал ее мысли, на лице его мелькнула улыбка.
– Это звучит слишком серьезно для поездки на Проксиму, – сказала Абигейл, теперь уже вслух.
– Урок номер два: не делайте поспешных выводов. Вы не полетите на Проксиму.
Он повел девушку вниз по пандусу к следующему колесу, задержавшись на секунду, чтобы приспособиться к меньшей скорости вращения.
– Вы всего лишь навестите пауков. А центр управления – там.
Тускло освещенный центр управления был большим и напоминал пещеру.
Стоящие сплошными рядами компьютеры образовывали длинные замысловатые коридоры. На компьютеры и операторов падали узкие пучки света. Между рядами стояли комнатные растения.
– Это сердце нашего зверя, – сказал Поль. – Зеленые терминалы обслуживают связь с Проксимой. Теперь это совершенно обычное дело. Но синие…
Его глаза странно сверкнули, и Поль показал на серебристые экраны, установленные над клавиатурами. На них медленно двигались зернистые амебообразные черно-белые изображения. Абигейл никак не могла понять, что же это такое.
– Это пауки, – сказал Поль. – Мы переговариваемся с ними в реальном времени. Почти все запаздывание – время, уходящее на машинный перевод.
Восприятие изображенного на экране быстро изменилось, и теперь Абигейл увидела огромное паукообразное существо. Вот это черное пятно, мерцающее на экране, – паучья лапа, а вот это – вздутое брюхо. Абигейл сразу почувствовала инстинктивное отвращение, быстро сменившееся острым любопытством.
– Чужаки? – спросила она.
– Чужаки.
На самом деле эти существа походили на пауков не больше, чем люди – на обезьян. По сравнению с земными пауками каждая из их восьми ног имела на одно сочленение больше, и форма жвал была совсем другая. Но для неопытного глаза они все-таки выглядели просто большими пауками.
– Но это… как долго вы… почему, ради бога, вы держите это в тайне? – Абигейл захлестнула безотчетная радость. Встреча с инопланетянами открывала бездну новых возможностей, словно до этого люди жили в коробке, а теперь откинули крышку.
– Технические секреты, – сказал Поль. – Эта штука, в которой вас отправят через Гинунгагап к их черной дыре, – изобретение пауков. Мы выменяли это изобретение на информацию по оптике, но закон не защитит наши права, пока мы не продемонстрируем его действие. Мы не хотим, чтобы другим корпорациям стало что-нибудь известно.
Он кивнул на ближайший черно-белый экран.
– Как видите, с оптикой у них плоховато.
– Как бы я хотела поговорить с ними…
Абигейл осеклась, потому что сразу почувствовала, как по-детски прозвучали ее слова.
– Я устрою вам знакомство.
Рядом послышался шорох. Девушка обернулась и увидела появившегося из кустов большого черного кота. Лапы и брюхо у кота были белые.
– Это высокочтимый глава «Связей с чужими цивилизациями», – кисло произнес Поль.
Абигейл засмеялась, но, сообразив, что Поль имеет в виду не кота, смущенно замолкла.
– Хулио Домингес, шеф отдела связи, – представил Поль. – Абигейл Вандерэк, специалист по гравитации.
Сморщенный, высохший старик улыбнулся по-профессорски:
– Полагаю, вам объяснили, как работает коммуникационная сеть, не так ли?
– Ну… – начала Абигейл.
Домингес прищелкнул языком. Он носил желтую набедренную повязку и такой же шейный платок – немного ярковато для человека его возраста.
– Это все очень просто. Скорость отрыва от черной дыры превышает скорость света. Поэтому внутри Гинунгагапа скорость света не является наибольшей возможной скоростью сигнала. – Он с явным удовольствием воззрился на озадаченную Абигейл. – Иначе говоря, когда мы направляем поток электронов в одну черную дыру, они появляются где-то еще из другой. И если мы направим их нужным образом, – старик неожиданно возвысил голос, – они появятся из черной дыры так, как нам надо. Физика очень простая. Вся штука в том, как направить поток электронов.
Кот подошел к Абигейл, ткнулся лбом в ее ногу и требовательно муркнул. Девушка нагнулась и взяла его на руки.
– Но из черной дыры ничто не может выйти, – возразила она.
Домингес благодушно хмыкнул:
– Но попасть в нее может все, что угодно, правда? Позитрон, например. Позитрон, падающий в Гинунгагап в положительном времени, – то же самое, что электрон, вылетающий оттуда во времени отрицательном. И обратно, позитрон, проваливающийся в черную дыру в отрицательном времени, в действительности является электроном, вываливающимся оттуда в положительном времени. Что нам и нужно. Представьте Гинунгагап физическим воплощением математического знака эквивалентности.
Абигейл вздохнула, чувствуя, что ее поставили на место. Три белых мотылька порхали в воздухе. Кот зачарованно наблюдал за ними, пока девушка гладила его по голове.
– В любом случае электроны появляются. Раз есть экспериментальные данные – теория послушно их объясняет.
– Расскажите мне про пауков, – поспешно сказала Абигейл, чтобы старик не съехал с темы.
Мотыльки, порхая вверх-вниз, из стороны в сторону, исполняли трехмерный балет, поставленный случайностью.
– Чужаки, – сказал Хулио Домингес, хмуро уставившись на Поля, – для нас все еще загадка. Мы обмениваемся фактами, научными открытиями, технологиями, но самые важные вопросы не поддаются математической кодировке. Знают ли они что-нибудь о любви, ценят ли красоту? Верят ли в Бога?
– Хотят ли нас съесть? – встрял Поль.
– Не придуривайся, – огрызнулся Домингес. – Конечно нет.
Мотыльки долетели до Абигейл, и их трио распалось. Два обогнули ее слева и справа, а третий пролетел у девушки над плечом, и кот ударил по нему лапой.
– Кота зовут Треск, – сказал Поль. – Ребята из БИО его клонировали.
Домингес открыл было рот, но тут же закрыл. Абигейл почесала Треска под подбородком. Кот прищурил глаза, задрал голову и замурлыкал почти беззвучно.
– С вашего позволения. – Поль подошел к клавиатуре, отодвинув в сторону оператора. – Вообще-то, тут нужно пользоваться специальным упрощенным кодом, однако, если избегать хитрых оборотов и идиоматики, не возникает трудностей и с обычным языком. – Он нажал на клавишу. – Приветствую тебя, паук.
Пауза. По экрану промелькнула волосатая лапа.
– Привет, человек.
– Знакомься – Абигейл Вандерэк. Она наш представитель. Она полетит в спиннере.
Пауза. И опять – сложное движение паучьей лапы.
– Вакуумный переход… (неразборчивый треск)…остающийся… (треск)…коммерческие выгоды… (треск)…неподвижная точка в космосе.
– Трудно переводить, – сказал Поль. Он сделал знак Абигейл, чтобы девушка ответила. Поколебавшись, Абигейл сказала:
– Вы прилетите к нам? Тем же способом, что и мы к вам?
– Нет, понимаете… – начал Домингес, но Поль жестом попросил его замолчать.
– Нет, Абигейл Вандерэк. Мы – это жизнь, имеющая серную основу.
– Я не понимаю.
– Вы можете… (треск)…черную дыру пройти… (треск)…в спиннере, потому что вы углеродная жизнь. Углеродные соединения имеют форму цепей, а серные соединяются решетками или ячейками. Наша… (треск)…простейшая форма… (треск)…Иногда бывают серные соединения в виде коротких цепей.
– Мы потом объясним вам, – сказал Поль. – Продолжайте, у вас хорошо получается.
Абигейл снова заколебалась. О чем говорить с пауком? Наконец она решилась.
– Вы хотите нас съесть?
– О боже, прогоните ее от этой штуки! – закричал Домингес, протягивая руку к клавиатуре.
Но Поль остановил его:
– Нет. Я хочу услышать ответ.
Несколько паучьих лап образовали на экране замысловатый узор.
– Вопрос бессмыслен. Жизнь, имеющая серную основу, не извлечет никакой пользы из поедания жизни, имеющей углеродную основу.
– Вот видите, – сказал Домингес.
– Но если бы это было возможно, – настаивала Абигейл, – если бы вы могли съесть нас и получить пользу, вы бы съели?
– Да, Абигейл Вандерэк. С огромным удовольствием.
Домингес оттолкнул ее от компьютера.
– Мы ужасно сожалеем, – сказал он пауку. – Это ужасное, ужасное недоразумение. Вы! – крикнул он оператору. – Вернитесь и сотрите этот кошмар.
Поль усмехнулся.
– Пойдем, – сказал он Абигейл. – На сегодня хватит.
Когда они пошли, Треск извернулся и спрыгнул с рук Абигейл. Кот приземлился на четыре лапы и скрылся в кустах.
– Они бы действительно нас съели? – спросила Абигейл и, осознав нелепость вопроса, изменила его: – Значит, они нам враждебны?
Поль пожал плечами:
– Может, они решили, что мы обидимся, если они не изъявят готовность нас слопать.
Он проводил девушку до ее квартиры.
– Завтра мы начнем готовиться по-настоящему. На досуге рекомендую составить перечень способов, какими пауки могут нам навредить, если мы установим транспортное сообщение, а они окажутся нам враждебны. И еще один список – причин, по которым мы не можем им доверять. – Поль несколько секунд помолчал. – Сам я уже такие списки сделал. Вы увидите, что они получились довольно длинные.
Жилье Абигейл нельзя было назвать особо роскошным, но девушке квартира понравилась. Пол, потолок, стены представляли картину звездного неба, нарушаемую лишь решеткой, по которой вился дикий виноград. Кто-то провел исследование ее вкусов.
– Привет.
Этот веселый возглас заставил Абигейл вздрогнуть от неожиданности. Девушка обернулась и увидела, что кто-то лежит в ее гамаке. Это был Чейни. Он сел, гамак при этом качнулся.
– Заходите, заходите, пожалуйста. – Чейни нажал невидимую клавишу, и все звезды, что были вокруг, съехали в фиолетовый спектр и засияли ярким эротическим пурпуром.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Абигейл.
– У меня есть несколько свободных часов, – сказал Чейни, – и я решил забежать, чтобы тебя соблазнить.
– Хорошо, Чейни, я ценю твою откровенность, поэтому не скажу: нет.
– Спасибо.
– Я скажу: может быть, в другой раз. А теперь мотай отсюда. Я устала.
– О’кей. – Чейни соскочил с гамака и весело направился к выходу. В дверях он остановился: – Так ты сказала «потом», верно?
– Я сказала «может быть, в другой раз».
– Значит, потом. Ясненько.
Он подмигнул ей и ушел. Абигейл завалилась в гамак и загнала звезды в красный спектр – так глубоко, что ото всей Вселенной осталась лишь реденькая россыпь тусклых красных угольков. Вот же настырный тип! С ним не может быть никаких отношений, кроме самых поверхностных. Девушка закрыла глаза и улыбнулась. К счастью, сейчас ей совершенно не нужны серьезные отношения. Абигейл заснула.
Она падала… Она посадила корабль недалеко от автоматической лаборатории 3М. В зеркальном куполе отражались белые облака, уплывавшие к северу, где, перечеркивая линию горизонта, высилась громада Снегов Олимпа. Все остальное: земля, небо, горы – было обычного марсианского оранжевого цвета. Девушка вышла из корабля и вскинула на плечи рюкзак с припасами.
Снабжение станции 3M-RL было паршивой работой – легкой, но скучной. Может быть, поэтому при спуске по каменистому склону холма Абигейл была осторожна меньше обычного, а может, камень у нее под ногой пошатнулся бы независимо от того, насколько внимательна она была. У нее подвернулась лодыжка, и Абигейл стала валиться на бок, а рюкзак за спиной слишком сильно сместил ее центр тяжести, чтобы можно было сохранить равновесие. Девушка замахала руками и сорвалась со склона.
Камнепад нес ее вниз, ломая кости и раздирая тело. Но прежде чем Абигейл успела почувствовать боль, скафандр впрыснул ей мощную дозу нервного синестетика, переведя болевые ощущения в цветовые: красный, каштановый, коричневый со стаккато острых желтых бликов каждый раз, когда камень ломал ей ребра. Так она падала в радужном вихре чудного света. Конец падения завершился оранжевым взрывом.
Горы встали на свои места. Облако пыли унеслось прочь, к далекому горизонту. Большой зазубренный камень, скатившийся следом за Абигейл, разодрал рюкзак. Инструменты, продукты, дыхательные баллоны – все это разлетелось и дождем высыпалось на землю. Большой, с руку человека, разводной ключ упал в нескольких дюймах от головы Абигейл. Она вздрогнула, и внезапно все вокруг стало реальным.
Девушка дернула ногами, и поднялось облачко песка и пыли. Подтянув ноги (лодыжка сияет золотом), Абигейл попыталась встать и тут же упала вновь. Что-то резко дернуло за руку. Когда Абигейл повернула голову, ее захлестнуло глубокое темно-пурпуровое ощущение в левой руке, которую придавил большой обломок скалы. В пальцах никакого цвета не было.
– Веселые дела, – пробормотала Абигейл.
Она потянула руку, попыталась сдвинуть камень. Бесполезно. Подбородком Абигейл повернула тумблер передатчика.
– Проходчик вызывает приемную станцию, – сказала она, поколебалась, стыдясь своего положения, потом продолжила: – Мэйдэй[8]. Повторяю, мэйдэй. Можете вы прислать за мной спасателей?
Ответа не было. С отвратительно зеленым ощущением в глубине живота Абигейл дотянулась свободной рукой в перчатке до тыльной стороны шлема. Прикоснулась к чему-то неровному, зазубренному, – ощущение ржавое в крапинку – это были остатки ее передатчика.
– Кажется, у меня проблемы, – сказала девушка вслух, прислушиваясь к звуку своего голоса. Голос был, возможно, тусклым и несколько отстраненным, но зато в нем не было никакой паники.
Абигейл быстро перебрала в уме все, что имелось в ее распоряжении. Один неповрежденный скафандр и шлем. Один разводной ключ. И чертова куча камней, до которых можно дотянуться свободной рукой. Достаточно воздуха. Абигейл посмотрела на внутреннее табло шлема. Хватит примерно на час. Почти половина необходимого для спасения – если промежуточная станция проведет проверку связи точно по графику и сразу же среагирует.
Большую часть содержимого рюкзака разбросало вне досягаемости. Однако один прямоугольный газовый баллончик приземлился довольно близко. Абигейл попыталась до него дотянуться, но не достала. Скосила глаза, но не смогла прочитать этикетку. Это почти наверняка сжиженный газ: кислород или азот для автоматической лаборатории. Но есть небольшой шанс, что это запасной баллон воздуха. Если так, то в нем ее спасение.
Абигейл еще раз внимательно осмотрелась, но больше ничего не заметила.
– Порядок. Должно быть, это баллон воздуха.
Она сделала еще одну попытку, до предела вытянув свободную руку. Не хватило буквально одного сантиметра.
На мгновение Абигейл растерялась. Потом, чувствуя себя полной идиоткой, схватила разводной ключ. Она подцепила ключом баллон и потянула; баллон неохотно сдвинулся.
Когда девушка наконец-то смогла отложить разводной ключ и взять баллончик, рука у нее посинела от напряжения. Когда Абигейл читала надпись, по лицу струйками бежал пот.
Это оказался жидкий кислород – вещь совершенно бесполезная. Если впрыснуть его содержимое в скафандр, то первый же вздох превратит ее легкие в лед. Она выронила баллончик и, неподвижно лежа на спине, тупо глядела в небо.
Там, наверху, была цивилизация. Десятки тысяч обитаемых станций, связанных между собой коммуникационными и трансляторными сетями. По лазерным кабелям беспрестанно летели человеческие послания. Трансляторы отнимали и возвращали инерцию, пропуская потоки пассажиров и грузов со скоростью, близкой к скорости света. К третьему завозу колонистов на Проксиму строился новый звездолет. Там, наверху, в роскоши и неге жили свободные от безжалостных тисков гравитации люди. Но здесь…
– Я скоро умру, – тихо сказала Абигейл, и ее охватило благоговейное изумление. Ибо это было правдой. Ей предстояло умереть.
Смерть была черной стеной. Она стояла перед Абигейл, простираясь бесконечно во все стороны: гладкая, таинственная, безликая. Казалось, протяни руку – и вот она. Скоро, если только за ней что-то есть, Абигейл пройдет сквозь смерть. Скоро, очень скоро она узнает…
Абигейл дотронулась до застежки на шлеме. Ощущалась она чем-то серым – гладко и почти приятно. Скользя по застежке, пальцы Абигейл добрались до шеи. И тут, содрогнувшись, она поняла, что думает о том, чтобы расстегнуть скафандр, выпустить воздух и ничего не ждать…
С неожиданной решимостью она расстегнула застежку на плече придавленной руки. Обрезанный таким образом рукав автоматически сжался, перекрыв путь воздуху; зажатая рука оказалась в марсианской атмосфере. Абигейл взяла баллончик с кислородом и свободной рукой зажала его под мышкой. После этого ей удалось открыть его разводным ключом.
Примерно минуту девушка поливала обреченную руку жидким кислородом, пока та наконец не превратилась в кусок льда. Потом Абигейл выпустила баллончик, взяла разводной ключ и размахнулась…
Рука рассыпалась на тысячу кусочков.
Абигейл встала.
Она проснулась в холодном поту. Вернув звездному небу его нормальный вид, села в гамаке. Через несколько минут в голове прояснилось, и Абигейл установила освещение на режим периодического перехода от красного к голубому с частотой своего нормального пульса. В конце концов этот мерный ритм вновь ее убаюкал.
– Ничего похожего, – сказал Поль.
Он прокрутил ленту назад и остановил на том месте, где паук сплел ноги попарно.
– Это выражение крайнего отвращения, запомните. Это легко заметить, и ребята-лингвисты говорят, что любое сопровождающееся этим жестом высказывание следует понимать наоборот. Ирония, понимаете? Например, когда пауки говорят, что сильный должен защищать слабого, это означает…
– Давно мы уже этим занимаемся?
– Практически все время, – жизнерадостно сказал Поль. – Вы хотите на сегодня закончить?
– Только если это не отразится на моей репутации.
– Отлично! – Поль выключил монитор. – Хорошо продумано. Вы абсолютно правы. Это отразилось бы. Однако в награду за понимание вы можете уйти раньше, и это не будет отмечено на вашей дискете.
– Спасибо, – кисло отозвалась Абигейл.
Как и в случае большинства подобных космических сооружений, рядом с «Кларком» вращалось около дюжины искусственных спутников. Когда Абигейл обнаружила, что среди них есть спортивный комплекс, она решила каждый день после занятий с Полем тренироваться там по часу. Сегодня – два часа.
Первый час Абигейл боксировала с тенью и тренировалась в савате[9], при повышенной силе тяжести, чтобы вогнать себя в пот. Второй час занималась в осевой комнате, делая гимнастические упражнения в невесомости. После первого часа тренировки Абигейл почувствовала свое тело легким, ловким и гибким.
Она вернулась из спортивного комплекса бодрая и вспотевшая и снова обнаружила в своем гамаке Чейни.
– Чейни, – назидательным голосом произнесла Абигейл, – уже не первый раз мне приходится выкидывать тебя отсюда.
Шутливо изображая протест, Чейни поднял руки.
– О нет, – сказал он, – сегодня ничего такого. Я пришел посмотреть с тобой дискуссию на плоту.
Абигейл чувствовала усталость, зато на душе было легко, а в голове – почти пусто. Поль что-то говорил об этом, но…
– Давай тогда включим. Такое не следует пропускать.
Чейни дотронулся до стены. На дальней стене комнаты появился экран, и на нем задвигались фигуры.
– А что такое «дискуссия на плоту»? – спросила Абигейл, сдаваясь на милость победителя.
Она забралась в гамак рядом с Чейни. Несколько секунд они легонько покачивались.
– Это плот, видишь? Он потерял управление, на нем нет топлива, кислорода только на одного. Но на борту трое: два человека и один паук.
– А пауки дышат кислородом?
– Не важно. Это гипотетическая ситуация.
Два из трех существ на экране были Домингес и Поль, спокойно ожидавшие начала дискуссии. Третье – плоское изображение паука.
– О’кей, а что дальше?
– Они спорят, кто больше достоин выжить. Домингес говорит, что он, потому что он – человек, а культура людей выше культуры пауков. Паук то же самое говорит о себе и своей культуре… – Чейни обнял девушку за талию. – Ты приятно пахнешь.
– Спасибо, – ответила Абигейл, не обращая внимания на его руку. – А на чем настаивает Поль?
– Он адвокат дьявола. Он говорит, что никто не заслуживает жизни и что баллон с кислородом нужно выбросить.
– Полю должна понравиться такая роль. А в чем смысл дискуссии?
– Это развлечение. Здесь не предполагается смысла.
Абигейл сомневалась, что все так просто. Этот спор может многое открыть в пауках, в образе их мыслей, как только лингвисты изучат текст. Пауки, в свою очередь, без сомнения, будут изучать ответы людей. «Это может быть интересно», – подумала девушка.
Теперь Чейни слегка поглаживал ее по бедру. Абигейл никак не реагировала, потому что еще не решила, нравится это ей или нет. В центре экрана появилась Луис Чанг, женщина, занимающая какой-то высокий административный пост.
«Добро пожаловать, – сказала она и объяснила правила игры. – Победитель определится голосованием. Люди и пауки будут участвовать в голосовании поровну. Пожалуйста, принимайте ваше решение, основываясь не на расовом шовинизме, а на силе аргументов».
Рука Чейни осторожно прошлась по груди Абигейл. Соски напряглись. Рука задержалась.
«Дебаты начнет джентльмен, представляющий пауков».
Паук зашевелил лапами.
«Благодарю вас, миссис Председатель. Я докажу, что выжить должен я, представитель культуры более развитой по причине наших технологических достижений. Три примера. Люди открыли трансляторные переходы недавно, а мы уже используем их много шестнадцаток… (треск)…Наша технология черных дыр лучше. И наш… (треск)…имел… (треск)…сколько существует наше общество».
«Спасибо. Теперь джентльмен, представляющий человечество».
«Спасибо, миссис Председатель». Домингес поправил повязку на руке.
Чейни откинулся назад, и Абигейл прислонилась к нему. Ее голова удобно расположилась на его плече.
«Мой главный довод основывается на том, что технология – это не единственная и даже не самая важная часть культуры. Если этого не учитывать, дельфинов придется считать неразумными. Эстетические области – искусство, теология и философия – намного важнее. И я постараюсь это доказать».
– Он выбрал неверную тактику, – прошептал Чейни на ухо Абигейл. – Для пауков все это – чистый треск.
«Спасибо. Мистер Жерар?»
Поднялся Поль. Он театрально отхлебнул из маленькой фляжки и воздел ее над головой.