Пленники Зоны. Сталкеры навсегда Коротков Сергей

Никита вздрогнул, заиграл желваками на скулах и отвел взгляд от молодого сталкера:

– Еб…ть ту Люсу! Еще нам врагов в тылу не хватало.

* * *

«Хвост» действительно был. И шли они по следу группы Истребителя чётко и быстро. Набрать большую команду против спецназовцев, которым симпатизировали клиенты «Теплого стана», они не смогли, да и побоялись огласки, поэтому отправились втроем. Супергероями себя не считали, звезд с неба не хватали, крутым оружием и диковинными способностями не обладали. Но Зону знали хорошо, знали ее закоулки, тропки, хитрости и опасности. К тому же надеялись на скрытность и фактор неожиданности при нападении с тыла. Ну, и горячее желание заиметь «янтарь» и дорогую снарягу военных.

Алчность и жажда наживы совсем затуманили их головы, раз негодяи решились напасть на спецназ, да еще и на отряд больше их собственного. Или уверовали в свою силу и опыт, а также внегласную поддержку Ока Зоны, которое нет-нет, да и подбивало население Зоны пойти на гадкие поступки в отношении новоявленных гостей, используя связь по КПК и весточки через подставных.

«Янтарь» у старшего спецназовца заприметил один из троих – представитель «Правопорядка» по прозвищу Овчина. Шустряк лет сорока, бывший налоговый полицейский из Ровно, год назад вступивший в ряды местной силовой структуры Зоны, беседуя с гостями утром после драки и застолья, попросил документы у майора. Тот в рейды не имел привычки брать с собой какие-либо бумажки, поэтому «обломал» полицейского. Отделался Никита визуальным легким осмотром вещей и снаряги. Типа для устного разрешения прогулки по Зоне. Любопытство Овчины он удовлетворил. А вот потерю дара речи новоявленного таможенника и красные пятна по лицу от мельком увиденного им суперартефакта не заметил. Перебирая амуницию и скарб, Никита нечаянно показал «янтарь» коррумпированному представителю власти. Ничего в жизни Овчины его так не сбивало с рельсов, как замеченный бесценный артефакт в руках какого-то залетного вояки. Он чуть слюной не подавился. И, конечно, гнусная мысль завладеть «янтарем» появилось у него немедленно.

В баре околачивались два бездельника – бандиты Прохиндей и Папуас. Парни давно задолжали «Правопорядку», за ними числилось хулиганство и несколько краж, поэтому Овчина двинул прямиком к ним.

Уболтал быстро, где припугнув, где припомнив грязные делишки. Ну, и наобещал А-Сертификаты и кучу бабла с продажи «янтаря» на Большой земле.

Чтобы Кузбасс с Творогом ничего не заподозрили, Овчина прилюдно выволок обоих бандюганов из бара за шкирку. Якобы за сквернословие в адрес полицейского и обнаруженные фальшивые баксы.

Троица быстренько рванула на задворки строительного комплекса, собралась и двинула вслед ушедшим военным.

Мысль об убийстве ничего не подозревающих вояк троица упорно отгоняла, дабы не вызывать приступы совести, зацементированной где-то очень глубоко на дне их гнилых душонок. Даже планов не строили. Просто тупо шли, изредка оглядываясь.

Так и дотопали до реки.

* * *

– Слушай, Орк, может, здесь им засаду устроим? – спросил мнение боевого товарища Никита, разглядывая из кустов тот берег. – Или где-нибудь в развалинах растяжку сбацаем?

– Да знать бы, командир, когда они выплывут и здесь ли, – шепнул Орк, уткнув нос в пудовый кулак в перчатке, – а ждать у нас времени нет. Да и шуметь нельзя. Я бы с удовольствием их тут покрошил, втихую на шнурки порезал, но опять же… сколько их ждать-то? Блин.

– Лады. Ставь «ёжика» здесь. Вон, видишь бревно, куст боярышника да остатки старого кострища. Сообрази там. Только по-тихому, чтоб никто не заметил из наших. Посмотрим, кто там вслед нам пустился. Давай. А я сборы трубить буду.

– Есть.

– Бойцы и иже с ними «санчи пансы», подъем. Нечего пупы чесать да загорать! – громко приказал майор, выйдя из кустов. – Марш-бросок тем же темпом. Порядок прежний, курс тоже. Выдвигаемся.

* * *

Полуголые деревья, кустарники с редкими листьями, серая земля, пожухлая трава, желтые камыши. Тот берег казался безжизненным и мрачным. Ни ворон, ни мутантов, ни знаков аномалий. Даже волн на Немане не наблюдалось.

Овчина опустил бинокль. Сплюнул жвачку.

– Мда-а, на чем же туда добраться, етить их в попу? – вслух произнес не самый лучший представитель «Правопорядка».

Он посмотрел по сторонам. Где-то справа раздавался шорох камышей и треск сучьев. Отправленные им на поиски какого-нибудь средства переправы бандиты шумно бродили по кустам, то ли отпугивая всякую нечисть, то ли просто не задумываясь о последствиях.

