Московская великая битва – оборона. Часть 2 Побочный Владимир

158-й день войны

На тульско-каширском направлении наступает ударная группа вражеских войск в составе двух моторизованных и двух армейских корпусов (9 дивизий, в том числе 4 танковые и 1 моторизованная).

26 ноября 1941 г. «К утру – утверждал командующий 16-й армии – прибыла в армию и обещанная И. В. Сталиным помощь – полк «катюш», два противотанковых полка, четыре роты с противотанковыми ружьями и три батальона танков. Верховный Главнокомандующий прислал свыше 2 тысяч москвичей на пополнение».

Советские танки. Подмосковье.

Жители Москвы в это же время не только посылают лучших своих сынов, но и ремонтируют танки, орудия, самолеты, пулеметы, автоматы и передают воинам около 1 миллиона предметов теплого обмундирования.

Напряженно работает тыл страны. Только за вторую половину 1941 года производится свыше 5850 самолетов различных типов, более 4177 танков, в их числе самых мощных тогда КВ и Т-34 2581 единиц, несколько тысяч орудий, 18152 противотанковых ружья и много других видов боевой техники и материально-технического снабжения.

На заводе им. Кирова, Ленинград. 1941 г.

Утро 26 ноября 1941 г. На северную окраину деревни Сухарево выдвигается передовой отряд в составе 8-й роты 3-го стрелкового полка, усиленный пулеметным взводом и полковой артиллерией, с задачей не дать противнику прорваться к Дмитровскому шоссе.

В это же время. Этот день становится одним из самых трагических дней в истории Москвы. Трудно поверить, тем более представить то, что основное добровольческое подкрепление в основном составляют добровольцы – школьники старших классов из Москвы и Подмосковья. Среди них из Яхромы Анатолий Алексеевич Волков, Николай Иванович Сквознов, Анна Петровна Неженцева, Анна Васильевна Оболенина, Леонид Николаевич Владимиров, Василий Николаевич Трунов, Иван Михайлович Хрызин и т. д.

Ребята прямо заявляют своим командирам: «Не вздумайте посылать нас в тылы. Пойдем солдатами защищать столицу».

«Поверьте, – заявляет в своих воспоминаниях командующий 16-й армии – тогда даже самое небольшое пополнение было до крайности необходимо». К сожалению, все эти юноши лягут в полях под Москвой, своей грудью защитив столицу.

3-я тд фашистов теснит наши юные отряды народных ополчений, перерезает железную дорогу и шоссе Москва – Тула, замкнув на короткое время кольцо окружения вокруг Тулы. Но развить успех в направлении на Каширу противник не в состоянии.

На северную окраину деревни Сухарево выдвигается передовой отряд в составе 8-й роты 3-го стрелкового полка, усиленный пулеметным взводом и полковой артиллерией, с задачей не дать противнику прорваться к Дмитровскому шоссе (к. 5).

Маршал Г. К. Жуков вспоминал: «26 ноября 3-й танковой дивизии противника удается потеснить наши части и перерезать железную дорогу и шоссе Тула – Москва в районе севернее Тулы. Однако 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала П. А. Белова, 112-я танковая дивизия и ряд других частей фронта в районе Каширы не дали противнику продвинуться дальше на этом участке. На помощь сражающимся там частям были дополнительно переброшены 173-я стрелковая дивизия и 15-й гвардейский минометный полк» (к. 40).

Поздний вечер 26 ноября. «До позднего вечера 26 ноября – вспоминал командир 78-й сд А. П. Белобородов, – 40-й немецкий танковый корпус яростно штурмовал Истру с запада и севера. Дивизия «Рейх», овладев монастырем, вплотную подступила к западной окраине. До крайних домиков оставалось 500–700 шагов, но преодолеть их эсэсовцы не смогли.

Бойцы 2-го батальона 40-го полка сражались зло и упорно. Все поле и обочины Волоколамского шоссе были завалены трупами фашистов, заставлены подбитыми бронетранспортерами и штурмовыми самоходными орудиями.

Атака советских воинов

Погибшие в битве за Москву немецкие солдаты

Могилы немецких солдат в заснеженном поле

Два других батальона 40-го полка обороняли северную окраину. Вражеская 10-я танковая дивизия, наступая от деревни Андреевское, стремилась овладеть нашим опорным пунктом в районе истринской больницы. Танки шли в атаку в сопровождении многочисленной мотопехоты, их встречал огонь всей пушечной артиллерии 159-го легкого артполка, 139-го истребительно-противотанкового дивизиона и приданного нам 871-го истребительно-противотанкового полка.

По фашистским танкам огонь!

Сорок орудийных стволов били по танкам. Гремели выстрелы, стучали откаты, звенели стреляные гильзы. Снаряды крушили броню, дробили гусеничные траки. На поле боя горели изуродованные вражеские танки, остальные откатывались на исходные позиции. А час спустя, после очередного налета пикирующих бомбардировщиков и артобстрела, все повторялось сначала.

40-й полк нес большие потери, мы подкрепили его батальоном 131-го полка, затем выдвинули к правому флангу 60-й разведбатальон.

Весь день фашистская авиация висела над Истрой, тяжелая артиллерия методично, квадрат за квадратом, обстреливала город. Горели целые улицы – дома и деревянные тротуары, лопались со звоном стекла. Тлеющие обломки и битый кирпич загромоздили мостовые.

В хаосе огня, дыма, рвущихся снарядов и падающих стен сновали наши связисты – черные от копоти, в обгоревших полушубках. Проводная связь поминутно выходила из строя. И не только от механических повреждений, но и потому, что провода обугливались, происходило замыкание.

На моем НП в каменном здании военкомата были выбиты все стекла. Ветер забрасывал в окна снежную крупу и клочья сажи, гонял их по столам, по оперативной карте. Вошедший в комнату начальник связи подполковник Герасимов сказал:

– Трудно связистам, товарищ полковник. Никогда еще не было так трудно. Урок нам всем…

Да, урок. На всю войну. Размещать НП в центре города, который стал или скоро станет передним краем, можно лишь тогда, когда нет иного выхода. Для боя, для четкой связи, для управления частями такой пункт лучше выносить на окраину или даже за городскую черту.

Позвонил Коновалов:

– Фашистов из монастыря выбили. Командный пункт полка на прежнем месте, в монастыре.

– Батальон сто тридцать первого полка подошел?

– Да. Ставлю его в оборону восточнее больницы – прикрыть дорогу на Кашино.

– Как с боеприпасами?

– Подвезли. Начальник боепитания сто пятьдесят девятого артполка воентехник Шилов вывел машины со снарядами непосредственно к артиллерийским позициям. Разгружались под огнем противника.

– Бронников у тебя?

– Да, здесь. Комиссар ходил с батальоном в атаку на монастырь.

В трубке послышался приглушенный разговор. Голос Бронникова: «Жалуешься, Алексей Павлович?». И ответ Коновалова: «Докладываю, Михаил Васильевич. Обязан.».

– Дай-ка, – говорю, – трубку комиссару… У тебя, комиссар, кулаки, что ли, зачесались? Раззудись плечо, размахнись рука…

– Надо было, командир.

– Бойцов покормили? Хорошо. А сам обедал? Приезжай, жду.

Приказываю телефонисту связаться с 18-й дивизией. Наша оборона Истры во многом зависит от успеха или неуспеха правого соседа. В течение дня я уже дважды разговаривал с полковником Чернышевым. «Степаньково сдали», – сказал он утром. «Степаньково взяли», – докладывал часа три спустя. И вот теперь слышу опять: «Сдали…». Трудно ему приходится. В дивизии, в трех ее стрелковых полках, – 420 человек. Неполный батальон. А ему надо не только держать оборону на широком фронте, но и наступать, чтобы опять выйти на восточный берег Истры.

Вернулся Бронников, сели мы обедать – первый раз за последние двое суток. Только взялись за ложки, грохнуло так, что уши заложило. Взрывная волна вырвала рамы, швырнула нам в лица мелкие осколки стекла, смела со столов телефоны, карты, котелки. А за окном, на той стороне улицы, где минуту назад стоял дом, – громадная черная яма.

Снаряды с равными промежутками продолжали рваться вокруг здания военкомата. Пристрелялась фашистская артиллерия. Берет в вилку. Сейчас она, эта вилка, еще широкая, но долго ли ее споловинить, и тогда… Словом, надо срочно перемещать наблюдательный пункт.

Кто-то из работников военкомата предложил более безопасное место – пункт противовоздушной обороны. Он оборудован в подвале церкви, что неподалеку от нас. Есть там и бомбоубежище, и телефонный коммутатор. Мы перебрались туда вместе со связистами, операторами и работниками штаба артиллерии».

Ночь 26 ноября. А. П. Белобородов вспоминал: «Ночь была мглистая, освещенная отблесками городских пожаров – прошла в напряженной работе. В штабе дивизии никто не уснул ни на час. Полковник Федюнькин доложил, что все части заняли оборону, фланговая связь с соседями – 18-й дивизией справа и 108-й слева – восстановлена. Майор Тычинин принес последнюю разведсводку: танковые соединения противника продолжали сосредоточиваться на плацдарме севернее города, его разведгруппы вели бой с нашим охранением в районе истринской больницы.

Сомнений не было: главный удар фашистов надо ждать здесь, на правом фланге, с плацдарма. Сюда мы передвинули два стрелковых полка и большую часть артиллерии.

Перед рассветом мы с комиссаром вернулись из штаба, который расположился в селе Ивановское, в Истру, на наблюдательный пункт. Утро было такое же мглистое, как и ночь, туман долго не рассеивался. Он приглушал звуки боя, доносившиеся с северо-востока. Там, под деревней Степаньково, сражались ополченцы 18-й дивизии и танкисты 146-й бригады.

