Без любви Десницкая Альбина

Глава 6

Игорь в одних трусах расхаживал по квартире. Он часто так делал, не любил натягивать на себя лишнюю одежду, находясь дома. Большими шагами обходил свое неказистое жилье. От окна к двери. Из комнаты в кухню. Снова к окну. Опять к двери. Смутная тревога не давала остановиться. Наконец, заварил чай, сел за стол. Задумался. В съемной квартире, где он жил с женой и дочерью, мебель из позапрошлого века, старушечья. Да здесь и жила прежде старушка, а когда она умерла, ее сын сдал эту квартиру Игорю. До того, как появилась Рита, он жил тут один. После ухода от предыдущей жены, с которой он жил в ее собственном доме. Уходил со скандалом, поэтому отношений ни с бывшей женой, ни с сыном не поддерживал.

Всего у него четверо детей. Дочь, которую два дня назад похитили, сын от предыдущего брака и еще двое детей, которых родила Алина. С Алиной он сошелся совсем мальчишкой. Когда родился первый сын, отцу было всего восемнадцать. Через год родился второй. Алина была старше Игоря лет на десять. Красивая, яркая. Но бесхозяйственная. Ни порядка в доме, ни ужина, ни тишины. Игорь сопротивлялся как мог такому образу жизни. Алина твердила о его агрессивном характере. Какая уж тут совместная жизнь? Расстались.

Игорь, может, и был агрессивным, но этому существовало оправдание. Он был старшим ребенком в семье. Если младшие набедокурят, доставалось Игорю. Отец всегда винил его в том, что он не уследил за младшими. Отец был суров, строг, как и положено человеку, всю жизнь прослужившему в полиции (тогда еще милиции). Мог и обругать, мог и наподдать так, что мало не покажется. Мать была женщиной с более мягким характером, но не имела привычки вмешиваться, когда отец наказывал детей. В семье было так заведено. Игорь в детстве часто злился на отца. Он злился и на мать, потому что она не заступалась. Он часто злился на младших братьев, потому что именно из-за них ему доставалось. Иногда забивался как волчонок в угол и мог сутки там сидеть. Без еды и питья. Так и сформировался его агрессивный характер.

Игорь допил чай и вернулся в комнату. Возле дивана валялся резиновый лягушонок. Когда родилась дочь, они с Ритой купили эту игрушку. Он пнул лягушонка с такой силой, что тот пролетел через всю комнату и приземлился в ведро с большим комнатным цветком. Игорь не мог больше вспоминать о ребенке, поэтому начал пинать все, что попадалось на глаза: детскую кроватку, коляску, игрушки, одежду.

Мобильник издал два сигнала. Сообщение от Риты: «Вышла от следователя, иду к психологу».

– Черт, – выругался Игорь. – Зачем этой дуре понадобился психолог? Что она там задумала? Ну, я этой дряни покажу, пусть только домой вернется. Сказал же ей: сиди дома, не высовывайся, – когда рядом никого не было, Игорь всегда разговаривал сам с собой – такая у него была привычка.

От активных действий ногами он перешел к активным действиям руками. Теперь он бил кулаком в бетонную стену и успокоился только тогда, когда почувствовал боль. Костяшки правой руки сочились кровью.

Прилег на диван. Не лежалось. Не сиделось. Жена вернется не раньше пяти. Игорь решил выйти прогуляться. Дома находиться просто невозможно. Ему надо выпить пива, чтобы прийти в себя – нервы совсем разгулялись. А самое лучшее – заглянуть в узбекский ресторанчик и пообедать.

Глава 7

Психолог, молодая, симпатичная, хорошо одетая женщина, в отличие от следователя Танова казалась очень добродушной. От нее исходил тонкий аромат неизвестных духов. Все в этой женщине – от аккуратно уложенной прически до свежего маникюра – понравилось Ястребовой.

– Здравствуйте. Меня зовут Наталья Михайловна. Меня пригласили в Следственный комитет специально для беседы с вами, – голос звучал мягко, ласково. – У вас сейчас очень непростой период, поэтому поддержка специалиста просто необходима. Сотрудники полиции и Следственного комитета делают все возможное, чтобы найти вашу дочь. Вероятность того, что ее найдут – высока. Прошло не так много времени с момента похищения.

