Приключения Арбузика и Бебешки. В Стране Голубых Туманов Скобелев Эдуард

Взрыв

Утром показался большой иностранный город. Он тянулся по обе стороны устья реки, – вдали уже синел океан.

«Освободитель» медленно подошёл к причалу.

Из каюты вышел улыбающийся Эпельсинов. В руке он держал чемодан.

– Друзья, – обратился он к столпившимся на палубе ребятам, – разрешите передать от такой замечательной команды такого замечательного корабля физкульт-привет моему дедушке! Ваш привет плюс мои подарки очень обрадуют милого дедушку!

И послав всем воздушный поцелуй, Эпельсинов сошёл с корабля на берег.

Арбузик и Бебешка, ничем не выдавая себя, махнули ему вслед рукой. Затем возвратились на капитанский мостик, где их дожидался уже Витька Ушастик.

– Забывчивый человек, – сказал Бебешка. – Забыл чемодан с динамитом. Вот было бы хорошо догнать его и отдать чемодан!

– Что ты, – засмеялся Ушастик, – он бросится прочь от своего чемодана как от чумы! Часы-то ведь уже тикают!

– Сколько людей он хладнокровно обрёк на смерть, – сказал Арбузик. – Не понимаю, как мы могли терпеть такого негодяя?.. Сколько минут в нашем распоряжении?

– Восемь, – сказал Витька. – Эпельсинов попросил меня не открывать каюты. «Не открывай каюты и не убирай мусора – это плохая примета!» – предупредил он.

– На коварство мы ответим смелостью и находчивостью, – сказал Арбузик и скомандовал: – Отдать концы!

Стуча двигателями, «Освободитель» отвалил от причала.

На берегу, смешавшись с толпой, ожидал Эпельсинов. Он то и дело взглядывал на часы: до взрыва оставалось совсем немного, преступнику не терпелось самому убедиться в гибели корабля и экипажа, чтобы сообщить об этом тем, кому он служил.

Между тем «Освободитель» отошёл от берега и остановился. С борта спустили шлюпку. Вслед за тем в шлюпку с чемоданом-бомбой незаметно спустился Ушастик. Потом поднялся быстро на палубу, оттолкнув шлюпку от корабля.

Раздался оглушительный взрыв. Но он, понятное дело, не причинил кораблю никакого вреда. Воздушной волной выбило только стёкла в каюте, где жил Эпельсинов.

Корабль развернулся и вновь подошёл к причалу. Как и предполагал Бебешка, тут уже нервно топтался рыжий кок.

– Эй, что случилось? – закричал он, размахивая руками. – Что там взорвалось?

– То, что взрывается, – ответил Бебешка. – Витька Ушастик чуть было не погубил корабль. Когда вы сошли на берег, он вспомнил, что в вашей каюте остался кот Кузя. Ушастик открыл каюту и обнаружил, что вы забыли чемодан. Мы спустили на воду шлюпку, перенесли туда чемодан, но пока Ушастик дожидался гребцов, шлюпка, видимо, наскочила на мину.

– Да-да, за границей это часто бывает, – печально покачал головой Эпельсинов. – Как жаль, как жаль, что пропал мой чемодан!.. Но я рад, что вам повезло и не пострадал корабль. Поздравляю, капитан!.. Впрочем, глупого Ушастика, который без спроса входит в чужие каюты, нужно хорошенько наказать!

– Мы непременно накажем Ушастика, кок, а вы не теряйте времени, спешите к своему дедушке, ведь он тяжело болен! – сказал Бебешка.

– Ах, да, я так расстроился, что совсем забыл о дедушке. Бедный дедушка!

Раздосадованный Эпельсинов ушёл. Несомненно, чтобы где-либо в укромном месте сообщить по рации, что диверсия сорвалась.

А ребята в это время подняли на палубу, а потом перетащили на причал оранжевый ракетоплан.

Не теряя времени, Арбузик сел за руль и включил двигатели.

Толпа зевак с удивлением наблюдала, как с крохотной площадки стартовал в небо необыкновенный летательный аппарат…

Сомнения

Когда ракетоплан исчез в облаках, кто-то из ребят спросил:

– Куда полетел Арбузик?

Все уставились на Бебешку, ожидая ответа.

Нет, Бебешка не боялся сказать ребятам правду, что они, капитаны, не знают, куда плыть. Но пока это было преждевременным. Всё шло по намеченному плану, и огорчать ребят не стоило: они старались изо всех сил и работали, как бывалые матросы.

– Арбузик выполняет ответственное задание. Вот пока всё, что могу сообщить.

Ребята больше на расспрашивали Бебешку, тем более что Мухоморчик вдруг выразил желание поплавать. Его спустили в воду, он замахал руками по теории, освоенной с помощью гипнотизёра, но, конечно, тотчас же пошёл ко дну. Бедного теоретика под общий смех вытащили наверх, а затем стали учить плавать практически…

К вечеру на корабль возвратился рыжий кок со своим чемоданом.

– Местное радио сообщило, что с вашего корабля взлетел ракетоплан! Что тут случилось, друзья? Стоит мне отлучиться, у вас что-нибудь да происходит!

Эпельсинов засмеялся, но глаза его оставались настороженными и злыми.

– Расскажите-ка нам, кок, лучше о том, как встретил вас троюродный дедушка? – попросил Бебешка.

– Отлично встретил! Мы поговорили о том о сём! Отлично поговорили!.. Так что здесь случилось?

– Кое-что потребовалось уточнить Арбузику, – сказал Бебешка.

– Что именно?

– Об этом мы скоро узнаем… А в порту корабль задержится ещё пару дней. Можете погостить у своего дедушки!

– Нет-нет, мы уже распрощались, – быстро сказал Эпельсинов. – К тому же у дедушки чертовски тесная квартира, так что даже и отдохнуть негде. Не говоря о том, что старик питается одними сушками: у него в доме, знаете, нет ничего, кроме сушек. А мне это не подходит, – рыжий кок погладил себя по животу. – Я как-то привык к флотским борщам и кашам!

Бебешке хотелось немедля разоблачить и прогнать прочь негодяя. Он понимал, что врагу не место на корабле. Рано или поздно враг вновь попытается уничтожить корабль и его команду. Но Бебешка понимал и то, что задерживать Эпельсинова пока преждевременно…

В иностранном порту

Прошло два дня. Арбузик не возвращался. Бебешка не находил себе места. Время тянулось томительно долго. Чтобы отвлечься от тяжёлых предчувствий, Бебешка вызвал к себе Эпельсинова.

– Все говорят, что вы знаете несколько иностранных языков. Мне нужно выбраться в город. Я очень прошу, чтобы вы сопровождали меня.

Эпельсинов смешался, он не ожидал такого оборота.

– Капитан, я уже давно не пользуюсь ни белибердянским, ни абракадабрским! Слухи обо мне несколько преувеличены!..

Но Бебешка всё же вытащил Эпельсинова в город.

Они прошли по узеньким портовым улочкам и остановились у киоска, где продавались разные напитки. Было жарко, и Бебешке захотелось пить.

– Спросите, есть ли у них вода?

Эпельсинов почесал в затылке и, ничуть не смущаясь, обратился к продавцу:

– Водиси продасиси?

Продавец пожал плечами.

– Этот по-белибердянски не понимает, – сказал Эпельсинов.

Бебешка про себя усмехнулся. Ему захотелось проучить наглого лжеца.

У цветочного лотка он сказал Эпельсинову:

– Спросите у них цветы.

– Цветандо продавандо? – важно спросил Эпельсинов. – Сколькандо платиндо?

Продавец пожал плечами.

– И этот не понимает ни бельмеса, – Эпельсинов сердито развел руками. – Но зачем нам цветы, капитан?

– Мы навестим сейчас вашего троюродного дедушку.

– И вовсе нет никакой необходимости! – забеспокоился Эпельсинов. – К тому же мой дедушка… Э-э… умер… Да, умер, бедняга. Умер в тот день, когда я приходил к нему.

– Но вы же говорили, что отлично провели с ним время!

– Разве? – поднял рыжие брови Эпельсинов. – Да, конечно, мы отлично провели время. Сыграли в шахматы, выпили по чашечке кофе. А потом он… умер. Взял и умер. Я даже принимал участие в похоронах, поэтому так долго задержался. У них тут, в этой паршивой стране, где не понимают хорошего абракадабрского произношения, всё чертовски дорого и сложно. Мы стояли на кладбище в очереди, прежде чем получили приличную могилу!

Бебешка протянул продавцу монету и взял букет цветов.

– Тогда мы возложим цветы на могилу вашего дедушки!

Делать нечего, негодяй повёл Бебешку на кладбище и там долго блуждал, отыскивая свежую могилу. Наконец нашёл у самого забора.

– Вот здесь, – ткнул Эпельсинов пальцем. – Я постою немного и горько поплачу, а ты, капитан, пожалуйста, не обращай на меня внимания!

Бебешка положил цветы и отошёл в сторону, а гнусный притворщик принялся громко всхлипывать и рыдать.

Откуда ни возьмись появились люди с палками. Они окружили Эпельсинова, о чём-то возбуждённо переговариваясь, а потом накинулись на него и принялись колотить палками. Вырвавшись, Эпельсинов дал такого стрекача, что Бебешка не успел даже окликнуть его.

– Что случилось? – спросил Бебешка людей с палками.

– Видите ли, уважаемый, здесь вчера похоронили злого разбойника! Тот, кто плачет у этой могилы, такой же разбойник!

– Пожалуй, так оно и есть, – согласился Бебешка. Он прекрасно понял этих людей и без переводчика, потому что повсюду на земле честные люди говорят по сути на одном языке – на языке правды.

Оправданный риск

Бебешка не спал всю ночь. Со времени отлёта Арбузика прошло три дня. Ждать его более не имело смысла: видимо, случилась беда.

Следовало поскорее связаться по радио с дядей Ваней, спросить об Арбузике, но увы, оказалось, что радиостанция кем-то испорчена.

– Кто, кто решился на такую подлость? – повторял Саня Картошкин, заикаясь от обиды и гнева. – Без связи мы пропали!..

– Вот что, – строго сказал ему Бебешка, – жалобами и возмущением беды не поправишь! Никому ничего не говори и постарайся поскорее исправить радиостанцию!..

Оставшись один Бебешка глубоко задумался. Да, он сейчас, немедленно, соберёт команду корабля и скажет, что Арбузик, вероятно, попал в беду и что он, Бебешка, не знает нужной дороги и предлагает возвратиться домой…

Прошёл час и другой, а Бебешка всё медлил. «Проклятые враги, – шептал он, – вы думаете, что победили? Как бы не так, мы и теперь не поддадимся!..»

Послышались шаги. В рубку просунулся всклокоченный чуб Картошкина, потом его очки, а потом и он сам.

– Бебешка, – сказал он, – принимать передачи я кое-как могу, но передатчик безнадёжно испорчен, его не восстановить. Что делать?

Неожиданно Бебешку осенила превосходная мысль. Он не знает, куда плыть, но Эпельсинов, который, конечно, поддерживает постоянную радиосвязь с Фабрео или Болдуином, без труда найдёт дорогу. И поскольку враги хотят погубить корабль, они постараются заманить «Освободитель» именно туда, где они свили своё разбойничье гнездо. Это гнездо не должно быть далеко от бывшей страны Дуляриса, потому что враги, вне всякого сомнения, не оставили надежды вернуться в эту страну и вновь захватить власть. Вероятно, и Чих попал к ним в лапы, а может, уже и Арбузик.

«Главное, добраться поближе к острову, а там посмотрим, кто кого, – с надеждою заключил Бебешка. – Риск немалый, но ведь это и единственный выход!»

– Друг мой Санечка, – сказал Бебешка ожидавшему ответа радисту, – ты спрашиваешь: что делать? Приложи всё своё старание, чтобы всё-таки починить рацию, но если это невозможно, следи, чтобы не уничтожили приёмник!..

На рассвете Бебешка вызвал к себе Эпельсинова.

– Как вам известно, обязанности штурмана исполнял на корабле Арбузик. Арбузик не вернулся, и я поручаю вам вести корабль. Вы когда-то говорили, что хорошо ориентируетесь по звёздам.

Лицо Эпельсинова исказила злорадная усмешка. Он, конечно, тотчас принял предложение, которое полностью вверяло судьбу корабля в его руки.

– Так и быть, – сказал Эпельсинов, – с твоей помощью, капитан, может, мне и удастся привести корабль к нужной цели!

– Что ж, занимайте место у руля, мы отплываем. Вашим помощником будет Мухоморчик!

Едва ушёл Эпельсинов, Бебешка позвал Мухоморчика и Витьку Ушастика. Сообщив им по секрету о своём решении, он добавил:

– Если мы не сумеем держать Эпельсинова под постоянным наблюдением, корабль либо налетит на скалы, либо на нём случится пожар или взрыв!

– Вряд ли негодяй решится подвергнуть себя опасности, – сказал Мухоморчик. – Но ты прав, капитан: только постоянно наблюдая за Эпельсиновым, мы определим момент, когда нам будет угрожать погибель…

Шифр разгадан

Возле Эпельсинова у штурвала неотлучно дежурил Мухоморчик. Но Эпельсинова это не заботило. Он нагло делал своё чёрное дело и нисколько не сомневался в успехе.

Каждую ночь он связывался по рации с теми, кому служил, и они, вероятно, подсказывали ему, куда направлять корабль. Во всяком случае он не просил уточнить курс корабля, с тех пор как Бебешка сказал ему, едва «Освободитель» вышел в открытое море: «Держите строго а юго-запад!»

Бебешка сказал это наобум, зная, что Эпельсинов всё равно поведёт корабль в том направлении, которое ему нужно.

Шифровки, отправляемые и получаемые Эпельсиновым, старательный Картошкин записывал и передавал Бебешке. Но Бебешка не мог разгадать хитрого шифра, пока на глаза ему не стало попадаться в длинной цепочке цифр устойчивое сочетание – 20.60.20.60.24.100.10. Ясно, что это было основное слово всех сообщений.

А не мог ли негодяй сообщать врагам о действиях Бебешки, капитана «Освободителя»? Сочетание цифр будто бы подтверждало это: повторявшаяся первая и третья цифра 20 могла означать букву «б», повторявшаяся вторая и четвёртая 60 – соответственно «е». Тогда последняя цифра 10 должна была означать «а». Но если «а» обозначалось как 10, а «б» как 20, тогда «в» должно было обозначаться цифрою 30, «г» – 40 и так далее.

Десятая буква алфавита «к» («ё» и «й», вероятно, выпадали из счёта), чтобы отличаться от первой – «а», – вполне могла получить дополнительный ноль – 100… Тогда, следуя логике, двадцатая буква – «ф» – должна была обозначаться цифрой 200. Все остальные буквы обозначались двузначными цифрами по порядку, то есть «л» – 11, «м» – 12…

Ура, шифр был разгадан! Но требовались терпение и сноровка, чтобы прочитывать радиограммы, хотя радист переводил точки и тире в цифры.

Враги не болтали лишнего. Они постоянно уточняли курс корабля, потом потребовали сообщить численность экипажа и имеющееся на корабле оружие.

На этот вопрос Эпельсинов ответил: «Пушка среднего калибра – одна. Предположительно два охотничьих ружья».

Бебешка печально улыбнулся: на корабле не было ни одного ружья. Что же касается пушки, то снарядами ей служили… старые ботинки. Шутка, а не пушка…

Впрочем, артиллеристы не разглашали своего секрета, и это в дальнейшем сослужило экипажу корабля добрую службу…

Шторм

Ребята почти безупречно владели парусами. Как обезьяны, они быстро взбирались по вантам на мачты и при любой погоде ставили или убирали паруса.

Корабль шёл ходко, и Бебешка, прикинув пройденное расстояние, определил, что до бывшей страны Дуляриса остаётся не больше двух-трёх дней пути.

Итак, нужно было быть особенно внимательным, особенно осторожным.

И тут совсем некстати поднялся шторм. Сначала подул сильный ветер, потом разгулялись огромные, как горы, волны. Любая волна, обрушившись на корабль, без сомнения, поломала и потопила бы его. Но корабль легко вскакивал с волны на волну – до тех пор, пока они были пологими. Когда же волны разрослись и вспучились, опасность гибели корабля возросла во много раз.

Одни в безбрежном океане – это было страшно. Но ребята не думали о коварстве стихии.

Как бывалые моряки, они не поддавались страху и на совесть делали своё дело.

На обеих мачтах были «взяты рифы», то есть уменьшена площадь парусов. Сам Бебешка крутил штурвал, стараясь держать корабль так, чтобы волна не перевернула его, ударив о борт.

Проходил час за часом, а ветер не ослабевал, и грохот волн и вой ураганного ветра слились в оглушительную канонаду. Когда над разбушевавшимся океаном опустилась ночь, положение стало совсем плачевным. Почти треть экипажа испытывала от беспрерывной качки приступ морской болезни.

В непроглядной темноте казалось, что погибели уже не избежать.

Чтобы ребят не сдуло или не смыло за борт, Бебешка приказал всем, кто работал на палубе, привязаться верёвками к мачте. Приказ был отдан вовремя: только верёвка спасла вахтенного, сброшенного волной в море. С большим трудом мальчика подняли на палубу – лицо рассечено, рука поломана, он нахлебался солёной воды и едва дышал. Его отнесли в лазарет, где уже было много больных. Возле них хлопотали бесстрашная Наташа и весёлая Лялька Дудкина. Они подбадривали ребят, хотя сами еле держались на ногах.

Хуже всех выглядел Эпельсинов. Бебешка не предполагал, что шпион так перетрусит. Эпельсинов решил, что настал конец света. Он отвратительно ругался, проклиная себя за то, что согласился плыть на корабле.

Каждый раз, когда корабль поднимался на волну и вслед за тем стремительно падал вниз и вся обшивка корабля трещала, готовая развалиться на части, Эпельсинов блеял от страха, как коза.

– За-за-за-чем я связался с молокососами! – причитал он. – О, я несчастный! За-за-за-чем я дал впутать себя в эту историю! Всё, всё теперь по-по-по-гибло!..

Мощной волной смыло обе спасательные шлюпки и снесло штурманскую рубку. Только по счастливой случайности Мухоморчик избежал гибели.

Вскоре тяжёлая волна проломила палубу – в трюм хлынула вода.

– К помпе! – скомандовал Бебешка.

Все поняли, что наступила роковая минута.

Несколько ребят принялись в темноте откачивать воду. Отяжелевшее судно уже не могло легко подниматься на волну и вот-вот должно было стать добычей ураганного ветра и гигантских волн.

Положение спас Пантелеймон. Включив электрический фонарь, он достал припасённые дядей Ваней доски и кое-как забил образовавшийся пролом, а сверху закрыл его куском брезента.

Команда совершенно выбилась из сил, и даже Бебешка с тоской подумал, что не может больше управлять кораблём. «Не сдаваться, не сдаваться! – подбадривал он себя. – Самый большой позор – если смерть приходит к человеку, которому уже всё безразлично!»

Нужно было поскорее облегчить корабль. «Мачту, срубить мачту!» – догадался Бебешка. Он знал, что так поступали в крайних случаях капитаны и некоторые при этом спасали корабль. Рискуя упасть за борт, Бебешка добрался до фок-мачты – передней мачты корабля – и позвал ребят на помощь. К нему подбежал Пантелеймон.

– Тащи топор, будем рубить мачту!

– Топором не выйдет, капитан!

– Топор!

Было очень трудно обрубить ванты – просмолённые канаты, которые удерживают мачту. Но Бебешке это удалось, хотя его несколько раз накрывало волной.

За мачту взялся Пантелеймон. Но при ужасной качке срубить её было явно не под силу.

Вдруг Пантелеймон бросился прочь и скрылся в трюме. «Куда же он? – разозлился Бебешка. – Неужели и Пантелеймон испугался?» Но Пантелеймон вскоре возвратился, неся бензопилу.

«Молодец! Как же я забыл о том, что у нас есть бензопила? Арбузик не хотел её брать, но дядя Ваня настоял…»

Взревел мотор. Стоя на коленях, Пантелеймон принялся пилить мачту. Пила дошла едва до середины, когда мачта треснула, сломанная ветром, и свалилась в воду…

Шторм ослабел лишь к утру.

Экзамен выдержали

Шторм был суровым экзаменом, но экипаж «Освободителя» выдержал его с честью. И хотя не у всех хватало сил, все держались молодцами.

За дни плавания ребята привыкли к своему кораблю. Корабль стал для них частицей родины. Они знали, что делают справедливое и нужное дело, и потому не струсили, даже когда были на волосок от гибели.

Едва прекратилась буря, экипаж принялся поправлять такелаж и ремонтировать палубные надстройки.

С утра до вечера велись восстановительные работы. Конечно, нечего было и думать о том, чтобы поставить новую мачту, но можно было плыть и с одной мачтой. Осмотрев корабль, Бебешка остался доволен. «Случись новый шторм, мы перенесли бы теперь и его!» – сказал он.

Теперь Эпельсинов повёл себя так, будто шторм был обычным случаем в его жизни. Он ходил по палубе, посмеиваясь и насвистывая.

– Не правда ли, нас немного покачало? – спросил его Бебешка.

– Пустяки, капитан, – ответил Эпельсинов. – Вот однажды я проходил Гибралтар – там нас действительно покачало. А это были качели для первоклашек!

Бебешка не ответил бахвалу. Известно ведь: чем трусливей человек, тем больше хочет он показать свою смелость.

Просторы моря были совершенно пустынны. Но по стаям пролетевших птиц Бебешка определил, что земля уже недалеко…

Западня

Глядя на Эпельсинова, который всё чаще ухмылялся и потирал руки, Бебешка догадывался, что коварные враги давно придумали, как погубить корабль и его команду.

Он вчитывался в расшифрованные радиограммы, которые посылал и получал Эпельсинов, но не понимал замысла врагов. Беспокойство росло: чтобы сохранить в секрете свои планы, враги могли в решающий момент вообще сменить шифр…

Однажды утром вперёдсмотрящий, сидевший на верхушке мачты, закричал: «Земля! Земля!» Все выбежали на палубу, глядя в ту сторону, куда показывал вперёдсмотрящий, но, понятное дело, ничего не заметили, потому что Земля круглая и дальше видит тот, кто смотрит с высоты.

И хотя ребята не увидели берега, по которому истосковались за долгие дни плавания, всё же они обрадовались и, взявшись за руки, пустились в пляс вокруг единственной мачты.

Видя такую радость своих друзей, Бебешка распорядился приготовить праздничный обед с компотом и мороженым.

В полдень, когда на горизонте чуть проступила тёмная полоска земли, Картошкин принёс Бебешке ленту с цифрами – перехваченную радиограмму.

Вот что было написано в ней:

80.10.30.18.16.10.14.100.16.19.70.

90.12.30.15.16.14.11.90.30.60.18.16.

60.12.28.100.14.16.10.20.11.28.12.90[1].

Едва пробежав глазами цифры, Бебешка побледнел и стал лихорадочно соображать, каким образом избежать приготовленной западни.

Между тем берег приближался с каждой минутой.

Вот уже стали хорошо видны высокие горы и довольно узкий пролив между ними – лучшего места для окружения и уничтожения беззащитного корабля было не придумать.

– Что-то я не припомню таких гор на бывшем острове Дуляриса, – удивлённо сказал Мухоморчик.

– Где тебе, глупому, припомнить? – усмехнулся Эпельсинов, покручивая штурвал.

– И я не узнаю берега, – сказал Пантелеймон.

– Я держал всё время строго по курсу, указанному капитаном, – ответил Эпельсинов. – Но какая бы это земля ни была, всё-таки это земля, а не море. Бросим якорь, осмотримся, отдохнём, а потом решим, что нам делать дальше… Всё нужно делать разумно, не правда ли, боцман?

– Правда, – согласился Пантелеймон.

Бебешка слышал все эти разговоры. Голова его разрывалась на части: что делать? что делать? Он твёрдо знал одно: в пролив входить нельзя ни при каких обстоятельствах.

– Внимание, штурман! Приставать здесь к берегу не будем, обогнём остров справа! Измените курс корабля!

– Капитан! – воскликнул Эпельсинов, покраснев от злости. – Неужели ты не видишь, какой прекрасный залив перед нами? Команда устала, ребята хотят сойти на берег и размять ноги! Уж сколько дней под нами качается палуба! Неужели ты, капитан, так безжалостно отнесёшься к экипажу корабля?

– Повторяю приказ: немедленно измените курс! Возьмите вправо!

– Если хочешь, бери вправо сам, – нагло ответил Эпельсинов. – У меня уши болят от твоих дурацких приказов. Пойду прилягу. Если не на земле, то хоть на своей койке!.. В доброе старое время самоуверенных капитанов связывали по рукам и ногам и бросали на корм рыбам, – добавил он сквозь зубы, но так, чтобы его слышали ребята.

И Эпельсинов направился в свою каюту. Шпион не собирался, конечно, отдыхать, он хотел поскорее известить своих хозяев о том, что «Освободитель» изменил курс…

Конец Эпельсинова

– Стойте, Эпельсинов! – крикнул Бебешка.

Эпельсинов с усмешкой обернулся:

– Чего желает капитан?

– Эпельсинов, вы арестованы! Боцман, задержите шпиона, который задумал сдать корабль и команду врагам!

Пантелеймон подошёл к Эпельсинову и взял его за руку. Эпельсинов расхохотался.

– Ты с ума сошёл, капитан! Видно, шторм совершенно расшатал твои и без того слабые нервы! Представляю, какую ужасную судьбу ты уготовил всем этим несчастным детям, поверившим в твои сказки!.. Ты можешь предъявить мне доказательства своего возмутительного обвинения?

– Да, могу, – сказал Бебешка. – Вы пытались взорвать корабль перед выходом в океан, а когда это не получилось, вы привели его в пролив, где поджидают ваши хозяева, такие же бесчестные и коварные существа, как вы!.. Я могу ознакомить вас с копиями всех шифрованных радиограмм, которые вы отправляли и получали. Надеюсь, вы понимаете, что мы разгадали шифр?..

Неожиданно Эпельсинов вырвался из рук Пантелеймона и пустился наутёк. Сначала ребята растерялись, а затем с криками бросились ловить шпиона, игравшего роль то парикмахера, то кока, то штурмана и рулевого. Окружённый со всех сторон, Эпельсинов стал быстро взбираться на мачту. Он был ловок и силён. И всё-таки Пантелеймон не отставал от шпиона.

Эпельсинов взобрался на рею и выхватил из кармана нож.

– Пантелеймон, берегись! – закричали ребята.

Но храбрый Пантелеймон, не раздумывая, кинулся на Эпельсинова и сумел выбить нож из его рук.

Эпельсинов был, конечно, гораздо сильнее. Изловчившись, он ударил Пантелеймона головой в живот, и мальчишка, не ожидавший предательского удара, сорвался и полетел вниз.

Все ахнули, уверенные, что Пантелеймон упадёт на палубу и разобьётся. Но он ударился о канат, и канат отбросил его, как пружина, в сторону – Пантелеймон упал в воду у самого борта корабля.

Увидев это, Мухоморчик тотчас прыгнул вслед за Пантелеймоном. И пусть Мухоморчик был посредственным пловцом, он был надёжным другом: обхватив под водой Пантелеймона за плечи, Мухоморчик стал выгребать на поверхность.

Корабль как раз в этот момент менял курс, и его движение несколько замедлилось. И всё равно Мухоморчик и раненый Пантелеймон остались бы далеко за кормой, если бы не находчивость Бебешки.

Он первым понял, что грозит ребятам: на корабле ведь не было ни одной шлюпки. Не теряя ни секунды, он бросил Мухоморчику конец – на языке моряков так называется причальный канат или верёвка. Барахтавшийся в воде Мухоморчик немедленно ухватился за него.

Теперь спасти Мухоморчика и Пантелеймона было уже проще. Их подтянули к борту, спустили канат с петлёй. Мухоморчик закрепил петлю на поясе бесчувственного Пантелеймона, и того втащили на палубу, где уже стояла Наташа с нашатырным спиртом.

Потом под аплодисменты подняли и самого Мухоморчика. Оказавшись на палубе, он потерял сознание. Вероятно, представил себе опасность, которая ему грозила, если бы судно ушло вперёд: ведь он едва-едва научился плавать…

Между тем Эпельсинов добрался до конца реи, примериваясь прыгнуть в море. Он рассчитывал добраться до берега вплавь. До ближайшего мыса оставалось не более километра, между тем как изменение курса корабля сразу удлиняло этот путь.

– Эпельсинов, немедленно сдавайтесь, я гарантирую вам жизнь и позднее свободу! – прокричал Бебешка. – При условии, что вы честно раскаетесь в совершённых преступлениях и поможете нам одолеть врагов!

Но это предложение, очевидно, не устраивало Эпельсинова. Оттолкнувшись, он прыгнул с большой высоты в море и, вынырнув, быстро поплыл к берегу. По всему было видно, что это отличный пловец.

Корабль не мог преследовать беглеца – то тут, то там из воды торчали острые скалы.

– Акулы! – раздался вдруг голос вперёдсмотрящего, который сидел в своей бочке на верхушке мачты. – Акулы!

Ребята не видели акул, но тотчас стали звать Эпельсинова:

– Вернитесь, там акулы! Вернитесь, там акулы!..