Тьмать Вознесенский Андрей

ПЛАBКИ БОГА

Пятидесятые

* * *

Памяти Б. и С.

  • Эх, Россия!
  • Эх, размах…
  • Пахнет псиной
  • в небесах.
  • Мимо Марсов, Днепрогэсов,
  • мачт, антенн, фабричных труб
  • страшным символом
  • прогресса
  • носится собачий труп.
1959
ПЕРBЫЙ СНЕГ
  • Над Академией,
  • осатанев,
  • грехопадением
  • падает снег.
  • Парками, скверами
  • счастье взвилось.
  • Мы были первыми.
  • С нас началось —
  • рифмы, молитвы,
  • свист пулевой,
  • прыганья в лифты
  • вниз головой!
  • Сани, погони,
  • искры из глаз.
  • Все – эпигоны,
  • все после нас…
  • С неба тяжёлого,
  • сном, чудодейством,
  • снегом на голову
  • валится детство,
  • свалкою, волей,
  • шапкой с ушами,
  • шалостью, школой,
  • непослушаньем.
  • Здесь мы встречаемся.
  • Мы однолетки.
  • Мы задыхаемся
  • в лестничной клетке.
  • Автомобилями
  • мчатся недели.
  • К чёрту фамилии!
  • Осточертели!
  • Разве Монтекки
  • и Капулетти
  • локоны, веки,
  • лепеты эти?
  • Тысячеустым
  • четверостишием
  • чище искусства,
  • чуда почище.
1950-е
ОСЕННИЙ BОСКРЕСНИК
  • Кружатся опилки,
  • груши и лимоны.
  • Прямо
  • на затылки
  • падают балконы!
  • Мимо этой сутолоки,
  • ветра, листопада
  • мчатся на полуторке
  • вёдра и лопаты.
  • Над головоломной
  • ка —
  • та —
  • строфой
  • мы летим в Коломну
  • убирать картофель.
  • Замотаем платьица,
  • брючины засучим.
  • Всадим заступ в задницы
  • пахотам и кручам!
1953
КОЛЕСО СМЕХА
  • Летят носы клубникой,
  • подолы и трико.
  • А в центре столб клубится —
  • ого-го!
  • Смеху сколько —
  • скользко!
  • Девчонки и мальчишки
  • слетают в снег, визжа,
  • как с колеса точильщика
  • иль с веловиража.
  • Не так ли жизнь заносит
  • товарищей иных,
  • им задницы занозит
  • и скидывает их?
  • Как мне нужна в поэзии
  • святая простота,
  • но мчит меня по лезвию
  • куда-то не туда.
  • Обледенели доски.
  • Лечу под хохот толп,
  • а в центре, как Твардовский,
  • стоит дубовый столб.
  • Слетаю метеором
  • под хохот и галдёж…
  • Умора!
  • Ой, умрёшь.
1953
* * *
  • Меня пугают формализмом.
  • Как вы от жизни далеки,
  • пропахнувшие формалином
  • и фимиамом знатоки!
  • В вас, может, есть и целина,
  • но нет жемчужного зерна.
  • Искусство мертвенно без искры,
  • не столько Божьей, как людской,
  • чтоб слушали бульдозеристы
  • непроходимою тайгой.
  • Им приходилось зло и солоно,
  • но чтоб стояли, как сейчас,
  • они – небритые, как солнце,
  • и точно сосны – шелушась.
  • И чтобы девочка-чувашка,
  • смахнувши синюю слезу,
  • смахнувши – чисто и чумазо,
  • смахнувши – точно стрекозу,
  • в ладони хлопала раскатисто…
  • Мне ради этого легки
  • любых ругателей рогатины
  • и яростные ярлыки.
1953
ГОРНЫЙ РОДНИЧОК
  • Стучат каблучонки
  • как будто копытца
  • девчонка к колонке
  • сбегает напиться
  • и талия блещет
  • увёртливей змейки
  • и юбочка плещет
  • как брызги из лейки
  • хохочет девчонка
  • и голову мочит
  • журчащая чёлка
  • с водою лопочет
  • две чудных речонки
  • к кому кто приник?
  • и кто тут
  • девчонка?
  • и кто тут родник?
1955
* * *
  • Не надо околичностей,
  • не надо чушь молоть.
  • Мы – дети культа личности,
  • мы кровь его и плоть.
  • Мы выросли в тумане,
  • двусмысленном весьма,
  • среди гигантомании
  • и скудости ума.
  • Отцам за Иссык-Кули,
  • за домны, за пески
  • не орденами – пулями
  • сверлили пиджаки.
  • И серые медали
  • довесочков свинца,
  • как пломбы, повисали
  • на души, на сердца.
  • Мы не подозревали,
  • какая шла игра.
  • Деревни вымирали.
  • Чернели вечера.
  • И огненной подковой
  • горели на заре
  • венки колючих проволок
  • над лбами лагерей.
  • Мы люди, по распутью
  • ведомые гуськом,
  • продутые, как прутья,
  • сентябрьским сквозняком.
  • Мы – сброшенные листья,
  • мы музыка оков.
  • Мы мужество амнистий
  • и сорванных замков.
  • Распахнутые двери,
  • сметённые посты.
  • И ярость новой ереси,
  • и яркость правоты.
1956
ДАЧА ДЕТСТBА
  • Интерьеры скособочены
  • в оплеухах снежных масс.
  • В интерьерах блеск пощёчин —
  • раз-раз!
  • За проказы, неприличности
  • и бесстыжие глаза,
  • за расстёгнутые лифчики —
  • за-за!
  • Дым шатает половицы,
  • искры сыплются из глаз.
  • Этак дача подпалится —
  • раз-раз!
  • Поцелуи и пощёчины,
  • море солнца, птичий гвалт, —
  • задыхаемся, хохочем —
  • март!
1950-е
ФЕСТИBАЛЬ МОЛОДЁЖИ
  • Пляска затылков,
  • блузок, грудей —
  • это в Бутырках
  • бреют блядей.
  • Амбивалентно
  • добро и зло —
  • может, и Лермонтова
  • наголо?
  • Пей вверхтормашками,
  • влей депрессант,
  • чтоб нового «Сашку»
  • не смог написать…
  • Волос – под ноль.
  • Воля – под ноль.
  • Больше не выйдешь
  • под выходной!
  • Смех беспокоен,
  • снег бестолков.
  • Под «Метрополем»
  • дробь каблучков.
  • Точно косули,
  • зябко стоят.
  • Вешних сосулек
  • грешный отряд.
  • Фары по роже
  • хлещут, как жгут.
  • Их в Запорожье
  • матери ждут.
  • Их за бутылками
  • не разглядишь.
  • Бреют в Бутырках
  • бедных блядищ.
  • Эх, бедовая
  • судьба девчачья!
  • Снявши голову,
  • по волосам не плачут.
1956
B. Б.
  • Нет у поэтов отчества.
  • Творчество – это отрочество.
  • Ходит он – синеокий,
  • гусельки на весу,
  • очи его – как окуни
  • или окно в весну.
  • Он неожидан, как фишка.
  • Ветренен, точно март…
  • Нет у поэта финиша.
  • Творчество – это старт.
1957
ПЕРBЫЙ ЛЁД
  • Мёрзнет девочка в автомате,
  • прячет в зябкое пальтецо
  • всё в слезах и губной помаде
  • перемазанное лицо.
  • Дышит в худенькие ладошки.
  • Пальцы – льдышки. В ушах – серёжки.
  • Ей обратно одной, одной
  • вдоль по улочке ледяной.
  • Первый лёд. Это в первый раз.
  • Первый лёд телефонных фраз.
  • Мёрзлый след на щеках блестит —
  • первый лёд от людских обид.
  • Поскользнёшься, ведь в первый раз.
  • Бьёт по радио поздний час.
  • Эх, раз,
  • ещё раз,
  • ещё много, много раз.
1956
СBАДЬБА
  • Где пьют, там и бьют —
  • чашки, кружки об пол бьют,
  • горшки – в черепки,
  • молодым под каблуки.
  • Брызжут чашки на куски:
  • чьё-то счастье —
  • в черепки!
  • И ты в прозрачной юбочке,
  • юна, бела,
  • дрожишь, как будто рюмочка
  • на краешке стола.
  • Горько! Горько!
  • Нелёгкая игра.
  • За что? За горку
  • с набором серебра?
  • Где пьют, там и льют —
  • слёзы, слёзы, слёзы льют…
1956
ТОРГУЮТ АРБУЗАМИ
  • Москва завалена арбузами.
  • Пахнуло волей без границ.
  • И веет силой необузданной
  • от возбуждённых продавщиц.
  • Палатки. Гвалт. Платки девчат.
  • Хохочут. Сдачею стучат.
  • Ножи и вырезок тузы.
  • «Держи, хозяин, не тужи!»
  • Кому кавун? Сейчас расколется!
  • И так же сочны и вкусны:
  • милиционерские околыши
  • и мотороллер у стены.
  • И так же весело и свойски,
  • как те арбузы у ворот,
  • земля мотается
  • в авоське
  • меридианов и широт!
1956
ПОЖАР B АРХИТЕКТУРНОМ ИНСТИТУТЕ
  • Пожар в Архитектурном!
  • По залам, чертежам,
  • амнистией по тюрьмам —
  • пожар, пожар!
  • По сонному фасаду
  • бесстыже, озорно,
  • гориллой краснозадой
  • взвивается окно!
  • А мы уже дипломники,
  • нам защищать пора.
  • Трещат в шкафу под пломбами
  • мои выговора!
  • Ватман – как подраненный,
  • красный листопад.
  • Горят мои подрамники,
  • города горят.
  • Бутылью керосиновой
  • взвилось пять лет и зим…
  • Кариночка Красильникова,
  • ой! Горим!
  • Прощай, архитектура!
  • Пылайте широко,
  • коровники в амурах,
  • райклубы в рококо!
  • О юность, феникс, дурочка,
  • весь в пламени диплом!
  • Ты машешь красной юбочкой
  • и дразнишь язычком.
  • Прощай, пора окраин!
  • Жизнь – смена пепелищ.
  • Мы все перегораем.
  • Живёшь – горишь.
  • А завтра, в палец чиркнувши,
  • вонзится злей пчелы
  • иголочка от циркуля
  • из горсточки золы…
  • …Всё выгорело начисто.
  • Милиции полно.
  • Всё – кончено!
  • Всё – начато!
  • Айда в кино!
1957
ПЕСНЯ ОФЕЛИИ
  • Мои дела —
  • как сажа бела,
  • была черноброва, светла была,
  • да всё добро своё раздала,
  • миру по нитке – голая станешь,
  • ивой поникнешь, горкой растаешь,
  • мой Гамлет приходит с угарным дыханьем,
  • пропахший бензином, чужими духами,
  • как свечки, бокалы стоят вдоль стола,
  • идут дела
  • и рвут удила,
  • уж лучше б на площадь в чём мать родила,
  • не крошка с Манежной, не мужу жена,
  • а жизнь, как монетка,
  • на решку легла,
  • искала —
  • орла,
  • да вот не нашла…
  • Мои дела —
  • как зола – дотла.
1957
МАСТЕРСКИЕ НА ТРУБНОЙ
  • Дом на Трубной.
  • В нём дипломники басят.
  • Окна бубной
  • жгут заснеженный фасад.
  • Дому трудно.
  • Раньше он соцреализма не видал
  • в безыдейном заведенье у мадам.
  • В нём мы чертим клубы, домны,
  • но бывало,
  • стены фрескою огромной
  • сотрясало,
  • шла империя вприпляс
  • под венгерку,
  • «феи» реяли меж нас
  • фейерверком!
  • Мы небриты, как шинель.
  • Мы шалели,
  • отбиваясь от мамзель,
  • от шанели,
  • но упорны и умны,
  • сжавши зубы,
  • проектировали мы
  • домны, клубы…
  • Ах, куда вспорхнём с твоих
  • авиаматок,
  • Дом на Трубной, наш Парнас,
  • alma mater?
  • Я взираю, онемев,
  • на лекало —
  • мне районный монумент
  • кажет
  • ноженьку
  • лукаво!
1957
РУССКИЕ ПОЭТЫ
  • Не пуля, так сплетня
  • их в гроб уложила,
  • не с песней, а с петлей
  • их горло дружило.
  • И пули свистали,
  • как в дыры кларнетов,
  • в пробитые головы
  • лучших поэтов.
  • Их свищут метели.
  • Их пленумы судят.
  • Но есть Прометеи.
  • И пленных не будет.
  • Несётся в поверья
  • верстак под Москвой.
  • А я подмастерье
  • в его мастерской.
  • Свищу, как попало,
  • и так и сяк.
  • Лиха беда начало.
  • Велик верстак.
1957
ЕЛЕНА СЕРГЕЕBНА
  • Борька – Любку, Чубук – двух Мил,
  • а он учителку полюбил!
  • Елена Сергеевна, ах, она…
  • (Ленка по уши влюблена!)
  • Елена Сергеевна входит в класс.
  • («Милый!» – Ленка кричит из глаз.)
  • Елена Сергеевна ведёт урок.
  • (Ленка, вспыхнув, крошит мелок.)
  • Понимая, не понимая,
  • точно в церкви или в кино,
  • мы взирали, как над пеналами
  • шло таинственное
  • о н о…
  • И стоит она возле окон —
  • чернокосая, синеокая,
  • закусивши свой красный рот,
  • белый табель его берёт!
  • Что им делать, таким двоим?
  • Мы не ведаем, что творим.
  • Педсоветы сидят:
  • «Учтите,
  • вы советский никак учитель!
  • На Смоленской вас вместе видели…»
  • Как возмездье грядут родители.
  • Ленка-хищница, Ленка-мразь,
  • ты ребёнка втоптала в грязь!
  • «О, спасибо, моя учительница,
  • за твою высоту лучистую,
  • как сквозь первый ночной снежок
  • я затверживал твой урок,
  • и сейчас, как звон выручалочки,
  • из жемчужных уплывших стран
  • окликает меня англичаночка:
  • «Проспишь алгебру,
  • мальчуган…»
  • Ленка, милая, Ленка – где?
  • Ленка где-то в Алма-Ате.
  • Ленку сшибли, как птицу влёт…
  • Елена Сергеевна водку пьёт.
1958
* * *

Б. А.

  • Дали девочке искру.
  • Не ириску, а искру,
  • искру поиска, искру риска.
  • искру дерзости олимпийской!
  • Можно сердце зажечь, можно – печь,
  • можно
  • землю
  • к чертям
  • поджечь!
  • В папироске сгорает искорка.
  • И девчонка смеётся искоса.
1958
* * *
  • У речки-игруньи
  • у горной глазури
  • берёзы
  • в Ингури
  • берёзы
  • в Ингури
  • как портики храма
  • колонками в ряд
  • прозрачно и прямо
  • берёзы стоят
  • как после разлуки
  • я в рощу вхожу
  • раскидываю руки
  • и до ночи
  • лежу
  • сумерки сгущаются
  • надо мной
  • белы
  • качаются смещаются
  • прозрачные стволы
  • вот так светло и прямо
  • по трассе круговой
  • стоят
  • прожекторами
  • салюты над Москвой
1958
НЕМЫЕ B МАГАЗИНЕ

Д. Н. Журавлёву

  • Немых обсчитали.
  • Немые вопили.
  • Медяшек медали
  • влипали в опилки.
  • И гневным протестом,
  • что всё это сказки,
  • кассирша, как тесто,
  • вздымалась из кассы.
  • И сразу по залам,
  • по курам зелёным,
  • пахнуло слезами,
  • как будто озоном.
  • О, слёз этих запах
  • в мычащей ораве!..
  • Два были без шапок.
  • Их руки орали.
  • А третий, с беконом,
  • подобием мата
  • ревел, как Бетховен,
  • земно и лохмато.
  • В стекло барабаня,
  • ладони ломая,
  • орала судьба моя
  • глухонемая!
  • Кассирша, осклабясь,
  • косилась на солнце
  • и ленинский абрис
  • искала в полсотне.
  • Но не было Ленина.
  • Всё было фальшью…
  • Была бакалея.
  • В ней люди и фарши.
1958
* * *
  • Сидишь беременная, бледная.
  • Как ты переменилась, бедная.
  • Сидишь, одёргиваешь платьице,
  • и плачется тебе, и плачется…
  • За что нас только бабы балуют,
  • и губы, падая, дают,
  • и выбегают за шлагбаумы,
  • и от вагонов отстают?
  • Как ты бежала за вагонами,
  • глядела в полосы оконные…
  • Стучат почтовые, курьерские,
  • хабаровские, люберецкие…
  • И от Москвы до Ашхабада,
  • остолбенев до немоты,
  • стоят, как каменные, бабы,
  • луне подставив животы.
  • И, поворачиваясь к свету,
  • в ночном быту необжитом —
  • как понимает их планета
  • своим огромным животом.
1958
ТАЙГОЙ
  • Твои зубы смелы
  • в них усмешка ножа
  • и гудят как шмели
  • золотые глаза!
  • Мы бредём от избушки
  • нам трава до ушей
  • ты пророчишь мне взбучку
  • от родных и друзей
  • ты отнюдь не монахиня
  • хоть в округе – скиты
  • бродят пчёлы мохнатые
  • нагибая цветы
  • на ромашках роса
  • как в буддийских пиалах
  • как она хороша
  • в длинных мочках фиалок
  • В каждой капельке-мочке
  • отражаясь мигая
  • ты дрожишь как Дюймовочка
  • только кверху ногами
  • ты – живая вода
  • на губах на листке
  • ты себя раздала
  • всю до капли – тайге.
1958
СИБИРСКИЕ БАНИ
  • Бани! Бани! Двери – хлоп!
  • Бабы прыгают в сугроб.
  • Прямо с пылу, прямо с жару —
  • ну и ну!
  • Слабовато Ренуару
  • до таких сибирских «ню»!
  • Что мадонны! Эти плечи,
  • эти спины наповал —
  • будто доменною печью
  • запрокинутый металл.
  • Задыхаясь от разбега,
  • здесь на ты, на ты, на ты
  • чистота огня и снега
  • с чистотою наготы.
  • День морозный, чистый, парный.
  • Мы стоим, четыре парня,
  • в полушубках, кровь с огнём, —
  • как их шуткой
  • шуганём!
  • Ой, испугу!
  • Ой, в избушку
  • как из пушки, во весь дух:
  • – Ух!..
  • А одна в дверях задержится,
  • за приступочку подержится
  • и в соседа со смешком
  • кинет
  • кругленьким снежком!
1958
ТУЛЯ
  • Кругом тута и туя.
  • А что такое – Туля?
  • То ли турчанка —
  • тонкая талия?
  • То ли речонка —
  • горная,
  • талая?
  • То ли свистулька?
  • То ли козуля?
  • Т у л я!
  • Я ехал по Грузии,
  • грушевой, вешней,
  • среди водопадов
  • и белых черешней.
  • Чинары, чонгури,
  • цветущие персики
  • о маленькой Туле
  • свистали мне песенки.
  • Мы с ней не встречались.
  • И всё, что успели,
  • столкнулись – расстались
  • на Руставели…
  • Но свищут пичуги
  • в московском июле:
  • «Туит —
  • ту-ту —
  • туля!
  • Туля! Туля!
1958
* * *
  • По Суздалю, по Суздалю
  • сосулек, смальт —
  • авоською с посудою
  • несётся март.
  • И колокол над рынком
  • мотается серьгой.
  • Колхозницы – как крынки
  • в машине грузовой.
  • Я в городе бидонном,
  • морозном, молодом.
  • «Америку догоним
  • по мясу с молоком!»
  • Я счастлив, что я русский,
  • так вижу, так живу.
  • Я воздух, как краюшку
  • морозную, жую.
  • Весна над рыжей кручей,
  • взяв снеговой рубеж,
  • весна играет крупом
  • и ржёт, как жеребец.
  • А ржёт она над критикой
  • из толстого журнала,
  • что видит во мне скрытое
  • посконное начало.
1958
ТБИЛИССКИЕ БАЗАРЫ

…носы на солнце лупятся,

как живопись на фресках.

