Волк Олди Генри
– Кнут! С вами все в порядке?!
– Я…
Реальность возвращалась медленно, с неохотой. Марк помотал головой, восстанавливая ясность мышления. Перед глазами роились буйные искры.
– У меня не получилось. Нет отклика… Почему?!
– Наверное, мне следует попросить у вас прощения. Я не думала, что вы так переусердствуете. Но вы должны были сами убедиться. Мы за пределами Ойкумены, Кнут.
– Поясните.
Тошнота усилилась. Он едва не выблевал ужин под ноги Ведьме.
– Вот. Сделайте глоток…
В губы ткнулось теплое металлическое горлышко. Марк ухватился за флягу, как утопающий – за спасательный круг. Запрокинув голову, судорожно хлебнул и закашлялся. Крепчайший кизиловый бренди обжег горло. Градусов семьдесят, не меньше!
– Полегчало?
В голосе Ливии сквозило искреннее участие.
– Спасибо.
Марк вернул Ведьме флягу. Обер-декурион тоже приложилась к горлышку: деловито, словно лекарство приняла. Завинтила крышку, убрала флягу, покосилась на контрольную сферу. Там царило спокойствие.
– Мы за пределами Ойкумены, – вздохнула Ливия. На Марка она старалась не глядеть. – Здесь все другое. Пространство, время, энергетика. В какой-то степени, другие законы мироздания. Чем ближе к окраинам Ойкумены, тем хуже работает гиперсвязь. Труднее рассчитывать РПТ-маневры. Есть разные феномены…
Последнее слово Ведьма выплюнула с открытой ненавистью.
– Наши пытались связываться через рабов с окраин. Много раз. Иногда получалось, если разведчики забирались не слишком далеко. Но были случаи, – Ливию передернуло. Она поёжилась, и это не укрылось от Марка, – когда разведчики погибали за границей обжитой Ойкумены. Их рабы продолжали работать, как ни в чем не бывало. А потом вдруг освобождались. Через год, через два… Хозяин к этому времени был давно мертв. Случалось, раб начинал говорить голосом умершего хозяина. Передавать сообщение, которое хозяин отправил пять, семь, десять лет назад! – за минуту до гибели. Представляете, Кнут? Это как свет угасшей звезды. Нет, это гораздо хуже, потому что не складывается в систему.
Марк вздрогнул. Ему стало холодно.
– Мы сейчас забрались дальше всех. В такой глуши не бывал никто, кроме сгинувшей «Иглы». Разве что антисы… Но антисы не спешат рассказывать, где они побывали.
В тишине Ливия подвела итог:
– Тут со всеми творится черт знает что. Не только с нами, помпилианцами. Вехдены, брамайны, гематры… Я не знаю подробностей. Это уже не Ойкумена, Кнут. Иной космос, иные правила игры. В противном случае внешняя разведка для уроженцев Великой Помпилии была бы легкой прогулкой. Я не физик, я – солдат. Излагаю, как могу. Вы бы знали то же самое, закончи вы училище. На последнем курсе есть факультатив по отклонениям. Я не училась на Тренге, у меня – спецуха, декурионская двухлетка. Но я знаю…
– Значит, связаться через рабов нельзя? Нельзя определить, что случилось с пропавшими? Хотя бы живы они или нет?
– Нельзя, – глухо отозвалась Ведьма. – Потому нас и послали.
Пискнул уником. На табло таймера горел ровный ряд нулей. Диагностика была закончена.
Марк встал:
– Значит, мы найдем другой способ.
И направился к боту.
– Центральный компьютер в порядке. Полетела часть периферийных модулей, но это не критично. Вскроем кормовой отсек – заменим блоки. Поврежденные коммуникации и интерфейсы большей частью восстановлены «жуками». Обшивка местами помята, но герметичность корпуса не нарушена. Двигун, как ни странно, цел. Маневровые тоже целы, но топлива в них – по нулям.
Змей ухмыльнулся:
– Хорошие новости. А что у нас плохого, командир?
– Все остальное, – проворчал Жгун, кусая губы.
Марк не стал его одергивать.
Косые лучи солнца, встающего над горами, золотыми бритвами рассекли туман. Мириады искорок вспыхнули в каплях росы, усыпавшей глянцевую листву деревьев. Подали голоса дневные птицы, спросонья прочищая горло. Над болотом, то зависнув в воздухе, то совершая резкие броски, кишели крупные, иссиня-фиолетовые стрекозы.
– Система пожаротушения сдохла. Тесты проходят нормально, но система не включается. Вентиляция сдохла за компанию, вместе с рекуператорами воздуха. Тут хотя бы ясно, в чем дело: накрылась электрика. «Жуки» уже чинят, вентиляция у нас будет. Бортовое вооружение в порядке. Защита – глухо. Полетел весь контур, мы его не восстановим. Компенсаторы инерции сломаны. Удастся ли починить, неясно. Пятьдесят на пятьдесят.
– Энергозапас?
– Базовый выработан на 77 %…
– Откуда?! У бота запас – семь циклов «взлет-посадка» на планету в экстрим-режиме!
– У меня нет ответа на ваш вопрос, декурион Жгун.
Голос Марка сделался сух и официален. Слова, казалось, царапали воздух, оставляя на нем следы, как от когтей хищника на коре дерева. Поперхнувшись, Жгун счел за благо промолчать.
– Могу лишь предположить, – продолжил Марк после паузы, – что при входе в атмосферу произошла серьезная утечка энергии. Других объяснений у меня нет. Кстати, я еще не закончил. И вряд ли закончу, если вы будете меня перебивать. Вам ясно?
– Есть не перебивать, – угрюмо буркнул Жгун.
И встал по стойке «смирно», насколько позволяла сломанная рука:
– Виноват! Больше не повторится!
Марк кивнул, принимая извинения.
– В кормовом отсеке есть запас аккумуляторов. Вскроем дверь – выясним, что у нас с энергией.
– Связь?
Змея Марк осаживать не стал: опцион задал вопрос по делу.
– Мелкие поломки. Устранимо.
– Навигация? Системы управления?
– Навигация в порядке. В системах управления – разбалансировка контуров. Нужна отладка. По состоянию бота – всё.
– То есть, взлететь мы сейчас не можем?
– Нет.
– Как будем выбираться, командир?
– Нам нужна связь с зондом на орбите. Параметры орбиты зонда есть в компьютере бота. Поймать зонд направленным лучом не так уж сложно.
– Хотите послать сигнал через гипер?
Ведьма соображала быстро.
– Да. На зонде есть гиперпередатчик.
– Здесь не проходит сигнал. Мы слишком далеко.
– Сигнал проходит, но с искажениями, – уточнил Марк. – Пакеты бьются, часть информации теряется. Я читал вводную перед вылетом. Нам не нужен полноценный инфо-пакет, мы отправим примитивный «SOS» в открытой кодировке. Поставим на бесконечный повтор, пока у зонда хватит энергии. Сигнал сверхкороткий, затрат – минимум, даже через гипер. Зонда хватит на две-три тысячи импульсов. Даже если шесть из десяти сигналов пропадут… Да хоть девяносто из ста! Это шанс, и шанс неплохой.
Стрекоза в палец длиной села на плечо Ливии. Выпуклые глаза насекомого переливались всеми цветами радуги. Ливия подмигнула большеглазой:
– А что? Хороший план. Наши действия, командир?
Стрекоза в испуге метнулась прочь.
– Чиним систему связи? Поломки устранимые?
– Да. Надо будет командовать «жуками»: без оператора они не справятся. Техники есть?
– Разрешите доложить! – рявкнул Жгун благим матом. – Оператор ремонтных механизмов! Третья специальность.
– С одной рукой справитесь?
– Так точно! Там мультиинтерфейс, с ним и безрукий управится.
– Типун вам на язык! – настроение Марка стремительно улучшалось. – Ваша задача: восстановление систем связи в полном объеме. Наведение, захват цели, автослежение и прием-передача во всех диапазонах. По исполнении доложить. Выполнять!
– Есть!
Жгун сорвался с места и захромал к боту.
– Змей, остаетесь наблюдателем. Ведьма, за мной!
Ливия придержала его за локоть:
– Местные могли засечь, как мы садились.
Я дурак, выругал себя Марк. Чугунный болван на цепях. Я совершенно забыл, что наш остров обитаем. Спутники у них уже есть. Значит, должны быть наземные системы слежения. Вопрос в плотности покрытия и надежности этих систем. С одной стороны – ранняя технологическая стадия. Считай, варвары. С другой…
– Мы практически падали. Траектория, как у метеорита, – он размышлял вслух. – Могли и не отследить. Мы мало что о них знаем. Они уничтожили «Дикаря»! Как им это удалось?!
Усилием воли он подавил вспышку ярости. Капитан, Кий, Тарара, Крыса – все сгорели заживо в плазменном аду! Туземцы, жалкие дикари с орбитальным корытом…
– Будем исходить из худшего. Допустим, нас засекли. Ставить оптический камуфляж и радиощит? Энергии в обрез, системы маскировки разлажены. Надо связаться с зондом, пока нас не обнаружили. Передать «SOS». Дальше – по ситуации.
Скулы Ведьмы отвердели:
– Хорошо бы посмотреть записи. Записи гибели «Дикаря».
– Записями займемся позже. Сейчас главное – связь. Жгун справится без нас, а мы займемся дверью в кормовой отсек.
Плазменный резак нашелся в боксе с ремонтными инструментами. Марк проверил индикатор заряда: норма. Гарь из бота выветрилась, дым перестал сочиться из-за заклинившей двери. «Когда заработает вентиляция, – отметил он, – переберемся в бот. Всяко лучше, чем ночевать под открытым небом, каждую минуту ожидая нападения.»
– Если срежем запорный механизм, – предупредила Ливия, – потом замучаемся герметичность отсека восстанавливать.
– Герметичность и так накрылась. Помните, как оттуда дым валил? В крайнем случае, обойдемся без этой двери. То, что за ней – важнее. Прогоните тест еще раз.
Тест не прошел. Запорный механизм игнорировал команды. Марк извлек из бокса два комплекта защитных очков, отрегулировал светопоглощение и включил резак. Даже сквозь очки плазменная струя полыхала миниатюрным протуберанцем. Марк почти ничего не видел.
– Позвольте, командир…
У Ведьмы дело пошло быстрее. Они провозились больше получаса, сменяя друг друга, чтобы восстановить зрение. Наконец внутри запорного механизма – раскалившегося, пышущего адским жаром – что-то треснуло. Дверь едва заметно просела, покосившись.
– Есть!
– Подождем, пока остынет.
Можно ускорить процесс, подумал Марк. Окатить дверь водой из болота? Он представил себе последствия – и счел за благо воздержаться.
В кармане комбинезона запищал уником:
– На связи Жгун. Докладываю: все системы связи полностью восстановлены.
В голосе декуриона звенело могучее самодовольство. Марк готов был расцеловать Жгуна, но опасался, что тот неправильно поймет командира. Ладно, пусть задирает нос сколько угодно.
– Объявляю вам благодарность! – гаркнул Марк в уником.
– Служу Великой Помпилии! – откликнулся Жгун.
Его было хорошо слышно живьем, из недр бота.
Добравшись до ложемента второго пилота, Марк активировал пульт. Извлек параметры орбиты зонда из оперативной базы компьютера, ввел их в систему обнаружения и запустил поиск. Не прошло и пяти минут, как в сфере возникла зеленая точка. Рядом побежали колонки цифр – уточненные параметры орбиты.
– У нас есть коды доступа, командир?
Жгун и Ведьма нависли сзади, заглядывая в сферу из-за спины Марка. В тусклом освещении кабины унтер-центурион Кнут, если смотреть анфас, напоминал сейчас жуткого трехголового мутанта.
– Есть! – средняя голова чудовища расплылась в улыбке до ушей.
Марк поднял руку в предупреждающем жесте: «Не мешать!». Так, поймать зонд направленным радиолучом. Запустить программу автоматического сопровождения… Одиннадцать томительных секунд, и система сообщила: луч зафиксировал зонд. Сопровождение включено, зонд будет находиться в зоне устойчивого радиоконтакта в течение одного часа сорока девяти минут. Марк глубоко вздохнул, словно перед погружением, и отправил контрольный позывной.
Почти сразу пришел стандарт-отзыв зонда.
– Связь установлена, – Марк не знал, зачем он говорит это вслух. Декурионы и так все прекрасно видели. Нервозность, угнездившись в сердце, властно требовала, чтобы он комментировал свои действия. Угрожала: промолчишь, не сбудется. – Передаю коды доступа к системам управления зонда.
Пакет кодов улетел на орбиту.
Молчание давалось такой кровью, что Марк закусил губу. Ему чудилось, что наверху, в космической пустоте, сидит чиновник, тупой бюрократ. Вот чиновник берет в руки письмо – древнее, бумажное, в конверте с марками; вскрывает конверт, поплевав на пальцы, разворачивает лист бумаги, шевелит отвислыми губами…
Вспыхнула багровая надпись: «Неверный код. В доступе отказано.»
– Т-твою когорту! – взорвался Жгун.
Чудом сохраняя спокойствие, Марк перепроверил всю последовательность действий. Заново скопировал коды в буфер системы связи, удостоверился, что связь по лучу идет устойчивая, без сбоев, и вновь отправил кодовый пакет.
«Неверный код, – ответил сволочной бюрократ. – В доступе отказано.»
– Какие-то сбои, – у Марка горели уши. Замечательный план с треском проваливался, хоронил под обломками возомнившего о себе щенка. – Попробую увеличить мощность луча и точнее отъюстировать наведение.
Третья попытка. Пятая.
Юстировка. Мощность луча на пределе.
…семнадцатая… двадцать девятая…
«Неверный код. В доступе отказано.»
– Зонд вышел из зоны устойчивого радиоконтакта. Следующий сеанс связи будет возможен через девять часов восемнадцать минут.
КОНТРАПУНКТГАЙ ОКТАВИАН ТУМИДУС, ИЗМЕННИК РОДИНЫ(на днях)Мне говорили, что внука я буду любить больше, чем сыновей. Знающие люди, они подмигивали мне, намекая на нечто, чего я не знаю сейчас, что придет со временем. Они ошиблись. К любви они относились так же, как регистратор багажа в космопорте – к баулам и чемоданам. Больше-меньше, длиннее-короче, легче-тяжелее. За лишний вес надо доплатить. Длинномерную кладь оформляем по специальному тарифу.
Вот и вся любовь.
Мальчик, кого ты больше любишь: папу или маму? Старичок, кого ты больше любишь: сына или внука? Ни один клоун не позволит себе такого вопроса. Вы спросите: потому что это глупо?
Нет, отвечу я.
Потому что это даже не смешно.
(из воспоминаний Луция Тита Тумидуса, артиста цирка)
Белая тросточка ударила по плечу:
– Эй! Что ты делаешь у дома моей дочери?
Полковник обернулся. Перед ним приплясывал карлик в круглых, совиных очках. Тросточка слепца мелькала в опасной близости от лица Тумидуса. Складывалось впечатление, что карлик хочет ощупать лицо полковника – так знакомятся слепые – но прикасаться руками брезгует.
– Здравствуй, Папа, – сказал Тумидус.
– Не увиливай! – трость хлестнула по второму плечу: сильнее, резче. – Что ты здесь забыл?!
Полковник лихорадочно соображал, что ответить карлику. Он проклинал тот миг, когда ноги принесли его к дому Н’доли Шанвури. Недопустимая оплошность! Словно убийца, которого тянет на место преступления… Прав Лентулл: десантура, тупая десантура.
– Гуляю, Папа. Дышу воздухом.
– Врешь!
– Воздух, Папа. В моем возрасте врачи рекомендуют пешие прогулки. Профессор Мваунгве так и сказал: гуляйте, полковник. Ты не веришь профессору?
– Врешь! Влюбился, да?
– Папа, ты сошел с ума.
– Влюбился! – Папа Лусэро подпрыгнул на высоту собственного роста. Очки опасно съехали ему на кончик носа, открыв глаза, похожие на сваренные вкрутую яйца. – Наконец-то! Н’доли – отличная девчонка, вся в меня. Да и ты парень хоть куда. Сильный, глупый…
Трость уколола в подреберье:
– Ты меня устраиваешь, как зять. Идем, я вас поженю!
Пропал, отчетливо понял Тумидус. Пропал с концами. Цепкая лапка ухватила полковника за запястье, поволокла в счастливое будущее. Муха, подумал Тумидус. Я – муха во власти паука. Ему и в голову не пришло вырваться. Он помнил, как выглядит Папа Лусэро в большом теле. Не сгусток волн и лучей, пронизывающий космос, будто игла – ткань, но гигант-паук, способный разнести в щепки боевую галеру. Когда, став коллантарием, полковник впервые увидел киттянского антиса особым образом, из-под шелухи – он узнал, что такое арахнофобия, помноженная на детский ужас.
– Ты выбьешь из нее дурь! – вопил Папа пронзительным дискантом, ускоряя шаг. – Как пыль из ковра! Наука? Прогресс? Ха! Раздвигать ноги – вот женская наука!
Шарахались в стороны случайные прохожие.
– Рожать – вот бабий прогресс! Н’доли родит тебе уйму детей! Девочек, одних девочек! Все будут похожи на дедушку! Красавицы…
Где-то сработала сигнализация.
– Ты научишься пить, как мужчина! Жди меня в гости по вечерам. Мы будем пить и драться, драться и пить! В тюрьме у меня отдельная камера, с баром и холодильником. Там хватит места двоим…
У Тумидуса заболела голова. Висок словно шилом проткнули. Который день полковник жил на нервах: страдал бессонницей, мучился дурными предчувствиями. Вестей от брюнета с блондином не было. Родина не спешила откликнуться на призыв изгнанников. Юлия, Лентулл, Антоний – все ждали с равнодушием мраморных статуй, соревнуясь друг с другом в бесчувственности. Говорили: куда спешить? Улыбались: всему свое время. Тумидус усмехался в ответ, выдавливая улыбку, как зубную пасту из тюбика. Он совершенно не умел ждать.
Фитиль, подумал полковник. Фитиль, вставленный в мою задницу, сгорает быстрей быстрого. Нет, не фитиль – запальный шнур бомбы. Взрыв, и осколки секут все вокруг. Или, сумей я сдержаться, превращают мою печень в паштет.
– Куда ты меня ведешь, Папа?
– Жениться!
– Папа, оставь свои глупости. Мы давно прошли мимо дома твоей дочери. Ты хочешь выпить? Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? Я же вижу, что ты трезв…
Карлик остановился. Над головой антиса с веток дерева, неизвестного Тумидусу, свисали гроздья цветов, похожих на мелкие тигровые лилии. Шесть лепестков темно-кирпичного цвета, испещренных черными крапинками. Упругий глянец тычинок. От волн аромата головная боль усилилась, стала невыносимой – и вдруг исчезла. Папа Лусэро взмахнул тростью, желая сшибить ближайшую гроздь, и промахнулся. Еще один взмах; еще один промах.
– Коснись цветка! – властно потребовал слепец.
Тумидус протянул руку. На ощупь цветы были неприятны – влажные, скользкие. Он едва успел отдернуть пальцы: третий удар тросточки, и благоухающая гроздь упала под ноги полковнику. Тумидус не удивился. Он привык к странностям Папы Лусэро.
– Ты идешь в гости, – сказал Папа.
– К тебе?
– Ко мне. Ты еще не забыл, где я живу?
Полковник вздохнул: из огня да в полымя.
– Я сделаю тебе татуировку, – предложил Папа. – Красивую.
– Нет!
– Почему?
– Я не люблю татуировки.
– Ну и дурак. У тебя столько пустого места, – карлик хлопнул себя по макушке, намекая то ли на голову Тумидуса, бритую наголо, то ли на беспросветную тупость полковника. – Идем, чего встал!
– Бвана! Белый бвана!
– Он даст нам денег!
– Кучу денег!
– Он откроет нам счет в банке!
– Нет, он принес наличные!
– Наличные!
– Давай, бвана! Скорее давай!
У Папы Лусэро было много жен. У жен были луженые глотки. У Папы Лусэро было много детей. Дети визжали, как недорезанные поросята. Этот хор слышали на небесах.
– Деньги!
– Бвана принес их нам!
К Тумидусу тянулись руки: в браслетах, в цыпках. Младшие жены целовали пыль у ног полковника. Старшие без церемоний лезли в карманы. Дети копировали поведение матерей.
– Цыц! – скомандовал Папа Лусэро. – Назад, дерьма кусок!
– Бвана даст нам денег!
– Ты не даешь, а бвана добрый!
Карлик хмыкнул:
– Бвана не даст вам ни гроша. Слышали, толстозадые?
– Почему?!
– Бвана жадный.
– Добрый!
– Жадный, говорю. Хуже меня.
– Не бывает!
– Бвана за грош удавится. Кыш с дороги…
Щедро одаряя семью зуботычинами и оплеухами, Папа Лусэро зашагал к дому. Тумидус шел следом. Он уже имел честь видеть это представление. В прошлый раз женщины предлагали ему секс: с молодками, старухами, с детьми, с дойной козой. В позапрошлый раз его умоляли сводить Папиных жен на танцы – вернее, раздобыть дюжину пригласительных билетов на выпускной бал Имперской военно-космической школы, размещенной на Китте. Однажды Тумидуса встретил град проклятий – его сочли дурным вестником. Полковник не знал, почему, и знать не хотел.
– Бвана жадный, – с уважением шептались за спиной.
– Бвана очень жадный!
– Жаднее Папы…
– О, великий белый бвана…
В доме царила прохлада. Полковник ощутил, как липнет к телу мокрая рубашка. Он разулся, не дожидаясь, пока карлик сбросит сандалии, и все равно не успел – босой, Папа Лусэро обогнал его и зашлепал по лестнице вверх. Если по улице слепец шел с уверенностью зрячего, скорее поигрывая тростью, нежели проверяя ей дорогу, то в доме Папа утратил легкость походки. Карлик двигался медленно, с осторожностью путника в ночи. Трость стучала по резным балясинам, по ступенькам впереди; свободной рукой Папа держался за перила.
– Иди за мной, – велел он.
Тумидус кивнул. «А что? – внезапно подумал он с бесшабашностью, изумившей самого полковника. – Возьму и напьюсь. До чертиков, в хлам. Хоть высплюсь по-человечески…» Цена попойки – необходимость терпеть странные игры Папы Лусэро – показалась Тумидусу сносной.
Он поднялся на второй этаж, зашел в просторную комнату, которую Папа звал своим похмельным кабинетом, и понял, что сегодня напиться не удастся.
В кабинете ждали трое. Смуглый, атлетически сложенный блондин чистил ногти кривым ножичком. В отличие от памятного Тумидусу блондина-контра, едва не задушенного Антонием Гракхом, волосы атлета были не льняные, а скорее цвета слоновой кости. Рядом с ним, барабаня пальцами по столу, сидела женщина – очень полная, с обвисшей грудью. Ритм, который выбивала толстуха, не имел ничего общего с нервозностью или раздражением. Так постукивают шестеренки отлаженного механизма, свидетельствуя: все в норме, работа движется. За женщиной, прямо на полу, разлегся тощий, как узник лагеря смерти, великан. Голый, в одной набедренной повязке, он время от времени приподнимался и мотал головой, словно что-то отрицая.
– Мы рады вас видеть, легат, – приятным баритоном сказал великан.
– Я не легат, – возразил Тумидус.
Он сделал шаг вперед:
– Если хотите, зовите меня полковником. Я привык.
Великан сел, улыбаясь:
– Мы рады вас видеть, полковник.
– Я пропустил сегодняшний выпуск новостей? – спросил Тумидус. – Правительственное сообщение? Почему у дома не крутится орда репортеров?!
– Репортеры? – атлет пожал плечами. – Ненавижу репортеров.
– Мы частным порядком, – разъяснила женщина. Голос ее был скучным и блеклым, словно небо поздней осенью. – Без лишней шумихи. Вас это огорчает, полковник? Садитесь, вот стул.
Тумидус остался на месте. Он знал, кто собрался в доме Папы Лусэро. Смуглый блондин – Нейрам Саманган, лидер-антис расы Вехден. Толстуха – Рахиль Коэн, лидер-антис расы Гематр, сестра-близнец антиса Самсона Коэна. Великан в набедренной повязке – Кешаб Чайтанья, лидер-антис расы Брамайн, известный как Злюка Кешаб. И хозяин дома, слепой карлик – Лусэро Шанвури, с весны прошлого года лидер-антис расы Вудун. Каждый из четверки мог «горячим стартом» сжечь город и в одиночку выйти на военный флот.
Сокол, ангел, восьмирукий танцор, паук.
Полковник не знал главного: зачем здесь он, Гай Октавиан Тумидус?
– Вам неловко? – с сочувствием поинтересовался великан. – Вы смущены? Что бы вы хотели выяснить? Спрашивайте, мы ответим.
Читать бесплатно другие книги:
