Искусство быть свидетелем, или как вести себя на допросе Жордан Игорь

Неужели вам непонятно?

В одном из романов В. Пелевина описано, как владелец банка меняет «крышу» — с гангстерской чеченской на гангстерскую же, но фэзсбзшную. Гангстерысиловики тут же предлагают банкиру дать подписку очень простого содержания: «Я, Михайлов Степан Аркадьевич, все понял». Когда затем Степан Аркадьевич пытается своей крыше задать какойнибудь вопрос, ему резонно отвечают: «Ну, Степан Аркадьевич, вы же сами написали, что все поняли…».

Допрос — это не то место, где должно быть понятно абсолютно все.

Из доверительной беседы

Следователь: Ну мыто с вами, конечно, понимаем.

Свидетель: Нет, представьте, не понимаем

Как правило, свидетель и следователь вкладывают разный смысл в одни и те же слова.

Из рассказов о допросе:

Следователь: Вы догадываетесь, почему вас вызвали?

Свидетель: Да, но лучше будет, если вы скажете.

Следователь: Почему лучше?

Свидетель: Иначе получается, что вам стыдно сказать.

Чтобы достичь понимания, говорят, сначала по крайней мере надо достичь непонимания.

«Вы все время жалуетесь, что не понимаете меня, — сказал на допросе один свидетель. — Интересно, как же вы беретесь расследовать дело, которое связано с теми, кого вы не понимаете?»

Почти в каждом важном вопросе следователя живет нечто противоестественное, а именно — едва заметное утверждение. А ведь следователь должен спрашивать, а не утверждать. Заметьте, это ахиллесова пята следователя, и он ее тщательно прячет. Как? Он пытается свои утверждения сделать вашими или общими (под видом всеобщих). Не говоря прямо и откровенно, он осторожно советует, напоминает, дает понять: «Мы, как разумные люди, конечно понимаем…» Попробуйте сознайтесь, что вы себя не чувствуете достаточно разумным.

Как отвечать на вопросы

Говорят, что вопросы следователя бывают трудные и легкие. Как прилежные ученики, начнем с самого трудного.

Итак, как отвечать на трудный вопрос? Прежде всего, не волнуйтесь. Есть очень много трудных вопросов, для которых годится один простой ответ. Его надо произнести вежливо и не торопясь: «Запишите ваш вопрос в протокол, и я на него отвечу». Если следователь не записывает свой вопрос в протокол, вы не обязаны на него отвечать. Напомним, что по системе ПЛОД это требование называется ситом «П».

Сито «П» мешает следователю написать черновик протокола, а затем, например, аннулировать заданный вопрос, если он после вашего ответа покажется следователю невыгодным. Это важно.

Скорее всего, «трудным» для вас окажется вопрос, который касается лично вас, то есть в этом случае вы перестаете быть свидетелем и становитесь подозреваемым или обвиняемым. Но по закону подозреваемый или обвиняемый не несет ответственности за дачу ложных показаний, за отказ или уклонение от показаний.

Надо отметить, что отказ от ответа на вопрос, который ставит лично вас в положение подозреваемого, нередко психологически труден, особенно в щекотливых ситуациях, когда его можно понять как трусость. Гораздо лучше просто объяснить нелепость вашего положения как свидетеля в этом деле. Ведь вы не можете им быть, раз уж вас подозревают в соучастии в преступлении.

Представьте, что некто К. заявил, что изъятые у него секретные документы он получил от вас. Конечно, вы расстроены независимо от того, секретны эти документы или нет. Но у вас есть основания думать, что раз К. обвиняют в их хранении, то могут обвинить и вас. В этом случае вы можете сказать, что безусловно рады были бы ответить, действительно ли эти документы получены от вас, но фактически не можете этого сделать, так как небеспристрастны. Вам, в сущности, нельзя верить как свидетелю, так как вы — заинтересованное лицо. Вы фактически уже подозреваемый в преступлении. Нет уж… Выяснение истины, если это только возможно, должно происходить без вашего участия.

— А в чем вы заинтересованное лицо? — спросит следователь.

— Я заинтересован доказать свою невиновность, — ответите вы.

— Что же мешает вам ее доказать? — спросит он.

— Многое, — ответите вы. — Но достаточно того, что мне не совсем понятно, что именно надо доказывать. Кроме того, на мой взгляд, мою вину, если она есть, должно доказывать следствие.

Напомним, что по системе ПЛОД это называется сито «Л» — личное. Для ответов на все вопросы, как трудные, так и легкие, необходимо хорошо понимать поставленный вопрос. Проблема в том, что, как правило, только кажется, что вопрос совершенно понятен.

Из рассказов о допросе.

Следователь: Вы бывали в Калининграде?

Свидетель: Да.

Следователь: С какой целью?

Свидетель: Ээ…

Чтобы быть уверенным, что вопрос действительно понятен, а не только кажется легким и понятным, вопрос надо «увидеть» как бы со стороны. Между вопросом и вашим ответом должен возникнуть некоторый «зазор». Этот зазор — не просто пауза, молчание перед тем, как открыть рот и чтото ляпнуть в ответ, хотя и такая пауза — лучше, чем ничего.

Один из приемов, помогающих «увидеть» вопрос объемно, со стороны, — это требование занести вопрос в протокол, которое дает вам отсрочку по времени, возможность «прокрутить» вопрос в голове и действительно подготовиться к ответу.

Другим приемом является так называемое «отражение собеседника». Это более универсальный прием, поскольку им можно пользоваться во многих житейских и деловых ситуациях, не связанных с заполнением протокола. Суть этого приема состоит в том, что вы повторяете вслух вопрос собеседника (следователя), причем повторяете в косвенной форме: «Итак, вы сказали, что…?», «Как я понимаю, вы хотите знать, когда…?», «Вы спрашиваете, был ли…?>> и т. д.

Сделайте простую вещь. Прочитав эти строки, попросите знакомого задать вам какойнибудь вопрос, а затем «отразите» этот вопрос, то есть повторите в косвенной форме, как в примерах. Если все сделать правильно, то эффект покажется вам поразительным. Достаточно сказать, что этот прием позволяет напрочь избавиться от запальчивости в спорах.

Из легких вопросов, на которые вы отвечаете, не задумываясь, следователь как бы сооружает большую колыбель. Слегка укачивая вас в ней, он терпеливо и бережно высиживает свой важный вопрос. Убаюкивая ваше внимание, он стоит над душой и легонько подталкивает вас, не давая понять, куда. Допрос идет довольно бодрыми темпами. И вдруг — вопрос трудный. Вы смутились (обнажились), а следователь и рад. Он откровенно изучает ваше смущение, напоминает об ответственности за дачу ложных покааний, не дает сосредоточиться.

Что же, спрашивается, делать? А ничего особенного. Просто не надо торопиться. Ничто не мешает трудный вопрос обдумать. Пользуйтесь приемом отражения и повторяйте любой вопрос следователя вслух в косвенной форме.

Когда вы вполне овладеете этим искусством, вы сумеете пользоваться этим приемом не вслух, а молча, про себя. Но переходить к «молчаливому» отражению слишком рано — рискованно. Очень легко пропустить тот ключевой момент, когда следователь «выбьет вас из колеи» вопросом, который слишком глубоко затронет вас лично.

Не торопитесь с самого начала. В крайнем случае, если вы чтото пропустите, скажете не так, как хотелось бы, то в протоколе при ответе на очередной вопрос можно коечто дописать, например:

— Обвиняемый не давал мне никаких секретных документов. Но я просил бы следователя не ходить вокруг, не пугать, не курить в лицо, не повышать голос, не торопить с ответом, — словом, не оказывать на меня давление.

— На вас никто не оказывает давление.

— А я не говорю «оказывает», я лишь прошу «не оказывать».

Если следователь не унимается и кричит, вы можете сказать:

— Вот видите — кричите. Это и есть «оказывать давление». У меня уже рука дрожит. (Покажите ему, как она дрожит). Только не грубите. Если он сильно бранится — успокойте, скажите, что не надо ссориться. Попросите чтонибудь рассказать о себе. Он расскажет и успокоится.

Таким образом, труден не тот вопрос, на который отвечать неудобно или страшно, а тот, самый простой вопрос, на который отвечаешь, не подумав.

Суд — это, конечно, театр, но пьесы для этого театра пишет следователь в соавторстве со свидетелем. И если они плохо напишут пьесу, театр не сможет ее сыграть! И во всяком случае суд больше у этого «драматурга» не возьмет его пьесу.