Записки «лесника» Меркин Андрей

Однажды в «Хилтоне»

На вешалке целых два халата, махровые и белые – расписные с вензелем и даже профилем гламурной Пэрис Хилтон.

Идём в сауну, до футбола ещё восемь часов.

Попарились, поплавали в бассейне. А халаты забыли на мраморной скамейке.

При выписке говорю:

– Оба халата остались в сауне, возле бассейна.

Дежурный вытянулся, да как рявкнет по-немецки:

– Яволь, майн герр.

Сказать, что мы растерялись – не сказать ничего.

Дело было во Франции, где категорически не хотят и не могут говорить даже по-английски, не говоря уже про немецкий язык.

Не коллаборационисты они – националисты галимые.

А дальше на ломанном английском добавляет:

– Включено-с в стоимость двухместного номера.

– И так во всех отелях сети «Хилтон».

И тут же любезно предлагает нам два запечатанных в целлофан халата:

– Можете забрать домой как подарок.

Нетрудно догадаться, что мы не особо сопротивлялись.

Один и сейчас гордо весит на вешалке и совершает перманентные вылазки с хозяином в немецкую сауну.

Об этом напишу немного позже.

Прошло пару лет. Старая добрая Англия.

Опять играет «Спартак». Опять мы в «Хилтоне».

Бассейн и сауна явно похуже, джакузи работает по непонятному таймеру, а не от ручной кнопки.

Про ледащих мамуль даже стыдно говорить, во Франции с этим делом:

– Ой-ля-ля! – в смысле есть на что посмотреть.

Но не буду углубляться, а то уже «вижу», как за пером и бумагой дружными рядами потянулись «кобелирующие личности» из числа литературных критиков.

При выписке гордо демонстрируем два халата, белых, как «снежок» на подоконнике голливудской звезды.

Дежурный, ни слова не говоря, нажимает кнопку – появляется секьюрити и два дюжих «бобби».

Один из «бобби» нехорошо улыбается, как Азазелло при встрече с дядей Берлиоза из Киева.

Насилу разобрались.

– В Англии всё по-другому.

– И Франция нам не указ!

– «Хилтоны» – все разные по экстерьеру.

Халатики мы вернули, скотланд-ярдовцы ретировались, дежурный смандячил страшный кисляк и с улыбкой Малюты Скуратова сказал:

– Ай эм сорри…

Но тапочки запечатанные оба раза подрезал, чего уж там.

Квалитет, правда, оказался не очень.

Но, как известно – «дареному коню в зубы не смотрят».

Франция

За полгода до Миллениума пьяные болельщики сборной России по футболу неслись на польском микроавтобусе по «Шамз Элизе».

Из окон развевались российские триколоры и охрипшие от крика глотки в который раз вопрошали культурно-невозмутимых лягушатников.

– Это вы чемпионы мира?

– Нет!!!

– Это мы чемпионы мира, сосать вам, не пересосать!!!

Мадам и месье сокрушённо покачивали головами и говорили:

– Ой-ля-ля…

А начинался день тревожно, казалось, ничего не предвещало нашей великой победы.

Уже с утра в районе Стад де Франс было оживлённо, большая часть местных искала билеты. Но их не было, ни билетов, ни афроарабов спекулянтов, и никаких спекулянтов вообще.

Отчислились в пригород Парижа, в отель, где жила сборная.

На наше счастье в парке прогуливался генеральный директор Российского футбольного союза Тукманов.

Пришлось напомнить Александру Вячеславовичу о его кратковременном пребывании в «Спартаке» и общих друзьях – торпедовцах Пригоде и Жупикове.

Вместе вспомнили и посмеялись над легендарной фразой Василия Жупикова:

– Бабки не платят – за сборную играть не буду!

Прослезившись, далеко не сентиментальный генеральный директор, отсыпал нам целую пригоршню билетов по сто пятьдесят франков за штуку.

Но денег не взял, как не настаивали.

А настаивали мы не очень сильно, дорогие друзья, как не трудно догадаться.

В начале второго тайма было довольно неуютно. Французские болельщики откровенно издевались, показывали факи и брызгали в нас «Кока-колой».

Сидевший неподалёку старый коллаборационист нагло предрекал на пальцах три – один.

После игры спросил у него:

– Ну, мон шер ами ля гранд папа?

Старая сволочь нашёлся и мрачно изрёк:

– А ля гер ком а ля гер.

Как в воду смотрел – на три года вперёд и товарищеский матч с лютой дракой в подтрибунном помещении, где будущий тренер «Спартака» Валерий Карпин отвесил смачных тумаков наглому Зидану.

Когда Валера вбил третий гол, как огромный русский хуй в узенькую писю французской мамзельки, то на секторе начались просто истерика и фанатизм.

Места были точно по центру поля, и глумились мы на славу.

Всего человек пятьдесят русских, не больше. Рядом сидел теннисист Чесноков и какой-то важный папик – депутат из «семьи» Ельцин-Дьяченко – это было понятно по обрывкам фраз.

Он стал звонить по мобиле и истошно брызгать слюной:

– Всем по ордену!!! – кричал папик.

Прямо маниловщина какая-то.

После финального свистка пустились в пляс и дружно пытались спеть гимн Родины ещё раз, как всегда, в старой редакции и под личным дирижерством Героя России Чеснокова.

А затем выпили столько, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Остаюсь при своём мнении – это один из самых великих матчей в истории сборной России, несмотря на итоговое поражение от хохлов.

– «Мы увидим всё небо в алмазах» – верю, что Чехов не обманул.

Блаженно улыбаюсь, от нахлынувших приятных воспоминаний.

Через полгода наступал Миллениум – решили встретить его в Париже.

Супруга была счастлива, а Стецько и его тогдашняя пассия Елена с удовольствием согласились составить нам компанию.

Купили путёвки в «русской» туристической фирме и в католическое Рождество наш автобус взял курс на Париж.

Но в «русской» турфирме всё оказалось через жопу.

Просто обман.

Миллениум нам предложили встретить на «Шамз Элизе» с бокалом шампанского в руке.

– Никакого ресторана!

– А как же наши вечерние платья? – кричали женщины.

И были правы на сто процентов.

Кроме перспективы встретить двухтысячный год на улице, нас заселили в ужасный гадюшник, который не тянул даже на одну звезду.

Это была первая и последняя поездка с «русской» турфирмой.

У Елены оказалась подруга в Париже, которая и дала полезный совет:

– Надо ходить по всем барам и ресторанам при отелях и спрашивать:

– Есть свободные столики?

Шёл мокрый дождь, температура чуть выше нуля – норковые шубы женщин представляли жалкое зрелище, натуральные облезлые крысы.

Да и мужские кашемировые пальто превратились в тряпки.

Но делать нечего, и часов за шесть до наступления Нового года мы со Стецько выдвинулись в район центральных улиц.

Везде и повсюду не было не то, что столика, но и не одного свободного места.

Все нормальные люди позаботились о резервации заблаговременно.

А если и были свободные места, то цена за человека колебалась от трёх до десяти тысяч франков.

– Миллениум!

Время неумолимо двигалось к двенадцати, Степан сквозь зубы ругался матом, и мы окончательно вымокли.

Уже казалось, что придётся пить шампанское на улице.

Зашли в отель «Меркурий», недалеко от центра.

Мест в ресторане не было, но улыбчивый портье предложил:

– Загляните в бар отеля и спросите там.

Слышим какой-то шум.

Благообразный француз суёт бармену кредитную карту и что-то эмоционально объясняет на языке Дюма и Мольера.

Наконец скандал улажен, и мы занимаем место благообразного месье – напротив бармена.

Он говорит по-английски ещё хуже, чем мы, но благодаря азбуки глухонемых проясняем ситуацию:

– В уютном и красивом баре отеля встречают двухтысячный год?

– Да.

– Но!

– В программе только напитки, без ограничений.

– Водка, коньяк, ликёр, шампанское, пиво, кола, минералка и всё что вам угодно.

– Никакой еды – под утро торт «Птичье молоко», и тоже без лимита.

– Вам повезло – месье отказался от четырёх мест, вы можете их выкупить.

– Оплата предварительная и только по кредитной карте.

Кредитка с собой, повезло нам – хоть напитки без еды, зато праздник встретим в уютном баре.

Женщины ждут нас, платья блестят – мы со Степаном надеваем костюмы и галстуки.

В баре полно людей, публика – французы.

Никакой молодёжи. Только средний возраст.

Все чинно пьют из фужеров и рюмочек.

Ага. Только не мы.

Надо отбиваться за входной билет цены немалой:

– Официант!

– Бутылочку водочки, бутылочку коньячка, бутылочку шампанского и запить.

Прямо ресторан «Плакучая ива» и Геша Козодоев.

Да и Стецько чем-то неуловимо смахивает на Горбункова Семён Семёновича.

Пили настолько вдумчиво и основательно, что к утру количество пустых бутылочек за нашим столом приятно ласкало глаз.

Весёлые танцы, салют над Эйфелевой башней – полная программа входа в новое тысячелетие была выполнена нами под перезвон шампанского в бокалах и коньячка в рюмках.

– Бом-бом-бом – часики бьют…

Бармен торжественно вносит несколько десятков тортов «Птичье молоко».

Торт такой вкусный, что невозможно оторваться. Его много – хватает на всех с избытком.

Но Степан Стецько не таков!

Уединившись за дальним столиком, он методично уничтожает немереный поднос с тортиком, запивая всё это шампусиком из большой пивной кружки.

Рано утром возвращаемся в мерзкий отель и быстро засыпаем.

Под вечер Степану становиться совсем худо – у него пищевое отравление.

Нет, нет – не алкоголем.

Несколько килограммов кондитерских изделий не выдержал даже его безразмерный желудок.

Выходим проветриться на улицу.

Стецько «пугает» каждый придорожный куст. Ближе к ночи его немного попустило.

А мы и поныне вспоминаем эпохальный Новый год.

И торт.

Торт в шесть кило, который смог съесть только он – мой товарищ Степан Стецько.

Комсомольцы

Постепенно вся работа сошла на нет. Поляки и прибалты набили денег и сами стали ездить в Китай – заказывать контейнера со «шнягой» прямо на месте.

Народ в России разобрался, что газовые пистолеты – обман населения и только пугач, не более.

Каталоги перестали интересовать – товар из «Квелли» всего лишь ширпотреб и ничего более.

Жизнь вступала в новую стадию.

В Берлине, как грибы после дождя, открывались многочисленные «офисы». Для работы требовались менеджеры со знанием компьютера, английского, немецкого.

«Офисы» вели торговлю с Россией и Украиной в больших, иногда промышленных объёмах.

Это был абсолютно другой бизнес – более прозрачный и официальный.

Один из таких «офисов» находился недалеко от дома, буквально несколько остановок на метро.

Хозяева его – бывшие «комсомольцы» из Москвы, занимались поставкой высоких технологий для оборудования доменных и мартеновских печей, агрегатов для электростанций.

Вот в такую серьёзную фирму и забросила судьба.

Сначала взяли на испытательный срок, а затем, после окончания компьютерных курсов, стал полноправным менеджером – с нормальной зарплатой.

Работы было столько, что целыми днями сидел у компьютера и не разгибался.

Обрабатывал заказы.

Они в большом количестве поступали от московских компаньонов.

Бывшие «комсюки» так поставили работу, что товар шёл в Россию и на Украину к ним же.

Это были их фирмы, но по другую сторону границы.

Главный компаньон – Артур был чем-то неуловимо похож на героя русской народной сказки и совсем не обижался, когда мы называли его Колобок.

Второй совладелец был высокий и худой – типичный Дуремар – продавец пиявок.

Артур много говорил по мобильному телефону и счета приходили на страшные суммы.

Нет худа без добра – зато имел большие преференции от немецкого оператора мобильной связи «Водафон».

Однажды под Новый год вручил мне пригласительный билет на две персоны в ВИП-клуб для «платиновых» клиентов «Водафона». Сам он не жаловал такие мероприятия, с удовольствием пошёл вместо него, прихватив с собой Стецько.

Небольшой бар уютного ресторана в центре города, вход строго по пригласительным.

– Вы будете регистрироваться для участия в розыгрыше праздничной лотереи?

Вопросительно смотрю на Стецько.

– Да, мы будем! – говорит Степан.

Разрешено участие одного человека и он называет мою фамилию.

На билете пишут фамилию и бросают в барабан.

Садимся за столик. Кругом одни знаменитости, начиная от Бориса Беккера и заканчивая Францем Беккенбауэром.

Они тоже клиенты «Водафона».

Длинноногие девицы разносят на подносах всевозможные деликатесы и спиртное.

– Что-то порции больно маленькие, – сокрушается Стецько.

Но нас поняли, и девушка зачастила в нашу сторону.

Через часок мы в хорошей кондиции, и вот-вот должен начаться розыгрыш лотереи.

– Степан, пошли домой, – мычу я.

– Никогда и нигде ничего не выигрывал, даже рубль в советские времена.

Но Стецько проявил поразительную настойчивость, и мы остались. Главный приз – гоночный велосипед цены немалой.

Он висит под потолком бара и привязан цепями для пущей важности.