Пятая авеню Смит Кристофер

Глава 28

– Как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь напоследок?

Джек отвернулся от полотна с ирисами, которым любовался в холле квартиры Селины, и прошел в гостиную, где она колдовала возле бара. Был поздний час, а они только что вернулись с приема у Анастассиоса Фондараса.

– А у тебя есть пиво?

– Представь себе, есть, – Селина нагнулась к маленькому холодильнику, стоявшему возле нее, и вынула оттуда светлое пиво, которое, насколько она знала, он любил. Весело прищурившись, девушка добавила: – Прикажете налить вам пиво в бокалы для шампанского?

Джек улыбнулся. Он показался ей смущенным, возможно, потому, что ее насмешливый вопрос застал его врасплох. Дуглас пытался расстегнуть тесемки черного галстука-бабочки и снять его.

– Сейчас сойдет и прямо из бутылки.

Он подошел к ней, взял у нее пиво и посмотрел на нее, видимо желая что-то сказать, но промолчал и поднес бутылку к губам.

Селина, снова повернувшись к барной столешнице, налила себе пиво в стакан. Ее тревожило то, что произошло на яхте. Из-за этого она все еще злилась на Джека, хотя и не хотела показывать этого. Ей не терпелось заняться любовью с этим мужчиной, но она не была уверена в том, что и он этого хочет. Что удержало его от того, чтобы все произошло там, на яхте, во время приема? Ведь он же сам повел ее в нижнюю часть корабля, а потом вдруг остановился. Почему?

– Нервничаешь из-за завтрашнего прыжка?

Обернувшись, Селина увидела, что он уже снял с себя смокинг – теперь тот висел на спинке стула. Джек ждал ответа, и его живые глаза смотрели прямо на нее.

– Немного, – ответила Селина. – Ведь не каждый же день я прыгаю с моста с резиновой лентой, привязанной к лодыжкам. – Она удивленно подняла бровь и спросила: – А почему ты так решил?

– У тебя дрожат руки.

– Я могу спросить тебя кое о чем?

– Без колебаний.

– Вечером на яхте ты позвал меня с собой на нижние палубы. Я пошла с тобой, потому что хотела быть с тобой. Но когда мы подошли к двери каюты, ты остановился и не захотел войти внутрь. Почему?

Заданный вопрос словно повис в воздухе. Селина не хотела доставлять ему удовольствия, демонстрируя, возможно, свою явную тупость, но услышать его ответ она хотела. Она хотела узнать, почему он не довел задуманное до конца – тем более что Джек сам пригласил ее последовать за ним.

– Это не то, что ты думаешь.

– А что я, по-твоему, думаю?

– То, что я не хотел заниматься с тобой любовью. Что я вдруг передумал. – Джек посмотрел на нее. – Это не так.

– Ну а что тогда случилось?

– Мы не могли бы войти в ту комнату, даже если бы захотели.

– Почему?

– Потому, что двум другим людям пришла в голову такая же мысль.

Этого Селина не ожидала. Ее глаза удивленно смотрели на собеседника.

– И кто же там был?

Его лицо на мгновение стало нерешительным. Он не знал, что из увиденного может рассказать ей. Если он расскажет ей все, что видел в ту долю секунды, до того, как захлопнул дверь той каюты, то обрушит не только карьеру Гарольда Бейнса, но и саму его жизнь. После недолгого раздумья Джек принял решение.

– Я не уверен, что узнал того, кто там был, – ответил он.

– Но ты сказал, что видел двоих.

– Там было темно. Я не смог рассмотреть их лица. Я лишь заметил, что это были мужчины в недвусмысленной позе.

Ее щеки побагровели.

– Они занимались сексом?

Когда он в ответ пожал плечами, Селина рассмеялась.

– Что тут смешного?

– Не знаю, – ответила она. – Наверное, испытываю чувство ревности из-за того, что они нас обскакали.

Джек поставил пиво на стол и сделал шаг в сторону Селины, воспоминания о Гарольде Бейнсе, которого он видел тогда в каюте, померкли в его сознании.

– Ну и как ты намерена потушить это чувство ревности?

– Смотря что на уме у тебя.

Джек молча привлек ее к себе. Они поцеловались, и по той страсти, которой был проникнут его поцелуй, Селина поняла, что обратной дороги нет.

Она поставила бокал на барную стойку, обхватила Джека руками и повела через гостиную к спальне. Здесь огни города сверкали во всех окнах, расположенных в стене перед ее кроватью. Джек снова прильнул к ее губам, и они начали целоваться.

Но на этот раз это были совсем другие поцелуи – не такие нежные, какими были в гостиной. Она обняла его, чувствуя, как его ладони блуждают по ее груди, опускаясь все ниже. Он привлек ее ближе к себе, и Селина почувствовала, как твердеет самая желанная для нее часть его тела.

Все проходило без суеты и спешки. Джек повернул Селину и начал снимать с нее одежду, покрывая поцелуями каждый новый открывающийся кусочек ее тела. Селина вздрагивала, чувствуя шершавость его бритого подбородка, теплое дыхание и влажный язык на своей шее. Сильные руки прокладывали путь к ее округлым ягодицам. В тот момент, когда она подумала, что не сможет долго выдержать такой бурный напор ласк, он расстегнул последнюю пуговицу, и ее платье, быстро и плавно скользнув по телу, упало на пол, окружив кольцом ее ступни.

Обнаженная, она повернулась к нему, ее грудь налилась от желания и нетерпения. Она чувствовала себя живой, как никогда, но была всецело в его власти. Горящий взгляд Джека бродил по ее телу. Она смотрела на его пылающее от возбуждения лицо.

Он нагнулся вперед и обхватил губами ее сосок. Селина, откинув назад голову, застонала. Волны удовольствия и наслаждения, захлестывающие ее сознание, становились все сильнее. Словно почувствовав ее нетерпенье, Джек увлек ее на ковер. Она сразу почувствовала, какой он тяжелый и сильный, но теперь ей вдруг захотелось самой внести в начинающееся действо что-то новое.

Вынырнув из-под мужчины, Селина перекатилась через него, ее грудь оказалась в дюйме от его лица. Она заметила на его лице улыбку – улыбку близкого человека, от которого нет тайн, – и услышала тяжелый вдох, когда она резким быстрым движением сдернула с него рубашку. Пуговицы с треском отлетели, полы рубашки распахнулись, обнажая мускулистую грудь. На короткий момент она задержала на нем взгляд, возбуждение ее росло. Быстро опустив голову ему на грудь, она нащупала губами сосок.

Спина Джека изогнулась.

– Господи, – задыхаясь от страсти, простонал он.

Селина, желая увидеть его обнаженным, села на ковер и, протянув к нему руки, сняла туфли, носки, затем, расстегнув брюки и ухватившись за ткань, потянула на себя. Джек приподнял бедра, и брюки оказались в ее руках. Селина отбросила их в сторону, они упали на прикроватный столик, сдвинув с места ее фотографию в рамке, снятую несколько лет назад в Лондоне.

Фотография упала на пол. Послышался звон разбитого стекла.

Селина не обратила на это ни малейшего внимания – сейчас для нее существовал только Джек. Его лицо пылало. Она видела, что он изнемогает от желания, и это подталкивало ее к тому, чтобы скорее идти дальше. Наклонив голову к поясу его шортов, она закусила зубами ткань и стащила их с него. Взмах руки, и шорты, пролетев, как темная птица, через всю комнату, ударились в стекло одного из окон.

Его член был необычайно большим. Она буквально оцепенела от неожиданности. Он словно вырастал из густого пучка темно-каштановых волос, а его головка, которая почти на дюйм заходила за пупок, пульсировала при каждом вдохе. Она протянула руку и услышала, как дыхание Джека стало хриплым. Его тело изогнулось и застыло в нетерпении, а ее восхищенный взгляд еще больше распалял его.

Но она не взяла его член в руки. Посмотрев мужчине в глаза, она облизала кожу, окружающую головку. Джек всей пятерней ухватил ее за волосы. Селина оказалась на нем, ее соски стали тереться о шерсть у основания члена. Они были распалены до предела, вот-вот начнется самое главное.

Внезапно она поднялась и прошла через всю комнату к столу. Джек смотрел ей вслед удивленными глазами.

– Ну куда ты? – встревожился он. – Иди ко мне.

– Сейчас, – шепотом успокоила его Селина. – Ну подожди… Я сейчас.

Она чиркнула спичкой, и на ее лицо заструился мягкий бриллиантовый свет. Она зажгла свечу, которую держала в руке, задула спичку и пошла назад к Джеку. За ее спиной в окнах маячили огни города, в ее руке горела свеча, и сама она излучала свет. Расставив ноги, она встала над ним и быстрым жестом отбросила волосы с лица. В ее глазах был вызов.

– Ты веришь мне, Джек?

Джек посмотрел на нее, затем на дрожащее в ее руке пламя свечи. Он знал, что у нее на уме, и это волновало, возбуждало его.

– Я верю тебе, – ответил он.

Она, держа свечу над его грудью, чуть наклонила ее так, чтобы пламя плавило воск.

– Я никогда не делала этого раньше, – проговорила она, – но мне всегда хотелось. Как думаешь, будет больно?

Не дождавшись его ответа, она повернула свечку набок и стала наблюдать, как блестящие капельки воска потекли ему на грудь.

Джек задержал дыхание и вздрогнул. Горячий воск полился тонкими струйками на его живот. В пупочной впадине образовалось восковое озеро, воск потек по его боку на бежевый ковер. Ощущение было болезненным и в то же время возбуждающим.

Селина задула свечку.

Она легла на него сверху, прижимаясь к нему всем телом. Она нашла своими губами его губы, и они слились в поцелуе. Джек, опустив руки, сжал ее в объятиях. Селина, приподняв бедра, развела ноги в стороны.

– Ты готова? – спросил он.

– Наверное, нет, – Селина провела ладонью по его лицу. – Просто будь нежнее. К тому, что у тебя там, надо приноровиться.

Перед тем, как он вошел в нее, они посмотрели в глаза друг другу. Они думали об одном, о том, что если они пройдут сейчас через это, то их отношения уже никогда не будут прежними. Хотя в прошлом их и тянуло друг к другу, их отношения до этой минуты были чисто профессиональными. Они и в будущем должны будут работать вместе в «Редман Интернэйшнл», обсуждать дела на совете директоров. Но при этом вести себя так, будто между ними ничего нет, хотя в действительности их отношения основывались на чем-то большем, чем просто работа. Они любили друг друга.

Селина приподняла бедра, помогая ему нежно и осторожно войти. Какой он у него большой, подумала она. Но все, что было потом, после первой вспышки боли, чувствовалось словно сквозь жаркий туман. Она страстно хотела Джека. Она хотела, чтобы он вошел в ее жизнь.

Они перекатывались по ковру, обнявшись и прильнув друг к другу; его проникновения в нее делались глубже, чаще, становились все более властными и требовательными. Тело Селины сотрясалось в конвульсиях, ее ногти впились в его спину. Одна рука, ухватившись за волосы, потянула его голову назад. Оторвав от себя ее руки, он прижал их к ее телу. Его губы мягко и нежно накрыли один из ее сосков. Она выгнула спину. Ее сосок был таким полным, что казалось, он вот-вот лопнет.

Посмотрев ему в лицо, Селина поняла, что он так же близок к концу, как и она. Желая ощутить его глубже в себе, она двигалась навстречу ему в такт его движениям до тех пор, пока они оба не дошли до апогея.

Позже, стоя под душем, они снова занялись любовью. Когда Селина засыпала, покоясь в руках Джека, она осознала, как много она потеряла, проводя ночи в одинокой постели. Она подвинулась ближе к нему и поцеловала его в грудь. Его сердце все еще учащенно билось, но этот звук убаюкивал ее, навевая спокойный сон.

Глава 29

– Гарольд, ты выглядишь как-то напряженно. Похоже, ты не в себе. Может, выпьешь перед началом разговора?

Гарольд Бейнс отвернулся от окна, возле которого он стоял, и посмотрел на Луиса Райана, сидящего в другом конце комнаты. Луис наливал водку в бокал с нескольким кубиками льда.

– Подходи, у меня в баре полно всего, – радушно предложил он. – Уверен, в нем найдется все, что ты только пожелаешь.

Поставив бутылку с водкой в бар, он сделал глоток холодного «Абсолюта».

– А может, тебе больше по вкусу пиво? – спросил он. – Ведь именно пиво подают в секс-клубах, куда ты так любишь ходить? Конечно, пиво – это самое подходящее пойло для того, кто ссыт на тебя или пристраивается, чтобы ловчее засадить тебе в задницу. В таком случае, извини, боюсь, что в моем баре ничего для такого случая не найдется.

– Да пошел ты к чертям, Райан.

– Я уже нахожусь среди них, Гарольд, – ответил Луис, указывая на кресло, стоявшее по другую сторону стола. – Присаживайся. То, что я тебе скажу, не займет много времени.

Гарольд подчинился. В окне, напротив которого он сидел, виднелось здание компании «Редман Интернэйшнл», возвышающееся над манхэттенским горизонтом. Он думал о только что состоявшемся разговоре с Джорджем Редманом, об их дружбе, которую он предал, и отвернулся, переполненный чувством вины и ненавистью к самому себе.

Позади себя он услышал шаги Луиса Райана.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь о поглощении компании «УэстТекс Инкорпорэйтэд».

Гарольд повернулся на стуле. Видимо, он сделал это слишком поспешно и резко, потому что сразу почувствовал головокружение. Некоторое время он не мог сосредоточить взгляд на Луисе, а когда ему это, наконец, удалось и комната приняла прежний вид, он увидел, что Райан теперь стоит рядом с большим телевизором.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все с самого начала, – сказал Луис. – Меня интересуют данные, факты, цифры. Я хочу знать условия сделки, и я хочу знать, за что отвечает каждый, включая и тебя самого, участвующий в этом деле: Джордж, Селина, Джек Дуглас, каждый из членов совета директоров. Но больше всего я хочу услышать от тебя, ради чего Редман затеял все это. Я хочу знать, почему он решил поглотить компанию, доход которой стремительно упал после того, как на Ближнем Востоке началась вся эта неразбериха. Я хочу знать, почему он согласен заплатить за «УэстТекс» двойную цену, хотя отлично знает, что прибыли от этой компании ждать бесполезно и что десять миллиардов долларов, которые он собирается за нее выложить, никак не изменят ее положения. Должно быть, есть что-то такое, ради чего он согласен рискнуть всем, что нажил и заработал, и я хочу знать, что это – и узнать это немедленно, поскольку время не терпит.

Они пристально смотрели друг на друга. Луис взял свой бокал и отхлебнул глоток водки. Он выглядел уверенным, готовым на все человеком.

Гарольд встал с кресла. Так поступить с Джорджем он не мог. Он не мог позволить себе причинить ему новое зло. Он пошел в другой конец кабинета к двери.

Пытался пойти.

Вдруг он ощутил какую-то странную слабость в ногах. Мышцы не желали удерживать его тело. Он почувствовал еще более сильный, чем до этого, приступ головокружения. Гарольда повело вправо, и он, вытянув руку, попытался дотянуться до чиппендейлского столика, чтобы опереться.

Попытался дотянуться…

Все поплыло у него перед глазами, и он рухнул на пол.

– Что с тобой?

Гарольд закрыл глаза; голову распирало так, что, казалось, она вот-вот лопнет. Он попытался подавить подступившую к горлу тошноту, зажав рот рукой, но страшная рвота просочилась сквозь прижатые ко рту пальцы, залила одежду и бесценный обюссоновский ковер Луиса.

Райан неуверенным шагом приблизился к Бейнсу, не зная, что делать. Гарольд так внимательно смотрел на свою выпачканную блевотиной ладонь, словно это было нечто, прибывшее из другого мира и другого времени и материализовавшееся на его руке. Его нос ощутил отвратительный запах, желудок снова сжался в спазме, и новый булькающий фонтан рвоты хлынул изо рта.

И тут до Луиса дошло.

– Так ты подсел, Гарольд, так ведь? – удивленно произнес он. – Ты крепко подсел на какое-то чертово зелье. И давно у тебя была последняя доза?

Гарольд не слышал его. Гул в его голове был слишком громким. Он достал носовой платок из внутреннего кармана пиджака, вытер рот и руки. Горло горело, сердце бешено колотилось, дышать было больно, голова кружилась. С трудом сообразив, где он, Гарольд сел и осмотрелся вокруг.

Какое-то время он не понимал ни кто он, ни где он находится, пребывая в полной прострации.

Но пока он сидел на полу, его лицо постепенно приобретало естественный цвет.

– Да приди же, наконец, в себя, – обратился к нему Луис, еще не оправившийся от только что увиденного. Он сделал шаг назад, увеличивая расстояние между ними. – Думаешь, я тебя жалеть буду?

И снова Гарольд обвел глазами комнату. В его взгляде появилась некоторая осмысленность только после того, как глаза остановились на Луисе. Он попытался подняться на ноги, затем, напрягая все силы, постарался сохранить вертикальное положение и сделать несколько шагов к обитому замшей дивану. Когда он все же добрался до дивана, то был полностью изможден и лишен сил.