– Идиоты, – шепнул Овчина и снова прильнул к окулярам бинокля, – топайте, вояки, топайте. Сейчас нагоним вас и на открытом месте из снайперки положим по одному. Может, и сами сгинете на Поле Чудес. Гы-ы.

– Есть, Овчина, нашел, мля-я, – заорал Папуас, ломясь через заросли, – там лодка и…

– Не ори, придурок! Заткнись. Над рекой слышимость, чучело, знаешь какая?! Говори, чё там. Тише, – прервал бандита Овчина, спрятал бинокль и присел, поправляя приклад винтовки.

– Искал, искал. Там трос притоплен, я аж запнулся. Тянул-тянул. Гляжу – лодка. Так и вытянул ее с реки. Пустая. Только весло в ней и шест.

– Понял. Зашибися пахнет п…я! Медаль купи себе, Папуас, повесь, напиши что от меня. Так. Где этот чудила?

Папуас только открыл рот, собираясь позвать товарища, но Овчина шикнул на него:

– Да, ёп, не ори ты.

– А? Ага. Тыща извинений, старшой. Ща за ним сбегаю.

– Давай.

Папуас рванул в кусты за спиной Овчины, раздвигая густые ветки и матерясь каждый раз, как получал ими по лицу.

– Ой, уро-од! – скривился Овчина и достал КПК, вмиг забыв про глуповатых помощников.

Он провел несколько манипуляций, набрал нужный адрес и текст: «Приболел. Понос. Отлежусь, выйду на патрулирование по маршруту номер 5. Пока без ЧП». Отослав руководству «Правопорядка» лживое сообщение, Овчина ухмыльнулся, убирая «наладонник». Надо же было как-то замылить глаза начальству и объяснить свое отсутствие в Пади. А там, глядишь, за день обернется. Нечего далеко и долго таскаться за вояками, быстрее надо положить их и прихватизировать «янтарек». Вот еще не хватало топать за ними аж до Туманска!

Сбоку показались оба бандита, с шумом продирающиеся сквозь кусты.

– Так. Быстро на лодку и на тот берег. Ноги в руки, ханурики, хабар от нас уходит. Бегом.

* * *

– Бегом, пацаны! Ходу, ходу, Мы тут как на ладони, – крикнул Никита, полуобернувшись к носильщикам с раненым сталкером.

– Разведка, поднажми. А то в полкилометре на юг свора псов. И, кажись, они нас завидели! – воскликнул Кулек, приостановившись.

– О, ёп!

– Звиздец.

– Эскимо, ко мне. Меняем наших. Быстро, – позвал майор парня, – Док, держи нам зад. Кэп с Ахмадом вперед за сталкерами.

– Есть.

– Понял.

Никита на бегу сменил Кэпа, Эскимо – Ахмада. Полозков пристроился в арьергард. Темп движения чуть снизился, пока менялись, и Истребитель успел сунуть свой пистолет Бродяге. Тот благодарно подмигнул и скривился от тряски и бега носильщиков. Но вот группа выстроилась в линию и снова увеличила скорость. К ним присоединился Орк, аршинными шагами догнавший товарищей несмотря на тяжелый груз снаряги.

– Орк? – Никита вопросительно глянул на бойца.

– Сбацал сюрприз, командир. Все в ажуре, – отдышавшись, проговорил тот, с полуслова поняв, о чем мысли старшего.

– В темпе, парни. Меняемся чаще. Орк и Док – вы следующие.

– Есть.

Бойцы и сталкеры зигзагами миновали опушку леса и устремились прямиком через холмистое поле, переливающееся от десятков аномалий причудливыми миражами и спектрами.

Поле Чудес!

Смертельное место. Ловушка. Но, похоже, сталкеры-проводники были не только отмычками. Знали свое дело и знали проходы. И повели туда.

Но помнили ли они, что Зона не любит постоянства? Что после Вспышки в ней многое меняется…

* * *

Мимикрим был так стар и болен, что вел большей частью оседлый образ жизни. Он старался меньше двигаться, в охоте уже почти не участвовал, обходился легкой добычей вроде крыс, крысаков и одиноких собак. Его способность к мимикрии из-за аномалии, которую он, проворонив, случайно задел лапой, давно перестала функционировать. А, может быть, на ней сказались годы. Желто-коричневая, местами пепельная кожа загрубела, покрылась язвами и щетиной и постоянно чесалась. Рецепторы обоняния притупились, осязание снизилось до уровня человеческого. Щупальца стали вялыми и слабыми – с кабаном им уже было не совладать.

Мафусаил Зоны все равно обожал свою родную местность, просторы и живность в ней. Любую. И пускай здесь стало хуже, опаснее и голоднее, но мимикрим своим мозгом, мало отличавшимся от мозга животного, понимал – жизнь прошла, наступили, может быть, последние ночи существования. Днем он отсыпался, облокачиваясь на обгорелое дерево в перелеске возле Поля Чудес, хотя раньше дремал только стоя, как и все его сородичи. Дерево, такое же старое и скрюченное, как и он сам, казалось безжизненным и дряхлым. Осина в последние годы начала гнить, но после пожара обгорела и омертвела.

Мимикрим часто спал в этом месте, прислонившись сутулой спиной к дереву. Иногда терся о него, и этот массаж доставлял ему неслыханное удовольствие.

А еще он разговаривал с осиной. Может быть, это походило больше на ворчание-бормотание себе под нос, но молчаливое дерево слушало его, не перебивало, а только иногда поскрипывало в ответ.

Еды мимикриму требовалось немного, да и его изношенные органы пищеварения почти не работали, поэтому на большее, чем крысы и жабы, он не претендовал. Высосав из жертвы все жидкости, включающие кровь, лимфу, воду, экскременты, он радовался и этому, довольно кряхтел и улепетывал в свое насиженное место.

Своих соплеменников он давно не видел. Может, потому, что у всех были свои охотничьи угодья, а может из-за его слепоты и лени. Редкие гости осинового колка либо проходили небольшой лесной массивчик спешно и краем, либо, заметив его, тоже быстро покидали это место.

Теперь, к концу жизни, мимикрим определил постоянный ареал своего обитания, пометил территорию и чувствовал себя здесь единоличным владыкой.

Недавно пробежавшие мимо люди, вертикальные и один горизонтальный, не успели вызвать в мутанте чувств ненависти и ревности, как раньше, поэтому он только прогундосил что-то нечленораздельное, пошевелил щупальцами и прикрыл морщинистые воспаленные веки.

Но, спустя некоторое время, услышав грохот выстрелов (эти звуки он еще мог воспринимать), старый мимикрим вздрогнул, отделился от чёрного ствола осины и побрел к опушке.

И тут появился он! Прямо в пяти метрах справа.

Самый опасный и злостный враг всех мутантов Зоны.

Человек!

* * *

В реку вошли шумно и открыто. Эти бестолочи никак не могли сохранять тишину, бряцая оружием, скрипя сапогами, веслом, матерно ругая неудобство, сырость, скорость передвижения. Громко чавкали по болотине, плюхали в воде шестом и веслом, переговаривались.

Овчина гаркал на них, призывая к молчанию и проклиная за неуклюжесть, но тем было наплевать. Да что ж за люди такие!

На середине Немана, разлившегося этой весной особенно сильно, в дно лодки что-то тукнуло. «Корень?» – подумал полицейский, но палец положил на скобу «чейзера».

Через несколько секунд Прохиндей, стоя на ногах и в очередной раз опираясь на шест, чтобы оттолкнуться, дернулся и, потеряв опору, упал за борт. Шест, похоже, был сломан кем-то под водой, и бандит, влекомый своим весом, плюхнулся в реку. Та взбурлила, заглушая крик бедняги и мат оставшихся в лодке людей, а из чёрной глубины вынырнула безобразная морда, очень похожая на жабью, только исполинских размеров. Таких габаритов, что открытой пастью она наполовину охватила Прохиндея и, рыкнув, исчезла под водой.

Овчина успел заметить выпученные глазища величиной с суповые тарелки, голодные и злобные, отпрянул, забыв про оружие, и повалился на дно лодки. Волна от чудовища колыхнула хилую посудину так, что распластаться вдоль борта пришлось и Папуасу, чуть не потерявшему весло.

– Твою-ю мать, – вырвалось у Овчины, – мля-я, греби, урод! Давай, етить твою…

Река на месте пропавшего Прохиндея успокоилась, словно, и не произошло ничего: не было ни волн, ни крови, ни вещей бедолаги. Но тут же вода взбурлила под натиском весла Папуаса и приклада ружья Овчины, гребущего им с остервенением сумасшедшего.

– Б..! Я ж говорил, козлы, вашу мать, чтоб тихо вели… А-а, падлы-ы! – заорал он, орудуя прикладом.

От брызг, вызванных сначала волной, а потом яростной греблей, оба стали мокрыми, а холодный пот добавил одежде сырости. Как назло, лодка плыла медленно и неохотно, как в ужасных снах, когда все страшное происходит быстро, а бегство – лениво и тягуче.

Через две минуты сзади послышался всплеск, сразу превратившийся в бурлящий и нарастающий звук погони по воде.

У Овчины гениталии сжались в точку, и ослабли колени. Все конечности вмиг стали ватными. Неописуемый страх овладел всем сознанием полицейского. Он боялся оглянуться назад, лихорадочно загребая ружьем.

И тут он увидел выражение лица Папуаса, позволившего себе все-таки обернуться. Такого взгляда он никогда не видывал. Даже в сравнении с глазищами этой подводной твари. И испуг на физиономии бандита был настолько велик, что мочевой пузырь Овчины моментально опорожнился, хлынув по штанам ненужным теплом. В эту секунду он будто всеми клетками спинного мозга ощутил, кто появился сзади и что сейчас произойдет.

Рефлекс сработал тотчас, причем молниеносно, опередив мысли о содеянном. Овчина привстал на колени, схватил ошалелого Папуаса за отворот бронежилета поверх фуфайки и дернул вбок. Бандит, не успев понять и даже крикнуть, кубарем устремился вниз, погрузившись с головой под воду. Весло упало рядом с полицейским, который вцепился в него и судорожно замолотил по поверхности реки. Он уже никуда не смотрел, даже вперед, а только хаотично греб с крепко зажмуренными глазами.

Поняв, что лодку разворачивает, он перекинул весло на другую сторону и стал рвать Неман сильными и резкими взмахами.

Удивительно тихо было сзади. Видимо, Папуас так и не вынырнул, увлекаемый неманским уродом в глубину реки.

По фигу.

Овчина приближался к затопленному бережку, понимая, что, скорее всего, уже спасся. В пятидесяти метрах левее находился удобный и безопасный выход на берег, где недавно высадились вояки. И где была установлена Орком смертельная растяжка-«ёжик».

* * *

– Блин, чё опять встали, отмычки? – недовольно крикнул Кэп, присев как и все на корточки.

– Ща, мужики, разберемся. Айн момент, – бросил Заноза, что-то горячо обсуждая с Кульком.

– Кончай их так называть, – сказал Никита, утирающий пот с лица после пробежки с носилками Бродяги, – они такие же нормальные пацаны, как и мы. И здесь, в Зоне, они свои. Сталкеры. Ты еще их пушечным мясом назови, ёпрст.

– Ладно, ладно. Понял, командир, – бывший наемник передернул плечами, поправляя РПГ-7 и большой рюкзак, – непроизвольно я. Согласен, никакие они не отмычки. А проводники пока так себе. Я бы так же смог, наверное, в незнакомой местности.

– Был бы здесь настоящий Проводник, – пробурчал лежащий Бродяга, неподвижно уставившийся в серое небо, – или Зональщик. Или Корсар. Мы бы быстрее двигались, увереннее… да и другим путем, скорее всего.

– Ага, знал бы прикуп, жил бы в Сочи! – передразнил его Кэп.

– Но их нет. Нет друганов моих. Забрала их Зона. В бою забрала. Честном бою. Слава Чёрному Сталкеру, что хоть Корсар живой! Увидеть бы его, а, мужики?

– Увидишь, братуха, увидишь. Скоро уже, – поддержал сталкера Никита.

– Скорее бы уже, разведка.

– Парни, ну что там? – вполголоса окликнул майор.

Сталкеры будто не услышали его, переговариваясь друг с другом. Слева в центр Поля Чудес тянулся пологий уклон, мигая «энерго» и «гравиполями», справа на холме лежали скелеты и трупы мутантов и людей, более чем прозрачно намекая на опасный участок с невидимыми глазу аномалиями.

Позади остались триста метров пройденного участка Поля Чудес, вихри «смерчей», «воронок» и переливы «жаровен».

Стая псов особей в двадцать шумно носилась по краю опушки, не решаясь проникнуть внутрь аномального поля и уже потеряв одну собаку в «смерче». Людей было видно на размытом миражами аномалий горизонте, и даже ощущался их запах, но псы только безрезультатно бегали вдоль опушки прируслового леса. Зрячие собаки стаи, делая стойки, следили за маленькими зелеными человеческими фигурами, а слепые псы лаяли и суматошно метались взад-вперед.

– Короче, мужики, перчатки на руки и слоников на бошки. Идем правее, вон, до того вагончика. Аномалий полно, но вроде все пока знакомые.

– Может, РЗК надеть лучше? – спросил военврач.

– Не-е, радиация здесь невысокая. Слониками отделаемся. Кто хочет, может таблетку съесть! – крикнул Заноза, надевая ГП-7м.

Он промычал что-то еще, но из-под противогаза его слова уже были неразличимы. Бойцы и сталкеры напялили маски и респираторы различных моделей (перчатки носили все) и тотчас выступили дальше.

По команде Истребителя носилки взяли Ахмад и Кэп, Док и Орк пристроились позади, а Никита и Эскимо спереди. Так и пошли по взгорку, взяв за ориентир ржавый длинный вагончик, бывший когда-то сторожкой колхозного поля.

Бродяга одной рукой придерживал под брезентом развернутый из фольги «янтарь», любезно предоставленный ему Никитой в «Теплом стане», когда их случайно заметил Овчина. Теплое, лечебное воздействие артефакта разливало по жилам и сосудам здоровье, силу, энергию. Живот свербило и покалывало, но приятной щекотливой чесоткой, а не острой болью, как раньше.

