По головам МакМаннан Джордж

Глава: Ход Питерса (часть i)

Штаб-квартира ЦРУ, сентябрь 2007 года

В утренние часы маленький городок Маклин, что удачно расположен вдоль реки Потомак и соседствует по ту сторону с национальным парком «Грейт Фолз», а по эту окружен такими же небольшими городками, казался прекрасным. Первые солнечные лучи, разлетаясь тысячей разноцветных и рассеивающихся огоньков, начинали свое движение в отражениях черепичных крыш небольших коттеджных домиков и заканчивали в спокойной водной ряби мирно текущей реки.

Легкие порывы теплого ветра нежно, словно прикосновение младенца, шевелили кроны деревьев и небольших кустарников, аккуратной посадкой протянувшихся по всему городу. Перебирая листок за листком, ветер неспешно двигался по пролегшей через весь Маклин дороге Чейн-бридж-роуд и дарил ласковые порывы свежести тем, кто по каким-либо причинам оказался в эти ранние часы в пути.

Именно такие моменты в жизни он всё больше ценил последние несколько лет.

Черный «Форд Мондео» со слегка затемнёнными окнами, свернувший с основной дороги и проехавший потом ещё несколько миль по гравию, подкатился к контрольно-пропускному пункту, не имевшему каких-либо опознавательных знаков, и остановился перед опущенным шлагбаумом. Навстречу машине вышел молодой человек в камуфляжной форме.

– Ваш пропуск, сэр?

Водительское окно наполовину опустилось. Сидевший за рулем уже довольно немолодой мужчина, одетый в черный костюм, показал пропуск, представлявший обычную проксимити карту, на лицевой стороне которой отчетливо читалась литера «П», расположенная на фоне американского герба.

– Проезжайте, сэр.

Немолодой мужчина закрыл окно и медленно направил машину в сторону многоэтажного серого, с легким оттенком бежевого, здания, в котором вот уже более полувека располагалась самая секретная организация Соединенных Штатов – Центральное разведывательное управление.

Взяв жёлтую лейку с изображением Дональда Дака, он заботливо полил небольшое лимонное дерево, что стояло в кабинете у окна огромного размера. Выудив из нижнего ящика рабочего стола секатор, он ласково, как влюбленный юноша берёт в объятия девушку, принялся обрезать пожухлые листочки дерева, смахивая их в стоявшее рядом с рабочим столом мусорное ведро.

Человека звали Джонатан Питерс, и вот уже семь лет он возглавлял ЦРУ.

Раздался щелчок интеркома, и мелодичный голос секретарши оповестил:

– Пришел Джек Ричард, сэр.

Питерс отрезал последний пожухлый листок, убрал секатор обратно в нижний выдвижной ящик стола и, машинально вытерев друг о друга ладони, нажал кнопку интеркома:

– Маргарет, пропустите, пожалуйста. Я ожидаю его.

Секундами спустя дверь кабинета отворилась, и на пороге появился чуть склонный к полноте невысокий мужчина, одетый в серый в мелкую клетку костюм, рукава которого обрамляли надлокотные вставки из кожи. Быстрой походкой он подошел к столу Питерса и положил на него папку, что до этого держал в руках.

– Здравствуй, Джонатан, – поприветствовал он директора ЦРУ, и они по-дружески пожали руки.

– Ричард, чертов плут! Как поживаешь, мой старый друг? – ласково поинтересовался Питерс.

– Ничего, – пожал плечами Ричард, улыбнувшись из-под очков, которые слегка нелепо смотрелись на его чуть пухлом лице, – правда, в Вашингтоне мало что интересного происходит. Эти пустословы сенаторы в своих начинаниях дальше слова не уходят. Копаются в нижнем белье друг друга, плетут козни и пытаются уличить оппонентов в сексуальных извращениях.

– А разве это в нынешние времена не плюс? – усмехнулся Питерс.

– Да уж, – улыбнулся на шутку друга Ричард, – и совершенно плевать они хотели на старые добрые штаты Америки.

– Как и всегда, Джек! Как и всегда!

Питерс жестом пригласил Ричарда присесть за стол.

– Маргарет, – Питерс нажал кнопку интеркома, – принесите нам два кофе, пожалуйста. Один без сахара.

Он вопросительно глянул на Джека – мол, «я ещё не забыл твоих кофейных пристрастий?» – на что тот кивнул в ответ – «Не забыл».

– Сию минуту, – ответила Маргарет.

Когда терпкий аромат кофе наполнил кабинет Питерса, двое мужчин, избавившись от пиджаков, сняв галстуки и засучив рукава, кропотливо работали над кипой документов, разложенных стопками по одним лишь им ведомым законам и правилам.

Не было слышно дискуссий или жарких прений, которые, как правило, случаются в минуты принятия ответственных решений. Наблюдавшему со стороны человеку работа этих двух мужчин могла вселить благоговейный трепет: не было лишних слов, необдуманных фраз и неподтвержденных фактами выводов. Понимание с полуслова и поразительное согласие отличали Питерса и Ричарда, когда их умы в едином замысле рождали очередную разведывательную акцию.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что в случае провала, нас ждёт незавидная участь, – устало пробормотал Ричард, откидываясь на спинку кресла.

Питерс выглядел живее друга.

– Работая в кабинетах, мой друг, ты совсем утратил, как говорят русские, вкус оперативного задора.

Ричард фыркнул:

– Никак не могу понять твоего восхищения русскими. Кстати, можно ещё кофе?

Питерс в очередной раз нажал кнопку интеркома.

– Маргарет, будьте добры, повторите нам кофе без сахара.

– Возвращаясь к русским, – продолжил прерванную мысль Ричард, когда дверь захлопнулась за секретаршей, – отчего ты так ими восхищаешься? Могу тебе компетентно заявить, что потенциал их спецслужб далёк от нашего, я бы даже процитировал русских классиков, – Ричард чуть призадумался, нахмурив брови, – Крылова, к примеру, «Слон и Моська». Мы в данном случае «Слон», само собой.

Питерс стоял к другу спиной, глядя невозмутимым взглядом куда-то вперед, где за территорией комплекса простирались засеянные газонной травой поля пригорода Маклин. Он никак не отреагировал на умозаключения друга, основанные исключительно на аналитических записках и прогностических выкладках, хоть и отражавших действительность – они являлись всего лишь плодом мыслительного процесса, а не самой действительностью.

– К тому же, – продолжал озвучивать аналитические заключения Ричард, – их специальные структуры настолько погрязли в инструкциях и приказах, что сотрудник, извини меня за скабрезность, даже в туалет не может сходить, не спросив разрешения.

– Хочешь сказать, у нас не так? – перебил друга Питерс, но не обернулся.

– Но, в конечном счете, это мы придумали демократию, – бросил в ответ Ричард.

И оба рассмеялись.

– Тем не менее, Джек, нельзя их недооценивать.

– Джонатан, – Ричард подошел к другу, и тоже, по примеру Питерса, стал смотреть в окно, – русские нам больше не помеха. Их ФСБ – марионеточная структура, к руководству которой пришли не самые дальновидные люди, пережившие крушение Союза и «гонение» на спецслужбы в начале девяностых. Они просто-напросто надломлены. К тому же, возьми результат нашей «шалости» по «борьбе с коррупцией». Столько различных деклараций и отчётов не пишет никто, тем более, было бы ради чего.

Ричард усмехнулся явно довольный то ли результатами «шалости», то ли сказанным.

– Не обобщай, Джек. У нас дела не намного лучше. С тех пор, как политики с идеями «перезагрузок», «прав человека» и прочей чепухой стали совать нос в работу спецслужб, всё пошло наперекосяк.

– Хорошо, – поправился Ричард, – не всё. Однако я продолжаю настаивать на своём в отношении к русским.

– Я, – начал Питерс на выдохе, – уважаю тебя как специалиста и как друга, в первую очередь. В конечном счёте, благодаря высокому качеству работы твоей конторы, ЦРУ пользуется её услугами. К тому же ты переманил многие наши лучшие умы. Но, Джек, ты давно не был «в поле», не соприкасался с противником. Поверь, оперируя только сухими фактами, можно легко просчитаться. Ладно, – оборвал он рассуждения, – оставим лирику на потом. Сейчас необходимо всё перепроверить и убедиться, что никакие детали нами не упущены.

Питерс открыл сейф и достал очередную «безликую» жёлтую папку, в нижнем левом углу которой красовался штамп «совершенно секретно».

– Вашингтон поставил задачу продвижения «нашего» кандидата на предстоящих в 2008 году президентских выборах в России. Используемые до этого методы и аргументы против действующей российской политической власти в настоящее время звучат неубедительно и не производят должного эффекта. Этот факт вызывает беспокойство Государственного департамента.

– Несомненно, – подытожил Ричард. – Они явно рассчитывали на совершенно иной результат, к тому же масла в огонь подливает и Сенат с требованием организации слушаний по расходованию денежных средств, выделенных на мероприятия по «распространению демократии».

Питерс тяжело вздохнул.

– Да, Джек! Поэтому президент снова обратил взор на разведку?

– Да, Джонатан, – кивнул Ричард.

– Как и всегда. Власть о нас вспоминает только тогда, когда оказывается в безвыходном положении, и собственных мозгов, чтобы выпутаться, уже не хватает.

– Не язви, – улыбнувшись, отозвался Ричард.

Без сомнения, он прекрасно понимал сарказм друга, поскольку не единожды сталкивался с этими «всезнающими» людьми из Правительства, которые больше походили на отбившихся от рук родителей подростков, нежели взрослых и трезво мыслящих людей.

Питерс улыбнулся в ответ.

– ЦРУ предлагает возобновить реализацию «похороненного» Сенатом плана «Тандерклеп», которым предусматривается активизация деятельности чеченских сепаратистов на Кавказском направлении. Это самая большая нерешённая проблема русских, с которой власти пытаются разобраться уже десять лет. Чеченский сепаратизм – больное место действующего президента России. И, что немаловажно, решение этой проблемы им пока не сформулировано. И этим обстоятельством «ваш» кандидат может воспользоваться. А если, скажем, будет проведён массированный террористический акт в разных частях России, то при качественно проработанной программе кандидат, безусловно, явится фаворитом.

– И что в рамках «Тандерклеп» планирует Центральное разведывательное управление? – спросил друга Ричард.

Питерс раскрыл ранее выуженную из сейфа папку.

– Комплекс информационных и диверсионных мероприятий. Кроме того, мы можем задействовать «Араба». Для реализации плана необходимо финансирование. А в мусульманском мире влияние «Араба» высоко. Мы сможем организовать несколько каналов финансирования чеченских моджахедов. Нам придется пойти на значительные риски в этом предприятии. Боюсь, существует угроза потери «Араба». Ставки в игре высоки, и промашка обойдется очень дорого, Джек.

Питерс намеренно акцентировал внимание друга на сумме:

– Очень дорого – это миллионы долларов американских налогоплательщиков.

– Конечная цель оправдывает потраченные средства, – Ричард пристально взглянул на Питерса, и от его взора не укрылось буквально на секунду проскользнувшее по лицу директора ЦРУ недовольство: резкий взгляд и плотно сжатые губы.

«Конечно, – подумал про себя Питерс, – ведь это моё «детище» ставится под удар». И сказал вслух:

– Возможно, – показывая интонацией, что слова друга ему не очень понравились. – Каков план Госдепа в связи с изложенным?

– Первое: необходимо создать дестабилизирующий фактор в регионе. Для этого используем позиции в Сенате. Особенно полезным будет «привлечь» нашего «пердунчика» Джона.

– Который МакКейн? – уточнил Питерс, Джек кивнул. – Хорошо.

– Второе, – продолжил Ричард, – нужно отвлечь внимание русских на ложную цель, преподнеся её как основную и показывая наше ненавязчивое присутствие. Будет большой резонанс, а соответственно – много антироссийской риторики в наших правительственных кругах. Будем использовать для этого Государственный департамент. Сам понимаешь: «Кони» болтушка ещё та.

Питерс внимательно слушал, делая в блокноте небольшие пометки.

– И третье, – тут Ричард особо акцентировал внимание, – самое главное: осуществить конспиративное проникновение объекта на территорию России, в то время как внимание общественности будет сфокусировано на специально созданном нами отвлекающем «эпизоде». И четвертое, локализовать последствия данного «эпизода». Ну как?

Джонатан Питерс ответил не сразу, обдумывая некоторые детали.

– В общих чертах, – начал он, – классика, как всегда, безупречна. Однако остаются детали. Понятна ситуация с дестабилизирующим фактором и регионом. Как мы обеспечим «ненавязчивое присутствие»?

– У тебя большой бюджет? – в лоб спросил Ричард.

– Хотелось бы больше, но вполне сойдет.

Ричард призадумался, формулируя идею.

– Подсунем подтвержденную фактами информацию, что в одном из соседних с Россией государств на Кавказе правительственным сотрудникам зарплаты якобы выплачиваются из госбюджета США.

Глаза Питерса загорелись.

– Джек, отличная мысль, – Ричард лукаво улыбнулся на похвалу друга, – второй момент, эпизоду нужно красивое обрамление.

Ричард думал недолго.

– Как насчет такого: операция «Чистое поле»?

Глава: Ход Кривошеева (часть I)

г. Севастополь, весной 2008 года

– Любка, – он широко улыбнулся добротно сложенной бабе лет сорока, что стояла за бидоном, полным жареных пирожков, – дай мне два твоих фирменных с капустой и мясом.

Его голос отчетливо выдавал типичные для украинско-русского говора «гаканье» и «шоканье», которым грешат все местные жители вне зависимости от национальности, продолжительное время живущие в восточной части Украины. Внешне от местного он ничем не отличался: свободно висевшая на теле светлая с легким узором на украинский мотив рубашка, заправленная в недорогие, но прочные – как раз для повседневной носки – брюки и сандалии на босу ногу. Посаженная на затылок шоферская кепка, чьё место скорее было на витрине краеведческого музея, из-под которой торчала шевелюра вьющихся густых волос, делала его похожим на щёголя из послевоенных пятидесятых.

– Ишь ты, – бодро ответила Любка, ловко выудив из бидона два пирожка и упаковав в пакетик, снабдив в придачу одноразовыми салфетками, – два ему. И никакая я тебе не Любка. А Любовь Львовна.

Между тем в её голосе отчетливо читался явный оттенок того счастья, которое испытывает женщина, когда мужчина обращает на неё внимание, пусть даже выраженное в «фирменных» пирожках с капустой и мясом. «Да и какая разница», – наверное, говорит женское самолюбие в такие моменты, – «главное, что нравятся! И вовсе не имеет значения почему».

К слову сказать, Любка, или Любовь Львовна, принадлежала к тому типу женщин, которых мужики не без удовольствия называют «гарна украинська баба», вкладывая в это определение всю мужскую нежность и любовь. Этакое воплощение некрасовской мысли: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».

– Ой, Любка, да брось, – он сделал псевдо реверанс, словно мушкетер из фильма Юнгвальд-Хилькевича, сняв шоферскую кепку вместо шляпы.

Она поманила его пальцем к себе и, понизив голос, сказала:

– Петь, вчера была у Нинки. Зашла за мясорубкой, она же, такая поганка, всё время мне её вернуть забывает.

Он понимающе кивнул.

– Так гляжу, сидит она в этом, – Любка сморщила лоб, вспоминая, чем же таким было «это».

– В Интернете, – вставил Петя.

– Ну да, в нём самом, в Интернете, – тут Любку переключило, – а ты откуда знаешь?

Петя откусил пирожок.

– Так Нинка уже всю неделю жужжит, что провела Интернет, – и тебе тоже, думаю, пора бы. Цивилизация все-таки, современные технологии.

Любка фыркнула, скорчив недовольную гримасу.

– Мне и так неплохо живется, без ваших там всяких технологий.

– Любка, не отвлекайся.

– Так вот, – вернулась она к повествованию, – сидит, значит, в Интернете, что-то там ищет. Ну, ты же знаешь Нинку.

Петя улыбнулся, откусывая второй пирожок.

– Она вечно что-то ищет, что с Интернетом, что без него. Как сорока на барахолке. В общем, сидит на этом, – Любка опять напряглась, вспоминая, что же было очередное «это», но быстро плюнула и продолжила, – не важно. В общем, сидит она и фамилию свою проверяет на предмет графства там всякого и баронства.

Петя брызнул со смеху.

– Любка! Ой, Любка!

– Что? – моментально состроив на лице обиженную мину, буркнула она в ответ.

– Голубых кровей, – через смех поправил Петька.

– Каких ещё голубых? – Любка теряла нить заведённого ею же самой разговора.

Петька хихикнул:

– Продолжай, Любась. Я тебе потом растолкую, – и ущипнул её за пышный зад.

Любка наигранно взбрыкнула, гневно для правдоподобности стрельнув глазами на Петю, и демонстративно отстранилась.

«Милашка», – призналось самому себе Любкино женское самолюбие.

– Ты меня будешь слушать или нет? – спросила Любка, на что Петька, жуя пирожок, промычал «Угу». – Ну, я Нинке и говорю, мол, что ты, калоша старая, там смотришь? А она такая важная сидит и говорит мне, ты, мол, Любка, остроты-то попридержи для других. Мы дворянских кровей и слушать ваши деревенские ругани не намерены. Я как услышала, так чуть не грохнулась от удивления со стула на пол и говорю ей: «Ты что там мелешь, баба полоумная!? Какая ты дворянка?! На себя в зеркало посмотри, дворянка! Раскулаченная ты в 19 году барыжница, и то с натягом».

Любка, приходя в себя от нахлынувших ярких воспоминаний разговора с Нинкой, сделала короткую паузу, чтобы немного отдышаться и, собравшись с мыслями, продолжила рассказ:

– Нинка, значит, мне так и заявляет, мол, в Интернете сайт не врет.

Тут Любка издала такой дикий победный крик, что Петька, дожевывающий последний кусок пирожка, даже поперхнулся.

– Вспомнила! – проголосила Любка, – сайт же называется!

Петя, поперхнувшись, несильно стукнул себя кулаком по солнечному сплетению, чтобы пирожок опустился дальше в желудок.

– Я, значит, само собой заинтересовалась: что там врет Нинкин сайт? Оказалось, что она какой-то, через пень колено, потомок рода Августиновичей. Уж, каким образом, я не разумею, но на этом её сайте прямо так и написано. Думаю, надо же как. И заряжаю Нинке, чтобы и меня проверила там по сайту этому. И что ты думаешь, Петька?

На что Петька просто пожал плечами, мол, «и что там?»

– Оказалась я рода графа Орлова, что при Катьке Второй был, при дворе царицы.

На этот раз Петька смех унял, лишь слегка улыбнулся.

– Ваше графство! – он снова согнулся перед ней в псевдо реверансе.

– Да иди ты, – хохоча, отмахнулась Любка, – еще пирожок положить, от меня?

Петя не отказался, уж больно аппетитные пирожки пекла Люба.