В тенетах суккуба Снежин Эдуард
Там были изображены две символических фигуры: мужская и женская, вокруг которых сияла разноцветная аура. Но гораздо объёмнее, чем привык я видеть на стандартных снимках. И ауры двух тел на внешних уровнях были замкнуты в один общий эллипсоид.
— Слева я, справа Гера, — поясняла Людмила. — Вокруг каждого из тел красная аура физического поля, а вокруг обеих фигур замкнутое голубое кольцо пятой и шестой духовных оболочек. Это наша Любовь.
— Здорово! — приблизил я снимок к глазам. — А где последний, седьмой слой?
— Чего захотел! Последний слой связи с вселенским полем смысла, наверно, не увидеть никогда. И так, что здесь есть, раньше не видел никто!
Людмила бережно вынула из моих рук листок и положила на стол на всеобщее обозрение.
— Насмотреться не могу!
— Никто не знает природу волн седьмого слоя, — развёл Герман руками, — они невидимы, по крайней мере на нынешнем уровне науки.
— А что это за чёртики? — спросила Лариса, вглядевшись в снимок, — вот здесь, снаружи голубого поля.
— А это и есть чёртики из виртуального мира, которых кругом пруд пруди, но они не могут пролезть сквозь замкнутую оболочку, — пояснила билогиня.
— Ой, как интересно! Я тоже хочу, чтоб нас засняли с Вадиком.
— Приходите завтра с утра. Суббота, никого не будет в институте, комната 316, я скажу вахтёрше, чтоб пропустила, — пригласил Герман.
Я с удовольствием принял приглашение, мне не давало покоя видение обволакивающей нас с Ларисой твари в моменты экзистенциального оргазма, и подумалось, что замечательный фазоаурометр исследователей даст отгадку на мучившие меня вопросы.
«Как хорошо им вместе, соединённым не только постелью, но общим увлекательным делом» — крутнулось в моей голове, когда пара распрощалась с нами.
— Подумаешь, Склодовские-Кюри! — хмыкнула Лариса, как всегда прочитав мои мысли.
— Ты феномен! — с испугом глянул я на неё, — с тобой опасно подумать о чём-нибудь.
— Ты не понял ещё, что всё дело в моих проникающих хамелеонах? — ответила она и заиграла глазищами, меняя их цвет.
Честное слово, стало жутковато!
Потом я опять оказался во власти неотразимого тела.
— Вас ждут, — сказала вахтёр на проходной, позвонив по телефону.
Мы поднялись на третий этаж, Людмила стояла у своей комнаты и махнула нам рукой.
Лаборатория расположилась в небольшой комнате, в которую еле втиснулся лежак хитрого фазоаурометра, как назвал его Герман. В изголовье, обнимая лежак, возвышалась рамка с круглым отверстием, напоминая томограф, соединённая проводами с компьютером.
— Кто первый? — спросил Герман.
— Я! — ответила бесстрашная Лариса и возлегла на зыбкое закачавшееся основание.
Стройная фигура в короткой юбке и здесь, во время научного эксперимента, вызывала только одно желание: «трахнуть её немедленно»!
Лежак медленно поехал сквозь сканирующую рамку.
— Теперь ты, Вадим, — сказал Гера, взглянув на экран, на котором светилась непонятная группа символов.
«Карета» приехала назад, и покатился я.
— Минут пять будет обрабатывать, — сказал Герман.
Людмила уставилась на экран, на котором последовательно проступали контуры результата съёмки.
Вдруг, экран погас, а я заметил, как побледнела Людмила.
— Что случилось? — кинулся к компьютеру Герман.
— Всё нормально с компьютером, — сказала биолог, — наверно сгорел монитор.
Кандидат наук понажимал на кнопки и огорчённо вздохнул:
— Визит-эффект! Сейчас разберусь.
— Да ну его, в выходной возиться. Не хочу! — остановила его подруга, — давай в понедельник, и так без выходных, пошли лучше купаться, лето кончается.
— Пошли, — несколько ошарашено согласился Герман.
— А когда я получу фотографию? — спросила Лариса.
— Как только, так сразу! — обняла её за плечи Людмила.
Мы выбрались на свежий воздух и перешли дорогу, за которой солнечными бликами манило озеро. Город расположился подковой вокруг него, так что до водоёма было недалеко от любого здания.
К вечеру, часа через два, как мы расстались с парой, Людмила позвонила мне:
— Ты можешь сейчас подъехать к институту? Один, без Ларисы. — Могу, она ушла на свою квартиру за платьем, но в чём дело? — Приедешь — увидишь. Только не говори ей.
— Интригуешь?
— Интригую.
Я оставил записку для подруги, что поехал в гараж, и через десять минут мы с Людмилой, встретившей меня у подъезда, вошли в лабораторию.
— А где Гера? — спросил я.
— Ему тоже не надо это знать, — упрямо сжала спутница губы.
Она подошла к компьютеру и включила его.
— Я нажала тогда незаметно кнопку сброса и отвлекла всех. Смотри!
Я вгляделся в экран.
На нём, как и на принесённой вчера фотографии, развернулись две фигуры, мужская и женская, окутанные разноцветными полями ауры.
Также тела замыкала общая полевая оболочка, но грозно фиолетового цвета.
Тут я непроизвольно отпрянул от экрана.
Между тел явственно проступила фигура женщины. Её лицо, холодной, хищной красоты было непропорционально велико по сравнению с миниатюрной обнажённой фигурой, на которой сидела голова. Больше всего поражали огромные глаза, которые переливались переменчивыми цветами.
— Как у Ларисы! — вздрогнул я.
Становилось особенно страшно, когда они зажигались тёмным, рубиновым цветом, мерцающим, как затухающие уголья костра.
Фигура располагала длинными руками, раскинутыми на всю ширину снимка, которыми обняла наши с Ларисой тела.
За плечами проглядывались тёмные крылья, но не птичьи, а как у летучей мыши.
На месте промежности находился источник света, который в замедленном темпе нарастал до ярко красного, расширяясь в большое пятно и потом резко затухал, превращаясь в маленькую розовую точку, после чего процесс повторялся вновь.
Внизу, под пятном явственно узнавались две обнажённых головки раздвоенного мужского члена.
— Что это? Кто это! — вскричал я.
— Суккуб! — прошептала Людмила.
— Что это за существо?
— Это чудовище параллельного мира, перед которым блекнут все остальные демонические сущности. Смотри теперь сюда.
Людмила нажала кнопку, на экране появилось изображение фигуры одной Ларисы. За её спиной расположился знакомый суккуб, но … с мужским лицом, узнаваемым как родной брат прежней твари. Он мерзопакостно улыбался.
— Теперь посмотри на себя.
На отдельном снимке моя яйцеобразная оболочка зияла с одной стороны огромной раной, сквозь которую протянулась жилистая рука, схватившая крючковатыми пальцами мой член.
Потрясённый, я нервно закурил, и женщина не возразила, несмотря на то, что, конечно, в комнате с чуткими приборами курить было запрещено.
— Ты понял? — спросила Людмила.
— Сама объясни, чёрт те, что в голову лезет.
— Суккуб вселился в Ларису задолго до твоего знакомства с ней, сама она этого не понимает, но полностью в его власти.
— Его или её, не поймёшь, какой пол?
— Это сама Меллюзина, королева суккубов, она двуполая и может принимать мужской или женский облик. Раз она вселилась в Ларису, то на самом деле — девушка редкой красоты.
— Что за сказки рассказываешь ты Люда, мы живём в современном научном мире, а не в тёмном Средневековье?
— Суккубы и инкубы вечны, как и человеческие души, только те улетают на небо, а эти гнездятся в земном эфире рядом с людьми. Герин прибор позволил видеть их.
— Да-а-а, — только и протянул я.
— За прибором большое будущее, — продолжила собеседница, — ведь виртуальные невидимые твари существовали всегда, а теперь их видно, значит легче бороться с ними.
— А что делать мне?
— Это твоё право. Мы можем пока зашивать с помощью направленного излучения на тело небольшие повреждения ауры. С суккубами пока бороться не в силах, хотя я обозначу теперь Гере эту проблему. Но эти снимки показывать не буду.
Я вообще сейчас сотру их, а Ларисе объясни, что система сломалась и требует длительного ремонта. Потом она забудет.
— Но что делать мне? — схватился я за голову.
— А ты не сможешь жить без Ларисы, без её тела. Ничего, наверно, хуже не будет, чем есть. Суккуба удовлетворяет ваша связь.
Людмила помолчала и хмыкнула:
— Представляю, какие извращения вы творите.
— Это так, — согласился я.
— Только не рассказывай! — испугалась женщина, — всё это заразительно, как наркотик!
Я покинул, изумлённый, лабораторию. Тайна переменчивой красавицы и её удивительных хамелеонов была раскрыта.
XXI
— Нас Надя в гости приглашает, — сказала Лариса поутру в воскресение.
— Какая Надя?
— Которой ты песню пел про двугривенный.
— Да какие это друзья?
— Они переехали за зону и устраивают новоселье.
— Это на машине с ночевой, хочешь сделать мне тяжёлый понедельник?
— Да нас Костя отвезёт, туда— сюда сегодня. Смотри в окно!
Я выглянул. Около своей «Волги» стоял Костя и нервно почёсывал щеку. Наташка сидела уже в машине.
— Хоть бы вчера сказала, хотел видак настроить, сама просила.
— Успеешь, Костя сегодня позвонил. Там шашлыки будут.
«Ну что ж, маленькое приключение», — подумал я.
— Поехали! — сказал вслух.
Заимка представляла собой старое деревянное здание с двором, огороженным высоким забором. Оттуда уже доносился призывный запах шашлыков.
Во дворе сидели Надя и Анатолий, а также какой-то красивый молодой мужчина кавказской национальности и яркая темноволосая девушка, тоже, похоже, не русская.
— Мати, — представился он, подав руку, — можно просто Миша.
— Миша, так Миша, — согласился я.
Взгляд у чёрного горца был острый и пронизывающий. Но я привык к таким, когда ездил на месяц в командировку в институт нашего ведомства в Сухуми.
Толя сразу развеселился, сходил в дом и вынес оттуда трёхлитровую банку браги.
— Это для желающих, есть вино и коньяк.
— Интересно, — хмыкнул я, — давно не пил.
— Попробуй, — предложил Толя и налил стакан.
Жидкость была пенистая и шипучая, цвет у напитка прозрачно жёлтый. По старой памяти я понял, что брага выдержанная.
— Месяц стояла, — подтвердил Толя.
— Начинать надо с дам, — плавным движением забрала Лариса у меня стакан.
— Ядрёная! — крякнула она, приложившись к стакану, и выпила полстакана. Остальное допил я.
— Тогда пустим по кругу кружку дружбы, — предложил Мати-Миша, — дай большую! — обратился он к Толе.
К большой кружке по очереди приложились все, даже Костя нюхнул.
День стоял тёплый, солнечный, на рябинах у забора весело чирикали воробьи.
Поспели шашлыки, Толя сложил их с шампурами на поднос и зарядил новую партию на железный казан. Шашлыки оказались из молодого барашка, у нас в городе делали их только из свинины, эти были вкуснее.
Миша разлил коньяк по стаканчикам.
— Спасибо, Толя, — сказал он, — постарался для старого друга. Сейчас будет тост.
Кавказец поднялся с толстого брёвнышка и обвёл всех взглядом. Мне показалось, что он задержал взгляд на Ларисе, что не удивило, её все рассматривали внимательно, видя в первый раз.
— Высоко в горах жил орёл. Он не летал к людям, ему хватало пищи вокруг в ущельях, по которым скакали горные козлы, а на камнях грелись ленивые змеи. Но, однажды, он спустился из любопытства с гор в долину, где пастух пас стадо баранов.
В стороне от стада паслась красивая кудрявая овца, которая забрела попробовать сочную зелёную траву в тени скалы, потому что на солнце трава посохла.
«Вот её я и ухвачу», — решил орёл, — она вкуснее моих козликов». И круто спикировал с высоты на красивую ярочку. Он вцепился в её шкуру когтями и взлетел вверх. Ярка испуганно заблеяла.
— Что ты блеешь? — сказал ей орёл, — без меня никогда бы ты не поднялась ввысь и не увидела, как прекрасен мир сверху.
— Но ты съешь меня! — заревела ярочка.
— Тебя всё равно съедят люди, но ты познаешь то, что не дано другим баранам. К тому же ты мне нравишься, у тебя такая мягкая шерсть, что, пожалуй, я оставлю тебя в живых, мне скучно жить одному.
Однако тут пастух выстрелил из ружья в огромную птицу, и орёл выпустил овцу из когтей, а сам, обливаясь кровью, еле скрылся за ближайшим утёсом.
А овца сломала о землю ноги и не могла подняться.
— Зачем стрелял пастух, сейчас бы парила в воздухе и насыщалась красотой мира с высоты, кто знает, может быть, орёл пощадил бы меня, — подумала она.
Давайте выпьем за то, чтобы бараны не боялись высоты, если уж взлетели к небу, а не превращались в руках людей в шашлыки, которые мы сейчас кушаем.
Я пытался понять скрытый смысл притчи, но окружающие уловили только, что она связана как-то с вкусными шашлыками и с гиканьем подняли стаканчики.
Лариса с улыбкой смотрела на кавказца. Я что-то скис.
— Умеют говорить цветастые тосты жители гор, — наклонилась она ко мне.
— Я тоже умею, пей!
Все выпили коньяк.
— Разрешите произнести продолжение тоста, — поднялся я с табуретки.
— Пастух подбежал к разбившейся ярочке и сказал ей:
«Сколько раз просил я тебя не отлучаться от стада. Но ты скрылась с моих глаз, я заметил только, как орёл уже поднял тебя высоко в воздух, ты упала и сломала ноги».
Выпьем за то, чтобы овцы слушались своих пастухов, если не хотят попасть в когти орлов.
Мати-Миша посмотрел на меня внимательно.
— Какой у Вас умный муж Лариса.
То, что он запросто присвоил мне титул мужа юной девушки не удивило и польстило. На Кавказе большая разница в возрасте между супругами в порядке вещей, тем более что акселератка смотрелась старше своих лет.
Все выпили за бедную ярочку. Я закурил.
Темноволосая девушка, которая так и не представилась, подсела ко мне, передвинувшись со своей табуреткой, и сказала:
— У Вас хорошие сигареты — «данхил», угостите меня.
Я подставил ей пачку с сигаретами, она внимательно посмотрела мне в глаза и достала одну.
— У Вас красивая борода, даже лучше, чем носят наши мужчины.
— А у Вас красивые, чёрные как смоль, длинные волосы, — подарил я южной девушке встречный комплимент и зажёг спичку.
Миша встал и обнял одной рукой смуглянку, а другой меня.
— Нравится тебе Зара, Вадим?
— Красивая девушка.
Наверно, с браги, я пошёл отлить в сарай за углом дома. Голова бутела от смешивания напитков. Только собрался выйти, в сарай заскочила Надя и зашептала:
— Хватай Ларису, и быстро уезжайте с Костей!
— А что? — пьяно осклабился я.
— Надя, ты где? — раздался Толин голос, — когда вино принесёшь?
Надя метнулась из сарая в дом.
Возвращаясь на место, я увидел, как Мати тащит Ларису в дом. Она вырвала руку, подбежала ко мне и сказала:
— Возвращайся домой, Костя отвезёт.
— Ты что?
Я вцепился в подругу, прижав её к себе обеими руками.
Но тут почувствовал резкий удар сзади по голове и потерял сознание.
Очнулся я в автомобиле, который остановился перед моим домом.
Костя совал мне в карман пропуск через зону.
«Предъявил на КП за меня», — догадался я, медленно приходя в себя.
— Где Лариса? — прохрипел мой голос.
— Ничего с ней не будет, приедет завтра, — проскрипел Костя ехидным фальцетом.
— Это ты заманил нас! — схватил я его за грудки и вдарил калганом в ненавистную рожу.
Из носа «друга» хлынула кровь.
— Дурак! — выругался он, сморкаясь кровью, — Ларка сама захотела поехать к Рустаму, я только сказал ей вчера, что он приедет.
— Какому Рустаму?
— Мати это Рустам, бывший Ларкин друг, — лёг Костя спиной на капот своей машины. Наташка подбежала к нему и стала обтирать лицо носовым платком.
Я понял, наконец, всё. Объявился Ларисин уголовник. Поверженного провокатора расхотелось бить, шатаясь, добрёл я до квартиры и рухнул на тахту.
XXII
Утром долго не мог подняться с постели.
Кружилась голова, и спутано роились мысли:
«Всё рухнуло в один день. Они все вели со мной подлую игру, а Зару хотели подсунуть для утешения. Грохнул меня точно Толяй, сзади стоял только он. Они соседи с этим чеченом по тюремной камере.
А этот… говнюк Костя, наверно, Рустам заплатил ему, чтобы привёз меня с Ларисой. Да мог и бесплатно подставить, в отместку, что моя подруга отвергла его.
Моя подруга? Нет у меня никакой подруги, есть ненасытная суккубка, жаждущая диких сексуальных наслаждений.
О! Лучше не думать об этом»!
Я собрал вещи Ларисы, которые были у меня дома, и отнёс в её квартиру, пока она не возвратилась в город.
Она выпала из моей жизни.
В понедельник, после работы, заскочил Фаукат с бутылкой хереса.
— Поздравь меня, устроился инженером в Топэнерго.
— Поздравляю.
Фауката за пьянку выгоняли с работы отовсюду. В последнее время он числился в охране зоны прапорщиком, но кому нужен пьяный прапор с оружием?
Он сидел без работы больше месяца и вот, наконец, устроился по старым милицейским связям.
— Где ты пропадал вчера? Звонил, звонил тебе.
Я рассказал ему унизительную для меня историю.
— Много видел я разного бабла, — отреагировал бывший мент, — но твоя девка бьёт все рекорды по сволочности. Откуда такое в шестнадцать лет?
Но я не стал раскрывать другу потрясающий секрет оторвы. Вновь испечённый «инженер» ни хрена не соображал в современной науке, а всё, что касается загадочных тайн эзотерики, характеризовал одним словом: «Шизо!»
Взяли ещё две бутылки крепкого вина, мой организм требовал заглушить нанесённую психическую травму.
Вышли вдрызг пьяные из дома.
К подъезду подходила компания крепких ребят, пять-шесть человек. Фаукат уставился на приближающихся с бычьим видом исподлобья.
Я знал эту его воинственную стойку и дёрнул за рукав:
— Пойдём!
Не тут-то было. В толпе бывший мент опознал знакомого «отморозка», которого раньше доставлял в участок. В нём в пьяном виде просыпался легавый азарт властной вседозволенности, он закрепляется на всю жизнь, хотя давно уже не подкрепляется звёздочками на погонах.
— Эй, ты! — задрался он и схватил старого знакомого за рукав.
Парни, то ли пьяные, то ли обкурившиеся: глаза горят, руки чешутся, сразу узнали бывшего притеснителя их вольной жизни, ныне бесправного.
Здоровый дылда из команды крикнул:
— Получай сраный мусор! — и сбил Фауката с ног ударом в голову сзади. Тот рухнул на асфальт, а вся команда начала пинать его ногами.
Я избегал вступать в драку лишний раз, но тут избивали моего друга, а мне самому только вчера нанесли такой же удар по башке.
Читать бесплатно другие книги:
