Смуглая ведьма Робертс Нора

Не успела она перевязать рану, как та стала меняться. Айона с благоговейным ужасом смотрела, как затягиваются раны и высыхает кровь, как утихает боль. В считаные секунды от ран не осталось и следа.

«Сон, — подумала она. — Но нет, какой же сон? Видение? В котором она была зрителем, а кто-то — участником».

Но она чувствовала боль — и гнев, и горе. Чувствовала силу — небывалую, неведомую.

Силу Тейган?

Айона подняла взор и вгляделась в себя в зеркало, одновременно вызывая в памяти образы из сновидения. Несомненно, это было ее лицо… или нет? Ее телосложение, ее кожа и цвет волос.

«Но не ее голос, — подумала она. — О, даже не ее язык, хотя каждое слово было понятно. Наверное, древнегалльский».

Она слишком мало знает, ей предстоит еще много учиться. Например, надо научиться понимать, каким образом вышло, что она оказалась вовлечена в события многовековой давности, да еще так явственно, что чувствовала неподдельную боль.

Наклонившись над раковиной, она плеснула в лицо холодной водой и посмотрела на часы. Еще нет и четырех утра, а сна ни в одном глазу. Со временем ее внутренние часы перестроятся, а пока придется смириться. Может быть, почитать до рассвета?

Айона вернулась в спальню и приподняла с тумбочки поднос с чаем. И на прелестных белых салфетках увидела три красных пятнышка. Три капли крови. Ее крови, поняла девушка.

Во сне — назови его хоть видением, хоть приключением — ей не только было больно. Она еще и поранилась до крови.

Что это за сила, которая смогла погрузить ее в такой сон, где ее рана кровоточила кровью далекого предка?

Она оставила поднос на месте, села на край кровати и потерла руками шею.

А если бы эти когти добрались до нее, порвали ей яремную вену? Она что же, умерла бы тогда? Может ли сновидение убить?

Нет, решила Айона, сейчас не до книг. Ей нужны ответы, и она знает, у кого они есть.

К шести часам, заправившись кофе, девушка снова зашагала мимо фонтанов, клумб и зеленых газонов — в лесную чащу. Дорожка сужалась, и яркий сегодняшний свет все более мягкими и бледными каплями струился сквозь густые кроны деревьев. Сегодня она заметила таблички, указывающие направление к школе подготовки ловчих птиц и к конюшне.

Она пообещала себе, что сегодня же побывает в обоих местах, после чего совершит прогулку в Конг. И стопка книг по магии ее не отвлечет.

Ночной сон не отпускал ее, она то и дело ловила себя на том, что проверяет, не остались ли на руке следы когтей.

Неожиданно ее внимание привлек долгий, пронзительный крик, шедший откуда-то сверху. Она задрала голову к небу. На фоне бледно-голубого неба кружил сокол, он описал красивую коричнево-бронзовую дугу, после чего устремился вниз. Она готова была поклясться, что, когда птица спускалась сквозь ветви деревьев, ее крылья пели, как ветер. Сокол опустился на сук прямо над ее головой.

— Боже мой, какой ты красавец!

Хищник уставился на нее немигающим золотым глазом и чинно сложил крылья. Корону, наверное, дома оставил, со смехом подумала Айона.

Она неспешно вынула из заднего кармана телефон и, не дыша, включила режим съемки.

— Надеюсь, ты не против. Не каждый день девушки знакомятся с соколами. Или ястребами. Я не очень в вас разбираюсь. Дай мне только… — Она навела камеру и сделала снимок, затем еще один.

— Ты охотишься или совершаешь утреннюю прогулку? Ты, наверное, из школы, но…

Она умолкла: птица повернула голову. Ей показалось, она тоже его услышала, этот тонкий свист. В ответ сокол поднялся с ветки, устремился вверх и был таков.

Определенно надо будет заказать прогулку по соколиной тропе, решила она и, проверив снимки, убрала телефон на место.

А вот и вывернутое с корнем дерево, и стена лиан. Она снова ощутила притяжение, но поборола его. Не теперь. Не сегодня, когда ею владеют эмоции, вызванные сном.

Сперва получить ответы.

На опушке леса дожидался пес, словно знал, что она придет. Он приветственно махал хвостом и милостиво позволил погладить себя по голове.

— С добрым утром. Приятно видеть, что я не одна в такую рань поднялась. Надеюсь, Брэнна не очень рассердится, если я постучусь, но мне действительно надо с ней переговорить.

Катл привел ее к симпатичному синему домику, прямо к ярко-красной его двери.

— Вот и мы.

Она постучала в дверь кольцом в форме тройного кельтского узла и стала думать, как лучше подступиться к сестре.

Но дверь ей открыл тот, с кем она еще не была знакома. Он походил на помятого со сна воина княжеского рода, с копной вьющихся волос и отполированной солнцем загорелой кожей, а под ней — такое же прекрасно вылепленное лицо, как и у его сестры. Он смотрел на Айону и удивленно моргал, и она разглядела, что глаза у него изумрудные — под цвет окрестных холмов.

Высокий и поджарый, он стоял на пороге в серых фланелевых брюках и белом пуловере с обтрепанной нижней кромкой.

— Прошу прощения, — начала было она, но на секунду остановилась. Надо же, такое приветствие в этом доме уже входит у нее в привычку!

— С добрым утром. Ты, надо полагать, наша кузина Айона из Штатов.

— Да, я…

— Добро пожаловать домой.

Она очутилась в крепких объятиях, при этом ноги ее оказались слегка оторваны от пола. От этого дружеского жеста у нее защипало в глазах и сдали нервы.

— Я Коннор, если ты еще не догадалась. Неужто это Катл тебя отыскал и привел?

— Нет, то есть… да. Я и сама шла сюда, но он меня встретил на полпути.

— Ну что ж, входи, чего мерзнуть. Зима, как видишь, все не отпускает.

— Спасибо. Я понимаю, еще так рано…

— Точно. Будем считать это началом дня. — Жестом, показавшимся ей одновременно и обыденным, и колдовским, он повел рукой в сторону очага. Огонь немедленно занялся и завился вокруг сложенных стопкой брикетов торфа. — Сейчас соорудим что-нибудь на завтрак, — продолжал он, — и ты мне расскажешь все про Айону Шиэн.

— Это не займет много времени.

— Готов спорить, рассказать есть что.

Он схватил ее за руку и повел в глубь дома. Она едва успевала отмечать про себя цвет и предметы обстановки, освещение, запахи ванили и дыма. Дом оказался на удивление просторным, намного больше, чем она себе представляла.

Потом они очутились в кухне с красивым каменным очагом, длинными рабочими поверхностями синевато-серого цвета и небесно-голубыми стенами. Широкие подоконники были уставлены горшками с пряными травами, а над центральным островом висели медные кастрюли. В застекленных темно-серых шкафах была расставлена красочная стеклянная посуда и тарелки. В эркере стоял красивый старинный стол в окружении уютного разнобоя стульев.

Сельская простота с самой современной кухонной техникой белого цвета давали поистине волшебное сочетание.

— Очень красиво! Как из самого модного магазина.

— Правда? Брэнна у нас — кладезь оригинальных идей, и тут воплощена одна из них. — Испытующе нагнув голову, он опять одарил ее быстрой, очаровательной улыбкой. — Готовить умеешь?

— Гмм… пожалуй. То есть… уметь-то умею, но не люблю.

— Что ж, очень жаль. Значит, дежурным назначаюсь я. Тебе чай или кофе?

— Ой… кофе, спасибо. Не надо ничего готовить!

— Я готовлю, когда голоден. А сейчас именно тот случай. Вообще-то в этом доме за кухарку Брэнна, а я больше за посудомойку, однако завтрак мне под силу.

Он говорил и нажимал одну за другой кнопки на какой-то хитроумной кофемашине и доставал из холодильника яйца, масло и упаковку бекона.

— Снимай пальто и будь как дома, — сказал он. — Брэнна говорит, ты еще несколько дней проживешь в Эшфорде, прежде чем к нам перебраться. Как тебе Эшфорд?

— Как во сне. Вчера я большую часть дня проспала. Отсыпаюсь, похоже. А ты не против, что я у вас поселюсь?

— С чего бы? Будем мыть посуду по очереди, так что я только в выигрыше.

Он снял с крючка сковородку и поставил на плиту.

— Чашки вон там, и свежие сливки, если надо. Сахар тоже. — Он рукой показывал, где что брать, а сам уже выкладывал бекон на сковородку.

И все это, как и он сам, подумала Айона, выглядит так же обыденно и просто, как его способ разведения огня в очаге одним мановением руки.

— Ты, говорят, хотела бы работать на конюшне.

— Надеюсь.

— Брэнна поговорила с Бойлом. Он сегодня с тобой это обсудит.

— Правда? — От радости у нее подскочило сердце. — Вот здорово! Фантастика. Многие считали, что я просто свихнулась, когда решила уехать, не имея никакого серьезного плана — ни работы, ни жилья.

— Какой интерес, если наперед знаешь все последующие шаги?

— Во-во, и я так говорю! — Она улыбнулась. — И вот у меня уже назначено собеседование с новым работодателем и есть семья, с которой я буду жить. А сегодня утром — в мои планы, конечно, не входила прогулка в шесть утра, — я видела в лесу сокола. Он слетел прямо вниз, уселся на ветку и стал на меня смотреть. Я его сфотографировала.

Она достала телефон и показала.

— Ты, конечно, знаешь, что это за порода сокола… или ястреба.

Коннор снял со сковороды бекон и повернулся к телефону.

— Это пустынный канюк — мы таких используем в наших прогулках с туристами. Этого зовут Мерлин, он принадлежит Фину. Отличная птица, надо сказать. Фин — это Финбар Бэрк. Кстати, держит конюшню на пару с Бойлом. И он же основал здесь, в Эшфорде, школу соколиной охоты. У Фина много чего есть, и тут, и там.

— Мне с ним тоже предстоит собеседование? Насчет работы?

— Да он, мне кажется, охотно предоставит это Бойлу. Мне в кофе побольше сливок и два куска сахара, пожалуйста.

— Ты пьешь, как я.

— Зато Брэнна предпочитает сливок одну каплю. Ты ей тоже завари, она уже спускается и сразу же начнет требовать кофе.

— Спускается? А откуда ты… Ой.

Он лишь улыбнулся.

— Пока не выпьет кофе, она распространяет вокруг себя свирепые утренние вибрации, а сегодня для нее вообще слишком рано, так что может и укусить.

Айона схватила еще одну чашку и торопливо наполнила ее кофе. Она как раз размешивала означенную каплю сливок, когда вошла Брэнна. Ее темные волосы спускались почти до пояса, глаза были сонные и сердитые.

Она взяла из рук Айоны свою порцию и сделала два больших глотка, следя за гостьей поверх чашки.

— Ладно. Что случилось-то?

— Послушай, не набрасывайся на нее, — вступился Коннор. — Ей досталось. Пусть сперва подкрепится.

— Сомневаюсь, чтобы она заявилась сюда в такую рань ради завтрака. Коннор, ты, как всегда, передержишь яйца.

— А вот и нет. Отрежь себе пока хлеба для тостов, а она устроится поудобнее и все нам расскажет.

— Между прочим, «она» стоит здесь, — напомнила Айона.

— К тому же в половине седьмого утра, — проворчала Брэнна, но все же взяла хлебный нож и сняла кусок полотна, закрывавший буханку хлеба на доске.

— Мне очень жаль, но…

— Каждая вторая фраза у нее начинается с этих слов. — Брэнна нарезала хлеб и сунула пару ломтей в тостер.

— Господи, да допей ты скорее кофе, пока своим настроением не испортила мне аппетит. Не достанешь тарелки, Айона? Вот молодец. — Его тон сменился с резкого на ласковый. Сестрица же облокотилась на стол и с мрачным видом глоток за глотком отпивала из чашки.

Айона молча поставила на стол тарелки, по подсказке Коннора нашла столовые приборы и накрыла на стол.

Она сидела с двоюродными братом и сестрой, смотрела на блюдо с жареным беконом и яйцами, на тарелку с хрустящим хлебом и слушала их беззлобную перебранку по поводу пережаренных яиц, насчет того, чья очередь идти на рынок и почему белье из стирки не сложено как полагается.

— Из-за того, что я так бесцеремонно заявилась, вы теперь ссоритесь, но я…

— Ничего мы не ссоримся! — Коннор подцепил вилкой кусок яичницы. — Мы разве ссоримся, Брэнна?

— Нет. Мы общаемся. — Она рассмеялась, тряхнула роскошной гривой и впилась зубами в тост. — Если бы мы ссорились, сгорели бы не только эти яйца.

— Они не сгорели, — проворчал Коннор. — Они пожарены… вкрутую.

— Они отлично пожарены.

Брэнна закатила глаза.

— Можешь не сомневаться, в отеле тебя покормили бы лучше. Там отличный шеф-повар.

— О еде я сегодня думала мало. Я не могу просто читать книги и двигаться вслепую… Я не пойму, что мне делать, пока не буду знать.

— Ну вот, теперь она, кажется, подкрепилась, как ты выражаешься, — обернулась Брэнна к Коннору. — Итак, что стряслось?

— Мне приснился сон, который был не сон.

И Айона рассказала им все, что помнила, не упустив ни одной самой мелкой детали, как можно более подробно и точно.

— Дай-ка руку, — перебила ее Брэнна. — Ту, из которой шла кровь.

Брэнна крепко держала руку Айоны, ведя пальцами по тыльной стороне. Кожа на руке лопнула, показалась кровь.

— Стой спокойно! — прикрикнула Брэнна, когда Айона ахнула и попыталась отнять руку. — Сейчас это всего лишь воспоминание. Боли нет. Это как отражение в зеркале того, что было.

— Все было по-настоящему. Было больно, горячо. И на простынке осталась кровь.

— Значит, так и есть, это было в реальности. А сейчас это только отражение. — Она еще раз провела пальцами по руке Айоны, и рана исчезла.

— Я была беременна. То есть… она была беременна. Во сне. Или в этом видении. Он об этом не знал. Он этого не видел или не мог чувствовать — не поняла. — В волнении Айона обеими руками пригладила волосы. — Брэнна, мне надо знать. Ты сказала, мне надо хорошенько подумать, но как я могу думать, когда я так мало знаю?

— Близко же он подобрался… — проговорила Брэнна. Коннор кивнул. — А ты более открытая, чем я думала. Я тебе кое-что дам, чтобы отсеивать нежелательные сны, это поможет тебе держаться чуть отстраненно. Мы с Коннором будем тебя направлять — насколько у нас хватит сил и возможностей. Но мы не можем тебе сказать того, чего и сами не знаем. Если Тейган одна вернулась в хижину, в лес, если на нее напали, скорее, это ты можешь нам что-то поведать.

— Мы с Брэнной знаем отдельные фрагменты, а ты теперь будешь знать больше. Мы оба тоже возвращались в прошлое, у нас тоже бывали видения — мы знаем, каково тебе сейчас.

— Но нас было только двое, — добавила Брэнна. — Теперь — трое.

— С тобой он держался наглее, потому что ты более уязвима. Но такого больше не будет, — пообещал Коннор.

Как ни нелепо это звучало, но ей пришлось произнести вслух то, что не давало ей покоя и бередило мысли:

— А он может меня убить? Если во сне я опять окажусь в прошлом — он меня не убьет?

— Он может попытаться. И скорее всего, так и будет. — На нелепый вопрос Брэнна ответила откровенно и просто. — Но ты его остановишь.

— Каким образом?

— Напряжением воли. Дарованной тебе силой. Амулетом, который ты носишь и никогда не должна снимать. И еще тем, что я дам тебе.

Брэнна перестала ковырять вилкой в тарелке и взялась за кофе. И снова поверх кружки следила за Айоной.

— Главное — пойми: если останешься, если решишься быть заодно с нами, быть тем, кто ты есть, он неизбежно явится за тобой. Ты должна остаться, отдавая себе в этом отчет, по своей воле — или уехать и жить своей жизнью.

Все это было слишком неправдоподобно. И все же… Она же жила в том сне! Она же чувствовала боль!

И чувствовала зов своего естества, того, что жило в ней всегда.

Мосты сожжены, напомнила себе Айона, но ради наведения новых. И куда бы они ни вели, они уже приблизили ее к обретению себя намного заметнее, чем все мосты ее прошлой жизни.

— Я не собираюсь уезжать.

— У тебя пока было мало времени, чтобы все обдумать и понять, — начала Брэнна, но Айона лишь мотнула головой.

— Я знаю, что раньше я нигде не чувствовала себя своей. И думаю, что теперь мне понятна причина. Она в том, что мое место — здесь. Я происхожу от нее, от Тейган. И еще я понимаю: ей хотелось, чтобы я видела, что в ту ночь она его ранила и он стал бояться. Разве это… Разве это не означает, что я тоже могу его ранить?

— Если твое место здесь — а я в этом не сомневаюсь, — что ж, тогда оставайся. Только не спеши брать препятствия, — предостерег ее Коннор и потрепал по руке. — Ты еще на самом старте.

— Я отличный наездник, и посадка у меня прекрасная. Я научусь. Научи меня! — Она подалась вперед, охваченная нетерпением. — Покажи.

Брэнна откинулась на спинку стула.

— Уж больно ты нетерпеливая.

— В зависимости от обстоятельств. Но в целом — да, — не могла не признать Айона, — нетерпеливая.

— Придется набираться терпения. Но мы будем продвигаться вперед. Не форсируя. Шаг за шагом.

— Расскажите мне про этот домик. Они там жили, и Сорка умерла там же. Он еще сохранился? Там такое большое дерево, вывернутое с корнями, и эти густые плети…

— Туда не ходи! — быстро проговорила Брэнна. — Пока не ходи. По крайней мере — одна.

— Она права. Надо подождать. Ты должна обещать, что не полезешь туда одна. — Коннор взял ее за руку, и от его ладони пошел жар. — Обещай сейчас, а я сразу узнаю, намерена ли ты сдержать слово.

— Ладно. Обещаю. Но вы меня туда сводите!

— Не сегодня, — ответила Брэнна. — У меня масса дел, а Коннору надо на работу. А тебе, кстати, надо повидаться с Бойлом.

— Сейчас?

— Довольно скоро. Но сначала ты перемоешь посуду в отместку за то, что подняла меня в такую рань. Чуть попозже приходи. Я закончу свои дела и буду готова часам к трем.

— Приду. — Успокоившись и вновь обретя уверенность в себе, Айона позволила себе еще один хрустящий тост.

Глава 5

Шагая по тропинке, Айона старательно восстанавливала в памяти, как проходить собеседование при приеме на работу. Что говорить, как говорить. Она надеялась, что к ее джинсам и любимому красному свитеру придираться не станут, она ведь не знала, уходя чуть свет из отеля, что ей предстоит уже этим утром общаться с потенциальным работодателем. Тем более что она нанимается на конюшню. Так что вряд ли ей понадобится деловой костюм и портфель.

Впрочем, ни того ни другого у нее все равно нет, подумала девушка. Да никогда и не хотелось иметь их.

Зато у нее было четко составленное резюме, рекомендации от предыдущих работодателей плюс рекомендательные письма ее учеников и их родителей.

Айону не слишком волновало, сколько ей станут платить, — во всяком случае, для начала. Чего она действительно хотела — это работать с лошадьми. А там уж она себя проявит. А пока будет себя проявлять, у нее будет дело, причем любимое дело.

У девушки скрутило живот. Это случалось всегда, когда ей хотелось чего-то слишком уж сильно, так что она приказала себе не трещать без умолку, когда будет говорить с человеком, которому предстоит решать, взять ее на работу или немедленно с ней распрощаться.

Но в ту минуту, как она свернула на поляну и увидела строения, ее волнения как не бывало. Здесь все было знакомо, будто дом родной. Очертания конюшен, когда-то выкрашенных в красный цвет, две лошадиные головы, с любопытством взирающие поверх створок ворот, грузовики и трейлеры, в беспорядке стоящие на посыпанной гравием просторной площадке.

Запахи сена, лошадей, навоза, кожи, масла и зерна растопили ее сердце. Едва сапоги захрустели по гравию, на нее нахлынули чувства.

Не в силах удержаться, Айона прямиком устремилась к лошадям.

За ее движением, глядя ей прямо в глаза, неотрывно следил гнедой. В качестве приветствия он фыркнул и переступил с ноги на ногу. А когда она погладила его по щеке, нагнул голову, после чего легонько ткнулся в нее носом.

— Я тоже рада с тобой познакомиться. Посмотри, какой ты красавец!

Ясные глаза, вычищенная до блеска шкура, тщательно расчесанная грива и спокойный нрав коня — вот что сразу бросилось Айоне в глаза. Здоровые, ухоженные лошади заранее подняли в ее глазах репутацию Бойла Макграта и Финбара Бэрка.

— Надеюсь, мы с тобой будем часто видеться. А кто твой друг? — Она повернулась ко второму коню, крепко сбитому рыжему, который терся шеей о раму окна с видом полнейшего безразличия к посетительнице.

Она шагнула в его сторону, и он прижал уши. Айона лишь наклонила голову и мысленно попросила его успокоиться — и уши лошади снова встали торчком.

— Так-то лучше. Зачем же нервничать? Я только зашла поздороваться.

Она легонько погладила коня.

— Это Цезарь к вам присматривается.

Айона обернулась. Сзади стояла наездница в сапогах для верховой езды. Ее гибкое тело облегали жокейские бриджи, жакет был в шотландскую клетку. Волосы, заплетенные в длинную свободную косу, напомнили Айоне любимую бабушкину норковую шубку — они были густые и роскошного каштанового цвета. Хотя в ее речи слышался ирландский выговор, золотистая кожа и темно-карие глаза скорее ассоциировались с теплыми краями и цыганскими кострами.

— Он вообще любит в первый момент прикинуться свирепым. И еще он стесняется, когда его трогают. Как правило, — добавила она, видя, что Айона продолжает гладить коня.

— Просто он осторожничает с незнакомцами. Их обоих берут на прогулки?

— Цезаря мы приберегаем для опытных наездников, но в принципе они тут оба на службе.

— Надеюсь, то же можно будет скоро сказать и обо мне. Я Айона Шиэн. Пришла поговорить с Бойлом Гратом.

— А, так ты, наверное, та янки, двоюродная сестра Коннора и Брэнны? А я Мира Куинн. — Она шагнула вперед и твердой рукой пожала Айоне руку, одновременно быстро и деловито оглядев ее с головы до ног. — Ты прямо с утра пораньше.

— Никак не привыкну к другому часовому поясу. Если сейчас неудачное время, я могу прийти позже.

— Что сейчас, что позже — какая разница. Бойла пока нет, но он скоро будет. Если хочешь, я тебе тут пока все покажу.

— С удовольствием. Спасибо! — Подобно Цезарю, Айона сразу сбросила напряжение. — Ты давно тут работаешь?

— Да уж почти восемь лет. Скоро девять будет. Да, впрочем, кто считает?

Она повела Айону в конюшню, широко шагая на длинных ногах, так что той пришлось поспешить, чтобы не отстать. С одной стороны Айона успела заметить комнату, заваленную шлемами, крагами, сапогами. Бочком подошел тощий кот, по примеру Миры смерив новенькую независимым взглядом, после чего чинно удалился.

— Это Дарби почтил нас присутствием. Он прекрасно ловит мышей, за что мы и прощаем ему его нелюдимость. Он честно зарабатывает свой хлеб, но ходит где и куда хочет.

— Самый лучший вариант.

Мира улыбнулась.

— Это правда. Так вот. Мы организуем конные прогулки, водим группы между Лох-Корриб до Мэском. Обычно это занимает час, но если клиент платит — продлеваем маршрут. И еще у нас тут тренировочный манеж. Можешь посмотреть.

Айона вошла. На аккуратном гнедом сидела женщина тридцати с небольшим лет, а некрупный подвижный мужчина в рабочих джинсах обучал и коня, и всадницу разным видам шага.

— Это наш Мик. В молодости был жокеем. Кладезь историй из тех времен.

— Вот бы послушать!

— Если задержишься здесь дольше пяти минут — непременно услышишь. — Мира уставила руки в боки и стала смотреть, как работает Мик, позволив Айоне сделать то же самое. — Мик когда-то неудачно упал на скачках в Роскоммоне, на этом его жокейская карьера закончилась. Теперь он учит, тренирует, а его ученики коллекционируют награды.

— Так вам, выходит, повезло, что он у вас работает.

— Это уж точно. У нас есть еще большая конюшня, там тоже и манеж, и плац. И конкурное поле там. Уроки мы там проводим. Это отсюда недалеко. Местные у нас тут тоже занимаются, иногда и на маршрут ходят. В это время года полегче, можно немного расслабиться, но дел всегда хватает. В общей сложности у нас на этой и на большой конюшне двадцать две лошади. Снаряжение держим вон там, в шорной.

Она обернулась к Айоне:

— Мы ездим по-английски, так что если ты привычна к западному седлу, придется приспосабливаться.

— Я и так, и так умею.

— Это очень кстати. Бойл очень строго следит, чтобы снаряжение было в надлежащем порядке, — продолжала она, жестом приглашая Айону войти. — Мы все делаем любую работу — какая в данный момент важнее. Снаряжение приводим в порядок, заказы принимаем, навоз вывозим, ходим за лошадьми, задаем корм — на каждом деннике вывешен график кормежки и рацион. А тебе приходилось водить конные маршруты?

— У себя дома, конечно.

— Тогда ты знаешь, что это не просто неспешная прогулка в компании с заказчиками. Надо еще следить, как они ведут повод, как в седле держатся… Да еще большинству здешних туристов подавай местный колорит. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Их интересуют наши края, история, даже флора с фауной.

— Я буду учиться. Вообще-то кое-что я уже почитала. Люблю знать что-то о местах, где бываю.

— Пока живьем не увидишь, толком и не узнаешь.

— Но к неожиданностям я всегда готова.

Ее окружали знакомые запахи — кожа и седельное мыло. Она легко допускала, что для непосвященного глаза в комнате для хранения сбруи царит беспорядок, но в этом беспорядке она угадывала столь хорошо ей знакомую повседневность, видела, как что используется и как приводится в порядок, понимала, почему и где должна лежать та или иная вещь.

Поводья висели на одной стене, седла — на другой. На третьей стене — вешала для упряжи, там же — крючья и вешалка для мундштуков и мягких седел, полки для всякой всячины, тряпки, щетки, седельное мыло и масло. И в отдельной нише — метлы, вилы, скребницы, крючки для чистки копыт и ведра. Еще она заметила старенький холодильник.

— Там лекарства, — пояснила Мира. — Все под рукой — вдруг понадобится. Мы по возможности поддерживаем тут чистоту, а пару раз в год, когда наступает затишье, засучив рукава наводим полный порядок. Снаряжение у тебя будет свое?

— Я все продала. — Болезненное воспоминание. — Оставила только сапоги для езды и для уборки денников да еще шлем. Я не представляла, будет ли мне где все это хранить, да и вообще понадобится ли, во всяком случае на первом этапе. А надо иметь свое?

— Необязательно. Ну что ж, наверное, тебе не терпится взглянуть на наших лошадей. Мы берем и на постой, только в большую конюшню. Здесь мы держим ездовых и по мере надобности переводим их то туда, то сюда.

Мира говорила и продолжала идти своими длинными шагами, показывая Айоне денники.

— На сегодня у нас заявка на четверых на утро, после обеда еще две группы — пара и шесть человек. Уроки расписаны на весь день, так что мы забиты под завязку.

Она остановилась и потрепала по голове крепкого гнедого с белой звездочкой.

— Это Мэгги, такая ласковая! Очень хороша с детьми и с новичками. Она терпеливая, наша Мэгги, и любит спокойную жизнь. Я правду говорю, моя сладкая?

Кобыла потерлась носом о плечо Миры, потом нагнула голову к Айоне.

— Симпатяга! — Дождавшись, пока ее поскребут и почешут, Мэгги рассмешила Айону, ткнувшись ей в карман. — Сегодня у меня с собой ничего нет. В другой раз обязательно принесу тебе яблочко. Она… — Айона умолкла, заметив вопросительный взгляд Миры. — Что такое?

— Странно. Мэгги как раз больше всего любит яблоки. — Не продолжая, Мира прошла вперед. — А это наш Джек. Он уже большой мальчик, любит вздремнуть, а на прогулке при каждом удобном случае пощипать травку. С ним без твердой руки никуда.

— Любишь поесть и поспать, да? Да кто ж не любит… Подозреваю, такой большой и сильный малый, как ты, не моргнув глазом триста килограммов потянет.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»