Сталкер улыбался, вспоминая шутки разведчиков, слушая привычный слуху мат проводников, глядя на гримасы и подмигивания пыхтящего носильщика, добрые и искренние, несмотря на тяжесть, неудобство и грозящую отовсюду опасность. Радовался сталкер жизни, небу, предстоящей встрече с Корсаром и с новыми товарищами.

Они не бежали. Бег здесь, в сердце Поля Чудес, был сродни скорой смерти. Группа медленно продвигалась по ломаной кривой дальше и дальше, по гребню длинного холма.

Вопреки неверным общепринятым суждениям о том, что чем выше пригорок, тем больше аномалий, отряд шел ниже вершин холмов, но выше низинных участков, где радиация была жестче и держалась дольше.

Удачно избегая контактов с аномалиями, путники достигли сторожки. Это было старое, давно забытое и никем не посещаемое место. Остов коричневого от ржавчины вагона, покрытого пометом ворон, «волосами» и пятнами мха и лишайника, одиноко ютился на вершине самого высокого холма Поля Чудес. В трех метрах от него находился «колодец», ожидающий очередную жертву. Рядом среди пробивающейся зеленой мать-и-мачехи гнили останки сталкера в истлевшей одежде. Полуоблезлый череп сверху желтел отполированной костью, а на нижней части еще носил следы плоти и почерневшей кожи. Аскариды в этих местах, насыщенных электротоком и жаром аномальных полей, не водились, раз не обглодали труп.

– Веселое местечко! – прогундосил Орк, поводя пулеметом.

– Да уж, дружище, это ты верно заметил, – отозвался Доктор.

– Мля, угроза справа, – крикнул Кэп, чуть не бросив носилки с Бродягой, – чё за…

– Огонь на поражение! – заорал Никита, вскидывая автомат.

Два свинорыла неслись на бойцов, будто два злых борова. Они появились неожиданно и ниоткуда, хрюкали и душераздирающе верещали, грозя сбить людей с ног и выпотрошить их лапами-клешнями.

Сразу три очереди из автоматов раздались из толпы путников, но все в одну тварь. Она взбрыкнула и упала, уткнувшись мордой в почву. Второй удалось ломаными скачками приблизиться на расстояние кинжального удара.

Вдруг с носилок один за другим с ровными короткими интервалами защелкали пистолетные выстрелы. Никита краем зрения заметил, как лежащий Бродяга из личного табельного оружия майора методично расстреливал затормозившего свинорыла. Его визг огласил всю округу, конец которому двумя выстрелами дуплетом из двенадцатикалиберной ТОЗ-34 положил Эскимо. К сожалению, более современного оружия парень в Зоне не заимел, но мощная вертикалка слыла точным и убойным ружьем, имея один минус – частую перезарядку.

– Вот, блин, падла! – воскликнул Кэп, не имевший легкого стрелкового оружия.

– Охренеть, свинья-мутантка, – пробубнил военврач, не успевший применить свой автомат.

– Орлы сталкеры, – Никита опустил АКМ, когда-то захваченный трофеем в чеченском лагере, – хорошо срезали поросят.

– Ни хрена себе поросята, – усмехнулся Орк, – с пол-«запорожца» размерами. И неслись прям на нас не хуже «Запоров»!

– Так. Орк, Док, Эскимо. Вам занять круговую, держать сектора. Проводники, проверьте вагон. Кэп, Ахмад – вы у носилок, – распорядился Никита, отпустил автомат, повисший на ремне на груди, встал с колена, – все, парни, привал. Полчаса на отдых и дуем дальше.

– Есть, командир.

– Слоников можно снять, братва, – промычал Кулек через переговорное устройство своего ГП-7м, – радиация на уровне, но ничё, ща по глотку водяры и нуклидам капец.

Отряд поснимал противогазы, респираторы и «Панорамы» и стал выполнять поручения старшего, осторожно передвигаясь по пятачку холма вокруг вагона. Бойцы и сталкеры замельтешили резвее, услышав новые команды Истребителя:

– Пацаны, живей осмотрите вагон и организуйте поляну пожрать. Кэп, забери у Ахмада «калаш», а у Бродяги под брезентом подсумок с рожками. Теперь это будет твое личное оружие. Ясно?

– Есть, командир. Спасибо!

– РПГ таскаешь также. Выстрелы у Ахмада. Всем так спокойнее. Гранаты дам позже. На тебе чечен и Бродяга. Не упусти бородатого снова, а сталкера береги пуще прежнего. Ясно? Бродяга, как ты?

Сталкер показал большой палец, затем начал дозаряжать «Гюрзу» командира. Кэп расторопно бросился исполнять приказы.

Вскоре отряд расположился в вагончике с часовым Орком на входе и занялся приемом пищи, разогревая на сухом спирту фольгированные пайки и открыв бутылку «ОЗОНАвки». По пятьдесят граммов каждому этой новой в Зоне водки пошли хорошо, разлившись теплом по желудкам.

– Надо бы захоронить труп, – вдруг произнес Никита, угрюмо поедая сухой паек.

– Да нехай валяются, может, голодными и без жратвы будем возвращаться, так пригодятся, – сказал Кулек, набивая рот гречкой.

– Мля-я, – Никита поперхнулся и закашлялся, – твою дивизию, Кулек. Я про останки сталкера у вагончика. Ну-у, шутник!

– О, блин, а я про мясо свинорыла, – пробубнил полным ртом сталкер, и вагончик огласил хохот людей.

Теперь чуть не подавился Кулек, но Заноза заботливо похлопал его по спине. Разноголосье оборвал Бродяга.

– Разведка, ты серьезно?

– Я насчет погибших никогда не шучу, сталкер, – ответил Никита, думая про трагическую судьбу профессора Георгия, – это же сталкер там лежит у аномалии?

– Он самый.

– Ну и не фиг костям лежать, обветриваться. Пока время есть и тихо, надо схоронить мужика.

С этими словами Никита встал, сделал из фляжки пару глотков, убрал на левый бок и направился к выходу.

– Так это… лопаты ж нету, – бросил Заноза, но, поймав взгляд-упрек Кэпа, заткнулся.

– Во, спецназ дает! – Кулек глянул в незастекленное окошко и тоже направился к выходу.

– Блин, такого еще в Зоне не видывал, чтоб вояки сталкеров хоронили! – прошептал Заноза и тоже поднялся, утирая крошки со рта.

Через минуту все высыпали наружу, глядя, как разведчик НРСом буравит почву, вырезая пласты дерна с мать-и-мачехой. Он сидел на коленях, ловко орудовал ножом и аккуратно складывал брикеты земли рядом.

Орк и Кулек одновременно кинулись ему на помощь, вынув свое холодное оружие, затем к ним присоединился Заноза. Военврач, что-то шепнув Ахмаду, взял с носилок брезент, и они оба занялись останками покойника, бережно укладывая их на полотно.

– Осторожней там. «Холодец» рядом, – предупредил Заноза, работая бок о бок с военными.

– Спасибо, разведка! – промолвил Бродяга вслух, лежа на сетке койки в вагончике и мысленно представляя, что и как там сейчас делают мужики. По его лицу скатилась слеза и скользнула за ухо. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

* * *

Полицейский утер с бровей пот, хотя погода была прохладная, отвел в сторону ветку березки и еще раз всмотрелся вдаль через оптику бинокля. Среди переливов и миражей аномалий силуэты членов сводного отряда тоже выглядели смутными и призрачными. Сталкеры вместе с военными рыли яму, причем сноровисто, дружно. Зачем, для чего? Овчине было невдомек. «Ишь, спелись вместе там! Быстро чё-то», – подумал преследователь.

Он с минуту изучал местность. Что-то прикинул в уме. «Щас надо. Иначе упущу, а лезть в Поле Чудес одному, да еще за кодлой этой… Не-е, полный писец! По одному ща перещелкаю, благо все в ловушке. Остальное – дело времени».

Овчина, сетуя на то, что остался один, глупо потеряв двух помощников, выбрал подходящее деревце с веткой в форме рогатины. Уложил на опору винтовку и стал настраивать дальномер. Проверил обойму, вынул и приготовил пару запасных, чтобы потом долго не лазить.

Дыханием погрел пальцы, торчащие из обрезанных перчаток. Замерзли, несмотря на жар в теле и взмокшую голову. Странно.

Быстро оглядевшись вокруг, невнятно бормоча под нос молитву, он взялся за приклад винтовки и прицелился.

«Надо выбить главного среди них. Да еще при этом владельца "янтаря". Потом пулеметчика. Военных. А эти сявки местные и сами разбегутся!»

Овчина выждал порыв ветра, зашелестевший листвой в тонких ветвях, замер и нажал спусковой. Оружие громко выстрелило, толкнув в плечо.

Пуля калибра 7,62 миллиметра, три раза пробившая всполохи аномалий, незначительно сместила траекторию своего полета и, по касательной звякнув об шлем Истребителя, впилась в обшивку вагончика.

Эхо выстрела и звук пулевого шлепка вызвали инстинктивные действия и команды военных. Группа рассыпалась в стороны, резко меняя позы и прячась за единственным укрытием.

«Блин!» – Овчина тут же выстрелил еще раз, крепко сжимая раритетную винтовку. И еще. «Мосинка», громыхнув пять раз, потребовала перезарядки.

– Вот падлы! – вслух начал ругаться стрелок, теряя драгоценное время и эффект внезапности.

Только одна пуля угодила в цель, пробив ногу Занозе выше колена. Сталкер взвыл, но подхваченный стремительным рывком Орка, тут же оказался внутри вагончика.

Никита быстро извлек со спины «Вал» и приник к оптике, чтобы нанести ответный удар, но, издав недоуменный возглас, убрал палец со скобы.

– Охренеть! Это еще что за тварь?

Все, кто имел свою оптику, будь то прицел или бинокль, вскинули ее к лицам, продолжая прятаться в вагоне и за ним.