Через некоторое время, когда дыхание Гарольда восстановилось, Луис сказал:

– Говори.

Гарольд буквально излучал ненависть, как перегретые летней жарой уличные плиты излучают тепло.

– Дай мне воды.

– Только после того, как ты расскажешь мне все, что тебе известно о ситуации с компанией «УэстТекс».

Море ненависти, бурлящее внутри Гарольда, помогло ему справиться с головокружением и тошнотой. Спокойным и ровным голосом он сказал:

– Или ты дашь мне стакан воды, или, черт тебя возьми, я сейчас же положу этому конец: позвоню в полицию и расскажу им то, что мне известно.

– На твоем месте я бы этого не делал, – ответил Луис.

Он подошел к телевизору, находящемуся за его спиной, включил его и нажал клавишу «воспроизведение» на DVD-плеере. Экран ожил.

Не двигаясь, Гарольд смотрел на экран и видел самого себя. Голого. Молодой парень, стоя на коленях перед ним, сосал его член. Он припомнил эту сцену, припомнил эту комнату.

Неизвестно как, но его дела с официантом с яхты Анастассиоса Фондараса были записаны на пленку. Каким-то образом на пленке оказалось и то, как он всаживает себе в левую руку шприц с героином. И даже то, как торопливо он натягивает на себя одежду после того, как Джек Дуглас, войдя в комнату, застал его врасплох.

– Анастассиос мой друг, – сказал Луис, глядя на экран. – Так же, как и я, он интересуется делами Джорджа Редмана, правда, по другой причине. Когда я сказал ему о том, что есть способ получить информацию о поглощении компании «УэстТекс Инкорпорэйтэд» – не говоря уже о том, зачем Редману нужна эта сделка, – он сказал, что с радостью поможет мне заполучить эту информацию, поскольку и для него она представляет определенный интерес. А ты, Гарольд, оказался весьма покладистым и принял предложение этого молодого официанта пойти с ним в каюту, буквально нашпигованную видеозаписывающей аппаратурой. Откажи ты парню, не попался бы мне на крючок.

С этими словами он выключил телевизор.

Гарольд продолжал пристально смотреть на экран, на котором уже ничего не было.

Райан подошел к бару, налил воду в высокий стакан со льдом, взял небольшое полотенце и протянул все это сидящему на диване человеку, который, казалось, разом постарел на тридцать лет.

– Приведи себя в порядок, – поморщился Луис. – Ты заблевал пиджак. И выпей воды. Когда ты закончишь, то расскажешь мне все о компании «УэстТекс», начав с самого начала, а иначе копию этого диска получит твоя жена, твои дети, Джордж и Элизабет, ну и, конечно же, пресса. И тогда тебе конец.

Подойдя к письменному столу, на котором стоял диктофон, он повернул его в сторону Гарольда и нажал клавишу «запись».

– Начинай говорить, – приказал он. – И немедленно.

Позже вечером, уже в одиночестве, Луис молча сидел, устремив взгляд в молчаливое темное пространство своего кабинета. Если то, что Гарольд Бейнс только что рассказал ему, было правдой, план Редмана можно было считать блистательным.

Если он поглотит «УэстТекс» при сложившихся обстоятельствах, его могущество многократно возрастет. Если он поглотит эту компанию при других обстоятельствах, его могущество стремительно покатится вниз.

Все это так, но при условии, что Гарольд Бейнс сказал ему правду.

Луис встал с кресла и подошел к ряду окон на стене. Он вперил тяжелый взгляд в здание «Редман Интернэйшнл» и почувствовал в желудке знакомое жжение от вспыхнувшей ненависти. Как бы сильно ни хотелось ему верить Бейнсу, он понимал, что полностью положиться на его слова он не может. Этот человек был лучшим другом Джорджа Редмана.

Ему необходим был кто-то, кто мог бы проверить эту информацию. Кто-то, кто работал бы в «Редман Интернэйшнл» и хотел бы так же, как и он, видеть Редмана разоренным и поверженным в прах. Но кто это может быть? Он стоял, поглощенный своими думами, перебирая в голове все мыслимые возможности.

И наконец Луис Райан понял, кто может предоставить ему эту, столь необходимую информацию.