Мой Ванька. Том второй Лухминский Алексей

– Сашка… Время настало, – тихо произносит он, утвердительно кивая головой. – А там, глядишь, и я…

– Кирилл Сергеевич! Я не знаю, как вы всё это воспримете, – неуверенно начинает Даша, – но я хочу вам сказать то, о чём уже долго думала.

– Конечно, Дашенька! Мы слушаем тебя! – поворачивается к ней Кирилл Сергеевич.

– Я хотела предложить съехаться и вам тоже… – она со значением смотрит на него. – Ну обменять две квартиры на одну и жить вам вместе с нами. Я вас кормить буду…

Последнее звучит так забавно, что мы дружно прыскаем.

– Нет, я действительно предлагаю нам жить вместе. Вы возражаете? – и она опять, но уже с опаской, смотрит на него.

– Спасибо, Дашенька. Конечно же, я не возражаю! Когда вы с Серёженькой у меня жили, мне так хорошо с вами было! А уехали – сразу же пусто стало… Вы, ребята, сами знаете… Своих детей и внуков Бог мне не дал. А с вами я будто в родную семью попал.

Смотрю на Кирилла Сергеевича и вижу его влажный взгляд. Подхожу к нему и обнимаю.

– Кирилл Сергеевич! Дорогой вы наш! Серёжка ведь не зря вас «деда» называет! Конечно, давайте жить вместе! Обменяем Дашину квартиру и мою на трёхкомнатную и заживём!

– Саш… Извини, – подаёт тихий голос Ванька. – Я против обмена твоей квартиры.

– Почему, Ваня? – не понимает Даша, а мне-то всё сразу становится ясно.

– Ты хочешь менять эту? – уточняю я.

– Угу… – он кивает.

– Почему, Ванюша? Объясни нам, – просит Кирилл Сергеевич. – Я понимаю, что вы с Сашей знаете что-то такое, чего не знаем мы с Дашенькой.

– Объясню, – Ванька вздыхает, опустив голову. – Здесь все свои… В этой квартире мне тяжело находиться. Понимаете… Я в этой квартире всё потерял. Потерял родителей… бабушку… себя потерял!

Он говорит медленно и как-то очень тяжело. У меня аж сердце разрывается. Так и хочется обнять его, прижать и сказать, что я с ним навсегда!

– А в твоей квартире, Сашка, я всё нашёл. Нашёл тебя, интересное дело, которому собираюсь служить, а главное – нашёл себя! Именно там я стал таким, какой я сейчас. Мне дорога твоя квартира, Сашка. Поэтому я предлагаю менять эту.

И продолжает сидеть с опущенной головой.

Молчим.

Всё сказанное Ванькой, сказанное так, заставляет, по крайней мере меня, с этим согласиться.

– Ваня, но ты же женишься… будут дети. Вам с Ритой там будет тесно! – пытается возразить ему Даша.

– Мы с Риткой будем жить у неё. Её родители не хотят, чтобы мы жили отдельно. Она у них поздний и единственный ребенок. Да и вообще там – сталинская «трёшка». Места много.

– А проблем не возникнет? – осторожно спрашивает Даша.

– Это у меня-то? Если я столько лет с этим деспотом уживался, – он поднимает голову и с улыбкой кивает на меня, – то я теперь даже с тигром в клетке уживусь.

– Ой, ой, ой! Ты ещё скажи, что я тебя все эти годы тиранил.

– А что? Разве нет? Кто меня заставлял свою стряпню есть всё это время? При таких условиях моей жизни один год идёт за три!

Возникший напряг уходит. Мы все облегчённо смеёмся.

– Ладно, ребята! Скоро уже Новый год. Рассаживаемся! – командует Кирилл Сергеевич. – Саша, открывай шампанское.

Под куранты откупориваю бутылку. Наливаю.

– С Новым годом, дорогие вы мои! – провозглашает Кирилл Сергеевич. – Пусть он принесёт нам только хорошее!

Ну всё! Начались звонки на трубки. Звонят сначала кому-то одному, а потом трубка переходит из рук в руки. Поздравляют все, кто нас знает и любит. Как это приятно!

Лежим с Дашей на старой Ванькиной кровати. Сам он спит на диване в комнате Кирилла Сергеевича.

– Ну что? Тот разговор можно считать твоим согласием? – шепчу я ей в ушко.

– А ты сам не понял? – она тихо смеётся и нежно меня целует.

– Я хотел уточнить…

– Уточнил? – и опять целует.

– Теперь уточнил.

* * *

Сегодня у нас не квартира, а изба-читальня какая-то. Я сижу на кухне с очередной умной книгой и готовлюсь к очередной операции, на которую меня, в плане моей вечной учёбы, вызвал Михал Михалыч. Ванька с Ритой вовсю штудируют математику в комнате. Он готовит Риту к экзамену.

Ого! Слышу, что-то они раздухарились! Вот… Сначала отдельные тихие смешки… Теперь уже просто хохот.

Честно говоря, мне это сейчас мешает.

– Эй, молодняк! – кричу я из кухни. – Ухи поотрываю!

Всё стихает, и раздаётся Ванькин голос:

– Спокойно, Ритка! Сам оторвёт, сам и пришивать будет! Заодно и потренируется…

Опять начинается хохот.

– Ребята, я же серьёзно! Мешаете! – умоляю я.

Стихают. Снова углубляюсь в чтение.

– Саш…

– Ну что ещё? – недовольно спрашиваю я.

– Ты математику ещё не совсем забыл?

– Не знаю… – бурчу я.

– Может, посмотришь? Я серьёзно…

Нехотя встаю и иду в комнату.

Доказательство теоремы для меня не стало проблемой. Однако, впервые после долгого перерыва сидя рядом с Ритой, я ощущаю…

Только не это! Смотрю поверх листа бумаги на неё… Это маленькое тёмное пятнышко… Как тогда в Булуне у Васьки. Аж мороз по коже… Там же… матка…

Очевидно, я сделал в объяснениях слишком длительную паузу, потому что Ванька перехватывает мой взгляд. Я это тоже вижу. Понимая, что сейчас нельзя концентрировать на этом их внимание, говорю что-то весёлое, продолжаю объяснения…

М-да… Ваньку так уже не проведёшь. Рита весело смеётся над моей шуткой, а он просто ест меня глазами.

– Всё понятно? – спрашиваю я в заключение, при этом понимаю, что вопрос звучит двусмысленно.

– Ага! Спасибо! – с энтузиазмом говорит Рита, а Ванька только молча кивает.

– Ну давайте… Я пошёл к своим наукам, – непринуждённо улыбаюсь и иду на кухню.

Хлопает входная дверь. Это Ванька вернулся, отвезя Риту домой.

– Что у неё? – он влетает ко мне на кухню, не снимая ни куртки, ни ботинок.

Поднимаю на него глаза… Такого взгляда я у него ещё никогда не видел. Там и боль, и страх. Наверняка он, как всегда, почувствовал мое потрясение.

Хочу сказать… и не могу раскрыть рта, поскольку мои слова будут приговором.

– Сашка! Что у неё? – нетерпеливо повторяет свой вопрос Ванька.

– Сядь… – устало прошу я.

За время его отсутствия я уже много чего передумал и действительно от этого устал. Поистине, куда ни кинь – всюду клин.

Он неохотно садится и начинает сверлить меня взглядом.

– Понимаешь, – начинаю я, не зная, как закончить, – мне показалось…

– Сашка! Да не тяни ты! Давай без дипломатии!

– Хорошо… Похоже на первую степень. Матка… В общем, такое же начало, как тогда у Васьки.

Ванька становится серым.

– Ванюха… Соберись! Не хватало мне ещё тебя сейчас в норму приводить!

– Да… да… – он кивает головой, как китайский болванчик, долго молчит, потом глубоко вздыхает. – Ну что ж… Значит, своих детей у меня никогда не будет…

Понимаю, что за это время он уже прокрутил в уме всё, в том числе и грядущую операцию.

– Будут! Понял? Будут! – громко и жёстко говорю я.

– Не-е… Я не позволю тебе рисковать собой. Я уже видел, чем это кончается.

– Так, Ванюха… Иди-ка ты спать, добрый молодец! Оставь меня в покое и дай мне серьёзно подумать.

Ванька продолжает сидеть, смотря на меня неподвижным взглядом.

– Может, вместе?

– Это те вопросы, Ванюха, которые я должен обдумать сам. Извини. Примерно, как тогда твой позвоночник.

Продолжает сидеть и смотреть на меня.

– Ты что, не понял? Пошёл вон! Не мешай мне думать.

Он встаёт, подходит ко мне и прижимается щекой к моей макушке.

– Иди… иди отсюда! Спокойной ночи! – бурчу я и, увидев, что он машинально забирает со стола пачку сигарет, кричу: – Эй! Сигареты оставь!

Уже час сижу и прокуриваю кухню. Поскольку в квартире тишина, то очень хорошо слышно, как Ванька ворочается на тахте. Тоже не спит…

– Вань… Знаю, что не спишь. Иди-ка сюда, – тихо зову я, втайне надеясь, что всё-таки он спит.

Сразу раздаются шлёпающие шаги, и он появляется на кухне в нашем халате.

– Сашка… Я ведь уже понял, что ты хочешь рисковать… – так же тихо и грустно произносит он. – Я боюсь за тебя.

– Ты лучше за Риту бойся.

– За неё тоже. Но там сделают операцию. А тебя я уже видел… красивого. Едва откачали… Ну не будет у нас детей. Будем на твоих радоваться.

– Прекрати! Прекрати и включи мозги.

– Ты что-то придумал? – он замирает, распахивая свои глазищи.

– Не знаю… Может быть. Потому и хочу, чтобы ты подумал вместе со мной.

– Я готов!

– Если опухоль втягивает и образуется хвост, ну или ток к ней, то значит, для развития и размножения раковым клеткам требуется энергия. Много энергии! Верно?

– Ну… да…

– А если их лишить этой энергии вообще? Может, они подохнут? Надо регулярно забирать у них энергию! Понял меня? И как можно больше её у них забирать!

Молча смотрю на Ваньку. Странно ёжится, будто ему холодно.

– Тебе что, холодно?

– Угу… От осознания того, на что ты собираешься пойти.

– Ты мне скажи лучше, я дело говорю?

– Ты говоришь дело, только я всё равно за тебя боюсь. Ты же эту энергию будешь как-то там забирать, но принимать-то её будешь тоже ты! А ты в отличие от меня плюёшь на защиту! Понял меня? Именно поэтому я за тебя боюсь.

– Ну хорошо, не буду я плевать на защиту. Постараюсь, по крайней мере. Пойми, пока всё ещё в самом начале, пока там ещё очень маленькая опухоль, то можно попробовать. И нужно!

– Сашка…

Ванька встаёт, обходит стол и садится рядом.

– Ну что «Сашка»?.. Ты согласен со мной? На карте – твоё потомство, ну и мои племянники и племянницы, – с улыбкой растолковываю я и обнимаю его за плечо.

– По-моему, на карте твоё здоровье, а может быть, и твоя жизнь, – глухо выговаривает Ванька и тоже обнимает меня за плечо. – Загляни в будущее! Ты же можешь!

– В будущем я вижу тебя с Ритой в кругу ваших детишек.

– Саш… Я не куплюсь на это, – грустно говорит Ванька. – Ты по-настоящему загляни!

– Боюсь, – честно признаюсь я. – Ладно! Поскольку я – диктатор, давай обсудим детали. Риту на биопсию отправим в Медицинскую академию. Я договорюсь. Сначала посмотрим на результат.

– А кто ей скажет? – осторожно спрашивает Ванька.

– Я скажу. После ваших занятий сразу же и скажу.

Спасибо Кириллу Сергеевичу! Для участия в операции вместе с Шахлатым дал мне день отгула от нашей больницы. Ему я пока про свою авантюру ничего не сказал и намерен отгул использовать на все сто.

Для начала решил зайти в церковь. Стою в церкви перед иконостасом и прошу Всевышнего о помощи и защите. Мне очень страшно! Боюсь и за Риту, и за Ваньку, и… за себя. Я так и не научился молиться. Все эти тексты на старославянском мне до сих пор элементарно непонятны ни в смысле звучания, ни в смысле содержания. Поэтому стараюсь обращаться к НЕМУ на простом современном языке. Эх, вспоминаю отца Михаила! Сейчас бы к нему за благословением…

В какой-то момент понимаю, что кто-то трогает меня за руку. Поворачиваюсь и вижу скорее всего батюшку. Такой… плотный, розовощёкий… Лет пятьдесят, наверное.

– Здравствуйте! – улыбаясь, здоровается он. – Вы что-нибудь хотели? У вас свадьба, крещение, или, не дай Бог, похороны?

От таких слов не нахожу сразу, что ответить. Смотрю ему в глаза. Не то… Совсем не то.

– Да нет… Просто я молюсь, – наконец объясняю я. – Я врач, и мне надо вылечить очень серьёзно больного человека.

– А-а… – несколько разочарованно тянет он. – Тогда приходите к вечерне. Со всеми и помолитесь.

Слегка качаю головой в знак отрицания.

– Церковь не случайно собирает свою паству для коллективной молитвы, молодой человек! – назидательно выговаривает батюшка. – Именно церковь и совместная молитва открывает людям доступ к Господу!

– Простите, но мне посредники для общения с НИМ не нужны, – жестковато говорю я.

– Вам сначала смириться надо, а потом уже молиться, – почти скороговоркой частит он. – Смирения в вас нет!

Смирения? Нет уж… Не дождётесь! Отец Михаил не требовал от меня смирения. Ясно. Значит, в церкви как и везде… Не место красит человека, а человек… Как там у Высоцкого? «Да и в церкви всё не так! Всё не так, как надо…» Может, отец Михаил не случайно попал служить на север? Может, за свои взгляды пострадал?

Илья Анатольевич уже всё выслушал, теперь сидит в своём кресле и молча смотрит на меня.

– Ну скажите же что-нибудь! – не выдерживаю я. – Я ведь к вам пришёл как к своему Мастеру. Если хотите – за благословением.

– Знаешь, Саша, – будто выдавливает он, – я уже не могу быть твоим Мастером… Слишком ты высоко… Не догнать мне.

– Это не так! У вас наша наука вся сведена в единую теорию, в систему! А я нахватался только кусками.

– Может быть… Может быть, – задумчиво бормочет он. – Но зато – какими!

– Илья Анатольевич, поверьте! Мне элементарно страшно за это браться! Помните, как вы толкали меня на лечение Ваньки? А сейчас?

– Не знаю, Саша… Я тоже боюсь за тебя. Очень боюсь… Поганая энергетика способна на многое. Сам знаешь, через неё может и передаться.

– Знаю. Но у меня нет вариантов.

– Пожалуй, ты прав… И знаешь… Я бы как твой учитель благословил тебя на этот шаг, но с одним условием…

– Каким?

– Видишь ли… Старик Кох тоже ещё на что-то способен, – он как-то болезненно морщится. – С условием, что ты ежедневно, ну или через день, будешь появляться у меня на всем протяжении лечения.

– Зачем так часто? – удивляюсь я, хотя уже почти догадался.

– Чистить тебя, разгильдяя, буду! Поддерживать твоё поле буду. Я же тебя знаю!

– Спасибо, – только и могу сказать я от переполняющей меня благодарности.

Наклоняюсь и нежно обнимаю его за плечи. Уф-ф… Как гора с плеч! Это для меня такая поддержка! Бог с ней, с чисткой! Это я и сам умею делать. Но какой это для меня моральный заслон!

Более-менее выспался после операции в академии и своих сегодняшних похождений. Ванька с Ритой в комнате штудируют математику, а я опять на кухне. Только теперь готовлюсь к разговору. Честно говоря, на фантоме я уже проверил вчерашнее наблюдение. Всё подтвердилось, но надо ещё посмотреть.

– Саш! Мы закончили, – подаёт голос Ванька из комнаты.

Захожу. Рита собирает в рюкзачок конспекты.

– Рита… Можно… немного твоего внимания? – осторожно спрашиваю я.

– Ага! – беззаботно отвечает она и поворачивается ко мне.

– Я хочу с тобой поговорить как врач… Можно, я тебя немного осмотрю?

– Как? – не понимает она.

– Своим взглядом…

Про то, что такое «мой» взгляд, она уже от Ваньки наслышана.

– Стань вот здесь, а я посмотрю… Да не бойся ты! – пытаюсь я её успокоить, видя сразу возникшее напряжение.

Долго смотрю. Подхожу и провожу рукой перед ней. В том самом месте чувствую лёгкое втягивание. Сомнений не остаётся.

– Ну всё! Сядь, пожалуйста.

Она покорно садится на тахту. Ванька садится рядом с ней и ласково прижимает к себе.

– Рита… Не хочу тебя расстраивать… Постарайся мне поверить. Ты же знаешь, я кое-что умею…

– У меня что-то… плохое? – упавшим голосом спрашивает она.

– В общем… да! Опухоль… в матке.

– Ах!.. – и она белеет.

– Так! Спокойно! Рита, я же тебе сказал, что кое-что умею… Я мог бы отложить этот разговор до окончания твоей сессии, но с таким случаем надо спешить. Пойми, я очень хочу, чтобы у тебя в будущем было всё хорошо. Для этого надо будет лечиться. Я берусь попробовать всё исправить. Очень надеюсь, что можно будет обойтись без скальпеля.

И Рита, и Ванька смотрят на меня во все глаза.

– У тебя пока ещё только первая степень. Если начнётся вторая, то там уж без скальпеля будет не обойтись. А это значит, что детей у тебя уже не будет. Ты, наверно, всё сама поняла.

– Александр Николаевич…

– Для тебя я – Саша!

– Александр Николаевич, – упрямо тряхнув головой, повторяет Рита, – а если у вас всё получится, то я смогу потом родить?

Ого! У девочки жёсткая хватка!

– Думаю, что да! А после оперативного вмешательства – уж точно нет.

– Я согласна! – торопливо говорит она и оборачивается к Ваньке. – Ваня, я правильно говорю?

– Да, зайка… – он ещё крепче прижимает её к себе.

Наблюдая это, я готов в лепёшку разбиться для положительного результата.

– И ещё… Это приказ. Даше обо всём этом – ни полслова! Ясно? Родителям пока тоже.

Очень сосредоточенно и грустно кивают оба.

– Тогда, Рита, давай, я проведу первый сеанс с тобой прямо сегодня. Сеансы у нас будут ежедневные. Ванюха, за это отвечаешь ты! Будешь привозить Риту туда, где я буду находиться.

Я говорю всё это, даже не спрашивая Ванькиного согласия.

– Послезавтра, Ванюха, отвезёшь Риту в академию. Я обо всём договорюсь. И ещё… Обращаюсь к вам обоим. Запомни, Ванюха, из своих методов я тайн не делаю, но тебе даже пытаться их повторять за-пре-ща-ю! Понял?

Я это сказал, потому что уже прочитал в его голове желание помочь.

– Ты меня понял?

– Понял… Опять по моей башке лазал?

– Извини, но это даже на твоей морде написано. Всё тут слишком серьёзно. А ты, Рита, если хочешь Ванюхе добра, то не позволяй ему даже пробовать. Надеюсь на тебя!

– Я ни за что не позволю. Ваня, я правду говорю!

Как она на него посмотрела! Она его действительно любит!

– Ну вот и хорошо. А сейчас – давайте начнём.

И, отвернувшись, тихонько крещусь.

Да… Хоть я и постарался всё продумать, но не всё так гладко, как этого бы нам хотелось. Только где-то к середине сеанса я начал понимать, что и как надо делать. Рита стояла, а я работал руками, вытягивая из неё эту проклятую больную энергию и мысленно убивая эти проклятые клетки. При этом не забывал обращаться к Нему с мольбой о помощи. Рита сказала, что у неё ощущение, будто из неё все внутренности вытягивают.

Устал страшно. Ванька повёз её домой, а сам я, как мог, почистился, теперь лежу и делаю упражнение с солнышком и пляжем.

– Ну как ты, Сашка? – кричит с порога Ванька, заскакивая в квартиру.

– Отдыхаю… Устал очень… Ты лучше скажи, как она?

– Да там всё нормально вроде. Ладно, встань, я кровать тебе постелю. Спать тебе надо! Вставай, вставай!

Нехотя поднимаюсь и иду на кухню.

* * *

В машине рассказываю всё как на духу Кириллу Сергеевичу.

Он сосредоточенно молчит, хотя мой рассказ уже закончен. Долго молчит.

– Вот что я тебе скажу, Сашенька… Боюсь я за тебя. Но ты поступаешь как настоящий врач и настоящий брат. Если бы я такое, как ты, мог, то сделал бы то же самое. Пусть это и звучит банально. И ещё… Я Илье Анатольевичу безмерно благодарен, что в трудную для тебя пору он подставил своё плечо.

– Я тоже, – тихо говорю я.

– А теперь я скажу тебе как твой начальник. С сегодняшнего дня и до конца твоих упражнений ты будешь у меня под контролем в смысле твоих нагрузок. И никаких суток!

– Фиг вам! – весело бросаю я. – Прорвёмся!

– Я на тебя всех наших натравлю, – грозится главный, – особенно Елену Михайловну!

– Только не это! – поддерживаю я шутку.

– Вот-вот! Я знаю, кто на тебя может повлиять, – он смеётся. – Только я не шучу. И подумай, может быть, твои приёмы надо будет прервать на это время?

– Кирилл Сергеевич, дорогой вы мой! Давайте я сам буду принимать решения по каждой ситуации. Я ведь сам понимаю, что перед каждым моим сеансом должен быть в форме.

Машина подъезжает к больнице.

– Давай-ка мы сейчас продолжим наш разговор у меня в кабинете. Хорошо?

– Вы вызываете меня на ковёр?

– Да. Это действительно так, – очень серьёзно говорит главный.