  • Долой Рафаэля!
  • Да здравствует Рубенс!
  • Фонтаны форели,
  • цветастая грубость!
  • Здесь праздники в будни,
  • арбы и арбузы.
  • Торговки – как бубны,
  • в браслетах и бусах.
  • Индиго индеек.
  • Вино и хурма.
  • Ты нынче без денег?
  • Пей задарма!
  • Да здравствуют бабы,
  • торговки салатом,
  • под стать баобабам
  • в четыре обхвата!
  • Базары – пожары.
  • Здесь огненно, молодо
  • пылают загаром
  • не руки, а золото.
  • В них отблески масел
  • и вин золотых.
  • Да здравствует мастер,
  • что выпишет их!
1958
ОДА СПЛЕТНИКАМ
  • Я сплавлю скважины замочные.
  • Клевещущему – исполать.
  • Все репутации подмочены.
  • Трещи,
  • трёхспальная кровать!
  • У, сплетники! У, их рассказы!
  • Люблю их царственные рты,
  • их уши,
  • точно унитазы,
  • непогрешимы и чисты.
  • И версии урчат отчаянно
  • в лабораториях ушей,
  • что кот на даче у Ошанина
  • сожрал соседских голубей,
  • что гражданина А. в редиске
  • накрыли с балериной Б…
  • Я жил тогда в Новосибирске
  • в блистанье сплетен о тебе.
  • Как пулемёты, телефоны
  • меня косили наповал.
  • И точно тенор – анемоны,
  • я анонимки получал.
  • Междугородные звонили.
  • Их голос, пахнущий ванилью,
  • шептал, что ты опять дуришь,
  • что твой поклонник толст и рыж,
  • что таешь, таешь льдышкой тонкой
  • в пожатье пышущих ручищ…
  • Я возвращался.
  • На Волхонке
  • лежали чёрные ручьи.
  • И всё оказывалось шуткой,
  • насквозь придуманной виной,
  • и ты запахивала шубку
  • и пахла снегом и весной.
  • Так ложь становится гарантией
  • твоей любви, твоей тоски…
  • Орите, милые, горланьте!..
  • Да здравствуют клеветники!
  • Смакуйте! Дёргайтесь от тика!
  • Но почему так страшно тихо?
  • Тебя не судят, не винят,
  • и телефоны не звонят…
1958
БАЛЛАДА ТОЧКИ
  • «Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!»
  • Балда!
  • Вы забыли о пушкинской пуле!
  • Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,
  • в пробитые головы лучших поэтов.
  • Стрелою пронзив самодурство и свинство,
  • к потомкам неслась траектория свиста!
  • И не было точки. А было – начало.
  • Мы в землю уходим, как в двери вокзала.
  • И точка тоннеля, как дуло, черна…
  • В бессмертье она?
  • Иль в безвестность она?…
  • Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой —
  • вторая проекция той же прямой.
  • В природе по смете отсутствует точка.
  • Мы будем бессмертны. И это – точно!
1958
БАЛЛАДА РАБОТЫ

Е. Евтушенко

  • Пётр
  • Первый —
  • пот
  • первый…
  • не царский (от шубы,
  • от баньки с музыкой) —
  • а радостный,
  • грубый,
  • мужицкий!
  • От плотской забавы
  • гудела спина,
  • от плотницкой бабы,
  • пилы, колуна.
  • Аж в дуги сгибались
  • дубы топорищ!
  • Аж щепки вонзались
  • в Стамбул и Париж!
  • А он только крякал,
  • упруг и упрям,
  • расставивши краги,
  • как башенный кран.
  • А где-то в Гааге
  • духовный буян,
  • бродяга отпетый,
  • и нос точно клубень —
  • Петер?
  • Рубенс?!
  • А может, не Петер?
  • А может, не Рубенс?
  • Но жил среди петель
  • рубинов и рубищ,
  • где в страшных пучинах
  • восстаний и путчей
  • неслись капуцины,
  • как бочки с капустой.
  • Его обнажённые идеалы
  • бугрились, как стёганые одеяла.
  • Дух жил в стройном гранде,
  • как бюргер
  • обрюзгший,
  • и брюхо моталось
  • мохнатою
  • брюквой.
  • Женившись на внучке,
  • свихнувшись отчасти,
  • он уши топорщил,
  • как ручки от чашки.
  • Дымясь волосами, как будто над чаном,
  • он думал.
  • И всё это было началом,
  • началом, рождающим Савских и Саский…
  • Бьёт пот —
  • олимпийский,
  • торжественный,
  • царский!
  • Бьёт пот
  • (чтобы стать жемчугами Вирсавии).
  • Бьёт пот
  • (чтоб сверкать сквозь фонтаны Версаля).
  • Бьёт пот,
  • превращающий на века
  • художника – в бога, царя – в мужика!
  • Вас эта высокая влага кропила,
  • чело целовала и жгла, как крапива.
  • Вы были как боги – рабы ремесла!..
  • В прилипшей ковбойке
  • стою у стола.
1958
* * *
  • Друг, не пой мне песню про Сталина.
  • Эта песенка непростая.
  • Непроста усов седина.
  • То хрустальна, а то мутна.
  • Как плотина, усы блистали,
  • как присяга иным векам.
  • Партизаночка шла босая
  • к их сиянию по снегам.
  • Кто в них верил? И кто в них сгинул,
  • как иголка в седой копне?
  • Их разглаживали при гимне.
  • Их мочили в красном вине.
  • И торжественно над страною,
  • словно птица страшной красы,
  • плыли с красною бахромою
  • государственные усы…
  • Друг, не пой мне песню про Сталина.
  • Ты у гроба его не простаивал,
  • провожая – аж губы в кроввь —
  • роковую свою любовь.
1958
* * *
  • Кто мы – фишки или великие?
  • Гениальность в крови планеты.
  • Нету «физиков», нету «лириков» —
  • лилипуты или поэты!
  • Независимо от работы
  • нам, как оспа, привился век.
  • Ошарашивающее – «Кто ты?»
  • нас заносит, как велотрек.
  • Кто ты? Кто ты? А вдруг – не то?…
  • Как Венеру шерстит пальто!
  • Кукарекать стремятся скворки,
  • архитекторы – в стихотворцы!
  • Ну а ты?…
  • Уж который месяц —
  • В звёзды метишь, дороги месишь…
  • Школу кончила, косы сбросила,
  • побыла продавщицей – бросила.
  • И опять, и опять, как в салочки,
  • меж столешниковых афиш,
  • несмышлёныш,
  • олешка,
  • самочка,
  • запыхавшаяся стоишь!..
  • Кто ты? Кто?! – Ты глядишь с тоскою
  • в книги, в окна – но где ты там? —
  • Припадаешь, как к телескопам,
  • к неподвижным мужским зрачкам…
  • Я брожу с тобой, Верка, Вега…
  • Я и сам посреди лавин,
  • вроде снежного человека,
  • абсолютно неуловим.
1958
BЕЧЕРИНКА
  • Подгулявшей гурьбою
  • все расселись. И вдруг —
  • где
  • двое?!
  • Нет
  • двух!
  • Может, ветром их сдуло?
  • Посреди кутежа
  • два пустующих стула,
  • два лежащих ножа.
  • Они только что пили
  • из бокалов своих.
  • Были —
  • сплыли.
  • Их нет, двоих.
  • Водою талою —
  • ищи-свищи!
  • Сбежали, бросив к дьяволу
  • приличья и плащи!
  • Сбежали, как сбегает
  • с фужеров гуд.
  • Так реки берегами,
  • так облака бегут.
  • Так убегает молодость
  • из-под опек,
  • и так весною поросли
  • пускаются в побег!
  • В разгаре вечеринка,
  • но смелость этих двух
  • закинутыми спинками
  • захватывает дух!
1959
ЁЛКА
  • За окном кариатиды,
  • а в квартирах – каблуки…
  • Ёлок
  • крылья
  • реактивные
  • прошибают потолки!
  • Что за чуда нам пророчатся?
  • Какая из шарад
  • в этой хвойной непорочности,
  • в этих огненных шарах?!
  • Ах, девочка с мандолиной!
  • Одуряя и журя,
  • полыхает мандарином
  • рыжей чёлки кожура!
  • Расшалилась, точно школьница,
  • иголочки грызёт…
  • Что хочется,
  • чем колется
  • ей следующий год?
  • Века, бокалы, луны…
  • «Туши! Туши!»
  • Любовь всегда —
  • кануны.
  • В ней —
  • Новый год
  • души.
  • а ёлочное буйство,
  • как женщина впотьмах, —
  • вся в будущем,
  • как в бусах,
  • и иглы на губах!
1959
ГОЙЯ
  • Я – Гойя!
  • Глазницы воронок мне выклевал ворон,
  • слетая на поле нагое.
  • Я – Горе.
  • Я – голос
  • войны, городов головни
  • на снегу сорок первого года.
  • Я – Голод.
  • Я – горло
  • повешенной бабы, чьё тело, как колокол,
  • било над площадью голой…
  • Я – Гойя!
  • О, грозди
  • возмездья! Взвил залпом на Запад —
  • я пепел незваного гостя!
  • И в мемориальное небо вбил крепкие звёзды —
  • как гвозди.
  • Я – Гойя.
1959
ПАРАБОЛИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА
  • Судьба, как ракета, летит по параболе
  • обычно – во мраке, и реже – по радуге.
  • Жил огненно-рыжий художник Гоген,
  • богема, а в прошлом – торговый агент.
  • Чтоб в Лувр королевский попасть из Монмартра,
  • он дал кругаля через Яву с Суматрой!
  • Унёсся, забыв сумасшествие денег,
  • кудахтанье жён и дерьмо академий.
  • Он преодолел тяготенье земное.
  • Жрецы гоготали за кружкой пивною:
  • «Прямая – короче, парабола – круче,
  • не лучше ль скопировать райские кущи?»
  • А он уносился ракетой ревущей
  • сквозь ветер, срывающий фалды и уши.
  • И в Лувр он попал не сквозь главный порог —
  • параболой гневно пробив потолок!
  • Идут к своим правдам, по-разному храбро,
  • червяк – через щель, человек – по параболе.
  • Жила-была девочка рядом в квартале.
  • Мы с нею учились, зачёты сдавали.
  • Куда ж я уехал! И чёрт меня нёс
  • меж грузных тбилисских двусмысленных звёзд!
  • Прости мне дурацкую эту параболу.
  • Простывшие плечики в чёрном парадном…
  • О, как ты звенела во мраке Вселенной
  • упруго и прямо – как прутик антенны!
  • А я всё лечу, приземляясь по ним —
  • земным и озябшим твоим позывным.
  • Как трудно даётся нам эта парабола!..
  • Сметая каноны, прогнозы, параграфы,
  • несутся искусство, любовь и история —
  • по параболической траектории!
  • В Сибирь уезжает он нынешней ночью.
  • ….
  • А может быть, всё же прямая – короче?
1959
МАСТЕРА
Поэма
ПЕРBОЕ ПОСBЯЩЕНИЕ
  • Колокола, гудошники…
  • Звон. Звон…
  • Вам,
  • художники
  • всех времён!
  • Вам,
  • Микеланджело,
  • Барма, Дант!
  • Вас молниею заживо
  • испепелял талант.
  • Ваш молот не колонны
  • и статуи тесал —
  • сбивал со лбов короны
  • и троны сотрясал.
  • Художник первородный —
  • всегда трибун.
  • В нём дух переворота
  • и вечно – бунт.
  • Вас в стены муровали.
  • Сжигали на кострах.
  • Монахи муравьями
  • плясали на костях.
  • Искусство воскресало
  • из казней и из пыток
  • и било, как кресало,
  • о камни Моабитов.
  • Кровавые мозоли.
  • Зола и пот.
  • И Музу, точно Зою,
  • вели на эшафот.
  • Но нет противоядия
  • её святым словам —
  • воители,
  • ваятели,
  • слава вам!
BТОРОЕ ПОСBЯЩЕНИЕ
  • Москва бурлит, как варево,
  • под колокольный звон…
  • Вам,
  • варвары
  • всех времён!
  • Цари, тираны,
  • в тиарах яйцевидных,
  • в пожарищах-сутанах
  • и с жерлами цилиндров!
  • Империи и кассы
  • страхуя от огня,
  • вы видели в Пегасе
  • троянского коня.
  • Ваш враг – резец и кельма.
  • И выжженные очи,
  • как
  • клейма,
  • горели среди ночи.
  • Вас моё слово судит.
  • Да будет – срам,
  • да
  • будет
  • проклятье вам!
I
  • Жил-был царь.
  • У царя был двор.
  • На дворе был кол.
  • На колу не мочало —
  • человека мотало!
  • Хвор царь, хром царь,
  • а у самых хором ходит вор и бунтарь.
  • Не туга мошна,
  • да рука мощна!
  • Он деревни мутит.
  • Он царевне свистит.
  • И ударил жезлом
  • и велел государь,
  • чтоб на площади главной
  • из цветных терракот
  • храм стоял семиглавый —
  • семиглавый дракон.
  • Чтоб царя сторожил.
  • Чтоб народ страшил.
II
  • Их было смелых – семеро,
  • их было сильных – семеро,
  • наверно, с моря синего
  • или откуда с севера,
  • где Ладога, луга,
  • где радуга-дуга.
  • Они ложили кладку
  • вдоль белых берегов,
  • чтобы взвились, точно радуга,
  • семь разных городов.
  • Как флаги корабельные,
  • как песни коробейные.
  • Один – червонный, башенный,
  • разбойный, бесшабашный.
  • Другой – чтобы, как девица,
  • был белогруд, высок.
  • А третий – точно деревце,
  • зелёный городок!
  • Узорные, кирпичные,
  • цветите по холмам…
  • Их привели опричники,
  • чтобы построить храм.
III
  • Кудри – стружки,
  • руки – на рубанки.
  • Яростные, русские,
  • красные рубахи.
  • Очи – ой, отчаянны!
  • При подобной силе —
  • как бы вы нечаянно
  • царство не спалили!..
  • Бросьте, дети бисовы,
  • кельмы и резцы.
  • Не мечите бисером
  • изразцы.
IV
  • Не памяти юродивой
  • вы возводили храм,
  • а богу плодородия,
  • его земных дарам.
  • Здесь купола – кокосы,
  • и тыквы – купола.
  • И бирюза кокошников
  • окошки оплела.
  • Сквозь кожуру мишурную
  • глядело с завитков,
  • что чудилось Мичурину
  • шестнадцатых веков.
  • Диковины кочанные,
  • их буйные листы,
  • кочевников колчаны
  • и кочетов хвосты.
  • И башенки буравами
  • взвивались по бокам,
  • и купола булавами
  • грозили облакам!
  • И москвичи молились
  • столь дерзкому труду —
  • арбузу и маису
  • в чудовищном саду.
V
  • Взглянув на главы-шлемы,
  • боярин рёк:
  • – У, шельмы,
  • в бараний рог!
  • Сплошные перламутры —
  • сойдёшь с ума.
  • Уж больно баламутны
  • их сурик и сурьма.
  • Купец галантный,
  • куль голландский,
  • шипел: – Ишь, надругательство,
  • хула и украшательство.
  • Нашёл уж царь работничков —
  • смутьянов и разбойничков!
  • У них не кисти,
  • а кистени.
  • Семь городов, антихристы,
  • задумали они.
  • Им наша жизнь – кабальная,
  • им Русь – не мать!
  • …А младший у кабатчика
  • всё похвалялся, тать,
  • как в ночь перед заутреней,
  • охальник и бахвал,
  • царевне
  • целомудренной
  • он груди целовал…
  • И дьяки присные,
  • как крысы по углам,
  • в ладони прыснули:
  • – Не храм, а срам!..
  • …А храм пылал вполнеба,
  • как лозунг к мятежам,
  • как пламя гнева —
  • крамольный храм!
  • От страха дьякон пятился,
  • в сундук купчишко прятался.
  • А немец, как козёл,
  • скакал, задрав камзол.
  • Уж как ты зол,
  • храм антихристовый!..
  • А мужик стоял да подсвистывал,
  • всё посвистывал, да поглядывал,
  • да топор
  • рукой всё поглаживал…
VI
  • Холод, хохот, конский топот да собачий звонкий
  • лай.
  • Мы, как дьяволы, работали, а сегодня – пей,
  • гуляй!
  • Гуляй!
  • Девкам юбки заголяй!
  • Эх, на синих, на глазурных да на огненных
  • санях…
  • Купола горят глазуньями на распахнутых
  • снегах.
  • Ах! —
  • Только губы на губах!
  • Мимо ярмарок, где ярки яйца, кружки, караси.
  • По соборной, по собольей, по оборванной
  • Руси —
  • эх, еси —
  • только ноги уноси!
  • Завтра новый день рабочий грянет в тысячу
  • ладов.
  • Ой, вы, плотнички, пилите тёс для новых
  • городов.
  • Го-ро-дов?
  • Может, лучше – для гробов?…
VII
  • Тюремные стены.
  • И нем рассвет.
  • А где поэма?
  • Поэмы нет.
  • Была в семь глав она —
  • как храм в семь глав.
  • А нынче безгласна —
  • как лик без глаз.
  • Она у плахи.
  • Стоит в ночи.
  • И руки о рубахи
  • отёрли палачи.
РЕКBИЕМ
  • Вам сваи не бить, не гулять по лугам.
  • Не быть, не быть, не быть городам!
  • Узорчатым башням в тумане не плыть.
  • Ни солнцу, ни пашням, ни соснам – не быть!
  • Ни белым, ни синим – не быть, не бывать.
  • И выйдет насильник губить-убивать.
  • И женщины будут в оврагах рожать,
  • и кони без всадников – мчаться и ржать.
  • Сквозь белый фундамент трава прорастёт.
  • И мрак, словно мамонт, на землю сойдёт.
  • Растерзанным бабам на площади выть.
  • Ни белым, ни синим, ни прочим – не быть!
  • Ни в снах, ни воочию – нигде, никогда…
  • Врёте,
  • сволочи,
  • будут города!
  • Над ширью вселенской
  • в лесах золотых
  • я,
  • Вознесенский,
  • воздвигну их!
  • Я – парень с Калужской,
  • я явно не промах.
  • В фуфайке колючей,
  • с хрустящим дипломом.
  • Я той же артели,
  • что семь мастеров.
  • Бушуйте в артериях,
  • двадцать веков!
  • Я тысячерукий —
  • руками вашими,
  • я тысячеокий —
  • очами вашими.
  • Я осуществляю в стекле
  • и металле,
  • о чём вы мечтали,
  • о чём – не мечтали…
  • Я со скамьи студенческой
  • мечтаю, чтобы зданья
  • ракетой
  • стоступенчатой
  • взвивались
  • в мирозданье!
  • И завтра ночью блядскою
  • в 0.45
  • я еду
  • Братскую
  • осуществлять!
  • …А вслед мне из ночи
  • окон и бойниц
  • уставились очи
  • безглазых глазниц.
1959
ОСЕНЬ

С. Щипачёву

  • Утиных крыльев переплеск.
  • И на тропинках заповедных
  • последних паутинок блеск,
  • последних спиц велосипедных.
  • И ты примеру их последуй,
  • стучись проститься в дом последний.
  • В том доме женщина живёт
  • и мужа к ужину не ждёт.
  • Она откинет мне щеколду,
  • к тужурке припадёт щекою,
  • она, смеясь, протянет рот.
  • И вдруг, погаснув, всё поймёт —
  • поймёт осенний зов полей,
  • полёт семян, распад семей…
  • Озябшая и молодая,
  • она подумает о том,
  • что яблонька и та – с плодами,
  • бурёнушка и та – с телком.
  • Что бродит жизнь в дубовых дуплах,
  • в полях, в домах, в лесах продутых,
  • им – колоситься, токовать.
  • Ей – голосить и тосковать.
  • Как эти губы жарко шепчут:
  • «Зачем мне руки, груди, плечи?
  • К чему мне жить, и печь топить,
  • и на работу выходить?»
  • Её я за плечи возьму —
  • я сам не знаю что к чему…
  • А за окошком в юном инее
  • лежат поля из алюминия.
  • По ним – черны, по ним – седы,
  • до железнодорожной линии
  • протянутся мои следы.
1959
ТУМАННАЯ УЛИЦА
  • Туманный пригород как турман.
  • Как поплавки – милиционеры.
  • Туман.
  • Который век? Которой эры?
  • Всё – по частям, подобно бреду.
  • Людей как будто развинтили…
  • Бреду.
  • Верней – барахтаюсь в ватине.
  • Носы. Подфарники. Околыши.
  • Они, как в фодисе, двоятся.
  • Калоши?
  • Как бы башкой не обменяться!
  • Так женщина – от губ едва,
  • двоясь и что-то воскрешая,
  • уж не любимая – вдова,
  • ещё твоя, уже – чужая…
  • О тумбы, о прохожих трусь я…
  • Венера? Продавец мороженого!..
  • Друзья?
  • Ох, эти яго доморощенные!
  • Я спотыкаюсь, бьюсь, живу,
  • туман, туман – не разберёшься,
  • о чью щеку в тумаке трёшься?…
  • Ау!
  • Туман, туман – не дозовёшься…
1959
ПОСЛЕДНЯЯ ЭЛЕКТРИЧКА
  • Мальчики с финками, девочки с фиксами.
  • Две контролёрши заснувшими сфинксами.
  • Я еду в этом тамбуре,
  • спасаясь от жары.
  • Кругом гудят, как в таборе,
  • гитары и воры.
  • И как-то получилось,
  • что я читал стихи
  • между теней плечистых,
  • окурков, шелухи.
  • У них свои ремёсла.
  • А я читаю им,
  • как девочка примёрзла
  • к окошкам ледяным.
  • На чёрта им девчонка
  • и рифм ассортимент?
  • Таким, как эта, – с чёлкой
  • и пудрой в сантиметр?!
  • Стоишь – черты спитые,
  • на блузке видит взгляд
  • всю дактилоскопию
  • малаховских ребят.
  • Чего ж ты плачешь бурно,
  • и, вся от слёз светла,
  • мне шепчешь нецензурно —
  • чистейшие слова?…
  • И вдруг из электрички,
  • ошеломив вагон,
  • ты, чище Беатриче,
  • сбегаешь на перрон!
1959
* * *
  • Мы писали историю
  • не пером – топором.
  • Сколько мы понастроили
  • деревень и хором.
  • Пахнут стружкой фасады,
  • срубы башни, шатры.
  • Сколько барских усадеб
  • взято в те топоры!
  • Сотрясай же основы!
  • Куй, пока горячо.
  • Мы последнего слова
  • не сказали ещё.
  • Взрогнут крыши и листья.
  • И поляжет весь свет
  • от трёхпалого свиста
  • межпланетных ракет.
1959

ТИШИНЫ ХОЧУ!

Шестидесятые

Между кошкой и собакой

Лиловые сумерки Парижа. Мой номер в гостинице.

Сумерки настаиваются, как чай. За круглым столом напротив меня сидит, уронив голову на локоть, могутный Твардовский. Он любил приходить к нам, молодым поэтам, тогда, потому что руководитель делегации Сурков прятал от него бутылки и отнимал, если находил. А может, и потому, что и ему приятно было поговорить с независимыми поэтами. Пиетет наш к нему был бескорыстен – мы никогда не носили стихи в журнал, где он редакторствовал, не обивали пороги его кабинета.

В отдалении, у стены, на тёмно-зёленой тахте полувозлежит медноволосая юная женщина, надежда русской поэзии. Её оранжевая чёлка спадала на глаза подобно прядкам пуделя.

Угасающий луч света озаряет белую тарелку на столе с останками апельсина. Женщина приоткрывает левый глаз и, напряжённо щупая почву, начинает: «Александр Трифонович, подайте-ка мне апельсин. – И уже смело: Закусить».

Трифонович протрезвел от такой наглости. Он вытаращил глаза, очумело огляделся, потом, что-то сообразив, усмехнулся. Он встал; его грузная фигура обрела грацию; он взял тарелку с апельсином, на левую руку по-лакейски повесил полотенце и изящно подошёл к тахте.

«Многоуважаемая сударыня, – он назвал женщину по имени и отчеству. – Вы должны быть счастливы, что первый поэт России преподносит Вам апельсин. Закусить».

Вы попались, Александр Трифонович! Едва тарелка коснулась тахты, второй карий глаз лукаво приоткрылся: «Это Вы должны быть счастливы, Александр Трифонович, что Вы преподнесли апельсин первому поэту России. Закусить».

И тут я, давясь от смеха, подаю голос: «А первый поэт России спокойно смотрит на эту пикировку».

Поэт – всегда или первый, или никакой.

БЬЮТ ЖЕНЩИНУ
  • Бьют женщину. Блестит белок.
  • В машине темень и жара.
  • И бьются ноги в потолок,
  • как белые прожектора!
  • Бьют женщину. Так бьют рабынь.
  • Она в заплаканной красе
  • срывает ручку, как рубильник,
  • выбрасываясь на шоссе!
  • И взвизгивали тормоза.
  • К ней подбегали, тормоша.
  • И волочили, и лупили
  • лицом по лугу и крапиве…
  • Подонок, как он бил подробно,
  • стиляга, Чайльд-Гарольд, битюг!
  • Вонзался в дышащие рёбра
  • ботинок узкий, как утюг.
  • О, упоенье оккупанта,
  • изыски деревенщины…
  • У поворота на Купавну
  • бьют женщину.
  • Бьют женщину. Веками бьют,
  • бьют юность, бьёт торжественно
  • набата свадебного гуд,
  • бьют женщину.
  • А от жаровен сквозь уют
  • горящие затрещины?
  • Не любят – бьют, и любят – бьют,
  • бьют женщину.
  • Но чист её высокий свет,
  • отважный и божественный.
  • Религий – нет, знамений – нет.
  • Есть Женщина!..
  • …Она, как озеро, лежала,
  • стояли очи, как вода,
  • и не ему принадлежала,
  • как просека или звезда,
  • и звёзды по небу стучали,
  • как дождь о чёрное стекло,
  • и, скатываясь, остужали
  • её горячее чело.
1960
ГИТАРА

Б. Окуджаве

  • К нам забредал Булат
  • под небо наших хижин
  • костлявый как бурлак
  • он молод был и хищен
  • и огненной настурцией
  • робея и наглея
  • гитара как натурщица
  • лежала на коленях
  • она была смирней
  • чем в таинстве дикарь
  • и тёмный город в ней
  • гудел и затихал
  • а то как в рёве цирка
  • вся не в своём уме —
  • горящим мотоциклом
  • носилась по стене!
  • мы – дети тех гитар
  • отважных и дрожащих
  • между подруг дражайших
  • неверных как янтарь
  • среди ночных фигур
  • ты губы морщишь едко
  • к ним как бикфордов шнур
  • крадётся сигаретка
1960
* * *

По мотивам Расула Гамзатова

  • Если б были чемпионаты,
  • кто в веках по убийствам первый, —
  • ты бы выиграл, Век Двадцатый.
  • Усмехается Век Двадцать Первый.
  • Если б были чемпионаты,
  • кто по лжи и подлостям первый,
  • ты бы выиграл, Век Двадцатый.
  • Усмехается Век Двадцать Первый.
  • Если б были чемпионаты,
  • кто по подвигам первый, —
  • нет нам равных, мой Век Двадцатый!..
  • Безмолвствует Двадцать Первый.
1960
БАЛЛАДА 41-го ГОДА

Партизанам Керченской каменоломни

  • Рояль вползал в каменоломню.
  • Его тащили на дрова
  • к замёрзшим чанам и половням.
  • Он ждал удара топора!
  • Он был без ножек, чёрный ящик,
  • лежал на брюхе и гудел.
  • Он тяжело дышал, как ящер,
  • в пещерном логове людей.
  • А пальцы вспухшие алели.
  • На левой – два, на правой – пять…
  • Он
  • опускался
  • на колени,
  • чтобы до клавишей достать.
  • Семь пальцев бывшего завклуба!
  • И, обмороженно-суха,
  • с них, как с разваренного клубня,
  • дымясь, сползала шелуха.
  • Металась пламенем сполошным
  • их красота, их божество…
  • И было величайшей ложью
  • всё, что игралось до него!
  • Все отраженья люстр, колонны…
  • Во мне ревёт рояля сталь.
  • И я лежу в каменоломне.
  • И я огромен, как рояль.
  • Я отражаю штолен сажу.
  • Фигуры. Голод. Блеск костра.
  • И, как коронного пассажа,
  • я жду удара топора!
1960
КРОНЫ И КОРНИ
  • Несли не хоронить,
  • несли короновать.
  • Седее, чем гранит,
  • как бронза – красноват,
  • дымясь локомотивом,
  • художник жил,
  • лохмат,
  • ему лопаты были
  • божественней лампад!
  • его сирень томилась…
  • Как звездопад,
  • в поту,
  • его спина дымилась
  • буханкой на поду!..
  • Зияет дом его.
  • Пустые этажи.
  • На даче никого.
  • В России – ни души.
  • Художники уходят
  • Без шапок,
  • будто в храм,
  • в гудящие угодья,
  • к берёзам и дубам.
  • Побеги их – победы.
  • Уход их – как восход
  • к полянам и планетам
  • от ложных позолот.
  • Леса роняют кроны.
  • Но мощно над землёй
  • ворочаются корни
  • корявой пятернёй.
1960
ПРОТИBОСТОЯНИЕ ОЧЕЙ
  • Третий месяц её хохот нарочит,
  • третий месяц по ночам она кричит.
  • А над нею, как сиянье, голося,
  • вечерами
  • разражаются
  • глаза!
  • Пол-лица ошеломлённое стекло
  • вертикальными озёрами зажгло.
  • …Ты худеешь. Ты не ходишь на завод,
  • ты их слушаешь, как лунный садовод,
  • жизнь и боль твоя, как влага к облакам,
  • поднимается к наполненным зрачкам.
  • Говоришь: «Невыносима синева!
  • И разламывает голова!
  • Кто-то хищный и торжественно-чужой
  • свет зажёг и поселился на постой…»
  • Ты грустишь – хохочут очи, как маньяк.
  • Говоришь – они к аварии манят.
  • Вместо слёз —
  • иллюминированный взгляд.
  • «Симулирует», – соседи говорят.
  • Ходят люди, как глухие этажи.
  • Над одной горят глаза, как витражи.
  • Сотни женщин их носили до тебя,
  • сколько муки накопили для тебя!
  • Раз в столетие
  • касается
  • людей
  • это Противостояние Очей!..
  • …Возле моря отрешённо и отчаянно
  • бродит женщина, беременна очами.
  • Я под ними не бродил,
  • за них жизнью заплатил.
1961
МОНОЛОГ БИТНИКА
  • Лежу бухой и эпохальный.
  • Постигаю Мичиган.
  • Как в губке, время набухает
  • в моих веснушчатых щеках.
  • В лице, лохматом, как берлога,
  • лежат озябшие зрачки.
  • Перебираю, как брелоки,
  • прохожих, огоньки.
  • Ракетодромами гремя,
  • дождями атомными рея,
  • Плевало время на меня,
  • плюю на время!
  • Политика? К чему валандаться!
  • Цивилизация душна.
  • Вхожу, как в воду с аквалангом,
  • в тебя, зелёная душа.
  • Мы – битники. Среди хулы
  • мы – как зверёныши, волчата.
  • Скандалы, точно кандалы,
  • за нами с лязгом волочатся.
  • Когда магнитофоны ржут,
  • с опухшим носом скомороха,
  • вы думали – я шут?
  • Я – суд!
  • Я – Страшный суд. Молись, эпоха!
1961
НОЧНОЙ АЭРОПОРТ B НЬЮ-ЙОРКЕ
  • Автопортрет мой, реторта неона, апостол
  • небесных ворот —
  • аэропорт!
  • Брезжат дюралевые витражи,
  • точно рентгеновский снимок души.
  • Как это страшно, когда в тебе небо стоит
  • в тлеющих трассах необыкновенных столиц!
  • Каждые сутки
  • тебя наполняют, как шлюз,
  • звёздные судьбы
  • грузчиков, шлюх.
  • В баре, как ангелы, гаснут твои алкоголики,
  • ты им глаголешь!
  • Ты их, прибитых,
  • возвышаешь!
  • Ты им «Прибытье»
  • возвещаешь!
* * *
  • Ждут кавалеров, судеб, чемоданов, чудес…
  • Пять «Каравелл»
  • ослепительно
  • сядут с небес!
  • Пять полуночниц шасси выпускают устало.
  • Где же шестая?
  • Видно, допрыгалась —
  • блядь, аистёнок, звезда!..
  • Электроплитками
  • пляшут под ней города.
  • Где она реет,
  • стонет, дурит?
  • И сигареткой
  • в тумане горит?
  • Она прогноз не понимает.
  • Её земля не принимает.
* * *
  • Худы прогнозы. И ты в ожидании бури,
  • как в партизаны, уходишь в свои вестибюли.
  • Мощное око взирает в иные мира.
  • Мойщики окон
  • слезят тебя, как мошкара,
  • Звёздный десантник, хрустальное чудище,
  • сладко, досадно быть сыном будущего,
  • где нет дураков
  • и вокзалов-тортов —
  • одни поэты и аэропорты!
  • Стонет в аквариумном стекле
  • небо,
  • приваренное к земле.
* * *
  • Аэропорт – озона и солнца
  • аккредитованное посольство!
  • Сто поколений
  • не смели такого коснуться —
  • преодоленья
  • несущих конструкций.
  • Вместо каменных истуканов
  • стынет стакан синевы —
  • без стакана.
  • Рядом с кассами-теремами
  • он, точно газ,
  • антиматериален!
  • Бруклин – дурак, твердокаменный чёрт.
  • Памятник эры —
  • Аэропорт.
1961
BСТУПЛЕНИЕ
  • Открывайся, Америка!
  • Эврика!
  • Короную Емельку,
  • открываю, сопя,
  • в Америке – Америку,
  • в себе —
  • себя.
  • Рву кожуру с планеты,
  • сметаю пыль и тлен,
  • спускаюсь
  • в глубь
  • предмета,
  • как в метрополитен.
  • Там груши – треугольные,
  • ищу в них души голые.
  • Я плод трапециевидный
  • беру, не чтоб глотать —
  • чтоб стёкла-сердцевинки
  • сияли, как алтарь!
  • Исследуйте, орудуйте,
  • не дуйте в ус,
  • пусть врут, что изумрудный, —
  • он красный, ваш арбуз!
  • Дарвины, Рошали
  • ошибались начисто.
  • Скромность украшает?
  • К чёрту украшательство!
  • Вгрызаюсь, как легавая,
  • врубаюсь, как колун…
  • Художник хулиганит?
  • Балуй,
  • Колумб!
  • По наитию
  • дую к берегу…
  • Ищешь
  • Индию —
  • найдёшь
  • Америку!
1961
BТОРОЕ BСТУПЛЕНИЕ
  • Обожаю
  • твой пожар этажей, устремлённых
  • к окрестностям рая!
  • Я – борзая,
  • узнавшая гон наконец, я – борзая!
  • Я тебя догоню и породу твою распознаю.
  • По базарному дну
  • ты, как битница, дуешь, босая!
  • Под брандспойтом шоссе мои уши кружились,
  • как мельницы,
  • по безбожной, бейсбольной,
  • по бензоопасной Америке!
  • Кока-кола. Колокола.
  • Вот нелёгкая занесла!
  • Ты, чертовски дразня, сквозь чертоги вела и задворки,
  • и на женщин глаза
  • отлетали, как будто затворы!
  • Мне на шею с витрин твои вещи дешёвками вешались.
  • Но я душу искал,
  • я турил их, забывши про вежливость.
  • Я спускался в Бродвей, как идут под водой с аквалангом.
  • Синей лампой в подвале
  • плясала твоя негритянка!
  • Я был рядом почти, но ты зябко ушла от погони.
  • Ты прочти и прости,
  • если что в суматохе не понял…
  • Я на крыше, как гном,
  • над нью-йоркской стою планировкой.
  • На мизинце моём
  • твоё солнце – как божья коровка.
1961
МОТОГОНКИ ПО BЕРТИКАЛЬНОЙ СТЕНЕ

Н. Андросовой

  • Заворачивая, манежа,
  • свищет женщина по манежу!
  • Краги —
  • красные, как клешни.
  • Губы крашеные – грешны.
  • Мчит торпедой горизонтальною,
  • хризантему заткнув за талию!
  • Ангел атомный, амазонка!
  • Щёки вдавлены, как воронка.
  • Мотоцикл над головой
  • электрическою пилой.
  • Надоело жить вертикально.
  • Ах, дикарочка, дочь Икара…
  • Обыватели и весталки
  • вертикальны, как ваньки-встаньки.
  • В этой, взвившейся над зонтами,
  • меж оваций, афиш, обид,
  • сущность женщины
  • горизонтальная
  • мне мерещится и летит!
  • Ах, как кружит её орбита!
  • Ах, как слёзы к белкам прибиты!
  • И тиранит её Чингисхан —
  • замдиректора Сингичанц…
  • Сингичанц:
  • «Ну, а с ней не мука?
  • Тоже трюк – по стене, как муха…
  • А вчера камеру проколола… Интриги…
  • Пойду, напишу по инстанции…
  • И царапается, как конокрадка».
  • Я к ней вламываюсь в антракте.
  • «Научи, – говорю, – горизонту…»
  • А она молчит, амазонка.
  • А она головой качает.
  • А её ещё трек качает.
  • А глаза полны такой —
  • горизонтальною
  • тоской!..
1961
ОСЕНЬ B СИГУЛДЕ
  • Свисаю с вагонной площадки,
  • прощайте,
  • прощай моё лето,
  • пора мне,
  • на даче стучат топорами,
  • мой дом забивают дощатый,
  • прощайте,
  • леса мои сбросили кроны,
  • пусты они и грустны,
  • как ящик с аккордеона,
  • а музыку – унесли,
  • мы – люди,
  • мы тоже порожни,
  • уходим мы,
  • так уж положено,
  • из стен,
  • матерей
  • и из женщин,
  • и этот порядок извечен,
  • прощай, моя мама,
  • у окон
  • ты станешь прозрачно, как кокон,
  • наверно, умаялась за день,
  • присядем,
  • друзья и враги, бывайте,
  • good bye,
  • из меня сейчас
  • со свистом вы выбегаете,
  • и я ухожу из вас,
  • о родина, попрощаемся,
  • буду звезда, ветла,
  • не плачу, не попрошайка,
  • спасибо, жизнь, что была,
  • на стрельбищах
  • в 10 баллов
  • я пробовал выбить 100,
  • спасибо, что ошибался,
  • но трижды спасибо, что
  • в прозрачные мои лопатки
  • вошла гениальность, как
  • в резиновую перчатку
  • красный мужской кулак,
  • «Андрей Вознесенский» – будет,
  • побыть бы не словом, не бульдиком,
  • ещё на щеке твоей душной —
  • «Андрюшкой»,
  • спасибо, что в рощах осенних
  • ты встретилась, что-то спросила
  • и пса волокла за ошейник,
  • а он упирался,
  • спасибо,
  • я ожил, спасибо за осень,
  • что ты мне меня объяснила,
  • хозяйка будила нас в восемь,
  • а в праздники сипло басила
  • пластинка блатного пошиба,
  • спасибо,
  • но вот ты уходишь, уходишь,
  • как поезд отходит, уходишь…
  • из пор моих полых уходишь,
  • мы врозь друг из друга уходим,
  • чем нам этот дом неугоден?
  • ты рядом и где-то далёко,
  • почти что у Владивостока,
  • я знаю, что мы повторимся
  • в друзья и подругах, в травинках,
  • нас этот заменит и тот —
  • «природа боится пустот»,
  • спасибо за сдутые кроны,
  • на смену придут миллионы,
  • за ваши законы – спасибо,
  • но женщина мчится по склонам,
  • как огненный лист за вагоном…
  • Спасите!
1961
СТРИПТИЗ
  • В ревю
  • танцовщица раздевается, дуря…
  • Реву?…
  • Или режут мне глаза прожектора?
  • Шарф срывает, шаль срывает, мишуру,
  • как сдирают с апельсина кожуру.
  • А в глазах тоска такая, как у птиц.
  • Этот танец называется «стриптиз».
  • Страшен танец. В баре лысины и свист,
  • как пиявки, глазки пьяниц налились.
  • Этот рыжий, как обляпанный желтком,
  • пневматическим исходит молотком!
  • Тот, как клоп, —
  • апоплексичен и страшон.
  • Апокалипсисом воет саксофон!
  • Проклинаю твой, Вселенная, масштаб!
  • Марсианское сиянье на мостах,
  • проклинаю,
  • обожая и дивясь.
  • Проливная пляшет женщина под джаз!..
  • «Вы Америка?» – спрошу как идиот.
  • Она сядет, сигаретку разомнёт.
  • «Мальчик, – скажет, – ах, какой у вас акцент!
  • Закажите-ка мартини и абсент».
1961
НЬЮ-ЙОРКСКАЯ ПТИЦА
  • На окно ко мне садится
  • в лунных вензелях
  • алюминиевая птица —
  • вместо тела
  • фюзеляж
  • и над её шеей гайковой
  • как пламени язык
  • над гигантской зажигалкой
  • полыхает
  • женский
  • лик!
  • (в простынь капиталистическую
  • завернувшись, спит мой друг.)
  • кто ты? бред кибернетический?
  • полуробот? полудух?
  • помесь королевы блюза
  • и летающего блюдца?
  • может ты душа Америки
  • уставшей от забав?
  • кто ты юная химера
  • с сигареткою в зубах?
  • но взирают не мигая
  • не отёрши крем ночной
  • очи как на Мичигане
  • у одной
  • у неё такие газовые
  • под глазами синячки
  • птица что предсказываешь?
  • птица не солги!
  • что ты знаешь, сообщаешь?
  • что-то странное извне
  • как в сосуде сообщающемся
  • подымается во мне
  • век атомный стонет в спальне…
  • (Я ору. И, матерясь,
  • мой напарник
  • как ошпаренный
  • садится на матрас.)
1961
СИРЕНЬ «МОСКBА – BАРШАBА»

Р. Гамзатову

11. III.61

  • Сирень прощается, сирень – как лыжница,
  • сирень, как пудель, мне в щёки лижется!
  • Сирень зарёвана,
  • сирень – царевна,
  • сирень пылает ацетиленом!
  • Расул Гамзатов хмур, как бизон.
  • Расул Гамзатов сказал: «Свезём».

12. III.61

  • Расул упарился. Расул не спит.
  • В купе купальщицей сирень дрожит.
  • О, как ей боязно! Под низом
  • колёса поезда – не чернозём.
  • Наверно, в мае цвесть «красивей»…
  • Двойник мой, магия, сирень, сирень,
  • сирень как гений! Из всех одна
  • на третьей скорости цветёт она!
  • Есть сто косулей —
  • одна газель.
  • Есть сто свистулек – одна свирель.
  • Несовременно цвести в саду.
  • Есть сто сиреней.
  • Люблю одну.
  • Ночные грозди гудят махрово,
  • как микрофоны из мельхиора.
  • У, дьявол-дерево! У всех мигрень.
  • Как сто салютов, стоит сирень.

13. III.61

  • Таможник вздрогнул: «Живьём? В кустах?!»
  • Таможник, ахнув, забыл устав.
  • Ах, чувство чуда – седьмое чувство…
  • Вокруг планеты зелёной люстрой,
  • промеж созвездий и деревень
  • свистит
  • трассирующая
  • сирень!
  • Смешны ей – почва, трава, права…
  • P. S.
  • Читаю почту: «Сирень мертва».
  • P. P. S.
  • Чёрта с два!
1961
* * *
  • Конфедераток тузы бесшабашные
  • кривы.
  • Звёзды вонзались, точно собашник
  • в гривы!
  • Польша – шампанское, танки палящая
  • Польша!
  • Ах, как банально – «Андрей и полячка»,
  • пошло…
  • Как я люблю её еле смежённые веки,
  • жарко и снежно, как сны? – на мгновенье, навеки…
  • Во поле русском, аэродромном,
  • во поле-полюшке
  • вскинула рученьки к крыльям огромным —
  • Польша!
  • Сон? Богоматерь?…
  • Буфетчицы прыщут, зардев, —
  • весь я в помаде,
  • как будто абстрактный шедевр.
1961
ЛОБНАЯ БАЛЛАДА
  • Их Величеством поразвлечься
  • прёт народ от Коломн и Клязьм.
  • «Их любовница – контрразведчица
  • англо-шведско-немецко-греческая…»
  • Казнь!
  • Царь страшон: точно кляча, тощий,
  • почерневший, как антрацит.
  • По лицу проносятся очи,
  • как буксующий мотоцикл.
  • И когда голова с топорика
  • подкатилась к носкам ботфорт,
  • он берёт её
  • над толпою,
  • точно репу с красной ботвой!
  • Пальцы в щёки впились, как клещи,
  • переносицею хрустя,
  • кровь из горла на брюки хлещет.
  • Он целует её в уста.
  • Только Красная площадь ахнет,
  • тихим стоном оглушена:
  • «А-а-анхен!..»
  • Отвечает ему она:
  • «Мальчик мой Государь великий
  • не судить мне твоей вины
  • но зачем твои руки липкие
  • солоны?
  • баба я
  • вот и вся провинность государства мои в устах
  • я дрожу брусничной кровиночкой
  • на державных твоих усах
  • в дни строительства и пожара
  • до малюсенькой до любви?
  • ты целуешь меня Держава
  • твои губы в моей крови
  • перегаром борщом горохом
  • пахнет щедрый твой поцелуй
  • как ты любишь меня Эпоха
  • обожаю тебя
  • царуй!..»
  • Царь застыл – смурной, малохольный,
  • царь взглянул с такой меланхолией,
  • что присел заграничный гость,
  • будто вбитый по шляпку гвоздь.
1961
ПОЮТ НЕГРЫ
  • Мы —
  • тамтамы гомеричные с глазами горемычными,
  • клубимся, как дымы, —
  • мы…
  • Вы —
  • белы, как холодильники, как марля карантинная,
  • безжизненно мертвы —
  • вы…
  • О чём мы поём вам, уважаемые джентльмены?
  • О
  • руках ваших из воска, как белая извёстка,
  • о, как они впечатались между плечей печальных, о,
  • о, наших жён печальных,
  • как их позорно жгло – о-о!
  • «Н-но!»
  • Нас лупят, точно клячу, мы чаевые клянчим,
  • на рингах и на рынках у нас в глазах темно,
  • но,
  • когда ночами спим мы, мерцают наши спины,
  • как звёздное окно.
  • В нас,
  • боксёрах, гладиаторах, как в чёрных радиаторах
  • или в пруду карась,
  • созвездья отражаются торжественно и жалостно —
  • Медведица и Марс – в нас…
  • Мы – негры, мы – поэты,
  • в нас плещутся планеты.
  • Так и лежим, как мешки, полные звёздами и легендами…
  • Когда нас бьют ногами —
  • пинают небосвод.
  • У вас под сапогами
  • Вселенная орёт!
1961
РОК-Н-РОЛЛ

Андрею Тарковскому

ПАРТИЯ ТРУБЫ

  • Рок —
  • н —
  • ролл —
  • об стену сандалии!
  • Ром
  • в рот – лица как неон.
  • Ревёт
  • музыка скандальная,
  • труба
  • пляшет, как питон!
  • В тупик
  • врежутся машины.
  • Двух
  • всмятку —
  • «Хау ду ю ду?»
  • Туз пик – негритос в манишке,
  • дуй,
  • дуй
  • в страшную трубу!
  • В ту
  • трубу
  • мчатся, как в воронку,
  • лица,
  • рубища, вопли какаду,
  • две мадонны
  • а-ля подонок —
  • в мясорубочную трубу!
  • Негр
  • рыж —
  • как затменье солнца.
  • Он жуток,
  • сумасшедший шут.
  • Над миром,
  • точно рыба с зонтиком,
  • пляшет
  • с бомбою парашют!
  • Рок-н-ролл. Факелы бород.
  • Шарики за ролики! Всё – наоборот.
  • Рок-н-ролл – в юбочках юнцы,
  • а у женщин пробкой выжжены усы.
  • (Время, остановись! Ты отвратительно…)
  • Рок-н-ролл.
  • Об стену часы!
  • «Я носила часики – вдребезги, хреновые!
  • Босиком по стёклышкам – ой, лады…»
  • Рок-н-ролл по белому линолеуму…
  • (Гы!.. Вы обрежетесь временем, мисс!
  • Осторожнее!..)
  • …по белому линолеуму
  • кровь, кровь —
  • червонные следы!

ХОР МАЛЬЧИКОB

  • Мешайте красные коктейли!
  • Даёшь ерша!
  • Под бельём дымится, как котельная,
  • доисторическая душа!
  • Мы – продукты атомных распадов.
  • За отцов продувшихся —
  • расплата.
  • Вместо телевизоров нам – камины.
  • В рёве мотороллеров и коров
  • наши вакханалии страшны, как поминки…
  • Рок, рок —
  • танец роковой!

BСЕ

  • Над страной хрустальной и красивой,
  • выкаблучиваясь, как каннибал,
  • миссисипийский
  • мессия
  • Мистер Рок правит карнавал.
  • Шерсть скрипит в манжете целлулоидовой.
  • Мистер Рок – бледен, как юродивый,
  • Мистер Рок – министр, пророк, маньяк;
  • по прохожим
  • пляшут небоскрёбы —
  • башмаками по муравьям.

СКРИПКА

  • И к нему от тундры до Атлантики,
  • вся неоновая от слёз,
  • наша юность…
  • («О, только не её, Рок, Рок, ей нет
  • ещё семнадцати!..»)
  • Наша юность тянется лунатиком…
  • Рок! Рок!
  • SOS! SOS!
1961
* * *
  • Я сослан в себя
  • я – Михайловское
  • горят мои сосны смыкаются
  • в лице моём мутном как зеркало
  • смеркаются лоси и перголы
  • природа в реке и во мне
  • и где-то ещё – извне
  • три красные солнца горят
  • три рощи как стёкла дрожат
  • три женщины брезжут в одной
  • как матрёшки – одна в другой
  • одна меня любит смеётся
  • другая в ней птицей бьётся
  • а третья – та в уголок
  • забилась как уголёк
  • она меня не простит
  • она ещё отомстит
  • мне светит её лицо
  • как со дна колодца —
  • кольцо
1961
ПРОЩАНИЕ С ПОЛИТЕХНИЧЕСКИМ

Большой аудитории посвящаю

  • В Политехнический!
  • В Политехнический!
  • По снегу фары шипят яичницей.
  • Милиционеры свистят панически.
  • Кому там хнычется?!
  • В Политехнический!
  • Ура, студенческая шарага!
  • А ну, шарахни
  • по совмещанам свои затрещины!
  • Как нам мещане мешали встретиться!
  • Ура вам, дура
  • в серьгах-будильниках!
  • Ваш рот, как дуло,
  • разинут бдительно.
  • Ваш стул трещит от перегрева.
  • Умойтесь! Туалет – налево.
  • Ура, галёрка! Как шашлыки,
  • дымятся джемперы, пиджаки.
  • Тысячерукий, как бог языческий,
  • Твое Величество —
  • Политехнический!
  • Ура, эстрада! Но гасят бра.
  • И что-то траурно звучит «ура».
  • Двенадцать скоро. Пора уматывать.
  • Как ваши лица струятся матово!
  • В них проступают, как сквозь экраны,
  • все ваши радости, досады, раны.
  • Вы, третья с краю,
  • с копной на лбу,
  • я вас не знаю.
  • Я вас – люблю!
  • Чему смеётесь? Над чем всплакнете?
  • И что черкнёте, косясь, в блокнотик?
  • Что с вами, синий свитерок?
  • В глазах тревожный ветерок…
  • Придут другие – ещё лиричнее,
  • но это будут не вы —
  • другие.
  • Мои ботинки черны, как гири.
  • Мы расстаёмся, Политехнический!
  • Нам жить недолго. Суть не в овациях,
  • мы растворяемся в людских количествах
  • в твоих просторах,
  • Политехнический.
  • Невыносимо нам расставаться.
  • Ты на кого-то меня сменяешь,
  • но, понимаешь,
  • пообещай мне, не будь чудовищем,
  • забудь со стоящим!
  • Ты ворожи ему, храни разиню.
  • Политехнический —
  • моя Россия! —
  • ты очень бережен и добр, как Бог,
  • лишь Маяковского не уберёг…
  • Поэты падают,
  • дают финты
  • меж сплетен, патоки
  • и суеты,
  • но где б я ни был – в земле, на Ганге, —
  • ко мне прислушивается магически
  • гудящей раковиною гиганта
  • большое ухо
  • Политехнического!
1962
ФУТБОЛЬНОЕ
  • Левый крайний!
  • Самый тощий в душевой,
  • самый страшный на штрафной,
  • бито стёкол – боже мой!
  • И гераней…
  • Нынче пулей меж тузов
  • блещет попкой из трусов
  • левый крайний.
  • Левый шпарит, левый лупит.
  • Стадион нагнулся лупой,
  • прожигательным стеклом
  • над дымящимся мячом.
  • Правый край спешит заслоном,
  • он сипит, как сто сифонов,
  • ста медалями увенчан,
  • стольким ноги поувечил.
  • Левый крайний, милый мой,
  • ты играешь головой!
  • О, атака до угара!
  • Одурение удара.
  • Только мяч,
  • мяч,
  • мяч,
  • только – вмажь,
  • вмажь,
  • вмажь!
  • «Наши – ваши» – к богу в рай.
  • Ай!
  • Что наделал левый край!..
  • Мяч лежит в своих воротах.
  • Солнце чёрной сковородкой.
  • Ты уходишь, как горбун,
  • под молчание трибун.
  • Левый крайний…
  • Не сбываются мечты,
  • с ног срезаются мячи.
  • И под краном
  • ты повинный чубчик мочишь,
  • ты горюешь
  • и бормочешь:
  • «А ударчик – самый сок,
  • прямо в верхний уголок!»
1962
РУБЛЁBСКОЕ ШОССЕ
  • Мимо санатория
  • реют мотороллеры.
  • За рулём влюблённые —
  • как ангелы рублёвские.
  • Фреской Благовещенья,
  • резкой белизной,
  • за ними блещут женщины,
  • как крылья за спиной!
  • Их одежда плещет,
  • рвётся от руля,
  • вонзайтесь в мои плечи,
  • белые крыла.
  • Улечу ли?
  • Кану ль?
  • Соколом ли?
  • Камнем?
  • Осень. Небеса.
  • Красные леса.
1962
* * *

Ж.-П. Сартру

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга – маленький взрыв. Взрыв женской души, после которого она не умирает, но, подобно Фениксу,...
Легкий способ сбросить вес – теперь еще легче и еще эффективнее.«Начни худеть сейчас» – новая, допол...
Мечта стала явью. И обернулась кошмаром.Человечество, преодолев множество препятствий, в конце концо...
Что делает обнаженная девушка в лютый мороз на кладбище автомобилей? Почему люди постоянно погибают ...
«Это история любви пожилого мужчины и шестнадцатилетней девушки…» – так можно начать предисловие к р...
«Легкий способ бросить курить» Аллена Карра оказался самым эффективным методом порвать с никотиновой...