Ночь будет певучей и нежной Романецкий Николай

Эйд еще спал.

Минувшая ночь была первой, которую они провели врозь. Нет, ему-то и в голову не пришло отправиться в отдельную спальню. Это Иви, сославшись на головную боль, обустроила себе новое место отдыха. Жаль только – отдохнуть-то и не удалось. Потому что спать одной, когда тебе до смерти хочется очутиться в соседней комнате, – оказывается, труд, не менее тяжкий, чем одолеть "Илиаду"…

Иви долго смотрела в лицо любимого, но Эйд не просыпался. Этот сон сказал все: больше ее взгляд не был для Эйда магическим.

Вздохнув, Иви вышла из домика и отправилась в лес. Тут же наткнулась на утоптанную тропинку. Должно быть, она и вела к жилищу голубоглазой выдры.

Долго искать не пришлось – Лил встретила ее уже за третьим поворотом.

– Меня ищете? – спросила безо всякого удивления. Словно знала, что встретит соперницу здесь.

Вот я и назвала ее соперницей, подумала Иви. И внезапно успокоилась:

– Ищу.

Лил равнодушно кивнула, присела на ствол поваленного дерева, изящно поправила подол голубого платья.

– Слушаю вас.

– Это вы испортили мою мигалку?

– Я.

– Зачем?

– Чтобы вы не смогли убежать с острова.

Иви удивилась:

– Раньше вы говорили, что собираетесь отбить у меня Эйда. Зачем же вам я?

– Для чистоты эксперимента.

Иви показалось, она ослышалась.

– Для чистоты… чего?

– Эксперимента. И с этой же целью я должна рассказать вам правду.

– Эксперимента? – Иви вдруг стало легко: выдра-то, похоже, тронулась. – И кто же тут экспериментатор? Уж не вы ли?

– Нет, не я… Просто Создатель решил исправить ошибку, допущенную им когда-то.

Иви прыснула:

– Ой какой пафос!.. Это что же за создатель такой?

– Создатель. – Лил была спокойна и деловита. – С большой буквы. Тот, кого вы называете Богом.

Она точно сошла с ума, подумала Иви. Надо срочно вызывать медпомощь. У нее-то, наверное, мигалка работает…

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Я всегда хорошо себя чувствую. Не отвлекайтесь… Все элементарно. Создатель, сотворив человечество двуполым, ошибся. Пока люди сидели на своей планете и убивали исключительно друг друга, это не имело большого значения. Однако теперь, когда вы вышли в Пространство, положение изменилось. Слишком часто вы наносите вред другим. Экспансия человечества становится угрозой всему Разуму во Вселенной.

Иви решила подыграть сумасшедшей:

– Это кому же мы угрожаем?

– Всем. Ваши астродесантники уже уничтожили обитателей планеты, которую вы называете Электра.

– Это не те ли твари, что размножаются почкованием и даже не способны себя защитить?

– Да, они. Вы ведь их осуждаете за это, не так ли? Осуждение звучит даже в вашем голосе… Разумеется, они не способны себя защитить, поскольку начисто лишены агрессивности. В отличие от вас…

Иви вновь ощутила смутное беспокойство. Но спросила:

– Погодите-ка… А какая тут связь с двуполым размножением?

– Самая прямая. Вы агрессивны именно потому, что вам требуется добиваться успеха у противоположного пола. Агрессивность стала вашей сутью и давно уже направлена вовне. Это положение необходимо исправить.

Иви снова фыркнула:

– И как же ваш Создатель собирается исправлять ошибку?

– В первую очередь он – ваш Создатель… А исправить ее несложно. Достаточно, чтобы человечество стало однополым.

– И каким образом мы станем размножаться? – Иви расхохоталась: происходящее стало напоминать известный марсианский анекдот. – Неужели почкованием?

– Разумеется. Это старый добрый испытанный способ.

Иви продолжала хохотать. Ну насмешила девушка! Это же надо такое придумать!..

– А если я, предположим, не захочу почковаться?

– Вы, разумеется, не захотите. Вам ведь надо рожать детей, кормить их, растить и воспитывать. Для того вы были и созданы. А вот мужчины ваши, думаю, будут не слишком озабочены этой проблемой. Они логичны и, подумав немного, согласятся, что почкование – самый изящный способ размножения. Оно освободит им массу времени для выполнения одной из их главных задач – изучения мира, сотворенного Создателем. О прочих задачах я вам даже и рассказывать не буду – вы все равно не поймете. – Лил сделала ударение на слове "вы".

Иви вдруг снова стало жутко. Нет, она ни на грош не верила выдре. Но логика в рассуждениях девицы имелась, и по спокойному разумению с этой логикой вполне можно было согласиться. Вот только она, логика эта, была слишком страшной для Иви… И потому Иви спросила:

– Какое отношение все это имеет к нам с Эйдом?

