Помощь призрака Лисицына Татьяна

Глава 17

Пока Варька выполняла своё задание, мне предстояло заняться Эмилем. И кто бы знал, как не хотелось этого делать. Уже привыкла считать его своим другом, человеком на которого я могла положиться и кому могла доверять.

Впрочем, доверять никому нельзя. И любить нельзя. И верить. Истины, которые вдалбливал в голову мне отец. Андрей считал иначе. Поэтому он жил, а я существовала и до сих пор не имела ни друзей, ни подруг, ни любимого.

Я открыла свой блокнот и тупо уставилась на пять букв. Эмиль. Впрочем, что я знаю о нём? Почти ничего. Когда мы встречались, мы говорили об Андрее, и он подозрительно мало рассказывал о себе. Больше расспрашивал. Я налила кофе и встала у окна. Если Андрей рассказал Эмилю о драгоценностях, и Эмиль решил их присвоить, то у него появлялась причина желать смерти своего лучшего друга. В противном случае попадал в число подозреваемых. Убрав Андрея, он мог рассчитывать на то, что я уеду из России, потому что вопрос наследства с гибелью одного из наследуемых решался в этом случае сам собой.

Но я осталась и спутала все карты. Он убьёт меня, как только поймёт, что я его подозреваю. Хотя он мог сделать это ещё в подвале. Тогда почему не сделал? Пожалел меня? Чушь. Уж если он решился убить своего друга, то какое значение для него могла иметь я? Меня бросало то в жар, то в холод, я не чувствовала вкуса горячего кофе. Противный липкий страх. «Тебе надо уехать из России», – сказал Эмиль, когда мы шли по бульвару. Конечно, если бы я уехала, ему не пришлось бы дважды рисковать. И всё же что-то здесь не сходилось. Мне срочно нужна дополнительная информация.

Я сняла трубку и набрала номер бабы Насти. Через несколько минут уже бежала пешком по знакомому маршруту, уговаривая себя, что я не должна трусить.

После чая я развалилась в кресле. Обед как всегда был прекрасен. В уголке мурлыкал телевизор. Очередная реклама чистящих средств. Баба Настя взялась за вязание. Какое-то время я тихо сидела, размышляя. Мне хотелось, чтобы мой вопрос прозвучал естественно. Просто как обычное женское любопытство. Больше всего на свете, мне не хотелось бы, чтобы баба Настя что-то заподозрила. Мы обсудили сериал, который смотрела баба Настя и только после этого я решилась:

– Расскажите мне об Эмиле. Мы иногда встречаемся, но он неохотно рассказывает о себе.

Старушка довязала ряд и положила вязание на колени. Потом сняла очки с толстыми стёклами и посмотрела на меня.

– Они дружили с детства. Очень хороший мальчик, хотя какой он сейчас мальчик, настоящий взрослый мужчина, – она улыбнулась. – Из приличной семьи. Только не повезло ему в жизни. – Баба Настя вздохнула.

– А что такое?

– Андрюша тебе не рассказывал?

– Нет.

– Ну и я не буду. Грустная история. Что тебя расстраивать? Ты вон и так с тех пор как сюда приехала, похудела. Кожа да кости. Приходила бы ты к нам почаще, я бы тебя кормила.

– Расскажите, пожалуйста. Просто мы с ним иногда встречаемся, и мне бы не хотелось попасть впросак. Мне тоже показалось, что он какой-то грустный, – придумала я на ходу, чувствуя, как часто бьётся сердце.

– Андрей не считал, что он виноват. Он вообще никого не обвинял. Умел входить в положение. Сколько он тогда с Эмилем водки выпил. Я уже боялась, что сопьётся. А он мне: «Баба Настя, я же не могу оставить друга в беде. Я боюсь, Эмиль руки на себя наложит». Я только и могла, что накормить их. Разве они меня слушали, что здоровье своё губят.

– Баба Настя, не говорите загадками. Я вас умоляю.

– Да нет тут никаких загадок. У Эмиля была невеста. То есть она и сейчас есть. Но … разве эта жизнь, – старушка махнула рукой. – Я уж сколько ему говорила, чтобы он… Да ладно. Его дело. Но он же все деньги туда отдаёт, а она труп, труп почти. Надо отключить эти трубки. Даже родственники её согласны, а Эмиль говорит, что пока она живёт, он тоже может жить.

– Что произошло-то, авария? – тихо спросила я, уже не стараясь узнать всё с самого начала.

