В тенетах суккуба Снежин Эдуард

XXIX

— Здравствуйте Вадим, это Соня, — раздался в трубке мягкий грудной голос.

«Значит, всё-таки, Людмила сводит меня с ней, ну что ж, что в мире не делается, всё к лучшему».

— Здравствуйте Соня. Очень рад, что Вы позвонили.

— Знаете, мы живём в современном мире, ничего, что я первая знакомлюсь?

— Нормально, значит Вы продвинутая.

— Уже ёлку в парке поставили. Не хотите вместе посмотреть?

— Хочу. А сколько Вам лет, ничего, что у женщины спрашиваю?

— Ничего. Двадцать шесть.

— Соня, а мне сорок два. Стар, для Вас.

— Я знаю, Люда сказала. А у меня Танька. Три года.

— Отлично! Давно не катал детей на плечах.

Голос женщины потеплел:

— Вот что, как лучше? Может быть, сначала заглянете ко мне?

— Спасибо, прямо сейчас?

— Да.

Соня назвала свой адрес, и я направился к ней через магазин. Поразмыслив немного, прихватил пару бутылок сухого вина.

«Уж очень легко всё получается, — размышлял я по дороге. — Что-то не так, наверно, не такая уж она красавица». И подготовился, на всякий случай, к скидке на «товарный вид».

Но Соня в скидке не нуждалась. Дверь открыла высокая черноволосая девушка с выдержанными правильными чертами лица.

— Сказка, какая то, — подумал я.

Притягательная сексапильность Сони больше всего заключалась в редком сочетании удлинённой шеи, узких плеч и талии с пышными верхними и нижними формами. Я даже задохнулся от желания, давно не был с женщиной, но надо было пока играть джентльмена.

Большое значение имеет первый взгляд женщины на мужчину — она всегда, не сознавая, примеривается: легла бы с ним в постель?

Взгляд Сони был обнадёживающий. Видимо, она тоже приготовилась к скидке на мой возраст, но лет мне всегда давали меньше на целый десяток.

— За знакомство с милой дамой! — протянул я бутылки с цинандали.

— Хорошее вино, — оценила Соня.

— Пойдёмте в кухню, Танька в комнате пока спит, — просто сказала она.

Если женщина нравится — в ней нравится всё. Сонин голос звучал как песня.

«Главное — не спугнуть чудо, не ускорять события», — испугался я и решил пока ничего у Сони не спрашивать. Но она сама с естественной простотой рассказала основное: от мужа ушла, вернее, переехала в наш город, сразу после рождения Таньки — в парне проявился алкоголик. Была у неё здесь в городе любовь с ровесником, но бросила его — не созрел для серьёзных отношений. Наконец, последний роман у неё был с мужчиной старше меня, женатым, по-видимому, из начальников в техникуме, она вспомнила о нём с добром, но сказала, что нечего разрушать семью.

Мы незаметно перешли на «ты».

— Ну, значит, я подходящий для тебя, холостой и созревший.

— Дети у тебя есть?

— Дочь от первого брака, учится в институте, в Москве, приедет к Новому Году.

Через час мы с Соней и Танькой на моих плечах гуляли в парке, как добрая семейная пара. Я понял, что Соня решительная женщина и ищет подходящего супруга, но с ней, пока даже не целованной, мне было так хорошо, что я, впервые за долгое время, просто наслаждался синим вечером, хрустом снега под ногами, парковой музыкой из динамиков, и целиком погрузился в атмосферу близкого праздника. Она тоже улыбалась во всю, но тут, вдруг, над озером стали стрелять салют, проверяли ракетницы к Новому Году. Танька испугалась, заплакала, и мы поспешили домой.

Там Соня уложила её в кроватке в комнате, а мы опять уселись на кухне и за разговорами поглощали цинандали мелкими глотками. С Соней можно было нескучно говорить на любую тему.

— Я так люблю своих детишек, — рассказывала она — они на базе восьмилетки, такие любопытные.

— Что ты им преподаёшь?

— Математику, знаешь — это не скучная наука.

— Знаю, особенно нелинейные уравнения, — пошутил я.

— Ну, они до этого не дошли, а нелинейные уравнения на самом деле интересная вещь.

— По серьёзному, да, — согласился я, — вся жизнь — сплошные нелинейные уравнения со многими неизвестными.

— И в жизни приходится расставлять приоритеты, чтобы решать эту сложную науку.

— И не дай бог, пропустить и не понять одно, казалось бы, незначительное неизвестное, — поддержал я.

— И тогда вся жизнь сломается.

— Мне это знакомо.

— Люда рассказывала кое-что про тебя с Ларисой.

— Ну, не буду плакаться.

— Тогда расскажи про свою работу.

— Работу свою люблю. Это вычислительный комплекс, который автоматизирует труд конструктора.

— Интересно. Конструктор ведь рисует чертежи?

— Чертежи рисует чертёжник. Конструктор их разрабатывает.

— Наверно, скорее, составляет из известных элементов. У нас был курс конструктора.

— Вот именно. Чертежи известных элементов — макро закладываются в память машины, а потом конструктор одним нажатием кнопки помещает их на поле и составляет из них новое устройство, а машина сама рисует чертёж.

— Значит, чертёжников можно увольнять?

— Можно, — вздохнул я, — но не нужно, им тоже хочется кушать.

— Эта машина дорогая?

— Пятьсот тысяч долларов.

— Ого, должна же она окупаться!

— Перевернуть мир, сложившиеся отношения в нашей системе трудно.

— А ты можешь устроить экскурсию на машину моим ученикам?

— Конечно!

— Я думаю, что с твоей помощью притяну свою математику к твоей машине, и это понравится ученикам!

— Ты такая расчётливая, мне страшно становится.

Соня внимательно посмотрела на меня и сказала:

— Не всегда.

Я придвинулся близко к ней. Она неосознанно приоткрыла ротик.

Я рассмотрел её мелкие жемчужные зубки и медленно приблизил к ним свой рот. Почему-то мне хотелось добраться языком именно до этих зубок. Она догадалась об этом, улыбнулась и сама поцеловала меня раскрытым ртом. Дождавшись от меня ответного, обжавшего её губы поцелуя, она пропустила внутрь мой язык к своим влажным перламутровым изделиям природы.

Потом я сказал то, что не хотел:

— Поздно уже, пойду. Тебе спать надо.

— Иди раскрой в комнате диван, — спокойно ответила она, — Танька уже спит, не включай свет.

Я раскрыл и застелил простынёй диван. Разделся и сел на него. В окно светил с улицы фонарь, мой напряжённый слух уловил слабый шум воды в ванной.

Она появилась тихо и неожиданно в мохнатом халатике. Я сделал движение руками, чтобы проверить — что под ним, но она сама сбросила его. Она знала силу красоты своего тела и стояла неподвижно, чтобы я лучше рассмотрел её.

Конечно, мой орган откликнулся стойкой реакцией на это чудо природы, а я сам застыл, как под гипнозом. Впечатляющие бёдра при узенькой талии и чуть обозначенном животе. Говорят — о вкусах не спорят. Но, не зависимо от вкуса, каждый мужчина предпочтёт ровные, полноватые женские бёдра, чтобы они сходились без щели, когда женщина их сомкнёт. Настоящая красавица должна иметь также чуть полноватые, не узкие икры и щиколотки и, при этом, небольшой размер ступней. При наличии всех этих условий женщина может именоваться ДАМОЙ.

Дамы доставляют наслаждение мужчинам, вплоть до оргазма, одним только любованием их формами, даже без обладания телом.

Передо мной стояла дама. Груди её чёткими полусферами расположились строго по горизонтальной линии симметрии.

Многоопытный Фаукат как-то прочитал мне лекцию:

— Говорят, чтобы узнать размер влагалища, надо смотреть на рот женщины. Или говорят, чем меньше ладони, тем меньше ОНА.

Всё ерунда — так не всегда бывает.

— А как бывает?

— Знаешь, ни разу не подводило: маленькие соски на груди — маленькое отверстие внизу!

У СОНИ БЫЛИ МАЛЕНЬКИЕ СОСКИ.

Я перевёл взгляд на богатый чёрный треугольник под её животом, потом на объёмные полушария ягодиц, и дыхание моё перехватило. Я сделал то, что больше всего хотел — обхватил и плотно сжал в ладонях эти упругие сокровища.

Потом медленно провёл пальцами рук по самой любимой мной черте в женщинах — черте, разделяющей попу на две половины. Насладившись этой роскошью, я перевёл руки на талию Сони и усадил её на диван.

Также медленно, стараясь напоить свои глаза и ладони телом богини, я разжал её бёдра и раздвинул пальцами половые губы. Свет фонаря как раз падал на вожделенное отверстие и растянутый на пальцах ромбик переливался изнутри сочно красным влажным цветом. Я потёр его сначала кончиком носа, касаясь одновременно холмика клитора. Соня испустила сдавленное: «Ах»!

Я просунул два пальца правой руки как можно глубже, примяв большим пальцем клитор и, наконец, ощутил кончиками пальцев раздвоенное устье матки.

Соня крепко сжала ягодицы, выпячивая матку вверх, чтобы помочь моим проникновениям и застонала. Я вытащил пальцы и слизал с них приятно пахнущую сверкающую слизь.

О, это были ферромоны высшей пробы!

Этот запах привёл меня в исступление, и я залез во влагалище всем языком.

Слизывая со стенок росу жизни, я глубоко сожалел о несоответствии своих лицевых органов размерам и форме великолепной вагины, не позволяющим им утонуть и раствориться в ней.

За то пришло на ум, что уж член точно гармонично сочленится с облегающей пещеркой, в чём я и убедился, медленно введя в неё орган. Не только раздувшимися от возбуждения стенками пениса, но и всем сердцем я почувствовал спазматические волнообразные сокращения внутренних Сониных колец, и мы кончили с ней одновременно.

Сосковая теория Фауката получила ещё одно убедительное подтверждение.

Отношения с Соней приглушили моё стрессовое состояние, особенно обострённое из-за отсутствия женщины.

В Соне мне нравилось всё: молодость, тело, острый ум в сочетании с естественной простотой в общении. Она подарила мне свой фотопортрет, который я выставил за стеклом серванта.

Мы много гуляли с ней и Танькой вечерами после работы.

Однажды мы зашли с ней во Дворец культуры, в котором Сашка вёл фото — киностудию. Мы занялись с ним в комнате рядом со сценой печатью фотографий, а Соня прошла к роялю, стоявшему на сцене.

Когда я вышел из комнаты, она задумчиво исполняла на рояле серенаду Шуберта.

Она вздрогнула, когда я незаметно подошёл к ней и поцеловал сзади в шею.

Эти стихи я написал на работе на следующий день и подарил их Соне. Она поцеловала меня:

— Ты просто Тютчев!

Жили мы, то у неё, то у меня, и наши тела тянулись друг к другу при каждом удобном случае. Удобными были случаи, когда Танька засыпала, Соня не допускала, чтобы девочка увидела то, что детям видеть не положено.

Как-то мы лежали в моей квартире на тахте, с краю Танька, которую надо было усыпить и потом перенести на раскладное кресло, в середине Соня, к стенке я.

Соня, повернувшись на бок к Таньке, читала ей сказки, но та не хотела засыпать. В конце концов, мой друг, измученный соседством с пышной задницей, требовательно упёрся между упругих Сониных ягодиц, я осторожно снял с неё трусики, похоже, она не возражала, но продолжала читать:

— Посадил дед репку. Выросла репка: «Ой!» … большая, пребольшая».

Я расхохотался:

— Нет, Соня в сказке слова «Ой!».

— Но у деда не было и ойкающего возбудителя, — ответила она.

— Позвал дед бабку, — продолжала читать насаженная дама дрожащим голосом. Я совершал своё мужское дело и кончил с превеликим удовольствием, познав новую приятность сношения с женщиной, занятой другим делом.

После нам понравилось повторять «декамеронные» отношения, только Соня нагибалась, чтобы протереть пол или ванну, как я задирал ей юбку.

Наши двухнедельные отношения кончились для меня неожиданно. Приехала дочь, и Соня хотела прийти познакомится с ней. Но перед самым Новым Годом, утром, в день, в который мы условились о встрече, она позвонила и сказала, вдруг, что никак не может прийти, она должна сопроводить своих учеников на какую-то экскурсию.

Я тут же приехал к ней на «разборку».

— Неудобно перед дочерью, — сказал ей.

— Директор сообщил про экскурсию только вчера.

— Что нельзя было кому-то другому?

— Это группа, которую я веду.

— Ну, хоть бы позвонила вчера, дочь уже наготовила всего.

— Я хотела, но …

— Что, но?

— Не думаю, что я должна встречаться с твоей дочерью.

— Почему?

Возникла длительная пауза.

— Мы не созрели для серьёзных отношений.

— Что у нас не так?

— А что изменилось за эти две недели? Ты живёшь по своим привычкам, как раньше, я просто, бесплатное, сексуальное приложение.

— Я считал, что у нас любовь.

— Что я не знаю, что такое любовь? У нас не любовь, а секс.

— Любовь без секса — не любовь, — парировал я, а серьёзные отношения развиваются постепенно.

Соня помолчала и вздохнула:

— Я долго думала. Всё пойдёт по инерции, как пошло. Человек не меняется.

— Не смею навязываться, — вспыхнул я и покинул Соню, тем более, что она смотрела на часы, опаздывая на экскурсию.

Я шёл домой и кипел благородным негодованием от женского непостоянства:

«Всего один день не виделись, встречал в аэропорту дочь, и вот вся любовь! По инерции! По инерции я жил с Татьяной восемь лет и не изменял, если уж ты считаешь себя такой серьёзной».

Придя домой, я сел напротив портрета Сони.

«А может быть она права? «Ничего не изменилось» … Может быть, надо было отдать ей получку? Или сделать ценный подарок? Действительно, кроме коробки шоколада и один раз цветов, я ничего ей не подарил. Зато бутылочка неплохого вина «от Вадима», стала постоянным атрибутом наших встреч. А ведь с мужем она развелась из — за вина. Может быть, стоило хотя бы иногда забирать Таньку из яслей? Или устроить ремонт в её квартире? Или помечтать, какую квартиру и в каком районе мы получим в обмен на наши две? Даже про обещанную экскурсию в мой вычислительный центр я забыл. Порхал радостно две недели, как шмель по первым весенним цветочкам, а дама, оказывается, присматривалась…

— Что ж, как случилось, так случилось, — сказал я себе и убрал Сонин портрет в альбом с фотографиями.

Сам я не хотел переступить через гордость и пойти к женщине. Но если бы она позвонила сама, то вернулся бы.

Я не прошёл тест на семейную жизнь…

XXX

На душе было муторно. Завтра Новый год, дочь сказала, что уйдёт встречать со школьными подругами. Я выпил коньяку и пошёл по городу.

Фауката не было дома; Санька, он жил в отдельной комнате общежития, трахался с новой подружкой. Я принял с ними ещё фужер бюракана и … храбро отправился на квартиру к Ларисе.

За её дверью неразборчиво слышались взволнованные женские голоса. Один принадлежал Ларисе, а второй, очень знакомый второй! Да это же Людмила!

Я хотел постучаться, но что-то остановило меня, вспомнил про ключ от квартиры бывшей любовницы и осторожно открыл дверь.

Тут я понял, что побудило совершить меня неприличный поступок.

Так и есть, не ошибся! Дамы занимались на раскинутом диване лесбийской любовью. Людмила оторвала рот от промежности Ларисы и со страхом вперилась в меня.

— Ты… ты… с ней? — запинаясь, протянул я.

Моя любовь, как ни в чём не бывало, соскочила голая с кровати и бросилась мне на шею.

— Вадик! Я знала, что ты придёшь!

Людмила, напротив, лихорадочно натянула платье и сидела на диване вся красная.

— Ладно тебе! — щёлкнула её Лариса по носу, — у нас сегодня праздник, Вадик явился!

— Налевай! — толкнула она меня на диван рядом со столиком, на котором стояла початая бутылка коньяка.

Я разлил стаканы.

— С наступающим на нас Новым Годом! — бодро подняла нимфетка стакан, — и пусть наступает на нас помягче!

Людмила немного отошла, а после стакана даже ожила.

— А где Соня? — спросила она.

— Соня заснула, — неловко поиграл я словами.

— Да ты что? Только вчера видела её, сказала, что всё хорошо у вас.

— Что было вчера, то — неправда, сказал Эпикур.

— Вадик, я всё знаю, — живо воскликнула Лариса, — так, блин, хотелось ворваться к вам и испортить злачную компанию!

— Я еле её удерживала! — реабилитировала Людмила свой контакт с девушкой.

— Мне уже ничто не кажется странным в этом мире, — махнул я рукой, — с этой оторвой и со всеми вами я продвинулся за полгода больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— Тогда, может будешь третьим в нашей компании? — бесстыдно спросила Лариса.

— Только групповухи не хватает для полного счастья!

— Нет, Лариса, я так не могу! У меня есть принципы и … Гера, — испугалась Людмила.

— Ладно, девки! Будем с принципами просто пить вино.

Людмила к вечеру ушла к Гере на встречу Нового Года, а мы с Ларисой, безнадёжно бухие, завалились в постель. Честное слово, не помню, была ли у нас близость той ночью, но Новый год мы проспали точно.

Непрерывно звонил телефон сквозь сон, но подняться не было сил.

Наши отношения стали какими-то пресными. Длинная цепь расставаний и примирений приучила к наплевательскому отношению друг к другу и ко всему на свете.

— Ты разлюбил меня, — сказала как-то Лариса.

А я сидел и держался за живот, что-то не то съел и мучился от боли.

— Да какая на хрен любовь в этом сумасшедшем мире! Пора мне плюнуть на «лубовь» и заняться серьёзным бизнесом.

— Ой, интересно! А чем?

— Буду компьютерами торговать. Мне МММ договор предлагает.

— Здорово! Станем богатенькими.

— Только не с тобой! Ты всё угробишь!

— Подумаешь! Мне, между прочим, предлагает замуж Бережной, он начальник отдела. Моложе тебя и с положением.