Марк Мастрюков Алексей

Глава V

в которой показываются примеры прогрессивного управления акционерным капиталом

– Осьминоги здесь не менее ужасны, чем современные нравы. Ей Б-гу, надо было идти в пивной ресторан – мне просто больно смотреть, что эти милые головоногие расстались со своей морской жизнью ради такого печального конца, – дежурно ворчал Марк.

– Я знаю о твоей любви к природе и к вареным осьминогам, но давайте к делу, – поднял руку Михаил.

Они вместе с Сержем и Николасом сидели в одном из самых пафосных итальянских ресторанов города, на выборе которого настоял Николас, который не признавал блюд меньше, чем за 40 евро. За стоимость обеда на одного в этом месте в Риме можно было жить неделю и еще хватило бы на билет в Толедо. Но пафос в этом городе был слишком дорог.

– Ок, прадалжайем, – сказал Николас с милым акцентом, который вносил в его речь странное сочетание некого металла со звуком шуршания пустой дорожки на пластинке и с привкусом хорошего спелого южного томата, – мы, как я уже сказал, приехали туда в самом начале зимы. Я пообщался с руководством, провел одну классическую встречу с презентацией best practices, которые могли бы быть применены в их компании, и с указанием счастливого будущего, после чего счастливо уехал обратно в столицу, оставив все младшему партнеру, дабы он провел нормальную работу и закрыл проект, но он… Merde!

С этими словами Николас покачал головой, нанизал на вилку маринованный рыжик, которые он находил самой примечательной частью местной кулинарной культуры, и опрокинул в себя стопку виски.

– Ты знаешь, я несколько старомоден, но я попросил бы тебя начать рассказ с самого начала, а именно – с того, в чем состоит ситуация в компании и что от вас хочет заказчик. Что вы делаете, я и так прекрасно знаю, – сказал Марк.

– Вообще-то мы просто стараемся аккумулировать лучший опыт, полученный нами в проектах по всему миру, и передать его нашим клиентам, которым он позволил бы вывести свой бизнес на принципиально новый уровень…

– А фанат на диване помогает своей команде выиграть, ага, – перебил его Марк.

– Между прочим, да.

– Ладно, оставим это, ты слишком вписался в образ, чтобы мыслить трезво, так что рассказывай.

Николас не заставил себя уговаривать. В течение получаса он методично рассказывал то, что он знает или думает о компании, ее менеджменте, лучших мировых практиках, о своих коллегах и о горных баранах, разница между которыми представлялась ему ужасно фантомной.

Если выбросить из его речи все американизмы и старательно воспроизводимые местечковые речевые эвфемизмы (Николас пять лет работал в группе консультантов компаний металлургии и был крупным экспертом в области мата, чем нередко удивлял неподготовленных слушателей), то рассказ получался примерно следующим.

Компания Г. физически размещалась в провинциальном городе Г., в честь которого и получила свое название, душевно же она размещалась на Кипре, где в открытую скрывались ее основные активы. В те времена, когда компания была государственной, она включала в себя завод, выпускавший сельскохозяйственную технику для нужд той половины страны, в которой было сельское хозяйство, а также детский лагерь, лучшую в городе столовую и молодого, но уверенного в себе директора, который был удовлетворен своим местом в мире и не удовлетворен местом в нем его компании. Особенно неудовлетворен он был тем фактом, что компания, по факту, была не его.

Это недовольство привело к тому, что во время очередной волны приватизации директор компании, подумав головой и поработав печенью, сумел перевести ситуацию с компанией в гораздо более приемлемое для себя русло. То, что он сделал с государством и компанией, в уголовном мире называется изнасилованием группой лиц по предварительному сговору, в мире же юридическом – приватизацией.

Звездам было угодно сложиться таким образом, что отцом директора был скромный замминистра сельского хозяйства, что в свое время и привело к назначению нашего директора на его пост. Конечно, это не было связано напрямую, так как выбор 25-летнего молодого человека руководителем компании с 3 тысячами сотрудников был, безусловно, оправданным и конкурентным, но зато запустило цепь случайных закономерностей, которые и привели к нынешней ситуации.

В первую очередь, отец директора, стремящийся в отеческом порыве помочь сыну справиться с душевной дисгармонией, внес в план приватизации предприятие, которым доблестно руководил его сын. Для него, как и для его руководства, словосочетание «конфликт интересов» было сродни фразе «сицилическое эликирование», то есть не имело совершенно никакого смысла, и посему отсекалось сознанием как несуществующее.

Нельзя сказать, что приватизация прошла незаконно – нет, все абсолютно соответствовало букве закона и духу понятий, по которым жила большая часть государственного аппарата. Размещение акций осуществлялось на второй по размеру государственной бирже, чтобы не привлекать внимание. Андеррайтером выступал крупный банк с государственным участием, главной задачей которого было не допустить к книге заявок кого бы то ни было, что и было проделано с блеском – за месяц до открытия книги весь объем акций был уже полностью расписан между 4 компаниями.

На использовании 4 компаний настоял банк – директор хотел просто записать все на себя как на физическое лицо, – так как его менеджеры все же обладали элементарным чувством деловой чистоплотности и при проведении сделок с нарушением законодательства рынка ценных бумаг 2 и более стран они предпочитали создавать хотя бы видимость добросовестности. Это можно было бы назвать элементарным рефлексом. Они же рассказали ему о том, что в мире существует более одного государства, и, что явилось еще большей неожиданностью для нашего доблестного руководителя, что компании в разных странах могут иметь отношения друг с другом, и что в этом может крыться дополнительная выгода.