– Ого. Мимикрим, мать его за ногу! – отозвался Кулек, вертя диковинной подзорной трубой-телескопкой. – Капец говнюку.

Затаив дыхание и боясь просмотреть зрелище, люди наблюдали за развернувшейся на опушке небольшой рощи картиной. Все прильнули к окнам и двери вагона. Только двое лежачих, Бродяга и Заноза, не могли лицезреть то, что развернулось в трехстах метрах от них, на краю Поля Чудес, и только сыпали вопросами:

– Что там, братцы?

– Кто? Эй. Не молчите.

– Ау!

Овчина, пытаясь вставить очередной «гребешок» патронов, услышал сзади приглушенное дыхание и треск сломанного сучка. Горячая волна моментально пробежала по его спине от затылка к гениталиям. «Вот, бл…!» – успел подумать полицейский, вздрогнув от хриплого звериного рыка.

Он перехватил винтовку за ствол и с разворота замахнулся ей, словно, дубиной. Приклад попал нападающему в район ключицы – если, конечно, она у него была.

Овчина ойкнул, приседая от неожиданности и страха.

Нет, даже не страха! От всеобъемлющего животного ужаса. При виде того, кто напал сзади.

Мимикрим!

Этот мутант в Зоне – один из самых сильных, хитрых и умных. А этот, хотя и был уже стар и менее ловок, но оставался страшным и к тому же был опытным и матерым.

От вида его желто-седых косматых патл, багровых щупалец, сгорбленной, но высокой фигуры, не утратившей к старости рельефных мышц и силы в них, человека сразу сковал смертельный страх.

Обреченный не смог больше сделать ничего – ни увильнуть в сторону, ни выхватить из кобуры «марту», ни воспользоваться тесаком «тайга». Ноги его подкосились, руки предательски ослабли.

Мимикрим одной лапой схватил Овчину за горло, охватив огромной кистью всю шею и часть плеча. Другой вырвал у него оружие, будто не ощутив боли от удара, размахнулся им и сломал об дерево.

Сверху на обоих сыпанули оставшиеся с осени сухие листья и тонкие ветки. Мир вокруг затаился в предчувствии кошмара.

Овчина начал терять сознание, буквально повиснув в тисках мутанта. Мочевой пузырь человека во второй раз за сегодня непроизвольно опорожнился, руки безвольно опустились, бледное до этого лицо посинело, а белки глаз налились кровью.

Зверь держал его, наверное, минуту. Рассматривал, словно экземпляр в коллекцию, постепенно сжимая захват. Изучал и наслаждался видом.

Язык жертвы вывалился, голова побагровела. Дикие мучения длились не долго. Пара присосок-щупалец уродливого мутанта впилась прямо в лицо бедняги. Тот всхлипнул и затих.

Наблюдающие эту картину с холма поежились и сморщились. Эскимо не позволил наблюдать дальнейшие извращения ни себе, ни товарищам и пальнул в воздух из дробовика.

Мимикрим вздрогнул, издал недовольный рык и, схватив тело Овчины под мышку, словно куклу-манекен, торопливо двинулся с добычей в кусты, прямиком к своему стойбищу.

* * *

Никита жадно ловил лицом солнечный свет, ощущая разливающееся по коже тепло, истому и некоторую лень. Шлем он держал в руке, другой сжимал рукоятку автомата. Со стороны человек в «афганке» песочного цвета, в чёрных кроссовках и с матовой темно-зеленой спецназовской сферой в пробившихся лучах солнца казался спокойным, умиротворенным, загорающим солдатиком, решившим понежиться на привале.

Но мозг разведчика чуть не разрывался от осмысливания ненормальности происходящего. И тому были причины!

До сих пор в памяти висела картинка ужасной расправы мимикрима с неизвестным стрелком, попытавшимся перестрелять группу спецназа. Кто он, одиночка, решившийся на такой поступок? Кулек утверждал, что признал в нем полицейского Овчину из «Правопорядка», но точно не мог поручиться. Да и с чего бы представителю власти в Зоне следить за ними, да еще и пойти на такой безумный шаг. Странно!

Кому и чем, кроме злосчастного «Бастиона», группа «Шурави» не угодила еще? Этот предатель, чёрт его побери. Кто он? И есть ли он на самом деле? Пока никто особо не вредит ходу операции, явной угрозы нет. Ни вертушек, ни контрразведывательных ударов. Никто их не сбивает с маршрута, не пресекает. Какой еще предатель?!

Останки сталкера похоронили под клацанье оружейных бойков и короткую речь майора, отчего местные в группе даже растрогались.

Занозу с раздробленной бедренной костью пришлось оставлять здесь, в вагончике. Ходок из него теперь был никудышный. С ним, конечно, поработал военврач, а Никита одолжил свой «янтарь» на некоторое время, но рана оказалась серьезной. На предложение командира срочно добираться до «Теплого стана» Заноза возразил, мотивируя отказ скорым вечером и отсутствием квалифицированной медпомощи в баре:

– Бергамот? Какой, нах, с него врачила? Не-е, я тут перекантуюсь пару дней, отлежусь. Там, глядишь, может и вы вернетесь, ну, или хотя бы часть вашей группы. Да, точно остаюсь, братцы! Тока оставьте жратвы и спиртика. Век не забуду!

Оставили ему не только еды на три дня, бутылку «ОЗОНАвки», но и друга Кулька. Парень заверил спецназовцев, что они справятся и сами, имея КПК, ПДА и карту Зоны. И что он, Кулек, не может уйти без Занозы.

Никита отнесся к поступку сталкера с пониманием. Распорядился оставить проводникам провиант, воду и водку, попрощался с ними, что зафиксировала видеокамера на шлеме. Прощались тепло, несмотря на то, что знакомы были всего полдня.

– Корсара увидите, привет ему от нас! – бросил Кулек вдогонку уходящей группе разведчиков. – Респект ему. И вам, земляки, тоже наш респект и уважуха.

Никита кивнул, жестом показал «принято» и зашагал за товарищами, уходящими за холм.

Кулек долго смотрел им вслед, немного взгрустнув и вздыхая, затем дождался, когда разведчики скроются за склоном, и поспешил к другу в вагончик.

* * *

Шли очень медленно из-за загаженности Поля Чудес десятками аномалий и по причине недостаточного опыта Эскимо. Пособирали артефакты, пряча их в поясные контейнеры или в фольгу, в рюкзак. Особо радоваться найденным богатствам не приходилось: сталкер из-за напряжения и озабоченности превратился в угрюмого, замкнутого штурмана, поглощенного поиском безопасного прохода, а неместным спецназовцам неизвестны были свойства этих «игрушек» Зоны.

Завод «Металлург» остался далеко позади. «Оплот бандитов», как его назвал Кулек. Справа высилась РЛС, даже на расстоянии в километр поражая своими размерами. Со слов Бродяги, это были земли «Бастиона», куда наведывались и «Пепел», и армейские подразделения «НовоАльянса». Загадок и секретов РЛС и территория за ним до Немана и АЭС таили много, и мало кто там бывал из вольных сталкеров, но те, кому удавалось вернуться оттуда живыми, поначалу молчали да отнекивались, а позже их снова тянуло в тот район. Почему? Этого никто не мог сказать. Но что-то там было не так и не то.

Слева тянулись холмы, в низинках поросшие кустарником и мелкими перелесками, там и сям чернеющие ржавыми остовами сельхозтехники и военного транспорта. Эти земли, как объяснил Бродяга, принадлежали группировке бывших военных «Анархия», вечно грызущейся за сферы влияния территории с действующими частями «НовоАльянса».

– Армейские базы, – пояснил сталкер с носилок, – среда обитания анархистов и вояк «НовоАльянса». Вечно бодаются, враждуют, оставляя после стычек по паре трупов с каждой стороны.

– Так это что значит, что мы прем туда, чтоб от «Анархии» пулю схлопотать? Раз у нас на рожах написано, что мы вояки, – спросил Кэп покачивающегося на носилках Бродягу.

– Может и так случиться. Не вопрос.

– Атас. Во дела! И ты так спокойно, смотрю, об этом говоришь. А ну, как ща снайпер жахнет откуда-нибудь по нам в чистом поле, и что? – всерьез обеспокоился бывший наемник.

– А глаза вам на что, разведчики? Бдите. Чай, не на прогулке.

– Ха, вот, орел. А то я ваще-е тако-о-й тупой!

– Вон еще артефакт прыгает лягухой, – показал Эскимо вбок, – кажись «рубинушка».

– Ого. Красивый! Чё, правда, рубин? Брюлик? – заинтересовался Орк, пытаясь свернуть с траектории.

– Э, осторожней там, увалень. Смотри, вон травка примята и пожухла, как от мины трехдневной закладки, – предупредил Никита.

– Ага, вижу, командир.

– Глазастые! – отозвался Бродяга. – Токо это не мина. Это аномалия. Травка, говоришь, примята? «Рубин»? Ну, скорее всего, «гравитация» притаилась. Тогда рядом «жиртрест» должен быть.

Страницы: «« ... 89101112131415 »»

Читать бесплатно другие книги:

Только 6 глав, пусть и составляют эпос-что-было, мало любить чтение до дислексической дрожи, история...
Новая книга о золотом усе расскажет вам о лечении кожных заболеваний с помощью этого поистине целите...
В данной книге мы предлагаем вашему вниманию способы улучшения зрения с помощью золотого уса, рецепт...
Если вы спросите у любого своего знакомого, какая у него группа крови, то сильно удивите его этим во...
Книга, которую вы держите в руках, поможет больше узнать о чудесном растении – золотой ус, о его лек...
Вы наверное уже знаете, что лечить с помощью золотого уса можно различные заболевания. В данной книг...