Маскарад под луной Деверо Джуд

Пролог

Эдилин, штат Виргиния

— Я ухожу! — в сердцах выпалила Хизер. — С меня довольно! Не желаю больше терпеть ужасный характер этого человека.

Дело происходило в приемной клиники доктора Рида Олдриджа. Гневная тирада Хизер предназначалась Элис и Бетси. Элис собиралась уйти на пенсию и от души надеялась, что ее место займет Хизер. Эта молодая женщина, недавно выйдя замуж, переехала в Эдилин. Однако Хизер, похоже, так и не смогла поладить с невоздержанным на язык доктором Ридом. Бетси с Элис мирились с его крутым нравом, объясняя резкость присущим ему перфекционизмом — доведенным до крайности стремлением к совершенству, но Хизер доводы их не убедили.

— От него слова доброго не услышишь.

— Зато он всегда говорит правду в глаза, — бодрым тоном возразила Элис.

— Да, но в какой форме! Сегодня я сказала доктору: «Доброе утро», а он отвечает: «Я же не выходил из клиники, откуда мне знать, доброе ли нынче утро?» А вчера заявил миссис Кейсин, что она ест слишком много пирогов, которые печет ее муж, и в этом ее единственная проблема.

Бетси с Элис молчали, глядя на Хизер. Бетси, чей возраст близился к пятидесяти, жила в Эдилине с шести лет. Она ни за что не поменялась бы местами с Хизер, медицинской сестрой. Ее вполне устраивала своя работа. Бетси целыми днями сидела за компьютером и отвечала на телефонные звонки, из-за чего очень мало общалась с молодым доктором Ридом.

Хизер без труда угадала, о чем думают женщины, по выражению их лиц.

— Знаю, знаю, — проворчала она. — Доктор был прав насчет пирогов, но разве нельзя быть хоть чуточку деликатным? Неужели он никогда не слышал о врачебной этике? На прошлой неделе Сильвия Гарленд выбежала из клиники в слезах. Доктор не выказал и тени сочувствия.

Бетси с Элис все так же молча продолжали смотреть на Хизер.

— Ну что?! — раздраженно воскликнула она.

Хизер переехала в Эдилин, поскольку ее муж работал неподалеку. Он считал, что маленький городок — отличное место, чтобы растить детей. Хизер страшно обрадовалась возможности получить работу в клинике рядом с новым домом. Но с тех пор прошло три недели, и теперь она всерьез сомневалась, что останется здесь работать. В последние дни Хизер постоянно твердила об уходе.

Первой заговорила Бетси:

— Сильвия Гарленд не встречается с подругами по четвергам. Об этом знают все в городе, кроме ее мужа. Сильвия крутит любовь со всеми подряд… доктор Рид так и ей сказал.

— Какое ему до этого дело?

— Думаю, Сильвия подцепила какую-то инфекцию, — примирительно заметила Элис. — Вдобавок доктор Рид привык иметь дело с пациентами, у которых действительно серьезные заболевания вроде слоновьей болезни или проказы.

Хизер слышала, что доктор Рид объехал весь мир и работал во многих странах, но это нисколько не извиняло его в ее глазах.

— Если он считает, что проблемы жителей маленького городишки для него слишком незначительны, почему бы ему не уехать?

Женщины переглянулись.

— Доктор Рид пытался найти другого врача себе на смену, чтобы оставить практику, — проговорила Элис.

— Но нынешние врачи слишком любят деньги, — добавила Бетси. — Они не хотят жить в провинции и лечить местных жителей, которые непрестанно болтают, да туристов, пострадавших от укусов комаров.

— Правда, в прошлом месяце доктор спас одного молодого человека, сорвавшегося со скалы. К пострадавшему пришлось спускаться по отвесному склону утеса. Доктору понравилось.

— Прекрасно! — не сдержалась Хизер. — Если бы все в Эдилине вдруг стали падать со скал, ваш доктор был бы совершенно счастлив?

Элис с Бетси ненадолго задумались. Обе они немало натерпелись от доктора Рида из-за его мерзкого характера. Элис даже решила уволиться из-за доктора, хотя ни за что не призналась бы в этом.

Хизер, презрительно фыркнув, плюхнулась в кресло возле ксерокса.

— А как у него с личной жизнью? Есть у него подружка? Доктор Рид довольно красивый мужчина. По крайней мере был бы, если бы не вечно угрюмый вид. Интересно, этот тип хотя бы раз в жизни улыбнулся?

— Когда-то доктор Рид улыбался часто, — вздохнула Бетси. — В детстве он любил бывать в приемной нашего доктора, отца его кузена Тристана. Рид был очень милым мальчиком, он с ранних лет хотел стать врачом. А потом…

— Что же случилось потом? — заинтересовалась Хизер.

— Лора бросила его ради баптистского пастора, — сообщила Элис.

— Где?

— Что «где»? — не поняла Бетси.

— Где эта ваша Лора откопала пастора, из-за которого стоило дать отставку такому красавчику, как доктор Рид? — изумилась Хизер.

— Он и впрямь красавчик, верно? Хоть никогда и не улыбается, — заметила Элис.

— Взглянув на него, я сказала бы, что он великолепен. Но стоит ему открыть рот, и хочется бежать без оглядки как можно дальше. Так что же Лора? Куда она отправилась на поиски мужа?