– Самое прямое. Вы – типовая земная женщина, а он – типовой мужчина. Если эксперимент будет успешно развиваться с вами, он окажется успешным и для подавляющего большинства землян.

– А как же с меньшинством?

Лил пожала плечами:

– Проблемы, конечно, будут, но они организационно разрешимы. И будут решены в течение двух-трех поколений.

– Проблемы! – Иви неожиданно поверила в серьезность этого анекдота. Словно веру вложили в душу помимо ее желания. – Проблемы… – Она горько усмехнулась. – Представляю какой кровью обернутся ваши проблемы!

Взгляд Лил был по-прежнему невинным.

– Не такой уж большой во вселенском масштабе. Эта кровь станет всего лишь искуплением за ту, что вы проливали на протяжении тысячелетий вашей истории.

– Людоедская философия… – Иви подумала немного и сказала: – Ничего у вас не получится. Наши мужчины не могут жить без женщин. Без нас они сойдут с ума. Мой Эйд без меня точно не сможет… – И вдруг вспомнила: теперь уже сможет!..

– Без женщин они не останутся. – Лил мягко улыбнулась. – Разве я не женщина? Меня отличают от вас всего лишь две особенности. Во-первых, мне не забеременеть. А во-вторых, я – идеал вашего мужа, та женщина, которую он придумал и о которой мечтал много лет. Ему кажется, он нашел свой идеал в Иви Лоренц, но он быстро убедится, что ошибался. Не зря ведь вы только слегка похожи на меня… И думаю, вторая моя особенность легко заставит его смириться с первой. Дети для мужчины – не главное в жизни. Он будет любить меня и с моей помощью обретет способность к саморазмножению. А будущим поколениям новых землян и мы не потребуемся.

– Но ведь они перестанут быть людьми! – чуть не крикнула Иви.

– И что же? Почему вы решили, что человек – вершина Вселенной? – Лил снова улыбнулась. – Вы утверждаете, что Бог создал вас по образу и подобию своему. Он что – мужчина? Или женщина? Нет, это все остальные разумные существа во Вселенной созданы по его образу и подобию. А вы – ошибка, которую надо исправить, пока она не стала неисправимой.

– Все остальные разумные существа – негуманоиды!.. Что же он, Создатель ваш, негуманоид?

Лил продолжала улыбаться, и ее легкая улыбка рождала в Иви волну бешенства.

– Гуманоиды и негуманоиды существуют лишь с вашей, человеческой точки зрения. Для Создателя все едины… Кстати, он уже пытался наставить вас на путь истинный, две с половиной тысячи лет назад, когда прислал к вам своего ребенка. Вы назвали его Иисусом Христом и попытались убить за то, что он не был похож на вас. По большому счету, именно вы, земляне – единственная негуманная цивилизация во Вселенной. Вот Иисус Христос и решил исправить вас, используя вашу собственную суть.

Тут был явный сбой в логике, и Иви немедленно ухватилась за него.

– Подождите, вы говорили, Создатель прислал к нам своего сына. А теперь утверждаете, что за нас взялся Иисус Христос… Что же, ваш Создатель не вечен?

Лил перестала улыбаться.

– Это вы сказали – сына. Я сказала – ребенка, а это не одинаковые понятия… Что же касается вашего вопроса… В мире нет ничего вечного материально. Создатель, как и всякое разумное существо, продолжается в своем ребенке. Он вечен духовно, а не материально. Так развивается и накапливается опыт Разума. Такими будут и новые земляне.

Бешенство наконец переполнило Иви.

– Не будут! Я приложу все усилия, чтобы ваш эксперимент, на моей семье начавшись, тут же и провалился! И мои дети еще принесут цветы на вашу могилку!

Лил снова улыбнулась:

– Прилагайте. Для чистоты эксперимента мне нужно от вас именно это.

Когда Иви рассказала Эйду о разговоре с Лил, тот расхохотался.

– Какую право чушь она придумала, чтобы уязвить тебя! А ты и поверила. С ума сойдешь…

Он не договорил, но Иви мысленно закончила: "…с тобой!" И еще больше утвердилась в решении не рассказывать Эйду о мигалке. То, что он теперь не любил ее, было уже не главным. Главным становилось то, что он отныне уже не мог быть ее соратником – отныне он был жертвой, которую следовало защищать от посягательств. А в том, что он не устоит перед голубоглазой выдрой, перед этой дьяволицей, Иви не сомневалась. Иначе он бы не оставил ее, Иви, ночью в холодной постели!.. Нет, теперь она, Иви, стала единственным защитником человечества. А выдра была угрозой Ивиному племени. Потому что ни один человек не способен испортить мигалку. Разве лишь из аннигилятора…

Однако на что-то она еще надеялась. Иначе почему промолчала, когда после ужина Эйд, пряча глаза, сказал: "Пойду, прогуляюсь немного…"?

Ее он не позвал.

Утром она заглянула в их бывшую спальню. Кровать на двоих осталась неразобраной. Все стало ясно – Эйд окончательно предпочел бывшей невесте эту дьяволицу.

Когда он вернулся, Иви промолчала. Зато он, все так же пряча глаза, заявил:

– Я рассказал Лил обо всем, что ты вчера нагородила! Ты все выдумала из ревности! Только такой идиотке могла прийти в голову подобная чушь!

Оправдываться и обличать было бессмысленно. Требовалось принимать экстренные меры. Иви выскочила из домика и побежала в лес.

Голубоглазую выдру она нашла за знакомым поворотом, на знакомом поваленном стволе.

– Ты проиграла, – равнодушно сказала та. – Больше он к тебе не вернется. Сегодня он любил меня. Вернее, он любил мной себя. Как всякий истинный мужчина… Я делала лишь то, чего он хотел. Утром он предложил мне руку и сердце. Эксперимент прошел успешно, о чем я и доложу Создателю.

– Не доложишь, – сказала Иви. Достала нейродеструктор и выстрелила.

По утверждениям каталога, из такого оружия промахнуться невозможно. Иви и не промахнулась.

Лил, переломившись в талии, беззвучно осела, мешком плоти рухнула на траву. Как в рекламном клипе каталога… Иви выронила оружие и, вскрикнув, закрыла лицо руками. А потом расхохоталась, громко, безудержно, яростно.

– Теперь мы посмотрим, как он станет любить тебя. Теперь тебя может полюбить только некрофил.

– Глупо. На что ты надеялась?

Иви отняла руки от лица. Голубоглазая выдра спокойно поднималась с травы.

– Я ведь предупреждала – не пытайся меня убить. Глупо… Теперь у меня есть полное моральное право уничтожить тебя.

Иви стало вдруг все равно. Нейродеструктор лежал под ногами, но она даже не сделала попытки поднять его. А потом поняла, что осталась одна.

Дальше все было как во сне. Иви бродила по лесу без чувств и без желаний. Ее словно заморозили. На розовые крылья под кустом она наткнулась случайно. Они очень смахивали на запасной комплект к птероплану, но перья оказались всамделишными.

Находка разбудила ее. В лесу, не догадываясь о происходящем, беззаботно распевали птицы. Иви погладила крылья. Перья приятно щекотнули руку. А нейродеструктор опять лежал в кармане.

Теперь Иви знала, что нужно сделать.

И пошла к их с Эйдом жилищу. К их бывшему с Эйдом жилищу…

Они оба были там, лежали на травке возле крыльца, весело болтали, то и дело смеялись.

Нейродеструктор не мог повредить голубоглазой дьяволице, но ведь Эйд был человеком…

Иви подняла оружие, направила в сторону домика.

И убедилась, что выстрелить не сможет.

Голубоглазая выдра была права. Она, Иви, была типичная женщина. Удел типичной женщины – давать жизнь, а не отнимать ее. И если она сейчас убьет Эйда, жить ей будет незачем.

Но и жить рядом с ними она не могла. Оставалось прятаться, скрываться в лесу. Еще десять дней. Как преступнице, единственным преступлением которой оказалась несчастная любовь…

Она снова ушла в лес. Радостный смех растворился за деревьями. Этих двоих ждала ночь любви. Та, что еще недавно ждала саму Иви.

Она не знала, сколько бродила по лесу. И выбродила лишь одно – понимание: жить рядом со счастливым Эйдом будет свыше ее сил. Прятаться – тоже.

Иви приложила дуло нейродеструктора чуть пониже левого соска, туда, где натужно колотилось переполненное тупой болью сердце.

Ночь будет певучей и нежной, подумала она. И нажала кнопку.

Наступившая ночь была вечной…

Эйд и Лил нашли ее тело через шесть часов.

– Черт! – сказал Эйд. – Вот дура безмоглая!.. Но почему же не сработала ее мигалка?

Лил пожала плечами. Ее счастливые глаза говорили: "Какое мне до нее дело? Ведь у меня есть ты!"

– Она действительно сошла с ума, – продолжил Эйд, скрыв непрошеную самодовольную улыбку. – Надо бы вызвать полицию. – В голосе его звучало явное сомнение.

– Не надо, – сказала Лил. – Я ведь похожа на нее. Так почему бы мне не стать Иви Лоренц? – Она смотрела на Эйда ясными глазами, в которых не было ничего, кроме слепой бесконечной любви. – Это избавит тебя от многих и многих неприятностей.

Эйд немного подумал. И согласился.

– Надо похоронить ее, – сказала Лил. – Я не хочу смотреть… Лучше сбегаю, деактивирую свой домик.

Эйд сходил к суммар-синтезатору, вернулся с лопатой и принялся рыть могилу.

Ему и в голову не могло прийти, что домик Лил вовсе не нуждался в деактивации. Отлучка нужна ей была для того, чтобы сжечь розовые крылья.