– Эмиль и его невеста, они к тому времени уже заявление подали, возвращались с дачи. Эмиль за рулём. Какая-то иномарка, знаешь, они летают, как бешеные, вылетела на встречную полосу. Он свернул на обочину, а затормозить не успел. Врезался в дерево. У него-то подушка безопасности сработала, а Галя… – голос у бабы Насти сорвался, и она договаривала уже в слезах. – Он положил её в частную клинику и оплачивает её содержание. Хотя все врачи говорят, что надеяться не на что. Мозг уже умер. Она растение.

Бедный Эмиль. Теперь понятно, почему в его глазах постоянная грусть. И как поверить в то, что он мог убить Андрея? Оглушенная историей, я пошла в ванную комнату, чтобы умыться и не расплакаться. С нервами просто беда. Чуть что и слёзы выступают. За этот вечер мы больше не возвращались к этой истории. И что-то ещё расспрашивать, сил не было.

Я долго сидела одна в комнате Андрея, рассматривая его школьные фотографии. С Эмилем они учились в одном классе. На всех фотографиях они стоят рядом. Два маленьких смешных мальчика в школьной форме почти одинакового роста. Только у одного очки, которые делают его строже. На любительских фотографиях у Андрея замечательная улыбка. Он всегда был красивым. Даже ребёнком. Красивым и добрым.

Всё-таки я разревелась. Не могу я без тебя, Андрюшка. Не могу! И за что же мне такое несчастье – полюбить впервые в жизни и потерять. И даже не сказать люблю. Он был уверен, что нет. Я же скрытная, вся в себе. Я Петушинская. Если бы можно повернуть время вспять, ту ночь. Ночь, когда… Я зажала себе рот и свернулась калачиком на его диване. Воспоминания не отпустят меня никогда.

Мы возвращались из маленького ресторанчика, куда я с трудом уговорила Андрея зайти поужинать. Конечно, он не дал мне заплатить. Даже разозлился, когда я стала настаивать.

– Лиза, ты совсем меня за мужика не считаешь? – Ну что ты, напротив, – я находилась в состоянии лёгкого опьянения, когда некоторые сдерживающие барьеры рушатся. Провела рукой по его лицу. Обвела пальчиком красивый изгиб его рта.

Мы сидели в углу на диванчике в совершенно пустом зале. Даже официант и тот куда-то исчез. – Я считаю тебя настоящим мужчиной, – выдала я банальнейшую фразу, но он, не обратив на неё внимания, перехватил мои пальцы и начал целовать по одному. Тёплая волна, поднявшаяся снизу, накрыла меня с головой, сбивая дыхание.

– Андрей, – я запустила руку в его кудрявые волосы, чувствуя их шелковистость и замирая от новых ощущений. Он нашёл мои губы и поцеловал. Мир исчез, он провалился. Я забыла, где мы находимся. Вокруг всё плыло от его нежности, от долго сдерживаемых чувств. Я не разрешала себе думать об этом. Не хотела начинать наши отношения и умирала от желания начать.

Андрей сунул деньги в принесённую официантом папочку и потянул меня за руку на улицу. Нас накрыла душная июльская ночь с её фонарями, горящими рекламами и вечно спешащими автомобилями. Мы обнялись и прошли несколько шагов. Потом остановились и снова поцеловались.

– Как я этого боялась, – выдохнула я.

Он отстранился, и я почувствовала, что мне стало холодно.

– Мы ещё можем остановиться. Что значит, всего лишь один поцелуй?

– Нет, мы дойдём до конца, – я снова прижалась к нему, чувствуя родное тепло, вдыхая его слабый запах туалетной воды.

– Ты уверена, Лиз? Ты не пожалеешь?

– Нет, никогда.

Я не могла вспомнить, как мы дошли до «Марко Поло», как я взяла ключ и под пристальным взглядом знакомой девушки-администратора прошла с Андреем по коридору. Мы поднимались пешком и останавливались на каждом лестничном пролёте. Его губы, его руки становились всё нежнее и требовательнее. И вот уже мой номер. Я открываю дверь и успеваю порадоваться, что нигде ничего не разбросано. Отец приучил меня к безукоризненному порядку, и сейчас это оказалось кстати.

Мы не зажигали свет. Я расстегивала пуговицы на его рубашке, еле сдерживаясь, чтобы не дёрнуть изо всех сил. Потом прижалась лицом к груди и почувствовала, как билось его сердце. Его руки гладили меня по спине. Он старался быть нежным и не спешить.

Даже слишком нежным.

Утром, перед тем как провалиться в сон, я поняла, что даже если мы останемся вместе, эту ночь нельзя будет повторить. Ни с ним, ни без него. Без него тем более. Если существует полное растворение в человеке, то это произошло. Когда умираешь, возрождаешься и понимаешь, что лучшее уже позади. И даже страшно. Сжимается всё внутри и сердце бестолково летит куда-то, бьётся в груди как залетевшая в комнату птица, которая никогда не найдёт выход на свободу. Потому что свободы больше нет. А есть вечная и сладкая зависимость от другого человека, от его взглядов, настроения, улыбки.

Когда я проснулась, Андрея рядом не было. Сначала я подумала, что он ванной, но, оглядевшись вокруг, заметила, что нет его вещей, которые я вчера разбросала вокруг. От разочарования я заплакала. Мне так хотелось прижаться к его небритой щеке и сказать, что так, как с ним у меня никогда не было, и что я чувствую себя абсолютно счастливой. Почему он ушёл? Не хотел меня видеть утром? Я часто слышала, как говорят, что когда всё закончено мужчине хочется побыстрее уйти. Исключение лишь составляет женщина, которую он любит. С ней хочется проснуться.

Андрей ушёл. А значит, – рассуждала я с самой собой, – я ему не нужна. И нужно лишь радоваться тому, что стареющая сорокалетняя женщина смогла увлечь его на несколько часов. Андрей красив и молод. И давай-ка, Элоиза, посмотрим правде в глаза: зачем ему ты? Я терзала себя, обливаясь слезами, совершенно не подозревая, что следующей ночью буду целовать его в холодные губы, ругая себя последними словами, что отказалась с ним встретиться.

Андрей позвонил вечером, когда мы ужинали с отцом и обычным голосом предложил встретиться. И мне это показалось ещё обиднее, чем он не позвонил бы вовсе. Я боялась, что он сделает вид, что ничего не произошло. Или ещё хуже того: предложит остаться друзьями. А что такого? Небольшой перепих? Кажется, так это называется в России. Абсолютно переводимое на французский язык слово.

Я пробормотала, что занята и нажала отбой. Поужинав с отцом, вернулась в номер, выпила полбутылки виски и упала в постель. А проснулась от звонка дяди Саши, что Андрея убили.

Только потом, когда я нашла его письмо, поняла, что он тоже боялся проснуться рядом со мной и увидеть в моих глазах, что он мне не нужен. Я воспользовалась им и … больше не хочу его видеть. Он был слишком горд, чтобы позволить этому случиться. И всё же он сделал первый шаг навстречу, но моя гордость не позволила мне с ним встретиться. А ведь если бы я пошла с Андреем, мы снова оказались бы в моём номере, и убийца бы никогда не догадался искать его в «Марко Поло».

Глава 18

По дороге домой я думала о том, что мне рассказала баба Настя об Эмиле. Сколько же ему довелось пережить после катастрофы. Как простить себе случайное, но всё же убийство любимого человека? И как потом заставлять себя жить с этим грузом? Наверно, поэтому он не мог заставить себя отключить систему. Надеялся, верил. Но зачем поддерживать жизнь, если Галин мозг умер? А что же делать, похоронить и постараться забыть?

Я так увлеклась своими мыслями, что вздрогнула, когда кто-то взял меня за локоть:

– Лизи, ты ли это?

Передо мной собственной персоной совершенно неизменившийся, по-прежнему холёный, стоял Жан. Мужчина, которого я считала что любила. Несколько лет назад. Он бросил меня совершенно неожиданно после того, как мы решили пожениться.

Нельзя сказать, что я обрадовалась нашей неожиданной встрече. Это же надо натолкнуться на него в Москве. Да ещё в том состоянии, в котором я пребывала. Хорошо ещё, что перед уходом от бабы Насти я припудрила лицо и подправила подтёкшую косметику.

– Я не знал что ты в Москве, – продолжал щебетать Жан. – Ты изменилась, похорошела. Что ты здесь делаешь?

– Живу, – буркнула я, выдёргивая руку. – А ты?

– Приехал в командировку. Первый раз в Москве. Я не совсем тебя понял: ты живёшь здесь постоянно? А где твой отец? И чем занимаешься? – Жан засыпал меня вопросами. За эти годы я успела забыть, какой он болтун. Наверно, хорошо, что он меня тогда бросил.

– Я живу здесь одна, – ответила я на один вопрос, в душе надеясь, что его это удовлетворит.

– О, это тебе пошло на пользу. Ты похорошела. Я раньше никогда не видел тебя в джинсах. И тебе идёт твоя новая причёска. И макияж. И..

– Хватит, Жан. – Я прервала поток его комплиментов, несмотря на то, что мне приятно было услышать, что мой бывший считает, что прошедшие три года со времени нашего расставания пошли мне на пользу. Спасибо Андрею. Это он вытащил меня из костюмов, которые меня старили и заставил изменить причёску.

