Охотники ночного города Афанасьев Роман

* * *

Дремать, сидя на коленях, очень неудобно, практически невозможно, особенно когда ноющие коленки упираются в бетон. Но Кобылин все-таки задремал. Измученное тело требовало отдыха, и постепенно усталость взяла верх. Но из сонного полузабытья Кобылина вырвал жуткий грохот. Он вскинулся и заученным движением саданул лопатой по голове упыря. Тот слабо заскулил.

— Леха! — завопили над ухом. — Живой!

Кобылин угрожающе поднял лопату и глянул наверх, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь пелену, застившую глаза.

Крепкие ладони схватили его за плечи, рывком подняли на ноги. Кто-то вытащил из рук лопату, и Кобылин угрожающе забулькал. Но тут его прижали к широкой груди, царапнули по лицу жесткой бородой, и он окончательно проснулся.

— Гриш, — позвал он, пытаясь вырваться из медвежьих объятий коротышки. — Пусти, ну.

— Живой, — бормотал Григорий, — живой, стервец!

Кобылин вырвался из его рук и закачался. Борода тут же ухватил друга за плечо.

— Погоди, — велел Алексей, озираясь. — Сейчас.

В комнате сразу стало людно. Трое человек в куртках монтажников деловито сновали вокруг корыта, придавившего упыря. Они расставляли на полу большие переносные фонари. У дверей дежурили двое крепышей с укороченными «калашами». На этот раз они были без масок, и Алексей увидел, что это близнецы. Белобрысые, конопатые — одинаковые, как отражения друг друга. Координатор в черной широкополой шляпе стоял рядом. Встретившись взглядом с Кобылиным, он вытащил из кармана черного пальто жестяную фляжку, открыл и сунул под нос охотнику.

— Хлебни, — предложил он.

Алексей втянул носом аромат крепкого бренди. В голове зашумело, защелкало, и он замотал головой.

— Не, — выдавил он. — Больше не пью.

Координатор удивленно поднял брови, и Алексей пояснил:

— А то чертовщина всякая мерещится.

Над ухом загоготал Григорий, хлопнул по плечу, едва не сбив напарника с ног.

— Каков, а! А мы тебя похоронили уже! Думали, кончился наш десант.

— Я не десантник!

— Это точно, — подхватил Борода. — Судя по экипировке — стройбат. Но как ты упыря-то, а? Чистый Ванхелсинг!

Координатор спрятал фляжку в карман и сунул Кобылину широкую ладонь.

— Евгений, — представился он. — Приятно познакомиться.

Алексей кивнул и пожал руку координатора.

— Мне тоже, — выдавил он. — Приятно.

— Несладко тебе пришлось, — Евгений покачал головой. — Давай-ка, парень, домой. Медики тебя в машине посмотрят. Я с тобой потом свяжусь, доложишь, как дело было.

— Ага, — отозвался Кобылин. — А этот?

— Не волнуйся. Сделаем инъекцию, подождем до утра, а там солнышко доделает за тебя всю работу.

— Это точно он? — спросил Алексей. — Тот самый?

— Он и есть, — отозвался Гриша. — Поймали гада.

— Вы с ним аккуратнее, — посоветовал Алексей. — Сильный, гад. Может, мне остаться?

Борода снова захохотал, и даже Евгений ухмыльнулся в черную аккуратную бородку, что делала его похожим на испанского гранда.

— Наш человек, — одобрил один из близнецов.

Кобылин с тоской оглянулся на упыря, на котором скрестились лучи мощных переносных фонарей. Тот притих и только злобно сверкал глазами. Его лицо окончательно утратило сходство с человеческим. Под корытом лежала кровожадная тварь, пойманная, но не сдавшаяся. Кобылин вздохнул. Покидать поле боя без окончательной победы не хотелось. Нехорошо это — оставлять за спиной незаконченное дело.

— Я присмотрю, — пообещал координатор, перехватив взгляд охотника. — Все будет хорошо. Гриша!

— Сейчас, — отозвался Борода. — Ребята, помогите герою по лестнице спуститься. Лифты еще не работают.

— Да ладно, — буркнул Кобылин, вырываясь из объятий напарника. — Я сам.

Он сделал ровно два шага и повалился навзничь. Борода успел поддержать его, а подскочившие близнецы подхватили охотника на руки, как ребенка. И вынесли из квартиры.

Путь по лестнице вниз казался Кобылину самым счастливым приключением на свете. Он лежал на спине и медленно плыл вниз, а черные бетонные своды, что проплывали над ним, казались стенами таинственной пещеры. Ее сумрачные своды иногда оглашали сдавленные матюки, но Алексей лишь улыбался. Он знал, что идет домой. Долгая ночь наконец окончилась, и мелодия ночного города, что стучала в висках, наконец отступила.

