Английский с улыбкой. Брет Гарт, Стивен Ликок. Дефективный детектив / Bret Harte, Stephen Leacock Ликок Стивен

Gertrude the Governess: or, Simple Seventeen

(Гувернантка Гертруда, или Просто семнадцать)

Nosham Taws was a typical English home (Ношэм-Тоз был традиционным английским поместьем; home – дом, жилище). The main part of the house was an Elizabethan structure of warm red brick (основная часть дома была елизаветинской постройки из теплого красного кирпича; warm – теплый; сохраняющий тепло; structure – строение, конструкция), while the elder portion, of which the Earl was inordinately proud (тогда как более старое крыло, которым чрезмерно гордился граф; portion – часть, доля), still showed the outlines of a Norman Keep (все еще демонстрировало очертания цитадели норманского /замка/), to which had been added a Lancastrian Jail and a Plantagenet Orphan Asylum (к которой были пристроены: «добавлены» /во времена/ Ланкастеров – тюрьма, а во времена Плантагенетов – сиротский приют). From the house in all directions stretched magnificent woodland and park (от дома во всех направлениях тянулись великолепные леса и парк) with oaks and elms of immemorial antiquity (с дубами и вязами, /растущими там/ с незапамятных времен; antiquity – древность, старина), while nearer the house stood raspberry bushes and geranium plants (тогда как ближе к дому располагались кусты малины и герани; to stand – стоять; находиться, быть расположенным; plant – растение) which had been set out by the Crusaders (посаженные еще крестоносцами; to set out – высаживать /семена, растения/).

Nosham Taws was a typical English home. The main part of the house was an Elizabethan structure of warm red brick, while the elder portion, of which the Earl was inordinately proud, still showed the outlines of a Norman Keep, to which had been added a Lancastrian Jail and a Plantagenet Orphan Asylum. From the house in all directions stretched magnificent woodland and park with oaks and elms of immemorial antiquity, while nearer the house stood raspberry bushes and geranium plants which had been set out by the Crusaders.

About the grand old mansion the air was loud with the chirping of thrushes (воздух вокруг этого величественного старинного замка был наполнен щебетанием дроздов; mansion – дворец, большой помещичий дом; loud – громкий; шумный, крикливый), the cawing of partridges and the clear sweet note of the rook (карканьем куропаток и чистым сладкозвучным пением грача; sweet – приятный, милый; благозвучный, мелодичный; note – знак, метка; нота /муз./; пение), while deer, antelope and other quadrupeds strutted about the lawn (тогда как олень, антилопа и прочие четвероногие расхаживали по лужайке; to strut – ходить с важным, напыщенным видом) so tame as to eat off the sun-dial (прирученные настолько, что объедали солнечные часы). In fact, the place was a regular menagerie (в сущности, это поместье было настоящим зверинцем; in fact – фактически, по сути; regular – правильный, нормальный; настоящий, сущий).

From the house downwards through the park stretched a beautiful broad avenue (от дома через парк вела: «протянулась» прекрасная широкая аллея) laid out by Henry VII (проложенная Генрихом VII; to lay out – разбивать /участок, сад/).

Lord Nosh stood upon the hearthrug of the library (лорд Нош стоял в библиотеке на коврике перед камином).

About the grand old mansion the air was loud with the chirping of thrushes, the cawing of partridges and the clear sweet note of the rook, while deer, antelope and other quadrupeds strutted about the lawn so tame as to eat off the sun-dial. In fact, the place was a regular menagerie.

From the house downwards through the park stretched a beautiful broad avenue laid out by Henry VII.

Lord Nosh stood upon the hearthrug of the library.

Trained diplomat and statesman as he was, his stern aristocratic face was upside down with fury (суровое аристократическое лицо опытного: «обученного» дипломата и государственного деятеля было перекошено от ярости; to upside down – в беспорядке, вверх тормашками).

“Boy,” he said, “you shall marry this girl or I disinherit you (мальчишка, – сказал он, – ты женишься на этой девушке, или я лишу тебя наследства). You are no son of mine (/теперь/ ты мне не сын).”

Young Lord Ronald, erect before him, flung back a glance as defiant as his own (юный лорд Роналд, стоя перед ним прямо, бросил в ответ такой же вызывающий взгляд: «бросил назад взгляд, такой же вызывающий, как и его собственный»; to fling).

“I defy you,” he said (я отрекаюсь от тебя, – сказал он). “Henceforth you are no father of mine (отныне ты мне не отец). I will get another (я найду другого). I will marry none but a woman I can love (и женюсь я лишь на той женщине, которую полюблю: «могу полюбить»). This girl that we have never seen (эта девушка, которую мы никогда не видели) – ”

“Fool,” said the Earl, “would you throw aside our estate and name of a thousand years (глупец, – сказал граф, – ты, что же, откажешься от поместья и от имени с тысячелетней /родословной/; to throw aside – отказываться /от чего-л./: «отбросить в сторону»)?

Trained diplomat and statesman as he was, his stern aristocratic face was upside down with fury.

“Boy,” he said, “you shall marry this girl or I disinherit you. You are no son of mine.”

Young Lord Ronald, erect before him, flung back a glance as defiant as his own.

“I defy you,” he said. “Henceforth you are no father of mine. I will get another. I will marry none but a woman I can love. This girl that we have never seen – ”

“Fool,” said the Earl, “would you throw aside our estate and name of a thousand years?

The girl, I am told, is beautiful (девушка, о которой я говорю, красива); her aunt is willing (ее тетка добивается /этого союза/; to will – проявлять волю; хотеть, желать); they are French (они французы); pah! they understand such things in France (ха! они понимают такие вещи во Франции).”

“But your reason (но объясни, /почему/ ты…; reason – причина, повод; объяснение, обоснование) – ”

“I give no reason,” said the Earl (я ничего не стану объяснять, – сказал граф; to give no reason – не давать никакого объяснения). “Listen, Ronald, I give one month (послушай, Роналд, я даю тебе месяц). For that time you remain here (до того времени ты останешься здесь). If at the end of it you refuse me (если к концу этого /срока/ ты откажешь мне), I cut you off with a shilling (я больше не дам тебе и шиллинга; to cut smb. off with a shilling – лишать кого-л. наследства: «отрезать кого-либо с /одним/ шиллингом»).”

Lord Ronald said nothing (Роналд ничего не сказал); he flung himself from the room, flung himself upon his horse (он бросился вон из комнаты, вскочил на коня) and rode madly off in all directions (и, как безумный, поскакал прочь, куда глаза глядели; to ride; in all directions – «во всех направлениях», кто куда).

The girl, I am told, is beautiful; her aunt is willing; they are French; pah! they understand such things in France.”

“But your reason – ”

“I give no reason,” said the Earl. “Listen, Ronald, I give one month. For that time you remain here. If at the end of it you refuse me, I cut you off with a shilling.”

Lord Ronald said nothing; he flung himself from the room, flung himself upon his horse and rode madly off in all directions.

As the door of the library closed upon Ronald the Earl sank into a chair (когда дверь в библиотеку закрылась за Роналдом, граф опустился в кресло). His face changed (лицо его изменилось). It was no longer that of the haughty nobleman, but of the hunted criminal (оно больше не было /лицом/ высокомерного дворянина, а загнанного преступника; to hunt – охотиться /обыкн. с гончими/; травить, гнать). “He must marry the girl,” he muttered (он должен жениться на этой девушке, – пробормотал он). “Soon she will know all (скоро она все узнает). Tutchemoff has escaped from Siberia (Тутчимову /удалось/ сбежать из Сибири). He knows and will tell (он /все/ знает и расскажет). The whole of the mines pass to her, this property with it, and I – but enough (все шахты перейдут к ней, с ними и это имение, а я… но хватит /об этом/; property – собственность, имущество; земельный участок, имение).” He rose, walked to the sideboard, drained a dipper full of gin and bitters (он поднялся, прошел к буфету, осушил полный ковш джина с горьким пивом), and became again a high-bred English gentleman (и вновь стал = сделался благородным английским джентльменом; to become).

As the door of the library closed upon Ronald the Earl sank into a chair. His face changed. It was no longer that of the haughty nobleman, but of the hunted criminal. “He must marry the girl,” he muttered. “Soon she will know all. Tutchemoff has escaped from Siberia. He knows and will tell. The whole of the mines pass to her, this property with it, and I – but enough.” He rose, walked to the sideboard, drained a dipper full of gin and bitters, and became again a high-bred English gentleman.

It was at this moment that a high dogcart, driven by a groom in the livery of Earl Nosh (как раз в этот миг высокую двуколку, которой правил кучер в ливрее графа Ноша; to drive; dogcart – запряженная собаками тележка; двухколесный двухместный экипаж; groom – парень, юноша; конюх, грум), might have been seen entering the avenue of Nosham Taws (можно было увидеть въезжающей на аллею Ношэм-Тоз). Beside him sat a young girl, scarce more than a child (рядом с ним сидела девушка, почти еще ребенок: «едва ли больше, чем ребенок»; scarce /зд./ = scarcely /поэт./), in fact not nearly so big as the groom (по крайней мере, намного меньше самого возницы: «в действительности далеко не такая большая, как грум»; not nearly – далеко не, отнюдь не).

The apple-pie hat which she wore, surmounted with black willow plumes (/напоминавшая/ яблочный пирог шляпка, которую она носила, /была/ увенчана плюмажем из черных ивовых /прутиков/), concealed from view a face so face-like in its appearance as to be positively facial (/и/ скрывала от взглядов лицо, по внешнему виду настолько похожее на лицо, что, несомненно, лицом и являлось; view – осмотр; обозрение; facial – лицевой, относящийся к лицу).

It was at this moment that a high dogcart, driven by a groom in the livery of Earl Nosh, might have been seen entering the avenue of Nosham Taws. Beside him sat a young girl, scarce more than a child, in fact not nearly so big as the groom.

The apple-pie hat which she wore, surmounted with black willow plumes, concealed from view a face so face-like in its appearance as to be positively facial.

It was – need we say it – Gertrude the Governess (то была – нам необходимо сказать это – гувернантка Гертруда), who was this day to enter upon her duties at Nosham Taws (которая в этот день должна была приступить к исполнению своих обязанностей в Ношэм-Тоз; to enter upon – приступать к, начинать /какую-л. деятельность/).

At the same time that the dogcart entered the avenue at one end (в то же самое время, когда двуколка въезжала на аллею с одной стороны) there might have been seen riding down it from the other a tall young man (с другой можно было увидеть высокого молодого человека, скачущего верхом), whose long, aristocratic face proclaimed his birth (чье удлиненное аристократическое лицо свидетельствовало о знатности его происхождения; long – длинный; удлиненный; to proclaim – объявлять, провозглашать; свидетельствовать, показывать; birth – рождение; знатное происхождение) and who was mounted upon a horse with a face even longer than his own (и который сидел на коне с мордой еще более длинной, нежели его собственное /лицо/; to mount – подниматься, взбираться; садиться /на лошадь/; face – лицо, физиономия; морда /животного/).

And who is this tall young man who draws nearer to Gertrude with every revolution of the horse (и кто же этот высокий юноша, который приближался к Гертруде с каждым поворотом /корпуса своего/ коня; to draw nearer – приближаться; revolution – круговое движение, вращение)?

It was – need we say it – Gertrude the Governess, who was this day to enter upon her duties at Nosham Taws.

At the same time that the dogcart entered the avenue at one end there might have been seen riding down it from the other a tall young man, whose long, aristocratic face proclaimed his birth and who was mounted upon a horse with a face even longer than his own.

And who is this tall young man who draws nearer to Gertrude with every revolution of the horse?

Ah, who, indeed? Ah, who, who (и в самом деле, кто? ах, кто же /он/)? I wonder if any of my readers could guess (интересно, смог ли кто-то из моих читателей догадаться) that this was none other than Lord Ronald (что это был не кто иной, как лорд Роналд).

The two were destined to meet (этим двоим суждено было встретиться). Nearer and nearer they came (все ближе и ближе подъезжали они /друг к другу/). And then still nearer (а потом еще ближе). Then for one brief moment they met (и тут на один короткий миг они встретились; to meet). As they passed Gertrude raised her head and directed towards the young nobleman two eyes (когда они разъезжались, Гертруда устремила на молодого человека /взгляд/ двух глаз; to pass – проходить, проезжать; to direct – направлять; обращать, устремлять) so eye-like in their expression as to be absolutely circular (по своему выражению настолько похожих на глаза, что /они/ были абсолютно круглыми), while Lord Ronald directed towards the occupant of the dogcart a gaze (тогда как лорд Рональд устремил на пассажирку двуколки взор; occupant – захватчик; лицо, занимающее место в транспорте) so gaze-like that nothing but a gazelle, or a gas-pipe (настолько похожий на взор, что ничто, кроме как бобер или диффузор; gazelle – газель, gas-pipe – «газовая труба», газопровод /автор нарочно использует слова, похожие по звучанию, чтобы придать ситуации долю гротеска/), could have emulated its intensity (не могло сравниться с ним по выразительности; intensity – напряжение, напряженность; сила, интенсивность).

Ah, who, indeed? Ah, who, who? I wonder if any of my readers could guess that this was none other than Lord Ronald.

The two were destined to meet. Nearer and nearer they came. And then still nearer. Then for one brief moment they met. As they passed Gertrude raised her head and directed towards the young nobleman two eyes so eye-like in their expression as to be absolutely circular, while Lord Ronald directed towards the occupant of the dogcart a gaze so gaze-like that nothing but a gazelle, or a gas-pipe, could have emulated its intensity.

Was this the dawn of love (было ли это зарей любви)? Wait and see (подождите /немного/ и узнаете; to see – видеть; узнавать, выяснять). Do not spoil the story (не /будем/ портить рассказ).

Let us speak of Gertrude (давайте поговорим о Гертруде). Gertrude DeMongmorenci McFiggin had known neither father nor mother (Гертруда де Монморенси Мак-Фиггин не знала ни отца, ни матери). They had both died years before she was born (они оба умерли задолго: «за годы» до того, как она родилась; to bear – носить, нести; рождать, производить на свет). Of her mother she knew nothing, save that she was French, was extremely beautiful (о своей матери она не знала ничего, кроме того, что та была француженкой, была чрезвычайно красива; save that – за исключением того, что), and that all her ancestors and even her business acquaintances had perished in the Revolution (и что все ее предки и даже деловые знакомые погибли во время революции).

Yet Gertrude cherished the memory of her parents (однако Гертруда чтила память своих родителей; to cherish – высоко ценить, дорожить).

Was this the dawn of love? Wait and see. Do not spoil the story.

Let us speak of Gertrude. Gertrude DeMongmorenci McFiggin had known neither father nor mother. They had both died years before she was born. Of her mother she knew nothing, save that she was French, was extremely beautiful, and that all her ancestors and even her business acquaintances had perished in the Revolution.

Yet Gertrude cherished the memory of her parents.

On her breast the girl wore a locket in which was enshrined a miniature of her mother (на груди девушка носила медальон, в котором хранился миниатюрный /портрет/ матери; to enshrine – помещать в ковчег, раку; бережно хранить), while down her neck inside at the back hung a daguerreotype of her father (тогда как на шее со стороны спины висел дагерротип ее отца; to hang). She carried a portrait of her grandmother up her sleeve (портрет бабушки она носила на рукаве) and had pictures of her cousins tucked inside her boot (а изображения двоюродных братьев и сестер были засунуты в башмаки; picture – рисунок, картина; изображение), while beneath her – but enough, quite enough (тогда как под нею… но достаточно, вполне достаточно).

Of her father Gertrude knew even less (о своем отце Гертруда знала даже еще меньше). That he was a high-born English gentleman (он был английским джентльменом знатного происхождения) who had lived as a wanderer in many lands (который путешествовал и жил во многих странах; wanderer – странник, скиталец; land – земля, суша; страна, государство), this was all she knew (вот все, что она знала).

On her breast the girl wore a locket in which was enshrined a miniature of her mother, while down her neck inside at the back hung a daguerreotype of her father. She carried a portrait of her grandmother up her sleeve and had pictures of her cousins tucked inside her boot, while beneath her – but enough, quite enough.

Of her father Gertrude knew even less. That he was a high-born English gentleman who had lived as a wanderer in many lands, this was all she knew.

His only legacy to Gertrude had been a Russian grammar (единственными /вещами, которые/ он /оставил/ Гертруде в наследство, были грамматика русского языка), a Roumanian phrase-book, a theodolite, and a work on mining engineering (румынский разговорник, теодолит и трактат по горному делу; phrase-book – фразеологический словарь; разговорник /для путешественников/; work – работа, занятие; труд, сочинение /научного или художественного характера/).

From her earliest infancy Gertrude had been brought up by her aunt (с самого раннего младенчества Гертруду воспитывала тетя; to bring up – воспитывать, растить). Her aunt had carefully instructed her in Christian principles (тетя старательно наставляла ее в основах христианства). She had also taught her Mohammedanism to make sure (она также учила ее магометанству, так, на всякий случай; to teach; to make sure – убедиться, удостовериться).

When Gertrude was seventeen her aunt had died of hydrophobia (когда Гертруде было семнадцать, тетя умерла от водобоязни).

The circumstances were mysterious (обстоятельства /смерти/ были загадочными).

His only legacy to Gertrude had been a Russian grammar, a Roumanian phrase-book, a theodolite, and a work on mining engineering.

From her earliest infancy Gertrude had been brought up by her aunt. Her aunt had carefully instructed her in Christian principles. She had also taught her Mohammedanism to make sure.

When Gertrude was seventeen her aunt had died of hydrophobia.

The circumstances were mysterious.

There had called upon her that day a strange bearded man in the costume of the Russians (в тот день к ней заходил странный человек с бородой в одежде, /какую носят/ русские; to call /up/on – заходить ненадолго). After he had left, Gertrude had found her aunt in a syncope (после того, как он ушел, Гертруда обнаружила свою тетку в уменьшенном /состоянии/; syncope – стяжение, сокращение слова /лингв./; обморок /мед./) from which she passed into an apostrophe and never recovered (из которого она перешла в риторическое, /а от того так/ никогда и не оправилась; apostrophe – апострофа, риторическое обращение).

To avoid scandal it was called hydrophobia (чтобы избежать кривотолков, /причиной смерти/ объявили водобоязнь; scandal – позорный факт, постыдное происшествие; сплетни, злословие; to call – кричать, звать; объявлять). Gertrude was thus thrown upon the world (таким образом, Гертруда осталась одна на всем белом свете: «была брошена на мир»; to throw). What to do (что делать)? That was the problem that confronted her (вот вопрос, который встал перед нею).

It was while musing one day upon her fate that Gertrude’s eye was struck with an advertisement (однажды, когда Гертруда размышляла над своей /горькой/ долей, ей на глаза попалось объявление; fate – судьба, рок; участь, удел; to strike – наносить удар, бить; неожиданно найти, наткнуться на /что-л./).

There had called upon her that day a strange bearded man in the costume of the Russians. After he had left, Gertrude had found her aunt in a syncope from which she passed into an apostrophe and never recovered.

To avoid scandal it was called hydrophobia. Gertrude was thus thrown upon the world. What to do? That was the problem that confronted her.

It was while musing one day upon her fate that Gertrude’s eye was struck with an advertisement.

“Wanted a governess; must possess a knowledge of French, Italian, Russian, and Roumanian (требуется гувернантка; должна обладать знаниями французского, итальянского, русского и румынского /языков/), Music, and Mining Engineering (музыки и горного дела; mine – рудник; шахта). Salary 1 pound, 4 shillings and 4 pence halfpenny per annum (жалованье – один фунт, четыре шиллинга и четыре с половиной пенса в год; halfpenny – полпенса; per annum /лат./ – ежегодно). Apply between half-past eleven and twenty-five minutes to twelve (обращаться с половины двенадцатого до без двадцати пяти двенадцать; between – между) at No. 41 A Decimal Six, Belgravia Terrace (в номер сорок один и шесть десятых, Бельгрейвия-Террас; decimal – десятичная дробь; Belgravia – Бельгрейвия /фешенебельные кварталы в лондонском Вест-Энде/). The Countess of Nosh (/спросить/ графиню Нош).”

Gertrude was a girl of great natural quickness of apprehension (Гертруда была девушкой, от природы удивительно быстро соображавшей; great – большой, огромный; замечательный, удивительный; quick of apprehension – быстро соображающий), and she had not pondered over this announcement more than half an hour (и она раздумывала над этим объявлением не более получаса) before she was struck with the extraordinary coincidence (прежде чем ее поразило необычайное совпадение; to strike – ударять, бить; поражать) between the list of items desired and the things that she herself knew (между списком требуемых умений и тем: «и теми вещами», что она сама знала; to desire – желать, испытывать сильное желание; требовать; item – пункт /в списке/).

“Wanted a governess; must possess a knowledge of French, Italian, Russian, and Roumanian, Music, and Mining Engineering.

Salary 1 pound, 4 shillings and 4 pence halfpenny per annum. Apply between half-past eleven and twenty-five minutes to twelve at No. 41 A Decimal Six, Belgravia Terrace. The Countess of Nosh.”

Gertrude was a girl of great natural quickness of apprehension, and she had not pondered over this announcement more than half an hour before she was struck with the extraordinary coincidence between the list of items desired and the things that she herself knew.

She duly presented herself at Belgravia Terrace before the Countess (она в указанное время предстала в Бельгрейвия-Террас перед графиней; duly – надлежащим, должным образом; в должное время), who advanced to meet her with a charm (которая так радушно: «с обаянием» вышла встретить ее; to advance – продвигаться вперед; charm – заклинание, чары; обаяние, очарование) which at once placed the girl at her ease (что это тут же позволило девушке почувствовать себя непринужденно; at once – сразу же, немедленно; to place – ставить, помещать; at one’s ease – свободно, непринужденно).

“You are proficient in French,” she asked (вы хорошо знаете французский? – спросила она; proficient – искусный, умелый).

“Oh, oui,” said Gertrude modestly (о, уи, – сказала Гертруда скромно; oui – да /фр./).

“And Italian,” continued the Countess (а итальянский? – продолжала графиня).

“Oh, si,” said Gertrude (о, си, – сказала Гертруда; si – да /итал./).

“And German,” said the Countess in delight (а немецкий? – спросила довольная графиня).

“Ah, ja,” said Gertrude (а, я, – сказала Гертруда; ja – да /нем./).

“And Russian (а русский)?”

“Yaw (йо).”

“And Roumanian (а румынский)?”

“Jep (йеп).”

She duly presented herself at Belgravia Terrace before the Countess, who advanced to meet her with a charm which at once placed the girl at her ease.

“You are proficient in French,” she asked.

“Oh, oui,” said Gertrude modestly.

“And Italian,” continued the Countess.

“Oh, si,” said Gertrude.

“And German,” said the Countess in delight.

“Ah, ja,” said Gertrude.

“And Russian?”

“Yaw.”

“And Roumanian?”

“Jep.”

Amazed at the girl’s extraordinary proficiency in modern languages (пораженная необычайными познаниями девушки в современных языках), the Countess looked at her narrowly (графиня пристально на нее посмотрела; narrowly – узко, тесно; пристально). Where had she seen those lineaments before (где же раньше видела она эти черты)? She passed her hand over her brow in thought, and spat upon the floor (она в задумчивости провела рукой по лбу и сплюнула на пол; brow – бровь; лоб, чело /поэт./; in thought – погруженный в размышления; to spit), but no, the face baffled her (но нет, она не могла вспомнить, где видела это лицо: «это лицо озадачивало ее»).

“Enough,” she said, “I engage you on the spot (достаточно, – сказала она, – я беру вас на это место; to engage – обещать, брать на себя обязательство; нанимать на работу); tomorrow you go down to Nosham Taws and begin teaching the children (завтра вы отправляетесь в Ношэм-Тоз и начинаете заниматься с детьми; to go down – уехать из большого города в меньший /разг./; to teach – учить, обучать). I must add that in addition you will be expected (должна добавить, что вдобавок предполагается: «от вас будут ожидать») to aid the Earl with his Russian correspondence (что вы поможете графу в переписке с русскими). He has large mining interests at Tschminsk (он сделал крупные капиталовложения в рудники Цчминска; interest – выгода, польза; доля, участие; interests – капиталовложения).”

Amazed at the girl’s extraordinary proficiency in modern languages, the Countess looked at her narrowly. Where had she seen those lineaments before? She passed her hand over her brow in thought, and spat upon the floor, but no, the face baffled her.

“Enough,” she said, “I engage you on the spot; tomorrow you go down to Nosham Taws and begin teaching the children. I must add that in addition you will be expected to aid the Earl with his Russian correspondence. He has large mining interests at Tschminsk.”

Tschminsk! why did the simple word reverberate upon Gertrude’s ears (Цчминск! почему это простое слово эхом прозвучало в гертрудиных ушах; to reverberate – отражать /свет, звук/; многократно повторяться)? Why? Because it was the name written in her father’s hand (почему? – да потому что это название было написано рукой ее отца; hand – рука, кисть руки; почерк) on the h2 page of his book on mining (на титульном листе его книги по горному делу). What mystery was here (какая тайна здесь крылась)?

It was on the following day that Gertrude had driven up the avenue (и вот на следующий день Гертруда подъехала по аллее к /этому дому/; to drive).

She descended from the dogcart (она вышла из двуколки), passed through a phalanx of liveried servants drawn up seven-deep (прошла сквозь выстроенную в семь рядов фалангу ливрейных слуг; phalanx – фаланга /линейное построение тяжелой пехоты в Древней Греции, Македонии и Древнем Риме/; группа людей; to draw up – выстраивать /войска/; deep – глубокий; имеющий определенную глубину/толщину), to each of whom she gave a sovereign as she passed and entered Nosham Taws (каждому из которых она, проходя мимо, дала по соверену, и вошла в Ношэм-Тоз).

Tschminsk! why did the simple word reverberate upon Gertrude’s ears? Why? Because it was the name written in her father’s hand on the h2 page of his book on mining. What mystery was here?

It was on the following day that Gertrude had driven up the avenue.

She descended from the dogcart, passed through a phalanx of liveried servants drawn up seven-deep, to each of whom she gave a sovereign as she passed and entered Nosham Taws.

“Welcome,” said the Countess, as she aided Gertrude to carry her trunk upstairs (добро пожаловать, – сказала графиня, помогая Гертруде отнести наверх ее чемодан).

The girl presently descended and was ushered into the library (девушка через минуту спустилась вниз, и ее проводили в библиотеку), where she was presented to the Earl (где она была представлена графу). As soon as the Earl’s eye fell upon the face of the new governess (как только взгляд графа упал на лицо новой гувернантки) he started visibly (он заметно вздрогнул). Where had he seen those lineaments (где он уже видел эти черты лица)? Where was it (где это было)? At the races, or the theatre – on a bus – no (на скачках, или в театре, /а может/, в автобусе – нет; race – состязание в беге, гонка; races – скачки). Some subtler thread of memory was stirring in his mind (какой-то неуловимый отголосок воспоминания зашевелился в его мозгу; subtle – тонкий, нежный; трудно уловимый, едва различимый; thread – нитка, нить; связующая линия, связь). He strode hastily to the sideboard, drained a dipper and a half of brandy (он поспешно шагнул к буфету, осушил полтора ковша бренди; to stride), and became again the perfect English gentleman (и вновь сделался безупречным английским джентльменом).

“Welcome,” said the Countess, as she aided Gertrude to carry her trunk upstairs.

The girl presently descended and was ushered into the library, where she was presented to the Earl. As soon as the Earl’s eye fell upon the face of the new governess he started visibly. Where had he seen those lineaments? Where was it? At the races, or the theatre – on a bus – no. Some subtler thread of memory was stirring in his mind. He strode hastily to the sideboard, drained a dipper and a half of brandy, and became again the perfect English gentleman.

While Gertrude has gone to the nursery (покуда Гертруда ушла в детскую) to make the acquaintance of the two tiny golden-haired children who are to be her charges (чтобы познакомиться с двумя златовласыми малышами, которые должны /теперь/ стать ее подопечными; tiny – очень маленький, крошечный; charge – нагрузка, загрузка; подопечный, питомец), let us say something here of the Earl and his son (позвольте нам рассказать кое-что о графе и его сыне; to say – говорить, сказать; сообщать).

Lord Nosh was the perfect type of the English nobleman and statesman (лорд Нош был самым типичным образцом английского аристократа и государственного деятеля; perfect – совершенный, законченный). The years that he had spent in the diplomatic service at Constantinople, St. Petersburg, and Salt Lake City (годы, которые он провел на дипломатической службе в Константинополе, Санкт-Петербурге и Солт-Лейк-Сити; to spend – тратить, расходовать; проводить /время/) had given to him a peculiar finesse and noblesse (придали ему особой утонченности и благородства), while his long residence at St. Helena, Pitcairn Island, and Hamilton, Ontario (тогда как его долгое пребывание на Острове Святой Елены, на Питкэрне и в Гамильтоне, провинция Онтарио), had rendered him impervious to external impressions (сделало его невосприимчивым к внешним раздражителям; to render – отдавать, воздавать; приводить в какое-л. состояние; impervious – непроходимый; невосприимчивый; impression – впечатление; воздействие).

While Gertrude has gone to the nursery to make the acquaintance of the two tiny golden-haired children who are to be her charges, let us say something here of the Earl and his son.

Lord Nosh was the perfect type of the English nobleman and statesman. The years that he had spent in the diplomatic service at Constantinople, St. Petersburg, and Salt Lake City had given to him a peculiar finesse and noblesse, while his long residence at St. Helena, Pitcairn Island, and Hamilton, Ontario, had rendered him impervious to external impressions.

As deputy-paymaster of the militia of the county (в качестве помощника казначея милиции графства) he had seen something of the sterner side of military life (он ощутил на себе тяготы суровой армейской жизни: «он повидал кое-что из суровой стороны военной жизни»), while his hereditary office of Groom of the Sunday Breeches (а перешедшая к нему по наследству должность Подателя Воскресных Портков; groom – парень, юноша; придворный слуга; breeches – бриджи; брюки, штаны /разг./) had brought him into direct contact with Royalty itself (дала ему возможность напрямую общаться с членами самой королевской семьи; to bring smb. into contact – помочь встретиться, свести).

His passion for outdoor sports endeared him to his tenants (страсть к забавам на открытом воздухе снискала ему любовь его арендаторов; outdoor – находящийся или совершающийся вне дома, на открытом воздухе). A keen sportsman, he excelled in fox-hunting, dog-hunting (заядлый охотник, он был лучшим в травле лис, собак; keen – проницательный, сообразительный; страстно увлекающийся; sport – развлечение, игра; охота; to excel – превосходить; отличаться, выделяться), pig-killing, bat-catching and the pastimes of his class (забое свиней, поимке летучих мышей и прочих забавах /людей/ своего круга; class – /общественный/ класс).

As deputy-paymaster of the militia of the county he had seen something of the sterner side of military life, while his hereditary office of Groom of the Sunday Breeches had brought him into direct contact with Royalty itself.

His passion for outdoor sports endeared him to his tenants. A keen sportsman, he excelled in fox-hunting, dog-hunting, pig-killing, bat-catching and the pastimes of his class.

In this latter respect Lord Ronald took after his father (в этом последнем отношении лорд Роналд пошел в своего отца; latter – более поздний; последний /из двух названных/; respect – уважение, почтение; отношение, касательство; to take after smb. – пойти в кого-л., быть похожим /внешностью, поведением/). From the start the lad had shown the greatest promise (с самого рожденья: «с начала» мальчик подавал большие надежды; to show – показывать; проявлять, обнаруживать; promise – обещание; перспектива, надежда). At Eton he had made a splendid showing at battledore and shuttlecock (в Итоне он показал блестящие результаты в игре в бадминтон; to make a showing – производить впечатление; battledore – ракетка /для игры в волан/; shuttlecock – волан), and at Cambridge had been first in his class at needlework (а в Кембридже был в своем классе первым по вышиванию). Already his name was whispered in connection with the All-England ping-pong championship (его имя уже произносили в связи с всеанглийским чемпионатом по пинг-понгу; to whisper – шептать, говорить шепотом; шептаться, шушукаться), a triumph which would undoubtedly carry with it a seat in Parliament (победа в котором, без сомнения, принесла бы ему место в Парламенте).

In this latter respect Lord Ronald took after his father. From the start the lad had shown the greatest promise. At Eton he had made a splendid showing at battledore and shuttlecock, and at Cambridge had been first in his class at needlework. Already his name was whispered in connection with the All-England ping-pong championship, a triumph which would undoubtedly carry with it a seat in Parliament.

Thus was Gertrude the Governess installed at Nosham Taws (итак, гувернантка Гертруда приступила к выполнению своих обязанностей в Ношэм-Тоз; to install – официально вводить в должность).

The days and the weeks sped past (дни и недели проходили незаметно: «мчались мимо»; to speed).

The simple charm of the beautiful orphan girl attracted all hearts (очаровательная простота прекрасной девушки-сироты завоевала: «привлекла» все сердца). Her two little pupils became her slaves (оба ее маленьких воспитанника слушались ее беспрекословно: «стали ее рабами»; pupil – ученик; воспитанник). “Me loves oo,” the little Rasehellfrida would say (моя любит теба, – говорила Рэйзхелфрида; oo = you), leaning her golden head in Gertrude’s lap (склоняя свою золотую головку на гертрудины колени). Even the servants loved her (даже слуги любили ее). The head gardener would bring a bouquet of beautiful roses to her room before she was up (пока она была еще в постели, главный садовник приносил к ней в комнату букет прекрасных роз; to be up – встать, проснуться), the second gardener a bunch of early cauliflowers (его первый помощник: «второй садовник» – пучок ранней цветной капусты), the third a spray of late asparagus (а второй: «третий» – побег поздней спаржи), and even the tenth and eleventh a sprig of mangel-wurzel of an armful of hay (и даже десятый с одиннадцатым – ботву кормовой свеклы из целой охапки сена; sprig – веточка, побег).

Thus was Gertrude the Governess installed at Nosham Taws.

The days and the weeks sped past.

The simple charm of the beautiful orphan girl attracted all hearts. Her two little pupils became her slaves. “Me loves oo,” the little Rasehellfrida would say, leaning her golden head in Gertrude’s lap. Even the servants loved her. The head gardener would bring a bouquet of beautiful roses to her room before she was up, the second gardener a bunch of early cauliflowers, the third a spray of late asparagus, and even the tenth and eleventh a sprig of mangel-wurzel of an armful of hay.

Her room was full of gardeners all the time (ее комната все время была полна садовников), while at evening the aged butler, touched at the friendless girl’s loneliness (а вечером старенький дворецкий, тронутый одиночеством не имеющей друзей девушки), would tap softly at her door (тихонько стучался в ее дверь) to bring her a rye whiskey and seltzer or a box of Pittsburg Stogies (чтобы принести ей ржаное виски с сельтерской или коробку дешевых питтсбургских сигар; stogy/stogie – тяжелый грубый сапог; тонкая дешевая сигара). Even the dumb creatures seemed to admire her in their own dumb way (даже бессловесные твари, казалось, восхищались ею в своей бессловесной манере; dumb – немой; бессловесный; in one’s own way – по-своему). The dumb rooks settled on her shoulder and every dumb dog around the place followed her (бессловесные грачи усаживались ей на плечо, а бессловесные собаки со всех окрест бежали за нею; every – каждый; всякий, все).

And Ronald! ah, Ronald (и Роналд! ах, Роналд)! Yes, indeed (да, конечно)! They had met (они уже встретились; to meet). They had spoken (и поговорили).

Her room was full of gardeners all the time, while at evening the aged butler, touched at the friendless girl’s loneliness, would tap softly at her door to bring her a rye whiskey and seltzer or a box of Pittsburg Stogies. Even the dumb creatures seemed to admire her in their own dumb way. The dumb rooks settled on her shoulder and every dumb dog around the place followed her.

And Ronald! ah, Ronald! Yes, indeed! They had met. They had spoken.

“What a dull morning,” Gertrude had said (какое хмурое утро, – сказала Гертруда; dull – тупоумный, медленно соображающий; хмурый, пасмурный /о погоде/). “Quelle triste matin (что за унылое утро /фр./)! Was fur ein allerverdamnter Tag (что за распроклятый день /нем., искаж./; all – весь; verdamnt = verdammt /нем./ – проклятый, чертовский)!”

“Beastly,” Ronald had answered (чудовищный, – ответил Роналд; beastly – животный, грубый; противный, ужасный /разг./).

“Beastly!!” The word rang in Gertrude’s ears all day (чудовищный! – это слово весь день /потом/ звенело в ушах Гертруды; to ring).

After that they were constantly together (после этого они были постоянно вместе). They played tennis and ping-pong in the day (днем они играли в теннис и пинг-понг), and in the evening, in accordance with the stiff routine of the place (а вечером, в соответствии с неизменным распорядком в доме; in accordance with – согласно, в соответствии с; stiff – жесткий, негибкий; устойчивый), they sat down with the Earl and Countess to twenty-five-cent poker (они с графом и графиней садились за покер, по двадцать пять центов /за кон/), and later still they sat together on the verandah (а потом тихонько сидели вместе на веранде) and watched the moon sweeping in great circles around the horizon (и наблюдали, как луна огромными кругами выплывает из-за горизонта; to sweep in – торжественно входить, вплывать; around – вокруг; вблизи, поблизости /амер. разг./).

“What a dull morning,” Gertrude had said. “Quelle triste matin! Was fur ein allerverdamnter Tag!”

“Beastly,” Ronald had answered.

“Beastly!!” The word rang in Gertrude’s ears all day.

After that they were constantly together. They played tennis and ping-pong in the day, and in the evening, in accordance with the stiff routine of the place, they sat down with the Earl and Countess to twenty-five-cent poker, and later still they sat together on the verandah and watched the moon sweeping in great circles around the horizon.

It was not long before Gertrude realized (прошло не много времени: «это было недолго», прежде чем Гертруда поняла; to realize – осуществлять, выполнять; понимать, осознавать) that Lord Ronald felt towards her a warmer feeling than that of mere ping-pong (что лорд Роналд испытывает к ней более теплые чувства, нежели /требует/ простая игра в пинг-понг; to feel – ощупывать, осязать; чувствовать, ощущать). At times in her presence he would fall, especially after dinner (иной раз в ее присутствии он впадал, особенно после обеда; at times – временами, иногда), into a fit of profound subtraction (в состояние глубокой прострации; fit – приступ, припадок; настроение; subtraction – производное от to subtract – отнимать, изымать; уносить, уводить).

Once at night, when Gertrude withdrew to her chamber and before seeking her pillow (однажды вечером, когда Гертруда удалилась в свою комнату и, прежде чем обняться с подушкой; to withdraw – отодвигать, отдергивать; уходить, удаляться; to seek one’s bed – ложиться спать; to seek – искать, разыскивать; прибегать к /чему-л./ /устар./; pillow – подушка), prepared to retire as a preliminary to disrobing (приготовилась запереть двери в качестве прелюдии к раздеванию; to retire – отступать; уединяться; preliminary – предварительные действия) – in other words, before going to bed (другими словами, прежде чем отправиться в кровать), she flung wide the casement (opened the window) (она широко распахнула створный переплет (открыла окно); to fling – бросаться, кидаться; сделать что-л. рывком) and perceived (saw) the face of Lord Ronald (она узрела (увидела) лицо лорда Роналда; to perceive – воспринимать, постигать; различать).

It was not long before Gertrude realised that Lord Ronald felt towards her a warmer feeling than that of mere ping-pong. At times in her presence he would fall, especially after dinner, into a fit of profound subtraction.

Once at night, when Gertrude withdrew to her chamber and before seeking her pillow, prepared to retire as a preliminary to disrobing – in other words, before going to bed, she flung wide the casement (opened the window) and perceived (saw) the face of Lord Ronald.

He was sitting on a thorn bush beneath her (он сидел на колючем кусте под ее /окном/), and his upturned face wore an expression of agonised pallor (а его обращенное кверху лицо было бледным и на нем читалось страдание: «его поднятое кверху лицо носило выражение мучительной бледности»; to wear – носить /одежду/; иметь вид).

Meanwhile the days passed (а между тем дни шли своим чередом: «проходили мимо»). Life at the Taws moved in the ordinary routine of a great English household (жизнь в Тозе текла по распорядку, обычному для большого английского поместья; to move – двигать/ся/, перемещать/ся/; идти, подвигаться /о делах, событиях/). At 7 a gong sounded for rising, at 8 a horn blew for breakfast (в семь гонг возвещал подъем, в восемь горн давал сигнал к завтраку; to sound – звучать, издавать звук; давать сигнал /к чему-л./; to blow – дуть /о ветре/; играть, звучать /о духовом инструменте/), at 8.30 a whistle sounded for prayers, at 1 a flag was run up at half-mast for lunch (в восемь тридцать свисток призывал к молитве, в час поднятый на полмачты флаг /сообщал всем/ о ланче; to run up – поднимать), at 4 a gun was fired for afternoon tea (в четыре стреляли из пушки, /объявляя/ о полуденном чае; to fire – зажигать, поджигать; стрелять, производить выстрел), at 9 a first bell sounded for dressing, at 9.15 a second bell for going on dressing (в девять первый /удар/ колокола велел переодеваться, а в девять пятнадцать второй – продолжать переодеваться; to go on – продолжать), while at 9.30 a rocket was sent up to indicate that dinner was ready (тогда как в девять тридцать запускали ракету, дабы объявить, что обед готов; to send up – запускать /ракету, шар/).

He was sitting on a thorn bush beneath her, and his upturned face wore an expression of agonised pallor.

Meanwhile the days passed. Life at the Taws moved in the ordinary routine of a great English household. At 7 a gong sounded for rising, at 8 a horn blew for breakfast, at 8.30 a whistle sounded for prayers, at 1 a flag was run up at half-mast for lunch, at 4 a gun was fired for afternoon tea, at 9 a first bell sounded for dressing, at 9.15 a second bell for going on dressing, while at 9.30 a rocket was sent up to indicate that dinner was ready.

At midnight dinner was over (в полночь заканчивали ужинать; to be over – окончиться, завершиться), and at 1 a. m. the tolling of a bell summoned the domestics to evening prayers (и в час ночи звон колокола созывал /всех/ домочадцев на вечернюю молитву; a. m. /сокр./ = ante meridiem /лат./ – до полудня).

Meanwhile the month allotted by the Earl to Lord Ronald was passing away (между тем, месяц, отведенный графом лорду Роналду, подходил к концу; to pass away – исчезать, прекращаться). It was already July 15, then within a day or two it was July 17 (было уже пятнадцатое июля, затем через пару дней – семнадцатое июля; within – внутри, в пределах; в течение), and, almost immediately afterwards, July 18 (и почти тут же после этого – восемнадцатое июля).

At times the Earl, in passing Ronald in the hall, would say sternly (время от времени граф, проходя мимо Роналда в зале /замка/, говорил сурово), “Remember, boy, your consent, or I disinherit you (помни, мальчик, либо твое согласие, либо я лишу тебя наследства).”

And what were the Earl’s thoughts of Gertrude (а что же граф думал: «каковы были мысли графа» о Гертруде)?

At midnight dinner was over, and at 1 a. m. the tolling of a bell summoned the domestics to evening prayers.

Meanwhile the month allotted by the Earl to Lord Ronald was passing away. It was already July 15, then within a day or two it was July 17, and, almost immediately afterwards, July 18.

At times the Earl, in passing Ronald in the hall, would say sternly, “Remember, boy, your consent, or I disinherit you.”

And what were the Earl’s thoughts of Gertrude?

Here was the one drop of bitterness in the girl’s cup of happiness (тут и крылась единственная капля горечи в чашке счастья девушки). For some reason that she could not divine the Earl showed signs of marked antipathy (почему-то – почему она не могла понять – /по отношению к ней/ граф выказывал явные признаки неприязни; for some reason – по какой-то причине, почему-то; to divine – прорицать, пророчествовать; догадываться; marked – помеченный, имеющий какие-л. знаки; заметный, явный).

Once as she passed the door of the library he threw a bootjack at her (однажды, когда она проходила мимо двери в библиотеку, он швырнул в нее сапогом; bootjack – приспособление для снятия сапог). On another occasion at lunch alone with her (в другой раз, когда они вдвоем сидели за ланчем; occasion – удобный случай, возможность; alone – в одиночестве, наедине) he struck her savagely across the face with a sausage (он яростно ударил ее по лицу сосиской; savagely – дико, подобно дикарю; свирепо, жестоко; sausage – колбаса; сосиска).

It was her duty to translate to the Earl his Russian correspondence (в ее обязанности входило переводить для графа его русскую корреспонденцию).

Here was the one drop of bitterness in the girl’s cup of happiness. For some reason that she could not divine the Earl showed signs of marked antipathy.

Once as she passed the door of the library he threw a bootjack at her. On another occasion at lunch alone with her he struck her savagely across the face with a sausage.

It was her duty to translate to the Earl his Russian correspondence.

She sought in it in vain for the mystery (она напрасно искала в ней /разгадку/ тайны; to seek; in vain – напрасно, тщетно). One day a Russian telegram was handed to the Earl (однажды графу принесли телеграмму из России; to hand – передавать, вручать). Gertrude translated it to him aloud (Гертруда вслух перевела ему ее).

“Tutchemoff went to the woman (Тучемофф отправился к женщине). She is dead (она мертва).”

On hearing this the Earl became livid with fury (услышав это, граф от ярости сделался багровым; livid – синеватый; багровый), in fact this was the day that he struck her with the sausage (кстати, это было в тот день, когда он ударил ее сосиской; in fact – фактически, в сущности).

She sought in it in vain for the mystery. One day a Russian telegram was handed to the Earl. Gertrude translated it to him aloud.

“Tutchemoff went to the woman. She is dead.”

On hearing this the Earl became livid with fury, in fact this was the day that he struck her with the sausage.

Then one day while the Earl was absent on a bat hunt (некоторое время спустя: «впоследствии однажды», когда граф был в отлучке, охотясь на летучих мышей; absent – отсутствующий), Gertrude, who was turning over his correspondence (Гертруда, разбирая его корреспонденцию; to turn over – перебирать /что-л./), with that sweet feminine instinct of interest that rose superior to ill-treatment (с тем милым врожденным женским любопытством, которое превыше /обиды/ на дурное обращение; superior – высший, расположенный выше; превосходящий; instinct – природная, врожденная способность; interest – интерес, заинтересованность), suddenly found the key to the mystery (неожиданно обнаружила ключ к разгадке: «к тайне»).

Lord Nosh was not the rightful owner of the Taws (лорд Нош не был законным собственником Тоза). His distant cousin of the older line, the true heir, had died in a Russian prison (его дальний родственник, /представитель/ более старшей линии, настоящий наследник, умер в русской тюрьме; cousin – двоюродный брат/сестра; родственник) to which the machinations of the Earl, while Ambassador at Tschminsk, had consigned him (куда своими интригами граф, будучи /тогда/ послом в Цчминске, пристроил его; while – в то время как, пока; to consign – передавать, вручать).

Then one day while the Earl was absent on a bat hunt, Gertrude, who was turning over his correspondence, with that sweet feminine instinct of interest that rose superior to ill-treatment, suddenly found the key to the mystery.

Lord Nosh was not the rightful owner of the Taws. His distant cousin of the older line, the true heir, had died in a Russian prison to which the machinations of the Earl, while Ambassador at Tschminsk, had consigned him.

The daughter of this cousin was the true owner of Nosham Taws (дочь этого родственника и была настоящим собственником Ношэм-Тоза).