Советские танки идут в атаку на врага

У нас же первые утренние часы прошли относительно спокойно. Лишь рокот танковых моторов за передним краем 40-го полка свидетельствовал о том, что это – затишье перед бурей. Разведчики докладывали, что на плацдарме сосредоточено до четырех батальонов мотопехоты с танками.

Однако первый сигнал о возобновлении активных действий немецко-фашистских войск поступил с другого участка, из той речной излучины под монастырем, где находилось боевое охранение 40-го полка. Воспользовавшись туманом, эсэсовцы дивизии «Рейх» опять проникли в Новоиерусалимский монастырь – на этот раз крупной группой. Потом эсэсовская дивизия предприняла серию атак, стремясь ворваться в Истру с запада» (к. 11).

Из архивных документов и материалов текущего периода

Из обзора политотдела 3-й Московской стрелковой дивизии – о патриотизме и героизме бойцов дивизии:

В 3-м стрелковом батальоне 1-го сп выделена была группа бойцов в 22 чел. рождения 1924 г. и моложе. Все они при формировании батальона записались добровольцами на защиту столицы с разных уголков страны. Когда им было объявлено о возвращении домой, они пришли к командиру с жалобой и просьбой оставить их в рядах защитников Москвы, ибо они желают и смогут драться с фашистами не хуже других.

Вчерашние мальчишки уходят на фронт, ноябрь 1941 г.

Аналогичные заявления были и от сандружинниц, которые с возмущением приняли сообщение об откомандировании части из них обратно домой.

Красноармейцу 3-го взвода 1-й роты 1-го сп члену ВКП(б) Сухову непризывного возраста (50 лет) разъяснили, что по возрасту он должен быть отчислен из части на гражданскую работу. На это товарищ Сухов заявил: «Я большевик, меня призвал ЦК защищать нашу Москву. Я прошу оставить меня в Красной Армии для выполнения своего долга перед Родиной и Москвой. Я буду драться до последней капли крови».

Сотни бойцов дивизии хотят быть разведчиками.

А некоторые подразделения дивизии уже показали образцы работ в боевой обстановке, в битве с врагом.

Так, в конце ноября бойцы отдельной мотострелковой разведроты 1-го сп и 278-го отдельного артдивизиона, находясь впервые в разведке, приняли участие в боевых действиях.

В ночь с 25-го на 26-е 2-й взвод находился в разведке на солнечногорском направлении в районе дер. Пешки.

Несмотря на сильный огонь противника, взвод выполнил поставленную перед ним боевую задачу.

Под ураганным огнем командир отделения Сапфирский пробился в тыл врага, достал необходимые сведения и без потерь вернулся обратно. На основании этих данных командование фронта дало приказ о наступлении и разгроме врага.

В ночь с 22-го на 23-е разведотряд 1-го сп, заняв почту в г. Солнечногорске, направился тремя группами для обследования в Турицыно. Получив данные, разведгруппа мл. командира т. Слуцкого на обратном пути была обстреляна автоматчиками противника. Группа начала отходить и соединилась с разведгруппой комвзвода т. Мартынова. Бойцы, несмотря на отсутствие связи и маскировочных халатов, держали себя стойко, храбро и раненым оказывали помощь.

Бойцы отдельной роты пешей разведки 3-го сп в количестве 10 чел. винтовочными выстрелами сбили фашистский самолет-истребитель.

Бойцы не растерялись во время бомбежки немецких самолетов 14,16,19 ноября. В ночь на 25 ноября во время налетов фашистских самолетов на Москву в район расположения 5-й роты 1-го сп было сброшено недалеко от склада боеприпасов несколько десятков зажигательных бомб. Благодаря самоотверженной работе бойцов Щедрина, Скосарева, Шувалова все бомбы были погашены и материального ущерба сооружениям не причинили (к. 11).

Из журнала боевых действий:

«26 ноября. 17 бойцов 1-го сп 1123-й сд находились в тылу у противника в течение пяти дней. Выполнив задание, группа в составе 15 чел. вернулась назад. Младший командир Коссов – член ВКП(б) и красноармеец-истребитель Матвеев погибли геройской смертью. По отзывам всех бойцов этой группы, т. Коссов и т. Матвеев показали себя верными сынами Родины. До последнего дыхания они мужественно и отважно сражались с врагом. Будучи тяжело раненным, т. Коссов призвал бойцов продолжать решать задачу, а себя, чтобы не попасть на поругание к немцам, просил пристрелить. Оказанная на месте помощь результатов не дала. Тов. Коссов и Матвеев скончались от тяжелых ранений….».

Из дневника немецкого солдата о боях за г. Истру:

«26. Х1. Курт Кюне – шеф-повар – убит осколком мины. «Сони-бой» тоже убит.

СС идет в наступление. Много молодых лиц, на которых не видно отпечатка событий, даже командиры – молодежь. Значит, эрзац-части. Рассказывают различные небылицы.

Днем мы в дер. Веретенки. Наступление продолжается. Русские застигнуты врасплох, но не растерялись. Они сильно стреляют из своего ракетомета. Холод становится невыносимым. Вместо ног у меня какие-то ледяные глыбы, которые я попеременно бью оземь. Я очень ловко устраиваюсь под одной крышей с СС. Хауптштурмфюрер в восторге от Брюсселя, Парижа, Бискайи и прочих «рыбьих походов» по винным подвалам.

Около Горок – ферма пушного зверя. Легкие черные домики тают на глазах. Прожорливый огонь съедает один домик за другим.

Ночь опять холодная. Утром, когда я размягчал молотком сапоги, они издавали глухие звуки колокола.

Каждый раз, когда в какой-нибудь деревне заметно сопротивление, СС требует нашего действия.

Как жаль квартир! Мы уже видели достаточно плохих примеров. От перегрева опять сгорела печь, что сократило нам ночной отдых.

Поздно вечером узнали, что Истра – наша цель – взята. Что будет дальше?».

Вспомним как это было…

К зиме 1941 года в Ленинграде остро не хватало всего – продуктов питания, медикаментов, боеприпасов, топлива… Особенно стал сказываться дефицит горючего. На жесткий (точнее, голодный) топливный паек были переведены все: авиация, механизированные части Ленинградского фронта, городское хозяйство. Прекратилась подача электроэнергии. Остановился транспорт, перестал работать водопровод. Тогда-то и был предложен никогда не существовавший ни в нашей, ни в зарубежной практике вариант доставки нефтепродуктов по дну озера.

Инженер-полковник запаса Владимир Карпов вспоминал: «Идею о прокладке трубопровода через Ладожское озеро выдвинула на одном из совещаний в Москве осенью 1941 года Н. В. Соколова, инженер-гидротехник Аварийно-спасательного управления Военно-морского флота…».

В те суровые дни Нина Соколова проводила разведку дна в составе специальной группы водолазов. Работы проводились скрытно, чаще всего под покровом ночи. Об этом событии напоминает памятная доска на одном из сельских домов в деревне Ваганово Всеволожского района Ленобласти».

Нина Соколова – первая в мире женщина-водолаз

159-й день войны

Напряженные московские бои проходят днем и ночью. Враг не может нигде добиться успеха. Командующий 2-й танковой армией Гудериан убеждается в невозможности сломить упорное сопротивление советских войск в районе Кашира – Тула и пробиться отсюда в сторону Москвы. Гитлеровцы вынуждены перейти на этом участке к обороне.

Московские войска, сражающиеся в этом районе, отражают все удары врага, наносят ему большие потери и не пропускают к Москве.

Еще более тяжелая обстановка складывается на правом крыле фронта, в районе Истра – Клин – Солнечногорск, где упорно обороняется 16-я армия (к. 40).

Бой за каждый дом

27 ноября. В этот день на Руси отмечали Филиппов день. Считалось, что если «воронье черное каркает – к оттепели». Этот день считается началом «холодного» поста. Чувствуя свою погибель, фашистское воронье беспрерывно строчит из своих орудий. Но это их не спасет. С древних времен на Руси говорят: «Нам чужого не надо, а за свое постоим», «Кто к нам с мечем придет – от него и погибнет!».

Гибель фашистского истребителя «Мессершмитт BF. 109»

Утро 27 ноября. В Москве –7 градусов мороза. Идет снег. В столице объявляется тревога с 6 часов до 6 часов 55 минут. Зарево от сброшенных бомб наблюдается в северо-восточных районах столицы.

Противник выходит к району Каширы, врывается в Льялово, Клушино, Холмы, Подпорино, Женевьево.

К полудню 27 ноября. 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала П. А. Белова, 112-я тд полковника А. Л. Гетмана и пришедшие им на помощь 173-я сд (бывш. 21-я ополченческая дивизия) и 15-й гвардейский минометный полк отбрасывают войска Гудериана на 10–15 км на юг, в сторону Венева. Убедившись в невозможности сломить упорное сопротивление советских войск в районе Кашира-Тула, командующий 2-й танковой армией Гудериан приказывает своим войскам перейти к обороне (к. 11).

Только вперед!

Середина дня 27 ноября. Лишь около полудня перешла в наступление с севера, с плацдарма, 10-я танковая дивизия противника.

Подбитый в городе Венев советский танк КВ-1

27 ноября 1941 года во время боев за город Венев

«Трофейные документы – вспоминал генерал А. П. Белобородов – позволяют нам увидеть этот день так, как он представлялся командованию 4-й немецкой танковой группы, вернее, так, как оно его изобразило в своем отчете высшему начальству».

«В излучине реки Истра, перед городом Истра, – писал генерал Хеппнер, – расположена крепость, в которую ворвался батальон СС. Из этой крепости немецкие пулеметы обстреливают все улицы города, оборону которого упорно и умело держит противник. Но так как танковым дивизиям удалось создать предмостный плацдарм на восточном берегу ниже плотины Истринского водохранилища, необходимость взятия города отпадает. На восточном берегу пехотные батальоны и танковые роты переходят в наступление.

Туманным днем 26 ноября пехота и танки 10-й танковой дивизии занимают исходный рубеж у деревни Андреевское. Вдали, за лесом, видны церковные купола и башни города Истра. Большевики ведут непрерывный заградительный артиллерийско-минометный огонь. Скоро снежное поле покрывается глубокими воронками, черной пылью и грязью. На этом участке обороняются сибиряки из Хабаровска, конница из Ташкента, стрелки 1306-го и 1308-го полков и части танковых бригад».

«Хеппнер, конечно же, пускал пыль в глаза начальству, – утверждал генерал А. П. Белобородов, – называя монастырь, в котором размещался краеведческий музей, крепостью. Но это, как говорится, еще цветочки, ягодки будут впереди. В его отчете есть формулировки более занятные. Например, о действиях дивизии «Рейх». Получается, что эсэсовская пехота, атакуя в лоб, могла бы захватить Истру, но «необходимость взятия города» отпала. Спрашивается: если это так, то почему Хеппнеру потребовалось повернуть на город с севера еще и 10-ю танковую дивизию, то есть все силы 40-го танкового корпуса? Да потому, что пехота дивизии «Рейх» свою задачу не выполнила: Истру не взяла, нашу противотанковую оборону сломить не смогла, а, следовательно, не открыла танкам выход на Волоколамское шоссе, на оперативный простор. 10-я танковая дивизия была вынуждена делать это сама, она натолкнулась на мощный противотанковый заслон и опять понесла тяжелые потери.

Хеппнер не хочет признаться, что задуманный наспех, не от хорошей жизни, тактический вариант, в котором пехота должна была «ликвидировать русскую артиллерию», потерпел фиаско» (к. 40).

В это время. Газета «Правда» сообщает: «Под Москвой должен начаться разгром врага». Газета призывала: «Сильнее удары, и надломленный враг не выдержит! Он уже изрядно измотан в предыдущих боях. Он устал. Наступил момент, когда можно остановить его, чтобы разбить».

Враг выдыхается, но кое-где еще пытается продвигаться вперед.

Командиру артиллерийского дивизиона 511-го гаубичного артиллерийского полка 133-й стрелковой дивизии капитану А. В. Орлову приказано занять огневые позиции в районе деревни Ольгово.

Кукрыниксы

Вторая половина дня 27 ноября. На клинском направлении дело осложняется до предела. Генерал Захаров объединяет все части, находившиеся в том районе. В его группе войск 17-я кавалерийская, 126-я и 133-я стрелковые дивизии, полк училища имени Верховного Совета и 25-я танковая бригада (вернее сказать, то, что осталось от этих соединений). «У противника же, как мы установили – отмечал командующий 16-й армии – в ходе боев, на дмитрово-яхромском направлении действовали части 6-й и 7-й танковых дивизий, 23-я и 106-я пехотные дивизии» (к. 20).

Немецко-фашистские войска рвутся к Дмитрову и Яхроме.

Немецкие солдаты

Немцы на привале

В Дмитров на передовой командный пункт 1-й ударной армии прибывает командующий 30-й армией генерал-майор Д. Д. Лелюшенко (на левый фланг его армии командованием Западного фронта возлагается ответственность за оборону канала Москва – Волга в районе Дмитрова). Он информирует Военный совет 1-й ударной армии, что Дмитров прикрывается незначительными силами 30-й армии.

«Стало ясно, – вспоминает начальник политотдела 1-й ударной армии Ф. Я. Лисицын, – что надо срочно усиливать оборону Дмитрова и Яхромы. Днем 27 ноября командарм Кузнецов ставит на этот участок фронта 29-ю стрелковую бригаду» (к. 15).

18 часов 27 ноября. Дер. Еремеево. В течение 27.11.41 г. части 18-й сд и приданные части ведут напряженный бой на всем фронте с целью уничтожения противника в районе Куртасово, Степаньково, Сокольники, Ермолино и выхода на восточный берег р. Истра.

Изучение карты боевых действий

К исходу дня 27 ноября. Части 18-й сд вышли на рубеж Степаньково, восточная окраина Сокольники, Ермолино.

Противник до двух полков пехоты, поддержанный 60–70 танками, в течение дня обороняется на фронте Куртасово, Степаньково, Никольское, Сокольники, Ермолино, неоднократно переходя в контратаки…(к. 11).

Вечер 27 ноября. Приходится оставить Рогачево. Генерал армии Д. Д. Лелюшенко этот день вспоминал так: «Я отдал Г. И. Хетагурову, возглавлявшему левофланговую группировку, приказ отходить на дмитровский рубеж. С начальником артиллерии Л. А. Мазановым мы с трудом проскочили через узкий коридор, простреливаемый пулеметами противника, чудом добрались до штаба армии. В эти тяжелые часы Ставка Верховного Главнокомандования прислала в армию подкрепления – противотанковый батальон, имевший 120 противотанковых ружей, и артиллерийскую батарею. В то время это была серьезная помощь. В течение только одного дня батальон уничтожил 14 немецких танков, три подбил лично военком батальона Петров. А вечером снова подошло молодежное подкрепление – отряд добровольцев из учащихся средних школ и высших учебных заведений города Москвы и Подмосковья» (к. 7).

В это же время. События в эти дни и часы развиваются стремительно.

«Вечером в районе Яхромы 27 ноября – вспоминает начальник политотдела 1-й ударной армии Ф. Я. Лисицын, – В. И. Кузнецов дал указание проверить состояние обороны на участке 29-й стрелковой бригады. На ее левом фланге в обороне стоял 2-й стрелковый батальон. Он прикрывал Яхрому с северо-запада. Туда и направился заместитель начальника Политотдела армии Д. П. Макеев. Но в нескольких сотнях метров от Яхромского моста через канал его машина была обстреляна гитлеровцами. Дальше он проехать не смог» (к. 15).

В этот же вечер. Поднимается по тревоге 3-й батальон 2-го стрелкового полка и на машинах доставляется в район Красной Поляны. Его задача состоит в том, чтобы удержать вместе с 1-м дивизионом легкого артиллерийского полка село Озерецкое и прикрыть Рогачевское шоссе.

После мощной артиллерийской подготовки при поддержке авиации и танков враг в третий раз атакует безымянную высоту, обходя ее с флангов. Пехота врывается в траншеи народного ополчения. Завязывается рукопашный бой. В ход идут штыки, приклады, саперные лопатки… Более двух часов продолжается кровавая схватка. И опять фашисты отбиты. На поле боя гитлеровцы оставляют пять танков и более 300 убитых солдат и офицеров (к. 5).

Еще один немецкий танк выведен из строя

«Поздно вечером – вспоминал А. П. Белобородов – обстановка резко осложнилась. КП 40-го полка Коновалова в монастыре опять был окружен эсэсовцами. На правом фланге полка вражеские танки захватили опорный пункт в здании больницы, ворвались на северную окраину Истры. Пришлось ввести в бой последний резерв – 258-й полк Суханова. Но и ему не удалось надолго остановить танки противника, обходившие город вдоль северо-восточных предместий.

Была уже полночь, а бой не затихал. С церковной колокольни я видел огненное полукольцо переднего края. Оно глубоко охватывало Истру, заметно приближаясь к Волоколамскому шоссе, к тыловой нашей коммуникации.

Внизу, близ подножия колокольни, тоже мелькали огоньки выстрелов. Это взвод охраны вел бой с фашистскими автоматчиками, которые группами пробирались в центр города и ракетами указывали цели для своей артиллерии.

Командир 210-го гаубичного полка Жилин доложил, что одна группа автоматчиков атаковала огневые позиции тяжелого дивизиона на юго-восточной окраине близ деревни Полево. Артиллеристы во главе с комиссаром дивизиона Н. П. Романченко контратакой отбросили фашистов.

Автоматчики в нашем тылу – факт неприятный, но все-таки мелкий. Гораздо серьезнее то, что происходит сейчас на передовой. Противник вклинился в боевые порядки дивизии. Полк Суханова потерял фланговую связь с полком Коновалова и с трудом сдерживал натиск 10-й танковой дивизии. Полк Коновалова фактически был расчленен и сражался на западной и северной окраинах города тремя обособленными группами. Лишь ночная темнота, сковавшая маневр танков, не позволяла противнику полностью окружить Истру» (к. 40).

«…Вечером раздался звонок – вспоминал Д. Д. Лелюшенко – из штаба фронта. В. Д. Соколовский дал указание к утру 28 ноября перевести штаб армии в Дмитров. Когда я посмотрел на карту, меня очень поразило, что этот город находился как раз против разрыва между 16-й и 30-й армиями и в нашу полосу не входил. Там же вовсе нет войск. Но может, и не случайно командование фронта решило поставить штаб армии именно в Дмитров: мол, тогда уж командарм наскребет подразделения и закроет прорыв» (к. 7).

Ночь 27 ноября. Танки врага пылают на фоне темного неба. Остановить массу немецко-фашистских войск, устремившихся к Дмитрову и Яхроме, группе Захарова и молодежным отрядом Москвы и Подмосковья не удается. Но задачу замедлить всемерно продвижение врага они выполняют блестяще. Отходы с тяжелыми боями от рубежа к рубежу, эти группы и отряды вынуждают противника останавливаться и развертываться.

Советские солдаты под прикрытием танка идут в бой

Защитники Москвы воодушевляются одним желанием – уничтожить любыми способами как можно больше гитлеровцев, ослаблять их силы до решающего момента.

В боях на дмитрово-яхромском направлении особо отличаются кремлевские курсанты и стрелковый полк 133-й дивизии, которым командует полковник Н. Н. Мультан.

Николай Николаевич Мультан

Немецкое командование заметно торопится, вводя в действие последние резервы. Именно об этом свидетельствовало появление на правом фланге 16-й армии частей 1-й танковой дивизии из состава 3-й танковой группы противника. «Враг, пользуясь превосходством в силе, продолжает теснить наши войска, а мы – утверждал К. К. Рокоссовский – вынуждены были бросить в бой все, что имелось в армии, можно было заметить, что недалек кризис сражения» (к. 20).

«После длительного перерыва связь с 40-м полком удалось все же восстановить – утверждал командир 78-й сд.

– Обстановка? – переспросил Коновалов. – Я со штабом прорвался из монастыря. Ведем бой. Кругом пожары, сидим в каких-то развалинах, весь состав штаба в стрелковой цепи, танки рычат уже за спиной. Похоже, идут в город.

– Осипычев с тобой?

– Он со своими – с артиллеристами. На прямой наводке.

Приказываю Коновалову отходить к юго-восточной окраине, по городским улицам. Приходилось петлять и возвращаться: то пожар перегораживал нам путь, то завалившийся дом, то большая воронка.

На окраине в отсветах пожара увидели впереди цепочку людей. Они в полушубках, – значит наши. Догнали их, притормозили. Старший группы доложил знакомым басом, что его, сержанта Алексеева, отделение, выполнив задачу, отходит к Волоколамскому шоссе.

– Наших нигде не встречали?

– Нет. Город насквозь прошли, кроме фашистских автоматчиков, никто не попадался.

– Спасибо за службу, сержант. Как величать-то Вас?

– Федором. По батюшке – Романович.

– Сажайте, Федор Романович, бойцов в машины, поехали.

Примерно в полутора километрах от Истры, перед деревней Полево, на мосту, нас обстреляли фашистские автоматчики. Издырявили «эмку», но тем все и обошлось.

Советский легковой автомобиль середины ХХ века ГАЗ М1, прозванный в народе «Эмкой»

В Полево уже заняли оборону наши стрелки. Отсюда мы с Бронниковым связались со штабом дивизии, находившимся в деревне Ивановское, с полками и к утру вздохнули с облегчением. Хотя центр и правый фланг дивизии отошли от Истры к востоку на 2–3 километра, в целом оборона оставалась устойчивой. 40-й полк прорвался из окружения, артиллерийские полки не понесли больших потерь, работники медсанбата во главе с начальником медслужбы Ф. М. Бойко успели вывезти из города всех раненых – более 300 человек» (к. 40).

«Еще до рассвета – вспоминал командир 78-й дивизии – зазуммерил телефонный аппарат, связывавший дивизию со штабом фронта. Слышу голос генерал-лейтенанта В. Д. Соколовского:

– Сдал Истру?

– Сдал…

– Нехорошо. А еще гвардеец!

Молчу. Какой гвардеец? Почему? Не в духе, казалось бы, Василия Даниловича так иронизировать. А он продолжает:

– Командующий фронтом приказал передать: ты Истру сдал, ты и возьмешь ее обратно.

– Возьму, товарищ генерал!

И он зачитал документ:

– «В Народном комиссариате обороны. О преобразовании второго и третьего кавалерийских корпусов и семьдесят восьмой стрелковой дивизии в гвардейские…».

– Разрешите записать?

– Запиши. Пункты первый и второй о кавалерийских корпусах Белова и Доватора. Пункт третий: «Семьдесят восьмая стрелковая дивизия преобразована в девятую гвардейскую стрелковую дивизию». – Он сделал паузу: – А в скобках значится: «командир дивизии генерал-майор Белобородов Афанасий Павлантьевич»… Поздравляю дивизию и тебя лично. Доволен?

– Не то слово… Мы еще на Дальнем Востоке всей дивизией клятву дали завоевать гвардейское звание… Только…

– Ну, ну, договаривай!

– Я-то ведь полковник, а не генерал-майор.

– Был полковник. До вчерашнего дня. Приказ подписан Верховным Главнокомандующим…

Работники политотдела во главе с Вавиловым выехали в части. Непосредственно на передовой, в окопах, они провели с личным составом беседы об этом радостном для всех нас событии. Теперь во всех полках, батальонах, дивизионах и батареях бойцы и командиры с гордостью повторяли: мы – гвардия, мы – 9-я гвардейская.

Приехал из фронтовой газеты «Красноармейская правда» наш старый знакомый – писатель Евгений Воробьев с ворохом свежих, пахнущих типографской краской газет. Мы читали и перечитывали напечатанный там приказ. Его уже набирали в походной типографии нашей дивизионной газеты. Потом нагрянули еще корреспонденты. Поздравляли, фотографировали, требовали материалов о героях дивизии.

Это был большой праздник, но праздник на войне. И первый же утренний доклад подполковника Суханова вернул нас в суровые будни. С рассветом 10-я немецкая танковая дивизия после сильнейшей артподготовки атаковала оборону 258-го полка. Враг рвался на восток через Кашино и Дарну, по второй, параллельной Волоколамскому шоссе дороге.

Опять там, на правом фланге, сконцентрировались в этот день наши главные усилия. Естественно, что приехавшие к нам военные журналисты стремились попасть именно туда. Поэт Алексей Сурков, тоже военный корреспондент, просил разрешения проехать в полк Суханова.

Алексей Александрович Сурков

– Поезжайте, Алексей Александрович, но с уговором: на передовую не ходить. Так?

– Так! – согласился он, видимо не очень довольный условием.

Вернулся поэт поздно вечером усталый, шинель посечена осколками.

– Уговор, – сказал он, – дороже денег. Дальше штаба полка не сделал ни шага. Ни единого…

– Ужинали? – спрашиваю.

А он, казалось, не слышит меня, глаза – отсутствующие, и все повторяет:

– Ни шагу… Нет, не то. Ни единого шага не сделал, а до смерти четыре шага. Вот так!

Он выхватил из кармана блокнот и карандаш, что-то записал, повернулся и вышел. Ну что поделаешь с ними, с поэтами? Творческий процесс! И ни ужин Суркова не соблазнил, ни сон. Всю ночь просидел Алексей Александрович над своим блокнотом в землянке, у солдатской железной печурки.

Не знал я тогда, что присутствую при рождении знаменитой «Землянки» – песни, которая войдет в народную память как неотъемлемый спутник Великой Отечественной войны, песни, слова которой будут повторять вслед за дедами и отцами наши сыновья и внуки:

Стихотворение не предназначались для публикации. Поэт послал его в письме жене Соне, приписав над стихотворением «Тебе, солнышко мое!». В феврале 1942 года композитор Константин Листов попросил у поэта «что-нибудь, чтобы написать песню». Сурков нашел черновик стихов в блокноте, переписал начисто и отдал товарищу. Песня «В землянке» была впервые опубликована в «Комсомольской правде».

Потом, когда эту песню уже пели на фронте, пели на привале и на сцене, под аккомпанемент гармони и просто так, Михаил Афанасьевич Суханов рассказал мне некоторые подробности пребывания поэта в полку. Он приехал в деревню Кашино, в штаб полка, а вскоре фашистские танки прорвались на дорогу и отрезали штаб от батальонов. Бой шел на деревенской улице, вражеские автоматчики вели огонь по блиндажу, где вместе с Сухановым оказался и Сурков.

Надо было прорываться из окружения. Начальник штаба капитан И. К. Величкин, собрав все гранаты, какие были у товарищей, выскочил из блиндажа, пополз к домам, в которых засели автоматчики. Суханов, Сурков и штабные командиры прикрывали его ружейным огнем.

Величкин был человеком отважным, мастером ближнего боя. Он забросал гранатами фашистов в трех домах, и штаб Суханова прорвался из окружения. Но самое тяжелое испытание ожидало их впереди. Когда уже вышли из деревни Кашино в поле, полковой инженер вдруг крикнул: «Стоять всем! Ни шагу!». И он указал на заснеженный бугорок, из которого, едва приметные, торчали рожки противопехотной мины. Присмотрелись. Да, сомнений нет, минное поле. Осторожно ступая след в след, они выбрались из опасной зоны, где смерть действительно сторожила их в четырех шагах. А может, и ближе» (к. 40).

Статья из газеты «Известия» от 27 ноября 1941 г.:

Из архивных документов и материалов текущего периода

ИНФОРМАЦИЯ

МГК ВКП(б) райкомам и горкомам партии о выполнении Постановления ГКО № 946-СС от 22 ноября 1941 г. по запрету эвакуации из Москвы станков и оборудования, необходимых для производства вооружения

27 ноября 1941 г.

МГК ВКП(б) доводит до сведения пункт 13 постановления Государственного Комитета Обороны за № 946-сс от 22 ноября 1941 г.

«В связи с развертыванием производства вооружения в г. Москве запретить дальнейшую эвакуацию металлорежущих станков, кузнечно-прессового и сварочного оборудования из Москвы и Московской области без согласования с МГК ВКП(б)».

МГК ВКП(б) обязывает первых секретарей РК ВКП(б) довести это постановление до сведения директоров предприятий и секретарей парторганизаций, контролировать ход его выполнения и о каждом случае нарушения постановления ГКО ставить в известность МГК ВКП(б).

Секретарь МГК ВКП(б) Попов

Из сообщения зав. сектором информации МГК ВКП(б) В. И. Михайлова в МК ВКП(б) – о состоянии МПВО в Сокольническом районе Москвы

27 ноября 1941 г.

Совершенно секретно

Подготовка населения к противовоздушной и противохимической обороне в Сокольническом, Краснопресненском, Октябрьском и Дзержинском районах проходит неудовлетворительно.

Сроки переоборудования бомбоубежищ под газоубежища и строительства новых укрытий на ряде предприятий этих районов срываются.

В Сокольническом районе Русаковское жилуправление должно было переоборудовать 23 бомбоубежища под газоубежища и построить 90 землянок. На 21.11. ни одно газоубежище не готово, начато строительство 35 землянок, но работы идут очень медленно. По Черкизово-Богородскому жилуправлению из 9 бомбоубежищ строятся только 3. Из 110 утепленных землянок в строительстве находятся 15.

Страницы: «« « 12345678 » »»