Военный талант Макдевит Джек
Я подавила непристойное ругательство.
– Мы голосовали по этому вопросу? Или Сим просто явился и стал отдавать приказы?
– Будьте прокляты, – прошептал Оландер. – Вы не имеете ни малейшего представления, о чем идет речь, не так ли? Миллион людей погибли в этой войне. “Немые” сожгли Корморал, взяли Город на Скале и Мордэн Дальний. Они опустошили десяток систем, и вся пограничная зона на грани коллапса. – Он вытер рот ладонью. – Им не очень-то нравятся человеческие существа, мисс Ли. Вряд ли они собираются оставить кого-либо из нас в живых, когда все закончится.
– Ведь войну начали мы, – возразила я.
– Легко сказать. Вы же ничего не знаете, хотя теперь это не имеет значения. Мы давно уже перестали разбираться в таких тонкостях. Убийства не прекратятся до тех пор, пока мы не прогоним ублюдков туда, откуда они явились.
Оландер переключил экраны на показ обстановки.
– Сейчас они окружают Станцию. – Его губы искривила мстительная усмешка. – Значительная часть их флота уже в пределах досягаемости. И подходят все новые корабли.
Он злорадно улыбнулся, и я, помню, подумала, что никогда раньше не встречалась лицом к лицу с таким абсолютно злым человеком. Оландер действительно получал удовольствие.
– Вы говорили, что у Сима нет достаточной огневой мощи...
– Нет.
– Тогда как же...
По его лицу пробежала тень. Он заколебался и отвел взгляд от мониторов.
– Защитные экраны Станции отключены. Там нет никого из наших, кроме парочки эсминцев. Они превращены в автоматы, а Станция оставлена людьми.
Мигающих огоньков на боевом дисплее прибавилось, их уже стало около дюжины. Некоторые вошли в пределы внутреннего кольца.
– Они могут видеть только эсминцы и корабль в доке, который принимают за “Корсариус”. Тем не менее они держатся на расстоянии. Но это не играет никакой роли!
– “Корсариус”! – воскликнула я. – Корабль Сима?
– Они сейчас думают, что им удастся захватить его и кончить войну.
Оландер прищурил глаза, вглядываясь в схемы.
Я начала подозревать, что пора послушаться его совета, отправиться на пристань, взять “Мередит” и уплыть обратно в южное полушарие. Пока все не наладится.
– Эсминцы разворачиваются, – произнес он. – Но они даже не замедлят продвижения “немых”.
– Тогда зачем они вообще нужны?
– Должны же мы оказать им хоть какое-то сопротивление. Чтобы не дать времени на раздумья.
– Оландер, если у вас там нет кораблей, то как Сим предполагает уничтожить что бы то ни было?
– Он и не уничтожит. Это сделаем мы с вами, Киндрел. Сегодня ночью мы нанесем “немым” такой удар, который сукины дети запомнят навсегда!
Неожиданно два экрана ослепли, потом изображение появилось снова, но поверх него лихорадочно замигала круговерть символов. Оландер нахмурился.
– По станции нанесен удар.
Он протянул мне руку дружеским, успокаивающим жестом, но я не подошла к нему.
– А что мы им сделаем? – спросила я.
– Киндрел, мы остановим солнце.
Заявление показалось мне несколько туманным, я так ему и сказала.
– Мы поймаем их, – ответил он. – Все здесь и все в пределах сферы радиусом полмиллиарда километров будет сожжено. Если они сразу же поймут, что происходит, и быстро уберутся, у них еще есть шанс. – Он взглянул на компьютер. На панели горела красная лампочка. – Мы заполнили старый грузовой корабль антиматерией. Он ждет моей команды.
– Какой команды?
– Команды материализоваться внутри вашего солнца. – Каждое его слово повисало в неподвижном воздухе. – Мы собираемся внедрить его в солнечное ядро. Результат, как мы полагаем, будет... – он помедлил и ухмыльнулся, – ...достаточно взрывным.
