Мой Ванька. Том второй Лухминский Алексей

– Так где же Виталик? – с нажимом повторяю я вопрос, чувствуя недоброе.

– Дома… – как-то очень виновато произносит один. – Травма у него. Спину сорвал, когда стоя штангу жал без пояса.

Теперь мне понятно, что за молодой пациент меня ждёт.

– Вот, Гена, почему я тебя попросил быть инструктором, – поясняю я. – Видишь, к чему приводят самостоятельные тренировки?

– Уж я-то это знаю… Насмотрелся…

Он подходит к стене, где приклеены листы бумаги с комплексами, которые составлял я. Изучает. Мы все молча ждём его вердикта.

– Извините, Александр Николаевич, – ознакомившись, он поворачивается к нам, – честно говоря, я бы здесь кое-что изменил. Это не касается травмы. Запомните, мужики, любая травма – следствие вашего же разгильдяйства.

Мне нравится его тон, спокойный и уверенный. Это тон человека, знающего своё дело.

– Гена! Меняй, как считаешь правильным! Ты – профессионал, а я только любитель. Тебе, как говорится, и карты в руки! Учи парней!

– Хорошо… Дома подумаю. А вы, мужики, знайте: если мне доверитесь, то работать будем правильно и без травм. Меня этому учили. Александр Николаевич, вы заниматься остаётесь? Я хочу уже сегодня начать.

– Так – давай! А у меня сегодня визит в гости. Я вчера договорился. Так что встретимся дома. Только на улице ты всё-таки осторожней. Новых людей здесь иногда на прочность проверяют.

Не могу его не предупредить. Мало ли что может случиться! Геннадий понимающе кивает.

– Если на улице кто-то пристанет, говори, что с Александром Николаевичем Елизовым приехал, – советует один из парней. – Точно подействует!

– Может быть… – отвечаю я на вопросительный взгляд Геннадия.

…Какие всё-таки милые люди Дмитрий Иванович и Надежда Михайловна! Сидим за столом уже третий час. Так хорошо беседуем! Уже обо всём поговорили. О том, кто такой Гена, я, конечно, не сказал.

– Всё-таки хорошо, что Кирилл уехал, – задумчиво выговаривает Дмитрий Иванович. – Здесь бы ему долго не прожить с его сердцем…

– Да. Он сейчас такой бодрый, даже весёлый!

– Весёлый? Вообще-то я его давно весёлым не видела, – недоверчиво говорит Надежда Михайловна. – Значит, лечение пошло впрок. Это хорошо…

– Моего Серёжку внучком называет. Когда мы к нему приходим, он так с ним занимается! Любо-дорого посмотреть! – рассказываю я.

– Да… Он тебя за сына считает, – Дмитрий Иванович серьёзно кивает. И вдруг: – Ты только ему не говори, что у него скоро ещё один внучок будет. Не надо его волновать.

Повисает пауза. Я не знаю, как мне реагировать на это замечание. И соглашаться боюсь, и выкручиваться не хочу. Вот и сижу, уставившись в тарелку.

– Ты, Саша, не подумай, что я это со зла, – продолжает хозяин, – но посёлок у нас маленький. Ты сам это знаешь. Люди уже всё между собой порешили.

– Ну а мне-то что делать? – я поднимаю на него глаза.

– Жить дальше и помнить о том, что у тебя есть ещё один сын. Вас с Татьяной ведь уже давно, ещё когда ты не уехал, люди поженили! А она говорит, что у неё обязательно будет сын.

– И говорит, что от меня?

– Нет! Вот этого она не говорит. Тебя она вообще не упоминает, – вставляет своё слово Надежда Михайловна. – Люди это говорят. Только они тебя не осуждают. Танька-то – вон какая сейчас стала! К ней даже лечиться ходят! Это всё после тебя. Ты её вроде как на путь истинный наставил. А то стала бы, как покойная…

– Кто… покойная? – вырывается у меня от пронзившей в момент мысли.

– Кто, кто? – Дмитрий Иванович недобро усмехается. – Светка! Твоего Вани бывшая подружка. Удавил её очередной – мужик!

Повисает тишина.

– А её сын? – задаю я осторожный вопрос, помня Ванькино к нему отношение.

– В Якутск в приют отвезли, – буркает Надежда Михайловна.

В голове одна мысль – сообщать или не сообщать Ваньке?

А чего это я опять за него пытаюсь решить? Надо! Пусть узнает и сам примет решение.

– Сашенька! Ты не обижайся на нас, стариков, если что не так сказали, – просит Надежда Михайловна. – Мы ведь всё тебе по-свойски… Не посторонний же ты нам!

Конечно же – не посторонний! Их собственная дочка как уехала десять лет назад на Большую землю, так к старикам ни разу и носа не казала. Звонит только иногда. Всё это мне Кирилл Сергеевич когда-то рассказал, чтобы я ненароком не тронул больного места.

– Да я и не обижаюсь… Кто мне ещё так скажет! Вы, Кирилл Сергеевич ну и Ванька… От него я за Таню вообще по морде получил…

– Да ты что? – удивляется Дмитрий Иванович. – Так и – двинул?

– Ещё как! – признаюсь я. – А я принял это… Потому что прав он!

Домой возвращаюсь уже к двенадцати ночи. Естественно, по местному времени. В проходной комнате горит свет. За обеденным столом сидит Геннадий и что-то рисует, потом пишет…

– Чего не спишь? – интересуюсь я.

– Да вот, мужики тут ещё попросили… Я к завтрашнему дню набросать обещал, – он поднимает голову. – Не думал, что у них такой серьёзный подход будет.

– А как позанимался?

– Мне понравилось. Ребята тоже хорошие.

– Ладно. Ужинал?

– Угу. Вчерашние остатки доел.

– Отлично. Давай-ка, ложись спать! Тебе ведь завтра на работу!

Дождавшись, пока Гена уляжется, ухожу на кухню с телефоном. По моим расчётам Ванька уже может быть дома. Честно говоря, сам ещё не знаю, как я буду разговаривать с ним. Знаю только одно – я должен ему сказать про Свету, ну и наверно… про беременность Тани. Как я это буду ему говорить – ума не приложу! Сижу и тупо смотрю на телефон. Пока нет решения – нет сил набрать номер. И… телефон звонит! Я уже точно знаю, что это Ванька. Всё сходится! Как только я начинаю о нём думать…

– Слушаю…

– Здравствуй, Сашка! – слышу я тихий голос Ваньки. – Как живёшь? Опять о чём-то думаешь?

– Что, даже в Питере слышно? – подпускаю я шпильку.

– Я же говорил, что очень хорошо тебя чувствую.

– Понимаешь… Я вот тут сижу, пялюсь на телефон и думаю…

– Понял! Значит, твоё беспокойство на этот раз передалось по телефону, – он смеётся, и это как-то разряжает мой напряг.

– В общем, Ванюха, я действительно собирался тебе звонить.

– Ну, что у тебя случилось? Вываливай!

– Даже не знаю, что тебе говорить сначала… Ладно! В хронологическом порядке. За мою сексуальную жизнь ты можешь не переживать. Таня на девятом месяце.

Делаю паузу и жду реакции.

– Знаешь, Сашка, когда ты мне про неё и про её отношение к тебе рассказывал, я об этом подумал. Странно, что ты со своими способностями не мог этого предвидеть.

– Я гнал от себя эти мысли, да и она меня в последний наш раз просто обманула.

– Теперь, что бы я или кто-то другой тебе ни говорил, ты не имеешь права её бросить.

– Значит, придётся жить двумя параллельными жизнями, – растерянно говорю я. – Хотя, пообещав приезжать сюда, я в общем-то обрёк себя именно на это…

– Ладно, Сашка! Это мы с тобой дома обсудим, – неожиданно, будто старший, говорит Ванька. – Давай, что там второе?

– Второе? Даже не знаю, как тебе сказать… Светы больше нет. Очередной мужик её задушил.

В трубке шоковое молчание.

– А… Коля где? – наконец звучит главный вопрос.

– Сразу в Якутск в приют увезли…

– Сашка, ты помнишь, что я когда-то говорил?..

– Помню. Ты…

– Я и теперь так думаю! – жёстко произносит Ванька, прерывая меня на полуслове.

– Сколько ему сейчас лет?

– Наверное, уже пять. Может, шестой годик… Господи…

– Ты думаешь, он тебя вспомнит?

– Не знаю… Тогда ему было три. Может, и вспомнит папу Ваню…

– А Рита? Что она скажет? Или подумает? Ты ей про Свету рассказывал?

– Всё она знает, – отрубает Ванька. – И про Колю тоже. И о том, как я к нему привязался.

Какое-то время молчим.

– Слушай, Сашка! Я уже решил. Я поговорю с Риткой! А ты найди его! Пожалуйста! Узнай, где этот приют, как туда добраться.

– Чего ты меня уговариваешь! Сам не маленький! – отвечаю я. – Только вот как и у кого узнавать? Ну да ладно! Определюсь.

– Сразу же мне позвони! – строго наказывает мне Ванька. – А я завтра же с Риткой поговорю.

– Только, Ванюха, ты поаккуратнее! Дров не наломай! У тебя тяжёлый разговор будет. Не уверен, что молодая девушка сможет понять и принять…

– Я тоже не уверен. Поэтому буду думать, как ей всё это изложить. А насчёт дров, так на это лишь ты у нас большой специалист, – он вдруг облегчённо смеётся. – Ну ладно, доктор Елизов! Времени уже по-вашему много. Ложись-ка ты спать!

– У нас-то там всё в порядке? – на прощание спрашиваю я.

– Вроде нормально. Только вот ты улетел, и во мне сразу какая-то пустота образовалась. В общем, всё, как обычно, – и, как мне кажется, с улыбкой добавляет: – И в больнице я твоё отсутствие чувствую. Мне работы стало больше.

– Ну ты же сам говоришь, что мне с моими граблями массажи поручать нельзя. Вот и трудись!

* * *

Да… Что-то нагрузка уже зашкаливает! Особенно после всех новостей. Даже не знаю, как планировать своё время.

Только что закончил операцию, сейчас сижу, пью кофе и отдыхаю. Петька, который мне послушно ассистировал, тоже приходит в себя с кружкой, но только чая.

– Ну как? Отошёл немного? Я заметил, что в операционной ты какой-то ватный был.

– Что, заметно? – он напряжённо смотрит на меня. Ждёт вердикта.

– Конечно, заметно, если тебе по два раза приходилось повторять.

– Саша… Вот тебе признаюсь. Я крови не боюсь, но в операционной чувствую себя не в своей тарелке.

– Эх, Петруха! Я ведь тоже сначала туда вообще на полусогнутых входил. Ты же помнишь, это ведь Кирилл Сергеевич с Николаем Фёдоровичем меня всё время заставляли. А потом всё кончилось! И знаешь когда? Когда случилось так, что, кроме меня, просто некому. Есть я один с какими-то знаниями, наблюдениями, а больше никого. Всё зависит от меня! Мы уже с тобой в новогоднюю ночь об этом говорили. И вот когда я это почувствовал – всё встало на место.

– Сашка! Ну не было у меня пока таких случаев. А если честно, я их стараюсь избегать…

– Ладно! Давай мы с тобой об этом вечером у меня дома поговорим. Ты извини, но сейчас мы с Таней должны сходить к лежачему пациенту.

Мои предположения подтвердились. Мой пациент – действительно Виталик, парнишка из спортзала. Виновато заулыбался, когда мы с Таней вошли.

– Ну, здорово! – я протягиваю ему руку.

– Здравствуйте, Александр Николаевич… Вы извините… – бормочет он.

– А ведь извиняться есть за что! Я же всем вам про технику безопасности когда-то объяснил. Неужели ты только после вот таких случаев начинаешь понимать, что я говорил не просто так?

– Понимаю уже… – пациент вздыхает.

– Давайте его на живот положим, – обращаюсь я к отцу – парня.

Очень тщательно осматриваю позвоночник. Всё как и ожидалось.

– Давно лежишь? – между делом интересуюсь я.

– Почти три месяца, – отвечает за него отец и сразу спрашивает: – Есть надежда?

– Надежда есть всегда! На то она и надежда! Давайте его снова на спину положим.

Осторожно укладываем пациента в прежнее положение.

– Так. Сегодня пришлю «скорую», повезём Виталика в больницу. Там мне работать с ним удобнее будет. Да и рентген сделать надо. Хотя в общем-то мне всё и так ясно.

– Александр Николаевич, скажите всё-таки, он ходить-то будет? – с понятной настойчивостью продолжает выяснять отец.

– Думаю, да!

Вечер. Гена в спортзале. Хорошо, что это его так захватило! Может, быстрее в себя придёт. Мы с Петькой у меня на кухне.

– Петруха, если хочешь, могу тебе рюмку-другую налить, – предлагаю я. – Я-то сам уже закончил своё трёхдневное разговенье.

– Нет. Знаешь, один не хочу. Давай я лучше чаю выпью.

Наливаю нам обоим чай.

– Ну так что у тебя стряслось? – наконец спрашиваю я, закуривая.

– Посоветоваться с тобой хотел. Понимаешь, отцу перед дембелем предложили на Большую землю перевестись… – Петька смотрит на меня, ожидая моего вердикта.

Мне-то всё понятно. Его отец, подполковник, служит в здешней войсковой части, мать тоже там работает, и приличная по здешним меркам квартира у них здесь, в Булуне, есть. По сути, вопрос сводится к тому – уезжать Петьке вместе с родителями отсюда или оставаться работать здесь.

Мне кто-то давно сказал, что воспринят будет только тот совет, который совпадает с пожеланиями спрашивающего. То есть человек всегда хочет услышать от собеседника подтверждение правильности своих мыслей. Значит, остаётся влезть в Петькины мозги и выяснить, чего он сам хочет. Звучит, конечно, достаточно цинично…

– Ну а сам-то ты чего хочешь? – задаю основной вопрос и тут же поясняю: – Всё зависит от того, какие ты перед собой ставишь цели.

– В профессии? – уточняет он.

– А ты считаешь, есть что-либо другое, что может определить твою жизнь?

Петька задумывается. Долго молчим, и это – здорово! Значит, всерьёз задумался!

– Скажи, тебе сейчас интересно то, чем ты занимаешься? – наконец нарушаю я молчание наводящим вопросом.

– Да! Сейчас уже очень интересно! Спасибо и Кириллу, и Николаю, и тебе. Я понял, что такое работать с удовольствием.

– Вот видишь! Ну а всё-таки, чего ты хочешь в профессии? – нажимаю я.

Конечно же, мне ясен ответ на Петькин вопрос. Но я хочу своими вопросами вывести его на правильное понимание проблемы.

– Ну, – несколько неуверенно тянет он, – наверно, узнать побольше. Я уже понял, что знаний мне явно не хватает.

– Умница ты, Петруха! – с удовольствием говорю я. – Серьёзно! Знаешь, как я рад слышать от тебя такие слова! Думаю, и Кирилл Сергеевич, когда узнает, каким ты стал, тоже будет доволен. А теперь сравни – то, что ты получаешь здесь, и ту неизвестность, которая тебя ждёт на Большой земле. Учти также и то, что ещё трое врачей с Большой земли вернулись работать сюда. Наверно, не зря…

– Так-то оно так… Думаешь, я не понимаю, что такой практики, как здесь, там у меня не будет? Но если говорить о поступлении информации о современных методах, то здесь сегодня – медвежий угол. Согласен?

– Согласен. Но что касается информации, у тебя есть я. Я могу тебе и привозить, и со знакомыми летунами переправлять необходимую литературу. Есть ещё идея! Я вот на месяц сюда приезжаю для работы. А почему бы тебе к нам в нашу больницу для повышения квалификации не приезжать?

Последнее у меня выскочило спонтанно, но вроде неплохой вариант.

– А что, так можно? – Петька смотрит на меня с недоверием.

– Но я же так уже начал делать!

– Ну ты – это ты. Ты вон уехал, а о тебе столько разговоров, что, мол, когда Елизов приедет…

– Это зависит только от тебя. Вспомни работу здесь Кирилла Сергеевича! И на Большой земле он всё такой же. И в академии консультирует, в нашем посёлке тоже. И очереди к нему такие же, как и ко мне. Делай выводы!

– Я понял. Значит, ты считаешь, что мне надо остаться, – заключает Петька.

– Петруха! Пойми! Моя задача – не скомандовать тебе, что ты должен делать, а помочь тебе принять правильное решение самостоятельно. Понимаешь?

Он задумчиво кивает головой.

– Наверно всё-таки надо оставаться, – тихо говорит он после паузы. – Да и Ирка моя… тоже так считает.

– Так… А вот насчёт этой Ирки давай-ка поподробнее! Давно?

– Да уж полгода. Хорошая такая девка! Мы уже и заявление собрались подавать… Слушай, а насчёт повышения квалификации у вас там… ты это серьёзно?

– Тебе обещания первого зама Кирилла Сергеевича достаточно? Хочешь, я ему позвоню?

– Да я верю…

* * *

Дни пролетают так, что я не успеваю их отслеживать. Уже целая неделя промчалась!

Очень рад, что сумел положительно решить вопрос с жильём для Гены. Глава администрации был крайне любезен. Обозначил заинтересованность в его дополнительной работе в спортзале. Даже пообещал со временем найти средства на инструкторскую ставку. Как говорится – дай Бог! Вот что значит правильное воздействие! К своему стыду, я внутренне хохочу.

Вчера мы втроём – Геннадий, Андрей и я – приводили в порядок предоставленную «однушку». Там даже мебель кое-какая сохранилась. Особенно мне приятно, что Гена стал улыбаться. Неужели в себя приходит? Спасибо Андрюхе, он, как я понимаю, взял его под свою опеку.

Тружусь над спиной Виталика. Вчера всё ему вправил, теперь остаётся мануальная работа. Всё-таки я ещё раз убеждаюсь, что к хорошему быстро привыкаешь. В Чистых Озёрах Ванька по сути дела снял с меня нагрузку по массажам. В результате я теперь вынужден заново постигать то, что сам же когда-то изобрёл. Забавно…

– Ну как тебе новые ощущения? – спрашиваю у покряхтывающего под моими руками Виталика. – Ты ведь давно свою нижнюю половину не чувствовал.

– Знаете, Александр Николаевич, даже то, что немного больно, даёт такой кайф… Ухх! – урчит он в подушку. – Ноги-то теперь снова свои!

– Александр Николаевич! – ко мне быстро входит медсестра из приёмного. – Там вас какие-то спрашивают! Сказали, что они просят выйти великого шамана.

Ясно. Наверное, это те местные, о которых мне Таня говорила.

– Найдите мне, пожалуйста, Таню, – прошу я медсестру, – пусть подойдет в приёмный.

– Александр Николаевич, а великий шаман – это вы? – спрашивает в подушку Виталик.

– Ну не я же себя так назвал! – отмахиваюсь я.

Вдруг мой пациент начинает слегка вздрагивать. Фыркает… и потом ржёт в подушку.

– Лежи спокойно! – прикрикиваю я.

– Простите, Александр Николаевич, но я представил вас, прыгающего вокруг костра с бубном, – и от сказанного заливается ещё больше.

Да, это тот самый мальчик, о котором мне говорила Таня. Вернее, даже не мальчик, а юноша. Ему, наверно, около шестнадцати лет. Он очень бледен, тонок. Цвет лица вообще какой-то зеленоватый. Ходит с заметным трудом…

Да… Слаб… Очень слаб…

Осматриваю его уже полчаса, и всё безрезультатно. Могу констатировать, что все внутренние органы в порядке. Что же с ним такое?

– Таня, объясни родителям, что нам придётся его госпитализировать. Нужно делать обследование. Я пока ничего увидеть не могу.

Слушаю, как она бойко лопочет по-местному. Люди, которые привезли этого мальчика, а это скорее всего все-таки его родители, почтительно кивают на Танины слова, при этом поглядывая на меня.

Пожимаю руки, и мальчика уводят на оформление госпитализации.

Вечер. Неужели, я хоть сегодня смогу заняться рукописями Кирилла Сергеевича? Завтра заступаю на сутки, поэтому хочу успеть что-либо подобрать с собой, чтобы ночью почитать.

Звонил Андрюха. Сказал, что Геннадий приглашает на новоселье. Это будет дня через три-четыре. И насчёт этого мальчика, которого я сегодня госпитализировал… Давно я так не был озадачен. Случай с этим мальчиком меня как-то встряхнул. Действительно, я привык к ситуациям, не требующим серьёзных размышлений. Всё на старом багаже, как я когда-то объяснял Ваньке в электричке. Пора включать мозги, доктор Елизов!

Подозреваю, что анализы да и вообще всё обследование ничего не прояснят. Как будто кто-то порчу на него навёл!

Стоп! Порча! Вот оно, ключевое слово! Конечно! Мне же не понравилась его энергетика… Она настолько слаба, что, как говорится, меньше меньшего. Завтра на сутках надо более внимательно посмотреть. Может, кто-то его высасывает, так же как меня тогда этот… онкологический. Может, Коху отсюда позвонить?

Набираю питерский номер.

– Думаю, Саша, твоя догадка верна, – поскрипывает голос Ильи Анатольевича в трубке. – Ты должен внимательно посмотреть, как говорят разведчики, нет ли хвоста.

– А как вы думаете, может ли гипертрофированная привязанность к другому человеку послужить причиной образования этого энергетического хвоста?

– Опять твоя догадка верна! Такие случаи в моей практике были. При таком условии энергетический ток образуется как бы сам. Его стимулирует именно гипертрофированное сочувствие, основанное на гипертрофированной привязанности.

– Тогда я почти уверен, что в той семье есть очень больной человек, скорее всего раковый, к которому мой пациент испытывает очень большую привязанность.

– Думаю, ты прав. В любом случае парня надо поскорее отключить от его перципиента. В том, что он его высасывает, нет никакого сомнения.

– Я сегодня посмотрю его ещё на фантоме.

– Тоже правильно!

Едва придя в больницу, сразу направляюсь в палату, куда вчера определили парнишку. Вчера на его фантоме я всё-таки нашел этот самый хвост и, поразмыслив, понял, как я его буду отключать. Однако всё надо предварительно проверить на реальном человеке. Пациент стоит передо мной, покачиваясь. Ясно – слабость. Остальное население палаты наблюдает за моими действиями. Всё точно! Вот и этот самый хвост. Как же я вчера его сразу не почувствовал? Делаю необходимые пассы руками… Просто выстраиваю поле парня! Блокирую эту паразитную энергетическую связь. И ведь вроде получается! Конечно, его поле сейчас – это ещё не привычная яйцеобразная форма, но некоторая прибавка уже есть!

Парнишка покачивается и… Успеваю его подхватить. Он спит! Вот так взял и заснул стоя! Ну и слава богу! Значит, я на верном пути. Укладываю его на кровать и накрываю одеялом. Пусть спит. На посту даю распоряжение, чтобы моего пациента ни в коем случае не будили. Пусть спит столько, сколько проспит.

– Он проснулся, – докладывает мне Таня, входя в кабинет.

– Пошли! – командую я.

В палате опять корректирую поле парня. Уже ощутимо – лучше.

– Таня, переведи ему: побольше спать и есть, поменьше ходить. Пусть сил набирается. Теперь всё должно быть хорошо. Да! Спроси его, у него в семье кто-то сильно болен?

Таня снова лопочет по-ихнему.

– Он говорит, что его бабушка уже полгода не встаёт. Он очень беспокоится, ведь она его вырастила. С ним приезжали отец и тётка с мужем. Мамы у него давно нет.

В этот момент я как бы вижу стоящих около какой-то лежанки людей. У них грустные лица… Мне становится всё понятно.

– Переведи ему, что его бабушка ушла далеко, ушла к его предкам…

Сам удивляюсь, почему я именно так сказал о её смерти. Вроде я не из местных, а заговорил, как они. Да… По сути дела, отключив, я её убил. Вот такой поворот…

Таня переводит, и на глазах парня появляются слёзы. Пора вмешиваться. Кладу ему руку на лоб и внушаю сон.

В кабинете Таня долго молча смотрит на меня.

– Опять скажешь, что я – шаман? – я усмехаюсь и объясняю: – Его бабушка жила, пока тянула из него энергию, а я её отключил… Понимаешь? Значит, для того чтобы его спасти, я…

Делаю неопределённый взмах рукой. Таня понимающе кивает. Опять молчим.

– Александр Николаевич… Я понимаю… Но ведь это жизнь! – успокаивает она меня. – Ведь по-другому было нельзя!

Молча киваю. Мне неспокойно. Получается, что в этот раз, чтобы сохранить жизнь одному человеку, я забрал её у другого, пусть даже и обречённого. Из кабинета главного врача набираю номер Чистоозёрской больницы.

– Сашенька! Здравствуй, мой дорогой! Ну как у тебя дела? – заботливо спрашивает Кирилл Сергеевич.

Подробно всё рассказываю. Особенно подробно про сегодняшний случай с моим пациентом.

– Сашенька, ты не переживай. Я понимаю, что у тебя на душе кошки скребут. Только ты должен понимать, что ты никого не убил. Там человек был обречён и бессознательно тянул за собой ещё одного. Ты не позволил этому случиться. Поэтому тебе честь и хвала! В общем, я тебе высказал своё мнение по этому поводу.

– Поймите, Кирилл Сергеевич, я всё это делал, не предполагая такого… двойного результата. Не знаю, как бы я поступил, если бы с самого начала знал, чем это может закончиться, – признаюсь я.

– Значит, тот, кто тебе помогает, подумал за тебя. Я это тебе совершенно серьёзно говорю, а ты ведь знаешь мои моральные принципы. Верно?

– Верно… Только всё равно душа не на месте.

– Ладно! Давай сменим тему. Ты что-нибудь из моих записей нашёл?

– Конечно! Даже взял с собой на сегодняшние сутки почитать.

– Сашенька. Ты здесь, дома, всё это почитать ещё успеешь. Судя по тому, что ты мне рассказал, ты там, как обычно, крутишься белкой в колесе. Отдыхай больше! Дмитрий с Надеждой тебе ведь именно это говорили.

– Говорили… – с улыбкой соглашаюсь я, понимая, что и здесь я под колпаком.

Несмотря на разговор с Кириллом Сергеевичем, я всё равно в беспокойстве. После суток домой, как обычно, не пошёл. Захожу в палату к своему особому пациенту. Лишний раз проверить надо. Ого! Он даже порозовел! Это очень хорошо, только вот…