Директор ничего не понял, но когда ему сказали, что у всех серьезных компаний, типа United Tracktors, который являлся главным конкурентом нашего директора и которому он втайне завидовал, головная компания находится в низконалоговой юрисдикции, он немедленно согласился. Нельзя же быть хуже своего соседа по рынку.

Что ни говори, а специалисты инвестиционных банков знали, как работать с днищами. Все дело было в том, что именно они и являлись самыми лучшими клиентами – уникально невежественными и чудовищно богатыми, что позволяло делать на них прекрасный план по выручке. Поняв, что перед ними сук, упавший от высокопоставленной яблони, они провели полноценное инвестиционное шоу, продав директору самый полный набор услуг – от открытия компании на Кипре до полного личного и корпоративного обслуживания. Если бы они проявили хотя бы треть этого усердия во время размещения, то акции ушли бы по вдвое большей стоимости. Но это было никому не нужно. Директор остался полностью удовлетворен работой IB – он теперь мог в течение года с выражением легкого снисхождения рассказывать всем своим партнерам и любовницам о том, что его компания-де имеет самую современную структуру в 3 юрисдикциях. Любовницы и чи-хуа-хуа восхищались, а партнеры, которые уже давно знали не только о существовании различных юрисдикций, но и о трюках типа «двойного голландского», вежливо кивали и сразу понимали, что им предстоят легкие переговоры ввиду глубины оппонента.

Инвестиционщики также помогли найти правильных оценщиков, которые показали стоимость компании примерно в 10% от реальной, и аудиторов, которые выдали идеальное заключение о состоянии компании, необходимое для выхода на биржу. Тот факт, что ни оценщик, ни руководитель проекта аудита не только ни разу не были в данной компании, но и даже не читали отчеты, всего лишь несколько увеличил счет и снизил время на проработку. В конце концов, они делали это каждый день.

Схему могло нарушить одно отягчающее обстоятельство – у директора не было денег. Вернее, денег было более чем достаточно для повседневной жизни, но их явно не хватало для покупки крупнейшего сельскохозяйственного предприятия страны, даже за 1/10-ю стоимости. Но помогла рыбалка. Отец директора, большой любитель ловли на блесну, проводил свою очередную командировку с начальником отдела по противодействию коррупции министерства финансов, в рамках которого они обсуждали вопросы влияния стоимости спиннинга на эффективность противодействия промысловым видам форели, и в рамках вечернего совещания в расширенном составе (три секретарши и банщик) государственный финансист подсказал дремучему аграрию, как такие вещи проводятся в современном мире.

Это стоило отцу директора лучшего спиннинга и коробки Moet'а, а также пары бессонных ночей, но коллега заверил его, что все серьезные люди делают именно так. В итоге компания Г. через несколько прокладок выдала займ будущей материнской компании, которая использовала его для покупки акций. После закрытия сделки материнская компания для погашения займа отдала дочке часть акций, которые существенно выросли в цене с момента сделки (вернее — дошли до половины реальной стоимости), что ликвидировало задолженность, оставив 100-й контроль в руках нашего директора. И все это – без единого уплаченного пени.

Конечно, данную схему можно было бы занести в Парижскую палату мер и весов как классический способ присвоения государственной компании, но у них просто не нашлось бы стеклянного колпака, в который влезла бы подобная наглость. Вместе с тем господин директор и его отец считали, что все прошло абсолютно честно – в конце концов, полностью логично, что руководитель должен владеть своей компанией. Они просто восстановили справедливость.

На фоне общего бума 90-х и 00-х годов компания стабильно увеличивала свои обороты, не менее стабильно оставаясь на том же технологическом, моральном и идеологическом уровне, что и до приватизации. Но о ней не забывали консультанты. На очередном митинге инвестиционного банка после поднятия плана в 2 раза и многочисленных угроз перейти к противоестественной любви в случае его невыполнения группа менеджеров, которые несколько лет назад участвовали в выдаче замуж компании Г., решила, что овечка уже достаточно обросла для повторной стрижки.

Менеджеры, которые вели ту сделку, за это время успели вырасти на пару ступеней и действовали крайне уверенно. Сначала они дождались нескольких крупных IPO на бирже. Главным критерием было то, чтобы о них писали в как можно большем числе газет. После этого, позвонив директору и спев ему дифирамбы о прекрасном положении его компании, которое на самом деле было аналогично положению поезда в третьем фильме «Назад в Будущее» – моста впереди нет, но пока что едем с ветерком, – они напросились на встречу.

Далее эти несостоявшиеся звезды областных драмтеатров показали, что их не зря не взяли в театральный, так как они относились к своему таланту слишком цинично, кладя его на алтарь наживы, предельно точно объяснили бедному директору что:

– его компания находится в прекрасном состоянии и уверенно растет (графики были взяты из последней презентации, которая закончилась продажей – это считалось хорошим талисманом)

– самое главное для компании в таком цветущем состоянии – не терять темпа роста (для этого кривую на графике требовалось загнуть вверх ровно на 27 градусов: меньше – не производило впечатления, больше — не вызывало доверия)

– а единственное, что может помешать компании с таким выдающимся продуктом и с таким выдающимся менеджментом расти – это недостаток ресурсов

Здесь важно отметить, что все участники презентации, включая сотрудника второго года, который всю прошлую ночь менял названия компании и логотипы в презентации, которая была старше каждого из присутствовавших кроме, может быть, директора, во время произнесения фразы про менеджмент сохранили серьезное выражение лица.

