Поцелуй торпеды Шахов Максим

22

Логинов уселся в удобное синее кресло. Место ему досталось в первом ряду, вроде как в VIP-секторе. Справа разместилась эффектная дама лет около сорока с копной восхитительных светло-коричневых волос. Дама была увешана золотом, но со вкусом. За ней в свободном светлом льняном костюме сидел благородного вида и преклонного возраста мужчина с козлиной бородкой – типа бойфренд. На левой руке у него поблескивал старинный перстень, на бедро небрежно опиралась трость с темной ручкой, украшенной морозными желтоватыми узорами. Слева от Виктора разместились две женщины, типичные искательницы приличных мужчин – вроде подружек из фильма «Москва слезам не верит», певших дуэтом «Мы дети Галактики…». Эти сразу положили на Логинова глаз, причем дальняя то и дело косилась на его безымянный палец, пытаясь обнаружить след от обручального кольца. Несмотря на незадавшуюся личную жизнь, упакованы обе дамочки были на все сто. В сумочке соседки Логинов приметил и ключи от нового «Ниссана», и кошелек с кучей кредиток…

На задних рядах публика была попроще, но в общем и целом контингент собрался довольно приличный. Громко никто не разговаривал, перегаром в затылок не дышал, пиво о кресла не открывал и по матери друг дружку не посылал. В общем в сравнении с матчем «Спартак» – «Динамо» было даже как-то скучновато. Не хватало чего-то. То ли шелухи от семечек, которую сидящие сзади сплевывают тебе за шиворот, то ли дурных криков голых по пояс фанатов, то ли здоровенных омоновцев, поглядывающих на сектора и любовно поглаживающих свои дубинки.

К ногам Виктора упала пудреница.

– Ой! Простите! – изобразила неловкость соседка.

Если учесть, что примерялась она, чтобы уронить пудреницу, минуты две, за актерскую игру ей смело можно было поставить твердую четверку. Логинов быстро наклонился и поднял «упавшую» вещицу:

– Пожалуйста!

– Ой! Спасибо большое!

– Да не за что!

– Мне так неловко!

– Да ну что вы! Все в порядке!

– Еще раз спасибо! Меня Ингой зовут…

– А меня Виктором. Очень приятно!

– Мне тоже. А вы, Виктор, тут часто бываете?

– Первый раз. Я из Киева вообще-то приехал, отдохнуть. А вы?

– Мы местные, – кивнула на свою соседку Инга. – Вот пришли с подругой послушать. Ее Кирой зовут!

– Очень приятно! – наклонился чуть вперед Виктор.

– Мне тоже! – окинула Логинова цепким взглядом подруга.

– Вы бизнес-леди? – спросил тот.

Кира мгновенно насторожилась, так что даже уши у нее, казалось, встали торчком, как у почуявшей опасность зайчихи.

– Да!.. – начала было Инга, но Кира толкнула ее в бок и подозрительно спросила:

– А вы чем занимаетесь, Виктор?..

Взгляд Киры живо напомнил Логинову взгляд Феликса Эдмундовича Дзержинского со знаменитого портрета. Она явно опасалась, что Логинов гастролер вроде «настоящего полковника» из песни Аллы Борисовны.

– Я работаю в службе безопасности одного из банков.

– А какого, простите? – Кира дала понять, что на мякине ее не проведешь.

– «БМ-банка», – улыбнулся Логинов. – Удостоверение показать сейчас или можно потом?

Инга облегченно вздохнула и с торжеством посмотрела на подругу. В этот момент на сцену упал яркий луч прожектора. Мужчина в дорогом костюме с крашеными волосами быстро вышел к стойке с микрофоном. Заученно улыбнувшись, он вытащил микрофон из держателя. Публика разом умолкла. В возникшей тишине Логинов явственно расслышал возбужденный шепот Киры:

– Надо у него паспорт глянуть! Женатый он, чую…

Логинов метнул на подруг насмешливый взгляд. Кира осеклась, резко отодвинулась от Инги и с глупым видом уставилась на сцену. В тот же миг мужчина проговорил:

– Дорогие друзья! Я бесконечно рад приветствовать вас в этом зале! Встреча с преподобным Моней начинается! Я уверен, что она станет той поворотной вехой или, если хотите, отправной точкой, с которой начнется ваш путь к истинной вере и истинному блаженству! Убедительная просьба отключить свои мобильные телефоны! Хочу также напомнить, что видео– и фотосъемка в зале запрещены! В этом просто нет необходимости: по окончании встречи каждый желающий сможет получить DVD с записью проповеди. Спасибо!

23

Кащеев быстро повернул голову. Ощущение было такое, что на пороге каюты в дымных клубах вдруг возник Терминатор. Только в руке у него был не автомат, а топорик с пожарного щита «Алисы».

– Какого хрена?! – взорвался Кащеев. – Я ж тебе приказал за морем наблюдать!

– Так тут же у вас стреляли, я и… – опустил топорик Краб. – Управились?

– Управились! Давай наверх, а то еще скутер унесет!

Краб быстро посмотрел на рундук, в котором с легким шипением догорала ракета, но от вопросов благоразумно воздержался. Затем развернулся и поскакал наверх. Кащеев повернул голову к Самсонову:

– Чего возишься?

Самсонов торопливо распутывал конец веревки. Кащеев вернулся к двери, где бросил привезенный с берега пакет. В нем были небольшой кусок взрывчатки «си-четыре», электродетонатор, пара батареек и электронные часы.

Пока Кащеев из этого стандартного набора мастерил нехитрое взрывное устройство, красавчик Самсонов сделал петлю, накинул ее на шею уткнувшегося лицом в палубу Салаухина и поплевал на ладонь.

– Да не возись ты!.. – снова прикрикнул на него Кащеев.

Самсонов уперся ногой в голову Салаухина и с силой натянул веревку. Кащеев быстрыми, но аккуратными движениями закончил собирать взрывное устройство и только после этого поднял голову:

– Готов?

– Да должен уже! – кивнул Самсонов. – У меня даже рука занемела!

– Да при чем тут твоя рука? Переверни его!

Самсонов выполнил приказ. Кащеев деловито глянул на посиневшее лицо Салаухина и кивнул:

– Привязывай к кровати! Только крепко!

Сам Кащеев тем временем укрепил на переборке каюты СВУ. Выставив таймер, он спросил:

– Все? Привязал?

– Привязал, Григорий Васильевич! Даже катран его теперь не отгрызет!

– Тогда давай на палубу и все, что может всплыть, тащи сюда! Только в темпе!

Самсонов кивнул и бросился выполнять приказ. Кащеев оглянулся, потом подошел к кровати и устало присел рядом с мертвым Салаухиным. Самсонов привязал его к ограждению так, что генеральный директор «Федерации селевых боев» вроде как стоял на коленях, уткнув голову в край кровати.

Кащеева такое соседство ничуть не смущало. Многолетняя служба на оперативных должностях в МВД и ФСБ начисто лишила Григория Васильевича чувства брезгливости. А работа на Сосновского – моральных принципов. Правда, не сразу.

Когда Кащеев начинал работать на Сосновского, тот был «серым кардиналом» Кремля и обладал огромной властью. Силовых министров, к примеру, БОС назначал по своему усмотрению. А чтобы ставленники не зарывались, к каждому из них Сосновский прикреплял своего человека. Для контроля. Так что начинал Кащеев свою работу на олигарха с элементарного стукачества на начальство.

Однако в стремлении любой ценой удержать ускользающую власть Сосновский пустился во все тяжкие: сперва начал использовать в своих целях обычных бандитов, потом чеченских, а в конце фактически побратался с самим Шамилем Басаевым. В результате Кащеев, начинавший свою карьеру в ФСБ безобидным стукачом, закончил ее предателем и террористом…

24

Выйдя из дома, Аникеев с Горовым нырнули в арку дугообразного девятиэтажного дома и оказались на задворках автовокзала. Справа располагался большой продуктовый рынок. Однако Горов, вошедший в роль интенданта, авторитетно заявил, что ловить там нечего, в «Фуршете» все наверняка дешевле. Аникеев возражать не стал. Солнце палило вовсю, так что они с ходу отправились на море.

Поездка на троллейбусе обошлась им в двадцать центов: билеты стоили ровно в десять раз дешевле, чем в Москве. Хотя в принципе можно было дойти и пешком, до моря оказалась всего одна остановка. Влившись в плотный поток спешащих на «вторую» смену отдыхающих, Горов с Аникеевым пару минут спустя оказались на набережной.

Большая часть отдыхающих сворачивала вправо, в сторону так называемого Профессорского уголка. Горов с Аникеевым тоже повернули туда, как вдруг Степан резко затормозил, ухватив Леню за руку:

– Гляди! Пошли посмотрим!

– Ой, блин! – вздохнул Аникеев. – Угоришь же потом на солнце…

Впрочем, с Горовым спорить было бесполезно, и несколько секунд спустя они оказались у небольшой стойки с надписью: «Винная компания Андрея Макаревича. Бесплатная дегустация». Горов сунул свои пожитки Аникееву и с видом знатока проговорил:

– Тэк-с… Чего тут у нас? Ага… А ну-ка плесни мне вот этого, любезный!

Мужчина налил вина в пластиковый стаканчик. Горов для вида важно понюхал напиток, потом выпил. Повернувшись к Аникееву, он сказал:

– Ниче букет, попробуешь?

– С утра и лошадь не пьет, – глядя в сторону, буркнул Аникеев.

– Сам ты лошадь! И где ты видел утро, уже вечер! А ну-ка еще вот этого! – ткнул пальцем в другую бутылку Горов. – И не жмись! Андрей со мной в одном доме жил, встречу, пожалуюсь!

Мужчина засмеялся, но на этот раз налил вина побольше. Горов выпил, громко пошлепал губами и указал пальцем на следующую бутылку. Леня страдальчески вздохнул и отер со лба пот. Только попробовав вино из всей батареи бутылок, Горов сжалился над ним:

– Ладно, пошли… Вот этого розового на обратном пути возьмем! Запомни! Соседкам должно понравиться!

– Каким еще соседкам?

– Как каким? Тем, что за стеной! В соседней квартире целая бригада ткачих из Иванова поселилась. Я уже предварительно договорился! В смысле насчет культурного времяпрепровождения.

– О господи! И когда ты все успеваешь?

– Спать надо меньше, Ленчик. Кто рано встает, тому бог дает… И соседки! Ха-ха-ха…

– Солдафонский юмор!

– Какой ни есть, а лучше, чем ходить с такой рожей, как у тебя!

– Да жарко же, блин! А до моря еще переться и переться!

– Так не вопрос! – пожал плечами Горов и тут же повернулся к стоящим в тени велорикшам. – Эй, мужики! Почем доставка до пляжа?

– Двадцать пять гривен в один конец!

– Фигня, всего пять баксов! – оглянулся на Леню Горов. – А ну-ка давай сюда в темпе свою телегу!

– Ты что, с ума сошел? – попытался удержать Степана Аникеев. – А в отчете что напишем?

– Да расслабься, мы что, на кашах и квартире не сэкономили себе на одну поездку? Тем более у нас задание: выглядеть московскими коммерсами на отдыхе! Они что, думаешь, тут экономят? – негромко проговорил Горов.

На это ответить было нечего, так что несколько секунд спустя загорелый крымский рикша Витек уже с ветерком вез их к морю, разгоняя толпу душераздирающими воплями:

– Осторожно! Без тормозов! В сторону! В сторону! Тормозов нет!

– Ну что, не жарко? – спросил довольный Горов, почесывая грудь. – Что бы ты без меня делал, Ленчик? Точно бы от теплового удара на этой горе гикнулся!

25

В животе стоящего на коленях у кровати Салаухина вдруг заурчало. Кащеев отреагировал на это лишь ухмылкой. Трупов он перевидал достаточно и знал, что порой случаются и не такие казусы. Выпустив дым, Кащеев негромко проговорил:

– Не рычи, Дима, не поможет…

В каюту со сложенным шезлонгом под мышкой втиснулся Самсонов. В руках он держал также спасательный круг с названием судна и пробковый жилет. Сгрузив все это добро на палубу у рундука, он сказал:

– Порядок, Григорий Васильевич! Проверил! Больше вроде ниче не должно всплыть!

– Ну тогда давай наверх… – поднялся Кащеев. – Стой! А ключ от каюты где?

Самсонов повернулся и снял с крючка блестящий хромированный ключ.

– Вставь в замок с наружной стороны! – приказал Кащеев. – Краб, готов?

– Да!

– Ну тогда с богом! – направился к СВУ Кащеев.

Осторожными движениями он подсоединил к цепи и включил таймер. Цифры на дисплее замелькали в обратном отсчете. Кащеев быстро поднялся, прошел к выходу, выключил в каюте свет и запер ее. Затем направился на палубу.

Со стороны кормы подал голос Краб:

– Ну что, заводить?

– Подожди!

На всякий случай Кащеев вскарабкался на невысокую надстройку и огляделся по сторонам. На триста шестьдесят градусов не виднелось ни единого огонька. И звуков никаких подозрительных слышно не было, только легкий плеск волн о борт «Алисы».

– Заводи! – решительно сказал Кащеев.

Скутер довольно заурчал, выбросив порцию воды. Кащеев с кормы яхты ловко пересел на водный мотоцикл и крепко ухватился за Самсонова.

– Гони!

Скутер рванулся прочь от «Алисы». Три человека были для него тяжелой ношей, но движок довольно быстро развил необходимую мощность. Скутер приподнялся над водой и заскользил над морем в сторону берега. Через пару минут Кащеев покосился назад и велел остановиться. Краб резко сбросил скорость. Григорий Васильевич отпустил Самсонова и посмотрел на часы со светящимися стрелками.

– Через три с половиной минуты! – сообщил он. – Глуши мотор, а то еще топлива до берега не хватит!

Краб выполнил приказ и сунул руку за пазуху:

– Перекурить можно…

– Какой перекурить?! Ты знаешь, что в море огонек зажигалки видно на несколько километров!

26

Тип с крашеными волосами сунул микрофон в держатель, попятился назад и словно бы растворился на сцене. Разом загоревшиеся прожектора до краев залили ее розоватым дымным светом. Зазвучала музыка, и на сцену с песнопениями высыпала сводная бригада кришнаитов.

В зал полетело бессмертное:

– Рама Хари! Рама Кришна!

В целом хоровод смотрелся очень даже ничего, в обманчиво хаотичных передвижениях чувствовалась рука опытного хореографа. Звуковое сопровождение тоже было на уровне. Некоторые энтузиасты в задних рядах даже повскакивали и начали подпевать и прихлопывать. Инга косилась на Логинова, Кира принципиально смотрела на сцену.

В какой-то момент по ее краям раздалось приглушенное шипение. Две струи дыма пересеклись в центре и заклубились в водовороте. Когда дым рассеялся, все вдруг увидели, что Моня уже на сцене. Держа сложенные перед собой ладони, он поклонился. Зал разразился приветственными криками, раздались аплодисменты.

Кришнаиты, продолжая петь, двумя ручейками направились прочь со сцены. Моня шагнул к стойке и снял микрофон. Дым практически развеялся, и Логинов наконец смог как следует рассмотреть Моню. Весил тот килограммов за сто. Открытые до плеч руки были толщиной с корни баобаба. Мускулатура особой рельефностью не отличалась, волос ни на руках, ни на ногах Мони почти не было. Его огромная бритая башка оказалась на удивление правильной формы, без скошенного лба и прочих обезьяноподобностей. Кожа лица была свежей, чистой и гладко выбритой. Но общее впечатление портили перебитый нос, поросячьи глазки и большая нижняя губа. Подбородков у Мони Логинов насчитал три штуки, хотя ожирением тот не страдал. Просто был здоровым и откормленным, как хряк-производитель в образцовом фермерском хозяйстве.

Монин прикид был просто чумовым. На теле – простецкое с виду красно-бордовое сари без рукавов по щиколотку. На ногах дорогущие шлепки от «Дольче-Габано» и браслетики из бусинок доллара по два за штуку. Зато левое запястье «преподобного» украшали платиновые «Картье» тысяч за сто, на правом болтались такие же двухдолларовые разноцветные стекляшки.

– Здравствуйте, братья и сестры! Мир вам! – наконец поздоровался Моня.

Голос у него оказался ничего. Такой себе приятный баритон. Моня сделал паузу, вынудив публику снова разразиться приветственными криками. Его лицо стало довольным. Покивав по сторонам, он продолжил:

– Жизнь трудна, и большинство из нас рано или поздно задаются вопросом – в чем же ее смысл? Я тоже долго искал его, пока не понял: смысл в пути к истинной вере! Если вы встанете на этот путь, то в конце концов достигнете вечного блаженства! И я вам в этом обязательно помогу!

Публика зашумела и захлопала. Моня продолжил:

– Вы, наверное, хотите узнать: что же такое истинная вера? И чем она отличается от христианства, иудаизма или ислама? И я вам отвечу – ничем! Потому что истинная вера одна! А все прочие являются просто ее разновидностями. И иудаизм, и ислам признают существование Иисуса Христа, почитая его величайшим пророком. Но я вам скажу больше. Иисус был тибетским монахом! До тридцатилетнего возраста. А потом именно он принес истинную веру в Израиль! Поэтому-то в Библии и не описаны ни его детство, ни юность. А описано там только его триумфальное возвращение в Иерусалим! Что же это означает? А это означает, что все люди на самом деле братья по вере! Что иудаисты, что мусульмане, что христиане! Ведь у истоков всех этих течений истинной веры стоял один человек – Иисус Христос! Причем доказательств тому существует масса. К примеру, – повернулся Моня, – в узорах на всех раннехристианских храмах присутствует древнетибетский символ солнца – свастика. И вы сейчас сами в этом убедитесь…

На большой экран конференц-зала начали проецироваться слайды. Сперва общий план церкви с указанием географического местоположения и названия, следом – крупные планы узоров. Когда демонстрация фотофактов закончилась, Моня снова повернулся к залу:

– Это открытие я совершил в Тибете. Мало того, Учитель после церемонии просветления показал мне хранящиеся в монастыре уже две тысячи лет волосы. Они, по преданию, принадлежат Иисусу. Ради того, чтобы объединить всех людей в истинной вере, я, братья и сестры, собираюсь финансировать генетический анализ этих волос и капель крови Иисуса, оставшихся на Туринской плащанице! Я уверен, что после этого все люди, как и хотел Иисус, объединятся!

– Браво! Хари Кришна! Слава меценатам! – вскочил на ноги дедок с козлиной бородкой.

Моня шагнул к краю сцены и поднял руку:

– Для чистоты эксперимента возглавить экспедицию на Тибет я предложил ученому с мировым именем – академику Чумилину! Надеюсь, он оправдает наши с вами надежды!

– О, да! Да! – заверил Моню дедок и, как оказалось, тот самый академик. Прижав тросточку левой рукой к груди, он быстро просеменил к сцене. – Я оправдаю! Не сомневайтесь!

Моня наклонился и по-свойски потрепал академика по плечу, после чего пожал руку.

Соседки Логинова слева умеренно хлопали. Покосившись на них, Логинов, чтобы не выделяться, тоже изобразил аплодисменты. И в тот же миг он вдруг ощутил на себе чей-то взгляд. Виктор быстро повернул голову. Пожимая академику руку и улыбаясь во весь рот, Моня на миг вперил свои глаза-пуговки в него.

Странноватый это был взгляд. Логинов особой чувствительностью никогда не отличался, но тут почувствовал невольное беспокойство. И даже вроде как мурашки по его спине пробежали…

27

– Твою мать!.. – обреченно проговорил Кащеев.

Светящаяся секундная стрелка его водонепроницаемых часов обежала уже лишние полкруга, а взрыва не было. «Чертов детонатор!» – успел подумать Григорий Васильевич, и в этот миг из темноты наконец донесся долгожданный хлопок.

– Слава те господи! – невольно проговорил Кащеев.

Пластита он заложил совсем немного, поскольку лишний шум был ни к чему. Поэтому надо было проверить результат. Пару минут спустя скутер снова приблизился к яхте. Пробоина, как и рассчитал Кащеев, оказалась катастрофической: «Алиса» уже практически погрузилась под воду, волны лизали надстройку.

С шумом выплюнув остатки воздуха, яхта накренилась и боком ушла под воду. Волны сомкнулись и разгладились, но на поверхности что-то забелело. Кащеев велел Крабу подойти поближе. Самсонов выудил из воды белый пластиковый цилиндр с надписью «Алиса» и виновато проговорил:

– Как это я его не заметил, Григорий Васильевич, вроде ж все проверял…

– Проверял он… Ничего толком сделать не можете! – прикрикнул Кащеев. – Отдай Крабу, пусть в бардачок сунет! На берегу спалим!

Больше никаких следов кораблекрушения на поверхности не появилось, и Кащеев приказал:

– Все! К берегу! Разбор полетов устроим там!

Даже в открытом море Кащеев не забывал поддерживать дисциплину. Потому что с уголовниками иначе нельзя. Дай им сегодня палец, они завтра всю лапу оттяпают и не подавятся. А команду себе Кащеев сколотил как раз из уголовников. До сегодняшнего дня ее, правда, разбавлял один лох – Салаухин. Но от него Кащеев наконец-то избавился…

Сбежав из Москвы в Крым после неудавшегося покушения на Башманова, Кащеев рассчитывал покинуть солнечный полуостров, как только Сосновский переведет на его счет деньги. Но тот, скотина, его попросту «кинул». Кащеев был в шоке: ведь его разыскивала ФСБ. И, чтобы гарантированно уйти от возмездия, нужно было начать новую жизнь где-нибудь на другом конце света. А для этого были необходимы деньги. Точнее, очень-очень много денег. Кащеев на Сосновского работал, конечно, не бесплатно, но того, что он скопил за эти годы, для натурализации в какой-нибудь Боливии или Новой Зеландии было маловато…

Ехать выбивать долг в Лондон у олигарха было бы авантюрой. Визу получить – и то проблема, не говоря уже о тесной дружбе Сосновского с ребятами из МИ-5. Встречаться с ними Кащееву было так же вредно для здоровья, как и с бывшими коллегами из ФСБ. Поэтому Григорий Васильевич поспешно уехал в одну из бывших братских республик, где сделал хорошую «пластику». Когда шрамы сошли, Кащеев снова вернулся в Крым, поскольку у него был запасной подлинный бланк украинского паспорта.

Для спокойной жизни в Украине он вполне годился, а вот оформлять по нему загранпаспорт было рискованно. Как и колесить по СНГ. Поэтому Кащеев, что называется, залег на Южном берегу Крыма. Благо приезжих здесь круглый год было достаточно, так что лишних вопросов никто не задавал. Заплатил – живи.

Поначалу Кащеев вообще вел себя тише воды ниже травы. В кафе боялся показаться и даже купаться ходил только на бесплатный городской пляж, на котором, соответственно, яблоку было негде упасть. И как раз там-то он и познакомился случайно с Салаухиным. А тот сам не заметил, как выложил опытному оперу всю свою подноготную.

Салаухин оказался типичным предпринимателем «первой» волны. В коммерцию он попал по недоразумению. Где-то в начале девяностых, когда Салаухина сократили с работы, сосед предложил ему смотаться на оптовый рынок, помочь поднести сумки. Так Салаухин влился в «челночество», а вскоре образовал частное предприятие. Пока товаров не хватало, он вроде как процветал. Когда же рынок стал наполняться, Салаухин какое-то время еще барахтался на плаву, но в конце концов разорился. Жена сбежала в Россию. Салаухин потыкался туда-сюда, а потом подался в маклеры. Необходимый талант у него отсутствовал начисто, но, благодаря квартирному буму в Крыму, даже такому ничтожеству кое-какие крохи перепадали.

Убедившись, что Салаухина опасаться нечего, Кащеев приспособил его сторожить свои вещи, поскольку ворья на городском пляже хватало. Так они и подружились – на почве взаимного присмотра за пляжными тапками. И даже стали иногда по вечерам выпивать по паре пива. Захмелев, Салаухин оставался таким же безобидным, только начинал хвастаться, как он когда-нибудь сказочно разбогатеет…

28

Вход на пляжи оказался платным. И стоил один доллар. По всему берегу. Выяснив это в пятый или шестой раз, Горов вернулся к Аникееву:

– Обнаглели, блин, хохлы! Мы Крым у турок оттяпали, потом им подарили, а они с нас же бешеные бабки дерут… Может, по волнорезу проберемся, чтоб не платить? – повернул голову Степан к решетке.

– Да не жмись ты, я за тебя заплачу! – простонал истекающий потом Аникеев.

– Да шучу я, Леня! Шучу! – довольно засмеялся Горов и потянул руку к поясной сумке. – Пошли!

Судя по настроению Степана, Андрей Макаревич знал толк не только в музыке, но и в виноделии. Уплатив хохлам мзду за доступ к отвоеванному россиянами у турок крымскому берегу, Горов с Аникеевым спустились по лестнице и оказались на чистеньком галечном пляже. Можно было взять пластиковые шезлонги, но за них нужно было платить отдельно, а Аникеев уже буквально плавился от жары. Быстро раздевшись, он сказал:

– Бди, Степан! Я пошел!

Вода в знойном Крыму неожиданно оказалась почти арктической, но делать было нечего. Невольно ежась от холода, Леня забрел по разъезжающейся под ногами гальке в море по колено и героически бултыхнулся в набежавшую волну. Купающихся было мало. Аникеев саженками проплыл до буйка и вернулся к берегу. Температура моря к длительным водным процедурам не располагала, поэтому Леня поспешно выбрался на берег. Горов, прикрывая глаза рукой от слепящего солнца, благодушно щурился по сторонам.

– Ну, – спросил он, – как водичка?

– Ой, блин, ледяная!

– Да? – недоверчиво спросил Степан, поднимаясь. – А у них на табло двадцать градусов написано… Ладно, сейчас разберемся.

Аникеев решил было, что Степан пойдет разбираться с персоналом пляжа, но тот, быстро перебирая по раскаленной гальке белыми волосатыми ногами, направился к берегу.

Попробовав пальцами воду, он оглянулся:

– Да, не фонтан! Это не Копакабана, блин, в Рио-де-Жанейро!

– А ты быстро! – посоветовал Аникеев.

Горов задумчиво почесал затылок и повернул голову к волнорезу, на краю которого расположилась шумная компания подростков. Быстро вернувшись за тапочками, Степан направился к надписи «С буны не нырять», залез на волнорез и вскоре картинно махнул с его края Лене рукой.

На месте, где секунду спустя Горов бултыхнулся в воду, вырос целый фонтан брызг. Вынырнув, Степан фыркнул и направился к бую. Немного повисев на нем, он нарезал по акватории пару кругов, после чего вернулся к волнорезу и ловко вскарабкался на его край.

– Если прыгать, нормальная вода! – довольно сказал он, вернувшись. – Может, в Рио-де-Жанейро теплее, но билеты туда дорогие. Тебе шезлонг брать?

– На фига? – вяло спросил Аникеев, уже пригревшийся на солнышке. – На гальке лучше. Падай!

– Ладно, если что, потом возьмем! – сказал Горов и опустился рядом с Леней.

Немного потаращившись на море, он сказал:

– Надо будет на скутере покататься! Да?

– А вещи кто сторожить будет? – моргнул на него одним глазом Аникеев.

– Да договоримся с этим сторожем пляжным или кто он там!

– Телефоны тогда придется отключать… А если Логинов в это время позвонит?

– Да придумаем что-нибудь! Можно по очереди. Или предупредим его. Все равно нужно косить под курортников…

– Ага… – лениво пробормотал Аникеев.

Горову нежиться на солнце просто так было скучно, и он вскоре подкатился к какой-то женщине, загоревшей до темно-коричневого состояния. Та оказалась добропорядочной курортницей из Донбасса и на заигрывания бледного Горова реагировала вяло. Степан вскоре вернулся.

Еще раз искупавшись, они обнаружили, что солнце стремительно покидает пляж. Потянуло холодком. Горов озадаченно посмотрел на часы. По местному времени было всего начало шестого, но из-за того, что горы располагались на западе, тень накрывала Алушту намного раньше заката…

– Собираемся? – спросил Степан.

– Ага, – передернул плечами Аникеев.

Переодевшись, они покинули пляж. По дороге Горов остановился у одного из лотков и примерил псевдоморскую фуражку с золотым шитьем.

– Ну как?

– Мрак… – поморщился Аникеев. – Купи лучше тюбетейку, что ли…

В тюбетейке с вышивкой Горов смотрелся еще хуже, и Аникеев только отрицательно покачал головой. В ассортименте были еще сомбреро, но их Степан примерять не стал, снова нацепив приглянувшуюся с первого раза фуражку.

– Купи лучше кепку с вентилятором на солнечной батарее! – хмыкнул Леня.