— Никуда. Она живет здесь, в Эдилине. Ее родители приехали сюда в середине семидесятых годов.

— Погодите-ка минутку! — Хизер недоуменно наморщила лоб. — Уж не хотите ли вы сказать, что речь идет о Лоре Биллингс? Жене баптистского пастора из Эдилина?

— Именно о ней, — подтвердила Элис.

— Но она…

— Что она? — вздернула брови Бетси.

— Она такая невзрачная, — протянула Хизер. — Типичная мать семейства, погрязшая в домашних хлопотах. Трудно поверить, что к этой серой мышке кто-то мог воспылать великой любовью.

— И все же это правда. Они с Ридом были неразлучны с седьмого или восьмого класса вплоть до окончания школы. Затем он уехал, поступил в медицинский колледж, а Лора начала встречаться с новым пастором. — Бетси понизила голос: — Ходят слухи, будто доктор Рид так убивался, что пытался покончить с собой. Его спасла жена доктора Триса. Впрочем, тогда она была совсем юной, а замуж вышла позднее.

— Вот это да! — потрясенно выдохнула Хизер. — Большая драма в маленьком городке. Так вы говорите, доктор Рид пребывает в унынии с тех пор, как миссис Биллингс отдала свое сердце другому мужчине?

— Похоже, так и есть, — сказала Бетси. — Хотя он ни за что в этом не признается. Вот уже многие годы его считают героем, наш доктор — мировая знаменитость.

— Да, все только об этом и говорят. — Хизер мрачно хмыкнула. — Он успел побывать в Африке, Афганистане и в странах, о которых я никогда даже не слышала. И все же это не оправдывает его грубости.

— Если хотите знать мое мнение, — заметила Элис, — этот парень пытался убежать от своего прошлого.

— А теперь судьба снова забросила его в Эдилин, — со вздохом прибавила Бетси.

— И он стремится показать всем и каждому, что не желает здесь оставаться, — язвительно заключила Хизер.

— На самом деле… доктор Рид делает много добра, хотя и незаметно, — вступилась за доктора Бетси.

— Это верно, — нехотя признала Хизер. — Он хороший врач. Знающий и умелый, при всех его недостатках.

— Дело не только в этом, — возразила Бетси. — Доктор Рид не просто хороший врач. Он… лучше я расскажу, что случилось пару месяцев назад.

Бетси сидела за столом, составляя список неоплаченных счетов, когда из смотрового кабинета вышел доктор Рид. Бетси давно научилась помалкивать в присутствии доктора — никогда не знаешь, в каком он настроении, вдруг опять «нашло» (так они с Элис привыкли называть вспышки раздражения, которые доктор даже не пытался сдерживать). Обычно в ответ на приветствие он либо угрюмо фыркал, либо сварливо осведомлялся: «Вам больше нечем заняться?»

Но на этот раз он молча встал возле стола, дожидаясь, пока Бетси оторвет взгляд от экрана компьютера.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она.

— Когда должен прийти мистер Карлайл?

Бетси вывела на экран расписание приема.

— Завтра. — Поскольку мистер Карлайл страдал ипохондрией и не столько нуждался во врачебной помощи, сколько жаждал внимания, она спросила, не нужно ли перенести его визит.

Доктор Рид задумался.

— А как насчет миссис Спрингер и миссис Джеффри?

Миссис Спрингер, приятная женщина средних лет, всегда приносила с собой домашнее печенье и вязание, а миссис Джеффри, беременная двойней, приходила на прием с шестилетней дочерью.

— Им назначено в среду, — сказала Бетси. — Миссис Спрингер на девять утра, а миссис Джеффри на три.

— Перенесите время, — распорядился доктор Рид. — Запишите всех на пятницу. Карлайла на десять, Спрингер — на десять пятнадцать, а Джеффри — на пол-одиннадцатого.

— Но… — растерянно протянула Бетси и осеклась. Она не сомневалась, что мистер Карлайл не удовольствуется пятнадцатью минутами. Вдобавок миссис Спрингер собиралась пройти очередной ежегодный осмотр, для которого четверти часа явно недостаточно. Картина вырисовывалась невеселая: пациенты будут томиться в ожидании, атмосфера в приемной неизбежно накалится, а рассыпаться в извинениях придется Элис с Бетси.

— Просто сделайте, как я сказал, — отрывисто бросил доктор Рид и скрылся за дверью смотрового кабинета.

— Так что же произошло? — спросила Хизер.

— Все пришли вовремя и вели себя вполне предсказуемо. Никаких сюрпризов. — Глаза Элис сверкнули лукавством.

— И что это значит? — озадаченно нахмурилась Хизер.

— Мистер Карлайл провел в кабинете сорок пять минут, а тем временем… — начала Элис.

— …Пациентки в приемной помогли друг дружке, — подхватила регистраторша. Бетси с Элис так долго проработали бок о бок, что одной не составляло труда продолжить фразу, начатую другой. Подобная манера разговора давно вошла у них в привычку. — Миссис Спрингер, отложив вязание, принялась играть с дочерью миссис Джеффри.

— А когда молодая мать заснула в своем кресле, миссис Спрингер попросила у нас для нее подушку, — усмехнулась Элис.

— Потом в кабинет пригласили миссис Спрингер, но та сказала, что запишется на другое время, и присматривала за девочкой, пока миссис Джеффри проходила осмотр.

— С того дня женщины подружились, — с торжеством заключила Элис. — Миссис Спрингер стала малышам названой бабушкой.

Хизер задумчиво откинулась на спинку кресла.

— Думаете, доктор Рид сделал это нарочно?

— Будь это единственным случаем, я сказала бы «нет», — отозвалась Бетси, — но есть и другие примеры.

— Какие же? — оживилась Хизер.

— Как-то утром, придя в клинику, я застала доктора Рида за моим компьютером. Мне стало любопытно, что ему понадобилось, вот я и…

— Она подглядела, — пояснила Элис.

— Ну да. Доктор заходил на сайт «Амазон»[1] под своим логином, и я посмотрела, что он там заказал. Представьте себе, книгу Барбары Пим.

— Никогда о ней не слышала, — заметила Хизер.

— Милые, трогательные английские романы, — пояснила Элис.

— Кто бы мог подумать! — удивилась Хизер. — А я бы предположила, что он читает кровавые ужастики, и чем чудовищнее, тем лучше.

— Насколько мне известно, он прочитывает «Медицинский журнал Новой Англии» от корки до корки, — вступилась за доктора Бетси. — Однако, кажется, мне удалось выведать о нем кое-что любопытное.

— А мне даже не сказала! — с укором воскликнула Элис.

Бетси продолжила рассказ:

— Посылка пришла два дня спустя. Я спросила доктора, следует ли мне открыть ее. Он ответил «нет» и забрал пакет к себе в кабинет. Через три дня мистер Такер вышел из кабинета с книгой в руках. Я бы не обратила внимания на обложку, но между страницами была вложена записка от доктора, а бедняга Такер не смог разобрать почерк и попросил меня помочь. — Бетси многозначительно замолчала.

— О чем говорилось в записке? — нетерпеливо выпалила Хизер.

— Ну… — протянула Бетси, — мистеру Такеру уже за семьдесят, и вся его родня разъехалась. Сын живет в Англии. Или в Швеции? А может, в Вайоминге. — Она вопросительно посмотрела на Элис, но та пожала плечами. — Как бы то ни было, оставшись один, бедняжка начал стремительно дряхлеть. Он появлялся в клинике раз в две недели все с новыми и новыми жалобами.

— Но теперь это в прошлом? — сообразила Хизер. — Так что же случилось?

— В записке, которую мистер Такер не смог прочитать, было указано время и место заседаний клуба любителей книги — они проходят в здании баптистской церкви. Я не стала говорить бедняге, но наши книголюбы — сплошь одни женщины.

— Вот почему они предпочитают авторов вроде Барбары Пим, — добавила Элис.

— Мистер Такер отправился туда, чтобы вернуть книгу, и…

— Дайте я угадаю, — не вытерпела Хизер. — Он там кого-то встретил.

Бетси довольно улыбнулась.

— Миссис Хенрис. Ей шестьдесят восемь, она овдовела два года назад. Ее двое детей тоже покинули наш городок. Доктор Рид сказал мистеру Такеру, что миссис Хенрис якобы забыла книгу у него в кабинете, и попросил ее вернуть.

— Тот самый роман, что заказал доктор?

— Да, тот самый. На прошлой неделе я видела мистера Такера с миссис Хенрис. Они сидели на скамейке в сквере и выглядели совершенно счастливыми. С тех пор мистер Такер не показывается у нас в приемной. Похоже, все его хвори прошли сами собой.

Хизер немного помолчала.

— Доктор Рид отвратительно ведет себя с большинством больных, и несколько добрых поступков ничего не меняют.

— Вы хотите сказать, ему следовало бы держаться любезнее с дамочками, которые приходят с жалобами на несуществующие болезни и неизменно заканчивают тем, что пытаются поймать доктора в свои сети? — спросила Элис.

— Или с мужчинами, что вечно хлещут пиво да набивают живот жареными куриными крылышками, а потом не могут понять, почему еле таскают ноги? — подхватила Бетси.

— Где вы в наши дни найдете врача, который посещал бы больных на дому? — с горячностью добавила Элис. — А доктор Рид ходит по вызовам. Если кто-то и впрямь болен, он всегда придет на помощь. Однажды он принял роды у женщины, которая, попав в аварию, застряла в автомобиле. Он пролез в салон через разбитое заднее окно, пока бригада аварийно-спасательной службы разрезала дверцу, чтобы вытащить роженицу. Доктор сильно поранил ногу, так что пришлось накладывать швы, но никому об этом не сказал.

— Не понимаю, — пробормотала Хизер. — Я часто слышу о вашем докторе Тристане, похоже, все вокруг его любили. Интересно, как бы он поступил в подобных обстоятельствах?

— Он поступил бы точно так же, однако его отношение было бы другим. Доктор Трис влез бы в машину через выбитое заднее окно, но не стал бы кричать, что аварийщики долго возятся, — объяснила Бетси.

— Вдобавок, помогая при родах, он шутил бы с молодой женщиной и совершенно очаровал бы ее, — обронила Элис. — К моменту появления на свет младенца роженица была бы почти влюблена в доктора Триса.

— Он свел бы вместе любительницу вязания и беременную пациентку с девочкой? — спросила Хизер.

— Возможно, но точно не стал бы делать из этого тайну, — откликнулась Бетси.

Хизер задумчиво прищурилась.

— Кажется, кто-то из философов говорил, что добро лучше творить, не называя себя. — Элис с Бетси робко улыбнулись, глядя на нее. — Ладно, — вздохнула Хизер. — Может, я и останусь. Возможно, когда он рявкнет на меня в следующий раз, я попытаюсь вспомнить о его добрых делах. Но черт возьми! Работать с ним — настоящее испытание. Пожалуй, будь у него девушка…

— Думаешь, мы не пробовали уладить эту проблему? — живо отозвалась Бетси. — Мы провели перед ним строем всех хорошеньких девушек, какие только есть в радиусе пятидесяти миль от Эдилина. Расскажи о вечеринке, которую ты у себя устроила, — предложила она Элис.

— Я три дня стояла у плиты и среди других позвала в гости восемь прелестных молодых незамужних женщин. Мы с Бетси составили список. Там были девушки на любой вкус: высокие, низенькие, худенькие, пухленькие.

— Те, что никогда не были замужем, и разведенные, с детьми и без, даже одна молодая вдова.

— Мы с Бетси позаботились, чтобы доктор Рид поговорил с каждой из них, но ни одна его не заинтересовала.

— И как же у него обстоят дела с сексом? — недоуменно нахмурилась Хизер.

— Понятия не имею, — сухо отрезала Бетси.

— Разумеется, мы не спрашивали, — уточнила Элис.

— У меня такое ощущение, что Риду Олдриджу не терпится убраться из Эдилина, — проговорила Хизер. — Это единственное, чего он добивается.

— Вот и мы пришли к такому же выводу.

— Так, может, нам удастся заманить сюда другого врача?

Элис достала из шкафа толстую папку.

— Вот письма, которые мы разослали.

— И ответы.

Хизер медленно перелистала внушительную пачку писем с отказом.

— Должен же быть какой-то выход. Мне нужна эта работа. Здесь хорошо платят, и условия лучше некуда. Если бы только знать, что ему нужно. Я с радостью сделала бы все от меня зависящее.

— Так попытайся, — радостно встрепенулась Бетси.

— Мы готовы выслушать любые предложения, — поддакнула Элис.

— И мы тебе поможем, — пообещала Бетси.

Все три женщины согласно кивнули.

Сами того не подозревая, они заключили негласный договор. Их объединила общая цель: узнать, чего хочет доктор Рид Олдридж и исполнить его желание.

Глава 1

Софи попыталась сдержать злость, но это оказалось нелегко. Ее душила ярость. Софи чувствовала, как подступает к горлу желчь, наполняя рот едкой горечью.

От Эдилина, штат Виргиния, старенький автомобиль Софи отделяло не более двадцати миль. Пышные кроны деревьев, растущих по обеим сторонам дороги, смыкались над головой, образуя тенистый свод. Бледные лучи заходящего солнца играли в волнующейся густой листве. Софи невольно залюбовалась этим зрелищем. Она много слышала об Эдилине от своей университетской подруги и соседки по комнате Ким Олдридж. Софи с Джеккой, третьей обитательницей комнаты, часто посмеивались над восторженными рассказами Ким, которая считала крохотный городок самым прекрасным местом на земле, настоящим раем. «Там все друг друга знают!» — с воодушевлением восклицала она.

Джекка как-то попросила объяснить, что это, собственно, означает. Ким рассказала, что городок основали семь семей, приехавших в Америку в начале восемнадцатого века.

— И их потомки все еще живут там? — недоверчиво спросила Джекка.

— Среди нас достаточно потомков основателей городка, так что все мы состоим в отдаленном родстве и, разумеется, по-прежнему живем в Эдилине. — Настороженность в голосе подруги разожгла любопытство Джекки. Ким призналась, что в городе есть и «чужие», их называют «приезжими», хотя некоторые из этих семей обосновались в Эдилине еще в 1800-е годы.

Когда между подругами разгорались оживленные споры о достоинствах и недостатках жизни в маленьком городке, Софи старалась держаться в стороне. Она или набивала рот едой, старательно изображая, будто не может произнести ни слова, или внезапно вспоминала, что ей нужно срочно куда-то бежать. Словом, делала все, чтобы избежать разговоров о детстве и взрослении.

На самом деле Софи испытывала мучительную неловкость. У Ким и Джекки было вполне благополучное детство. Конечно, они порой жаловались на кого-то из родителей, обижались на брата или сестру, но обе девушки выросли в любящих семьях, чувствуя себя защищенными. С Софи же все обстояло иначе. Ее мать металась от одного мужчины к другому, а в убогом техасском городишке, где они жили, царила нищета, всем там заправляла компания «Триборн фудс».

Софи уже не помнила, когда это началось, просто как-то раз в ответ на вопрос, откуда родом ее семья, она назвала прелестное местечко в Техасе с загородными клубами и полями для гольфа. Об этом уютном городке многие сохранили приятные воспоминания, и Софи ухватилась за свою ложь, оказавшуюся неожиданно удачной.

Джекка с Ким ни о чем не догадывались, не замечая уловок подруги. Жизнь, лишенная волнений и забот, не научила их подозрительности. Софи лишь безуспешно пыталась представить себе подобное безмятежное существование. Ей самой вечно приходилось за чем-то гнаться или от чего-то бежать.

Ее взгляд скользнул по большому конверту, лежавшему на пассажирском сиденье автомобиля, и задержался на фирменном знаке «Триборн». Надпись назойливо лезла в глаза, словно мигающая неоновая реклама.

Громкий, протяжный автомобильный гудок вернул ее к реальности: задумавшись, Софи забрала влево и выехала на встречную полосу. Резко вильнув вправо, она заметила впереди посыпанную гравием дорожку, исчезавшую в чаще деревьев, и свернула на нее. Проехав несколько ярдов, Софи остановилась. Невидимая с дороги, она заглушила мотор, потом на мгновение опустила голову на руль. И тотчас нахлынули воспоминания. Картины недавнего прошлого, последних пяти лет, пронеслись у нее перед глазами.

Смерть матери изменила все. Окончив университет, Софи получила прекрасное предложение о работе, но вынуждена была от него отказаться. Новая работа предполагала переезд, а Софи не могла оставить младшую сестру. Выбирать не приходилось: предстояло вернуться в родное техасское захолустье. В тот день ее так и распирало от сознания собственного благородства! Она позвонила приятному мужчине средних лет, который предложил ей должность в своей фирме.

— Я не обещаю вам золотые горы, — сказал он, — но это только начало. Вы талантливы, Софи, в вас чувствуется целеустремленность. Уверен, вы многого добьетесь.

Решившись поставить крест на блестящей карьере, Софи воображала себя едва ли не святой. Она пожертвовала собой ради других, наступила себе на горло, чтобы помочь милой, невинной двенадцатилетней сестренке, беззащитной перед жестокостью этого мира.

Мужчина попытался ее разубедить:

— Вы слишком молоды, Софи, чтобы взваливать на себя такую ответственность. Неужели у вашей сестры больше никого нет? Тети, бабушки или дедушки? Взрослого человека, который мог бы о ней позаботиться?

— Нет. Вдобавок есть еще одна проблема. Лисе нужно…

— А что нужно вам? — почти выкрикнул он.

Но ему не удалось уговорить Софи отказаться от своего будущего, посвятив себя заботам о сестре. Оберегая и поддерживая Лису, Софи делала все, стараясь заменить девочке мать. Однако в последнее время она все чаще стала задумываться о собственной судьбе. О любви, о семье. Да, с этим ей явно не повезло.

Выйдя из машины, Софи огляделась. За деревьями виднелось шоссе, судя по всему, не слишком оживленное. Она проводила глазами несколько пикапов. Некоторые из них тащили прицепы с лодками.

Прислонившись спиной к машине, Софи запрокинула голову и закрыла глаза, подставляя лицо солнечным лучам. Стояли теплые дни, но в воздухе уже чувствовалось дыхание осени. Другие женщины возятся сейчас во дворе, сгребая листья, или хлопочут по дому, заказывают дрова. А может быть, готовятся ко Дню благодарения или раздумывают, какие конфеты раздавать детишкам в конце недели, на Хэллоуин. Но ее, Софи, ждет дорога.

Интересно, проведет ли Картер зимние праздники со своей невестой? И что он купит ей на Рождество? Божественно красивый бриллиантовый браслет на ее божественно тонкое аристократическое запястье?

Они будут резвиться в снегу, кататься на санках?

И снова Софи почувствовала, как в душе закипает гнев.

Картер имел право на собственную… Софи прижала ладонь ко рту, сдерживая рвущийся из груди крик. «Тебе, полагаю, известно: ты не из тех девушек, на которых мужчины…» — сказал он.

Нет! Она не желала вспоминать ужасные вещи, что наговорил ей Картер в тот последний вечер. Но еще больнее, чем жестокие слова, ранил Софи его тон. Картер разыграл удивление: неужели она не догадывалась? Как такое возможно? Разумеется, сам он никогда не принимал всерьез их отношений. Лицо его (когда-то бесконечно любимое) выражало полнейшую невинность. Казалось, он не испытывал и тени стыда. По его словам, вина целиком лежала на Софи. Ей с самого начала не следовало питать иллюзий. «Я думал, ты понимаешь. — Картер недоуменно нахмурился. — Это был летний роман. Самое обычное дело. Не зря столько книг написано о мимолетных летних увлечениях. Это все, что произошло между нами. Когда-нибудь мы оба будем с нежностью вспоминать это лето. В том-то и прелесть подобных эпизодов».

Он говорил так искренне, что Софи начали одолевать сомнения. Возможно, в душе она знала правду, но не желала себе в этом признаться? Но как бы там ни было, она чувствовала себя раздавленной, поверженной. Софи действительно верила, что любит Картера и что он испытывает к ней то же чувство. Благодаря ему она стала лучше относиться к себе. Он выслушивал ее жалобы, утешал, когда Софи с горечью признавалась, как опостылела ей скучная работа и как часто ее мучает мысль, что жизнь проходит впустую, а потом нежно целовал, заставляя умолкнуть.

Со времени окончания университета прошло около года, прежде чем Софи наконец поняла, что отказаться от собственной жизни ради другого не так-то просто. Это легче сказать, чем сделать. Из полной надежд, смешливой студентки она превратилась в ломовую лошадь, тянувшую две работы. Она не знала ни минуты покоя, приходилось вечно улыбаться — клиентам, начальникам, коллегам, — бегать с бесконечными поручениями, задерживаться, хвататься за любое предложение. Кем только не перебывала Софи: официанткой, временным секретарем, конторской служащей, продавщицей. Никто не хотел брать ее на постоянную работу. Все знали: как только Лиса окончит школу, ее сестра покинет городок. Вечная погоня за заработком вконец измотала Софи. Когда, еле волоча ноги от усталости, она возвращалась домой, Лиса обычно помогала ей приготовить ужин, но потом девочка шла делать уроки. Вдобавок был еще Арни, отчим, с неизменной бутылкой в руке. Он вечно отирался поблизости, что-то высматривал, вынюхивал. Казалось, он ждет не дождется, когда избавится от старшей падчерицы, от ее зорких глаз. Софи хотела увезти Лису из Техаса, но официальным опекуном девочки считался Арни, поэтому сестрам пришлось остаться. Когда Софи вернулась в родной городок, отчим заявил, что повредил спину, и бросил работу (он служил шофером в «Триборн фудс»). Содержать семью пришлось Софи. Она обращалась к юристу, желая оформить опеку над сестрой, но ей объяснили, что у нее нет ни единого шанса выиграть судебную тяжбу. Серьезных грехов за Арни не водилось — ни судимостей, ни взысканий. Он постоянно твердил, что вернется на работу, как только вылечит спину. Вдобавок Арни состоял в законном браке с матерью Лисы, и та в своем завещании назначила его опекуном дочери. Софи оставалось лишь одно: ждать, когда сестра достигнет совершеннолетия.

Одним словом, со времени окончания университета жизнь Софи превратилась в бесконечную мучительную борьбу за выживание… пока не появился Картер. В заботах о сестре прошло несколько лет, но когда Лиса, окончив школу, устроилась на работу, Софи наконец почувствовала, что часть тяжкого груза свалилась с ее плеч. Впервые за последние годы у нее высвободилось немного времени для себя. Тут-то и возник Картер. Благодаря ему она поняла, что хочет не только реализовать себя в профессии, но и завести семью. Семью прежде всего, а потом можно подумать и о карьере.

Отойдя от автомобиля, она обвела глазами деревья. Хотелось бы думать, что все пережитое осталось позади. Два дня назад она отвезла Лису в Техасский университет. Слава богу, в банке у нее скопилось достаточно денег, чтобы оплатить первый год обучения. При прощании не было конца объятиям, поцелуям и слезам: Лиса благодарила сестру. Софи любила малышку и знала, что будет скучать по ней, но все же, сама того не желая, испытывала облегчение. Наконец-то она свободна, наконец-то сможет начать жить собственной жизнью. И в этой новой жизни главное место занимал Картер Триборн, мужчина, которому она отдала свое сердце.

Все двести миль до дома отчима Софи ликовала, парила в облаках. Никогда еще она не была так счастлива. Софи собиралась вернуться к занятиям скульптурой, которую изучала в университете. Она верила: теперь ее жизнь навсегда связана с Картером. Конечно, поначалу будет нелегко, ведь ее избранник — один из Триборнов, но со временем все уладится. Софи несколько раз встречалась с отцом Картера, и тот внимательно прислушивался к каждому ее слову. Триборн-старший показался ей довольно милым, вовсе не жестоким чудовищем, каким его обычно изображали. Впрочем, на гигантском предприятии Триборнов работало большинство жителей городка. Неудивительно, что все трепетали перед большим боссом.

Софи невольно сравнила его со своим ленивым отчимом пьяницей, которого она старалась не подпускать к Лисе. В тот день, когда, проводив сестру, она вернулась в городок и вошла в дом, купленный матерью (после маминой смерти выплачивать ипотечный кредит пришлось Софи), Арни вместо приветствия спросил, что сегодня на ужин. Софи с усмешкой посоветовала ему перекусить тем, что он сам приготовит.

Десять минут спустя она уже входила в дом Триборна. Они предавались любви, а после Картер сказал, что будущей весной собирается жениться на другой, что у него с Софи был всего лишь «летний роман».

В жизни бывают минуты, когда нахлынувшее чувство лишает способности мыслить. Софи оцепенела, превратившись в безвольную восковую куклу. Воспользовавшись этим, Картер сунул ей в руки одежду, а затем нетерпеливо подтолкнул к выходу. Прежде чем закрыть за ней дверь, он безмятежно поцеловал Софи в лоб.

Какое-то время — может, десять минут, а может, час — она стояла на крыльце, не в силах собраться с мыслями или сфокусировать взгляд. Должно быть, Картер ее разыграл. Это что-то вроде запоздалой первоапрельской шутки.

Распахнув тяжелую дверь особняка, она шагнула в огромный пустынный холл с широкой винтовой лестницей, уходящей вверх. Здесь царила тишина, показавшаяся ей давящей и даже зловещей. Медленно, бесшумно Софи поднялась по покрытым мягким ковром ступеням, чувствуя, как где-то в горле нестерпимо громко бьется сердце. Ну конечно, она неверно поняла Картера.

Остановившись возле его комнаты, она заглянула в открытую дверь. Картер разговаривал по телефону, небрежно развалившись на кровати, спиной к дверям. Софи тотчас узнала этот мягкий, обволакивающий голос. Слишком часто ей доводилось его слышать. Но на этот раз Картер нежно ворковал с некой особой по имени Трейси.

Услышав окрик снизу, Софи разом опомнилась. Боже, что она натворила! Незаметно прокралась в дом, принадлежащий самому богатому семейству в городе! По лестнице поднимался мистер Триборн-старший собственной персоной.

Софи едва успела спрятаться в уголке за открытой дверью комнаты Картера и замереть, отчаянно молясь про себя. Встав на цыпочки, она испуганно вжалась в стену, стараясь стать незаметной.

Мистер Триборн остановился напротив дверного проема.

— Ты избавился от той девчонки? — прогремел его резкий властный голос, хорошо знакомый тысячам работников «Триборн фудс».

— Да, папа, — отозвался Картер. Софи не уловила в его тоне ни малейшего сожаления.

— Хорошо! — одобрительно прогудел мистер Триборн. — Она симпатичная куколка, но ее семейство — сущий кошмар. Людям нашего круга подобные связи не нужны. Мы должны заботиться о своей репутации. Нам…

— Знаю, знаю, — с досадой оборвал отца Картер. — Ты твердишь об этом со дня моего появления на свет. Я разговаривал с Трейси. Ты не против, если я продолжу?

— Передай от меня привет ее отцу, — добродушно проворчал мистер Триборн, направляясь в конец коридора.

Софи едва не потеряла сознание от слабости, когда Картер закрыл дверь своей спальни, служившую ей укрытием. Первой ее мыслью было немедленно бежать без оглядки.

Она шагнула было к лестнице, но внезапно остановилась. Ей вдруг стало ясно, что нужно делать. Повернувшись, она решительно зашагала по коридору мимо комнаты Картера в кабинет его отца. Дверь была открыта, комната пуста, и там на большом дубовом столе лежала она. Книга рецептов. Два часа назад Картер достал ее из сейфа в отцовском кабинете.

О поваренной книге Триборнов в городке ходили легенды, на ней строилась вся реклама компании. Считалось, что в основе линии замороженных продуктов лежали тщательно оберегаемые фамильные рецепты, доставшиеся еще от бабушки мистера Триборна, чье стилизованное изображение украшало каждую этикетку «Триборн фудс». Лицо миссис Триборн и логотип семейного предприятия были хорошо знакомы большинству американцев.

Придя этим вечером в дом Триборнов, Софи так много говорила о своих планах на будущее, в которых главное место отводилось Картеру, что не могла думать ни о чем другом. Ей не хотелось заниматься любовью, и Картер не мог скрыть разочарования, ведь он знал, что эта ночь станет для них последней.

Наконец, оставив безуспешные попытки настроить Софи на нужный лад, Картер объявил, что готов показать ей ту самую книгу.

Софи тотчас поняла, о какой книге идет речь. Она изумленно замерла, не в силах пошевелиться, язык словно прилип к гортани. Неужели это возможно? Все в городке знали, что только людям с фамилией Триборн, связанным с семьей узами крови или брака, дозволялось увидеть бесценную реликвию. А Картер предложил показать ее Софи!

Он сделал верный ход: одна мысль о том, что ей будет оказана подобная честь, заставила Софи забыть обо всем на свете. Картер взял ее за руку и повел в отцовский кабинет, отделанный дубовыми панелями, потом отодвинул в сторону висевший на стене портрет и открыл сейф. Затем торжественно, с благоговением достал большой толстый конверт.

Софи думала, что Картер откроет его и покажет содержимое, но, похоже, это не входило в договор. Он позволил ей подержать конверт на вытянутых руках. Когда Софи сделала движение, собираясь заглянуть внутрь, Картер забрал конверт и повернулся к сейфу. Он хотел убрать книгу, но не успел, потому что Софи принялась его целовать. Для нее возможность прикоснуться к семейной реликвии стала сильнейшим афродизиаком, ведь этот символический жест означал, что их с Картером отношения действительно серьезны. Охваченный нетерпением, Картер уронил конверт на крышку широкого отцовского стола и овладел Софи прямо на полу. А после заявил, что между ними все кончено, и вышвырнул ее за дверь.

Но услышав, как Картер с отцом говорят о ней с презрением, как о каком-то жалком ничтожестве, недостойном называться человеком, Софи почувствовала прилив гнева, от которого потемнело в глазах. Высоко вскинув голову, расправив плечи, она уверенно зашагала по мягкому ковру к кабинету Триборна-старшего. Взяв конверт с драгоценной книгой, она зажала его под мышкой. Дверца сейфа была все еще открыта. Внутри лежали деньги, толстые пачки стодолларовых банкнот. Достаточно было протянуть руку, чтобы взять пачку, но Софи без труда поборола мимолетное искушение. Не заботясь, что ее могут услышать, она с лязгом захлопнула тяжелую дверцу. Громкий резкий звук заставил ее улыбнуться. Прижимая к себе конверт, она решительным шагом направилась к лестнице, сошла вниз и покинула дом Триборнов.

Ярость придала ей сил, наполнив душу холодной уверенностью. Добравшись до дома, Софи рухнула в постель и провалилась в тяжелый сон. Проснувшись рано утром, она уже точно знала, что делать. В считанные минуты она побросала свои вещи в чемоданы, пластиковые пакеты и две картонных коробки.

Отчим вышел во двор следом за ней. В руке он уже держал початую бутылку.

— Ты ведь не думаешь съехать, правда? Лиса вернется сюда на каникулы, так что не советую тебе никуда дергаться, — заметил он с кривой ухмылкой на костлявом лице. — Давай-ка лучше заноси обратно вещи и…

Софи сказала ему без обиняков, куда он может отправляться со своими угрозами. Когда она распахнула дверцу автомобиля, в кармане у нее зазвонил мобильник. На экране высветился номер Картера. Значит, пропажу книги уже обнаружили? Софи не стала выяснять, верна ли ее догадка. Она швырнула телефон отчиму. Тот не поймал его, и трубка упала в бурую траву перед крыльцом. Телефон продолжал звонить, пока Арни, согнувшись, нашаривал его, злобно ругаясь себе под нос. Усевшись в машину, Софи включила мотор. Позднее, остановившись, чтобы пообедать, она купила первый попавшийся дешевенький сотовый и отправила сообщение Ким. «Мне нужно место, чтобы спрятаться, и еще работа», — написала она. Софи хорошо знала подругу и не сомневалась, что послание возбудит ее любопытство. В последние годы девушки не поддерживали отношений, но Софи верила: Ким поможет.

Ответ пришел мгновенно. Ким объяснила, что находится в отъезде, но обещала обо всем позаботиться. Она позвонила час спустя и подтвердила, что проблема улажена. Приятно было услышать вновь ее голос. Как всегда, Ким взялась за дело основательно. Она сказала, что Софи может остановиться в доме миссис Уингейт в Эдилине и получить временную работу — место личного помощника брата Ким.

«Риду нужно, чтобы кто-то навел порядок в его жизни, но, боюсь, едва ли он станет это терпеть, — призналась она. — Не волнуйся, вскоре подыщу тебе другую работу. Предупреждаю: характер у моего брата не сахар. Его выкрутасы и святого выведут из терпения. Все три женщины, что работают в его клинике, подумывают об увольнении. Рид постоянно повышает им жалованье, чтобы удержать. Подозреваю, они зарабатывают больше его самого».

Голос Ким звучал весело и оживленно, она ни словом не упомянула о загадочном послании подруги, не попыталась выведать, что случилось. Больше того, когда Софи пустилась в вялые, туманные объяснения, почему так долго молчала и как вышло, что ей понадобилось где-то укрыться, Ким мягко ее перебила:

«Просто я рада, что ты снова появилась в моей жизни. Когда вернусь домой, ты сможешь рассказать мне все, что сочтешь нужным. Открыть или скрыть — это на твое усмотрение. А сейчас, думаю, главное, чтобы ты чувствовала себя в безопасности».

Ким так точно ухватила суть, что, попрощавшись с ней, Софи впервые позволила себе немного всплакнуть. Самую малость. Она слишком хорошо понимала, что распускаться нельзя.

Софи переночевала в мотеле, расплатившись наличными, взятыми из тайника — не доверяя местному банку, она предпочитала хранить деньги дома, хотя и приходилось прятать их от отчима. На рассвете она снова пустилась в путь. Приближаясь к цели своего путешествия, Софи немного успокоилась, но ее по-прежнему терзала боль. Она невольно сравнивала себя с Ким и Джеккой, своими ровесницами. Благодаря Интернету Софи знала, что у обеих подруг прекрасная работа, и обе замужем. Временами ей казалось, что ее бывшим соседкам по комнате покровительствуют феи-крестные, тогда как до самой Софи никому нет дела.

Она тряхнула головой, прогоняя нелепую мысль. Много лет назад, когда мать заявила, что выходит замуж за Арни, Софи догадывалась, чем это может обернуться. В то время она училась на третьем курсе университета, а мать была серьезно больна.

— Он хочет жениться на тебе только для того, чтобы получить опеку над Лисой, когда… — Софи осеклась.

— Когда я умру? — вскинулась мать. — Давай же, скажи это вслух. Я знаю, что меня ждет. Что же до Лисы, она сама в состоянии о себе позаботиться. Это у тебя не все ладно.

Замечание матери обидело Софи. Разве она не сражалась, как дьявол, чтобы поступить в университет? Но когда она указала на это матери, та лишь усмехнулась в ответ:

— Ты мечтательница, Софи. Я хочу сказать, взгляни на вещи реально. Ты поступила в университет, но что изучаешь? Искусство! Какой в этом прок? Почему бы тебе не заняться тем, что может обеспечить приличный заработок? Стать врачом или юристом, или, в крайнем случае, найти работу попроще в клинике или адвокатской конторе? — И снова Софи не нашлась что ответить.

Мама умерла за два дня до того, как дочь окончила университет. Приехав домой на похороны, Софи заметила, как отчим поглядывает маслеными глазками на хорошенькую юную падчерицу, и решила остаться до осени в родном городке. А задержалась на пять лет.