Ястребовой было приятно слушать голос Натальи Михайловны, но участвовать в разговоре не хотелось. Она не плакала, не всхлипывала, не закрывала лицо руками. Она просто впитывала кожей этот умиротворяющий голос. Как будто погружаясь в теплую воду, пахнущую праздником, вечным праздником обеспеченной и сытой жизни…

– У вас есть кто-нибудь из близких родственников, кроме мужа, кто мог бы временно переехать к вам, чтобы побыть с вами?

– Я не хочу, чтобы со мной рядом кто-то находился. Мне и без того очень тяжело.

– Дело в том, что вас должен кто-то поддержать, – Наталья Михайловна была опытным специалистом, хорошо знала, как вовлечь в разговор даже самого необщительного пациента. – Ведь ваш муж тоже переживает случившееся, вам обоим нужна поддержка близких людей.

– Мне очень тяжело. Вы понимаете, у меня пропал ребенок! – Рита отвернулась и начала всхлипывать.

– Хорошо, если вам лучше одной, я не буду настаивать. Это просто был мой совет. А по телефону вы поддерживаете связь с кем-нибудь из родственников или подруг?

– Да, если мне звонят, я с ними разговариваю. Сама никому не звоню. А сейчас, как вы понимаете, телефон не умолкает. Но мне от этого только хуже.

– Вам нельзя оставаться наедине с собой и своими мыслями. Старайтесь как можно больше общаться с другими людьми.

– Куда уж больше! Я каждый день общаюсь с полицией. Каждый день мне задают одни и те же вопросы, которые вряд ли могут помочь найти мою девочку.

– Следователь пытается вам помочь, – голос психолога стал еще более задушевным. – Ведь он – профессионал своего дела. Ему важна каждая деталь. Чем терпеливее и ответственнее вы будете к этому относиться, тем скорее найдут ребеночка. У следователя, который занимается розыском вашей дочки, почти нет нераскрытых преступлений. Наберитесь терпения. Вы же очень мужественная женщина. Рита, может быть, при общении со следователем вы нервничали, поэтому могли упустить какую-нибудь важную деталь? Постарайтесь вспомнить все, что было в день похищения Леночки.

– Вы же понимаете, что мне тяжело об этом говорить. Я не могу все время это вспоминать, – Рита закрыла лицо руками, показывая, насколько ей нелегко говорить о происшедшем.

– Ну, успокойтесь, пожалуйста. Давайте поговорим о вас. Мне необходимо понять, как вам можно помочь. Скажите, вас не мучает бессонница? Или, наоборот, повышенная утомляемость. Вы засыпаете в обычное время? Сон крепкий или прерывистый?

– Какой у меня может быть сон, я не засыпаю ни на минуту. Если и пытаюсь прилечь, то только на короткое время, но заснуть не удается. У меня перед глазами все время стоит моя дочь.

Поведение Риты казалось Наталье Михайловне не совсем убедительным. Почти два часа она проработала с потерпевшей, прежде чем вынесла заключение, в котором написала, что «клинико-психологических признаков переживания, острой реакции горя или утраты у Ястребовой не имеется. Наблюдается попытка произвести впечатление переживания. Имеет место умеренный (средний) уровень нервно-психического напряжения, оптимальный уровень активированности нервной системы, что характерно для человека при выполнении деятельности, направленной на достижение значимой цели. В целом установлена противоречивость спектра эмоциональных переживаний, его несоответствие экстремальному характеру ситуации потери ребенка, самоотчету, индивидуально-психологическим особенностям и профилю стресс-реагирования, определяющим особенности поведения и эмоционального реагирования Ястребовой М. С. в стрессовой (экстремальной) ситуации».

Глава 8

Рита вышла из здания Следственного комитета и отправилась в ближайший киоск за сигаретами. Она уже почти пять часов не курила. Перед тем как войти в Следственный комитет выкурила последнюю сигарету.

Купила «Кент 4», откупорила пачку, вытащила одну сигарету, прикурила, с наслаждением затянулась. Огляделась вокруг. Такой солнечный день выдался сегодня. С утра было пасмурно. А сейчас чувствовалось приближение весны. Снега в этом году выпало очень много, похоже, он даже не начал подтаивать, но день стал заметно длиннее. Хотелось прогуляться до дома пешком, поглядеть на дома, на деревья, на прохожих. Но беспокойство за Игоря заставило Риту пойти на автобусную остановку.

Маршрутное такси подъехало только через пятнадцать минут. Народу было столько, что ехать пришлось стоя. Водитель сделал вид, что не замечает стоящих пассажиров: чем больше людей, тем больше заработает. Рита пригнулась, во весь рост стоять в маршрутке не получалось. В таком положении она проехала две остановки. Наконец освободилось место, на Советской всегда выходит много народу. Рита огляделась. Ей показалось, что все как-то подозрительно на нее смотрят. Впрочем, это не удивительно, ведь два дня назад ее показывали по всем главным телеканалам страны. Она просила вернуть ребенка. Однако никакого сочувствия на этих лицах нет. Люди с любопытством разглядывают ее. А вдруг ей только кажется, что все на нее смотрят?

– Улица Яблочкова. Выходит кто-нибудь?

– Да, остановите, пожалуйста.

Рита через сквер направилась к дому. Ей не терпелось увидеть Игоря. Им надо все обсудить. Может, стоит на время уехать из города? Бесконечные походы в Следственный комитет, допросы, осмотры жилья уже невозможно выносить. На углу около своего дома она заметила людей в полицейской форме. Неужели опять будут задавать вопросы? Она подошла ближе к трем мужчинам в погонах, но они не обратили на нее внимания, продолжая рассматривать какие-то бумаги. Рита облегченно вздохнула и прибавила шагу. Ей хотелось побыстрее оказаться дома, захлопнуть дверь и никого не видеть и не слышать, кроме Игоря. Открыв входную дверь, она поняла, что мужа дома нет. «Странно», – подумала Маргарита, но на мобильный звонить не решилась. Игорь не любит беспричинных звонков. Не снимая обуви, прошла в комнату. Она не могла понять, куда он подевался, начала нервничать. Резкий звонок домашнего телефона заставил ее вздрогнуть. Метнулась к аппарату, чтобы снять трубку, так как решила, что звонит муж. Но передумала отвечать. А вдруг опять следователь или кто-то другой из полиции? За эти три дня она так устала от полиции, телевидения, психологов, волонтеров. Телефон настойчиво продолжал звонить. «Скорее всего, это все-таки Игорь», – пронеслось в голове.

– Алло.

– Ритка, привет! – голос подруги звучал взволнованно. – Я уже испугалась, ты целый день не отвечаешь на звонки.

Рита бы оборвала разговор, сославшись на головную боль, но, услышав, что целый день на телефонные звонки никто не отвечал, решила уточнить:

– А во сколько ты звонила?

– Да целый день! Начиная с одиннадцати утра. Я просто хотела спросить, может быть, я могу чем-нибудь помочь? Может, прийти к тебе?

– Да нет, я так устала сегодня, целый день в Следственном комитете провела, наверное, сейчас лягу спать.

– А что нового следователи говорят? Вышли на след преступника?

– Нет. Если они так будут искать, то никогда не выйдут.

– Почему ты так думаешь? – удивилась Ольга.

– Потому, что не там ищут.

– Мне кажется, ищут по всему городу, и у нас по домам ходили, спрашивали, кто, что видел. Не волнуйся, Леночку обязательно найдут. Я чувствую, что все будет хорошо.

– В том-то и дело, что они ходят по домам, а не ищут. Неужели ты считаешь, что похитители будут спокойно сидеть в соседнем доме? Они уже где-то в Москве, а может быть, совсем в другой стране.

– Но как это можно узнать, если не найти свидетелей? Все случилось белым днем. Наверняка много народу видело, кто увез коляску. Поэтому полиция тщательно всех допрашивает.

– Да не хотят они искать ее. Мне тяжело об этом говорить, пойду спать.

– Рит, подожди, а Игорь где?

– Не знаю.

– Может быть, завтра к тебе прийти?

– Нет. Меня завтра опять вызвали на допрос. Пока.

– Пока.

Рита повесила трубку и вздохнула с облегчением. С Ольгой она училась в медучилище. За время учебы они успели подружиться. Ей нравились их отношения. Ведь раньше с ней вообще никто не дружил. Да, жизнь изменилась. Теперь у нее был муж, хотя в официальном браке они не состояли. Но ее и так все устраивало. Она родила Леночку. У нее появились подруги. Она теперь не та пацанка из деревни Перелазы, до которой никому не было дела. Рита не хотела вспоминать прошлое. Особенно воспоминания о матери навевали тоску. Никогда не нужна была Рита своей матери. Никогда.

Рита подошла к окну, на улице уже темнело. Где же Игорь? Игорь – самый главный человек в ее жизни. Где он? Рита села в кресло и закрыла глаза.

– Игорь, Игорь, Игорь, – шептала она, не открывая глаз. Как будто молилась. И молитва ее минут через сорок была услышана. Щелкнул замок. Игорь! Она выскочила ему навстречу.

