Приключения Арбузика и Бебешки. Сокрушение «несокрушимых» Скобелев Эдуард
– Всё, – тихо сказал Арбузик. – Мы дали грубияну шансы, он не воспользовался ими… Самое удивительное в тебе, Чих, что ты понимаешь любую человеческую речь. Даже самую корявую.
– Не только человеческую, – отозвался Чих. – Я понимаю язык всего живого и мёртвого. Люди пока не знают, что это единый язык. И этот язык открывает путь к истинному знанию и к истинному могуществу. Поверь, именно потому я частенько испытываю потребность побыть одному. Меня не вывели в реторте, я рождён самой Природой и скажу тебе так: это большая беда, что люди, которые кичатся своим разумом, не понимают подлинных голосов Природы. Они живут напрасно, они живут неполноценно.
– Если мы выстоим и победим и на этот раз, обещаю тебе, Чих, что я всерьёз займусь изучением языка Природы. И тебя попрошу преподать мне первые уроки.
– Считай, что договорились.
– Тогда вперёд!
Чих выбрался в коридор и сказал часовому:
– Немедленно открой дверь и дай этому человеку пить!
– Кто говорит? – испугался часовой, обыкновенный фабреоид в кожаном пальто, шляпе без полей и в перчатках. Автомат висел у него на плече.
– Говорит твоя совесть.
– У меня, слава архитекторам земли и неба, нет совести, – возразил часовой. – Совесть имеют только несчастные идиоты – люди, которые верят в справедливость и свободу. Так учит нас Великая Инструкция.
– И тем не менее, еслиты не откроешь, я разорву тебе кишки!
И Чих, выждав минуту, забрался в часового и устроил такое, что тот немедленно бросил автомат, открыл дверь и встал на четвереньки – в знак полной капитуляции.
Пошатываясь, Арбузик вышел на свет и стал пить воду – в коридоре на табурете стояло ведро с прикованной к нему на цепи кружкой.
– Отдай свой автомат этому человеку, – сказал Чих. – Да поскорее же, чёрт возьми! Этого человека приговорили к смерти бесчестные и подлые типы, он имеет право на побег!
– Неужели это опять ты, совесть? – пробормотал фабреоид. – Зачем привязалась? Мне плевать на этого заключённого и плевать на заключённых всего мира! Я скажу: это бесчестно и подло, если меня посадят в кутузку. А если сажают других, это всё во имя справедливости и порядка! Так им и надо!
Чих повторил рейд во внутренности фабреоида, после чего задыхающийся часовой угодливо подал Арбузику свой автомат.
– Ключи от других камер!
Часовой отстегнул ключи и на четвереньках убежал в опустевшую камеру.
Арбузик закрыл часового, освободил Бебешку, а потом капитана Сакса. Оба едва держались на ногах, но надежда на освобождение вдохнула в них новые силы.
Открыли камеру, в которой лежал мёртвый Филипп. Все скорбно постояли возле него.
– Прощай, дорогой друг! Сегодня мы торжественно похороним тебя, пытавшегося предотвратить кровопролитие!..
Послали на разведку Чиха. Вернувшись, Чих сообщил, что рабочих вместе с группой ныряльщиков охраняет десяток фабреоидов на теннисном корте, а возле ракетного корабля на берегу моря дежурит химическая рота. Все в противогазах: видимо, такой приказ поступил от командора.
– Сначала будем прорываться на теннисный корт? – спросил Чих.
– Самое разумное, – подтвердил Арбузик. – Только постарайся пока не выдать своего присутствия.
– Это почти невозможно. Уже пошли разговоры о странностях, которые происходят близ королевского дворца.
– И всё-таки, пусть гадают. Чем дольше они наверняка не знают, что ты здесь, тем меньшей опасности подвергаемся мы.
– Какая теперь разница? – возразил Бебешка.
– Разницу мы увидим, но чуть позднее.
Сначала Чих хотел ослепить охранников, которые сидели во дворе. Но их было слишком много: не могло быть и речи о том, чтобы незаметно проскользнуть мимо них.
– Не знаю, что делать.
Арбузик, наблюдавший за охранниками через окно, указал на толстопузого офицера в неряшливой зелёной форме. В его жирном лице с толстыми губами было что-то лягушачье.
– Этот тип наверняка труслив и суеверен. Попробуй повещать из его чрева. Может, он сам проконвоирует нас до теннисного корта. В конце концов, должен же кто-нибудь поучить вежливости этих негодяев, явившихся забирать чужое как своё!
Чих юркнул в брюхо офицера.
– Послушай, несчастный! – глухо проорал он.
– Кто там? – испугался офицер. – Ой, кто там?
– Это дух убиенного тобой!
– Но я никого ещё не убивал!
– Лжешь, негодяй! Сейчас я заставлю тебя при всех признать свои прегрешения!
Офицер на всякий случай проковылял подальше от своих подчинённых.
– Что тебе надо? – тихо спросил он, постучав в свой живот. – Эй! Давай поладим миром! Сколько это стоит?
– Отныне я поселюсь в твоём брюхе и буду истязать тебя днём и ночью! Тебе не откупиться! Есть вещи, для которых деньги не существуют! – И Чих проделал операцию, от которой офицер сначала побелел, потом побурел и наконец позеленел, напачкав в штаны.
– Что я могу сделать, чтобы ты оставил меня в покое? – жалобно заныл он, отдышавшись. – Проси, чего хочешь!
– Сейчас же вели своим солдатам лечь на землю лицом вниз! Пусть каждый из них повторит слова покаяния перед жертвами! Я подскажу слова, но и ты тоже должен лечь на землю! Быстро!
Пузатый офицер, хитря на свой лад, тут же собрал охранников, сказал, что перед боем «с голодранцами этой страны» хочет вдохновить каждого, что каждый должен лечь на землю лицом вниз и повторять слова «особой молитвы, которая только что передана свыше».
Солдаты исполнили приказание. Лёг на землю и сам пузатый офицер. Правда, это ему долго не удавалось. Он вздыхал, охал, ойкал, айкал и проклинал всё на свете, особенно свои штаны, оказавшиеся вдруг «необыкновенно тесными».
– Повторяй для солдат, и как можно громче: «Мы прибыли в чужую страну!..»
Разумеется, Арбузик, Бебешка и капитан Сакс не теряли времени даром. Пользуясь тем, что охранники лежали на земле и повторяли за офицером слова Чиха, они быстро прошмыгнули мимо охраны, причём Бебешка успел прихватить пару автоматов, которые солдаты оставили на земле.
– …«Говоря по правде, мы должны быть казнены как наёмники-бандиты!» Повторяй! «И потому каждый из нас обязуется стрелять поверх людей, объявленных нашими противниками. Этим мы отчасти искупим прежние свои прегрешения!..»
Заставив своих солдат повторить эти слова, офицер спросил:
– Ну, что? Можно мне теперь встать? Кажется, у меня сплющился живот, я умираю!
Никто ему не ответил. Офицер спросил ещё раз и, не получив ответа, поднялся с земли и поднял солдат. Разумеется, они тотчас хватились пропавших автоматов, а через минуту установили, что пленники бежали.
Памятуя о «духе», который выворачивает наизнанку, офицер не дал команды искать беглецов, распорядившись всего лишь сообщить на борт Международной Океанской Лаборатории о «таинственном исчезновении пленных».
Болдуин осложняет обстановку
Пожалуй, события развивались бы совершенно по-другому, если бы Болдуин исполнил то, что обещал Чиху. Но страшный лентяй и обжора не мог вытерпеть даже четверти часа без того, чтобы не «заморить червячка».
Вначале он помнил, что его смертельный враг Сэтэн прослушивает все разговоры в ракетном корабле. Помнил и о том, что непостижимый Чих-невидимка разговаривал с ним и его верными помощниками при включённом устройстве, создававшем мощные помехи прослушиванию, – такое устройство, разумеется, было на корабле. Но прошло минут пятнадцать, и Болдуин уже не помнил ни о чём, кроме своего желания подкрепиться.
Зеленохвостые, облачённые в космические скафандры, крепко спали, выключив устройство, потреблявшее слишком много энергии. Экс-король немного подремал, а потом, оперируя кнопками, предложил себе кое-что из запасов аварийной еды: три тюбика куриной колбасы, шесть тюбиков ореховой смеси на натуральном мёде и десять тюбиков ароматной земляники. Разумеется, при этом было съедено десять тюбиков хлебной пасты, содержащей натуральные зёрна отборной пшеницы.
Съев всё это, король посетовал, что в скафандре нельзя съесть каплуна в собственном соку или гуся со свежими яблоками, и «с горя», как он потом объяснял, оправдываясь, высосал фляжку вонючей бурачной браги, до которой был большой охотник и которую всегда носил в нагрудном кармане.
Короткий ум экс-короля сделался ещё короче. Болдуин потерял всякий самоконтроль и принялся напевать и приплясывать.
Всё это, разумеется, было тотчас же зафиксировано в штабе Сэтэна на борту Международной Океанской Лаборатории. По всем расчётам, команда ракетного корабля уже давно должна была отправиться к праотцам, а тут – пение и пляски. «В чём дело?»
Прохватившиеся от сна зеленохвостые связали не в меру развеселившегося Болдуина и установили полную тишину, но было уже поздно: Сэтэн догадался, что на ракетном корабле происходят какие-то события, о которых его порученцы не имеют ни малейшего понятия.
Сэтэн немедля связался со старшим офицером десантной группы – и получил от него сообщение, что «войска аборигенов» под командованием Али начали с тыла наступление, что главные пленники бежали совершенно непостижимым образом, соединились с рабочими и ныряльщиками, раздобыв где-то оружие, и теперь ведут бой за ракетный корабль. Поколебавшись, офицер сознался, что «после героического боя группа химиков отступила к ракетному кораблю».
– Олухи! Негодяи! Паршивцы! Недоноски! – кричал в радиотелефон рассвирепевший Сэтэн. – Всех повешу вверх ногами! Отвечайте, чихал ли кто-либо из тех, что охраняли пленников?
Старший офицер попросил времени на выяснение того обстоятельства, дал соответствующий приказ, младшие офицеры побежали выяснять, кто стоял на часах и не чихал ли. При этом было много бестолковщины и нераспорядительности, как и происходит обыкновенно, когда самое высокое начальство имеет право вешать вверх ногами начальство калибром поменьше, а самое мелкое начальство тоже имеет право измываться над непосредственными исполнителями. Все отдавали приказы, причём письменные, чтобы их потом не обвинили в бездействии, но с превеликим трудом находились те, кто готов был выполнять приказы не за страх, а за совесть.
Наконец установили, что «никто не чихал, но отмечались другие неполадки и ненормальности в организмах солдат и офицеров охраны». Это и было передано Сэтэну.
– Какие именно «неполадки и ненормальности»? – неистовствовал, требуя уточнений, Сэтэн. – Кретины! Вшивота! Подонки! Слизняки и сопляки! Всех разделаю на колбасы, сосиски и сардельки!
Старший офицер, трясясь как осиновый лист, вновь попросил полчаса «на уточнение ситуации». Младшие офицеры вновь сломя голову помчались выяснять, у кого и какие неполадки со здоровьем отмечались за последние сутки. На этот раз офицеры уже хотели предусмотреть все дальнейшие помыслы высокого начальства и потому составили целый доклад, на который ушло почти два часа времени. Зато получилась исчерпывающая картина:
– ефрейтор Б. – галлюцинации. В 22:00 принял спящего каптенармуса Ф. за царицу Савскую;
– рядовой Г. – недержание мочи (постоянно, со времени начала боевой операции);
– сержант Г. – неожиданное чревовещание в 6:00 утра. Голос изнутри потребовал сдачи оружия, обещая дворец на Бахрейнских островах и золотые часы. Сержант остался верен присяге, за что неизвестная сила отплатила ему полным отключением сознания;
– рядовой Е. – в 2:30 нынешнего дня, пользуясь общей суматохой, ограбил походную кассу. Пойман с поличным. Утверждает, что во сне ему явился апостол Пётр и велел расплатиться за рыбу, которую Иисус Христос и его ученики съели по дороге в Иерусалим. На вопрос, отчего он взял все деньги до копейки, рядовой Е. пояснил, что ныне за рыбу нужно расплачиваться по мировым ценам;
– полковник З. – непонятное чревовещание и обильное слезотечение начиная с 6:15 сегодняшнего дня. Голос требовал выпустить пленников на свободу, предъявив письменный приказ самого командора. Бдительный полковник наотрез отказался выполнить требования и сразу же был погружён в обморочное состояние, продолжавшееся до полудня;
– рядовой К. – почувствовал сильную жажду к 1:00 нынешнего дня и выпил содержимое фляг своих сослуживцев Б. и М., в которых случайно оказался спирт, в результате чего потерял гранатомёт и все боеприпасы. Где, не знает и не помнит;
– ефрейтор О. – вообразил себя с 23:00 вчерашнего дня Александром Македонским. Был побит рядовыми Г. и Ц. за кражу мыла и бритвы;
– сержант У. – приступы тоски по родине с 23:00 вчерашнего дня до 9:15 сегодняшнего. Ссылаясь на тоску, отказался заступить на дежурство…
Вся эта ахинея занимала более десяти страниц. Всем, кто участвовал в составлении доклада, было понятно сплошное вранье, но никто не посмел что-либо корректировать, не желая брать на себя персональную ответственность.
Босс бушевал, но гнев его был, понятное дело, безадресным.
– Паразиты! Воры! Лапсердаки обделанные! Плюгавцы, шизики, скоты! За то время, пока вы сочиняли бездарную бумажку, Арбузик и его бандиты захватили ракетный корабль! Погодите, вы у меня попляшете!..
Сэтэн, который ежедневно тренировал свои логические способности, конечно же, моментально вычислил, что на стороне Арбузика уже действует Чих. Его очень разозлило то, что Чих избежал западни в пещере Чако-Чако. Он тут же велел повесить генерала, руководившего операцией.
Сэтэн понимал, что его шансы на успех резко пошатнулись. Тем не менее он всё ещё всерьёз рассчитывал сокрушить Чиха, Арбузика и своего единокровного братца Болдуина.
Чих принимает самостоятельное решение
Пока Сэтэн разбирался со своими наёмниками, Арбузик, Бебешка и капитан Сакс разоружили охрану вокруг теннисного корта – с помощью Чиха это было сделать довольно просто. И Чих уже не скрывал своей природной сути, вызывая чихание разной степени.
Обрисовав перед рабочими и ловцами жемчуга ситуацию, Арбузик убедил их выступить против группы химиков. Не сказать, чтобы безграмотные рабочие и ловцы жемчуга, искусные ныряльщики, хваставшие своей древней, опасной и весьма сложной профессией, были отличными бойцами, – они бросались на землю тотчас, едва слышали выстрелы. Но рыцарской храбрости от них и не требовалось: Чих и Арбузик расчищали путь, капитан Сакс и Бебешка собирали брошенное оружие, а получившие это оружие громко орали «ура» и постреливали в воздух.
Арбузик прекрасно понимал, что Сэтэн правильно растолкует причины их триумфального успеха и нанесёт коварный контрудар. Он не исключал, что командор, постоянно получавший донесения от особой группы секретных осведомителей, мог проведать и о времени выхода Болдуина и зеленохвостых из ракетного корабля.
– Чёрт возьми, – закричал разгорячённый Бебешка. – Если бы они вышли и сделали своё дело сейчас, это было бы действительно громадной поддержкой: против нас развернулся целый батальон фабреоидов! У всех у них противогазы! Чиху будет совсем непросто остановить это воинство, подхлёстываемое угрозами и обещаниями богатых денежных подарков!
– К сожалению, рассчитывать на ускорение событий нельзя, – сказал Чих. – Зеленохвостые ни за что не позволят Болдуину выйти из ракетного корабля раньше установленного срока!
– А если бы мы нашли ключи и открыли какой-нибудь люк?.. Неужели не ясно, что в эти минуты решается судьба всего сражения?
– Не торопитесь, ребята, будут ещё более сложные минуты, – сказал Арбузик. – Как ни крути, придётся продержаться эти два часа!
Между тем в небе появился самолёт. Он кружил на очень большой высоте, что, собственно, и позволяло заключить, что самолёт прислан не случайно, что он с какой-то целью разведывает обстановку.
Капитан Сакс долго разглядывал самолёт, а потом обратился к Чиху:
– Господин Чих, ответьте, пожалуйста: вас можно поразить с помощью бомбы крупного калибра?
– Намёк понял, но оставлю вопрос без ответа, уважаемый капитан Сакс. Я не хочу провоцировать моих многочисленных врагов, которые и без того тратят немало сил и средств, чтобы вывести Чиха за скобки событий.
«Чих наверняка погибнет, попади он в эпицентр взрыва крупнокалиберной бомбы, – подумал Арбузик. – А если эти негодяи бросят атомную бомбу, что совсем не исключено, тогда не уцелеет ни одно живое существо, как бы хитро оно ни было организовано…»
– Вот что, мои друзья, – сказал Арбузик. – Смертен или бессмертен Чих, меня сейчас не интересует. Мы сами не бессмертны, а Чих – наш большой друг, наш товарищ, которого мы никогда не оставим в беде. Я вижу, Сэтэн затевает что-то опасное: не зря прислан этот разведывательный самолёт.
– Я и сам это чувствую, – отозвался Чих. – Что ж, надо проверить нашу версию и к Сэтэну, кстати, заглянуть, предупредить его, на всякий случай.
– Что ты надумал? – встревожился Арбузик. – Без нас тебе лучше не связываться с коварным негодяем!
– Но может быть поздно! Мы получим не одну бомбу, а несколько десятков. И от них пострадает не только ракетный корабль с теми, кто поверил моим словам!..
Чих и пилоты Сэтэна
Чих исчез.
Все стали наблюдать с тревогой за самолётом. Через минуту самолёт стал выписывать в небе непонятные кренделя, а потом развернулся и стремительно унёсся в направлении Международной Океанской Лаборатории.
– Я был бы рад, если бы господин Чих проучил негодяя, которому я отдал лучшие годы своей жизни, – заметил со вздохом капитан Сакс.
– За этим дело не станет, – подмигнул Бебешка. – Не увлёкся бы только наш любимец. Чих не выносит подлости и несправедливости и подчас упускает из виду, как коварны подлые и несправедливые…
Поднявшись в небо, Чих проник в разведывательный самолёт. Как он это проделал, осталось полной загадкой. Арбузик и капитан Сакс позднее ломали головы: один утверждал, что можно попасть внутрь самолёта через турель или ствол крупнокалиберного пулемёта, другой уверял, что в самолёты такого типа попасть практически невозможно.
Оказавшись в самолёте, Чих устроил урок чревовещания, предложив первому пилоту немедленно вернуться на базу.
– Эй! – Скривившись, первый пилот повернулся ко второму пилоту. – Я слышу голос! Прямо из собственного брюха. Он велит мне немедля отказаться от боевого задания и вернуться на базу.
– Босс имеет по контракту право расстрелять всякого, кто сейчас откажется исполнять приказы, – сказал второй пилот. – Ты же знаешь босса и, вероятно, помнишь его вчерашнюю речь перед так называемыми силами самообороны. Кстати, он предостерегал от повиновения странным голосам, которые могут звучать даже из живота. Мы должны наметить цели предстоящей бомбёжки, а потом можем подать рапорт, если дрожим за собственную шкуру. Это верно, она у нас одна, и Международная Океанская Лаборатория никогда не станет для нас родиной. Моя Родина – Югославия, а твоя – Италия, не так ли?.. Сброд, собранный командором, не выдерживает нагрузки настоящего боевого пилота. Но ведь потому нам и платят немалые деньги.
Чих задал основательную трёпку обоим наёмникам. Побросав самолёт из стороны в сторону и нагнав страху на пилотов, полуобморочных от приступов чихания, он приказал им возвращаться на базу и прямо спросил, есть ли у проходимца и авантюриста Сэтэна атомные бомбы, сколько их и где они содержатся.
– Я мог бы бросить ваш самолёт на эту так называемую Международную Океанскую Лабораторию, логово негодяев и преступников, но я отдаю себе отчёт в возможных последствиях взрыва.
– Не делайте этого, уважаемый Непобедимый Дух, – попросил первый пилот, что был родом из Италии. – Мало того, что погибнет всякая наёмная сволочь – её, в общем, не жалко, – жалко учёных и мыслителей, собранных со всего света и представляющих, может быть, цвет современного, трагически беспомощного человечества. Их на базе более трёх тысяч. Все они стали жертвой собственной беспечности или, скорее, обрушенной на них нищеты. Всех их купил босс, по существу, за кусок хлеба. Многим из них кажется, что они заработают деньги, поправят своё положение и вернутся домой. Но их счета фиктивные, деньги выдают им фальшивые. Того, кого отпускает босс, ждёт молчаливая и одинокая смерть. Мы не хотели бы, чтобы вместе с нами погибли эти несчастные, на плечах которых утвердилась вся тайная империя Сэтэна. Мы готовы умереть, но этих людей надо было бы как-то спасти…
От мужества до безрассудства один шаг
Самолёт приземлился на взлётной полосе плавучей базы – Международной Океанской Лаборатории.
Чих тотчас помчался по ангарам, выискивая ангар 38, где должны были размещаться два ядерных бомбардировщика и довольно значительный запас атомных бомб – ими Сэтэн владел в обход всех международных соглашений.
Прежде всего Чих хотел узнать, не поступало ли приказа об атомной бомбардировке. В ангаре 38 он набросился на дежурный экипаж, вывернул всех наизнанку, но узнал то, что было необходимо: приказ ещё не поступал, но ожидается с минуты на минуту, так как завершается заседание совета, который имеет право выносить подобные решения.
Далеко не всякий на месте Чиха принял бы на себя ответственность за события. Но Чих измерял всё справедливостью и потому совершенно не колебался, принимая решение.
Через минуту он пробрался в кабинет Сэтэна.
В кабинете заседал Международный Магистрат Миролюбия и Мудрости, так называемый ММММ, состоявший из самых влиятельных лиц стран Европы, Азии, Америки и Африки, которые работали на империю Сэтэна.
Чих приблизился к уху командора:
– Господин Сэтэн, известный тебе Чих выбрался из завалов пещеры Чако-Чако и в настоящее время находится на борту государства государств, закамуфлированного под международное научно-исследовательское учреждение. Нам есть о чём поговорить с глазу на глаз, не так ли?
Сэтэн вспотел, уши у него обвисли, губы задрожали.
– Мы поговорим, поговорим, – закрыв рот ладонью, тихо пробормотал он, стараясь не привлекать внимания. – Только разрешите выгнать в соседний кабинет сброд, который мне мешает жить и дышать на этом свете!
По требованию Сэтэна члены ММММ вышли, недоумевая, в соседний кабинет. Они обменивались между собою соображениями, отчего это вдруг так переменился Сэтэн, и пришли к выводу, что это нервный срыв от перенапряжения.
– Ну что, злодей? – спросил Чих, оставшись один на один с Сэтэном. – Пришла пора платить долги? Я ведь не твой папаша, Дулярис, который долго не замечал, что за чудо-юдо вызрело у него под боком!
– Разрешите, уважаемый, я на минуточку отлучусь по нужде, – попросил Сэтэн. – Я убит, подавлен происходящим, у меня расстройство желудка… Здесь, рядом, туалет. Не бойтесь, я никуда не убегу, я оставлю дверь открытой!.. Пожалуйста, не добивайте меня позором моей невольной слабости!..
Сэтэн унижался, Сэтэн жалобно просил, обещая сделать всё так, как прикажет Чих.
Казалось бы, ну что здесь такого? Пусть перетрусивший негодяй посидит немного на горшке.
Но Чих помнил предостережения Арбузика и сам великолепно знал, как опасны типы, претендующие на абсолютную власть и абсолютное повиновение. Без нужды унижающий себя в любую минуту готов унизить другого, он никогда не защитит правду, ибо правда предполагает людей гордых и благородных.
– Нет, – сказал Чих, – номерок не пройдёт. Если я хочу побеседовать с негодяем, я не беседую с его тенью. И расстройство вылечится тотчас, едва я возьму тебя в свои руки.
– Поверьте, не всё то правда, что вам рассказали… Я обо всём расскажу сам, ничего не утаю, почтенный! В конце концов, жизнь имеет свой предел и уходить в гроб негодяем – унылое дело!
– Так все говорят, когда припёрты к стене!
– Пожалуйста, разрешите на горшок! Я мигом, живот подвело!
И Сэтэн бросился в туалетную комнату, держась за живот, морща лицо и закатывая глаза.
Упусти этот момент Чих, он тотчас поменялся бы местами с коварным Сэтэном, умевшим просчитывать все свои жизненные ситуации на несколько ходов вперёд.
Но Чих не упустил момента, он забрался в мошенника, и тот, закружившись на месте, чихнул с такой натугой, что из ноздрей у него выскочила липкая мокрота, и штаны, по всей видимости, наполнились чем-то похожим – пошёл ужасный запах.
– Не терпишь щекотки, сразу обделался, – брезгливо сказал Чих. – А ведь зверствуешь, мордуешь и губишь людей без счёта! Отвечай, сколько уничтожено тобой настоящих людей, чтобы сделать искусственных?
– Ой, грешен, почтенный, грешен! Но не я один повинен в безобразиях. Я ведь только голова, а все те, которые перешли в другой зал, – это и есть шея. Со мной вы смелы, а как с ними? Сумеете ли вы и им доказать их ничтожество и преступность?
Честь Чиха была задета.
– Докажем и им! Правда сама себя доказывает, когда подкреплена намордником для лжецов и негодяев! Хочешь ли ты, чтобы я перебрался в соседний зал и продолжил наш разговор в присутствии этого гнусного сборища?
– Разоблачать, так разоблачать, почтенный! Задайте трепку и им – вы узнаете о тайнах, от которых волосы встают дыбом даже на плешивых головах!
– Все ваши тайны однообразны и мерзки, – сказал Чих. – Все они имеют один знаменатель: обман народов. Но ты прав: бедные народы ничего не знают об этих тайнах. Люди эгоистичны, им кажется, что власть должна прежде всего учитывать их интересы и соблюдать ту справедливость, которую они лично одобряют. Когда же они не находят в действиях властей ничего выгодного, они стараются добыть себе выгоду, расталкивая локтями сотоварищей. Не сознают, что именно поэтому обречены на рабство и бесправие.
– Боже, как всё это верно! Прошу вас, уважаемый, и скажите об этом тем, кто никогда не имел совести!
Он вдруг поскользнулся на своих мокротах, нелепо упал, поднялся, резво побежал к дверям, опять упал…
А Чих тем временем влетел в открытые двери соседнего зала и громко крикнул:
– Руки вверх, господа заговорщики! Сейчас последует общее судилище!..
Это его и подвело.
Коварный Сэтэн, всё время притворявшийся, определив по звуку, что Чих опередил его и уже находится в зале, где ожидают члены ММММ, нажал пусковую кнопку специальной системы – кнопка была спрятана у него на груди под рубашкой.
Тотчас раздался взрыв: зал мгновенно заблокировался со всех четырёх сторон глухими щитами, выстреленными с потолка. Все, кто находился в зале, оказались отрезанными от окон и дверей, иначе говоря, герметически закупоренными.
Сложное устройство было смонтировано специально в расчёте на визит Чиха – его появление ожидалось рано или поздно на борту Международной Океанской Лаборатории. Таким устройством, кстати, был оборудован и кабинет Сэтэна – вот почему он пытался выскользнуть в туалет: в туалете была своя пусковая кнопка.
Минуту вонючий негодяй сидел на полу, не в силах поверить в необыкновенную удачу, а потом безумно захохотал. Он хохотал долго, очень долго, и прибежавшие врачи и охранники вынуждены были попотчевать босса специальными успокоительными пилюлями, а затем на руках отнесли в баню.
– Он там! – несвязно выкрикивал босс, размахивая руками. – Он уже не сможет взять меня за глотку! Никогда, никогда не сможет! Теперь я сильнее всех! Я отделался от всех врагов одним блестящим ударом – какая удача!..
Члены ММММ проклинают Сэтэна
Неожиданный взрыв крепко перепугал членов Международного Магистрата Мудрости и Миролюбия.
Но шок в конце концов миновал, и они явственно расслышали истерический и радостный хохот Сэтэна. Они заключили, что Сэтэн именно их и замышлял замуровать в стальные стены, и потому принялись вопить и умолять о пощаде.
Едва произошёл взрыв, Чих бросился разыскивать какую-либо лазейку, но нигде не было ни единой щели. Всё пространство было наглухо отрезано от остальной части здания.
Казнясь за опрометчивость и горячность, Чих решил ничем не выдавать себя, полагая, что только в этом заключён его последний шанс.
Свет под потолком ещё горел, пыль и гарь наполняли зал, а члены Магистрата, возмущаясь коварством, принялись колотить в железную стену, призывая Сэтэна на переговоры.
Наконец он подошёл к стене.
– Послушай, босс, неужели ты думаешь, что эта твоя проделка останется безнаказанной? Наши компаньоны в конце концов хватятся нас и потребуют от тебя ответа, – грозно кричал лидер Магистрата, мордатый коротышка, напоминавший видом бегемота. – Немедленно освободи нас, мы простим тебе эту выходку!.. Что ни сделаешь, когда многое не клеится и плохо просматриваются горизонты!
– Я не могу освободить вас, хотя с удовольствием отворил бы перед вами все двери! – отвечал из-за стены Сэтэн. – В зале, где вы находитесь, обитает ныне могущественный дух, который погубил Дуляриса и сбросил с трона Болдуина! Если бы мне сейчас не удалось поймать его, все наши хитрые планы были бы обречены на неудачу!
– Врешь, сивый мерин! – кричал «бегемот». – Закоренелый лжец, ты и сейчас несёшь невообразимую чушь! Вешай лапшу на уши обывателям, они верят и в духов, и в гороскопы, и в конституции, и в твои «благородные планы» по устройству счастливой и состоятельной жизни для всех, но нас-то, прошедших огни, воды и медные трубы, знающих о подлинном мире коварства и насилия не менее, чем ты, зачем ты дуришь нас?
– Я не дурю, клянусь тайнами своей незабвенной матери! На этот раз я говорю правду! Этот дух настолько опасен, что, может быть, придётся на века замуровать его вместе с вами. Увы, увы, увы! Как ни велика потеря, всё же она менее велика для нашего великого дела, чем если бы дух был на свободе! Зовут его Чих. Прежде я не называл его имени, потому что вы не из тех, кто сохраняет верность, и способны при случае перекинуться к более сильному! Ведь это правда, это нельзя оспорить!.. Соберитесь с духом и решитесь принести себя в жертву!..
– В «жертву» ради какого дела? Твоей власти? Твоих преступлений? Твоих обманов?.. Подлец и негодяй! Здесь, в зале, никого нет!
– Он просто затаился! Он незрим! Придёт час, и он обнаружит себя!
– «Незрим»! Чтоб тебя кондрашка хватила! Чтоб тебя разорвало! Чтоб тебя контузило! Чтоб тебя замуровали заживо, как ты замуровал нас!..
Они грязно и яростно препирались между собою, Сэтэн и члены Магистрата, и если у Сэтэна росло раздражение, то у членов Магистрата росли отчаяние и желание любой ценой отомстить Сэтэну. На его голову сыпались такие страшные проклятия, ему угрожали такими страшными карами, что он не выдержал:
– Ах так, скорпионы и прохвосты! После того, что я услыхал от вас, я ни за что не выпущу вас на свободу! Ни за что! Подыхайте там всем скопом вместе с моим врагом!
И он плюнул, велел отключить свет в зале и ушёл по своим делам. Он не особенно теперь торопился, уверенный, что одержал полную победу.
Сэтэн наступает
Вернувшись в свой кабинет, Сэтэн связался с начальником ангара 38.
– Полковник, настал твой час! Подготовь бомбардировщик с соответствующим «подарком»! Ты понял? С соответствующим! – Сэтэн решил разом покончить и с Болдуином, и с зеленохвостыми, и с тем газом, который угрожал созданным им гомункулусам. Специалисты клялись, что при взрыве атомной бомбы и температурах в миллионы градусов в эпицентре испарится без остатка практически любое вещество.
Телефонная трубка молчала, слышалось лишь тяжёлое дыхание командира бомбардировочной группы полковника Ц.
– Ты слышал приказание?
– Так точно, сэр! Но ваше приказание не может быть выполнено!
– Бездельник, ты не понял, кто с тобой говорит!
– Я отлично всё понял, но оба экипажа, сэр, подали рапорт об увольнении.
– После объявления угрожающего положения никакие рапорты в расчёт не принимаются! Так записано в каждом контракте!
– Да, сэр… Согласен, сэр… Тем не менее садиться в кабину бомбардировщиков они более не хотят… Там объявился некий дух, который вещает в чреве и вызывает болезненное чихание.
Сердце Сэтэна запрыгало, ликуя. Он гордился своей победой.
– Передай этим твоим ничтожествам, напялившим военные мундиры и обещавшим мне верную службу за зарплату, в три раза превосходящую зарплату в любой иностранной армии, что этот дух мною пойман и обезврежен! Объяви пилотам немедленно, я хочу слышать их реакцию.
Полковник Ц. включил аварийное переговорное устройство и воспроизвёл записанные на плёнку слова командора Сэтэна.
– Не слышу ликования!
– Извините, сэр. Они требуют доказательств и говорят, что больше ни разу в своей жизни не поднимутся в кабину военного самолёта.
– На что же они будут жить, эти бандиты? Они же ни черта больше не умеют, кроме как швырять дерьмо на позиции, занятые дерьмом!.. Передай им, что я пленил это необыкновенное существо и теперь вправе распорядиться его судьбой так, как пожелаю!
– Сэр, они вам не верят. И говорят, что скорее подохнут с голоду, нежели послушаются пустых увещеваний.
– Но я даю слово!
– Они отвечают, что их более не интересуют никакие слова.
Командор Сэтэн вдруг понял, что бессилен повлиять на пилотов, в верности которых ранее нисколько не сомневался. Это вызвало прилив ярости.
– В таком случае сообщи этим ничтожествам: все они уволены! Все, все до единого! С этой самой минуты! И, учитывая, что объявлен сигнал тревоги, иначе говоря, военное положение, я им не выплачу более ни цента! Более того, я велю посадить всех немедленно в тюрьму! Немедленно – как нарушителей контракта и присяги! Тебе же, полковник, я делаю первое и последнее предупреждение и велю тотчас отправиться в отдел резерва и отобрать нужных людей для одного экипажа!
– Осмелюсь доложить, сэр: нужных людей в резерве не имеется. Есть эти искусственники, обожающие кожаные пальто, чёрные шляпы и перчатки, но им никак нельзя доверить такую ответственную технику. Я почти уверен, что они изменят боевой курс, чтобы продать атомный боезапас.
От негодования Сэтэн долго не мог найти подходящих слов: он грязно ругался и сыпал междометиями.
– И нет иного выхода?
– Иного выхода нет.
– Это твоё последнее слово, полковник?
– Да, сэр, это моё последнее слово. В таком деле неуместны шутки и скоропалительность. Я в состоянии подобрать экипажи, но для этого нужно задействовать нашу особую агентуру в Германии или России… Но лучшие люди и там, сэр, отказываются сотрудничать с нами, хотя мы предлагаем самые высокие ставки. Они считают связь с нами предосудительной.
– И с тобой всё ясно, полковник! Ты тоже уволен! И ты тоже пойдёшь в камеру! Но не шибко задирай нос: задание выполнят мои старые ветераны!..
Сэтэн откинулся на спинку кресла и протёр платком вспотевшее лицо: насчёт ветеранов он, конечно, присочинил, но разве мог он показать подчинённым, что его возможности тоже не безграничны? Нет, подчинённые обязаны были, как и прежде, считать, что командор Сэтэн ни в чём не ведает ограничений.
Нужно было срочно переменить стратегию. Но проворная обычно мысль, споткнувшись о неудачу, на этот раз заклинивалась, отказывалась повиноваться. Сэтэну никак не удавалось сфокусировать сознание на ситуации. Будто какая-то течь обнаружилась – существенное ускользало, беспокоило менее существенное: как он сумеет объяснить своим влиятельным друзьям исчезновение всего состава Магистрата? Беспокоило и то, что обыкновенные люди всё хуже срабатывались с искусственными. Те и эти почти открыто ненавидели друг друга. На базе всё чаще происходили стычки. И некоторые – со смертельными исходами.
Зазвонил телефон связи со «штабом миротворческих действий», осуществлявшим операции с помощью военной силы.
– Наконец-то, шеф, вы подняли трубку! Докладываю положение в Стране Голубых Туманов: химическая команда оттеснена от ракетного корабля, наш доблестный десантный батальон непрерывно атакует позиции неприятеля, но пока без особенного успеха.
– Любой ценой отбить ракетный корабль! Вы слышите: любой ценой! И немедленно! Потерь не считать!..
«И этот – сволочь! Придётся расстрелять: указывать мне, когда я должен поднимать трубку? Армейский осёл!..»
Бой за ракетный корабль
Читать бесплатно другие книги:
