Вторая путеводная звезда Гармаш-Роффе Татьяна

Алексей уж было наладился вскрывать квартиру, как вчера, но дверь подалась назад, приоткрылась. Дурной знак. Очень дурной. Не мог уйти Гарик, не заперев свою пленницу!

– Юля? – позвал детектив, осторожно продвигаясь по коридору.

Игорь остался на лестничной площадке, на «атасе».

В квартире царила тишина. Оказавшись перед Юлиной комнатой, Кис еще раз, на всякий случай, произнес: «Это я, Алексей, не пугайтесь!» – и толкнул дверь.

Комната была пуста.

Ни Юли, ни цепи.

Лишь ее сумочка на полу, и все содержимое рядом, будто кто-то специально вытряс. Гарик перевез бывшую жену в другое место? Но почему? Не могла же она ему сболтнуть о визите детектива? Или Юля ведет двойную игру? Она любит своего бывшего, но не смеет в этом признаться… и участвует в спектакле под названием «меня похитили, а я тут ни при чем»?!

Глупости. Если бы Юля уехала отсюда добровольно, то и сумочку бы прихватила. И даже если не очень добровольно, то все равно бы прихватила, – как она это сделала, когда Гарик умыкал ее из квартиры бабушки! Но сумочка осталась здесь, и ее кто-то полностью вывернул… Уж точно не хозяйка!

Гарик заметил подпил на браслете и искал повсюду напильник? – задавался вопросом Кис, разглядывая предметы на полу.

Среди разных типично женских вещичек, вытряхнутых из сумочки, его внимание привлек тюбик помады без колпачка. Он поискал его глазами, нашел, взял в руки и проверил: колпачок цел, без трещин, и просто так слететь не мог, поскольку сидел на тюбике весьма плотно. Юля подкрашивала губы перед тем, как Гарик ее выволок из квартиры с тем, чтобы перевезти в другое место? Все еще хочет ему нравиться? Впрочем, она ему и без того чересчур нравится, раз он ее уволок…

Или…

Случалось иногда в его практике, что помада, за неимением под рукой другого пишущего средства, использовалась для записки. Если это так…

С другой стороны, кому понадобилось вытряхивать ее сумочку? Что в ней надеялись обнаружить? Только если Юля сама… чтобы привлечь внимание к ее содержимому? В таком случае и помада неспроста не завинчена! Должна где-то быть записка от Юли, должна!

Кис обошел всю комнату, но ничего не обнаружил. Затем он обошел всю квартиру, – и не зря. В стенке гостиной он заметил пулю. Давно она тут? На глаз свеженькая, но глаз не точный прибор… В комнате никаких следов крови, значит, раненых не было. Однако чтобы сказать с уверенностью, нужны эксперты!

Придется звонить Сереге. Просить помощи…

Поманился, заманился Алексей Кисанов вчера кажущейся легкостью дела! Думал: вот сегодня так же легко отследим уход Гарика, в квартиру войдем, Юлю освободим да на дачку переправим, в безопасное местечко, – а уж потом примемся с ее бывшим разбираться…

Эх, самонадеянность, покаянно вздохнул Кис, набирая номер Громова.

Объяснил суть, доложил обстановку. Серега его по-отечески пожурил и обещал прислать оперов с экспертами.

В ожидании их прибытия Алексей отпустил Игоря, а сам вернулся в комнату, где Гарик держал Юлю на цепи. Незакрытый тюбик помады не давал ему покоя. Женщина, подкрасив губы, завинчивает помаду после пользования, это абсолютный женский рефлекс… Нет, не для наведения красоты Юля использовала ее!

Он снова принялся искать послание от Юли.

Ничего на стенках. Ничего на полу.

Он откинул одеяло. Пишет ли помада на простынях? Наверное, она же содержит жир, должна оставить следы…

Но и на постели их не было.

Алексей терялся в догадках. Юлю увез Гарик? Или кто-то иной пришел и увез их обоих? Все будет зависеть от заключений экспертов… А ему, пожалуй, больше нечего тут делать… Разве только дождаться группу, высланную Серегой.

Он решил выйти на улицу, встретить их там, – в этой квартире он словно задыхался… Как вдруг бегом вернулся в «Юлину» комнату – там, на полу, возле сумочки, валялась пудреница! А в пудреницах всегда есть зеркальце!

Он ее поднял, раскрыл…

Бинго! Поперек маленького зеркальца были начертаны помадой несколько слов:

«На нас напа

ли

угрожают

гар

ри».

Веселенькая история! Кис, который собирался с легкостью вернуть маму Михаське, теперь оказался втянут в сложную историю со сложными разборками!

Как назло, в этот момент позвонила ему Любовь Михайловна. В ответ на ее вопрос о внучке Алексей соврал, даже не покраснев, что все еще ждет возможности попасть в квартиру, где Гарик держит Юлю.

Кажется, Любовь Михайловна ему поверила. Во всяком случае, она легко перешла к следующему пункту своих забот: к утюгу. Она забыла его взять с собой, и отсутствие утюга для поглажки Михаськиных одежек грозило перерасти во вселенскую катастрофу.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, Любовь Михайловна, – поспешил успокоить ее Кис. – Утюг у нас на даче есть…

И Алексей объяснил, где его искать. В результате чего разговор быстро завершился с обоюдным облегчением. Вселенской катастрофы удалось избежать.

…Эксперты подтвердили: пуля свеженькая. Они еще повозились, снимая отпечатки (нашли уйму), ища следы крови (не нашли), – и что-то еще, собирая в пакетики и капая в пробирочки.

О чем поведают все эти пакетики и пробирочки, мы еще посмотрим; однако уже ясно, что не Гарик увез Юлю, а Гарика увезли вместе с Юлей.

КТО?

Гарик почти семь лет назад был осужден за вооруженное ограбление ювелирного магазина… Причем пошел на нары один: подельников не выдал, хотя, по свидетельствам, их было трое-четверо вместе с Гариком. И награбленное не нашли.

За подробностями надобно ехать к Сереге: он дело уже достал из архива.

И Кис поехал на Петровку.

В дороге его снова накрыл звонок бабушки. Утюг она нашла, но… Вселенская катастрофа еще была далека от завершения.

– Это не утюг, это целая электростанция! – заявила она возмущенно. – Там огромная подставка, на ней кнопки, а из утюга валит пар!

Кис попытался было объяснить, что пар – это чтобы не брызгать на одежду водичку, что так удобнее и управляться с кнопками совсем несложно: та, что слева, регулирует температуру утюга, а та, что справа…

– Мне нужен мой утюг! – отрезала бабушка. – Вы уж привезите его мне, голубчик! И потом, Михаське нужен кефир. Простой кефир, поняли? А в вашем сельпо, как выяснилось, продают только иностранные йогурты! Нам не нужны иностранные, нам кефир нужен! Привезите мне утюг и несколько упаковок кефира, Алексей Андреич!

Ох, совсем не до кефиру было сейчас Алексею Андреичу! Но, скрепя сердце, он пообещал.

– Может, не я сам, а ассистента своего пришлю… Я же тут Юлей занимаюсь, если вы не забыли, – малость ехидно произнес он.

– Пусть ассистент, – милостиво согласилась Любовь Михайловна. – Утюг у меня на кухне стоит, в шкафике, слева от плиты. И, когда ко мне за утюгом пойдешь, ты фиалкам водички в поддоны подлей, а?

«Юморная бабушка», – вздохнул Кис, отключаясь.

Он перезвонил Игорю, поручил ему изъятие утюга в квартире Любови Михайловны, поливку фиалок и закупку кефира.

Просидел он на Петровке практически весь остаток дня, читая объемистые тома уголовного дела. Ювелирный магазин при ювелирной же фабрике являлся, по некоторым сведениям, одним из пунктов незаконного трафика драгоценных камней, и по нему уже в ту пору было открыто дело в соответствующих органах, хотя двигалось оно подозрительно вяло.

Тем не менее кое-какая схема вырисовывалась. В этот магазин при фабрике привозились левые алмазы с приисков – фабрика делала огранку, выдавая левые же бриллианты. Россыпью и в украшениях.

Алексей однажды сталкивался с трафиком драгоценных камней[3] и знал, что русская огранка высоко ценится в ювелирном мире. Так что превращение алмазов в бриллианты должно было приносить бешеные доходы всем участникам этой преступной цепочки.

Гарри с подельщиками, по существу, ограбил не столько магазин, сколько других бандитов, которым эти камешки условно принадлежали, – магазинные же прилавки не тронули; зато в сейфах дирекции поживились заодно несколькими готовыми украшениями, очень дорогими. Вещи такой стоимости на прилавки магазинов не выкладывались: изготавливались они из тех самых левых камешков, и покупателями их были либо наши богатеи, либо заграничные.

Трафик камней Киса не интересовал, и он переворачивал страницы, читая их по диагонали, пока не наткнулся на подробности, связанные непосредственно с Балатаровым.

Камера видеонаблюдения ничего толком не запечатлела: грабители ворвались со служебного хода, разбив ее выстрелом, затем убили охранника. Так что приходилось полагаться на показания работников магазина, в которых имелись противоречия. Одни утверждали, что нападавших было трое, другие – что четверо. Все в масках, так что никаких фотороботов никто составить не смог.

Дело грозило оказаться «висяком», но через пару дней после ограбления раздался анонимный звонок: якобы увидев новости по телевизору, человек вспомнил, что как раз в это время проходил по улице, куда вел служебный выход, и увидел там знакомую ему машину Балатарова. На вопрос, отчего ему знакома машина Балатарова, аноним коротко заявил: «По соседству живем» – и отключился.

Проверка показала, что звонил он из телефона-автомата, находившегося в микрорайоне, где проживал Гарри. И впрямь сосед? Или дружки подставили?

Наряд отправился по адресу Балатарова. В его квартире не нашли ни оружия, ни маски, ни драгоценностей (если не считать красивое колье на шейке его жены), отчего ушли ни с чем. И только спустя несколько дней, когда дирекция магазина, решившись сотрудничать с органами, передала следствию фотографии наиболее дорогих изделий, один из оперов узнал колье, которое видел на юной жене Балатарова. Не запомнить его было невозможно: каскад сверкающих камней необыкновенно красиво смотрелся на изящной шее хорошенькой девушки.

Оказалось, что сверкали на ней настоящие изумруды с настоящими же бриллиантами.

Задержали обоих.

После многочасовых допросов Юле поверили: она явно ничего не знала. Муж уезжал в командировку на два дня, вернулся и привез ей подарок!

Ее отпустили. А Гарику предъявили фотографию из магазина.

Доказать, что подобное колье было куплено им в другом месте, он не смог. Твердил, что нашел на улице. Шел-шел – и нашел! Посмотрел: что-то блестит. Нагнулся, бац, а это колье! Он скорей его домой, любимой жене…

Разумеется, никто ему не поверил. Да Гарик и не пытался убедить. Ему просто так было удобно отвечать на вопросы. Какие сообщники, вы о чем? Я колье на улице нашел! Какие драгоценности, какое ограбление, какой магазин? Я колье на улице нашел…

Сумма похищенного – по крайней мере та, которую осмелился озвучить магазин, – исчислялась в несколько миллионов долларов. По тем временам это были деньги очень большие (это нонче у нас развелось миллиардеров… а тогда состояния все больше миллионами исчислялись…), – хотя насколько эта сумма соответствовала действительности, проверить никто не смог. Если на самые крупные и дорогие ювелирные изделия магазином еще были сделаны фотографии, то на камешки, естественно, никакие бумаги не оформлялись.

Более того, к концу чтения дела Алексей вдруг с удивлением обнаружил, что Балатарову с неустановленными сообщниками уже вменялось в вину хищение вполне законной ювелирки из неожиданно оказавшихся разбитыми витрин… Можно предположить, что под это ограбление сотрудники магазина могли и сами поживиться из остатков, а потом все списали на грабителей… Впрочем, подсуетились, скорее, те, кто стоял за трафиком драгоценных камней, – люди могущественные, надо полагать, – и хищение незаконных брюликов постепенно превратилось в банальное хищение законных. Причем люди настолько могущественные, что уголовное дело даже подчищать не стали, – так оно и сохранилось в первозданном виде, со всеми своими нестыковками и противоречиями.

Дали Гарику восемь лет с конфискацией. Стрелял в охранника не он: сотрудницы магазина единодушно подтвердили, что пистолет был в руке маленького ростом человека. Так что убийство ему не смогли впарить, только участие в ограблении, причем в отсутствие прямых доказательств. Отчего да почему, теперь не узнать. Скорей всего, судебной системе в те годы, когда самые громкие дела разваливались, когда всем известные бандиты выходили на свободу прямо из залов судов, просто понадобился показательный процесс. Да и Гарик сам себе не помог: слова про найденное на улице колье звучали как издевка, сообщников он не выдал, вину не признавал. На что надеялся? Что друзья-бандиты сумеют его отмазать?

Не отмазали.

Как бы то ни было, Гарик срок получил приличный.

А потом ему за хорошее поведение срок скостили.

Ни камешки, ни украшения за это время не засветились нигде: ни в ломбардах, ни в комиссионных, то ли ушли за границу, то ли лежат до сих пор и ждут своего часа… Возможно, выхода Гарика на свободу?

– Серега, не пойму я что-то, – произнес Кис, оторвавшись от чтения уголовного дела. – Почему сообщников не установили? Гарик молчал, ладно. Но ведь его круг общения можно было вычислить? За два года до этого ограбления Гарик, тут написано, подозревался в участии в нападении на инкассаторов. И где материалы дела? Канули? Или ты не все поднял?

– Кис, ты что-то меня сегодня обижать вздумал!

– Тогда где это дело?

– Значит, нету.

– Вот-вот, и я о том же… Стало быть, тому следаку, что нападением на инкассаторов занимался, лапу позолотили… Камышев тут значится, ты его знаешь?

– Шапочно. По-моему, он уже на пенсии.

– Координаты найдешь?

– Без проблем. Ты хочешь сам?..

– Тебе ж работы будет меньше!

– А тебе зачем лишняя? Денег вроде никто не платит…

– Хм…

– Потому что Михаська?

– Ну.

– А я, значит, сволочь последняя?

– Почему? – искренне удивился Кис.

– Я ж сам не отреагировал… Тебе перекинул!

– Ты чего, Серег? Ты отреагировал: ты мне перекинул!

Серега на мгновение прикрыл глаза, потом посмотрел на друга. В глазах его была неземная печаль, столь ему не свойственная, что Алексей поразился.

– Это потому, что у меня детей своих нет… – добавил Серега. – Вот почему! Я зачерствел, Кис!

– Ты чего, блин? Это происки Лариски на тебя так подействовали? Во, дурак, купился!

Серега снова ответил ему печальным взглядом своих серо-голубых глаз.

Между серым и голубым немало оттенков, и Серегины глаза были способны принимать их в зависимости от настроения и ситуации. Могли отливать стальным, беспощадным; могли подернуться туманом, ласковым, как шерсть персидской кошки; могли безмятежно голубеть, как чистое сентябрьское небо, или быть пронзительно-угрожающими, как вода в горном озере в ожидании близкой грозы.

– Проехали, – произнес Громов. – Подожди малек, узнаю координаты следака.

Минут через двадцать у Алексея Кисанова был в руках адрес и телефон Камышева Николая Константиновича, следователя, который вел дело о нападении на инкассаторскую машину, испарившееся из архива.

Проживал он в ближнем пригороде, в Долгопрудном, куда детектив и направился, не теряя времени. Звонить и предупреждать о своем визите он не стал: он придерживался правила внезапности. Так, без времени на подготовку, меньше фальши, меньше лжи.

Вышел, однако, облом. Дверь ему открыла красивая интеллигентная женщина лет шестидесяти, одетая в нарядное платье из тонкой ткани с пастельным цветочным рисунком. Волосы ее с сильной проседью были забраны в высокую прическу и заколоты гребнем из слоновой кости.