– Что нового? – грубо обратился к ней супруг.

– Все нормально.

– Что у тебя нормально? Что сказал следователь?

– Ну, ты же знаешь, – начала Рита плаксиво, – что он может сказать нового? Я больше не могу туда ходить.

– Заткнись, сука, – муж отвесил ей подзатыльник, после чего она, испугавшись, притихла. – Натворила дел, теперь разгребай. Все, я завтра уезжаю в Москву, а ты как хочешь, так и разбирайся здесь. И зачем это ты поперлась к психологу? Что, проблемы с башкой начались. Так я тебя сейчас быстро вылечу. Я с тобой тут нянчусь, как с грудным ребенком. Взял тебя, инвалидку чертову, из деревни в город перевез, в нормальную квартиру поселил! Деньги зарабатываю. Живи, Риточка, да радуйся! Чего тебе не хватает? Проблем захотела, да? Чего молчишь, как овца? Я тебя спрашиваю, проблем захотела?

Рита притаилась в кресле. Когда муж начинал буянить, она даже дышать боялась. Она поняла, что он где-то выпил. Когда он начинал вспоминать про то, что вытащил ее, инвалида, из той жизни, это означало, что Игорь выпил изрядно. Накричавшись, он обратился к Рите в более спокойном тоне.

– Про меня спрашивали? – Да.

– Что ты им сказала?

– Следователь спросил, во сколько ты придешь, я ответила, что не знаю.

– Могла бы сказать, что я занят.

– Откуда я знала, ведь ты же меня не предупредил.

– Предупредил, не предупредил. Ладно, иди, ложись, я тоже сейчас приду.

Рита перебралась из кресла в кровать, которая весь день простояла разобранная, укрылась с головой одеялом. Она тихо лежала, ждала, пока ляжет Игорь. Рита знала, что сейчас его агрессия пройдет. Он ляжет рядом с ней, обнимет ее, а она обнимет его. Будет его целовать. Целовать его всего, от макушки до пяток. И он в очередной раз поймет, что она самая лучшая на свете.

Глава 9

Следователи отрабатывали самые разные версии: девочку похитила бездетная пара или психически больной человек, увезли в соседний регион, в Москву, за границу. Очень тщательно отрабатывали версию недоброжелателей Риты, возможно, кто-то ей мстил. В Перелазах уже допросили часть ее бывших одноклассников, соседей. Деревня небольшая, там все друг друга знают. Кто-то отзывался о Рите хорошо, а кто-то не очень. Однако никаких зацепок, которые бы вывели на след преступника, найти не удалось. Подругу Риты не было, сказать, чтобы кто-то ей завидовал, тоже нельзя. Наоборот, все считали ее убогой. Во-первых, у девочки не было отца, а мать – алкоголичка. Во-вторых, она была инвалидом. Все знали про врожденный вывих бедра. То, что Рита уехала в Дубровск, родила ребенка, имела сожителя – люди знали, но никого это особенно не волновало. Некоторые радовались, что у нее все устроилось. Большинство относилось к ее судьбе безразлично. Среди деревенских парней не нашлось таких, которые бы с ней раньше встречались. Ребятам она была неинтересна. Поэтому версия мести отпала сама собой.

Классную руководительницу Елену Юрьевну Добровольскую Танов решил допросить лично. Она должна больше других владеть информацией о жизни Ястребовой. В целях экономии своего времени Павел Николаевич выписал Елене Юрьевне повестку, а оперативные сотрудники доставили женщину в Следственный комитет.

Из ее рассказа Танов узнал, что Добровольская – ветеран труда. Проработала в сельской школе всю жизнь. В классе, где училась Рита, была классным руководителем с самого начала, то есть с пятого класса.

– Сколько в классе было учеников? – Танов задавал вопросы по заранее составленному плану, чтобы ничего не упустить.

– До девятого класса – восемнадцать, потом шесть человек ушли, и осталось всего двенадцать. А одиннадцать классов закончили только десять человек. Катя Новикова и Света Зимина ушли после десятого класса, они совсем слабенькие были, ели на тройки вытягивали, – Елена Юрьевна старалась отвечать на вопросы подробно, надеясь, что хоть чем-то поможет в расследовании дела.

– А что вы можете сказать насчет Риты Ястребовой?