Проснулся он в машине, когда тонкая игла вошла в сгиб локтя. Кобылин зашипел, приподнялся, и тут же крепкая рука Григория уложила его обратно.

— Лежи, — велел он. — Это укрепляющее.

Алексей поджал губы и откинулся на кушетку, стоявшую посреди «Скорой». Руки непроизвольно зашарили по поясу. Чего-то не хватало. Рядом завозился Борода и, приподнявшись, сунул напарнику дробовик. Пальцы Алексея привычно сжались, и на сердце стало сразу легче.

— О! — выдохнул он. — А я думал — все, с концами. Где нашли?

— В такси, — отозвался Борода.

— Чего? — удивился Кобылин. — Я вроде…

Он замолчал. Из памяти всплыл мутный образ жесткого заднего сиденья и сдавленный крик водителя.

— Он тебя к логову на такси вез, — пояснил Григорий. — Мы машину отследили, когда начали тебя искать. Да только упырь, зараза, потом отогнал ее на другой конец города. Водилу он сразу порешил, на месте. Так в машине и бросил. Там мы и обрез твой нашли, и телефон. И мелочь всякую, что из карманов вывалилась.

— Это хорошо, — сказал Кобылин, прижимая к животу дробовик. — Что-то я устал. Посплю немного, ладно?

— Спи, — разрешил Григорий, похлопав напарника по плечу. — Спи, стройбат. Я тебя разбужу, как домой приедем.

Кобылин повернулся на бок, подтянул руки к груди и мгновенно уснул в обнимку с дробовиком. Ему ничего не снилось.

* * *

Борода ответственно подошел к заданию и довез напарника до самого дома. Больше того — с помощью врача «Скорой», что был штатным работником Двух Нулей — он дотащил Кобылина до квартиры и собственноручно уложил на диван. Созвонился с координатором и выбил из него указание врачу — остаться рядом с больным и понаблюдать за самочувствием. Врач — тощий парень лет двадцати — уныло покачал головой, но возражать не стал. Бросив на стол свой чемоданчик, он отправился на кухню — проверить холодильник. Только тогда Борода вздохнул с облегчением и двинулся к выходу.

Он вышел из подъезда и подошел к машине «Скорой». Водитель, высунувшись из приоткрытой двери, рассматривал темный двор и курил.

— Угости, — попросил Борода.

Водителя он знал, пару раз видел на операциях. А кто побывал рядом с тобой на деле — всегда друг. Тот протянул открытую пачку, охотник выудил из нее сигарету.

— Как там? — спросил водитель, щелкая зажигалкой.

— Жить будет, — отозвался охотник, затягиваясь едким дымом. — Крепкий мужик. Жилистый.

Он обернулся, обвел взглядом темный двор и закашлялся, поперхнувшись дымом.

У соседнего подъезда, на низеньком железном заборчике сидела девчонка в черной футболке. Черные как смоль волосы полностью скрывали бледное лицо, но Григорий был уверен, что глаза этой полуночницы смотрят сейчас на него.

Он медленно отвернулся, затянулся сигаретой и снова закашлялся. Бросил окурок на асфальт, растоптал его каблуком.

— Поехали, — бросил он водиле, открывая дверь. — Давай.

— А Серега? — удивился тот.

— Он с нашим героем останется. Присмотрит. Давай, давай, поехали.

Водитель пожал плечами, захлопнул дверцу и взялся за баранку.

Не удержавшись, Григорий обернулся. Девчонка все еще сидела на заборчике и, ничуть не скрываясь, разглядывала охотника. Борода размашисто перекрестился, поплевал через левое плечо и запрыгнул в машину. Водитель, подбодренный крепким словцом, нажал на газ и белый «рафик» умчался в городскую ночь.

Девочка проводила машину долгим взглядом. Потом поднялась на ноги и посмотрела на подъезд, в котором пару минут назад скрылся Кобылин. Она смотрела внимательно, так, словно могла видеть сквозь стены. Потом подняла правую руку, сжала кулачок. Браслеты из цепочек отозвались тихим гулом. Кулачок разжался и над узкой ладошкой воспарил мраморный шарик, похожий на крохотную луну.

Белый.

Девочка подбросила шарик еще раз, спрятала в кулак. Взглянула на подъезд, прикусила губу, словно пытаясь разгадать загадку. Пожала плечами, развернулась и пошла прочь.

Часть третья

Хранитель подземелий

Тяжелый и холодный воздух пах плесенью. Застоявшийся дух подвала висел меж стен каменного мешка тяжелым и неподвижным занавесом, который, казалось, можно потрогать рукой. Темнота, исходящая холодом, скрадывала расстояние, заставляя думать, что подземная комната больше, чем она есть на самом деле. Она царила здесь от века — незыблемая тьма, никогда не знавшая света, тьма, пропитанная сыростью и тленом, тьма, готовая ожить в любой момент серыми тенями.

Но сегодня она терпела поражение — высокий человек в центре комнаты смотрел на противоположную стену, прямо в то место, где не хватало одного камня, и не было никаких сомнений, что для его зрения темнота — не помеха. Широкие плечи, затянутые в черный плащ, расправлены и излучают уверенность. Бритая голова прочно сидит на широких плечах, пристальный взгляд глубоко запавших глаз направлен на черное отверстие в стене, сквозь которое проходит звук.

— Я жду ответа, — гулко уронил человек в плаще, и его низкий голос эхом отразился от каменных стен. — Вы так и не ответили мне.

— Мы не можем дать ответ прямо сейчас, — еле слышно раздалось из дыры в стене. — Нам необходимо посоветоваться.

— Я слышал это уже много раз, — с раздражением бросил человек. — Время уходит. Мы должны поторопиться. Сейчас еще можно наверстать упущенное.

— Мы не вмешиваемся в дела людей, — пришел шепот из темноты. — Мы соблюдаем нейтралитет. Всегда.

— Пришло время перемен, и вы знаете это. Вы не сможете вечно отсиживаться в своих подземных лабиринтах. Пришла пора принимать решения.

— Всегда что-то меняется. Год за годом, век за веком — все в этом мире подвержено изменению.

— Сейчас не время для философии, — раздраженно прорычал гость. — Опасность подступает. И скоро она постучится в ваши двери. Ради будущего мы должны объединиться — именно сейчас, пока еще не поздно.

— Мы не воины. Мы ничего не можем дать вам, живущим на свету, — ответил тихий голос.

— Вы можете объединить нас, — возразил человек в плаще. — Мы — одиночки, привыкшие полагаться только на себя. Вы скрепите нас, как раствор скрепляет камни. Станете для нас примером взаимодействия и командной работы. Научите нас, как нужно действовать сообща, плечом к плечу, прилагая усилия к общему делу.

— Этому нельзя научить за пару дней, — раздраженно отозвались из-за стены. — Это не баллада, которую можно выучить наизусть.

— Отправьте несколько своих знающих к нам, — настаивал человек в плаще. — Пусть они оценят наши усилия и посоветуют, как нам лучше организовать команды. Пусть они станут хотя бы символом вашего расположения, пусть дадут остальным уверенность в том, что нас поддерживает весь древний народ.

— Нет, — резко отозвался невидимка за стеной. — Мы не будем вмешиваться в ваши дела. Пути нашего народа идут слишком глубоко от ваших дорог.

— Вы и сами видите опасность. Не можете не видеть. Как глубоко ни пролегают ваши дороги, однако многие из них выходят на поверхность. Вы должны знать, что люди объединяются. И вы знаете, что это значит. Война. Она близка. В воздухе пахнет кровью…

— Это еще не война, — возразил голос из-за стены. — Люди часто сбиваются в стаи. В этом их природа. Стаи, племена, поселения, города… Все это мы видели, и не раз. Это не угроза нашему миру.

— В этот раз в стаю собираются охотники. Вы знаете, чем обычно это кончается — большой кровью. И если раньше это было опасно лишь для тех, кто находился поблизости от стаи, то сейчас, когда все люди и города связаны, беда грозит всем нам. Мы в шаге от того, чтобы все людское племя устроило охоту на всех нас. Еще немного, и тайны перестанут быть тайнами. И тогда вы не сможете дальше скрываться в своих норах, как делали это целыми веками, пользуясь тем, что люди позабыли о нас.

— Мы не…

— Глобализация, — нараспев произнес человек в плаще, — вам знакомо это слово? Сейчас мы видим лишь одну стаю, непризнанную, странную, не имеющую влияния. Но они заразят остальных. Их поддержат вожаки народов и племен. Здесь, там, за морями, за океанами… Их поддержат обязательно, когда убедятся в том, что охота — реальна. И тогда грянет война на выживание, наш народ против их народа — огромная кровавая битва, как те, что опустошали землю задолго до нашего рождения. И сейчас нам этой схватки не выиграть. И людям — тоже. Мы будем биться до самого конца, пока на земле не останется ничего, кроме выжженной корки глины. И если вы думаете, что сможете, как раньше, отсидеться в глубине, то вы ошибаетесь. Теперь люди набрали такую силу, что вам не укрыться даже в самых дальних и глубоких норах. Вы знаете, что такое подземный ядерный взрыв?

— Мы знаем о подземных взрывах больше, чем ты можешь себе представить, — с затаенной угрозой произнес голос из-за стены, ставший внезапно грубым и глухим. — Не думай, что испугал нас.

— Ага, — с удовлетворением произнес человек, шумно втянув воздух носом. — Я вижу, здесь появился кто-то более здравомыслящий!

— И менее терпеливый, — отрезал грубый голос. — Ты уже получил то, что хотел. Твоя информация принята к сведению и будет обсуждаться на новом совете.

— Ваши советы длятся слишком долго, — заметил человек в плаще.

— Сколько надо, столько и длятся, — раздалось из-за стены. — Ты выполнил свое задание, зверь. Теперь настало время уйти и оставить нас размышлять над тем, что ты сообщил.

— Я еще вернусь, — пообещал человек в плаще. — И скоро. Или придет кто-то от меня, чтобы получить ваш ответ. Мы ждем его, но не сможем ждать вечно. У этой войны только две стороны, подумайте об этом. И вам не удастся придумать третью, думайте хоть сто лет. Вы понимаете меня?

— Прекрасно понимаем, зверюга, — хрипло бросили из-за стены. — Не вздумай нас пугать… Кто не с нами, тот против нас, да? Только помни, это придумали люди, и лучше бы вам не брать с них пример. Это всегда плохо кончается. А теперь уходи.

— Я запомню тебя, храбрый подземник, — мягко сказал человек в плаще, бесшумно втягивая воздух носом, — и мы еще встретимся. Так или иначе. На одной стороне или на разных, но — еще встретимся.

Каменная стена не ответила. Человек в плаще подождал немного, но так и не дождался ответа. Тогда, пожав широкими плечами, он сделал шаг назад и растворился в каменном лабиринте узких коридоров.

В крохотной подземной комнате осталась лишь холодная и сырая тьма.

* * *

Когда тишину комнаты нарушил мягкий писк электронного будильника, Алексей открыл глаза. Медленно и осторожно он протянул руку в сторону и коснулся черной кнопочки, прерывая сигнал. Глубоко вздохнув, он медленно выпустил воздух через нос и только потом сел.

Мягкий плед, расстеленный на желтом ламинате, приятно грел ноги. Кобылин повел плечами, разминая мышцы. Полчаса бездумного лежания на полу давали ему больше отдыха после дневных тренировок, чем целая ночь бесцельного валяния на мягком диване. Алексею нравилось не думать ни о чем. После этого тихого получаса он чувствовал себя так, словно хорошенько вымыл голову изнутри. Все тело наполняла легкость, мысли становились четкими и ясными, а все тревоги отступали далеко-далеко и казались несущественными. Это было таким приятным ощущением, что Кобылин подумывал сменить утреннюю зарядку таким вот сеансом размышлений.

Мягко поднявшись на ноги, он свернул плед и аккуратно положил его на диван. Потом вышел на кухню и вскоре вернулся с большой чашкой крепкого, как следует заварившегося чая. Устроившись на диване, Алекс поставил чашку на низенький журнальный столик, прямо рядом с ноутбуком, и включил компьютер. Машинка зашуршала и начала загружаться. Алексей поднял чашку, сделал большой глоток и окинул взглядом зал.

Большая комната, наполненная мягким светом, уже ничуть не напоминала старую обшарпанную гостиную, с ободранными обоями и поцарапанными полами, заставленную кучей старой мебели, что разваливалась на глазах. Ремонт удался на славу, и сейчас Кобылин с гордостью осматривал поле боя, чувствуя себя победителем.

Он выдержал все в светлых тонах. Светлые обои, светлый ламинат. Светильники на стенах сменили старую люстру и были расставлены так, что в комнате не осталось темных углов. Вместе с тем свет был не ярок и не резал глаз. Книжные шкафы со стеклянными дверцами, гардероб, бар — все было сделано из светлого дерева, мягко отражавшего свет. Мягкий — именно этим словом руководствовался Алекс, отстраивая свою гостиную заново. И теперь она ничем не напоминала его старую квартиру. И его старую жизнь.

Прихлебывая горячий чай из кружки, Кобылин ловко защелкал клавиатурой, набирая пароль. Потом запустил дозвонщик, вышел в Интернет и запустил прием новой почты. Писем оказалось довольно много. Дожидаясь, когда они загрузятся, Алекс поднялся, забрал кружку с чаем и подошел к окну.

За толстыми пластиковыми окнами царила тьма. Одинокий фонарь во дворе еле светил, напрасно пытаясь рассеять темноту ранней зимы, и выглядел скорее тусклой звездочкой, чем путеводным маяком. Отхлебнув горячего чая, Кобылин прищурился, наблюдая за хороводом крохотных снежинок, вьющихся в слабом свете фонаря.

Жизнь была прекрасна. Все в доме дышало таким идеальным порядком и покоем, что Алекс мог хотя бы на минуту забыть о том, что эта красивая картина всего лишь красивая обложка той жизни, что началась у него не так давно. Краткий миг покоя после весьма насыщенного дня.

Сегодня он потрудился на славу. Сначала тренировки в зале, как всегда. Потом секция борьбы, где его хорошенько помучили вольники. После обеда — бассейн. За ним — поездка в тир на самой окраине города, куда его привел в прошлом месяце Гриша. После тира — снова спортзал и, на закуску, визит в книжный.

Дежурств у Алекса не было уже неделю. То ли все в городе было спокойно, то ли его старались не дергать по пустяками — этого Кобылин не знал. Он еще не совсем оправился от той погони по гаражам, когда ему пришлось в одиночку пробежать пару километров по окраинам города, преследуя… Преследуя нечто, чему он не звал названия. Гриша тогда отстал сразу, и лишь иногда покрикивал что-то из-за спины. А Кобылину пришлось выложиться полностью. Он даже не знал, что делать, когда догонит подозрительно легкую тень, просто исполнял приказ, затравливая дичь, как охотничья собака. Приказ есть приказ. Правда, он так никого и не догнал, тень растворилась прямо у шоссе, но Гриша, позже подъехавший к обессиленному напарнику на своей «шестерке», все равно его похвалил. Дескать, отпугнули. Кого, от чего? Алекс не знал. Он просто принял информацию к сведению и стал ждать нового звонка.

Вернувшись к компьютеру, Кобылин открыл новые письма и стал удалять ставший привычным спам, одновременно отмечая для прочтения интересные сообщения с форумов, на которые он был подписан.

Зима ему нравилась. Она делала мир белым, скрывая его недостатки под толстым и пушистым покрывалом. Грязная земля пряталась под свежей и хрустящей простыней снега, темнота, наполненная морозцем, уже не пугала, как удушливая жара летних ночей, а успокаивала прохладой. Алексу нравилось это ощущение обновления. Казалось, мир начинает строиться с нуля, начинает новый отсчет, стирая старые ошибки, перед тем как начать все заново. Единственно, о чем следовало помнить, так это о том, что под чистотой скрывается все та же грязь, а красивые и холодные снежинки могут и радовать взгляд, и убивать холодом.

Разобравшись с почтой, Кобылин открыл на компьютере файл, заменивший старый блокнот в кожаном переплете. Это была настоящая база данных, давно уже переплюнувшая по количеству информации те рукописные заметки, которыми Алекс баловался пару месяцев назад. Базу данных Кобылин написал сам, воспользовавшись советами, размещенными на одном из форумов. Теперь он научился добывать информацию из Интернета, оказавшегося, как и обещал Безумный Книжник, настоящим кладезем знаний.

Быстро проверив собственное расписание и отметив выполненные дела, Алексей занес в раздел наблюдений некоторые сообщения с форумов, полученные по почте. После той истории с вампиром, что искал жертвы через Интернет, Кобылин придавал общению в Сети особое значение. Ему удалось вычислить уже несколько подозрительных пользователей на разных ресурсах, к которым следовало присмотреться пристальней. Вряд ли это окажутся вампиры, занятые свободной охотой — эти твари встречались очень редко. Но это мог оказаться кто-то из неуравновешенных подростков, слишком сильно увлекшихся потусторонним миром и готовых совершить глупости. Таких Кобылин нашел уже десятка два и без долгих разговоров сдал информацию в Два Нуля. Что там дальше делали с этой информацией, Алекс не знал, но активность этих пользователей резко уменьшалась.

Сохранив результаты, Кобылин сходил на кухню и снова налил себе чая. Вернувшись за компьютер, он принялся просматривать странички, что вызвали его интерес. Полезную информацию — а ею была любая, что привлекла его внимание — Алекс копировал в свою базу, в раздел неразобранного. Тут были и слухи о странных происшествиях в городе, и странные рецепты, и ссылки на подозрительные сайты — все то, что следовало когда-нибудь просмотреть и разобрать. Потом Алекс запустил закачку нового справочника по лечебным травам, который уже давно собирался прочитать, и, вооружившись программой-переводчиком, углубился в чтение американского сайта, посвященного оборотням. Эта тема до сих пор вызывала у него интерес. Сейчас, когда ему перестали сниться кошмары о догах-переростках с оскаленными пастями, Кобылин не мог спокойно смотреть даже на болонок. Ему казалось, что в последнее время в Сети слишком много разговоров об оборотнях, но он никак не мог решить, что это — всего лишь его мания или действительно тема стала слишком популярной?

Прихлебывая чай, Кобылин рассматривал нечеткие фотографии на сайте, с сожалением понимая, что все это лишь подделки. Ни на одной из них не было реальных оборотней. Ресурс оказался пустышкой, сборищем слухов и фантазий, рассчитанным на доверчивых американских подростков.

Бросив взгляд на темноту за окном, Алекс снова отхлебнул чая, бодрящего не меньше хорошего кофе. Ему нравилось сидеть и работать — тут, в тепле, когда за окном идет снег. Все было так… покойно и размеренно. Единственно, о чем он жалел, так это о том, что с приходом зимы перестал работать полигон.

На полигон — отгороженный забором участок леса в Подмосковье с недостроенным зданием новой больницы — его привел всезнающий Гриша. Это было нечто среднее между спортклубом и базой отдыха. Один из инструкторов оказался старым знакомым Гриши и с удовольствием показал напарникам свои владения.

В них входили тир и игровая площадка. На площадке играли в пейнтбол — забавную перестрелку шариками с краской, что должна была имитировать реальные сражения. Это сразу заинтересовало Алекса, и он остался. Гриша же, познакомив напарника с инструктором Вадимом, больше на полигоне не появлялся. А вот Кобылин сразу обосновался в тире.

Все дни, когда полигон работал, Алекс приезжал — обычно на такси — к скромным серым воротам. На полигоне постоянно было людно — даже в рабочие дни. Подростки прямо с ума сходили по боям цветными шариками. Ребята постарше устраивали настоящие сражения с оружием, стрелявшими крохотными пластиковыми шариками. А крепкие мужики, в которых без труда угадывались и борцы с преступностью, и сами преступники, предпочитали подземный тир с настоящим оружием, надежно скрытым от посторонних взглядов случайных игроков.

С пейнтболом Кобылин разобрался довольно быстро. Понаблюдав за парой баталий, он примкнул к одной из команд. Получив потрепанный комбинезон, оружие и горсть шариков, он вышел на площадку. Когда две команды, отчаянно вопя, ринулись друг на друга, Кобылин спрятался за старыми покрышками и спокойно дождался, когда стихнут выстрелы. Потом вышел из укрытия, тихо прошелся по краю поля к центру и спокойно, без суеты, «добил» всех уцелевших.

Под хохот инструктора-судьи игроки обеих команд бросились доказывать Алексу, что так бои не ведут. На что он, пожав плечами, ответил, что они мертвы, он жив, так в чем проблема. Выслушав лекцию о командной игре и тактике совместного боя, Кобылин кивнул, снял маску и больше в зону пейнтбола не заходил. Зато на следующий день, прямо из тира, его позвали мужики из страйк-клуба — штурмовать здание. Здесь было гораздо интересней. Все оружие, стреляющее маленькими пластмассовыми шариками, было копией настоящего, вплоть до веса. Да и сражения больше напоминали бои, а не спортивные соревнования команд. Здесь Алексу понравилось больше — его мгновенная реакция и скрытные перебежки, освоенные на ночных дежурствах, отлично вписались в тактику одной из команд, отрабатывавших тайные операции. Кобылин с головой погрузился в новый для него мир, учась вести бой, как в одиночку, так и в команде. Но, увы, через месяц полигон прикрыли. Как оказалось — из-за тира с реальным оружием. Всезнающий Гриша, правда, рассказал, что просто братва и менты не поделили территорию, но легче от этого не стало. Алекс навестил еще пару похожих мест, но они оказались лишь бледной копией былых мест. Гриша обещал подыскать новую площадку для тренировок, но пока дело дальше обещаний не продвинулось, и Кобылин начинал подумывать о том, чтобы примкнуть к одному из зарегистрированных в Интернете страйк-клубов, имевших собственную площадку для тренировок. Правда, его смущало, что при этом вся анонимность полетит к черту. Ему придется рассказать о себе, оставить свои координаты, общаться с членами клуба, подчиняться руководителям… Этого Алексу не хотелось. Да и Гриша наверняка бы отчитал его за попытку, как он выразился бы, «спалиться».

Закрыв скучный американский сайт, Кобылин открыл страницу с новостями — отчаянно желтую и не скрывавшую этого — и углубился в чтение грошовых сенсаций, высосанных из журналистского пальца. Даже в этой бездне перегноя можно было порой найти жемчужину. Но не успел он одолеть и пары статей о мутантах в канализации, как звон телефона наполнил комнату — словно пение боевой трубы.

Кобылин уже не вздрагивал при каждом звонке черного телефона — давно привык. Звонки из Двух Нулей превратились в работу — привычную и обыденную. Без малейшего волнения он достал телефон из кармана теплой клетчатой рубашки и приложил к уху.

— Да, — сказал он.

— Через пять минут у подъезда, — прогудел знакомый голос Гриши.

— Что брать?

— Набор дежурного, не больше, — отозвался напарник. — И давай быстрей, это срочно.

— Иду, — коротко ответил Алекс и сбросил звонок.

Выключив компьютер, он вышел в коридор и начал одеваться. На часах было уже десять вечера, но это ничуть не смутило Кобылина. Он привык к тому, что в любое время дня и ночи его могли вызвать. В этом и заключалась его работа — быть всегда готовым сорваться с места и броситься в самую грязную работу, с головой окунувшись в то, что скрывалось под красивой белой поверхностью. И Алекс был готов.

* * *

Едва Алексей захлопнул за собой дверцу «шестерки», как Григорий нажал на газ, и старенькая машина, завывая, стартовала от подъезда. Кобылина бросило на сиденье, но он даже слова не сказал. Быстро выпрямился, поправил маленький дробовик за спиной и устроился поудобней.

Машина, мягко урча мотором, вырвалась из двора и белой стрелой вклинилась в поток автомобилей на шоссе. Гриша водил отменно, и Алекс уже научился не вздрагивать всякий раз, когда «шестерка» перепрыгивала из ряда в ряд, двигаясь вперед, как пехотинец под обстрелом. И все же он знал, что лишний раз отвлекать водителя от дороги — смерти подобно. В прямом смысле. И потому подал голос только на втором светофоре, когда Борода притормозил у самого бампера крохотной малолитражки.

— Гриша, — позвал он. — Что случилось?

— Срочный вызов, — буркнул тот в ответ. — Едем к точке, там поставят задачу.

— Значит, не дежурство?

— Вот уж нет, — фыркнул Борода, нажимая на газ и обгоняя маленькую машинку прямо посреди перекрестка. — Дело, похоже, серьезное.

— Подробности знаешь?

— А подробности, Леха, ты расскажешь мне потом, — вздохнул Григорий. — Это твое дело, Алекс.

— Мое? — искренне удивился Кобылин. — В смысле?

— Это не наше дежурство, — отозвался Борода. — Нынче я только за водилу. Велено срочно доставить тебя к светлому лику начальства. А дальше… Дальше ты уж сам.

— Вот как, — медленно проговорил Алексей. — А я думал, мы двойка…

— Нет, Леш, — мягко отозвался Борода. — Не подумай плохого, но какая из нас двойка… Вот Федор и Семен были двойка. Охотники. Работали вдвоем, получали задания, иногда что-то раскапывали сами. А мы были просто на подхвате. Время от времени помогали ребятам, но на серьезные дела нас не ставили.

— Почему? — серьезно спросил Кобылин.

— Потому что ты слишком зеленый, а я… Я в общем-то не охотник. Не оперативник, если тебе так понятней. Просто я… в общем, я как бы натаскивал тебя, Леха, понимаешь?

— Понимаю, — веско уронил Алекс. — Логично. А что теперь?

— А теперь я тебя поздравляю. Натаскал немного, ты теперь у нас охотник, и я везу тебя на первое задание. Твое задание.

— А ты? — напрямую спросил Кобылин.

— А у меня семья, — прямо ответил Борода. — Работа. Студенты эти проклятые. Отвезу тебя и вернусь домой. И, как всегда, буду ждать звонка, сжимая кулаки.

— Не жалеешь? — тихо спросил Кобылин.

— Иногда, — признался Гриша. — Но, знаешь… Я никогда не рвался в бой. Это не мое, понимаешь? Никогда не хотел скакать по крышам в цветном трико. Хотя доводилось и так. Но мне больше подходит… так, на подхвате. Прикрывать спину.

— Учитель, — сказал Кобылин. — Ты и работаешь учителем, верно?

— Преподаватель, — поправил Борода. — Но в целом верно. История. Один из мелких институтов, которых нынче расплодилось тьма тьмущая. И даже не один, а три сразу.

— Понятно, — вздохнул Алекс, — а многих ты еще… натаскал?

— Троих, — бросил Гриша. — За два года. А до этого два года сам учился в команде. Не сложилось тогда у меня с боевыми операциями. Уже тогда и понял — мое дело прикрывать тылы, а не ломиться с гиканьем в атаку.

— Я их знаю? — спросил Кобылин.

— Одного, — сухо отозвался Борода. — Федора.

— Фродо? — удивился Алекс. — Ты его учил?

— Я не учу, — Григорий недовольно нахмурился, — просто ввожу в курс дела. Но — да. Типа того.

— А остальные?

Борода помолчал, тяжело вздохнул.

— Их никого уже нет, — ответил он. — Так что, Леха, ты будь там аккуратней, ладно? Не лезь на рожон, хорошо?

— Не полезу, — серьезно пообещал Кобылин. — Все будет хорошо, Гриша. Я не подведу.

Борода неожиданно выматерился, крепко, от души, и прибавил газу. Машина стрелой понеслась по ночному проспекту, купаясь в зыбком свете фонарей, освещавших дорогу. Кобылин бросил взгляд за окно и узнал эти места. Когда-то он здесь бывал, думал одно время поступить в институт. За которым, чуть в стороне, высилась большая плюшка приземистого военного Генерального штаба.

— Гриша, — сдавленно позвал Кобылин. — Это что — туда?

Борода резко крутанул руль, машина описала широкую дугу, влетая в неприметный поворот. Еще один разворот, и «шестерка» вылетела к высотному дому, стоявшему чуть на отшибе. Перед зданием была большая парковка, уставленная машинами, а над подъездом первого этажа горела надпись: «Гостиница».

— Нет, — ответил Григорий, когда машина остановилась. — Тебе сюда.

Кобылин подался вперед, рассматривая стоянку. Там, у самого входа в гостиницу, стоял огромный туристический автобус с затемненными стеклами. Именно на него и указывал Григорий. А здание Генерального штаба осталось за спиной. Кобылин с облегчением перевел дух.

— Давай, — подбодрил его Борода. — Шагай. Тебя уже ждут.

— А ты? — осведомился Кобылин, поправляя куртку.

— А я сейчас на разворот, и домой. Мне там делать нечего.

— Понятно, — отозвался Кобылин, берясь за ручку дверцы.

Он чувствовал себя неловко, словно в чем-то предавал друга. Будто бы бросал друга в беде. Хотя на самом деле скорее было наоборот.

— Алекс, — позвал вдруг Борода, когда Кобылин уже выбрался из машины и собирался захлопнуть дверцу.

— А? — Алексей наклонился, заглянул в салон и встретил взгляд напарника.

— Ты обрез свой взял? — громким шепотом спросил Борода.

— Взял, — таким же шепотом отозвался Кобылин. — Я без него никуда.

— Ну и слава богу, — выдохнул Борода, — а то, не дай бог, как в прошлый раз… Все, давай иди.

— Пока, — отозвался Кобылин, закрывая дверцу.

— Ты позвони, — вскинулся Борода. — Потом. Уже после, понимаешь?

Кобылин кивнул и захлопнул дверцу машины. Помахав рукой Григорию, взявшемуся за руль, он обернулся и пошел к автобусу, припаркованному у входа в гостиницу.

Под ногами хрустел сухой снег. Шум от автотрассы плавал за спиной мягким фоном, напоминая океанский прибой. Алексей вдруг почувствовал себя так, словно он попал в другой мир. В сказку, где возможно любое волшебство, стоит только протянуть руку.

Он застыл перед дверью автобуса, не решаясь сделать последний шаг. За спиной зарычал мотор, и Алекс обернулся. Белая «шестерка» пятилась по узенькому проезду, пытаясь выбраться на широкий, удобный для разворота, пятачок у подъезда соседнего дома. Кобылин криво ухмыльнулся, вспоминая первую встречу с машиной, и помахал ей рукой.

Потом повернулся и решительно постучал в иссиня-черную дверь автобуса.

Она бесшумно отъехала в сторону, словно только и ждала его прикосновения. В лицо брызнул призрачно-зеленоватый свет, но Алекс, ничуть не смутившись, поднялся на первые ступеньки.

Изнутри автобус, собственно, ничуть не походил на автобус. Место водителя было отделено от салона стеной из толстого и темного стекла, в которой виднелась овальная дверь, больше всего напоминающая люк подводной лодки. В самом салоне, что был едва освещен зелеными лампочками в полу, было просторно: первых рядов кресел не было вовсе, и вдоль стен, что снаружи казались обычными стеклами, стояли железные шкафчики. Чуть дальше высилась темная стенка, перегораживая салон пополам. У нее-то и стояли два уцелевших кресла, в которых обосновались две грузные фигуры.

Входная дверь автобуса зашипела и закрылась за спиной Алексея. Тот нерешительно сделал шаг вперед, отметив, что на коленях охранников тускло блестят автоматы.