– Лизи, ты просто обязана со мной поужинать. Здесь рядом есть чудесный итальянский ресторан. Они неплохо готовят ризотто. Ты же любишь ризотто, правда? Помнишь, мы с тобой в Италии…

– Жан, я спешу, – я демонстративно посмотрела на часы.

– Лизи, идём. Ты расскажешь мне много интересного о Москве.

– Ты слышал, что я сказала, что спешу, – сказала я раздражённо.

– Я, в общем-то, хотел поговорить с тобой, – он вдруг стал серьёзным. – Даже попросить прощения за то, что тогда исчез без объяснений.

– Дело прошлое, – я пожала плечами. – Ты слишком высокого о себе мнения, если считаешь, что меня это до сих пор волнует.

– Но ведь ты так и не вышла замуж, правда?

– И что? Если я не вышла замуж, так вовсе не потому, что проливала слёзы из-за тебя. – Я прикусила язык. Вот уж не хватало встретиться в Москве для выяснения отношений.

– Но ты должна знать, почему это произошло. – Какие-то новые нотки, появившиеся в его голосе, заставили меня переменить решение. История, случившаяся с Жаком, оказалась не первой. Стоило мне с кем-то завести серьёзные отношения, и этот человек неожиданно исчезал из моей жизни. До Жака я встречалась с Полем. Поль тоже бросил меня. До сих пор я винила во всём свою несчастливую судьбу. Приехав в Москву и, увидев фотографию Степана, я осознала, что всю жизнь искала похожего на него человека, поэтому другие мужчины не затрагивали моей души. Он принадлежала этому незнакомцу, появлявшемуся в моих снах. Но всё же я была достаточно реальным человеком, чтобы выйти замуж и без большой любви. За подходящего человека, с которым у нас могли быть дети. Я не принадлежала к числу тех женщин, которые всю жизнь ждут одного единственного и если не встречают, то остаются в одиночестве.

– Хорошо, но только чашечку кофе, – я позволила Жану взять себя под руку. Сейчас прикосновение его горячей руки мне казалось неприятным. Моя кожа никак не могла забыть прохладные пальцы Андрея.

В кафе я уставилась на Жана. Он немного изменился, но выглядел по-прежнему красавцем. Женственным красавцем. Ухоженные, причёсанные волосок к волоску, тёмные волосы, миндалевидные карие глаза, подошедшие больше женщине, правильной формы брови. Только сейчас я обратила внимание, что он их выщипывает. Мне стало смешно, и я посмотрела на его полированные ногти. Ходит в салон и делает маникюр. Почему-то я вспомнила руки Андрея с какими-то царапинами и заусенцами. Он никогда бы не стал выщипывать брови. Но он и не француз.

– Что ты будешь, Лизи?

Я поморщилась.

– Слушай, перестань меня так называть. Здесь все зовут меня Лизой и мне это нравится.

– Лиза, – попробовал на вкус моё новое имя Жан, конечно, исковеркав его. – На самом деле хорошо, что ты уехала от отца.

– Правда? – я насмешливо склонила голову набок. – Не думала, что нуждаюсь в одобрении.

– Извини. – Официант поставил маленькую чашечку восточного кофе перед Жаном и большую чашку капучинно передо мной. Жан начал рассматривать свои ногти.

– Да ладно, продолжай, – я отхлебнула глоток горячего кофе с пенкой.

Жан рассматривал скатерть, не решаясь поднять на меня глаз. Кажется, за последнее время я привыкла, что люди что-то не договаривают, стесняясь меня, и стала более терпимой. А, может быть, это опять влияние Андрея. Он любил людей, доверял им и в каждом человеке пытался найти хорошее.

– Лизи, а я ведь предал тебя, – наконец, выговорил Жан.

– Нисколько не сомневалась, что ты нашёл кого-нибудь помоложе и погорячее в постели, – не выдержала я. – Помнишь, ты называл меня фригидной? Только я вовсе не фригидна. Просто ты не очень-то возбуждал меня. Тебе никто не говорил, что у тебя очень женственная внешность. Не случайно, вон тот официант, похожий на гомика, так на тебя уставился.

– Лизи, потише, – Жан смутился.

– Вряд ли он понимает наш французский, – заметила я, уже жалея о своих словах. Неужели до такой степени меня волнует моя неустроенная судьба, что я готова бросаться на каждого мужчину. Пусть даже его можно назвать бывшим. Мне стало неловко за себя. – Ты прав, извини. – Говори, что хотел. Обещаю больше не перебивать, – я постаралась придать своему тону теплоту, и видимо, у меня это получилось, потому что Жан сразу заговорил:

– Помнишь, когда мы решили пожениться, ты рассказала об этом своему отцу, и он одобрил это, – я кивнула. – Мне это тогда показалось подозрительным. Всё-таки твоя семья очень богата, а это был неравный брак. Потому что, несмотря на то, что неплохо зарабатываю, я никогда не смог бы поддерживать тот уровень жизни, к которому ты привыкла. И я, конечно, опасался, что твой отец будет возражать. Хотя с другой стороны, Лизи, я понимал, что если стану членом семьи Петушинских, моя карьера пойдёт в гору и со временем я смогу управлять вашей империей. В мечтах я заносился так высоко, что когда ты сказала, что отец не против, я скакал от восторга. – «Он прыгал от восторга не потому что влюблён в меня, а потому что его карьера пошла бы в гору», – с грустью, но спокойно отметила я. – Понимаю, что я идиот. Ты хороший человек, и я не должен был…

– Ох, ну хватит уже, – не выдержала я. – Ты собирался жениться на мне из-за денег моего отца и хотел сделать карьеру. Не скажу, что не подозревала, просто гнала от себя эти мысли. Хотелось думать, что кому-то нужна. – Я взяла в руки чашку и подумала об Андрее. Он боялся сказать мне, что любит … – я не успела додумать мысль, как вдруг услышала тихий голос Жана.

– Я продал тебя из-за денег.

– Что?

– Твой отец, – быстро заговорил Жан, – через несколько дней после нашего разговора, явился ко мне на работу без предупреждения. Высокомерно оглядел мой бедный кабинет, в котором я трудился и предложил мне сделку.

У меня пересохло во рту. Я прекрасно помню, как мы вдвоём сидели за нашим огромным столом и обедали друг против друга. Кажется, я выбрала момент, когда принесли сладкое. И объявила отцу, что собираюсь замуж. Он тогда воспринял это достаточно спокойно. Сухо отметил, что у Жана не нашего круга, но мне уже достаточно много лет, чтобы дальше тянуть с устройством личной жизни. А в то же время он за моей за спиной пошёл к моему жениху… Какая мерзость.

– И сколько же он тебе предложил?

– Это не важно. Сумма не так велика, как ты думаешь. Правда, он ещё предложил мне стать управляющим в одном из своих филиалов.

– Это в обмен на то, что ты откажешься от меня? – уточнила я с каким-то злорадством.

– Если исчезну навсегда из твоей жизни без объяснений.

– А если бы ты отказался? Если бы оказалось, что ты любил меня? Чем он тебе пригрозил?

– Прости, Лизи. Я испугался. Он сказал, что если я всё-таки женюсь на тебе, он лишит тебя наследства.

Ясное дело, что испугался он не из-за меня. Элоиза Петушинская без отца и империи мало его интересовала. Некоторое время мы молчали. Я пыталась переварить гадкое ощущение, что меня продали как вещь. И ещё более гадкое ощущение, что меня предал родной отец. Он не имел никакого права делать это за моей спиной. Думаю, что с Полем, который исчез из моей жизни семь лет назад, по всей видимости, произошла похожая история. Вот тебе и несчастная судьба. Всё продаётся в этой жизни. И тут я снова вспомнила Андрея. «Нет, не всё, – сказала я себе. – По крайней мере, мне повезло, что я любила человека, для которого деньги не имели той выдуманной ценности, которую им приписывают».

– Ты простишь меня? – после своего признания Жан выглядел пришибленным. Весь его лоск куда-то слетел. В уголках глаз резче проступили морщинки, подбородок больше, чем всегда казался безвольным. – Я просто хотел, чтобы ты знала.

– Если бы хотел, давно бы сказал, – спокойно заметила я. – Неужели думаешь, что я стала бы тебя удерживать или сказала бы отцу?

– Хорошо, что ты уехала, – снова повторил Жан, не отвечая на мой вопрос. – Ты и выглядишь по-другому. Когда ты жила с ним, ты казалась его тенью.

– С этим не могу не согласиться, – я достала из кошелька деньги за кофе и положила на стол. – Мне нужно идти. И знаешь, спасибо, что всё-таки набрался смелости и рассказал мне об этом. И обещаю, что не скажу об этом отцу.

– Это уже не важно, Лизи. Наши пути больше не пересекаются. У меня своя фирма.

После неожиданной встречи с моим женихом, я возвращалась домой в отвратительном настроении. Больше всего мне хотелось позвонить отцу и высказать всё, что накопилось за долгие годы. Упрекнуть его в том, что моя жизнь не состоялась. Если бы он не вмешивался, моя жизнь сложилась бы совершенно по-другому. Не знаю, жила бы я с Полем или Жаном, но, во всяком случае, у меня был бы ребёнок. И в моей жизни появился бы смысл. Я снова пожалела о том, что судьба не дала мне шанс забеременеть от Андрея. Насколько по-другому бы тогда воспринималась жизнь, если бы я знала, что ношу в себе частичку его.

Ах, Андрей! Но кто же всё-таки это сделал? Кто взял наши проклятые драгоценности? Чем больше я занимаюсь этим делом, тем меньше в нём пониманию. И видит бог, я не хочу подозревать в убийстве твоего лучшего друга. Мне кажется, что я предаю тебя, когда плохо думаю о том, кому ты доверял всю жизнь.

Глава 19

Голос Варьки, раздавшийся из мобильного телефона, показался мне спросонья слишком громким и возбуждённым. Старенький будильник показывал всего десять часов. Такая рань, если учесть, что заснула я лишь под утро.

Продиктовала Варьке адрес и отправилась в ванную умыться. Из зеркала на меня смотрело хмурое лицо сорокалетней женщины, которая накануне выпила несколько стаканчиков виски. «Наверно, я сопьюсь в России», – мрачно подумала я, принимаясь за утренний туалет. Просто вчера, когда я вернулась домой после разговора с Жаном, мне стало так плохо, что Джонни Уокер снова составил мне компанию. Бодрящий контрастный душ, кусок льда, которым я протёрла лицо и косметика немного подправили дело. Но настроение всё равно было отвратительным. Несмотря на то, что Варька сказала, что у неё много новостей. «Никакая информация не поможет вернуть Андрея», – мрачно думала я, помешивая кофе в старенькой турке, оставшейся от прежних хозяев.

– А у тебя скромненькая квартирка, да и домик так себе, – заметил нахальная девчонка с порога. – Трудно, наверно, перестраиваться? – она сбросила босоножки со своих стройных ножек и теперь стояла передо мной, высокая, цветущая и красивая. Почему-то рядом с ней я всегда чувствовала себя ещё старше. Наверно, и я не смогла уберечься от комплекса женщины среднего возраста.

– Будешь кофе? – я проигнорировала её вопрос о моём жилье. Вряд ли она поняла бы, если бы я пустилась с пространные объяснения о том, что уровень комфорта с некоторых пор потерял свою ценность для меня. Она бы посчитала это пустым бахвальством. Разве можно сравнить мою квартиру на Фош авеню в шестнадцатом округе, с той, которую я снимала сейчас. Впрочем, наверно, я немного кривила душой, потому что когда я выходила здесь на балкон и видела каменный мешок из домов и пару деревьев, то, конечно, скучала о своей террасе, откуда с высоты седьмого этажа открывался замечательный вид на Триумфальную арку, Са крэ Керр и Ля Де-фанс. Впрочем, когда мещанство начинало меня доставать, а такое случалось, я начинала вспоминать Андрея. И всё сразу вставало на место.

– Кофе буду. И бутеры, если есть. Надо как-то взбодриться. У меня ещё семинары сегодня, а я ведь всю ночь не спала. – Варька плюхнулась на стул возле круглого кухонного стола и потянулась. Пока делала бутерброды, исподтишка рассматривала Варьку. Одета она была в короткие обтягивающие шортики чёрного цвета и бирюзовую кофточку с коротким рукавом. Светло-русые волосы распущены по плечам. На хорошеньком личике с острым носиком и удивительными серыми глазами ни следа усталости и припухлости. Хотела бы я так выглядеть после бессонной ночи. – Я встречалась с Тимуром, – она сделала театральную паузу и посмотрела на меня.

– Я уже поняла. Рассказывай. – Я поставила перед ней горячий кофе и бутерброды с колбасой.

– Знаешь, всё-таки мужики козлы, – авторитетно заявила она, – отпивая кофе. – Я всегда знала, чем их взять. Юбочка покороче, глазки поярче, улыбочка, и они тут как тут. Ведутся, как нечего делать. Да, как тебе мой прикид? – она вскочила со стула и встала передо мной в противной эротически журнальной позе, рука на бедре, плечи расправлены, а на лице маска хищницы.

– Садись лучше. Выглядишь как на панели. Давай лучше ближе к делу, – проворчала я.

– Ой, да ладно тебе. Может, у вас в Париже так не одеваются, а здесь в Москве девки с восьми утра при параде. Никогда не знаешь, где повезёт. То ли в офисе снять кого, то ли на дискотеке.

Я поморщилась. Как-то эта развязная девица не вязалась у меня с той, которая плакала на кладбище. Хотя, может, это она так в образ вошла.

– Моя подруга устроила вечеринку и пригласила этого хмыря, – Тимура. Ну и он, конечно, клюнул на меня. Правда, сначала собирался прийти со своей Ксюхой. Но ему быстренько намекнули, что девок будет полно.

– Кстати, Ксюха меня тоже интересует, – заметила я ненароком.

– Подожди, с Ксюхой. В общем, за столом мы сидели рядом, я к нему слегка прижималась и, конечно, водки подливать не забывала. Потом пошли мы в комнату целоваться.

Меня чуть не вырвало, еле удержалась от едкого замечания, что я говорила, что она должна держаться недоступно.

– Ну а когда он под юбку полез, я, конечно, стала сопротивляться, – откровенничала Варька. – Я тоже, конечно, выпила, но чуть-чуть. Больше для того, чтобы не так противно было. И стала представлять, что я с Томом Крузом.

Я не выдержала и рассмеялась. Всё-таки Варька дура. Хоть бы ума хватило не рассказывать.

– Ну что ты смеёшься? Я со своим часто так делаю. Ты разве не пробовала? Если мужик тебе не очень приятен или неинтересен…

– Давай потом про интим и подробности, – перебила я Варьку. Ещё не хватало, мне взрослой бабе, у которой никогда не было мужа, а количество мужчин в моей жизни и вовсе можно по пальцам пересчитать, обсуждать с этой развратной молоденькой девицей, постельные фантазии. – Ты узнала что-нибудь?

– Ну, я же рассказываю. Что перебиваешь? Он мне под юбку, а я ему говорю, что так сразу не могу. Я хочу серьёзных отношений, любви там. А он мне сразу: «Да какая-такая любовь, я в неё не верю. В этом мире правят деньги. Скоро у меня столько бабла будет, что от таких как ты отбоя не будет. Ты ещё, детка, пожалеешь! Поэтому, соглашайся сегодня». Ну я, конечно, сделала вид, что заинтересовалась и спросила так насмешливо: «Ты что наследство собираешься получить?» А он усмехнулся так и говорит: «Для наследства я не в той семье родился.»

Сердце у меня опустилось куда-то вниз, руки задрожали. Варька ещё что-то болтала про его семью, но слова, хотя я их слышала, не доходили до моего сознания. Я с трудом выдохнула, сердце, отчаянно застучав, вернулось на место, но там ему стало тесно.

Господи! Неужели я нашла убийцу Андрея? Значит, все мои расчёты оказались правильными, он посмотрел видеозапись и узнал о тайнике. Побоялся, что Андрей догадается так же, как догадалась я, и убил его. Или в ту ночь Андрей пошёл в музей и помешал Тимуру выполнить задуманное? Вопросы путались в моей голове. А бестолковая Варька всё ещё болтала. Судя по всему, она наслаждалась тем, что мужчины сходили от неё с ума.

– Так теперь ты мне расскажешь, как всё это связано с убийством Андрея?

Я посмотрела на неё. Два сильно накрашенных пытливых глаза впились в меня, а на хорошеньком личике застыло упрямое выражение. Даже маленькие аккуратненькие ручки, казалось, выпустили коготки.

– Нет, Варь, не сейчас. Если будешь знать, не сможешь доиграть до конца.

– Неужели? – она развязно откинулась на маленьком стульчике, закинув ногу на ногу. – А если я скажу, что не буду больше ничего делать, пока ты не расколешься? Откуда я могу знать, что у тебя на уме? Может я всего лишь пешка в твоей игре?

Я усмехнулась. Много лет люди являлись пешками в финансовой империи Петушинских. И надо признаться, что мы с отцом использовали их на полную катушку, не беспокоясь о том, как они станут жить, если мы уволим их без выходного пособия, им нечем будет заплатить за кредит, и они потеряют то, чего добивались годами, дом, машину… Какое дело до их трудностей тем, кто с самого детства понимал, что отличается от других людей своей знаменитой фамилией, фабриками, банками и счетами? Но Андрей за короткое время нашего общения научил меня видеть людей. Конечно, ещё далеко было бы до утверждения, что я люблю людей, люблю так безоговорочно, как Андрей. Нет, думаю, что с этим даром нужно родиться, но всё же я стала гораздо мягче и внимательнее. Во всяком случае, сейчас мне не хотелось обижать Варю.

– Варь, пойми. Это не только моя тайна, но ещё и нашей семьи, – я понизила голос и слегка дотронулась до её руки. – Я всё расскажу, обещаю. Но не сейчас. Ты можешь немного подождать? Я прошу не за себя, за Андрея. Ведь мы же хотим найти убийцу, правда?

– Ладно, пусть будет по-твоему. Но если ты меня прокинешь… Не думай, что я позволю тебе вывести меня из игры. И не дай бог, если я узнаю, что ты замешана в этой истории, прямо или косвенно. Я убью тебя собственными руками. Пока вы не появились здесь, ваша проклятая семейка, всё было хорошо. Рано или поздно я добилась бы его. Ведь мы же жили рядом, – Варька сцепила пальцы и отвернулась к окну.

В этот момент я поняла, что вся эта бравада с мужиками, её развязное поведение и разыгрывание из себя женщины-вамп, всего лишь неумелая защита провинциальной девочки приехавшей в столицу, чтобы поступить в университет и попробовать, по крайней мере, попробовать как-то удержаться в этой жизни. Совершенно неожиданно я вспомнил, что рассказывал мне про неё Андрей, и то, что я совершенно забыла. Он подошёл к Варьке, когда она сидела на ступеньках университета и плакала. Ей некуда было пойти, и у неё закончились деньги. Тогда он привёл её к себе, поселил в комнате, где раньше жил отец.

– Ты молодец. Сегодняшняя информация очень важна для расследования. Мне кажется, что мы на правильном пути. – Я вспомнила об Эмиле. Какое счастье, если он не замешан в этом деле и мне не придётся копать под него.

– Тимур пригласил меня к себе домой. В воскресенье. В семь часов вечера. На всякий случай я сказала, что приду, – тихо сказала Варька. – Что мне делать?

Я замолчала, напряжённо раздумывая. Что же делать? Одно дело встречаться с подозреваемым убийцей в хорошо знакомой компании, где полно народу, другое дело с ним дома наедине. Если она долго будет сопротивляться, он может её изнасиловать. Или убить. Если он сделал такое один раз, сможет и второй. Но, с другой стороны, если она не пойдёт, тончайшая ниточка расследования оборвётся, и мы останемся ни с чем. Я вздохнула и подлила нам ещё кофе.

– Мы пойдём вместе, – неожиданно решила я. – Пока ты будешь у него дома, я буду сидеть на скамейке напротив дома, чтобы видеть окна. Если что-то пойдёт не так, просто подойди к окну.

– И что ты сделаешь?

– Поднимусь и позвоню в квартиру. Если он не будет открывать, попрошу помощи у соседей. Вызову милицию, взломаем дверь, – лихорадочно перечисляла я. На самом деле я ещё точно не знала, что буду делать, но чувствовала уверенность, что не оставлю Варьку в беде. – Верь мне, всё будет хорошо. Но придётся рискнуть. Другого выхода нет.

– Вся надежда на меня? – её глаза сверкнули, а на лице появилась улыбка превосходства хорошенькой женщины, которая знает себе цену и прекрасно понимает своё влияние на мужчин.

– Именно, – подтвердила я и добавила. – Только не рискуй зря и не заводи его. Твоя задача выведать как можно больше информации. Откуда у него появятся деньги, и что он сможет сделать для тебя, если ты согласишься стать его женщиной?

– Мне надо…

– Успокойся, конечно, нет. Зачем тебе подобная мразь?! – возмутилась я.

– А ты знаешь, мой-то не лучше, – горестно заключила Варька. – Только денег у него нет.

– Тогда зачем ты с ним? Ведь ты же девочка не робкого десятка, я уже в этом убедилась.

– Не знаю, – Варька скривила губки. – Может, мне всё равно с кем? Женщина не должна быть одна.

– Странная у тебя философия, – заметила я.

Варька вскоре убежала в институт, а я вновь начала прокручивать в голове новые факты из жизни Тимура.

Глава 20

Я проводила Варьку до угла дома, где жил Тимур, а сама достала из кармана пачку сигарет и прикурила. Усмехнулась сама над собой. Видел бы меня сейчас отец. Буквально на прошлой неделе начала курить. И как-то быстро втянулась. Так же быстро пару месяцев назад пристрастилась к спиртному. Чем дальше продвигалась в своём расследовании, тем больше чувствовала, как хочется избавиться от напряжения, в котором постоянно находилась. И от двойного комплекса вины, от которого устала. Если бы я тогда из-за проклятого чувства гордыни не отказалась встретиться с Андреем, убийства бы не произошло, и если бы мне тогда не приснился этот дурацкий сон о нарисованном когда-то плане, Андрей сейчас был бы жив. Рассматривая это дело под всеми углами, я так и не смогла найти другой причины кроме драгоценностей, которая бы послужила мотивом для убийства.

На всякий случай в целях конспирации я убрала волосы под кепку и надела тёмные очки. Ведь если Тимур – убийца, значит, это именно он звонит мне с угрозами и предложением убраться вон из Москвы.

Я села на скамейку напротив дома Тимура и нашла его окна на третьем этаже. Выгоревшие занавески неопределённого цвета висели неаккуратными клоками.