– Что могу сказать насчет Риты? – учительница задумалась, не зная, с чего начать. – Сложным она была ребенком. Из всех неуспевающих детей самым сложным. Отца у Риты никогда не было, а мать, вы, наверное, уже знаете, сильно выпивала. Воспитанием дочери никогда не занималась. Ни на одном родительском собрании я ее не видела. Девочка росла сама по себе. Успеваемость, сами понимаете, никакая. Некоторые учителя из жалости глаза закрывали, выставляли ей тройки. Некоторых я просила двойки за четверть не ставить. Иначе уже давно попала бы девчонка в спецшколу.

– Уточните, пожалуйста, одну деталь, – Танов оторвался от компьютера и посмотрел на Елену Юрьевну. – Она не могла или не хотела учиться?

– Головка у нее была светленькая. При желании могла бы неплохо успевать. Я ведь иногда оставалась с ней после уроков, помогала с математикой. Она быстро все схватывала. Совсем не глупая была. Вот так время потрачу, новую тему объясню, она даже на четверку контрольную работу могла написать. Несмотря на то, что я учитель математики, иногда и другими предметами с ней занималась. У нас Анастасия Владимировна, учитель по русскому языку и литературе, женщина очень несговорчивая. Ее трудно о чем-то просить. Не хотела Ястребовой тройки просто так выставлять. Все время напоминала, что тройку тоже заработать нужно. Ее даже сам директор школы вызывал и просил Рите помочь. Иногда я оставалась с ней после уроков, русский язык разбирала. Или сама сяду тетрадки проверять, а Риту рядом посажу и стих по литературе наизусть учить заставлю. Все у нее получалось. Несколько раз после уроков к себе домой ее забирала. Там позанимаюсь, накормлю заодно. Ей бы нормальных родителей, и все хорошо было бы.

– Вы считаете, что все проблемы у Ястребовой только из-за матери?

– Конечно. Ей ведь даже надеть нечего было. Все своих детей стараются к первому сентября как можно лучше собрать. У нас некоторые девочки в классе так одевались, вы себе представить не можете! Несмотря на то, что деревня маленькая, в некоторых семьях такой достаток! У кого-то родители в Дубровске работают, у некоторых детей даже в Москве. Те, которые в Перелазах, тоже деньги имеют. В августе, как правило, картошку выкопают, большую часть продадут и к школе детей собирают. Одна только Рита из всего класса выделялась. Поэтому ни одной подруги не имела. Не хотели девчонки с ней общаться.

– Так как же она выживала? Куда смотрели органы опеки?

– Мать Ритину, Шуру, лишали материнства. Но потом дочь вернули. Насколько я знаю, дядька, родной брат ее матери, немного денег давал. Он жил в другом районе, сейчас и не вспомню, в каком, иногда небольшие переводы присылал.

– А враги у Риты были?

– Да нет, что вы! Какие враги? Она никого не интересовала. Так иногда посмеивались девчонки над ней, но не то чтобы злобно. Рита к своему положению привыкла и ни на что не реагировала.

– На уроках она как себя вела?

– Сносно. Не могу сказать, чтобы мешала урок вести, сидела тихонечко на задней парте. Бывают дети намного хуже. И завуча, и директора приходится вызывать прямо в класс. Проблемы были только тогда, когда она от матери убегала. Бывало, день не приходит в школу, два не приходит, пошлю кого-то из ребят ее проведать, узнать, почему в школе ее нет. А оказывается, что и дома тоже нет. Сбегала она от такой жизни, и не раз. Приходилось к директору идти, ставить в известность, что ученица пропала. Кучу докладных и объяснительных писать. Не дай бог, что с ребенком случится, потом ведь в тюрьму сядешь. Все на тебя повесят. Первым делом скажут: куда школа смотрела, ребенка столько дней в школе нет, а никто его и не ищет. У нас принято, если ученик заболел, родители в обязательном порядке уведомляют классного руководителя о причине его отсутствия. Поэтому, как только Ритка пропадала, соберемся, бывало, с ребятами и ищем ее по всей деревне. Один раз не нашли, ушла в соседний поселок. Потом сотрудники милиции ее в Перелазы привезли.

– А что мать, не искала свою дочь?

– Что вы! Она со своим пьянством даже не понимала, что дочери дома нет. Она совсем не осознавала, что происходит. Я пару раз пыталась с ней побеседовать, но это без толку.

– Елена Юрьевна, с девчонками в классе, вы говорите, Рита не общалась, а как мальчишки к ней относились?

– Никак не относились. В старших классах мальчики начали обращать внимание на девочек. Это было очень заметно. Кто-то дружил с одноклассницами, кто-то с теми, что постарше. Одна Рита была никому не интересна. Она чувствовала свою ущербность, понимала, что не такая как все. К тому же у нее было врожденное заболевание – вывих бедра. Ее даже от физкультуры освободили.

– Вы абсолютно уверены, что врагов у нее быть не могло?

– Абсолютно в этом уверена. Был однажды неприятный инцидент, когда Рита у Кости Лопатина украла телефон. Но его быстро нашли, даже в милицию сообщать не стали. Костя так разозлился, угрожал ей физической расправой. Это в восьмом классе было. Но чтобы мстить ей спустя столько времени и таким образом… Нет, он бы не стал. У него в жизни все прекрасно сложилось. В технологический институт поступил. Живет и учится в Дубровске.

– Продиктуйте, пожалуйста, еще раз его фамилию.

– Лопатин. Вы его искать собираетесь?

– Мы пытаемся опросить как можно больше людей, – Танов заменил слово «допросить» на «опросить», чтобы звучало более мягко.

– Мне кажется, из Перелаз никто к похищению ребенка отношения не имеет. Наоборот, все рады, что Рите наконец-то в жизни повезло.

– Спасибо большое, что уделили время следователю, – Павел Николаевич встал. – Я провожу вас до проходной.

Когда он вернулся в кабинет, открыл телефонограмму, поступившую из Москвы сегодня утром. Наконец-то удалось составить фоторобот предполагаемого похитителя. Фоторобот составляли со слов экстрасенсов в присутствии психолога и трех оперов. Экстрасенсы довольно часто в последнее время помогали раскрытию преступлений. Сейчас они с уверенностью утверждали, что коляску с ребенком похитил мужчина кавказской внешности. Танов не стал самостоятельно принимать решение о выставлении его в розыск, решил посоветоваться с начальством. Одно дело, если фотопортрет составлен со слов свидетеля, другое дело, если со слов экстрасенсов.

Танов был, что называется, тертый калач, опытный следователь. Интуиция подсказывала ему: мать ребенка что-то скрывает. Вариантов несколько: отец Лены Ястребовой уехал на заработки в Москву, а мать, то есть Маргарита Ястребова, привела любовника, который затем похитил девочку. А может быть, хотя мало в это верилось, Ястребова продала своего ребенка? Надо направить поручение оперативным сотрудникам, чтобы проверили все связи Ястребовой с лицами кавказской национальности. Надо провести проверку ее показаний на полиграфе.

Все это необходимо как следует оформить, бумажной работы у Танова хватало на весь остаток сегодняшнего дня. Еще ему надо было перечитать показания всех свидетелей, которых допрашивали ранее. Не всегда допросы, произведенные другими сотрудниками, его удовлетворяли. Очень часто приходилось повторно допрашивать людей, которые ранее давали показания другим следователям, так как многие детали были упущены.

Звук приближающихся шагов заставил оторвать взгляд от бумаг. В кабинет вошел старший следователь Есаков.

– Павел Николаевич, мне пришла в голову такая мысль, – он замолчал и поднял указательный палец правой руки вверх, как бы указывая на потолок. – Вы же завтра будете работать с Ястребовой?

– Ну, естественно. Говори, не тяни, работы много.

– А что если мы проведем личный обыск? Она ведь не думает, что мы станем ее обыскивать? Исследуем содержимое сумочки, телефончика мобильного? Она ведь с сумкой приходит?

– Вроде да, – Танов задумался. – А где аргументы? С чего вдруг проводить личный обыск человека, которого мы ни в чем не подозреваем? К тому же понятых придется искать. Ну, допустим, мы имеем право провести такое мероприятие, как осмотр содержимого ее сумки. А как сделать так, чтобы она этого не заметила? Предложить чаю и туда насыпать снотворного? – пошутил Танов.

– Зачем? Скажем, например, что нашли предполагаемого преступника, выведем ее из кабинета как бы для опознания. Сделаем это так, чтобы она заинтересовалась и про сумку не вспомнила. А пока Ястребова будет отсутствовать, мы ее сумочку и прошерстим. А? Как тебе такая идея?

– Да, идея неплохая, – согласился Павел Николаевич. – Это было бы не лишним. Что-то эта девица не договаривает. С обыском идти к ней на квартиру не стоит. Спугнуть можем. А чует мое сердце, что-то она скрывает. Скорее всего, любовнику нее был, пока мужик в Москву на заработки ездил. Может, с похищением это не связано, но вычислить любовничка мы просто обязаны.

– Тогда заряжай поручение техникам.

– А как ты себе это представляешь? Если проводить осмотр с их помощью, надо к их начальнику идти. Только он может подписать бумаги на то, чтобы ребят задействовать. Может, договоришься с ними? Бумажная волокита займет не один день.

– Если бумаги не оформлять, то, как мы в дело-то это внесем?

– Обыкновенно, мы сами вполне могли это сделать. Это уж точно никто не проверит, – Танов встал и прошелся по кабинету. – Нам хотя бы для себя знать, в каком направлении работать. А потом будем официальные доказательства собирать. Если что-то интересное найдем, то тогда все и оформим.

– Ну, хорошо, я договариваюсь на завтра. На какое время?

– Давай на одиннадцать. Чтобы я успел с ней побеседовать. Да, вот еще, муж Ястребовой на допрос сегодня не явился.

– Ну, правильно, его же никто не вызывал.

– Я вызывал. Ятребову предупреждал, что жду его сегодня.

– Повестку надо и опера прямо к нему домой отправить.

– Уж если бы, тьфу, тьфу, тьфу, у меня ребенка похитили, я бы сам к следователю побежал. Ладно, повестку сейчас выпишу.

– Во сколько его сюда доставить?

– К десяти.

– Будет сделано, – Есаков вышел из кабинета.

Танов тщательно спланировал завтрашнее мероприятие, написал примерный план допроса Ястребовой и в начале одиннадцатого пошел в гостиницу. На улице было многолюдно. Ведь это самый центр Дубровска. Следственный комитет находится рядом с парком культуры и отдыха имени Пушкина. А там множество ресторанчиков, кафе. Танов и сам с удовольствием побродил бы по вечернему городу, послушал, как люди беспечно смеются, болтают о том, о сем. Подышал бы целебным воздухом ранней весны, вспомнил молодые веселые годы. Однако он повернул в сторону площади Ленина, срезал угол и вышел к гостинице. Когда проходил мимо ресторана, располагавшегося на первом этаже гостиницы, почувствовал, что хочет есть. Павел Николаевич решил поужинать. Заказал кусок мяса и сто пятьдесят граммов водки, хотя прекрасно знал, что на ночь наедаться не стоит, а тем более не стоит употреблять спиртное. Но если работать с утра до ночи и не давать организму никаких послаблений, то можно и ноги протянуть.

Молоденькая официантка обслужила Танова быстро. Поужинал он тоже быстро, не рассиживаясь. Уже после первых пятидесяти грамм почувствовал приятное расслабление, а после ста пятидесяти захотелось еще. Но Павел Николаевич оплатил счет и поднялся на свой этаж.

Войдя в номер, Павел Николаевич взглянул на часы. Начало двенадцатого, не так уж поздно. Он позвонил домой, зная, что Тамара не ляжет спать, пока не дождется его звонка. Сама она звонить не станет, если нет особой необходимости.

Жена ответила сразу и озабоченно спросила:

– Ну что, нашли?

Ни одно уголовное дело, которое расследовал муж, не волновало ее так, как это. Потому что в других делах чаще всего было ясно: человека убили, его больше нет. А здесь оставалась надежда, что ребенка найдут.

– Ищем, – как всегда коротко ответил Танов.

– Ну, хоть какие-то предположения есть?

– Дорогая, у следователей всегда должны быть предположения, – постарался свести разговор к минимуму Танов.

– Но ребенок-то жив? – не унималась супруга.

– Пока не знаем. Мы работаем. Ты обо всем узнаешь первой. Расскажи мне лучше как Ванька?

– Нормально. Спит уже.

– Что в школе?

– Да так, вроде ничего особенного. Все хорошо.

Ване было восемь лет, он учился уже во втором классе. Учился неплохо, но живой нрав мальчика то и дело давал о себе знать. Подрался с Сережей, разбил окно, попал мячом Юре по уху, смеялся в столовой и разлил кисель – вот они, родительские будни. Вспомнив об этом, Танов улыбнулся.

– Что в выходные планируете?

– А ты разве не приедешь? – в голосе жены послышалась досада.

– В эти не получится, тут столько работы, что даже поесть не успеваем. Дело на контроле у самого генерал-полковника.

– А мы соскучились.

– Не скучайте, в следующую субботу надеюсь вырваться. А сейчас надо ложиться, завтра куча работы. Пока, Тома, – Танов очень любил называть жену этим именем, таким простым, домашним.

– Пока, милый.

Павел Николаевич попрощался с женой и отправился в душ. Перед сном обязательно надо смыть все отрицательное, что накопилось за день. Это он прочитал в какой-то умной книге, но в какой именно, уже забыл. К тому же, теплая вода действовала на него как снотворное. Сто пятьдесят граммов водки, которые он выпил в ресторане, помогли переключить мысли с работы на личную жизнь. Он с досадой вспомнил, что уже лет пять не был в кино, года два не играл в свой любимый футбол. А ведь это он мог делать даже в рабочее время, у них два часа в неделю отведено для физподготовки. Все из-за чертовой работы. Надоело. Ни одной свободной минуты. Все, это последнее дело, и хватит. Он начнет вести нормальный образ жизни. После работы домой. Выходные – дома, с семьей. По четвергам играть в футбол. Танов еще немного помечтал и не заметил, как уснул.

Глава 10

Тяжелый мокрый снег шел всю ночь. Наутро Танов, выйдя из гостиницы, чуть не поскользнулся прямо на крыльце. Но дышалось легче. После снегопада всегда легко дышится.

Танов пошел на работу пораньше, чтобы до прихода Ястребовой успеть напечатать ряд запросов и поручений. Рита была вызвана к девяти часам. Танов шел, тихо насвистывая. Ему нравилось в Дубровске. Старый русский город. Основательный. Доброжелательный. Хорошо здесь, если не думать о похищенном ребенке.

В девять часов он, как и планировал, начал очередной допрос Маргариты Ястребовой.

– Продолжим, – следователь посмотрел на часы и уткнулся в компьютер. – Кто из родственников чаще всего навещал вас?

– Отец Игоря приезжал. Они вместе работали в Москве. Когда возвращались, он ночевал у нас, а утром первым автобусом отправлялся в Перелазы.

– Как отец Игоря относился к вашему ребенку?

– Он любил внучку, – бойко отвечала Рита, так как поняла, что с этим следователем шутки плохи. – Покупал ей всякие подарки.

– А со своими родителями вы общаетесь?

– Нет. Отца я вообще не знаю. Мать алкоголичка. Ей нет до меня никакого дела.

– Что же, она совсем не интересуется, как вы живете?

– Совсем не интересуется. Она даже не стала искать меня, когда я уехала из дома.

– Получается, вы сбежали?

– Никуда я не сбегала.

– Значит, мать разрешила вам, не достигнув совершеннолетия, жить с взрослым мужчиной в Дубровске?

– Я у нее не спрашивала, – Рита подумала, что опять разговор пошел о том, что не касается похищения ее дочери, но перечить следователю Танову побоялась. – Я поступила в училище, ездить в деревню каждый день тяжело. Игорь позвал меня к себе жить. Он жил один. Снимал квартиру.

– Но мать-то знала, что вы с ним живете?

– Ей все равно. Я же говорю, я никогда ее не интересовала. Ей нужны были только мужики. Каждый день у нас в доме ночевали такие же, как она, алкоголики, – по щекам Риты покатились слезы, и Танов понял, что впервые она плачет по-настоящему. Он не стал перебивать ее рассказ, решил дать ей выговориться. – Бывало, она, пьяная, засыпала, где придется: на полу в кухне, в коридоре, на крыльце. Я не могла это видеть и убегала из дома. Она ни разу меня не искала. Если кто и искал, то это из школы. Класска моя, Елена Юрьевна, одноклассники бегали – искали. Однажды я не появлялась дома десять дней, а когда вернулась, застала мать с двумя алкашами. Они пили самогонку, закусывая черствым хлебом. Им было хорошо. Мама даже не заметила, что меня не было дома так долго. Я опять хотела убежать, но пойти было некуда, и я осталась ночевать дома. Легла в дальнем углу, у меня там своя старая кровать, задернула штору, но уснуть не смогла. Жуткие крики, вопли, ругань не стихали всю ночь. Слышались какие-то хрипы, стоны, кто-то кого-то бил, кто-то падал, подымался, матерясь и завывая, опять хрипел и стонал. Я не выдержала, вышла из своего угла. Мать лежала голая на полу, лицом вниз. Алкаш одной рукой держал ее за волосы, а второй за шею. Представляете, как она напилась, что даже ничего этого не чувствовала! Я думала, она умрет той ночью. Но утром она проснулась и, как ни в чем не бывало, допила остатки самогонки прямо из горла, разбудила своих гостей, и они ушли все вместе. Ушли в деревню – пищу добывать, наверное.