Они могли всю дорогу до офиса с варьирующимся уровнем креативности и интеллигентности поносить директора, обсуждать его глупость и легковерность, но в момент захода в кабинет на их лицах не оставалось ничего, кроме почтения. Что ни говори, они были профессионалами. Более того, они даже заставляли себя в это поверить – правда, не более чем на 3 часа, так как дольше этого почтение способны выражать только международные партнеры и поляки.

Далее они в три руки четко объяснили директору, что IPO сейчас не делают только лохи. При этом они даже не попытались сделать так, чтобы директор понял, что такое IPO, – это было не только лишним, но даже вредным элементом. Гораздо важнее было заставить клиента представить магические образы чтения котировок своих акций в газете, а также понять, что отсутствие приставки PLC – это признак косности.

Им это прекрасно удалось – их действия были похожи на действия сыгранной волейбольной команды, играющей на пляже во время отпуска против противников, в разы ниже их уровнем, – их пасы были точны до автоматизма, схемы наиграны, движения слажены. Они делали это просто на классе, не утруждаясь адаптацией своей тактики, даже не думая об игре. Стажер думал о кофе и о том, что он будет говорить вечером на свидании своей девушке, менеджер первого года взвешивал аргументы «за» и «против» покупки подержанного «Лексуса», а партнер просто улыбался, так как думать ему надоело еще около года назад.

И слоник был удачно продан. Банк подписал контракт на road show (ибо всегда приятнее поездить по Европе за счет компании, чем оплачивать отпуск самому), андеррайтинг и комплексное сопровождение сделки.

В качестве якорных покупателей были найдены 2 крупных инвестиционных фонда, управляющие которых были крайне сильно озабочены вопросом скорейшего размещения своих средств – высокие темпы экономического роста и общее ощущение некого prosperity на рынках делали инвесторов щедрыми, а управляющих фондами – нервными. Действительно, при таком потоке денег сохранить доходность может быть достаточно сложной задачей. Главным для них стало не эффективное размещение, а просто размещение средств, так как лежащие деньги – это в любом случае отсутствие даже возможности заработка.

Также они понимали, что благоденствие на рынках не вечно и что рано или поздно где-то шандорахнет. Эти 2 фактора заставляли их как можно быстрее рассовывать деньги в самые неожиданные места – вернее, правильнее было бы сказать, что они интенсивно увеличивали коэффициент использования собственных средств и диверсифицировали риски портфеля, но первый термин куда точнее. И именно в этот момент они были пойманы нашими инвестиционщиками.

Итак, дополнительная эмиссия прошла успешно, и 35% акций ушли за океан. В течение следующих 3 лет наступило процветание у всех участников – директор мог рассказывать о том, что он владеет международной компанией, управляющие фондами получали бонусы, а менеджер первого года купил себе «Лексус» по очень сдельной цене.

Но потом, ввиду цикличности в этом мире всего, кроме цен, экономика пошла на спад. «Лексус» не удалось сменить на более статусную машину, бонусы были срезаны, а в жизни компании Г. настали трудные времена. Практически все компании на ее рынке производили как минимум не худшее оборудование, но все они делали это по более низким ценам. Помимо этого, все остальные компании могли обеспечить высокий уровень сервиса, отказоустойчивости и стабильности. Компания Г. же могла только стабильно обеспечивать работой кустарные мастерские по ремонту и телевизионных юмористов, видевших в их технике нескончаемый кладезь для творчества.

Все это приводило к тому, что прибыль компании уверенно шла на убыль, в одно пасмурное утро сменившись уверенным убытком. Примерно в это же время общая конъюнктура на финансовых рынках заставила инвестиционные фонды начать анализировать, куда же они вложили свои деньги, и тут им на глаза попалось прекрасное сочетание страновых рисков с убытками, которое заставило существенно затрепетать их капиталистические души. Быстрый десант команды аналитиков установил, что:

– компания явно приносит убыток

– понять реальное состояние дел в ней практически невозможно ввиду того, что технологии учета остались во временах длинных свободных одежд и цветов в волосах

– за последние 10 лет компания снизила долю рынка с 12% до менее чем 5% при общем росте рынка почти в 3 раза

Все это привело к тому, что инвесторы спешно созвали внеочередное собрание совета директоров, на котором решили обсудить возникшие у них вопросы. Здесь-то и начались проблемы.

Во-первых, директор не знал английского. Более того, язык Шекспира и Байрона был также недоступен всему остальному персоналу компании Г., как он недоступен американским репперам. Во-вторых, он не мог понять, почему какие-то люди в костюмах не только спрашивают его о чем-то (причем не о согласовании, как делали все остальные его коллеги), но еще и требуют ответа – в конце концов, это его компания, и он будет делать с ней то, что он захочет. И в-третьих, он никак не мог понять, что делать с убытком.

Ему было понятно, что компания должна приносить прибыль. Он даже считал, что это является ее основной обязанностью, но он не понимал, какое это имеет отношение к нему. Компания должна приносить прибыль. Он должен эту прибыль получать. Все. Точка. Он считал прибыль просто неотъемлемой частью компании, такой же, как служебный автомобиль, офис, бухгалтерия и секретарша Лена, и не мог даже допустить вероятности ее отсутствия. Она возникала просто из самой сущности мироздания.

И именно здесь он сделал то, что посчитал единственно возможным вариантом, – позвал своих знакомых инвестиционных банкиров, которые привели этих людей, чтобы они объяснили ему, чего же они хотят. Но, как мы уже говорили, инвестиционщики были настоящими профессионалами. Они сразу же поняли, что дело пахнет чем угодно, но только не легкими деньгами, ввиду чего они объяснили директору, что нет ничего лучше, чем нанять профильных консультантов, которые могли бы не только объяснить этим зарвавшимся капиталистам то, насколько хорошо работает их компания, но и даже провести комплексный анализ и выявить причину отсутствия прибыли.

Менеджер первого года, который уже почти успел стать партнером, на свою удачу вспомнил, что в их компании раньше работал человек, который был на 1 грейд выше него и который впоследствии ушел в компанию из 2 букв на должность партнера по управленческому консалтингу. В свое время этот партнер увел у него из-под носа стажерку с бесподобными рыжими формами, зафрахтовав ее в свой отдел, а также на заднее сиденье своей машины. Это был просто слишком хороший шанс отомстить. Его нельзя было упускать.

Уже через неделю партнер компании из 2 букв, полный счастья и вселенской гармонии, с подписанным самым крупным в текущем году контрактом на руках уезжал из города Г. в столицу. Он был безмерно счастлив тому, что он смог обставить всех партнеров своего офиса уже в первый год и перед ним открывались поистине безбрежные перспективы. Но рыженькая стажерка, имени которой он даже и не помнил, сгубила его планы.

Глава VI

в которой мгновенье прекрасно

– This is where you came in? – спросил его Марк, вольно цитируя Bee Gees.

– Да, далее мы начали проводить данный проект в жизнь. Младший партнер смог собрать достаточно хорошую команду, с которой и приступил к его реализации. Они сделали весь стандартный объем работы, разработали первоклассную концепцию увеличения акционерной стоимости компании, презентовали ее руководству, но они оказались не удовлетворены и стали спрашивать про то, почему компания продолжает приносить убыток. Как будто это наше дело!

– Действительно, они ведь уже заплатили за самую дорогую в их жизни презентацию, что же они могут хотеть еще? Ведь они же платят за самые дорогие в мире телефоны и машины для того, чтобы показать их своим знакомым, и остаются довольны – не требуют же они, чтобы этот телефон еще и звонил! Это абсолютно не нужно. Какие же они все-таки неблагодарные люди – им дали возможность так много заплатить за такую ненужную вещь, что на этом фоне ролексы и мерседесы их друзей просто теряются, а они недовольны, – ехидничал Марк.

Николас поднял напряженную правую руку, показывая тыльной стороной с разведенными пальцами в лицо Марку, сделав выражение лица, которое бывает у человека с испачканной рубашкой в тот момент, когда двадцатый человек указывает ему на это. Но он сдержался.

– Не важно. Я связался с управляющими фондами, которые инвестировали в нашу компанию Г., и сказал им, что для нормализации ситуации в компании недостаточно внешнего консалтинга. Мы якобы провели всесторонний аудит ее состояния и теперь по секрету рассказываем эту инсайдерскую информацию им, на основании чего они сами уже смогут принимать соответствующие решения. Мы же, проведя анализ, умываем руки.

– Красиво. Но руки вы умываете полным вознаграждением? – сказал Марк.

– Конечно – работа же была сделана полностью. Итак, они готовы сегодня встретиться с директором и сказать ему, что они требуют назначения своего человека в ранге его зама по экономике для нормализации ситуации в компании.

– И он это проглотит? – удивленно спросил Серж. – У него же контрольный пакет.

– Еще как! Дело в том, что помимо контрольного пакета у него еще есть устав, в котором сказано, что акционеры, имеющие совокупно более 25% голосующих акций, вправе назначать своих представителей в менеджмент. Но что еще более важно: генеральный директор утверждается квалифицированным большинством, ввиду чего нашего директора в ближайшие месяцы ждет неприятный сюрприз.

– Все еще чего-то не хватает для полной картины, – сказал Марк.

– Угу. Как насчет опциона на инициацию и приоритетное право на выкуп допэмиссии, которая доведет их долю до контрольной?

– Вот, теперь картинка сходится, – кивнул Марк. – Но как у них оказался такой устав?

– Дело в том, что инвестиционные банкиры, когда готовились к IPO, просто взяли устав из своей последней сделки и сменили в нем название, а в той компании были очень крепкие миноры. Пол, руководитель американского фонда, как раз сейчас объясняет директору расклад. Его коллега из Швейцарии Жак, по его собственному мнению, не умеет так виртуозно общаться с днищами, ввиду чего он и уступил это дело Полу, который в свое время успел поработать официантом в пивной и знал все об убеждении людей. Если ты даешь свое согласие, то они сейчас же собирают СД и вводят тебя в компанию.

– Условия те, что вы мне прислали?

– Да.

– Ок. Тогда берем еще осьминогов и Сержа на должность руководителя инвестиционного отдела.

– Но такого отдела у них нет.

– Тем лучше – не надо будет ничего ломать. А потом, когда разберемся, переведем его на более важную позицию.

– Ок. Тогда я звоню Полу.

С этими словами Николас отделился от стула и, набрав на мобильном какой-то номер, проследовал в сторону холла. Раньше, когда у него не было собственного кабинета, он взял за привычку выходить для разговоров по делам, дабы не мешать своим коллегам и из опасения, что его важный разговор подслушают. Впоследствии, когда кабинет у него появился, он закрепил эту привычку регулярными выходами с не менее регулярных совещаний для общения по вопросам личным. Сейчас же он уже просто не мог заставить себя говорить по мобильному в присутствии посторонних.

– Ну что, Серж, астрологи объявляют месяц аврала? – немного нахально спросил Марк.

– Я все еще до конца не понял, каким же образом ты уже подписал нас на этот проект, даже не спросив меня об этом! – угрюмо отвечал Серж.

– Ждать тебя просто нерационально, особенно в твоем нынешнем состоянии. И ты мне нужен.

– Зачем? Чтобы кто-то исправлял твои ошибки, как это было в универе?

– Нет, для того, чтобы кто-то страховал меня в ситуациях, когда меня совсем занесет. И что еще важнее – это нужно тебе.

– Зачем? – ожидая подвоха, спросил Серж.

– Помнишь, как мы с тобой ходили в университете на биологический факультет к брату нашей старосты и нам ставили странные электроды на голову? Ты же сам об этом недавно вспоминал.

– На самом деле из того похода я помню только спирт, которым мы протирали изнутри наши биологические механизмы, все остальное находится немного в тумане.

– Ну так вот, между первой и второй склянкой друг ее брата, доктор наук, рассказывал нам, что доминанту нельзя просто так взять и убрать – ее можно только заменить другой доминантой. Сейчас твоя доминанта – развод с женой, и тебе необходимо ее вытеснить чем-то другим. Зная твою природную коммуникабельность и врожденную грацию, я не верю в то, что ты найдешь себе новую девушку особо быстро, но зато ты можешь вытеснить жену из головы вслед за тем, как ты вытеснил ее из паспорта, хорошим авральным проектом.

– Вот ты зараза! Опять решил заняться моей личной жизнью?

– Нет, просто ты-то сам с ней никак справиться не можешь. Ну что, ты со мной?

– Ну да, да, куда же я от тебя денусь… – обреченно-воодушевленно сказал Серж.

Как раз к этому моменту, будто бы подслушав их разговор, явился Николас. Никто не взялся бы утверждать по его лицу, в каком он был настроении или как прошел разговор, – оно окаменело еще около 5 лет назад, тогда, когда он понял, что все остальные выражения лица, кроме вежливой улыбки, либо неэффективны, либо требуют объяснения.

– Ну что, господа, поехали – нас уже ждут. Я также попросил одного из наших специалистов – Антона остаться в этом проекте еще на пару недель для того, чтобы ввести его в курс дела.

– Он тебя чем-то не устраивает? – спросил Марк.

– Почему ты так решил? – с удивлением пойманного с поличным шулера спросил Николас.

– Просто, насколько я знаю, на стажеров в компаниях из 2, 3 и 4 букв обычно очень большой спрос, так как они делают большую часть работы по созданию видимости бурной деятельности. Why?

– Просто Антон, как мне показалось, воспринял данный проект как неудачу – он посчитал, что раз мы не смогли помочь клиенту улучшить его финансовые показатели, то мы плохо поработали. Во-первых, мне очень не нравится такое внимание к клиенту, а во-вторых, он не сможет нормально работать над новыми проектами ровно до тех пор, пока не убедится в том, что с этим проектом он ничего сделать не может.

– Ты хочешь сказать, что он забыл сдать совесть на хранение при устройстве на работу?

– Да, что-то типа того, – сказал Николас с улыбкой, в которой уже начинало прорезываться небольшой раздражение от постоянного стеба.

Марк же просто не мог остановиться.

Завершив земной путь осьминогов, Марк с Сержем отправились по домам, дабы собрать вещи для длительной командировки, а Николас поехал обратно в офис. Не то, чтобы у него были какие-то дела. Но если ты подчинил всю свою жизнь раздутию биллинга, то остановиться уже невозможно. Личная жизнь всегда вызывала у него легкое раздражение, так как он не понимал, как можно тратить столько времени на вещи, не идущие в зачет, и к тому же требующие отдельной оплаты.

Тем временем Марк с Сержем ехали на заднем сиденье такси, рассматривая проползающий за окнами город и пролетающие в голове мысли. Поездка на такси в родном городе всегда настраивала Марка на немного философский лад, так как не нужно было думать о дороге, и в душу закрадывалось какое-то ощущение комфорта. На Сержа же поездка в машине действовала немного раздражающе. Как, впрочем, и практически любая окружающая активность.

– Мы действительно поедем только вдвоем? – спросил он Марка.

– Ты не можешь быть сольным саксофонистом, тебе нужен биг-бенд?

– Почему саксофонистом?

– Даже когда саксофонист играет веселый свинг, в нем все равно чувствуются блюзовская печаль и безысходность, но это не мешает ему вести за собой оркестр.

– Очень смешно. А если серьезно: ты не планируешь взять кого-то из твоей команды для того, чтобы наводить порядок?

– Кого?

– Не знаю, это же твоя команда.

– В этом-то и вопрос. Я тоже не знаю.

– В смысле? Это же твои люди, и ты должен быть в курсе их уровня.

– Да, я отлично понимаю уровень моих людей. Но я не понимаю уровень задач и то, понадобятся ли они.

– Расшифруй.

– Понимаешь, многие руководители, приходя на новую должность, автоматически приводят за собой своих людей на ключевые посты, называя это сменой команды. Как правило, это оправдывается тем, что с этими людьми им удобнее работать, с ними налажена коммуникация и они смогут быстрее добиться результата. Но это все чушь.

Автоматическая смена команды – это всего лишь признак слабости руководителя. Он пришел в новое окружение, и его первичная цель – не добиться улучшения показателей компании, а закрепиться в кресле. Показатели, конечно, тоже важны, но они играют роль ровно для того же – как способ закрепиться и показать свою эффективность. Но самое главное – это как можно надежнее врасти в кресло. И тут есть 2 варианта.

Представим, что во главе какой-то принципиально важной функции стоит очень умный, но не лояльный новой власти человек. Что он будет делать в той ситуации, когда новый руководитель будет делать глупые действия (а он будет делать их всегда, так как невозможно сразу же вникнуть во все процессы)? Правильно, этот сотрудник будет на это указывать. А это снижает авторитет руководителя. Вместе с тем, если на то же место будет поставлен гораздо менее квалифицированный, но более лояльный человек, то позиции руководства будут крепче, так как никто не будет его критиковать в мелких вопросах и указывать ему на его ошибки.

Это существенно снижает эффективность работы компании, так как эффективные люди заменяются лояльными, но руководителю на это плевать – ему надо удержаться, а снижение показателей всегда можно свалить на старую команду и на переходный период. В некоторых компаниях из-за такого «подстилания соломки» власть меняется каждый год, и каждая новая команда делает то же самое – ставит лояльных людей и валит все на прошлую команду. Через год акционерам это надоедает, и они меняют менеджмент. И все сначала, повторять до готовности.

Но есть и другой способ. Он гораздо менее популярен – ну как бег в сравнении с алкоголизмом, но примерно в той же мере более эффективен. Когда ты приходишь в компанию, ты, во-первых, не знаешь, что в ней творится, а ее сотрудники знают, поэтому одной из первых задач является завоевание доверия коллектива для того, чтобы они поделились с тобой этой информацией. Во-вторых, ты не знаешь, кто нужен в этой компании, так как не понимаешь структуры, сильных и слабых мест.

Далее, если говорить по персоналиям, то твой главный маркетолог, с которым вы отлично продавали тракторы, может не суметь продавать легковые автомобили. Иными словами, человек, который был хорош в другой компании, совсем не обязательно будет так же хорош и в этой.

И напоследок – те люди, которые уже работают в компании давно, имеют первоклассный багаж знаний о ней, о ее истории, о ее особенностях, о формате работы с ее партнерами – обо всех тех мелочах, из которых и складывается успешное управление.

Выбрасывать старую команду – это как заменять всю мебель при покупке новой квартиры: сразу же выбросить то, что стоит в ней, и привезти вместо этого свое. Да, кровать может не влезть, диван будет не в цвет, зато с ними ты будешь чувствовать себя уверенно.

Нет уж, я, пожалуй, буду старомодным – сначала мы осмотримся, составим план действий, и только потом, может быть, будем звать кого-то из старой банды.

– Почему же ты берешь меня?

– По 3 причинам: с тобой веселее, с тобой можно поделиться планами и ты никогда не стесняешься говорить, что я осел. Последнее наиболее важно, так как без этого меня может немного заносить. Но ты знаешь, ты навел меня на мысль, что кое-кого стоит захватить почти сразу.

– Кого же?

– Мою секретаршу.

– Для делового обеспечения личной жизни?

– Фи, Серж, Вы мужлан. К тому же ты просто ее не знаешь – она была учительницей русского языка в младших классах, ее размер равен ее возрасту, а уровень упертости и целеустремленности не меньше, чем у катка. Да, еще она успела поработать в исправительных колониях, которые являются, как известно, второй по опасности и стрессовости средой после школ.

– Такую не пригласят в Playboy.

– Бесспорно. Зато она ровно тот человек, который может заставить меня соблюдать некоторый график, писать без серьезных ошибок, и хотя бы иногда следить за собой.

– Ты не пробовал жениться?

– Нет – ты пробовал, мне этого хватило.

– Ладно, мы уже подъезжаем. Встретимся через 5 часов в аэропорту. Кстати, а не было рейса завтра?

– Был, но мне больше нравится непрерывность рабочего процесса, поэтому я попросил билеты на сегодня. Ладно, до встречи. И не забудь не позвонить своей бывшей жене.

Глава VII

в которой команды выходят на лед

Моржович сидел за своим столом в своем кабинете в своей компании. Чувство собственности и собственной важности пропитывало все его естество, почти не оставляя места прочим минорным переживаниям. Было уже больше 6 вечера, свет в кабинете был несколько приглушен, а внутренний голос, наоборот, набирал обороты.

Его резной массивный стол из сосны, которая, впрочем, если судить по этикетке, притворялась орехом, отличался пышной безвкусицей и отличным зеленым сукном. Правда, сукно было безнадежно испорчено следами проплывавших над ним беляшей, сигар и прочих вредных блюд, но это нисколько не смущало его владельца.

Зато его коричневый стол отлично гармонировал с коричневыми туфлями, в то время когда черные носки были лишены этого удовольствия. Это их владельца также не смущало. Брюки выглядели слишком короткими и слишком дорогими, точно так же, как и пиджак – широкая душа его хозяина не позволяла ему использовать размеренную и аккуратную походку, а еще более широкий живот был недоступен для обхвата лацканами. Но и это не смущало хозяина кабинета.

То же, что его смущало, вышло из этого кабинета несколько часов назад. До сих пор он не мог понять, как же этот хлипкий иностранец, меньше его на 30 размеров и не знающий никого из «важных людей», в пух и прах разнес его в его компании и, более того, смел указывать ему, что ему надо делать. Это вызывало дискомфорт еще и потому, что это было сделано легко и играючи. Моржович просто не мог понять людей, которые устраивали разнос в мягких и вежливых тонах.

Весь его государственный опыт заключался в том, что основной задачей руководителя является преклонение перед вышестоящими и ор на нижестоящих. Но ор использовался только при условии отсутствия какой-либо провинности, в случае наличия же реального повода ор переходил во всеобъемлющую истерику с переходом на личности, отрыванием пуговиц и киданием различными предметами.

Здесь же поведение и действия человека просто не били друг с другом, и это пугало Моржовича. Более того, он начинал понимать, что он, возможно, чего то не понимает, а это случалось с ним крайне редко. В конце концов, какое право имеют какие-то там акционеры ругать его и что-то требовать? Как будто это их дело! Сидели бы себе спокойно и предоставили компанию крепким хозяйственникам – несмотря на то, что единственными крепкими вещами в Моржовиче был ремень, выдерживающий напор его аппетита, и кресло, выдерживающее его важность, он продолжал считать, что он относится к этой группе ответственных работников.

Но сейчас он был вынужден сидеть и ждать, пока завтра ему будут представлять нового члена правления, которого он, заметьте, ни разу не видел в глаза. Он уже попытался позвонить всем своим друзьям, но их количество, как и положено в таких ситуациях, уменьшилось в геометрической прогрессии. Все его ключевые специалисты были не в силах помочь: для них компания заканчивалась ее генеральным директором, и мысль о том, что он тоже вынужден перед кем-то отчитываться, не укладывалась в их головах так же, как перед концом отпуска не укладываются в чемодан вещи.

Моржович понял, что он столкнулся с миром, которого он не понимает. А в такой ситуации, как известно, есть 2 пути – напиться или же позвать представителя этого другого мира. Но он уже попробовал первый путь вчера вечером, и поэтому решил воспользоваться вторым.

Для этого он созвал специальное совещание, на которое позвал своего зама по кадрам Елену, главу отдела сбыта Льва и единственного оставшегося представителя консультантов Антона. Он видел, что Антон несколько выбивается из общего формата работы консультантов, и подумал, что из этого можно извлечь пользу, попытавшись привлечь его на свою сторону. Для этого на то же совещание была приглашена старая гвардия компании. Каждый из них считал, что Антон абсолютно ничего не понимает просто в силу своего возраста, но в то же время смутно чувствовали, что он знает что-то, что не знают они. Но весь трюк был в том, что они были уверены в том, что все нужное они уже знают, а знание Антона, недоступное им, абсолютно не нужно для реальной жизни. Им оставалось заблуждаться не более недели.

Первым в кабинет, как всегда, зашла Елена. Возможность побыть с руководителем до начала основного совещания она считала отдельной привилегией, и поэтому каждый раз она стремилась проникнуть в кабинет на 10 минут раньше. Конечно, никаких сколь либо важных вопросов за это время ей обсудить не удавалось, но зато у людей, входящих следом, создавалось четкое ощущение, что есть какие-то темы, которые генеральный готов обсуждать только с ней. К примеру, погоду. Но им было необязательно знать об этом – их задачей было осознавать особую ее близость к руководству.

К слову «сексуальность» она относилась как к американской пропаганде и потому отвергала ее всей своей патриотической душой. Ее голову оседлала 3– (в дни особых праздников — 5-) уровневая прическа, на укладку которой она тратила каждое утро примерно час времени и примерно суточную дозу нервных клеток своих домочадцев. Под прической располагалось лицо, которое всегда выдавало настолько милую и доброжелательную улыбку, что ее собеседники всегда подспудно немного выводили вперед сжатую в кулак левую руку в тщетной попытке подготовиться к защите, правая же рука безуспешно искала ручку мачете. Если бы она работала в Гвинее, Боливии или в других местах, где у людей больше решимости и еще больше мачете, то ее земной путь уже давно перешел бы в небесный. Но, к ее счастью и к несчастью ее подчиненных, она жила в гораздо более высоких широтах, и ее земной путь продолжал проходить по старому паркету больших кабинетов и темных коридоров.

Приход Елены нисколько не вдохновил Моржовича – для него он был сродни приходу жены в тот момент, когда он обдумывает покупку новой машины. Увидев настроение начальника, Елена попыталась придать своему лицу более серьезное выражение, что получилось с трудом, и села на диван для посетителей. К этому моменту то облако духов, которое сопровождало Елену весь день и до поздней ночи, успело занять практически весь кабинет, навязчиво заполняя каждый кубический сантиметр не пахнущего пространства. Никто за всю ее долгую жизнь с Шанелем так и не рискнул сказать ей, что духи должны быть ощутимы только на интимном расстоянии. Впрочем, практически все ее потенциальные собеседники, услышавшие запах ее духов, рисковали в ближайшее время вступить в интимное пространство посредством принудительных противоестественных отношений за любую провинность, так что формально эта логика нарушена не была.

Как всегда в такие моменты, Моржович встал и подошел к окну, незаметно приоткрыв форточку, что дало его обонятельным рецепторам так необходимый приток свежего воздуха. Его ужасно раздражал этот запах, но он не хотел портить своих отношений с Еленой замечаниями. Она его полностью устраивала – она была агрессивна и глупа. На его взгляд, это были ключевые качества для руководителя высшего звена – глупость не позволяла ей подсидеть начальника или сделать что-то, чего он бы не понимал, а агрессивность позволяла добиваться результата от подчиненных даже в том случае, когда разработанная руководством схема была абсолютно не оптимальна. Если бы о ее талантах прослышали нормальные диктаторы, то она бы получила предложение о сотрудничестве уже через день, ибо человек, который может заставить людей вскопать стаканами поле и при этом будет свято уверенным в своей правоте, всегда ценится на вес золота. Иногда – в буквальном смысле.

Следующим в кабинет просочился Лев. Он аккуратно пробирался между горами сувениров, совокупная стоимость которых приближалась к стоимости неплохой машины и которые без всякой системы были разбросаны по кабинету. Дело было в том, что каждый человек считал недопустимым приходить к большому руководителю с пустыми руками. Может быть, дело было в том, что почти все они приходили что-то просить, и такие предварительные ласки облегчали коитус с карманом их собеседника. Но так как значительная часть из них была подарена Уважаемыми Людьми, то выбросить их не было никакой возможности, и, несмотря на вероятность самопроизвольного заведения в кабинете Минотавра, Моржович продолжал копить хлам.

Лицо Льва выражало щенячью преданность и склонность к неспортивному образу жизни. Он работал на данном предприятии уже более 20 лет и был уверен в том, что никто лучше него не знает, что и как надо делать. Он же знал точно – все нужно делать, как всегда. Поистине его можно было бы назвать идеологическим сторонником древнеиндийского или древнеяпонского общества, если бы, конечно, он знал об их существовании.

Так же Лев был очень честным. Несмотря на то, что его известный тезка, детально изучавший применение ледорубов в тропических странах, был уважаемым специалистом по части выборочной правды, даже войдя с этим в народную культуру, Лев не унаследовал через имя ни грамма таланта этого великого деятеля. С такими навыками он никогда не смог бы изменить жене. И, самое странное, он ей и не изменял. Чего нельзя сказать о ней.

Итак, все основные члены команды заняли свои места. Лев приготовился демонстрировать покорность и поддержку любым начинаниям руководства. Елена приготовилась демонстрировать ехидной улыбкой то, что она знает нечто большее.

Примерно в этот момент в комнату вошел Антон. Воспитанное в нем уважение к старшим людям вообще еще не было превзойдено неуважением к данным людям в частности, поэтому он крайне вежливо нанес несколько ударов в дверь костяшками пальцев, после чего протиснул свою страдающую от галстука шею в дверную щель. Визуально зафиксировав нейтрально-вежливый кивок Моржовича, Антон вслед за шеей внес остальные части своего тела в помещение.

Антон был зол и пьян. Внезапный вызов на совещание застал его на утро после сведения счетов с бутылкой, из которой бутылка вышла победителем, потеряв при этом, правда, около половины содержимого. Но Антон, недавно выйдя со студенческой скамьи, обладал крепким здоровьем, закаленной психикой и знал все 73 способа, как скрыть похмелье. Использовав 7 из них, он был в достаточной мере готов к встрече.

Его же злобность объяснялась не алкоголем (который был как раз следствием оной), а внезапным пониманием того, что вся его команда занималась рисованием графиков вместо реальной работы. Это было всего лишь первое серьезное его разочарование в деловом мире. После 1-го, как известно, человек становится специалистом, после 3-го – начальником, после 10-го – топ-менеджером, после 15-го – алкоголиком. Грань безумно тонка.

Но в настоящий момент у Антона не было девушки, не было машины, а его работа, которую он почитал высшей формой делового состояния, внезапно стала плохим шоу. Точнее – на самом деле шоу было хорошим, просто Антон ошибочно искал в нем работу.

Он не знал, зачем его вызвали на столь представительное совещание, даже учитывая, что он остался единственным консультантом на объекте (остальные уехали обратно в центр на project meeting, но он еще не был в курсе, что никто из них добровольно уже не вернется, а сам проект будет предан забвению и на его упоминание будет введено табу), но понимал, что будет что-то интересное. В этот момент желание цепляться за работу любой ценой нивелировалось в нем желанием делать так, как хочется, и будь что будет, что было именно тем, на что рассчитывал Моржович.

– Заходите, Антон, заходите! – неумело подражая Паворотти, с которым его роднили только 2 факта – вес и то, что Моржович знал о Паворотти ровно столько же, сколько тенор о нем, пропел Моржович, выражая не меньше дружелюбия, чем мороженщик в холодную погоду. – Присаживайтесь, и начнем.

При этих словах Елена поспешила надеть на себя несколько более дружелюбную улыбку, а Лев просто повернул голову в его сторону. Улыбаться он не умел. У Антона же начало создаваться впечатление, что он заходит в некий капкан, которое особенно усиливалось от того, что ему предлагали сесть в центр треугольника, который образовывали остальные корпоративные персонажи. Но он был молод, полон сил и уверенности в себе, поэтому смело шагнул в логово интриг.