Улики горят синим пламенем Леонов Николай

Пятница

Погожим майским вечером полковник милиции Станислав Крячко подъехал к своему дому. За десяток метров до поворота во двор он чуть не сбил женщину. Выглядела она непривлекательно. Неопределенного возраста, с оплывшей бесформенной фигурой. За руку женщина держала нескладного подростка с непропорционально большой головой, видимо, сына.

Женщина ловила такси. При этом голосовала она не с тротуара, как делают все нормальные люди, а вылезла прямо на проезжую часть. Подросток за ее спиной пошатывался из стороны в сторону, как маятник Фуко, если смотреть на него вверх ногами. Когда Станислав подъезжал, мальчугана в очередной раз качнуло, и он едва не выпихнул мамашу прямо под колеса.

Крячко перед поворотом сбросил скорость, поэтому успел затормозить. Женщина, казалось, даже не заметила, что была на волосок от тяжких телесных повреждений. Она просунула голову в окно правой передней двери и забормотала:

– Отвезите нас, пожалуйста! Здесь недалеко. Буквально рядом. Очень прошу! Вы не думайте, я заплач!..

Крячко непроизвольно поморщился. Избыток неаккуратно наложенной косметики делал женщину похожей на клоуна. Страшноватого клоуна.

Станислав отрицательно покачал головой:

– Не могу. Бензин кончился. Хорошо бы хватило до дому доехать.

Он наврал, бензина у него было – хоть залейся. Только недавно заправился. А чего не было и никогда не бывало – так это желания заниматься частным извозом. Да и сил тоже не оставалось.

До дому Станислав доехал на последнем дыхании. Точнее – на последнем издыхании. Весь этот месяц обернулся для него сущей каторгой. А последние две ночи спать и вовсе практически не пришлось, и теперь он думал об одном – как бы поскорее рухнуть в постель. Чтобы наутро – снова в бой.

Полковник Крячко, а также его друг и начальник полковник Гуров весь последний месяц занимались на редкость запутанным делом – исчезновением людей. Вообще-то только в нашей столице в среднем за год пропадает около двух тысяч человек. Большинство из них находятся сами. Других находят. Многие из пропавших становятся жертвами преступлений или несчастных случаев. Но в данном случае сыщиков интересовали не они.

Все началось с того, что к полковнику Гурову обратилась за помощью жена его знакомого бизнесмена Валентина Смирнова. Она сказала, что ее муж уехал на машине и не вернулся. Она знала, что муж собирается продать машину и в тот вечер отправился на встречу с покупателем.

Гуров пропавшего бизнесмена Смирнова едва вспомнил – шапочное знакомство, не более. Но за дело взялся со всей серьезностью. И подключил Станислава. Первым делом они задержали и допросили человека, который собирался купить у Смирнова его джип. Тот клялся и божился, что безуспешно прождал Валентина на условленном месте встречи, но тот так и не приехал. Подозреваемого, разумеется, отправили в камеру, подсадили к нему своего человечка, а тем временем проверили его связи. И все впустую. К тому же у подозреваемого нашлось алиби. Продавцы трех киосков видели, как тот торчал на площади у фонтана битых два часа.

Полковники Гуров и Крячко отпахали в розыске больше четверти века, оба обладали хорошо развитой интуицией.

– Пустышку тянем, мартышкин труд, – подвел неутешительный итог Гуров.

Как профессионалы, сыщики с самого начала не собирались зацикливаться на одной версии, какой бы убедительной и соблазнительной она ни показалась. Они подняли похожие материалы по региону. Результат получился обескураживающим и пугающим. При аналогичных обстоятельствах за один только год в Москве и ближнем Подмосковье бесследно пропало более двух десятков человек. Причем это были не бомжи, не алкоголики, не одинокие пенсионеры и не юные наркоманы.

Пропавших вообще нельзя было отнести к привычным группам риска. Все они были людьми вполне приличными, чаще семейными и более или менее обеспеченными. Главное же, что их объединяло, – все они имели машины. И пропадали всегда вместе со своим автотранспортом. Уехал человек на работу или еще куда-то, и как в той песне – ни машин, ни людей.

У сыщиков ни на секунду не возникло сомнения, что они имеют дело с криминалом. Версия с участием инопланетян не рассматривалась. Наиболее вероятным представлялось убийство с целью похищения автомобиля. Настораживало то, что машины были самыми разными: дорогими и дешевыми, новыми и старыми, импортными и отечественными. Правда, особо дорогих и шикарных среди них не попадалось.

Станислав выдвинул параллельную версию – машины понадобились для совершения других преступлений. Гурову версия понравилась, и они принялись изучать статистику крупных ограблений за последний год. Статистику приходилось проверять и перепроверять. В результате по прошествии месяца оба полковника здорово смахивали на пару загнанных рысаков. А ведь, помимо этого, у них в производстве находились и другие дела.

А тут: на тебе – подвезите!

Полковник Крячко и предположить не мог, что видит перед собой людей, способных пролить свет на предмет его поисков. Поэтому не испытал ничего, кроме сильного раздражения.

«Да она хоть видит, кого тормозит? – подумал полковник. – Он же не на кривой козе рулит и не на «Жигулях», а на «Мерседесе»! Похож он на калымщика? Совсем баба в машинах не разбирается».

Зато старушки-соседки, что сидели поблизости на скамейке, хорошо разбирались в машинах и ценах на них. Они проводили «Мерседес» полковника неодобрительными взглядами. Прямо-таки с осуждением посмотрели.

– Жулик, – категорически заявила одна. – А еще в милиции работает.

– Как есть оборотень коррумпированный, – поддержала ее соседка. – Они все там воруют. Виноватого выпустят, а невиновного посадют. Им лишь бы заплатили.

Старушки ошибались. Старший опер Крячко не был коррумпированным оборотнем, не сажал за деньги невинных и не выпускал виноватых. Просто так получилось. Долгое время у него вообще не было никакой машины. А потом привалило – одна за другой.

Первый «Мерседес» он приобрел, когда вместе с другом и начальником Львом Ивановичем Гуровым уходил с государевой службы на вольные хлеба, в коммерцию. Уходили они ненадолго, хотя думали, что навсегда. На заработанные в частном секторе деньги Станислав и смог купить подержанный «сто девяностый». Добычей Гурова в тот раз стали новенькая вазовская «семерка» и шикарная трехкомнатная квартира на Суворовском, ныне Никитском, бульваре в центре столицы. Это было давно – в конце прошлого века.

Позже им выпал случай поменять машины. После удачного завершения одного трудного и щекотливого дела американские коллеги из ФБР выразили обоим сыщикам свою благодарность. В результате Гуров обзавелся «шестьсот пятым» «Пежо», а Станислав – солидным «трехсотым» «Мерседесом», которым страшно гордился.

Вот таким он был нестандартным: честный мент и – на «Мерседесе».

Крячко не любил возиться с гаражом и машину ставил во дворе рядом с домом. Была у них в глубине двора между глухой стеной магазина и забором детского сада импровизированная стоянка «для своих», мест на десять, со стороны совершенно незаметная. На ночь въезд на стоянку для верности перекрывали самодельным шлагбаумом.

И вот Станислав, как обычно, зарулил за угол магазина и в недоумении остановился. Соседнюю со стоянкой стену украшала надпись-граффити. На ней значилось: «Ляма, мы до тебя доберемся! Городские мстители».

Вовик Лямкин был соседом Станислава. Когда-то он служил в ГИБДД и в пьяном виде насмерть сбил девушку. о службы его сразу же уволили, но под суд так и не отдали. Муки совести, анонимные звонки по телефону и вот такие угрозы, намалеванные на стенах, совсем доконали его. С тех пор Вовик окончательно спился. За руль он больше не садился, и его «Тойота» ржавела на стоянке рядом с тем местом, где Крячко ставил свой «Мерседес».

На самой стоянке Станислава ждал новый сюрприз. Место, где он обычно ставил свою машину, оказалось занятым. Автомобиль-захватчик был незнакомым. Тоже «Мерседес», как и у Крячко. Даже размеры и форма кузова были похожи. Впрочем, не совсем.

Непрошеный гость выглядел роскошным, наглым, хищным и, казалось, заявлял: «А не пошли бы вы все!..» Черный сверкающий лак корпуса сливался с чернотой тонированных стекол.

Крячко вылез из своей как-то вдруг сразу потускневшей машины и обошел вокруг незваного пришельца. Сыщика удивили автомобильные номера с триколором. И даже не с флажком, а с президентским штандартом.

«Странно, – подумал Крячко, – вроде бы такие номера давно отменили».

Напрашивалась альтернатива – либо законы писаны не для владельца роскошного «Мерседеса», либо он сам же их и пишет. Тоже, естественно, не для себя.

Крячко отметил еще одну особенность. Цифры и буквы на багажнике, фирменный знак и вообще все то, что у нормального «Мерседеса» серебристое, у этого отливало золотом. Роскошь на уровне директора рынка или цыганского барона.

«Занятная машинка, – отметил про себя Крячко. – И что же мы теперь будем с тобой делать?»

– Слышь, мужик, ты что тут вынюхиваешь? – услышал он вдруг откуда-то из-за спины.

Станислав не спеша обернулся. Позади него стоял невысокий блондин средних лет. Худощавый, но крепкий. Таких в народе обычно называют жилистыми. Блондин с явным пренебрежением перевел взгляд со Станислава на его железного коня, потом снова уставился на сыщика маленькими прозрачными глазками.

«Взгляд убийцы», – подумал Станислав.

Блондин скривил тонкий безгубый рот и сплюнул. Переспросил:

– Мужик, у тебя со слухом проблемы? Не тормози, я ведь к тебе обращаюсь.

Он определенно считал себя крутым. Возможно, он и был крутым. Станиславу, при его работе, приходилось обламывать таких не реже чем раз в неделю. Иногда и чаще. Это утомляло, и потому подобные самонадеянные субъекты чрезвычайно его раздражали. Но он старался сдерживаться.

– Мужики на зоне план дают, – доверительно сообщил сыщик. – А тебе что надо? Чего ты тут хвост распетушил?

Блондин на провокационную «петушиную» фразу не отреагировал. Значит, не урка. Может, он бандит, но зоны точно не нюхал. Он продолжал ощупывать Станислава холодными глазами. Смотрел, словно оценивал. Наконец ответил, не скрывая насмешки:

– Я хозяин этой тачки, вокруг которой ты круги нарезаешь. Имею законное опасение. Вдруг ты дверь поцарапаешь или зеркало отломаешь?

Крячко в ответ также пробежался по блондину оценивающим взглядом.

«Нет, – подумал полковник, – на хозяина блондинчик никак не тянет. Водила или охранник. Скорее всего, и то и другое в одном флаконе. Максимум – начальник службы безопасности. Козырная шестерка при большом начальнике. Возможно, из отставных вояк или гэбэшников. Правда, сейчас такие все чаще сами становились большими начальниками. Но не этот. Слишком нервный он какой-то, встревоженный. Налицо невроз исполнителя». Тут Станислав был уверен на все сто пятьдесят шесть процентов.

– Так что ты тут потерял? – снова поинтересовался у сыщика блондин и нахмурился.

Видимо, он хотел дать понять, что шутки кончились.

Станислав даже растерялся от такого нахальства.

– Вообще-то это мое место, – сообщил он.

Узкий, похожий на щель рот блондина презрительно искривился.

– Ты его купил или арендовал? Нет? Тогда свободен. Сегодня постоишь в другом месте. Давай двигай отсюда, и побыстрее. Направление указать?

Разумеется, место Станиславом было не куплено и не арендовано. Просто все свои знали, что оно его. Вместе со всеми он на шлагбаум скидывался и на гравий, которым площадку подсыпали. А чужие сюда вообще не заезжали. До сегодняшнего вечера. Какая же тут аренда?

Хамов Станислав не любил и хамство старался пресекать на корню. Он широко улыбнулся. Те, кто его хорошо знал, завидев эту специфическую улыбку, предпочитали отодвинуться подальше. В такие минуты он из добряка и весельчака, кем по натуре и являлся, превращался в помесь африканского буйвола и стенобитного тарана. Он сжал кулаки с такой силой, что пальцы хрустнули. К слову сказать, этими пальцами полковник без особого напряжения колол грецкие орехи.

Вероятно, блондин нутром почувствовал в невзрачном на вид увальне опасного противника и решил не рисковать. Он приоткрыл полу кожаного пиджака и как бы невзначай продемонстрировал Станиславу рукоятку пистолета, торчавшую из оперативной кобуры на поясе.

Крячко не удивился. Видал он бандюков и покруче. И знал главное: таких надо сразу бить на поражение. Рука сыщика рефлекторно рванулась под мышку, но блондин опередил. Станислав еще не успел дотянуться до своей кобуры, как в лицо ему уставился ствол.

«Глок семнадцатый». Тот самый «глок», который «Крепкий Орешек» Брюс Уиллис называл немецким фарфоровым пистолетом офигенной стоимости. На самом деле пистолет был не немецким, а австрийским, не фарфоровым, а пластиковым, и стоил дешевле металлического.

Все это Станислав отметил автоматически, не задумываясь. Подумал он совсем о другом. О том, что «глок» – не «макар» и не «тэтэшник». То, что это не переделанный газовый «ВВМ», он тоже определил сразу. И в нашей стране такой машинкой может размахивать либо очень крутой бандит, либо не менее крутой службист. И от этой альтернативы сейчас зависела его, Станислава, жизнь. Если этот парень из «конторы», то стрелять из-за пустяка, конечно, не станет. А бандиту это запросто – что стрельнуть, что высморкаться. Смотря как вожжа под хвост попадет.

Словно для того, чтобы развеять сомнения полковника, блондин свободной рукой небрежно извлек из внутреннего кармана удостоверение пухлой красной кожи с золотым тисненым гербом. Раскрыл и помахал. Станислав успел мельком прочитать слова «охрана» и «Государственной думы».

– Только не пытайся меня завалить, не советую, – предупредил сыщика блондин. – Документы на ствол у меня в полном порядке, а стреляю я наверняка лучше, чем вас в ментовке учат. Ты ведь мент, я правильно понял? Так вот, мент, не лезь в бутылку, а то, кроме пули, огребешь большие служебные неприятности. Оно тебе надо? Если все еще сомневаешься, перестань дергаться, и я разрешу тебе рассмотреть мою ксиву. Из собственных рук, разумеется.

Последнее заявление несколько смутило Станислава. Мочить преступников – дело привычное, а вот государственных служащих из сферы обслуживания высших эшелонов власти – совсем другое. Подумав, он решил согласиться на условия противника. Сыщик застегнул куртку, продемонстрировал пустые руки и подошел ближе к блондину. Тот пистолет убирать не стал, но опустил дулом к земле. Он протянул навстречу Станиславу раскрытое удостоверение и предоставил возможность исследовать его невооруженным глазом.

За свою долгую жизнь оперативника Крячко навидался всяких удостоверений. Фальшивку он определял, не прибегая к экспертизе. Это удостоверение, без сомнения, было настоящим. Процентов на девяносто девять. С половиной.

Крячко запомнил имя и фамилию нахала. Звали его Алексеем Литовченко.

– Ну что, убедился, что моя «крыша» покруче будет? – с нескрываемым торжеством в голосе поинтересовался блондин Литовченко.

Крячко медлил с ответом. Вообще ситуация получилась на редкость дурацкая. Два солидных мужика приличного возраста застыли, словно пацаны, изображающие ковбоев. Картина, достойная кисти живописца, уже начала привлекать внимание публики. Шедшая мимо женщина остановилась поглядеть – чем все кончится. Краем глаза Крячко определил – та самая, которая чуть не попала ему под колеса. За руку она держала своего сына-подростка с непропорционально большой удлиненной головой. Свободной рукой, точнее, ее указательным пальцем, подросток старательно работал в носу. Палец при этом утопал в ноздре по второй сустав.

– Не ешь козявки! – бросила ему женщина мимоходом.

Она целиком была поглощена назревающей схваткой титанов. Но так и не дождалась. Блондин заметил неуверенность полковника и счел инцидент исчерпанным. Он захлопнул свое удостоверение, убрал его в карман, пистолет ткнул в кобуру и небрежной походкой победителя покинул поле несостоявшегося боя.

На прощание бросил:

– Я надеюсь, ты мне колеса не проткнешь и лак гвоздем не поцарапаешь?

Словно в морду плюнул.

Крячко проводил его гневным взглядом, потом перевел его на женщину с уродцем и сразу же смягчился. На лице у женщины было написано сильное разочарование. Мальчик, похоже, тоже расстроился. Что ж, понять их было можно. Люди они, судя по всему, небогатые. На кино и планетарий денег нет, по телевизору одну дрянь показывают. Короче, развлечений маловато, а тут бесплатный цирк наметился. И сорвалось. Станиславу даже стыдно стало за то, что он уже во второй раз не оправдал их ожиданий.

Обида на нахального блондина не то чтобы душила его, но раздражала как легкое пощипывание в носу. Чтобы разобраться в ситуации, Крячко прибег к испытанному способу. Он представил, как бы себя повел в такой ситуации и что сказал бы гений сыска Лев Иванович Гуров.

Гуров был на четыре года старше Станислава. Когда-то он был старше по званию и должности, но, когда выслужил «потолок», а из оперов в начальники уходить не пожелал, Крячко его догнал. Теперь оба были полковниками и старшими операми-важняками, но Гуров по-прежнему продолжал оставаться лидером в их тандеме.

В первые годы их сотрудничества Станислава это лидерство раздражало, но потом он привык. Пару раз Гуров нарочно уступал другу бразды правления, и тот в итоге понял, что быть ведущим не для него. Напротив, в роли ведомого Крячко был незаменим. Его отличала стопроцентная надежность, полное взаимопонимание и «чувство локтя».

Поэтому, привыкнув к лидерству друга, Станислав в затруднительных ситуациях мысленно ставил себя на его место и словно бы следил со стороны, как тот себя поведет. Это не раз помогало ему принять верное решение. Вот, например, сейчас.

«А что сказал бы гений сыска Лева Гуров? – размышлял Крячко. – А сказал бы он просто и мудро: «Кто первый встал, того и тапочки». И непременно добавил бы: «И не надо размазывать манную кашу по тарелке. Померла так померла».

Испытанный прием сразу успокоил. Пропало желание бить морды и протыкать шины. Да и что, собственно, случилось? Подумаешь, место заняли! Станислав расслабился. Ему захотелось сделать что-нибудь доброе. Или хотя бы сказать.

– Да чтоб ты сгорел! Синим пламенем! – четко и внятно произнес сыщик, плюнул вслед ушедшему нахалу и сел в свою машину.

Он медленно поехал вокруг дома искать свободный пятачок, куда можно было бы приткнуть своего железного друга. Отъезжая, в зеркало заднего вида он видел унылую пару. Женщина неопределенного возраста и подросток с непропорционально удлиненной головой провожали его отъезд строгими печальными глазами. Они не уходили. От огорчения мальчик даже в носу ковырять перестал.

«Странные люди, – подумал Крячко. – То под машину бросаются от нетерпения – «Отвези скорее!», то стоят как памятники, будто уже никуда и не торопятся».

Подумал и тут же про них забыл.

Место для стоянки Станислав нашел с трудом и не сразу. Но все же ему удалось втиснуть свое сокровище неподалеку от подъезда.

Дома он едва нашел в себе силы принять душ и тут же рухнул в постель. Жена зашла в комнату, чтобы позвать его к ужину, и только привычно вздохнула.

Ночью Станислава разбудил грохот и сполохи за окном. Он проснулся и покрутил головой.

– Пожар, что ли?

Жена, не открывая глаз, тоже приподняла голову над подушкой и внесла ясность:

– Нет, похоже, гроза. Спи.

Станислав не стал возражать, отвернулся к стене и снова заснул сном младенца.

Но не все в эту ночь спали. Для страдающих бессонницей существовали разные злачные заведения – такие, как ночной клуб «Спрут». Он сверкал в ночи огнями и манил в свои щупальца любителей азарта, развлечений и морской кухни. «Спрут» считался в столице элитным ночным клубом. Накануне Ставрогин дал себе слово не играть и заехал в клуб просто поужинать. Диетолог запретил ему есть жирное, особенно на ночь, и назначил диету из морепродуктов. А надо заметить, устрицы в «Спруте» всегда были свежими и нежирными. Вот он и заглянул в ресторан. Но тут же вышел вон. За угловым столиком Николай Всеволодович заметил человека, встречаться с которым не входило в его планы. По крайней мере, сейчас. Это был господин Вишневский.

За вечно унылое выражение сухого личика Никита Леонидович Вишневский получил кличку Маленький Будда. Манерами и поведением он напоминал покойного красного инквизитора Суслова, только галош не носил. Пост в чиновной иерархии господин Вишневский занимал вроде бы и небольшой. Но без его ведома невозможно было продать или сдать в аренду ни одного квадратного вершка драгоценной столичной земли.

Вишневский слыл железным человеком. Ни любви, ни привязанностей, только работа. Единственным слабым местом был сын его сестры, Ростислав, которого все звали просто Ростиком. Вроде не дурак, и не сказать, что отморозок. Но за что бы Ростик ни брался, все доводил до полного развала. И давно бы сидел, кабы не дядя.

Сейчас Ростик под руководством господина Вишневского претворял в жизнь очередной проект века «Народная крыша». По всему городу во дворах, на местах чахлых сквериков, детских и спортивных площадок возводились многоэтажные гаражи. Но автовладельцы не торопились расхватывать гаражные места, цена которых варьировалась от тридцати до пятидесяти тысяч условных денежных единиц. Это если на окраине, в центре еще дороже.

Ростик пожаловался на упрямцев дяде, и тот начал массовую кампанию по сносу старых гаражей и «ракушек», уродующих прекрасное лицо города. Но автовладельцы упрямо держались старины и в новые гаражи не шли.

Впрочем, никакие профессиональные неудачи не могли лишить Ростика аппетита. Он с хрустом взламывал панцирь омара и запивал нежное белое мясо пивом и водкой. Белое вино Ростик презирал, а про шампанское говорил: «Я от него бздю».

Сам господин Вишневский меланхолично тыкал вилкой в салат из водорослей. Фужер минеральной воды без газа – иных напитков он себе не позволял – стоял нетронутым.

– Так что с нашим гаражным проектом? – строго спросил племянника господин Вишневский. – Люди вложили деньги и ждут отдачи. А ее нет и, похоже, не предвидится. У тебя нет какой-нибудь подходящей креативной идеи?

Ростик сделал большой глоток пива и громко икнул.

– Ик! Не волнуйся, дядь Никита, все будет в ажуре. С креативными идеями у нас все на мази.

– Неужели ты сам до чего-то полезного додумался? Не верю! – В голосе Вишневского прозвучало сомнение.

Племянник скромно потупился:

– Ну, сам, не сам… Короче, нашлись добрые люди, подсказали. Я уже и пацанов подтянул. Приступили к операции «Огнем и мячом».

Вишневский не то чтобы испугался, но встревожился. Известно, что дурак – это только полбеды. Беда, когда дурак с инициативой.

– Каких еще пацанов, каким огнем, каким мечом?!

– Не мечом, а мячом. Мячиком. А пацаны наши, урюпинские, из бригады Демьяна… Ты их должен помнить… Короче, к осени всех козлов в наши гаражи загоним.

Дядя, как и его племянник, был родом из Урюпинска. Он почему-то раздражался, когда ему об этом напоминали. Вот и сейчас господин Вишневский бросил вилку и смял салфетку.

– Смотри, чтобы никакого криминала! Эти времена давно прошли! Максимум, что вы можете себе позволить, – пару мелких административных правонарушений. Мячиком стекла побить, колеса проткнуть можно. Но не более того! Кстати, твой Демьян с его дебилами мне понадобятся для одного небольшого дела. Условия те же. Попадутся – ты с ними незнаком. Они с тобой, разумеется, тоже. Обо мне они вообще знать не должны. Даже догадываться о моем существовании. Малейший прокол, и ты едешь в Урюпинск к маме. Ты понял?

Ростик кивнул молча, так как рот его был занят. Настроение у него немного испортилось, но жевательные мышцы продолжали упорно и напряженно работать.

В то же самое время в соседнем зале шла большая игра. И Николай Всеволодович Ставрогин был ее активным участником. Он снова сорвался. А что поделаешь? Что наша жизнь? Игра! Ну, любит он это дело! Жить без игры не может. В конце концов, не он один, все такие. Пушкин, Некрасов, Достоевский. Белинский опять же. Не охламоны какие-нибудь, раз их в школе проходят.

Николай Всеволодович играл в блек-джек и уже успел просадить приличную сумму. Не отрываясь от игры, он вел оживленную дискуссию с крупье.

– Нет, не согласен. Покер – игра несложная, – вещал Ставрогин. – При желании прилично играть в него может научиться любой дурак. Бридж куда сложнее. А самое трудное – ни за что не угадаешь – подкидной дурак. Вот где высший пилотаж! Чтобы профессионально выигрывать в подкидного дурака, надо иметь не просто голову, а компьютер. Я знал одного мастера…

Николай Всеволодович не успел продолжить свой рассказ. Его речь прервал звук мобильного телефона. Он неохотно достал трубку и вместо «алло» привычно, как это делают начальники, представился:

– Ставрогин.

Абонент на другом конце линии отозвался столь же лаконично:

– Это Литовченко.

– Да, слушаю тебя, Алексей, – нетерпеливо и несколько раздраженно поторопил собеседника Николай Всеволодович.

Собеседник с трудом подыскивал слова. Он выдавливал их, как Чехов раба, – по капле.

– Ваша машина… – проговорил он наконец после некоторой паузы.

– Что? Что с машиной? – переспросил Ставрогин.

Собеседник ответил не сразу:

– Она сгорела…

Господин Ставрогин молча убрал трубку в карман смокинга, лицо его приняло каменное выражение. К игре он больше не возвращался. Выпил залпом большой фужер коньяка и спустя пять минут покинул клуб.

В ночь на субботу Ванька Жуков не ложился спать. Он торчал в Интернете. Собственно, Ванькой его давно никто не называл. Да и Иваном тоже нечасто. В народе он был известен под «ником», или кличкой, Факел. Недоброжелатели утверждали, что от английского слова «фак». Но это, конечно, от злобы и зависти. Сайт Жукова «Городские мстители» с каждым днем собирал все больше посетителей и единомышленников.

На первом этапе деятельности Жуков и его соратники собирали и публиковали информацию. Компру. Они отыскивали факты вопиющей несправедливости, произвола или преступной халатности сильных мира сего. Чаще всего это касалось дорожно-транспортных происшествий, когда представители элиты в пьяном виде почем зря давили простых смертных. Находились и другие уголовно наказуемые грехи.

Не брезговал Жуков и «желтыми помоями». На его сайте всегда можно было найти информацию о том, кто из власть имущих, с кем, в какой бане и в каких позах изменял супружескому долгу.

На следующей страничке – «Собственность» – можно было ознакомиться с особняками, яхтами, машинами и прочим имуществом, которым владели народные слуги и их служащие.

Одним словом, информация на сайте была разная и довольно интересная. Но с этой информацией надо было что-то делать. Ни прокуратура, ни серьезная пресса на нее никак не реагировали. И вот в ночь на субботу Факел оповестил своих сторонников о начале нового этапа борьбы. Он назвал его переходом от пропаганды к действию. Жуков не стал мудрить и нарек новый этап «Акцией». И сейчас через сеть он оповестил мир, что в эту ночь «Акция» началась. И первой ее целью должен был стать бывший гибэдэдэшник Лямкин.

С Лямкиным у Ивана Жукова были личные счеты. Девушка, которую Лямкин сбил своей машиной, была подругой Ивана. Собственно, познакомились они случайно и довольно быстро расстались из-за разности интересов. Ему не нравился «Дом-2», она не разделяла его революционного мировоззрения. Жуков и вспомнил-то о ней, только прочитав в Интернете о происшествии. И тут же решил начать крестовый поход справедливого мщения.

И вот лавина тронулась. Оповестив об этом единомышленников, Жуков, из экономии, погасил экран и отправился на кухню, чтобы заварить очередную кружку растворимого кофе. За окном светало.

Суббота

Утром ни свет ни заря Станислава Крячко разбудил звонок телефона. Звонил сосед Вовик Лямкин. С утра пораньше он решил навестить свою «Тойоту» на укромной стоянке, но нашел там только груды обгорелого металла.

– Стас, ночью на нашей парковке все машины сгорели! – запричитал он. – Это я виноват. Из-за меня эти долбаные городские мстители, падлы, тачки спалили!

Крячко поспешно оделся и выбежал на улицу. Стоянка между магазином и детским садом представляла собой жуткое зрелище. Целым остался только приткнувшийся с краю старый «Москвич» Петровича, соседа сверху. На месте же остальных машин чернел обугленный металлолом корпусов. В самом центре стоянки, на месте Крячко, возвышался остов «Мерседеса».

Возле стоянки толпились зеваки и пострадавшие. Пожарные расхаживали с сочувствующим видом. Типа – если бы нас вызвали пораньше, то мы бы… А так – ничего не поделаешь.

Прибывшие милиционеры фотографировали пожарище и слегка подкоптившуюся надпись на стене. Угроза в адрес Лямкина была сейчас единственной реальной уликой. Единственной?

Среди толпы Крячко автоматически отметил знакомое лицо. Похоже – из бывших клиентов. Точно! Убийца и пироман Видинеев. Станислав задерживал его пару лет назад. Видинеева тогда признали невменяемым и отправили на принудительное лечение. Неужели вылечили? Быстро, однако! Наука просто чудеса творит.

Крячко уже направился в его сторону, но тут его как по голове стукнуло. Он тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Да ведь это же не его «Мерседес»! Он вспомнил вчерашнего белобрысого нахала. Чуть ли не бегом Крячко обогнул дом и окончательно убедился в том, что его сокровище в целости и сохранности благополучно переночевало между кустами сирени и трансформаторной будкой.

Чтобы окончательно убедиться, что это ему не приснилось, Крячко забрался внутрь своей машины и для верности даже ощупал руль, торпеду и сиденья. Ничего не скажешь, повезло. Он на миг представил себе, что это его «мерс» покоится там, на стоянке, черный и обгорелый. Его передернуло.

Но что же могло случиться с машинами на стоянке? Молния ударила или у кого-то замкнуло проводку? Версий было множество, хоть на кофейной гуще гадай.

Не успел Крячко вернуться в квартиру, как снова раздался телефонный звонок. Голос дежурного по управлению сообщил, что его вызывает генерал Орлов по особо срочному делу. Какому – не сказал.

Наскоро позавтракав, полковник оправился на работу. И, хотя у нормальных людей на календаре значилась суббота, для сыщика это был обычный рабочий день.

В это солнечное майское субботнее утро старший опер Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел, полковник милиции Лев Иванович Гуров сделал сотое отжимание от пола. Неплохо для его возраста. Античные греки вообще считали, что расцвет мужчины наступает к пятидесяти годам, так что у него все еще было впереди.

С этой оптимистичной мыслью Гуров замер на пару секунд в положении «упор лежа». Подумав, отжался еще несколько раз, потом еще, не считая, до полного изнеможения, и прыжком вскочил на ноги. Когда-то он увлекался силовыми тренажерами, «качал железо», но это время давно прошло. Сейчас из всех тренажеров полковник предпочитал два – пол в гостиной и тяжелый боксерский мешок в прихожей.

Проходя мимо мешка, Гуров обрушил на него серию мощных ударов. Шестипудовая махина качнулась и заходила ходуном. Упражнения для пресса и приседания на одной ноге, «пистолетиком», сыщик выполнил раньше, и теперь направился в душ. Бегать Гуров не любил, предпочитал, если получалось, ходить пешком до работы.

В ванной он тщательно побрился и занялся любимым делом – чисткой обуви. По строгим английским нормам на чистку одного ботинка полагается тратить полчаса. Полковник за это время справлялся с парой.

Тщательно протерев ботинки тряпочкой, он обильно намазал их кремом и оставил просушиться. Затем позволил себе легкий завтрак – чашку кофе эспрессо с бутербродом. Телевизор сыщик принципиально не смотрел, новости слушал по радио. Он обратил внимание на сообщение о поджоге машин. Отметил, что сгорела целая стоянка, причем в районе, где живет Крячко.

После кофе полковник перешел к не менее важной процедуре. Он принялся гладить брюки. Брюки были составной частью костюма, одного из тех, что привез из ГДР отец Гурова, генерал, служивший тогда в составе Западной группы войск. Габаритами отец и сын совпадали, за модой генерал не гнался. Сын – тоже, предпочитая моде стиль. Брюки не были ни особенно узкими, ни широкими, как и лацканы пиджаков. Благодаря этому сыщик смотрелся элегантно, невзирая на смену времен и фасонов.

Мария, жена Гурова, будучи актрисой, особенно остро переживала соседство с этим текстильным антиквариатом. Она давно собиралась собрать все старые костюмы мужа и отнести их во двор, чтобы раздарить местным бомжам. Они же тоже люди, пусть пофорсят и пофасонят. Но Гуров стойко боролся за свои привязанности и гардероб сохранил.

Полгода назад Мария, вернувшись с театрального фестиваля в Эдинбурге, привезла Гурову шотландский твидовый пиджак. На локтях пиджак был украшен эффектными замшевыми заплатками.

«Настоящий твид с берегов Твида, – заявила она. – Теперь ты будешь похож на Клинта Иствуда».

Гуров меньше всего хотел быть похожим на кого-либо, кроме самого себя. А от Клинта Иствуда его и вовсе тошнило. Пиджак с замшевыми локтями он повесил в шкаф и больше к нему не прикасался.

Но сегодня его ждал неприятный сюрприз. Выгладив брюки и проверив остроту и прямизну стрелок, полковник взял с вешалки пиджак от костюма и вдруг обнаружил, что тот безнадежно протерся на боку от постоянного ношения плечевой кобуры.

Впрочем, огорчился он не очень сильно и собрался было надеть другой костюм, как зазвонил телефон. Дежурный доложил, что генерал Орлов срочно собирает «своих» сыщиков по неотложному делу.

Сегодня Гуров планировал проверить один подозрительный автосервис. А тут все бросай – и в отдел. Полковник вообще считал, что сыщик должен появляться в конторе только в самом крайнем случае. Но начальство придерживалось прямо противоположной точки зрения.

Гуров уже собрался перезвонить Орлову, но передумал. По пустякам Петр не стал бы беспокоить их со Станиславом. Сейчас генерал наверняка сам не в лучшем настроении, а попадать под горячую руку начальника, пускай он даже и друг, сыщику не хотелось.

Гладить брюки от другого костюма было некогда. Иначе на работу пришлось бы не идти, а ехать. Ехать на машине – простоишь в пробках. На метро вроде недалеко, но с двумя пересадками. Надежнее пешком. Но тогда следовало выйти немедленно.

С тяжелым вздохом Гуров извлек из недр шкафа твидовый пиджак. С темными свежевыглаженными брюками он смотрелся неплохо. Хотя сыщик и торопился, но не забыл навести блеск на обувь. Теперь можно было выйти из дому.

Владелец страховой фирмы Игорь Страховский слушал радио за рулем по дороге на работу. При этом он негромко напевал припев старой песенки, которую называл «Гимном страховщика».

Его заинтересовало сообщение из криминальной хроники. Он даже петь перестал. В сообщении говорилось о массовом акте вандализма – поджоге автомобилей на стоянке в одном из спальных районов города.

Страховщик Страховский не смог дослушать новости до конца. Заверещал мобильник. Звонил ему один из самых ценных его ВИП-клиентов, Ставрогин.

– Привет! – поздоровался он. – У меня для тебя плохие новости. Напомни, пожар относится к страховым случаям? Ты будешь смеяться, но у меня тачка сгорела.