Королева мести, или Уйти навсегда Крамер Марина

– И что? Мне должно быть до этого дело?

– Должно! Ты слишком заметная персона, чтобы так себя вести!

– И что теперь? – спокойно спросила Коваль.

Ветка недоуменно посмотрела на нее, перевела взгляд на руку, пальцы которой побелели, стискивая Женькино запястье, узрела новое кольцо и моментально сменила тему:

– Ой, какое колечко! Когда купила?

– Женька подарил, а что?

– Ух ты, какой богатый стал! Платина, бриллианты! Дела идут, Хохол?

– Ты чего догреблась до меня сегодня? Не получала давно? – мрачно спросил он, погладив Маринину руку. – Так честно признайся, мы все исправим.

– Как ты его терпишь, Коваль? – закатила глаза подруга, откинувшись на спинку кресла. – Ведь хам трамвайный!

– Так, все! Я устала от тебя, Ветка, говори, зачем явилась, и сваливай, я еще сына не видела, а у него день рождения завтра, между прочим. – Марина решительно поднялась с кресла, и Ветка вслед за ней тоже пошла к двери каминной.

– Я приехала просто так. Ты привыкла, что всем от тебя что-то нужно, Маринка, уже и подумать не можешь о том, что к тебе единственная подруга может прийти без дела. Пока, дорогая!

– Постой! – Коваль перехватила ее за руку. – Ты обиделась? Прости меня, просто Женька хотел провести этот вечер со мной. Егорке наконец-то нашли няню, поэтому все так… У тебя действительно ничего важного?

– Хотела с тобой про Беса пообщаться, но ладно, в другой раз.

– Тогда до завтра? Ты ведь приедешь?

– Не стыдно спрашивать? – укоризненно покачала головой подруга. – Разве я могу не приехать поздравить своего любимого мужчину?

Они засмеялись, обнялись, и Ветка исчезла за дверью. Марина побрела наверх, в детскую, откуда доносился смех Егорки. «Надо же, я почти час дома, а он даже не вышел ко мне! Что же там за Мэри Поппинс?»

Посреди детской на полу возился с железной дорогой сын, а рядом сидела невысокая худощавая женщина с каштановыми волосами до плеч, одетая в строгие серые брюки и простую голубую водолазку. Они одновременно обернулись на звук открывшейся двери, и Егорка проворно пополз на четвереньках к Марине:

– Мама!

Она присела на корточки, подхватила его на руки:

– Привет, мой родной! Я так соскучилась по тебе, Егорушка!

Он тыкался мордочкой ей в шею, ручками вытащил шпильки из узла волос, распустив их по спине.

– Мама! – Это он тоже подсмотрел у Женьки, Хохол всегда распускал ей волосы, едва только Марина возвращалась домой.

– Ну все сделал? – улыбнулась она, забирая у него шпильки. – Так лучше?

– Да!

– Отлично. А теперь дай-ка мне познакомиться с твоей няней, Егорка, – Коваль повернулась к вставшей с пола женщине: – Вы, насколько я понимаю, Лидия, сестра Гены?

– Да, Марина Викторовна. Здравствуйте.

– Как ваше отчество?

– Не нужно, просто Лида.

– Мне неудобно – я моложе вас, а вы зовете меня полным именем.

– Ну и что? – пожала она плечами, убирая выбившуюся прядь волос за ухо. – Мне совершенно все равно, а Егору и вам удобнее будет звать меня просто по имени.

– Как хотите. Я вижу, вы уже присмотрелись немного к моему мальчику…

– Да, очень доброжелательный ребенок, только сразу идет к чужим на руки, это плохо.

Вот этого Марина и сама всегда боялась – Егорка абсолютно лишен осторожности и недоверия.

– А с этим можно как-то справиться?

– Попробовать можно, конечно, – с сомнением сказала Лида. – А вообще… хороший парень, спокойный.

– Да ладно! – засмеялась Марина, ущипнув Егорку за щеку. – Это он просто не в духе, да, сынок? Обычно мы такие заводные – куда там волчку! Ну что, на сегодня вы свободны, Лида, я устала и хочу прилечь, а Егорку мы потом с Евгением Петровичем сами уложим, это традиция такая. Завтра у молодого человека именины, а послезавтра мы с вами обговорим все условия, зарплату, жилье, хорошо?

– Это не срочно, Марина Викторовна. Деньги у меня пока есть, жить буду у Генки, – начала она, но Коваль перебила нетерпеливо:

– Лида, правило номер один в этом доме – тут работают и тут же живут, уезжая только на выходные. В коттедже охраны свободны три комнаты, выбирайте любую, Даша покажет.

– Как скажете. – Она вышла из детской, помахав Егорке рукой.

– Ну что, приятель, – обратилась Марина к сидящему на руках сыну. – Идем на кухню, там папа ждет.

Они поужинали вместе, и Марина все время ловила на себе странные взгляды Хохла. Потом она возилась с Егоркой, купала его, читала на ночь книжку до тех пор, пока он не уснул в своей кроватке, сунув под щеку кулачок. Коваль погладила его по голове, примостила рядом его любимого медвежонка и тихонько вышла из детской.

Хохол лежал в спальне на кровати, смотрел новости.

– Жень… – Марина села рядом, положив руку на его расписанную татуировками и шрамами грудь. – Ну что с тобой?

– Ничего, котенок, не бери в голову, – он погладил ее руку, но даже головы не повернул.

– Если ты о том, что тут Ветка намолотила, так выбрось из головы – мне безразлично…

– Ты ошибаешься, котенок, – мягко перебил он. – Ветка права – кто я по сравнению с тобой? Уголовное быдло, портящее тебе жизнь…

Марина ударила его по щеке со всей силы, даже ладонь заныла, Женька дернул головой, но промолчал, только смотрел на нее собачьими глазами.

– Никогда, слышишь, никогда больше не смей говорить этого! У меня никого нет ближе, чем ты и Егорка, слышишь? Ты не себя, ты меня обижаешь этими словами! – зашипела она ему в лицо.

– Прости, я испортил тебе вечер…

– Родной мой, никого не слушай, я ведь люблю тебя… – прошептала Коваль, положив голову ему на плечо. – Ведь ты знаешь это, да?

– Да, котенок, знаю, – его руки обняли ее, прижали к широкой груди. – Я хотел тебе сегодня праздник устроить, а видишь, что вышло…

– А что? – Марина закинула руки ему на шею. – По-моему, все очень даже замечательно – Егорка спит, мы с тобой кайфуем, никто не мешает… Погладь меня еще, знаешь ведь, как я это люблю…

У нее было ощущение, что Женька старается вытеснить из ее головы Веткины слова, но их там и так уже не было – Марина прекрасно понимала, что все это ревнивый бред ее дорогой подружки. С Егором-то тягаться она боялась, а вот Хохла подкусывала регулярно, не понимая, что, если бы Коваль не удерживала взрывного Женьку, он уже давно открутил бы ей голову.

…С утра Марина с Хохлом на цыпочках вошли в детскую и остановились у кроватки, в которой мирно посапывал розовый спящий Егорка. Вскинутые кверху ручки были сжаты в кулачки, он чему-то улыбался, и личико было просто ангельским. Правда, проснувшись, ангелочек мгновенно превращался в чертика, но это позже, а пока у Марины даже сердце защемило.

– Жень, смотри… улыбается… – прошептала она, коснувшись руки Хохла.

– Снится что-то, будить жалко.

Но Егорка уже проснулся сам, открыл глаза и сел, зацепившись руками за борт кровати. Марина вытащила его и поцеловала, прижав к себе:

– С днем рождения, котенок!

Хохол подхватил их на руки, и Егорка завизжал от восторга. Так, в охапке, Женька и снес обоих на первый этаж, где в гостиной был приготовлен подарок. Марина тоже видела его впервые, Женька занимался этим сам, пока она отлеживалась в больнице, – посреди комнаты красовался маленький джип, точная копия Марининого «Хаммера». Поставив Марину на пол, Хохол забрал Егорку и усадил в машину:

– Вот так! Твоя мама не признает ничего другого, а ты все же сын Коваль, так что держи фасон.

– Где ты взял этого монстрика? – поинтересовалась Марина, разглядывая крошечный джип, за рулем которого восседал сын.

– Пацаны из Германии привезли, только пару дней назад Комбар вернулся.

– Специально заказывал? – удивленно спросила она, глядя на огромного Хохла снизу вверх, и он улыбнулся:

– Ну да. «Ауди» у него уже есть, так пусть и «Хаммер» будет.

Украдкой от увлекшегося Егорки он поцеловал Марину, подняв за подбородок голову, но ребенок заметил его маневры:

– Нет! Моя мама!

– Ух, чертенок глазастый! – захохотал Женька, вытащив его из машины и подкинув вверх. – Твоя, говоришь? Нет, дорогой, она и моя тоже, моя любимая, вот так!

Егорка, однако, был другого мнения, надул губы и замахал кулачками:

– Нет, моя! Моя!

Хохол со смехом уворачивался от него, а Егор разошелся не на шутку, и Марина решительно вмешалась:

– Прекрати! Ты зачем папу обижаешь? Я тебя накажу, Егор!

– Нет!

– Что значит – нет? Я сказала – прекрати!

– Не ругай его, котенок, он же маленький! – вступился Хохол. – Он ведь не понимает.

– Все он понимает, глянь только на эту хитрую мордаху! – Она ущипнула Егорку за щеку, и он тут же спрятал личико на груди у Женьки, вцепившись руками в черную рубашку. – Ага, как припекло, так к папе!

Но что-то нашло на мальчика, и вдруг он решил поспорить с Женькой за права на мать, хотя обычно ни на шаг не отходил от Хохла, гонялся за ним так, что Марине бывало даже обидно. Но вот сегодня он решил почему-то, что хочет быть только с ней, причем один на один, и орал дурным голосом, едва только кто-то приближался к ним.

– Вот приклеился! – смеялась Даша. – То от Женьки не отходит, а то Марину Викторовну оседлал – не оторвешь!

А Егорка сидел у Марины на руках за столом, прижавшись, как мышонок, сверкал хитрыми глазенками по сторонам и только успевал открывать рот навстречу ложке с кашей. Коваль посмеивалась, целуя его в макушку, но на душе скребли кошки – Малыш не дожил до того дня, когда смог бы увидеть ее с ребенком на руках. С его ребенком. Марина знала, втайне он очень хотел, чтобы у них был сын, но знал, что это несбыточная мечта, и потому почти не разговаривал с женой на эту тему. И теперь вот она сидит в его доме, в его кухне, и на руках у нее его сын. И мальчик радостно пачкает ее шелковый халат овсянкой, а самого Малыша уже нет и никогда не будет…

Женька, неплохо изучивший Марину за эти годы, моментально заметил перемену в настроении и даже причину понял:

– Котенок, родной, не надо. Не трави себя.

– Все, Женя, все, не буду. – Она вытерла глаза салфеткой и посмотрела на Хохла. – Видишь, я уже не плачу…

Женька подошел к ней и обнял вместе с Егоркой, который тут же завопил недовольно. Словом, парень никак не желал делить Марину даже с ним.

– Хватит киснуть, идите наряжаться! – велел Хохол, поднимая их со стула. – У нас праздник или что?

День рождения прошел очень удачно, приехали Ветка и Колька, позвонил из Москвы отец, ужасно довольный тем фактом, что он снова дед, звал к себе на новогодние праздники, и Марина обещала подумать. Все было очень весело, даже охрана обрядилась в ушки на пружинках, доведя хозяйку до икоты, настолько комично выглядели немалой комплекции ребята в детских масках.

– Твоя идея? – корчась от смеха, спросила она у Женьки, но тот и сам был удивлен не меньше.

– Нет.

– Да ладно!

– Котенок, зуб даю – не я!

– Это Сева! – тут же сдал начальника Данила, и Марина закатилась еще громче, повернувшись к Севе, у которого еще и красный поролоновый нос был прицеплен.

– Сева… кошмар!

– Зато весело! – безапелляционно заявил он, улыбаясь и демонстрируя вставные клыки.

Короче говоря, праздник удался, Егорка умотался так, что уснул сразу, едва его головенка коснулась подушки. Марина с Женькой пошли в каминную, сели у огня, достали бутылку «Хачиеды».

– Что, котенок, все ушли, давай с тобой отметим? – предложил Женька, и она согласилась:

– Давай.

– Вот оно, котенок – семья. Ты и сын – что еще надо?

Глаза Хохла влажно блеснули, и он спешно отвернулся, чтобы не показать Марине: безбашенный Жека тоже может иметь внутри нечто человеческое.

– …Что-то вы бледная, Марина Викторовна, – заметила за завтраком Даша, подавая кофе. – Не выспались?

Хохол фыркнул, а Марина томно прикрыла глаза:

– И не говори, Дашенька! Пойду прилягу, пожалуй.

Она и в самом деле легла в спальне, растянувшись на кровати с контрактом господина главного тренера, срок работы которого истекал через неделю. Нужно было придумать что-то, чтобы удержать его здесь, продолжить работу с командой, которую ему удалось вывести на седьмое место с последнего.

Пока Марина вчитывалась в строчки контракта, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, вошел Женька, молча закрыл на ключ дверь, игнорируя ее удивленный взгляд, и забрал бумаги.

– В чем дело? – недовольно поинтересовалась она, глядя снизу вверх.

Хохол вздохнул, сел рядом на кровать и взял Марину за руку.

– Знаешь… Мне иногда кажется, что я вообще тебе не нужен.

– К чему сейчас ты затеял этот разговор? – разозлилась она, садясь и внимательно глядя на него. – Устал спокойно жить? Встряски захотелось?

– При чем здесь это? Просто ты ведешь себя так, словно между нами нет ничего, словно для тебя нет разницы между мной и тем же Севой, например.

– А ты хочешь, чтобы я орала на каждом углу – смотрите, люди, я сплю с Жекой Хохлом? Давай фотографии в газетку подарим, пусть все знают.

– Я же не о том…

– А о чем тогда? Я подозреваю, к чему весь этот цирк – опять будешь замуж звать? – Марина встала и взяла сигарету, закурила, отвернувшись к окну.

– И буду, – согласился Хохол, садясь в постели. – А чего, собственно, ты так упираешься?

– Объяснить для тех, кто на броне?

– Ну объясни мне, тупому уголовнику, – насмешливо отозвался он, щелкая зажигалкой.

– Женя, – Коваль повернулась к нему, взглянув прямо в глаза, – Женя, не корчи из себя идиота, ты ведь прекрасно знаешь, почему я отказываюсь. Неужели тебе доставляет удовольствие мучить меня этим вопросом снова и снова?

– Я не могу понять, долго ли еще ты будешь хранить верность мертвому Малышу? Пока он был жив, у тебя не было такого понятия – верность, ты помнишь, Коваль? – прищурился Хохол, затягиваясь сигаретой. – Ты была и с ним, и со мной, а может, и еще с кем. А теперь вдруг на тебя напало…

– А может, поэтому и напало, а, Женечка? Потому, что раньше всякое бывало? Может, я жалею, что была с тобой, пока Егор был жив?

– Ну да, совесть мучает!

– Это что – смешно?

– Нет, дорогая, это печально. Ништяк ты меня сейчас опустила – на место, псина, как сказал бы покойный Строгач, – грустно улыбнулся Женька, вставая с постели. – Ну прости, если что не так сказал. Знаешь, Коваль, я устал от тебя. Люблю до одури, а устал, словно пять вагонов разгрузил.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив Марину одну.

Она сначала разозлилась так, что искры из глаз полетели, а потом решила – пусть повыделывается, защемило мужское достоинство! Сам же и приползет на брюхе, в первый раз, что ли?

Марина приняла душ и снова легла, углубившись в изучение контракта, от которого ее так бесцеремонно оторвал Женька. Зацепок не было никаких, значит, придется встречаться с Младичем лично и выслушивать его требования, ничего не поделаешь. Она позвонила племяннику и попросила организовать встречу с главным тренером завтра вечером.

– Тебе отец звонил? – спросил Колька, и Марина не сразу поняла.

– Чей?

– Ну чей-чей, мой, разумеется!

– Нет, а был должен?

– Был, – вздохнул Колька. – Новость хочешь?

– Ну?

– Разводятся предки мои, вот тебе и «ну»!

Марина растерянно отвела от уха трубку, словно не веря, что из нее донеслась такая нелепость и странная весть, потом переспросила:

– Как разводятся?

– Мариш, ну ты маленькая, что ли? Официально разводятся, то есть перестают быть мужем и женой.

– Погоди, Коля, я плохо соображаю. – Она села, нашарила сигареты. – Давай подробно.

– Подробно я и сам еще не знаю, отец позвонил, говорит, все, мол, Колян, ты уже парень взрослый, самостоятельный, а мы с мамой решили разойтись. Ну и погнал про то, что меня от этого меньше любить никто не станет, что быть родителями они не перестают и все такое в том же роде. Прикинь, тетка, какая тема?

– Да-а! – протянула Марина, ошарашенная новостью. – А мне-то он почему должен звонить?

– Ну как? Ты ж ведь сестра, вдруг чего посоветуешь!

– Ага, нашел советчицу по вопросам семьи и брака! – фыркнула она. – От меня вон Хохол свалил час назад, тоже развод и девичья фамилия!

– А чего это Петрович взбрыкнул? – удивился Колька.

– Вот знала б прикуп, не страдала бы! Ладно, если хочешь, приезжай ко мне вечером, посидим, подумаем.

– Ночевать оставишь?

– Блинчиков на завтрак захотелось? – поддела Коваль, зная его любовь к Дашиным блинам с вареньем.

– Что тебе, блинов жалко? – засмеялся он.

– Конечно, нет, дорогой ты мой! Приезжай.

– Тогда до вечера?

– Да. И Младича разыщи, не забудь. Хочу пообщаться на тему, как жить дальше.

– Придумала что-то? – заинтересованно спросил Колька, и Марина только вздохнула:

– Пока не знаю. Крутится что-то в голове, а оформиться в здравую мысль никак не может. Но вдруг…

– А-а! Молодец ты, тетка, вечно изобретешь что-нибудь. Ну давай, до вечера тогда.

«Легко ему говорить – изобретешь! – подумала она, выключая телефон. – А мне бы вот знать, что именно и как изобрести… Чем я могу заинтересовать искушенного москвича, чтобы он остался в нашей дыре и работал на всю катушку? Денег у него, видимо, и так нормально, раз он не настаивал на повышении зарплаты, квартира здесь ему тоже вряд ли нужна, не жить же ему в нашем городе, не Москва все-таки. Черт… И посоветоваться абсолютно не с кем, никому не нужен этот гребаный футбол в этом гребаном регионе… Мэру, что ли, звякнуть, помнится, он заикался о каком-то попечительском совете, который якобы создал мой покойный супруг и его корпорация».

Стоп! Корпорация! Корпорация, черт ее возьми! Как же она выпустила это из поля зрения, ведь у нее все права на эту контору после гибели Егора! Ведь Коваль законная жена погибшего владельца, у нее контрольный пакет акций, и она даже знает, где хранятся все бумаги и документ, подтверждающий ее права на наследство. Незадолго до своей гибели Егор оформил свою корпорацию на жену… Все, как в первый раз, только конец у истории был абсолютно другим. Вспомнив об этом, Коваль сразу сообразила, что именно может предложить главному тренеру, и в том, что идея его заинтересует, тоже не сомневалась.

Вечер провели втроем – Марина, Колька и Егорка, которому сумасшедший дядюшка привез огромную мягкую собаку.

– Коля, это же просто монстр какой-то! – смеялась Марина, наблюдая за тем, как сын и племянник возятся на барбосе, затеяв борьбу.

– Зато смотри, какой чудесный коврик получился! – ответил Колька, повалив Егорку на спину и щекоча его под мышками.

– Мама! На, на! – вопил Егорка, имея в виду, что мать должна взять его на руки, и ей пришлось подчиниться.

– Идемте ужинать, мальчики. – С сыном на руках она пошла на кухню, где Даша оставила накрытый стол.

– А где Петрович-то? – спросил Колька, усаживаясь рядом с высоким Егоркиным стулом.

– А черт его знает, не хочу про это, – отозвалась Коваль, повязывая сыну фартук и протягивая ложку. – Ешь сам, Егор, ты ведь большой мальчик.

Колька с любопытством поглядывал в ее сторону, но Марина старалась не подать виду, что переживает и нервничает по поводу Хохла, сосредоточенно наблюдала за возившим ложкой по тарелке сыном. Племянник пожал плечами и принялся за жаркое из кролика, которое у Даши всегда выходило просто изумительно аппетитным. Коваль потягивала текилу, изредка забрасывая в рот оливку, и молчала, погрузившись в свои мысли. Строптивый Женька решил проучить ее, уехал куда-то и, не исключено, не вернется сегодня ночевать. «Ну можно подумать, я его вдруг приревную к кому-то! Я мужа собственного не ревновала ни к кому, а уж этого-то! Тоже мне, сокровище!» Это она непроизвольно сказала вслух, и Колька удивленно вскинул глаза от тарелки и переспросил:

– Кто?

– Что? – не поняла Марина.

– Кто сокровище?

– А-а… да так, о своем думаю.

– Не ври ты мне, тетка, – проникновенно произнес племянник, положив свою руку поверх ее. – Я же понимаю, о чем ты, – Петрович где-то шастает, а ты переживаешь.

– Не хватало еще! – запальчиво отозвалась она, выдергивая руку и хватая пачку сигарет. – Я не из тех, кто переживает из-за подобной мелочи!

– Ну-ну, – ехидно высказался Николай, снова углубляясь в содержимое своей тарелки. – И не кури – тут ребенок, между прочим!

– Ты посиди, я его уложу, и поговорим.

Вытащив из стула упирающегося Егорку, Марина под мышкой унесла его в ванную, переоделась в халат и сунула недовольного сына под душ. Под теплыми струйками настроение у мальчика наладилось, он, как и мать, любил воду, мог купаться подолгу, но сегодня она решила вымыть его на скорую руку. Уложив Егора и почитав ему на ночь сказку, Марина чуть сильнее повернула регулятор температуры на батарее, укрыла сына одеялом, поцеловав в макушку, и на цыпочках вышла из детской, притворив дверь.

Колька переместился в каминную, развалился там в кресле с чашкой чая. Коваль уселась напротив, закинув по привычке ноги на решетку камина.

– Ну, давай о делах. Младича нашел мне?

– Да, он согласен встретиться с тобой завтра вечером.

– Ой, спасибо-то ему какое! Снизошел до бестолковой в футбольных делах бабы! Вот радость-то! – Она закурила, выпустив облако дыма в потолок.

– Прекрати дурачиться, – поморщился Колька. – Ему вообще до звезды, кто ты и что, он поднял здесь денег и теперь свалит со спокойной душой, а мы опять в творческий поиск…

– А не будет никакого поиска, Коленька, – спокойно сказала Марина, разглядывая тлеющий кончик сигареты. – Никуда этот хрен с горы не денется, вот увидишь.

– Ага! С чего ты это взяла?

– Я тебе говорю – не денется. Есть вещи, от которых не в силах отказаться никто. И Младич тоже не сможет.

– Ты намекаешь, что заставишь его остаться? – нажав на слово «заставишь», переспросил племянник, поставив кружку на столик.

– Зачем так? Нет, не заставлю, просто сделаю ему такое предложение, что у него глаза загорятся от предвкушения. Ты только прикинь, Коля, – город у нас небольшой, и вдруг здесь, на ровном месте, вырастет команда, способная играть в Высшей лиге. Ты отказался бы работать здесь при этом раскладе? – Марина внимательно смотрела на обалдевшего парня, а он не знал, что ответить – то ли рассмеяться, то ли пальцем у виска покрутить. – Что ты молчишь, не веришь?

– Ты что, фамилию сменила? Сестра Стругацкая? Писатель-фантаст? – Колька никак не мог взять в толк, о чем она вообще говорит. – Да эта команда едва-едва зацепилась во Второй лиге, чудом просто, а ты на «вышку» замахиваешься! Это ведь совсем другой уровень, другие вложения, да стадион другой, наконец, база тренировочная! Где ты возьмешь это все за два-три года?

– Построю, – спокойно ответила Марина. – Возьму – и построю.

– Блин, тебе лампочку стряхнули где-то! Как ты построишь, на какие деньги?

– На свои.

– Да если даже ты продашь все, что у тебя есть, включая машины, дома и даже тряпки, тебе все равно не хватит даже на сотую часть!

– Коля, это уже не твоя печаль. Откуда ты знаешь, что есть у меня? Может, я богаче арабских шейхов, а?

– Тетка, ты ведь не всерьез сейчас, признайся! – попросил он. – Прикалываешься?

– Давно уже я так серьезно ни с кем не разговаривала.

– Блин, ни фига не понимаю! – Колька вцепился в волосы, подергал их, словно проверяя на прочность, и жалобно посмотрел на нее. – Это я такой кретин или ты замутила что-то непонятное?

– Поживем – увидим! – подмигнула Коваль, поднимаясь из кресла. – Все, дорогой, идем спать, я устала, а завтра тяжелый день.

День-то днем, а вот ночь предстоит тоже еще та – Хохла ведь так и нет дома, и где болтается этот гад, непонятно. А спать одна Марина отвыкла, ей просто необходимо чувствовать рядом с собой мужское тело, к которому она может прижаться… «Блин… И не позвонил даже, урод!»

Но сама звонить тоже не стала – пусть знает, что она не переживает. В принципе, у Марины было подозрение, что уехал самолюбивый любовник в Горелое к своей бабке, больше некуда ему ехать, нет у него никого, но ведь могло же и случиться что-то, не дай бог… Она пролежала без сна очень долго, пока, наконец, глаза сами собой не закрылись от усталости.

Утро ничего нового не принесло, если не считать приехавшей Ветки, ввалившейся в спальню прямо в мокром пальто и сапогах.

– Спишь еще? Уже утро давно!

– Черт тебя побери, Ветка, – заголосила Коваль, взглянув на часы, – половина восьмого… Я ненавижу вставать в такую рань, ты ведь знаешь! – Она накрылась с головой одеялом, но настырная подруга стянула его.

– Вставай, соня! Я пойду скажу Даше, чтобы кофе варила, а ты не лежи, иди в душ!

– Чтоб тебя в старости внуки так будили! – пробурчала Марина, нехотя вставая с кровати и прислушиваясь к звукам, доносившимся из детской – там явно плакал мальчик. – Ну что случилось, маленький мой? – Она вошла в комнату и протянула руки к сидящему в кроватке Егорке, который тихонько хныкал, уткнувшись личиком в плюшевого мишку. – Ты почему плачешь?

– Папа… – прорыдал Егорка, хватаясь за ее руки и вставая в кроватке на ножки. – Папа…

– Ну, сволочь, я тебе припомню! – пробормотала Марина в адрес Хохла, вытаскивая сына и беря его на руки. – Не плачь, мой родной, мама с тобой. Пойдем умываться?

– Нет! Папа… – закатывался Егор, заливая слезами ее халат.

Марина ходила с ним по комнате туда-сюда, заговаривала зубы как могла, и он понемногу успокоился, дал умыть себя и переодеть и теперь сидел на кровати, играя телефонной трубкой. Коваль переодевалась, поглядывая в сторону сына, и едва не упала, заметив, как он прикладывает трубку к уху и бормочет в нее:

– Папа… папа…

«Надо же, как привязался он к Хохлу, про меня, небось, и не вспомнил!» Подхватив сына на руки, она спустилась на кухню, где за столом сидела Веточка, а у плиты колдовала Даша, то и дело сбрасывая со сковородки румяные блинчики.

– Доброе утро, Марина Викторовна! – улыбнулась она, отрываясь от своего занятия и подавая чашку кофе. – Сейчас я Егоркину кашу принесу, остывает.