Охота на Черных Вдов Коротков Сергей

© ЭИ «@элита» 2014

Посвящаю своему брату Денису

«Auferte malum ex vobis»

(лат. «Исторгните зло из среды вашей»)

Пролог

ОНА была очень красивая! Маленькая головка и спокойствие во всём теле напоминали чем-то спящего ребёнка. Внимательные серо-зелёные глаза приковывали ЕГО любопытство, прямо смотрели в душу, и если бы не выскакивающий постоянно раздвоенный влажный язычок, отвлекающий ЕГО, мини-искорки злости и хитрости в зрачках, и не знания о ядовитых змеях, ОН бы с нежностью погладил это пресмыкающееся по извилистому, стройному и крепкому телу!

Ещё час назад, неожиданно повстречавшись с ней, и в такой неудобной позе, ОН сразу определил её название: пустынная среднеазиатская кобра, и дал ей имя: Смерть. И вот сейчас, сидя на корточках и чуть уперев колени в песок, с опущенными руками, ОН думал об одном: как не пошевельнуться и тем самым продлить себе жизнь. Рядом с НИМ с правой стороны лежала полуприсыпанная песком книжка, раскрытая на странице с заголовком «17 октября». Слева – сумка с торчащим термосом. Чашка с недопитым чаем зажата в левой руке и висит над песком в трёх сантиметрах. Напротив – ОНА. Грациозно изогнув тело вопросительным знаком, устремив немигающий взгляд на человека, подогнув хвост под себя, ОНА ждала ЕГО ошибки.

Экземпляр достигал метра два в длину, в самом толстом месте – с предплечье. Чешуйчатая иссиня-чёрная с зеленоватым оттенком кожа блестела на солнце. Брюхо чуть светлее песка. По характерным признакам ОН сразу определил самку. Еле-еле качалось её тело, язык выскакивал с неодинаковыми интервалами, то часто и быстро, то редко и неохотно.

Наверное, надо быть ещё спокойнее! Сколько так можно сидеть? Но если бы ОН знал, что ОНА всё-таки уползёт, то просидел бы и полдня.

Шёл второй час поединка. Эта схватка непростая! Здесь не нужны противникам физические способности. Это поединок умов: хитрых и коварных, выносливых и осторожных. Поединок Разумов. Человек и змея. Змея или Человек. Он ждал, ЕМУ жизнь дороже. Но и Она знала, кто ОН. Самый опасный и сильный враг в пустыне. Они ждали.

Но становилось всё хуже. Это невыносимо. Солнце безжалостно палило, мелкий песок иногда задувало в уши, рот, глаза. По тени от неё ОН примерно определил время: около двух часов. Значит, ОН сидит уже три часа. Третий час ОНА гипнотизировала ЕГО мозг. Стало невыносимо тяжело дышать, а моргать вообще нельзя. Это ОН видел по её глазкам. Они разгорались, язык мелькал изо рта, тело чуть подавалось вперёд, но опять возвращалось, когда ОН внимательно смотрел ей в глаза. О-о! Как это нудно и тяжело! Можно свихнуться запросто, можно и упасть!

Чашка стала тяжёлой, будто кирпич. Ноги затекли и одеревенели, как и шея. В спине и пояснице адская боль. Медленно, незаметно, ОН опускал чашку на песок. Это заняло минут десять. Скрюченные пальцы не чувствовали тепла песка. А между тем воздух, накалённый до предела в это время дня и года, не давал дышать. Пот с песком на лице неприятно щипал, в носу и горле чесалось. Но ОН терпел! ОН не сдавался… И всё из-за кого?! Из-за твари, спокойно восседающей напротив! Гадина! Убила бы сразу, а лучше уползла бы! ОН сходил с ума! Но как ОНА может? Разве ей не надоело, разве ОНА не устала!? Царица пустынь, ёптеть!

Сердце стучало так сильно, что ОН начал бояться, как бы ОНА не услышала. Лишний шорох, или движение – и ЕГО нет! Чёрт! У НЕГО нет в сумке противоядия! Всё! Стоп. Надо вспомнить что-нибудь из жизни, не волноваться. Сердце и правда готово вырваться. Спокойно!

ОН посмотрел поверх змеи, вдаль, где каракумские барханы с мелкими редкими кустиками саксаула соединялись с небом. Оно там, на горизонте, такого же цвета: бело-жёлтого, знойного, тлеющего. Выше – бело-голубая муть, ещё выше переливающаяся сине-голубая – настоящее небо. ОН смотрел туда, в голубую пустыню, и думал о таком же светлом и приятном. Детство! Приятные воспоминания овладели ИМ. ОН забылся…

Ой! Что это? Кто-то вскопал под ЕГО коленом песок. Центр тяжести тела давно перешёл на колени, поэтому они стали вдавливаться в песок. ОН медленно опустил глаза. ОНА смотрела устало и вяло. Но это только внешне! ОНА хитрая! Давала понять, что сейчас уползёт, а сама и не думала.

Кто-то опять стал копошиться. Возникло чувство, что в песке образовалась воронка, и незнакомое существо выглянуло наружу. Как хотелось посмотреть, кто там! ОН поймал взгляд кобры. Почудилось, что она начала прищуриваться. Но взглянуть вниз не посмел. Опять гипноз!

Тушканчик, или другой пустынный зверёк, словно вылупившийся из яйца цыплёнок, повертел головкой по сторонам: то на Человека – редкого и безобидного гостя пустыни, то на кобру – опасное и злое существо, враг всех грызунов. Зверёк непонимающе заморгал, задрожал и, будто опомнившись, пропал в песке. Это движение успел заметить ОН, опустив глаза…

Вместе с грозным шипящим свистом ОН почувствовал удар хлыста по бедру, заметил выпад кобры и тут же свалился набок. От неожиданности вскрикнул. Её не видно.

ОН долго лежал, прислонившись щекой к горячему песку, и тут начал понимать, что произошло: ОНА дождалась своего, ОН отвлёкся, и ОНА ударила ЕГО. Но укус пришёлся на боковой карман спецовки, на бедре. А в нём платок и салфетки, плотно и аккуратно сложенные. Зубы не достали тела, и весь яд остался на вещах.

ОН перевалился на спину, потрогал и расстегнул карман, достал содержимое. Удар был сильный: туго сложенные бумага и платок прокушены почти насквозь.

ОН развернул салфетки, увидел жёлтое мокрое пятно. На штанах остались две маленькие рваные дырочки на расстоянии двух сантиметров друг от друга. И тут ОН понял, как ЕМУ повезло. Смерть прошла мимо. Она не взяла ЕГО, то есть не захотела взять. Она проиграла Человеку!

Потихоньку двигая ногами и руками, сжимая пальцы, вертя головой, ОН окончательно сбросил напряжение, затёкшие части тела снова обрели былую подвижность.

Змеи особенно злы до и после спячки, буквально разъярённые. Последний период связан с размножением пресмыкающихся. Обычно весной змеи рьяно оберегают своих самок, мало охотятся, и очень жестоки к тем, кто мешает им или чем-то отвлекает. Они не церемонятся с жертвой, но здесь, видимо, особый случай: может, потому что кобра была самкой, а может, какие другие причины. И время-то года другое!

Не спеша ОН сложил разбросанные вещи в рюкзак-сумку, но какой-то сверхъестественный инстинкт заставил ЕГО обернуться. О, боже!..

ОН увидел её опять! ОНА возвращалась! На жёлтом песке отчётливо виднелась извивающаяся лента, поминутно останавливающаяся и поднимающая голову в сторону Человека. Ещё тридцать метров…

И вдруг ЕГО осенило: ОНА поняла, почувствовала, хоть и поздно, что жертву не убила: зубы не достали плоти. «Он жив!» – подумала ОНА. Поэтому возвращалась.

Мгновенно ОН оценил ситуацию, бросил в сторону кобры взгляд: ОНА приближалась. Принял сумасшедшее решение. Не схватил сумку и не побежал прочь, а устроился поудобнее: сел на ноги, лицом в её сторону, вытащил носовой платок и подцепил к нагрудному карману, прямо на сердце, и стал ждать. В правой руке, спрятанной за спиной, держал наготове нож – острое стальное лезвие, блестящее на солнце.

Наступал вечер. Сумерки, характерные для этих мест, начинали сгущаться, но было по-прежнему светло: небо стало золотым, чуть-чуть красноватым там, где должен быть заход солнца. Сама же жемчужина неба медленно скатывалась к горизонту.

ЕЁ приход обозначился резким шипением и тонким свистом: «Я вернулась!» И вот через несколько секунд ОНА снова заняла боевую стойку: глаза налились кровью, белые зрачки смотрели мертвенно и холодно, капюшон раскрылся и стал величиной с человеческую кисть, язык беспрерывно выскакивал между невзрачных неприятных челюстей. Хвост, в отличие от первого раза, постоянно двигался из стороны в сторону, как бы выполняя действия хлыста. Грациозная шея, носящая красивый капюшон чёрно-зелёного цвета с очковым белым рисунком и золотистую головку, непринуждённо извивалась, шаталась, как на ненадёжной опоре, как последний листок на дереве.

В следующий момент задуманное свершилось. Один из последних предвечерних жарких ветерков пустыни подхватил платок на ЕГО груди, который в первое мгновение шевельнулся раз, затем другой. Кобра сию секунду широко раскрыла рот с двумя ужасными и смертельными зубцами и чуть дёрнулась вперёд. ОН почувствовал, как нервы защекотали, мышцы напряглись, рука с ножом вздрогнула: пальцы впились в рукоять. ОНА, ядовитое безжалостное существо, воистину царица пустынь, красивая, но таинственная и страшная, не убила ЕГО и в этот раз. ОНА даже не тронула своего врага. ОН понял: в третий раз будет борьба! И ждать пришлось недолго!

Опять платок затрепетал от ветерка, её глаза сузились, расширились, взгляд упал на движущийся предмет и молниеносный удар завершил возбуждение. Но, готовый к выпаду змеи, ОН выкинул ей навстречу руку с ножом. Змея и рука столкнулась в воздухе. Кобра разделилась на две части. Одна, короткая, с глазами и зубами, упала, как камешек с глухим звуком. Другая, длинная и толстая, забилась в агонии, вспучивая и взрыхляя песок. ОН вытер нож о штанину, разогнулся, выступивший на лбу пот смахнул рукавом и облегчённо посмотрел вокруг. Пора идти.

Жалеюще и сочувственно ОН смотрел на затихающую змею, которая с трудом выделывала разные причудливые петли телом. ОН взялся за нож и присел рядом с убитой.

Через полчаса человек, чуть встрепенувшись, кинул взгляд в сторону, затем на солнце, потом на часы, повернулся и быстро-быстро зашагал прочь. Хотя ноги по щиколотку увязали в песке, ОН скоро удалился так, что видны были только тело и голова. Ещё спустя полчаса человек растаял в золотисто-красных песках великой пустыни. Только последний дневной ветер задувал по низинам барханов, шевелил верблюжьи колючки, перегонял перекати-поле, да заносил небольшой холмик на месте недавнего поединка. Здесь была погребена ОНА – царица Каракумов, проигравшая в схватке своему злейшему врагу – Человеку.

Часть 1

Авиарейс Екатеринбург-Ашхабад. 11 октября 1996 г.

Тяжёлый «Ил» неохотно оторвался от уральского аэродрома и, задрав тупой нос, стал набирать высоту. Двигатели-турбины мирно и ровно гудели за бортом, вселяя надежду в пассажиров. Но лёгкое волнение в салоне витало долго и обычно растворялось после приземления. Удачного приземления! Ведь в последнее время стало опасно летать в России на самолётах! Так участились авиакатастрофы, пополняя списки случайных жертв! Серая жизнь! Убогое время!

Никита Топорков закрыл глаза. Потянуло в сон. Вроде выспался за эти два дня, но в самолётах, как известно, всегда клонит в сон и притупляются чувства. Особенно на высоте, после перепадов давлений.

Никита сглотнул, еле-еле нацедив языком хилую слюну. Пробка на время исчезла из ушей. По лицу пробежали лёгкие морщины.

Он снова поднял веки. Взглянул в овальное окошко иллюминатора: на бело-розовую вату облаков, затянувших весь горизонт, на прямые прозрачные лучи солнца, слепящие глаза. Вздохнул. Пошевелил ногами. И сконцентрировал внимание на невидимой точке пространства. Глубоко задумался. А чтобы лучше вспоминалось, снова прикрыл веки и слепил ресницы. И отдался власти памяти…

…В середине июля этого года, после успешной чистки родного города от высшей иерархии криминальных структур, после удачно выполненной работы, ЕГО работы, он подался в Чечню, в Грозный.

В Астрахани встретился с друзьями. Затем с Филином и Черёмухой проникли на Майдан. Так обозначался конспиративный центр и пункт сбора некоторых лиц 7-го подотдела: боевых самрасчётов и «внештатников».

В трёхкомнатной квартире, расположенной на Красногвардейской, недалеко от рынка, собрались все «боевые самрасчёты» и агенты-нелегалы.

Их было восемь человек. Тех, кто смог прийти и кто захотел! Восемь бойцов. Спецы, профессионалы, своего рода супермены!

Никиту представили как Истребителя. Кратко. Чётко. Без отчества и фамилии. Имя, прозвище, род деятельности, регион.

Топорков пристально изучал манеры, характеры, судьбы товарищей. Жадно впитывал любую информацию, повадки, опыт бойцов.

Полковник Шулепов. Его называли все «Ильич». Старше всех. Эрудированный, чуть осевший, но очень крепкий. Короткая седая стрижка. Серая униформа-камуфляж. Руководитель и командир. Бывший начальник 7-го подотдела физических воздействий «СМ» Особого отдела ГУ ФСБ РФ.

Филин. Черёмуха. Оба хорошо знакомые.

Николай. «Гарпун». В прошлом боевой пловец из Тихоокеанского разведывательно-диверсионного подразделения «Мурена». 32 года. Ревизор Приморского края.

Фёдор. Федя. «Буран». Лейтенант антитеррористической спецгруппы «Альфа». Снайпер высокого класса. 35 лет. Женат. Двое детей. После вынужденной отставки в 1992 г. и развала элитного подразделения – офицер ФСК. Агент «семёрки». Ревизор Карельского региона.

Игорёк. Прозвище «Мозамбик». Старший лейтенант «девятки» КГБ. Кличку получил в Африке, когда охранял там советских послов и видных дипломатов. 31 год. Ревизор Черноморского региона.

Вячеслав. Из «внештатников». «Штурмовик». 42 года. Женат. Детей нет. Инженер-физик. Последнее место «работы» – Байкальский регион.

Остальные не явились по зову Шулепова. Не смогли или не захотели.

Война в Чечне давно приняла затяжной характер. Без передышек и отпусков. Бойня. Мясорубка. Сотен и сотен российских парней. Тысячи смертей. Взрывы и перестрелки. Атаки и контратаки. И на фоне этих Хаоса и Краха – война представителей «плаща и кинжала».

Наркотики. Бесчисленное оружие. Человеческие органы для трансплантации. Коррупция. Финансовые аферы на высшем уровне. Открытый терроризм. Шпионаж. «Фальшиво-валютные коридоры». Измена Родине.

И многое другое.

Здесь была работа. Здесь нужна была их «работёнка».

Здесь только их и не хватало.

Доверенное лицо Александра Ивановича в беседе с глазу на глаз сообщило Секретарю СБ:

– У меня есть люди, которые сделают ТАМ всё, что потребуется!

– Это хорошо! Мне нужны такие! Мне лично и для всей страны в целом. Там уже жарко. Скоро будет ещё хуже! Мне нужны ОНИ!!!

Ответ бывшего генерала-десантника устраивал его помощника-консультанта, в прошлом подполковника КГБ. Жёсткий, холодный и острый, как сталь. Как прямая речь Робокопа или Терминатора. Машина.

А там в это время продолжались кровопролития. Убивали часто. В грудь, голову, лицо. Убивали в спину. В упор, в затылок. Пытали, издевались, уродовали. Глумились. ТАМ давно все деградировали!

Но ТАМ тоже нужна была Чистка. Всей Чечни. Ликвидация и истребление, полное уничтожение врага.

А под словом «враг» понималось очень многое и многие!

«Эскадрон смерти», «летучий отряд», «чёрные волки». Так прозвали ТАМ маленькую, но сильную и сверхопасную группу полковника Шулепова.

Их никто не знал. Более того: их почти никогда никто не видел. Они были неуловимы, незаметны, отчаянны и жестоки. Именно жестоки. Этому их научила жизнь. И чужие смерти.

Современные винтовки из арсенала «семёрки», бывшей ФСК и ГУО РФ, коллиматорные, инфракрасные оптиприцелы и всевозможные ночные очки, зрительные трубы, пламязвукогасители и вкладыши бесшумного ведения огня, универсальные портативные миномёты и гранатомёты, ручные ракетные установки и прочее, прочее, прочее. Всё это обернулось против «наблюдаемых и видимых объектов».

Мелькнул зелёный камуфляж, бородатое лицо, красно-зелёный берет и автомат «Волк» наперевес. Выстрел. Объект уничтожен. Незамедлительный уход с удобной позиции!

Шарахнулись к только что убитым солдатам-мотострелкам трое в серых униформах, с белыми повязками на рукавах. Один на «стрёме» с «Калашниковым», двое других с аптечкой, скальпелем и приборами-сосудами Дьюара.

Орудуют быстро. Раскладывают, раздевают, очищают и дезинфицируют. Вырезают.

Но сложить и упаковать человеческие органы в сосуды для заморозки тканей, как правило, не успевают. Если поблизости группа «Ильича»!

Один выстрел. В объективе, на том конце траектории полёта ракетки или гранаты, мины или снаряда – взрыв. Сами вы теперь трупы!

И сразу же отход, изменение НП, подстраховка.

Иногда на место ведения скрытого огня обрушивается шквал смерти, град пуль и осколков, бывает – окружают, штурмуют, прочёсывают очередями и ручными гранатами только что оставленную позицию. Матерно орут и метают молнии из чёрных глаз, из-под чёрных бровей.

Но «волков», «эскадрона», БСР, уже нет! Испарились. Спецы!

Ханкала. В аэропорту идёт загрузка раненых, цинковых гробов, контейнеров. Только утром «Л-410» увезёт грузы. Ночью в самолёт проникают люди в штатском, укладывают тёмно-зелёные квадратные ящики, обитые жестью, среди гробов и тряпичных тюков. На них ярлыки Министерств Обороны, Внутренних Дел, ФАПСИ. При чем тут спецсвязь?! Да и при чем тут МВД, МО и всякие грифы и значки МЧС, комитетов гуманитарной помощи, РКО (Российское Казачье Общество)?! Ведь грузят крепкие, молчаливо-суровые люди в штатском не что иное, как наркотики!

Наркотики!

Спецрейсом из Азии, из «Золотого Треугольника». В Россию, на Украину и в Прибалтику. Там их ждут! С нетерпением.

Били и этих! Поджигали лайнеры, устраняли «махинаторов», гасили предателей. Уничтожали кули и коробки с марихуаной, гашишем, кокой.

Палили и стирали с лица земли транспорты и грузы с оружием.

До хруста в зубах и треска в скулах сжимали челюсти, плевали озлобленно в сторону, тяжело вздыхали, брали в крепкие руки оружие, припадали к окулярам и стреляли. Били, уничтожали, распыляли в пух и прах.

В последних числах августа напоролись на банду Тютюхина, специализирующуюся на изготовлении, сбыте и распространении фальшивых долларов.

Схватка была жестокой.

Силовики-«тютюхинцы» оказались тоже ребята не промах. Снайперы и штурмовая бригада боевиков буквально через несколько секунд после начавшегося обстрела, потеряв с полдесятка людей, ответили своим профессионализмом и всеми спецсредствами уничтожения.

«Ильич» давно пас эту группировку, работающую совместно с отрядом Гасаева, СОМом (сводный отряд милиции Грозного) и плечом к плечу с «федералами» ВВ.

Их засекли ещё в полдень, но в сумерках вечера с тыла НП Игоря «Мозамбика» появились сам Тютюхин, Гасаев и человек в чёрном комбинезоне: осторожный, спокойный (в отличие от дёрганых главарей банд) и …безоружный.

Пасущая «делаваров» «двойка» Мозамбика и Штурмовика заметила угрозу сзади слишком поздно.

«Делаваров» сразу накрыли огнём, ликвидировав всю группу (22 августа на Ленина найдут обгорелые трупы рабочих-фальшивомонетчиков, разрушенный станок, ксероксы, и 486-й допотопный IBM).

Страхующий Игоря Славик из «РГ-6» моментально обработал отряд Тютюхина и охраняющих своих командиров боевиков, следующих поодаль.

Но человек в чёрном успел рассредоточить силы правильно, поэтому гранаты достали немногих.

Оба бойца из команды Шулепова вмиг осознали своё удручающее положение. И вызвали помощь.

Филин, Никита и Гарпун прибыли на место через двенадцать минут, обходя чеченские патрули, открытые места и убрав по пути трёх подозрительных кавказцев в штатской одежде.

«Гасаевцы», силовики Тютюхина и ещё какие-то неизвестные в серых униформах окружили пятиэтажку, на две трети покинутую жителями и на треть разрушенную войной.

«Двойка» огрызалась до конца, кладя спецов-бандитов одного за другим.

Судя по манере поведения и сноровке, человек в чёрном комбинезоне занимал высокую должность где-то в спецслужбах России.

Его люди хитро и скрытно проникли в дом.

Эфир наполнился матом и шифрованными командами. Мозамбик и Штурмовик держались молодцами. Даже когда их стали забрасывать ракетами «Искра» и гранатами. Фугасные начинки «Искр», как напалм, сжигали дом.

Но в пламени и дыму боя разрывная пуля Игоря достигла Тютюхина. Причём не шальная! Точный выстрел снёс главарю грозненских славянских бандформирований полголовы вместе с наушниками.

И, видимо, в следующий момент смертельная огненная волна накрыла Мозамбика. Он недолго метался по комнате, охваченной пожаром. Новый взрыв поразил тело профи десятком осколков.

Помощь прибыла, когда Слава-Штурмовик, изрешечённый свинцом, корчился в агонии на ступеньках подъезда. Враг был на лестничной площадке этажом ниже.

Никита слышал в наушники бессвязную речь товарища и спешил.

В это время Филин и Гарпун обрабатывали окрестности дома.

Нужно было торопиться, так как после подобного обычно появлялись вертушки войск МВД и обрушивали смертельный шквал на место скоротечных боёв.

Без разбору! Своих и чужих. Был приказ. Там, в командно-руководящих верхах Тихомирова, эти перестрелки не были запланированы. Значит, «не наши»! Значит, место очистить.

И очищали! Море всепожирающего огня, свинца и взрывной волны.

Мало, кто оставался целым после этого.

Никита из «Бизона» достал противника в серой униформе, подобрал Славика и поволок прочь.

Полуистреблённая банда Гасаева и несколько силовиков-«тютюхинцев» отошли за бывшую автобазу, а Филин, Никита и раненный в плечо Гарпун вынесли умирающего Штурмовика и скрылись в садах частных домов.

Позади них, на высоте трёхсот метров, шелестели военные «мишки», изредка пуская осветительные ракеты, ИК-ловушки и простреливая улицу, где только что проходил бой.

А они уходили всё дальше и дальше, в своё логово. Логово «волков».

Но героическая эпопея продолжалась недолго. И то, что сделали ОНИ за сорок девять дней своего пребывания ТАМ, стало лишь каплей в море приближающейся победы, в океане противостояния Беспределу в родной стране.

Ещё 6 августа боевики Саманова и Кандарбиева спонтанно, неожиданно для федеральных войск, вторглись в Грозный, сокрушая всё на своём пути. Расслабившиеся защитники города и полусонные блок-посты не смогли оказать должного сопротивления и несли большие потери.

Это были чёрные дни российской армии и всей войны на Северном Кавказе. Траурные. «Федералы» и народные дружины президента Чечни Завгаева гибли пачками, а полторы тысячи сепаратистов, окрылённых победой и озлобленных кровью, взяли треть Грозного и часть Красногвардейской, где находился Майдан.

Прорыв боевиков застал Никиту врасплох. Он в это время выслеживал с Филином передачу оружия несколькими российскими военнослужащими группе кавказцев, косящих под мирных жителей Грозного.

Ильич с Бураном пытались предотвратить теракт на железнодорожном вокзале, куда прибыла с Большой земли «гуманитарка» и дизтопливо. Охрана состава была усилена СПЕЦНАЗом, но люди Ярбаева давно готовились к операции. Ситуация накалялась.

Черёмуха с Гарпуном действовали в районе аэропорта, устраивая несколько наблюдательных пунктов на важном стратегическом узле.

Славика похоронили. Под краткую жёсткую клятву Ильича и слёзы Черёмухи. В скорбном молчании помянули Игоря-Мозамбика.

Где-то на юго-западной окраине города раздалась канонада. Тысячи стволов разнокалиберного оружия заголосили, сея смерть и увечья. Так начали операцию Саманов и Кандарбиев.

Все шестеро из группы Ильича внимательно прослушивали и расшифровывали разговоры и крики в эфире, настроившись на определённую частоту спецслужб и городской милиции.

Послушав перебранку офицеров-федералов, разведгрупп и радистов блок-постов, убедившись в угрозе с тыла, «волки» начали форсирование.

Никита с Филином залпом из «Осы» ликвидировали «мирных жителей», затребовавших оружие, а своих же русских парней расстреляли из автоматических винтовок, целясь преимущественно по ногам. Но, надо сознаться, пули попадали и выше.

Расстреляв всю сходку, «двойка» удалилась, взяв курс на Майдан.

Ильич с Бураном снялись с места без единого выстрела, но связались с руководством охраны ж/д состава и анонимно предупредили о готовящемся нападении.

Теракт головорезам Ярбаева не удалось совершить: СПЕЦНАЗ принял меры.

Гарпун и Черёмуха тоже удалились с позиций, направившись на конспиративную квартиру, но встретили по пути несколько бандитов, мобилизованных на поддержку штурмующих город земляков.

Гарпун, получив контузию от взрыва гранаты, на короткое время вышел из строя, но успел спрятаться: следующий выстрел из «РГД» его не нашёл. От осколков его спас защитный жилет и боеприпасы разгрузки.

Черёмуха попыталась отомстить и устранить всех чеченцев, среди которых мелькали славянские лица. Потеряв трёх-четырёх человек, банда отступила.

«Двойка» вернулась на «базу».

Вспомнилось, как Ирина и Николай смотрели друг на друга, пожирая глазами, с трудом сдерживая страсть и желание.

Они любили. Об этом знали все. Уже в июле Ирина соблазняла Никиту, но вдруг обострившиеся память и любовь к жене остановили парня, не дали согрешить снова.

И Ира Сазонова поняла, что это конец их связям. Какое-то время она ходила мрачной и молчаливой.

Потом как-то незаметно у них с Николаем завязалась дружба. Больше! Любовь. А потом, очень скоро, оказалось, что Ирина беременна. Боевой пловец нарадоваться не мог. Но появлялись определённые заботы и проблемы.

А город жил. Грозный существовал, несмотря на постоянные обстрелы, бомбёжки, убийства, голод и грабежи, на нескончаемый поток беженцев.

Плодоносили и ароматно пахли на всю округу частные сады, запылённые, задымлённые и обгорелые. Радовали взор чёрно-зелёные резные листья, оставшиеся деревья и редкие цветники. Хотя радовать было особенно некого.

После захвата большим отрядом сепаратистов части Грозного работы у группы Ильича прибавилось. «Чёрные волки» были повсюду!

«Двойка» (один основной, один страхующий) появлялись, в основном, ночью.

Чёрные эластичные непромокаемые одежды, современное оружие и средства связи, большой опыт и отменное мастерство, строгая дисциплина и преданность Отечеству.

И они чистили город. Они истребляли нечисть, мало отвлекаясь на открытые выступления боевиков и их схватки с «федералами». Они занимались только потусторонним. Теневая война! Чистка.

«Волки» и потом сделали многое: после вновь начавшихся в первых числах сентября боевых действий между самановцами, Кандарбиевым и «федералами».

Участвовали в освобождении тринадцати журналистов, ослабляли кольцо вокруг Управления ФСБ Грозного, где осаждённые спецы и работники Службы Безопасности дрались с отчаянной жестокостью.

Так и не сдались, не проиграли!

В середине сентября полковник Шулепов получил сигнал-шифровку от друга, бывшего кэгэбэшника, помощника Секретаря СБ Российской Федерации.

– Ребята… бойцы! Все вы знаете, как сейчас стране необходим мир с Чечнёй! – как-то обратился к своим бойцам Ильич. – Неважно, будет это победа или просто мирное заключение, но сделать это НУЖНО! Президент доверил это Секретарю СБ, а теперь, дорогие братцы-кролики, просят помощи и поддержки у нас! Да-да, не удивляйтесь! Вот шифровка от моего друга, который является доверенным лицом Секретаря СБ. Можете убедиться сами. Шестнадцатого ОН сам будет здесь, в Грозном!!! Наша обязанность – подстраховать! Дальнее окружение, радиус до километра…

В ус дунули, как говорится, все!

Приготовились, собрались, рассредоточились автономные самрасчёты.

И, несмотря на обилие в городе экстремистов и большое количество противника, приезд Секретаря СБ и двухдневные переговоры с главарями сепаратистов прошли удачно.

И «объект» остался невредимым (хотя это заслуга не только группы Ильича, но и тройной Безопасности «важняка»), и звезда мирных соглашений засияла ярче.

Но в Чечне война продолжалась!

Никита, видевший доселе не одну смерть, сам истребивший не одну жизнь, столько убитых и изуродованных не представлял. Его «послужной чёрный список» перевалил за сотню. Но он не останавливался и уничтожал дальше, дырявил, кромсал, распылял.

Восемнадцатого список убиенных резко пополнился. Из городской тюрьмы бежало более трёхсот заключённых, которые незамедлительно начали убивать, насиловать, мародёрствовать. Возникла опасность присоединения их к пятитысячной армии Салманова и Кандарбиева, заполненной такими же головорезами и бандитами.

Недалеко от тюрьмы расположился НП Никиты и Филина. По рации уловили донесение командира СОМа из разгромленной зоны о побеге зеков.

Вскоре Никита и сам увидел людей в грязных рваных тюремных формах, одних осторожных, других наглых, счастливых, злых и обезумевших.

Под рукой был «РГ-6», а у Филина пулемёт «Шквал». Ручные гранаты и автоматы «Кедр».

В ход пустили всё! И трупов было море. Как и крови.

Как-то Никита наблюдал из очередного НП, как снайперы из контрразведки совместно со СПЕЦНАЗом ликвидировали целый автобус с боевиками. Все сорок человек.

Снова сообщение: под угрозой нападения 2-я городская больница. Цель боевиков – наркотические вещества, морфий и тому подобное. Захватить. Следовательно?

У больницы дежурили Ирина с Гарпуном. Четыре дня наблюдали засаду ОМОНа, ударной группы ВВ и ещё каких-то незнакомых в серой однотонной униформе. «БМП», два «БэТээРа» и новейший танк «Т-80У».

Ирина щёлкала «сто семнадцатой эмкой» всех подозрительных в округе. Гарпун уничтожил автомобиль с боевиками. По тому, как рвало «Ниву» и полыхало кругом, «двойка» догадалась, какие сюрпризы везли в ней.

И, как всегда, стремглав исчезли, сменив НП.

Но в конце лета – начале осени 1996 года, машина перемирий ускорила обороты.

26.08. генерал ввёл в Грозном и других пунктах Чечни совместные посты-патрули, как когда-то в Приднестровье. Молодец! Задуманное свершилось! Патрульные славянской и кавказской национальности крейсировали по улицам и окраинам спокойно и открыто, хотя недоразумения с обеих сторон были. То действовали отдельные банды «непримиримых» или нелегальные формирования сепаратистов, то палила в темень «второго Сталинграда» дежурная вертушка – «мишка» МВД или строчил «КПДС» с «БТРа». А война снайперов вообще не прекращалась! И здесь ещё работали «волки» Ильича.

Но в общем российско-чеченские мирные переговоры набрали силу. Особенно после полутаинственных личных встреч Мосхадова и Секретаря Совета Безопасности.

Не хотел только почему-то принимать у себя Секретаря СБ РФ сам Президент. Не мог? Скорее, не хотел!

Но пришлось. Больной, опухший, невнятно бормочущий нечленораздельные фразы, последний всё-таки дал «добро».

И с 1 сентября 1996 года начался вывод федеральных войск из Чечни. Война потихоньку стала ослабевать.

Кто-то торжествовал: очень многие и многие, но кое-кто метался, злился и ворчал. На ухо Президенту и премьеру.

Генерал-десантник обвинял министра МВД, а тот огрызался на Секретаря Совета Безопасности России. Но скрытно, скупо, лихорадочно протирая очки и крутя головой, как орёл на горе.

Были враги! Много было заинтересованных в войне. Война – деньги! Деньги – власть! Власть – война, деньги!!! Чёрный круг.

Шептались, шушукались, бранились. Подлизывались и сговаривались. Суетились.

Работа в Чечне для «волков» закончилась. Начиналось другое «дело». Они теперь нужны были в Москве и в самой России. Так сказал Ильич. Так просил помощник Секретаря СБ. Так хотел ОН!

Свернувшись и уничтожив следы, группа выбиралась из Грозного. И, в отличие от «федералов» и беженцев, нелегально и тайно. В глубоком молчании.

8 сентября Топоркову Никите запомнилось отчётливо и на всю жизнь. Шли гуськом, с интервалом в двадцать метров. Ночью. Первым с прибором инфракрасного наблюдения и металлопоиска двигался Ильич. Далее – Гарпун, Черёмуха, Филин, Никита. Замыкающим – Буран.

Обошли минные поля, просочились через совместные заградительные отряды, миновали, уложив двух постовых в состояние обморока, полосу внутренних войск.

За городом очутились на берегу реки. Карабкались по галечнику и валунам, пробирались сквозь лес.

В километре от Грозного непростительно сгруппировались. Интервал нарушился из-за пересечённой местности и угрозы потерять друг друга из вида.

Ильич проворонил, точнее, не усёк прибором пластиковую мину. Противопехотную, пакистанского производства.

Взрыв грозой пронёсся по опушке леса, и эхо утонуло в ущелье и густых зарослях массива. Залегли.

Скоротечный осмотр и беглая связь определили и выявили неутешительное, прискорбное, горькое.

Гарпуна изрешетило насмерть. Ирине проклятый, невидимый рентгенами осколок, попал в живот. Самому полковнику оторвало стопу ноги, изуродовало гениталии. Но жив остался, хотя потерял много крови, пока Филин и бывший «альфовец» смогли что-то сделать.

Сазонова Ирина умерла на руках Никиты. Успела только сказать:

– Никит… он умер? А я… туда? Да?! Мамочка!.. Всё, Ники… Я так люблю… Прости!

Эти слова Топорков запомнил навсегда. До боли и слёз.

– Я не могу, Сергей! – сказал он через пять минут после взрыва, зажав голову руками в беспалых перчатках.

– Хорошо, Никит! Я сам.

Но Топорков видел, как тяжело Филину совершать этот акт. Он взглянул на удаляющихся Бурана и Ильича на плече «альфовца», на испуганного парня, на раздетые и обезоруженные трупы Николая – боевого пловца и Ирины Сазоновой – его коллеги и хорошей подружки, высыпал на их лица и кисти рук порох и поджёг. Огонь быстро уничтожил внешность погибших друзей. Но этого Никита уже не видел: он догонял «двойку» Ильича, смахивая на ходу слёзы.

Скоро его нагнал и Филин…

…Никита открыл глаза. Еле-еле проглотил ком в горле и почувствовал сильную жажду. Вытянул шею, разыскивая взглядом стюардессу, но спасение в форме симпатичной стройной блондиночки уже шло навстречу.

Девушка угостила газировкой, булочками и колбасой. Желудок проурчал, высказывая нетерпение, а губы прошептали благодарность красотке. Вскоре скупой завтрак пропал в чреве молодого организма. Утолив голодные и сухие спазмы желудка, парень посмотрел в иллюминатор. Чистое, сине-розоватое небо. Далеко внизу – перина кучерявых облаков, с того борта лайнера нещадно палит солнце, а прикрывшиеся от него пассажиры тихо дремлют в мягких креслах.

Никита поёрзал, бросил равнодушный взгляд на соседку, читающую запоем любовный роман, и снова погрузился в воспоминания…

…Прощались в Краснодаре. Шулепова, переодев и облегчив от всякого оружейного хлама, отправили в больницу. Полковник лёг на койку и побледнел, как покойник. Пока Филин улаживал все формальности по лечению и комфорту Ильича с главврачом, двигая по полированному столу тоненькую пачку крупненьких американских купюр, Топорков и Фёдор разговаривали с командиром.

Полковник, приподнявшись на локтях и поправив ворот пижамы, обратился сначала к Бурану:

– Федя, если ты точно решил отправиться к семье, обратно в логово этого Михася, ты должен понять одно: тебе теперь сможет помочь лишь Никита! Я теперь не боец, Фил уходит ТУДА, других надёжных и верных друзей у тебя не будет! У парня работы хватит. А вот тебе придётся туго! Ты хорошо решил?

– Да, Ильич!

– И не уйдёшь из города?

– Я уже подумал, Ильич. Я останусь. У меня есть планчик небольшой! С женой и детьми. Но закончить с ребятами Михася я обязан!

– Понял, боец! Действуй. И будь собран всегда! Такая уж у тебя работа! А Никиту вызывай только в крайнем, понял?

– Знаю, Ильич.

Полковник повернулся к Топоркову, свесившему голову ниже шеи. Похлопал его по колену.

– Никита, тебе предстоит не менее опасное!

– Ильич, да ладно…