Я почти поверила, что за пределами этого бара больше ничего не существует. Мы отступили в темноту: Оландер, я, мониторы, музыка вдали и каменные нимфы.
– Сверхновая? – спросила я. Наверное, мой голос звучал еле слышно. – Вы стараетесь вызвать взрыв сверхновой?
– Нет. Не настоящая сверхновая.
– Но эффект...
– ...будет таким же. – Оландер выглядел ужасно довольным. – Революционная техника. Крупное достижение в космогонии. Такое, знаете ли, нелегко осуществить. Никогда раньше этого не происходило.
– Бросьте, Оландер, – взорвалась я, – не можете же вы полагать, что я поверю, будто парень, сидящий в баре, может взорвать солнце!
– Прошу прощения.
Выражение его глаз изменилось, он выглядел испуганным, словно забыл, где находится.
– Возможно, вы правы. Я и в самом деле не знаю. Подобный эксперимент стоил бы слишком дорого.
Я попыталась представить себе Пойнт-Эдвард, поглощенный огнем, посреди кипящих морей и горящих лесов. Город Гейджа, где мы бродили по узким улочкам и обшаривали старые книжные лавки, гонялись друг за другом на пляжах и сидели в освещенных свечами барах. Откуда мы впервые ушли в море. Никогда не забуду, как мы в первый раз вернулись домой, и наш дом выглядел как яркий и твердый алмаз на фоне неба. Домой. Здесь всегда будет мой дом.
Я смотрела на Оландера увлажнившимися глазами и вдруг поняла, что вернулась в Пойнт-Эдвард с намерением покинуть Илианду.
– Оландер, они оставили вас для этого?
– Нет. – Он энергично замотал головой. – Предполагалось, что это произойдет автоматически, когда “немые” подойдут поближе. Взрыватель подключен к датчикам на Станции, но “немым” иногда удается нарушить прохождения команд и функций управления. Мы не могли рисковать...
– Так они вас все-таки оставили?
– Нет! Сим никогда бы не позволил. Он верит в сканеры и компьютеры. Однако люди, знающие всю эту дрянь получше, не верят. Поэтому я остался, отсоединил пусковое устройство и принес его сюда.
– Боже мой, вы действительно собираетесь сделать это?
– Так лучше получится. Мы можем поймать этих ублюдков в самый удачный момент. Чтобы принять подобное решение, нужен человек. Машина не сможет сделать все, как надо.
– Оландер, вы собираетесь разрушить целый мир!
– Знаю. – Его глаза его наконец-то встретились с моими. Никто этого не хотел, но нас приперли к стенке. Если мы не сможем сделать это, то, возможно, ни для кого из нас уже не будет будущего.
Я продолжала говорить с ним, хотя мое внимание все больше притягивала клавиатура компьютера, клавиша ПУСК, немного длиннее других и слегка вогнутая.
Рукой я ощущала твердый и холодный ствол лазера.
Оландер выцедил последние капли вина из стакана и швырнул его в темноту. Стакан разбился.
– Чао! – произнес он.
– Сверхновая... – прошептала я, думая о просторных южных морях и нехоженых лесах, в которые никто уже никогда не войдет. О загадочных развалинах. О тысячах людей, для которых, как и для меня, Илианда была домом. Кто вспомнит ее, когда она исчезнет?
– В чем разница между вами и “немыми”?
– Я знаю, что вы чувствуете, Киндрел.
– Вы не имеете ни малейшего представления о том, что я чувствую...
– Поверьте, я знаю точно. Когда “немые” сожгли Корморал, я находился на Мелисандре. Я видел, что они сделали с планетой. “Немые” рассердились на местных жителей, потому что те убили несколько их солдат. Таких же людей, как вы, просто занимающихся своим делом. Вы знаете на что похож Корморал сейчас? Ничто не сможет существовать там еще десять тысяч лет.
Чей-то стул, его или мой, скрипнул, и звук эхом прокатился по бару.
– На Корморал и его жителей напали их враги!
Я была в ярости, в ужасе. Под столом я незаметно провела пальцами по выпуклости на рукоятке лазера.
– Вам приходило в голову, – спросила я как можно более рассудительно, – что произойдет, когда “немые” уйдут домой, а мы опять начнем пререкаться друг с другом?
Он кивнул.
– Знаю. Риск большой.
– Риск? – Я указала дрожащим пальцем на ряд приборов. – Эта штука опаснее, чем десяток вторжений. Господи, мы выдержим нашествие “немых”. Мы пережили ледниковые периоды, ядерный век, колониальные войны, и мы наверняка справимся с этими сукиными детьми, если не будет другого выхода. Но вещь, которая находится перед вами... Мэтт, не делайте этого. Чего бы вы ни надеялись добиться, цена слишком высока.
Я прислушивалась к его дыханию. Из динамиков лилась старая песня о любви.
– У меня нет выбора, – вяло ответил Оландер, бросая взгляд на дисплей. – “Немые” начали отходить, значит, они уже знают, что станция пуста, и подозревают отвлекающий маневр или ловушку.
– У вас есть выбор! – закричала я.
– Нет! – Он засунул руки в карманы куртки, словно хотел удержаться от прикосновения к клавишам. – У меня его нет.
Не помню, как в руке у меня очутился лазер. Я направила его на компьютеры:
– Я этого не допущу.
– Вам не удастся помешать. – Оландер отступил в сторону. – Но можете попробовать.
Я отошла на несколько шагов и подняла перед собой оружие. Любопытное замечание! Я повторила его про себя еще раз. На лице Оландера отражались чувства, которым я не могла подобрать названия. Тогда я поняла, что происходит.
– Если я перережу подачу энергии, механизм сработает, да?
Лицо выдало его.
– Убирайтесь! – Я направила лазер на Оландера. – Мы просто посидим тут некоторое время.
Он не двинулся с места.
– Отойдите, – повторила я.
– Ради Бога, Киндрел! – Он протянул ко мне руки. – Не делайте этого. Здесь никого нет, кроме нас с вами.
– Здесь есть живая планета, Мэтт. А если этого мало, то есть еще прецедент, который будет создан.
Он шагнул к пульту.
– Не надо, Мэтт, – сказала я. – Я убью вас! Не сомневайтесь!
Мгновение тянулось долго.
– Пожалуйста, Киндрел.
Так мы и остались, лицом к лицу. Оландер понял выражение моих глаз и побледнел. Я держала лазер перед собой, и он видел, что оружие направлено прямо ему в грудь.
Восточная часть неба начала светлеть.
– Мне следовало оставить это там, – произнес он, прикидывая расстояние до клавишей.
По моим щекам бежали слезы, я слышала свой голос, громкий, испуганный, будто он шел откуда-то извне. Весь мир сжался до ощущения спускового крючка под указательным пальцем правой руки.
– У вас не было никакой необходимости оставаться, – закричала я. – Это не имеет ничего общего с героизмом. Вы слишком долго воевали, Мэтт, и слишком хорошо научились ненавидеть.
Оландер осторожно сделал второй шаг, следя за мною умоляющим взглядом.
– Вам это нравилось, пока не подвернулась я.
– Нет, это не так.
Мышцы у него напряглись. Я мгновенно поняла его намерение, замотала головой и всхлипнула. Оландер приказал мне положить оружие, а я стояла, глядя на маленькую бусинку света у основания его горла, куда попадет луч, и повторяла:
– Нет!.. Нет!.. Нет!..
Когда он, наконец, рванулся, но не к компьютеру, а ко мне, он сделал это слишком медленно, и я убила его.
Моим первым побуждением было выбраться оттуда, сесть в лифт, спуститься и бежать...
Боже, почему я этого не сделала!
Солнце взошло над горизонтом, облака на западе растаяли, и начался еще один прохладный осенний день.
Мэтт Оландер лежал, скрючившись, под столом, с крохотной черной дырочкой в горле, и струйка крови стекала на каменный пол. Куртка распахнулась, из внутреннего кармана торчал пистолет, черный, смертоносный, простой в обращении.
Мне не приходило в голову, что он вооружен и может убить меня в любой момент.
Какие же люди сражались на стороне Кристофера Сима?
Оландер готов был сжечь Илианду, но не смог заставить себя отнять у меня жизнь.
Что за люди? Не могу ответить на этот вопрос. Ни тогда, ни теперь.
Я долго стояла над телом, иногда посматривая на мигающий экран с красным глазком, а белые огоньки убегали к внешнему кольцу.
Во мне зародился ужасный страх: я еще могла осуществить его намерение, не обязана ли я сделать это ради него, ради кого-то еще – протянуть руку и нанести удар, который они подготовили. В конце концов я ушла оттуда в начинающийся день.
Черные корабли, уцелевшие у Илианды, продолжали собирать обильный урожай жертв. Еще почти три года Кристофер Сим совершал свои легендарные подвиги. Деллакондцы держались, пока не вмешалась Земля и Окраина, пока в пылу битвы не родилась современная Конфедерация.
О солнечном оружии никогда больше не слышали: то ли оно не сработало, то ли Симу больше не удавалось заманить достаточно крупные силы врага в нужный район и на необходимое расстояние, не знаю.
Для большинства людей война сейчас – нечто далекое, предмет споров историков. Живым воспоминанием она осталась только для сравнительно старых людей. “Немые” давно отступили в свои мрачные миры. Сим покоится со своими героями и со своими тайнами где-то у Ригеля, Илианда продолжает поражать туристов туманными морями, а исследователей – руинами.
Мэтт Оландер лежит в могиле у Ричардсона. Я вырезала его имя на камне тем же оружием, которым убила его.
А я... К сожалению, я уцелела, пережив атаку на город, справедливый гнев деллакондцев и собственное чувство вины.
Деллакондцы появлялись после убийства дважды. В первый раз их было четверо, две женщины и двое мужчин. Я спряталась, и они улетели. Позднее, когда я уже решила, что они больше не появятся, на одну из стартовых площадок Ричардсона приземлилась женщина, я вышла и рассказала ей все.
Я думала, меня убьют, но она мало говорила и хотела взять меня на Миллениум. Но я не решилась, ушла от нее и жила возле разрушенного города, в Валгалле, где мне, может быть, и следовало умереть в окружении призраков, число которых с каждым днем увеличивалось. Все убитые моей рукой. Когда в конце войны илиандцы вернулись, я ждала их.
Они предпочли мне не верить. Возможно, по политическим причинам, или они просто хотели забыть. И вот я лишена даже общественного осуждения. Никто не проклинает меня. И не прощает.
У меня нет сомнений в правильности того, что я сделала.
Рассуждая при свете дня, я это знаю. Хотя знаю и другое: кто бы ни прочел этот документ после моей смерти, он поймет, что мне необходимо нечто большее, чем правильная философская позиция.
Потому что теперь для меня, во мраке под кружащимися лунами Илианды, война никогда не закончится».
16
Какие мрачные мысли завели его так высоко, на эту открытую ветрам скалу, мы никогда не узнаем...
Аней Кеу «Кристофер Сим на войне»
(Эти слова выбиты также на медной табличке у Карниза Сима.)
Утром, когда мы завтракали в ресторане на крыше, освещенном ярким теплым солнцем, все показалось мне несколько нереальным.
– Это фальшивка, – сказала Чейз. – Не могли они рассчитывать на то, что им удастся материализовать тот корабль внутри планетной системы, не говоря уже о самом солнце.
– Но если бы это оказалось правдой, – возразил я, – мы получили бы ответы на некоторые вопросы. И, возможно, на самый важный: что спрятано в Даме-под-Вуалью.
– Бомба?
– Что же еще?
– Но если штучка работала, почему они ее не использовали? Зачем понадобилось прятать ее где-то в лесу?
– Наверное, деллакондцы считали, что Конфедерация не переживет войну, даже если они победят. Как только «немые» были бы выдворены за ее пределы, планеты снова принялись бы ссориться. И, возможно, Сим не хотел выпускать на свободу такое оружие. Даже среди своего собственного народа.
Возможно, когда положение стало отчаянным, он увидел лишь два выхода: уничтожить его или спрятать. Поэтому спрятал. Все, кто знал об этом, погибли. И история была забыта.
Чейз подхватила:
– А сейчас, двести лет спустя, является «Тенандром» и натыкается на это оружие. Они все засекретили!
– Вот именно, – сказал я.
– Но где же оружие? Они привезли его обратно?
– Наверняка. И сейчас мы запускаем его в производство. На следующий год мы уже будем угрожать «немым».
Чейз затрясла головой.
– Не верю. Как мог «Тенандром» понять, что это за штука?
– Вероятно, она снабжена инструкцией. Послушай, это первое полученное нами объяснение, имеющее хоть какой-то смысл.
На лице у Чейз появилось скептическое выражение.
– Я все же считаю это невозможным. Послушай, Алекс, точность межзвездных перелетов весьма невелика. Если я сажусь на корабль, находящийся на орбите возле планеты, делаю прыжок в гипер...
– ...и тут же возвращаешься обратно, то можешь очутиться за несколько миллионов километров оттуда. Знаю.
– Несколько миллионов километров? Да мне чертовски повезет, если удастся прыгнуть обратно в ту же планетную систему. Как же они, черт возьми, рассчитывали попасть в звезду? Просто смешно.
– А если это можно сделать как-то по-другому? Давай проверим. Подумай, нельзя ли найти эксперта – физика или еще кого-то. Но держись подальше от Разведки, говори им, что собираешь материал для романа. Ладно? Узнай, что произойдет, если ввести антиматерию в ядро звезды, действительно ли она взорвется? Существует ли теоретически какой-либо способ осуществить такое внедрение?
– А ты что собираешься делать?
– Осматривать местные достопримечательности, – ответил я.
Со времен Киндрел Илианда изменилась. Никакой флот из челноков, крейсеров и межзвездных транспортов не смог бы теперь эвакуировать население всей планеты. Старый теократический комитет, который правил Пойнт-Эдвардом, все еще существует, но он превратился в рудиментарный орган. Давно уже открыты двери для поселенцев, и Пойнт-Эдвард сейчас только один из сети городов, причем не самый крупный. Но он не забыл свое прошлое: «Деллакондское кафе» на улице Неповиновения, парк Кристофера Сима, площадь Кристофера Сима, бульвар Кристофера Сима. Вокзал на орбите назван в его честь, его портрет отпечатан на банкнотах Илианды.
И Мэтт Оландер: его профиль на бронзовой доске, надпись «Защитник», выбитая на арке, через которую посетители входят в Старый Город – площадь, окаймленную четырьмя кварталами разрушенных зданий, оставленными такими, какими они были после нападения. Посетители молча проходят по мемориалу, всегда останавливаясь около изображения.
Я и сам провел некоторое время, рассматривая телеграммы челноков Сима, снятые в ту отчаянную неделю, когда ашиуры приближались, а они сновали в Ричардсон и обратно на бесшумных магнитных двигателях. Это были воодушевляющие картинки, дополненные гимнами, портретами героев с суровыми взглядами и тем приглушенным комментарием, который всегда сопровождает изображение легендарных событий. Кровь застучала у меня в висках, я опять втягивался в драму древней войны.
Позже, в придорожном кафе, окруженном замерзшими деревьями, я подумал о том, как легко мы возбуждаемся от перспективы битвы за правое дело, даже если его справедливость несколько сомнительна. Наша слава, наше падение.
Я наблюдал за толпой людей, никогда не знавших организованного кровопролития, и спрашивал себя, не права ли Киндрел Ли, доказывавшая, что настоящему риску все мы подвергаемся не со стороны той или иной группы пришельцев, а со стороны нашего собственного отчаянного желания создавать Александров и с энтузиазмом следовать за ними на ту крепость, которую они пожелают атаковать.
Кто была та одинокая женщина, посетившая Киндрел Ли? Таннер? Ли считала, что она прилетела с Деллаконды, но ведь она и ждала кого-то из деллакондцев.
Легко понять, почему деллакондцы могли солгать о причине смерти Матта Оландера: они не хотели раскрывать существования солнечного оружия, поэтому сделали героя из неудачливого системного аналитика, который остался, чтобы обеспечить успех операции, но сорвал планы Сима. Каждый знающий правду, должен был его ненавидеть. Сколько же людей погибло из-за поступка Оландера?
Я мог вообразить их всех, расположившихся в безопасности за облаком Оорта и наблюдавших за датчиками, выжидая подходящий момент для решающего удара. Неудивительно, что они испытали великую горечь.
Но Сим сражался еще полтора года, так и не применив солнечное оружие. Интересно, права была Киндрел Ли или нет, предположив, что оружие имело дефект либо стало неработоспособным по какой-то прихоти природы или допотопной техники Эры Сопротивления? И что, в конечном итоге, она напрасно убила Мэтра Оландера.
Ближе к вечеру я поднял скиммер навстречу сильному ветру. Движение на улицах было большим, и гигантские голограммы потрясающе красивых манекенщиц демонстрировали зимнюю моду собравшейся у торгового центра толпе. Я описал над центром дугу, набрал высоту и поплыл в сером небе.
Во время эвакуации Пойнт-Эдварда Кристофер Сим оставил штаб для руководства операцией, а сам занялся другими делами. Тогда происходили удивительные вещи: его офицеры заметили, что Сим поднимался задолго до рассвета и летал на скиммере вдоль побережья. Местом его прогулок был одинокий карниз скалы, возвышающейся над морем. Что он там делал, почему летал туда, никто так и не узнал. Толденья обессмертил эту сцену в своем шедевре «На скале», а само место жители Илианды включили в число исторических. Они называют его Карниз Сима.
Я хотел взглянуть на войну его глазами, а для этого мне надо было посетить его убежище.
Летательный аппарат перешел в горизонтальный полет и начал длинный бросок к морю. Я был немного подавлен сочетанием вершин, города, океана и тумана, но тут до меня дошло, что есть еще одно место, которое стоит посетить.
Переключившись на ручное управление, я повернул назад, вглубь континента. Зажужжал компьютер, настаивая на большей высоте полета. Жужжание прекратилось, и я под самыми облаками пролетел над кратером вулкана. Если верить литературе, он был надежно потушен. Об этом много веков назад позаботились инженеры-вулканологи, но, несмотря на это, его состояние периодически проверяла Служба охраны окружающей среды Пойнт-Эдварда.
Никакой романтики!
Я снизился к волнующемуся шатру пурпурного леса. На юго-западе земля была поделена на крупные фермы. Два потока вились через сельскую местность, сливаясь примерно в восьми километрах от Пойнт-Эдварда и исчезая в горах.
Шпили космопорта вдали выглядели хрупкими на фоне угрожающе потемневшего неба. С вершины «Башни» падал водяной занавес. Я наблюдал, как с противоположной стороны подлетел челнок, сделал петлю, грациозно накренился и опустился в комплекс.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти то, что я искал – дорогу, по которой Ли ехала из Пойнт-Эдварда к Ричардсону. Ее уже не существовало, сообщение между этими двумя пунктами шло по воздуху, и любому жителю маленьких городков проще было обзавестись скиммером.
Но отдельные отрезки древней дороги еще можно было различить. Огибая группу холмов, она шла параллельно сначала одной реке, потом другой. В основном ее можно угадать только по более молодым деревьям.
Я поместил карту на монитор и смотрел сквозь атлас, стараясь найти место, где Киндрел потерпела аварию.
Валгалла, небольшое фермерское селение: около дюжины домов, магазин аппаратуры, продовольственный магазин, мэрия, ресторан, таверна. Двое на крыше сооружали слуховое окно, несколько человек собралось возле мэрии. Никто даже не взглянул вверх, когда я пролетал над ними.
Киндрел описала крутой поворот, который мог быть только с восточной стороны, где дорога выходила из холмистой местности. Не было ни следа канавы, ни углубления, но два века – срок большой. Это произошло где-то здесь. Необозначенное место на планете, усыпанной мемориалами. Любопытно, как бы изменилась история Илианды, если бы в ту ночь Киндрел Ли погибла?
Час спустя я летел над широкой, усыпанной островками бухтой Пойнт-Эдварда.
Город расползался на склоны окружающих его хребтов, рискованно близко прижимался к пропастям, поддерживаемый комбинацией металлических опор и силового поля. Посадочные площадки блестели на крышах и в высеченных скальных гротах. Некоторые общественные здания изгибались арками над трещинами. Приморский бульвар, протянулся почти на том же месте, что и во времена Сопротивления, огибая бухту и переходя на севере в улицу с двусторонним движением.
Лес, скалы и снег: серо-белый пейзаж сливался с мрачным небом. Я лениво кружил над районом, любуясь его дикой красотой, потом повернул на север.
Пойнт-Эдвард остался позади. Прибрежное шоссе устремилось в глубь материка и нырнуло в густой лес.
Горы постепенно сливались в монолитную крепостную стену, гладкую, отражающую свет, не имеющую срока жизни. Илиандцы называют ее Стена Клона, в честь мифического героя, построившего ее для защиты от полчищ морских демонов. В ее тени воздух был холодным. Я держался низко, почти у самых брызг.
Паруса разрезали густой туман, а высоко надо мной пролетали скиммеры и даже аэробусы. Несколько чаек кружили рядом, некрасивые существа, с клювом лопатой, огромными крыльями и голосом, напоминающим отбойный молоток. В воздушных потоках лениво плавали пузырники.
Редкие деревья жались к скале. Компьютер определил некоторые из них, как «Кассандры». Считалось, что они обладают чем-то вроде лиственного разума. Тесты не дали окончательного ответа, и скептики продолжали утверждать, что это легенда, поскольку в путанице их ветвей угадывались какие-то человеческие черты, особенно когда солнце просвечивает сквозь кроны.
Несколько деревьев сгрудились на краю кратера. Я повернул на них навигационный телескоп: переплетенные ветви, широкие листья тянутся к скудному серому свету. Но солнца не было, и никакого лица я не увидел. Когда я приблизился к Карнизу Сима, в наушниках зазвучал повторяющий одно и то же голос.
– Имеются необходимые удобства для туристов, – говорил он. – Пожалуйста, переключитесь на автоматическое управление. В радиусе восьми километров от парка полеты с ручным управлением запрещены.
Я подчинился. Скиммер немедленно рванул в сторону моря, набрал высоту и начал медленный разворот к крутой стене.
На посадку выстроилась очередь из трех скиммеров. С ближайшего из них мне махали руками детишки, и я помахал в ответ. Мы находились уже над краем хребта, подходя к бело-голубому посадочному комплексу на самой вершине.
Карниз Сима находился ниже. На нем был сооружен отель с золотым куполом, теннисными кортами и плавательными бассейнами. Во времена Сима он, наверное, представлял собой полоску скалы, на которой едва мог уместиться скиммер. Но его укрепили, расширили и обнесли оградой.
Женский голос в переговорном устройстве был молодой и сладкий, как сироп.
– Добро пожаловать на Карниз Кристофера Сима. Пожалуйста, не пытайтесь выйти из своего скиммера, пока он полностью не остановится. Желаете заказать номер в отеле «Сима»?
– Нет, – ответил я. – Хочу только посмотреть на Карниз.
– Очень хорошо, сэр. Вы можете добраться до Карниза Кристофера Сима, следуя синим отметкам. Комитет Сопротивления напоминает, что прохладительные напитки можно употреблять только в специально отведенных местах. Желаю вам приятно провести время.
Я опустился на посадочную площадку, сдал скиммер смотрителю, сел в голубой вагончик, который спустил меня по туннелю на основной уровень, и оказался в холле гостиницы. Синяя стрелка указывала на боковую дверь. Несколько человек, в основном дети, плескались в окруженном папоротниками бассейне. Сувенирная лавка предлагала посуду и стаканы эпохи Сопротивления, вымпелы, модели «Корсариуса», основательный набор кристаллов и книг, среди которых был «Человек и Олимпиец», а также скромный томик «Максимы Кристофера Сима». Над вестибюлем царила великолепная картина Толденьи «На скале»: задумавшийся Сим довольно рискованно сидит на верхушке округлого обломка скалы, глядя на волнующийся под ним океан, освещенный восходящим солнцем, а на горизонте видны штормовые облака.
Он одет в свободную куртку и широкие брюки, а светлые с проседью волосы кудрями выбиваются из-под потрепанной шляпы. Прищуренные глаза полны боли. Слева виднеется бело-зеленое крыло его скиммера с изображением моркадского дерева, которое более четырехсот лет служило официальным символом Илианды.
Я купил экземпляр «Максим» и взял его с собой на Карниз, оказавшись там почти в одиночестве.
– Не сезон, – объяснил смотритель. – В это время года у нас мало туристов, но многие прилетают из города, чтобы пообедать и выпить. Вечером будет полно народу.
Карниз открыт всем ветрам, а все остальное герметизировано и обогрето, включая обзорную площадку, расположенную под прямым углом к поверхности выступа, на которой несколько человек смотрели в телескопы, выстроившиеся целой батареей. Молодая, тепло укутанная пара, вышла наружу вслед за мной.
Возле низкой сеточной ограды играли детишки, взбирались на нее, и тогда уже ничто не отделяло их от более счастливого мира. Далеко внизу лежал океан, и я, заглянув туда, отпрянул назад.
Над головой развевались разнообразные флаги, морские птицы описывали круги, а пара пузырников плавала сразу за оградой на расстоянии вытянутой руки. Даже в тени горной стены их амебные мешки переливались всеми цветами радуги. Эти мирные, неторопливые создания существуют на многих планетах, и проявляют по отношению к нам неустанное любопытство. «Их стоило сохранить», подумал я. И чаек, и широкое море, которое существует здесь уже сколько миллионов лет.
Как мог Сим даже подумать об уничтожении всего этого? Как мог он стоять здесь, под неподвластными времени стенами, и обдумывать такой план?
Найдя на обзорной площадке скамейку, я сел и открыл «Максим».
Изданы они были частным образом через Орден Фурии. Материал в основном взят из единственной опубликованной работы Сима. Но имелись также отрывки из писем, судовых документов, комментарии, приписываемые ему, публичные заявления, и тому подобное.
«На нас надвинулся кризис, – говорит он на заседании Конгресса, – и я покривил бы душой, не признав перед вами, что прежде, чем он закончится, многие места в этой палате окажутся пустыми».
А одному из сенаторов той же планеты он писал:
«Я совершенно уверен, что какая бы сила ни увела нас невообразимо далеко от Аркадии, она, несомненно, не собирается теперь бросить нас на произвол судьбы, во власть этой древней, лишенной воображения расы, которая так упорно добивается нашего уничтожения».
Скала Толденьи – самая большая в целой группе скал, острым углом выходит из поверхности утеса и рискованно нависает над пустотой.
Карниз был узким. В самой широком месте хороший пилот с трудом мог посадить скиммер, а при малейшей непредвиденной случайности, скажем, внезапном порыве ветра, и скиммер, и пилот рисковали свалиться в океан.
Почему?
И почему перед рассветом?
Читать бесплатно другие книги:
