Забытые дела Шерлока Холмса Томас Дональд
На Боу-стрит, куда мы направились, чтобы передать показания Луизы Харви, нас поджидал Лестрейд. Он был очень взволнован и с трудом держал себя в руках. Казалось, сейчас он сорвется с места и начнет бегать из угла в угол.
— Еще одно письмо! — в бешенстве прорычал он. — На конверте почтовый штемпель Холборна и дата отправки: десять часов вечера. По меньшей мере четырьмя часами позже ареста доктора Нила!
Холмс прочитал письмо и передал мне.
— Превосходно! — весело сказал он. — В самом деле, просто отлично! А вы что скажете, Ватсон?
Дорогой сэр, человек, которого Вы арестовали, так же невинен, как Вы сами. Это я дал девушкам таблетки, чтобы избавить их от земных страданий. Вслед за Луизой Харви многие другие могут покинуть эту юдоль скорби и тревог. А в смерти Матильды Кловер виновен лорд Рассел. На Вашем месте я немедленно освободил бы доктора Т. Нила. В противном случае Вас ждут крупные неприятности.
Искренне Ваш,
Хуан Поллен, он же Джек-потрошитель
БЕРЕГИТЕСЬ! Я ПРЕДУПРЕЖДАЮ ТОЛЬКО ОДИН РАЗ!
— Не понимаю, что в этом может быть хорошего, мистер Холмс?
— Можно назвать столько причин появления этого письма, Лестрейд, что нет смысла их перечислять. Допустим, мистер Слейтер узнал об аресте и позволил себе маленькую, но сладкую месть полицейским Ламбета. Десятки недовольных могли это проделать. Не стоит переживать из-за пустяков, мой дорогой друг.
На следующее утро Луиза Харви смотрела из окна на выстроившихся во дворе полицейского участка мужчин. В отличие от других свидетелей, она сразу призналась, что боится встретиться с убийцей лицом к лицу.
Доктора Нила она опознала с первого взгляда.
— А других людей из этой шеренги вы никогда прежде не видели? — мягко спросил Холмс.
Она покачала головой. Холмс показал ей на Уолтера Харпера:
— Может быть, вот этого?
— Нет. Немного похож на того парня, который приходил к девочкам здесь, в Лондоне, а потом и в Брайтоне. Но это не он.
— Значит, вы узнаете только доктора Нила?
— Доктора Нила? Не знаю такого.
Лестрейд охнул от неожиданности, и его встревоженный возглас услышали все находившиеся в комнате.
— Но вы же только что указали на него!
Она еще раз решительно помотала головой:
— Нет, я не указывала на доктора Нила.
Я совершенно упал духом, поскольку все наши усилия по розыску ламбетского отравителя, казалось, пошли прахом. И тут свершилось чудо.
— Вы не спрашивали его имя, — укоризненно произнесла Луиза Харви. — Вы просто спросили, узнаю ли я этого человека. Я подтвердила, что это он. Но его зовут иначе. По крайней мере, мне он назвал другое имя. Доктор Крим. Забавное имя, такое не забудешь. Он показал мне письмо, присланное ему из Америки. На конверте был адрес: «Флит-стрит, отель Андертона, доктору Криму». Это точно.
Мой друг с недовольным видом обернулся к Лестрейду:
— Он приехал на Юстонский вокзал налегке. Багаж наверняка остался в камере хранения. Насколько я понимаю, ваши люди проверили, не было ли там вещей, принадлежащих доктору Нилу?
На лице инспектора, образно говоря, отразилась целая гамма противоречивых эмоций.
— Согласно показаниям миссис Слипер, из его комнаты пропал кожаный саквояж. Мы искали его в камере хранения и в бюро находок…
— И не нашли, — невозмутимо закончил за него Холмс. — Возможно, вам повезло бы больше, если бы вы искали саквояж доктора Крима.
К девяти часам вечера в Скотленд-Ярд доставили сумку, в которой хранились документы и личные вещи доктора Томаса Нила Крима. Задолго до того, как из-за океана прибыло полицейское досье на него, Шерлок Холмс отыскал в своих блокнотах выдержки из чикагской прессы. Газеты рассказывали о серии подозрительных смертей пациенток доктора Крима и о тюремном сроке, который он получил за отравление пациента мужского пола — Дэниела Стотта из Гранд-Прейри, штат Иллинойс.
Поиски ламбетского отравителя благополучно завершились благодаря Шерлоку Холмсу и его «говорящему трупу» — Луизе Харви, разгадавшей злодейский замысел преступника. Холмса, казалось, мало удивляло, что находятся подобные выродки, которым мучения их жертв доставляют удовольствие. В ответ на мои возмущения он просто пожал бы плечами и снова заговорил о римских императорах, тиранах эпохи Возрождения и маркизе де Бренвилье, словно это были самые обычные люди. Меня утешало лишь его суждение о том, что врач, ступивший на преступную стезю, — худший из всех преступников.
Однако это был еще не конец дела. Как только стало известно имя преступника, подоспели и другие новости о докторе Криме. Он оказался не американцем, а шотландцем по рождению. Его основной медицинской специализацией были аборты. По роду своих занятий он свел знакомство со множеством уличных женщин в Чикаго, одна из которых наградила Крима страшной болезнью, поразившей его тело и повредившей рассудок.
Как только Холмс узнал об этом, ему больше не требовались никакие объяснения. Доктор Нил, или доктор Крим, или доктор Нил Крим, как его теперь называли, оказался жестоким мстителем, одержимым дьяволом и получающим удовольствие от мучений жертвы. Именно этот извращенный ум, скрывавшийся под маской добродушия и хороших манер, спланировал все убийства и вымогательства. Порой люди, хорошо знавшие преступника, отказываются верить в то, что он способен совершить ужасные злодеяния. Как мог этот обходительный и скромный человек отравить полдюжины девушек? Однако в нашем случае подробности биографии убийцы мгновенно высветили мотивы преступлений, прежде скрытые от нас.
Хотя Шерлок Холмс всячески подчеркивал, что отстранился от дальнейшего расследования, он постоянно следил за тем, как продвигается дело. Оно показало такую степень нравственного падения, какой едва ли достигли профессор Мориарти, полковник Моран и даже главный лондонский вымогатель Чарльз Огастес Милвертон. Доктор Нил Крим в своем безумии превзошел этих злодеев.
У человека, достигшего зрелых лет, каким бы тяжелым ни был его жизненный путь, характер обычно меняется к лучшему. Ламбетский убийца за несколько недель, проведенных в камере смертников Ньюгейтской тюрьмы, не проявил ни капли раскаяния.
Лестрейд рассказывал нам, что бедняга, коротая последние дни перед казнью, пел, танцевал и кривлялся, словно клоун из мюзик-холла. Говорил он исключительно о своих любовных подвигах или уверял в том, что погубил еще больше несчастных девушек, чем думает полиция. Казалось, что после разоблачения все его мысли текли в одном направлении. Он больше не пытался притворяться добродушным и воспитанным джентльменом, но и не выказывал ни малейших признаков страха перед той участью, которая его в скором времени ожидала.
Шерлок Холмс считал необходимым отложить исполнение приговора, чтобы психиатры могли как следует изучить этот удивительный образчик помрачения сознания. Разумеется, с точки зрения психопатологии доктор Нил Крим был безумен. Но английский закон руководствовался иным определением, сформулированным пятьдесят лет назад. Оно гласило, что невменяемым признается человек, не осознающий собственных действий или их последствий. В данном же случае хладнокровие, с которым совершались убийства, сводило на нет все доводы в пользу ненормальности осужденного.
В то время еще не существовало уголовного апелляционного суда. Оставалось надеяться лишь на ходатайство министра внутренних дел о замене смертной казни на пожизненное заключение.
Прошла неделя, за ней другая. Однажды ноябрьским утром Лондон окутал густой желтый туман. Трудно было различить даже окна зданий на другой стороне Бейкер-стрит. Мутное сумрачное марево клубилось над крышами и мостовой, оседая маслянистыми каплями на стеклах. Шерлок Холмс отодвинул стул от стола, где его ожидал завтрак, и пристально посмотрел в окно. Непогода грозила запереть нас в доме на несколько дней. Затем он взглянул на часы и сразу повеселел.
— Мой дорогой друг, я едва не забыл.
Я отложил газету:
— О чем, Холмс?
— О вашем клиенте, Ватсон. Его повесили в Ньюгейте два часа назад. Не берусь утверждать, что все люди, любезно обращавшиеся ко мне за помощью, оставались довольны результатом. Но уверен, что ни одного из них я не отправил своими усилиями на виселицу.
Примечания автора
Мнение Маршалла Холла о деле Криппена приведено в книге Эдварда Мэрджорибэнкса «The Life of Sir Edward Marshall Hall» (Victor Gollancz, 1929. С. 277–284). Маршалл Холл полагал, что мог «добиться осуждения Криппена за непредумышленное убийство или ошибочное назначение опасного для жизни пациента препарата», если бы защиту поручили ему. Однако в этом случае под следствием оказалась бы Этель Ли Нив. «Криппен любил Ли Нив нежно и искренне и не хотел, чтобы у нее возникли какие-либо проблемы с законом из-за связи с ним. В действительности она сама послужила причиной его трагедии, но он был готов умереть ради того, чтобы с ней не случилось ничего плохого». Главный соперник Маршалла Холла Ф. Э. Смит, лорд Биркенхед, писал о Криппене: «Во всяком случае, он был храбрым человеком и истинным влюбленным».
Джордж Льюис и Роберт Росс, друг Оскара Уайльда, считали подачу иска к лорду Куинсберри опрометчивым шагом знаменитого драматурга. Льюис убеждал Уайльда просто порвать оскорбительную визитную карточку и забыть о ней. Однако 1 марта 1895 года писатель, раззадоренный лордом Альфредом Дугласом и заручившийся поддержкой адвоката Чарльза Хамфри, поклялся добиться ордера на арест Куинсберри. (См.: Ричард Эллман. Оскар Уайльд. Биография. СПб.: Азбука-Аттикус, 2012.)
О присваивании Уайльдом чужих эпиграмм упоминается в книге Г. М. Янга «Victorian England: Portrait of an Age» (Oxford University Press, 1960. С. 163).
О связи коррупционного скандала в Скотленд-Ярде с деятельностью международных аферистов Гарри Бенсона и Уильяма Керра сказано в сборнике «The Trial of the Detectives» (Geoffrey Bles, 1930), вышедшем под редакцией Джорджа Дилнота. В издании приведена стенограмма судебного заседания, проходившего в 1877 году. После этого скандала отдел уголовной полиции Скотленд-Ярда преобразовали в департамент уголовного розыска (C. I. D.). Одновременно была создана специальная служба безопасности, главным образом для противодействия боевикам ирландской националистической партии «Шинн Фейн». Кроме того, этот отдел являлся независимым органом уголовного преследования при кабинете генерального прокурора.
Полный отчет об этом деле содержится в сборнике «The Trial of Samuel Herbert Dougal» (William Hodge, 1928), выпущенном под редакцией Ф. Теннисон Джесси. В своих чисто интуитивных рассуждениях Фрин Теннисон Джесси отмечает, что в этом катании на велосипедах в обнаженном виде Дугалу виделся «оттенок мистических вакханалий». «Какая удивительная картина: голое грязное поле, и на нем — голые грязные девушки, верхом на таких малоромантичных механизмах, как велосипеды. А рядом с ними — грузный и внушительный Дугал, поощряющий эти пасторальные непристойности».
Хотя обвинения против Альфреда Джона Монсона, в соответствии с шотландскими законами, сочли недоказанными, Эдвард Скотт, он же Суинни, так и не был привлечен к суду. Когда он не явился на заседание, чтобы ответить на обвинения в убийстве и покушении на убийство, Верховный уголовный суд в Эдинбурге объявил его вне закона. Через год после слушания дела майора Монсона Скотта видели выступающим в мюзик-холле в роли помощника фокусника. Удивительно, но никакого судебного разбирательства против него не проводилось, а постановление, объявляющее Скотта вне закона, вскоре отменили.
Джордж Джозеф Смит (1872–1915) получил три тюремных срока за воровство и скупку краденого общей продолжительностью в три с половиной года. В период между 1898 и 1915 годом он женился восемь раз. Следовательно, семь браков были незаконными. Трех своих жен — Бесси Манди, Элис Бёрнем и Маргарет Лофти — он утопил в ванне. Смит был музыкантом-любителем. Оставив мертвую Маргарет Лофти в ванной, он направился в соседнюю комнату и исполнил на домашней фисгармонии религиозный гимн «Ближе, Господь, к Тебе». Ради денег он не только топил своих жен, но не брезговал и другими способами лишения жизни. Его приговорили к повешению лишь за убийство Бесси Манди. Стенограмма судебного заседания приведена в сборнике «The Trial of George Joseph Smith» (William Hodge, 1922) под редакцией Эрика Р. Уотсона. Редактор особо отмечает ту общеизвестную истину, что подобные Смиту психопаты, как правило, выбирают жертву среди образованных и воспитанных девушек среднего класса: гувернанток, компаньонок пожилых леди или начинающих коммерсанток. Смит, бывший преподаватель гимнастики и мелкий вор, обладал талантом распознавать «огонь сдерживаемой страсти» под обычной внешностью скромной образованной девушки из хорошей семьи.
Говорят, уже стоя с петлей на шее, доктор Нил Крим сделал еще одно признание: «Я Джек…» Но палач Биллингтон потянул за рычаг, открывающий люк, прежде чем он успел закончить. Согласно документам, до 1891 года он отбывал заключение в тюрьме города Джолиет, штат Иллинойс. Мог ли он на самом деле совершить убийства в Уайтчепеле в 1888 году? Канадский журналист Дональд Белл в статье, опубликованной в «Таймс» 12 марта 1985 года, приводит доказательства того, что письма Джека-потрошителя и доктора Нила Крима написаны одной и той же рукой. Хотя в 1888 году Крим должен был находиться в Джолиете, журналист утверждает, что в Америке конца XIX века состоятельный преступник вполне мог найти человека, который согласится за соответствующее вознаграждение отсидеть тюремный срок за него.
Еще более любопытно то, что Маршалл Холл, появившийся в суде во время разбирательства дела Нила Крима, опознал в нем участника изобретательного преступного дуэта. Эти двое злоумышленников одновременно совершали разные преступления, а затем подтверждали алиби друг друга. Один из них был клиентом Маршалла Холла, обвиняемым в двоеженстве. Именно его адвокат и признал в докторе Томасе Ниле Криме. С другой стороны, тот же Маршалл Холл посчитал заявление убийцы о том, что он является Джеком-потрошителем, обыкновенным тщеславием преступника. (См.: Эдвард Мэрджорибэнкс. The Life of Sir Edward Marshall Hall. Victor Gollancz, 1929. С. 47–48.)
Читать бесплатно другие книги:
