Рейс налево Кускова Алина
– Я загляну к тебе вечером, – Серафима Павловна выразительно поглядела на мнимую Верочку, – нам нужно обсудить твои дела тет-а-тет. – Кудрин послушно склонил голову и пошел провожать маму.
Олимпиада никогда не попадала в подобное положение, знакомясь с матерями своих кавалеров. Чаще всего она нравилась пожилым дамам своим азартом, деловой хваткой и уверенным поведением. К тому же Липа вовремя опускала невинные глаза, говорила матерям комплименты, восторгалась воспитанием их питомцев. Метод «двух в одном» срабатывал безотказно. На этот раз что-то вышло из-под ее контроля, что-то не получилось. Но раньше она никогда не являлась на смотрины с синяком под глазом и обмотанной в полотенце. Возможно, отрицательно сказался именно ее внешний вид. Но что ей оставалось делать?! Нужно было нацепить на тело Верочкин халат, а на нос – солнцезащитные очки.
– Зачем вы представили меня Верочкой?! – набросилась Липа на вернувшегося и заметно погрустневшего Кудрина. – Теперь ваша мама ее возненавидит и не захочет слышать ее имя всуе!
– По-твоему, – взбеленился тот, – я должен был признаться маме, что провел ночь с незнакомкой?!
– А что в этом такого? – искренне изумилась Липа. – Мужчины часто так делают и совершенно этого не стесняются. Они заносят незнакомок в список своих побед и хвастаются этим на каждом углу.
– У тебя превратное представление о мужчинах, – вздохнул Кудрин и ткнул вилкой в студень.
– Картошечки бы, – плотоядно глядя на еду, заметила Липа. – Я нажарю. Только мне нужно найти свою блузку. – И она исчезла в спальне, намереваясь перекопать все коробки, но найти необходимую вещь.
Для начала она легла на матрас и попыталась вспомнить, каким образом раздевалась вчера. Липа махала руками и внимательно оценивала траекторию предполагаемого полета ее блузки. Выходило, что она забросила ее в самую гущу коробок, и та, скользнув между ними, застряла в щели. Выудив блузку, Липа довольно оглядела ее, никаких прорех она не обнаружила, а помятость придавала блузке демократичный вид. Облачившись наконец-то по полной программе в свой привычный гардероб, Липа подошла к двери и остановилась. В комнате шел разговор. Кудрин говорил по телефону с… Верочкой. Липа замерла. Одна неверная реплика, и они больше никогда не помирятся. Ее раздирали черти, так хотелось крикнуть и передать Верочке привет, что Липа в испуге закрыла рот руками. Пусть голубки наговорятся, она не должна им мешать. К тому же Кудрин может отомстить и встрять в ее разговор со Станиславом, которому она должна, попросту обязана немедленно позвонить!
Впрочем, Кудрин снова молчал и слушал. Говорила Верочка, а он слушал и кивал сам себе головой. Та же не просто говорила, та изрыгала фразы, плевалась слюной в телефон, и Липе показалось, что Кудрин поспешно вытирал эти плевки, машинально проводя рукой по трубке. Верочка была в ярости. Она нисколько не успокоилась и посылала Кудрина на все четыре стороны. Тот спокойно выслушивал эти посылы и обреченно кивал головой. Олимпиада оставила свой рот в покое и демонстративно медленно прошлась перед Кудриным. Неужели он не понимает, что не должен так унижаться?! Мямля! Маменькин сынок! Бабский угодник! Нет, последнее не про него. Олимпиада решительно нажала на рычаг и прервала задушевную беседу, которая, по ее мнению, уничижала достоинство Кудрина. Он не стал сопротивляться и тяжело вздохнул, вернув трубку на место.
– Она никогда меня не простит, – простонал он, – никогда!
– Тем хуже для нее, – заявила Липа, нисколько не сомневаясь в своей правоте, – женщина должна уметь прощать. Тем более вы ни в чем не виноваты. Это я вломилась в вашу квартиру и уснула в спальне.
От раздавшегося в дверь звонка вздрогнули оба.
– Это не может быть Верочка, – прошептала Липа, – она бы не успела так быстро добежать. Скорее всего, это вернулась ваша мама. Что еще ей понадобилось? Добить меня своим тяжелым взглядом? – Она приосанилась и выпятила грудь, та теперь, слава богу, была облачена не в полотенце, так что стесняться было нечего. Застать врасплох Олимпиаду не удастся! Она оттолкнула испуганного Кудрина и подошла к двери сама.
– Вам нужно сделать глазок на дверь, – заметила Липа, – еще есть современные системы с видеокамерами. Сейчас мы бы знали, кто там ломится, и могли бы не пускать его в квартиру.
– Пусти, пусти! – обреченно махнул рукой Максим, приготовившийся к худшему.
– Я так и не получу в этом доме жареной картошки! – высказалась Липа и звякнула защелкой. – О! Максим, это не ваша мама!
На пороге стояла незнакомая ей дама и переминалась с ноги на ногу. Она была достаточно молода для того, чтобы соблазнить какого-нибудь пенсионера-льготника, но одевалась слишком вызывающе. Как определила Олимпиада, ее прикид был сплошным унисексом с ярко выраженной подростковой направленностью. Дама взлохматила свои коротко остриженные седые волосики и извиняющимся тоном поинтересовалась, нет ли у Кудрина сигаретки.
– С Новым годом! С новым счастьем! Такой лом бежать в магазин, – заявила престарелая красотка, – а курить хочется так, что нет никаких сил противиться этой вредной привычке. – Дама в упор не замечала Липу, пока та полностью не заслонила собой вид в дверную щель и Кудрина в глубине комнаты не стало видно. – Ой, Макс, а вы не одни? Надо же, я помешала! Я могу уйти, если у вас ничего нет…
– Верочка! – Липа решительно протянула даме руку. – С новым и вас счастьем. Все есть. Я курю, пью, сплю в постелях чужих мужчин и не нравлюсь их мамашам.
– Роза Викторовна, – с готовностью протянула руку дама. – Это очень хорошо, что вы такая порочная особа. Мне так повезло!
– Вам-то в чем повезло?! – изумился Кудрин, оттесняя Липу от двери. – И никакая она не Верочка.
Липа хмыкнула и отправилась за сигаретами. Раз уж Максим не приглашает даму в квартиру, значит, на то у него есть свои причины. Но даме она поможет, поделится насущным, где-то у нее еще оставалось несколько сигарет, найти бы только.
– Не нужно этого стесняться, – пронзительно зашептала Роза Викторовна. – Молодежь нынче пошла такая активная, пытается испробовать все на свете. Я так жалею, что в этом возрасте многое себе не позволяла и была синим чулком. Приходится в более зрелые годы наверстывать упущенное. Я вот с этого нового года решила начать курить сигареты. Представляете, все обычно бросают эту вредную привычку, а я решила начать курить! А сигареты купить забыла. Кефир купила, а сигареты нет. Как хорошо, что у вас, Макс, оказалась такая порочная подруга. Не волнуйтесь, Макс, вашей маме я ничего не скажу.
– Мама знает, – трагически произнес тот и гордо тряхнул каштановыми волосами, ударившись затылком о косяк. – А она на самом деле не Верочка!
– Что вы говорите?! – не поверила соседка. – И что? Ой! Я снова бесцеремонна.
– Да ладно, – ответила за него подошедшая Липа, – какие тут уж церемонии разводить. Вот, все, что осталось. Сами понимаете, что после бурно проведенной ночи рассчитывать на большее не приходится. – И она показала даме единственную сигарету, разломанную четко пополам. – К сожалению.
– Ничего, – Роза Викторовна с энтузиазмом отъявленного наркомана выхватила сигарный огрызок. – Я как-нибудь уж приспособлюсь. Начинать так начинать. Я же дала себе слово. Максим, – ее голос дрогнул, – а выпить у вас ничего не найдется?! Я с этого года решила начать пить горькую. Но забыла купить в магазине. Кефир, понимаете, купила…
– Есть водка и шампанское, – пробормотал Кудрин, понимая, что с соседкой случилась беда.
– Лучше водки! – заявила Роза Викторовна и бросилась без приглашения в комнату к столу.
– Что вы заладили, что я не Верочка? – недовольно прошептала Кудрину Липа. – Ей все равно, кто я. Представьте меня Екатериной Великой, и она поверит. У вашей соседки, по-моему, крыша поехала.
Роза Викторовна тем временем устроилась за праздничным столом и попыталась закурить от оставленной там Липой зажигалки трофейный огрызок. Было очевидно, что пользоваться зажигалкой она не умеет. Липа наклонилась к ней и помогла прикурить. Кудрин, внимательно наблюдая за разворачивающимся действом, присел к столу и задумался о том, что делать с маминой подругой, внезапно лишившейся рассудка. Роза Викторовна не позволила ему стать сторонним наблюдателем и потребовала водки. Кудрин ей налил в одноразовый стаканчик и наполнил свой стакан. Роза Викторовна потребовала, чтобы Липа выпила вместе с ними, припомнив той, что Верочка – фактически падшая женщина, и лишний стакан водки ей не помешает. После тоста Кудрина «За дружбу!», она выпила и выскочила из квартиры, на ходу пытаясь курить.
– Что это было?! – недоуменно поинтересовалась вновь нетрезвая Олимпиада.
– Ее бросил очередной жених. Роза Викторовна никогда не была замужем, но не теряет надежды. Нужно позвонить маме, это ее лучшая подруга.
– Не нужно звонить маме, мне сейчас только вашей мамы не хватает, – испуганно воспротивилась Липа, закусывая водку лимоном. – Зря я пила.
– А! – Кудрин помотылял у нее перед носом указательным пальцем. – Я же говорил, что ты – алкоголичка и не в силах сдерживать свои порывы. Или тебя тоже бросил жених, и ты потеряла надежду?
– Еще чего! – возмутилась Липа и щелкнула пультом управления. Плазменный экран тут же показал титры до боли знакомого фильма. – Каждый раз одно и то же. Мне нужно ехать! Иначе к вечеру с вашими импульсивными гостями я стану не транспортабельна.
– Отличная идея! – обрадовался Кудрин. – Сейчас же отправимся на вокзал! Электрички ходят каждые полчаса. Или один раз в час, но это не важно. Можешь погулять на свежем воздухе и немного охладиться. Восстановить силы перед встречей с женихом.
– Ну-ну, – усмехнулась Липа. – Вам тоже рекомендую набраться сил перед встречей с бывшей невестой. Странно, что она еще не прибежала! – Липа поднялась и направилась за своей шубой. Задерживаться в этом дурдоме дольше она не собиралась.
Радостный Кудрин торжественно провел непрошеную гостью в коридор, ерничая на каждом шагу. Олимпиада не обращала на него внимания и пыталась отыскать свою сумку, которую бросила, выудив оттуда обломанную сигарету. Сумка валялась на своем привычном месте – под телефонной тумбочкой, и Липе пришлось нагнуться для того, чтобы ее оттуда достать. Кудрин стоял рядом с ней и подтрунивал над ее женихом. Внезапно входная дверь распахнулась и сбила его с ног. Кудрин упал на Липу, согнувшись пополам.
– А! – взревела военной сиреной вбежавшая Верочка. – Так вы уже и в коридоре этим занимаетесь?!
– Ты нас не так поняла, – прошептал Кудрин, отпуская руку, которая машинально в поисках опоры схватилась за бедро согнутой Олимпиады.
– Еще бы! При виде такого, – Верочка округлила злые глазки, – и ничего не понять! Развратник и куртизанка! – И она выскочила из квартиры, хлопнув дверью.
– Если она придет еще раз, то вам придется менять металлическую дверь, – сказала Липа, распрямляясь и скидывая его вторую руку со своего бедра.
– Она больше не придет, – прошептал тот и сел на телефонную тумбочку.
– Тогда я смогу с чистой совестью поздравить вас с новым счастьем. – Липа накинула на себя шубку и тоскливо поглядела на Кудрина. – Не стоит так расстраиваться. Импульсивные люди обычно очень отходчивые. Поверьте мне, она не оставит вас в покое. Кстати, как и ваша родительница. – Липа кивнула головой в сторону лестничной клетки. Было отчетливо слышно, что там кто-то, тяжело дыша, поднимался по лестнице. – Нужно было закрыть дверь на замок.
Кудрин вскочил с намерением это сделать, но опоздал. В квартиру вломился очередной непрошеный гость. На этот раз им оказался неизвестный мужчина приятной наружности с лицом и фигурой Кена, и Липа вздохнула от облегчения.
– Макс! Спасай меня! – закричал мужчина вместо поздравлений и моментально закрыл за собой дверь за все замки и щеколды. – Она пасет меня целый день, я еле вырвался из дома! О, да ты не один! С новым счастьем вас, девушка! – Незнакомец приник к двери и замер, показывая пальцем, что та, от которой он скрывался, стоит под дверью. Он повернул к Липе свое перекошенное в ужасе лицо и провел ребром ладони по шее. Незнакомец хотел этим сказать, что сейчас решается вопрос его жизни или смерти.
Липа скинула шубу, сунула ее вместе с сумкой Кудрину, подтолкнула к нему незнакомца, который явно был с Кудриным знаком, и вытолкала мужчин в комнату. Как раз в эту секунду в квартиру позвонили.
– Добрый день, – Олимпиада обратилась к странной молоденькой особе, лицо которой было искажено от злости. – Вам кого?
– Подлеца и негодяя! – выкрикнула девица и попыталась оттеснить Липу. Но не тут-то было.
– Здесь его нет! – заявила она и толкнула девицу на место.
– А откуда вы знаете, что я его ищу? – подозрительно прищурилась та, остановленная разговором с незнакомкой. – Вы же не Верочка! А кто вы?
– Кроме меня, в квартире больше никого нет, – соврала Липа, – а себя подлецом и негодяем я не считаю. И, естественно, я не Верочка. Я хозяйка квартиры, в которую вы ломитесь.
– Я слышала, как он забежал сюда! – заявила девица и принюхалась, как натасканная гончая, идущая по следу. – Это аромат его туалетной воды!
– Вы ошибаетесь, – сухо заметила ей Липа и принялась закрывать дверь.
– Тогда передайте ему, – запыхтела девица, – что я рожу от него ребенка!
Липа остановилась. Получается, она действительно спасает подлеца и негодяя? Вот это номер. Но этот подлец знает Кудрина, а подвести Максима в очередной раз она не сможет. Это будет чересчур.
– Вы беременны? – поинтересовалась она у девицы.
– Еще нет, – призналась ей та, – но скоро буду!
И Олимпиада с чистой совестью захлопнула перед ее носом дверь. Пусть разбираются без нее, когда она уедет в свои Петушки. Липа постояла немного перед дверью, слыша, как девица хлюпает носом и кому-то звонит, уточняя номер квартиры. После звонка, скорее всего, подтвердившего ее версию о том, что квартирой она все-таки не ошиблась, девица затрезвонила снова.
– Что еще? – неприветливо поинтересовалась Липа, глядя на перекошенное личико, которое к этому времени покрылось красными пятнами. – Шли бы вы домой, девушка, приняли бы успокоительное…
– Это та квартира! – заявила девица. – И вместо вас должна быть Верочка!
– Квартира та, – согласилась с ней Липа, – но дом другой. Помните фильм «Иронию судьбы»?
– Дом другой? – задумалась девица. – Но у нас в городе одна такая многоэтажка.
– Бедняжка, – пожалела ее Липа, – значит, вы перепутали город! Нет здесь никаких Верочек.
Обескураженная девица задумалась и пошла по лестнице вниз. Липа улыбнулась ей вслед и закрыла дверь. Теперь можно было надеяться, что в ближайшие полчаса, пока голова проведет мозговой штурм, псевдобеременная не побеспокоит незнакомца.
Мужчины сидели за столом и напряженно молчали. Незнакомец, увидев Липу в гордом одиночестве, позволил себе немного расслабиться и заговорил первым:
– Девушка! Огромное вам спасибо! Вы меня фактически спасли от неминуемой гибели.
– Я отвратительно поступила, – призналась Липа, – бедная девушка хочет родить от вас ребенка!
– Только через мой труп! – заявил незнакомец, вскочил со стула и принялся нервозно расхаживать по комнате. – В ближайшее время я не собираюсь жениться или обзаводиться детьми. Кстати, Макс, как твоя помолвка? Состоялась? А где Верочка?
– Верочки больше нет, – с горечью произнес Максим и опустил голову.
– Она умерла?! – обомлел незнакомец и осел мучным кулем на стул.
– Для меня – да, – продолжал трагическую речь Кудрин. – Вернее, я для нее умер.
– Хватит слюзить, – заявила Липа, – просто она нас застукала в слишком интимной позе, хотя ничего подобного мы делать не собирались.
– Понятно, – процедил незнакомец, – это хорошо. Мне Верочка не нравилась. Нервная она какая-то. – И он с тревогой обернулся на входную дверь.
– Мне пора на вокзал, – сказала Липа, забирая свои вещи.
– Ни в коем случае! – закричал незнакомец и выхватил у нее шубу с сумкой. – А если она вернется?! Вы должны довести это милосердное дело до конца!
– Действительно, – сказал Кудрин, глядя в стол, – останься, Липа, еще ненадолго.
– Липа?! – встрепенулся незнакомец, решивший во что бы то ни стало остановить Липу. – Какое редкое имя! И благодаря кому вы его получили? – Он поцеловал Липину ладонь и усадил ее за стол.
– Глупо отвечать на этот вопрос, – уточнила Липа и ответила: – Мама меня так назвала в честь Московской олимпиады, так что о возрасте можете уже не спрашивать.
– Какая у вас чудесная мама! Давайте познакомимся! – прыгал на стуле возле нее незнакомец.
– Зачем вам знакомиться с моей мамой?! – испугалась та.
– С ней – потом, сначала с вами, прелестная незнакомка Липа! – Он встал и представился: – Виктор Белоусов! Лучший друг этого замечательного во всех отношениях человека, который сейчас сидит перед вами и совершенно не страдает по поводу завершения своих отношений с Верочкой! Макс! Страдать по одной даме в присутствии другой – это дурной тон.
– Очень приятно, Виктор, – ответила Липа. – Только вы не поняли, между нами действительно ничего нет. Получилось так, что я ошиблась квартирой перед самым боем курантов.
– Нет, везет же некоторым, – сокрушенно сказал Белоусов, – лучше бы вы ошиблись моей квартирой!
– То есть, – внимательно поглядела на него Липа, – вы верите, что такое может случиться?
– А почему бы и нет? – пожал плечами Виктор. – В прошлом году меня забыли под соседской елкой! Хорош же я был, когда протрезвел хозяин квартиры и наткнулся на свою жену!
– А ее где забыли? – заинтересовалась Липа.
– Там же, черт возьми! Вместе со мной! Самое обидное, что между нами ничего не было! Кстати, как ваш глаз? Не болит? Максим, у твоей мамы есть же прекрасная мазь от ушибов.
– Только не нужно приплетать сюда его маму! – испугалась Липа. – Пойду и пожарю картошки!
Она встала и направилась на кухню. Ей нужно было побыть одной и подумать, рассказать ли Стасу правду или все же умолчать о некоторых пикантных подробностях. Ведь есть же мужчины, которые верят тому, что под Новый год вполне можно ошибиться квартирой, домом и городом! Про город она, правда, Виктору так и не сказала. Зато сейчас ему все расскажет Кудрин. Мужчины еще большие сплетники, чем слабый пол, особенно в тех случаях, когда дело касается женщин. Они-то не избегают пикантных подробностей, смакуя каждую из них по нескольку раз. Впрочем, Виктор ей нравится как человек.
Липа на мгновение замерла и прислушалась. В комнате не умолкали мужские голоса. Ничего, пусть посовещаются, обменяются мнениями, а потом она выйдет и расколет их на отдельно взятом у каждого интервью. Уж это она умеет, этому ее отлично научили, в этом деле она – профессионал. Липа вернулась к раковине, надела висевший на кухне фартук и принялась чистить картошку.
Новый год по праву считается праздником салата оливье, который на самом деле таковым не является. Стол – не праздничный стол, если на нем нет сырокопченой колбасы, мандаринов и шампанского. Салаты, икра и другие изыски – все это Липа вполне допускала в ночь празднования Нового года. Но вот первого января ей всегда хотелось жареной картошки. Этим блюдом она себя не баловала, на протяжении всего года приходилось скидывать лишние килограммы и забыть о жареном. В ночь оливье блюду с жареной картошкой не удивился бы только слепой, глухой и одновременно потерявший нюх россиянин. Зато первого числа можно было оторваться по полной программе.
Картофеля у Кудрина оказалась вполне достаточно, и вскоре на сковороде потрескивала подсолнечным маслом значительная его часть, медленно, но верно приобретая хрустящую корочку. Липа посолила картошку и дала себе слово, что бы ни случилось, она ни за что не уйдет, пока все не съест. Иначе новый год для нее так и не начнется. Полцарства за жареную картошку!
Она как чувствовала. Раздался звонок в дверь, и на кухню забежал взволнованный Виктор.
– Она вернулась, Липа! Спасай!
Липа прикинула. Получалось точно, как она и предполагала. Девица раскинула мозгами, поняла, что ее накололи, и вернулась. Она вздохнула, набрала в грудь побольше воздуха и пошла открывать, намереваясь нападением предупредить вражескую атаку.
– Что тебе надо?! Достала уже! – Липа распахнула дверь и замерла.
– Ах, так! – вскричала Верочка. – Она уже ходит в моем фартуке и командует парадом?! – Верочка фыркнула и побежала вниз по лестнице.
– Она приходила?! – поинтересовался Виктор, когда расстроенная Липа вернулась в комнату.
– Она, – подтвердила та и виновато поглядела на Кудрина.
– Что? – предчувствуя неприятности, спросил тот. – Что еще случилось?!
– Приходила Верочка, – призналась Липа, – увидела меня и убежала.
– Тебе не нужно было открывать! – закричал Кудрин и побежал в коридор. – Я так и знал!
Он распахнул дверь и позвал Верочку, но одинокое эхо погуляло по лестничным пролетам и вернулось к нему обратно.
– Она обязательно придет снова, – попыталась утешить его Липа. – Или сходите к ней сами, когда она немного успокоится. Думаю, лучше всего сделать это ночью, у нее все равно на нервной почве будет бессонница. К этому времени я точно уеду! – И она укоризненно посмотрела на Виктора.
– Кто же знал, что она вернется? – развел тот руками.
– Женщины всегда возвращаются! – заявила Липа и оказалась настолько права, что опешила. По лестничной клетке грузно, с трудом преодолевая ступеньки, поднималась Серафима Павловна. Ее пальто было расстегнуло, и оттуда маячил тот же бархатный костюм с шарфом на шее. – Прямо какой-то дом свиданий, – пробормотала она и отступила назад на кухню.
Сидеть на кухне целую вечность не хотелось, как и показываться вредной мамаше. Липа съела целую тарелку жареной картошки и сыто улыбалась сковородке, которая нисколько не опустела. С другой стороны, а что она теряет, кроме своего жениха, который ждет не дождется ее возвращения! Липе давно пора ехать на вокзал, она и так здесь слишком долго задержалась, кому-то помогла, кому-то насолила еще больше. Пора возвращаться, пора! Липа решительно встала и зашла в комнату.
Серафима Павловна сидела на ее месте за столом и мило беседовала с Виктором. Ее морщинистое лицо покрылось глубокой тенью, когда она увидела Олимпиаду.
– Вы еще здесь?! – резко спросила мама Кудрина. – Я думала, что вы уже покинули моего сына!
– У вас плохо обстоят дела с соображаловкой, – нагло заявила та и обратилась к Виктору: – Снимите с ее шеи шарф! Он перекрывает доступ кислорода к мозгам! С новым счастьем всех вас!
Кудрин поперхнулся и закашлялся, как догадалась Липа, это у него теперь войдет в привычку. Виктор попытался спрятать улыбку от удачного экспромта Липы в ложке с салатом. Сама же Серафима Павловна открыла рот, но так и не нашлась, что ответить нахальной девице, посягнувшей на ее сына.
Зато Олимпиаду больше никто не задерживал! И она не собиралась задерживаться в этой квартире ни на секунду, пусть сюда валом валят Верочки, небеременные девицы, странные соседки и вредные мамаши. Ей отныне будет все равно, что еще случится в этом провинциальном городке, где вместо привычного памятника вождю пролетариата умудрились поставить памятник великому композитору! Теперь ей все равно. Она никогда сюда не вернется. Родные Петушки, где же вы?! Стасик, любимый, сейчас она прилетит к тебе на крыльях пригородной электрички! Вика Наумова, бедная Вика, как же ты там без своего знаменательного интервью?! Липа поймала такси и попросила довезти ее до вокзала. Город подмигивал ей иллюминацией разноцветных огней, прощаясь с непрошеной гостьей.
Глава 3
Металлические двери нынче дороги
Родной город встретил блудную дочь глубокой ночью, когда все благоразумные люди уже спали. Но Липа себя к ним не относила. После совершенного ею поступка она готовилась выслушать все, что касается ее легкомыслия и глупости от Станислава Дружинина, ее кавалера и жениха, который до недавнего момента считал их отношения серьезными и ведущими прямой дорогой в загс. Продолжал ли он так считать и дальше, Олимпиада сомневалась. Трясясь в рейсовом автобусе практически в полном одиночестве, если не считать хмурого водителя, она прикидывала план дальнейших действий.
Итак, что Олимпиада имела в плюсах? Первое – то, что она все-таки вернулась! Второе – целой и невредимой (синяк под глазом она замаскирует тональным кремом). Третье – она продолжает любить Станислава. Минусов было гораздо больше, и считать их сразу расхотелось. План Липа продумала до мельчайших подробностей, благо что автобус еле ехал за снегоочистительной машиной по всему маршруту. Значит, так, она сейчас придет домой и завалится спать. А утром первым делом позвонит Станиславу и томным чарующим голосом пригласит его к себе, где оправдается, соблазнит, наобещает и тому подобное. Главное, одеться нужно как можно сексуальнее, плотнее зашторить окна, чтобы синяк сразу не бросился ему в глаза, и поставить горячительные напитки с хорошей закуской. Последнее она приготовила заранее к празднованию Нового года, так что за содержимое холодильника Липа не переживала.
Когда одурманенный прелестями подруги и алкоголем, который действует на него совершено расслабляюще, Стас успокоится, можно будет рассказать ему про сложное ответственное задание, на выполнение которого она ездила к черту на кулички, как назвал свой город один ее знакомый незнакомец. Правда, перед этим лучше созвониться с главредом и договориться о своем алиби. Но это уже мелочи, все основное она продумала.
Липа вставила ключ в замок своей квартиры и улыбнулась. Надо же, прошлая ночь была как будто в ином измерении! Она снова у себя дома. Вот дешевая шведская мебель, искусственная елка за три тысячи рублей, телевизор. Ну, конечно, не такой навороченный, как у Кудрина, но Липа подкопит и обязательно купит такой же. Она разделась и прислушалась, ожидая, что из спальни выскочит Максим и накинется на нее с обвинениями. Славный мужик, другой на его месте убил бы Олимпиаду. А этот ничего, перекантовался с ней весь праздник. Впрочем, она не вешалась ему на шею и предпринимала попытки к бегству, которое удачно осуществила. Пусть расхлебывает сам заварившуюся кашу, у нее отныне свои проблемы. Липа прослушала автоответчик на телефоне: через каждое поздравление от родных и знакомых прорывался свирепый голос Станислава, чем больше было поздравлений, тем грознее звучал его голос. Ничего, завтра она с ним разберется. Липа зашла в пустую спальню, скинула с себя одежду и юркнула под одеяло на свой надувной матрас, временно служивший ей кроватью.
Лето прорвалось сквозь морозную зиму совершенно внезапно, и на снегу расцвели одуванчики. Они неестественно желтели на белом ковре и покачивали своими хрупкими головками в такт Липиным шагам. Ноги проваливались в глубоком рыхлом снегу, но она упорно шла и рвала одуванчики. Неожиданно поднялась метель, обдавшая ее колючими снежинками, и от желтых цветов остались одни воспоминания. Снег лез в рот, глаза, уши и не давал идти прямо. Липа плевалась от назойливых снежинок, которые отчего-то растаяли и превратились в воду, окатив ее с головы до ног…
– Она еще плюется?! – раздался возмущенный голос. – Олимпия! Сейчас же открой глаза и очнись от своего безумства! – бушевал Станислав, склонившийся над сонной невестой.
Липа подчинилась разумному требованию и открыла глаза. Сверху над ней стоял жених с чайником в руках. Теперь понятно, отчего снежинки в одночасье растаяли. Понятно и про одуванчики и снегу: в мае они собирались официально расписаться! Липа виновато улыбнулась. Весь план летел в трамтарарам! Станислав пришел сам, она же сама дала ему ключи от квартиры, дура! И как же теперь выкручиваться?!
– Что у тебя под глазом?! – опешил тот, вглядываясь в помятое лицо любимой.
Если какая-нибудь двадцатисемилетняя девушка скажет, что с утра она выглядит так же прекрасно, как вечером, не верьте ей. Особенно после перенесенных празднеств. Липа с тоской поглядела на свой арсенальный запас косметики, примостившийся на подоконнике, и театрально всхлипнула.
– Такое сложное задание, Стасик! Ты не поверишь, – она встала и чмокнула в его небритую щеку.
– Не поверю! – заявил тот и пристально проследил за Липой, занявшейся поисками халата. Среди многочисленных еще не распакованных коробок эти поиски были тщетными.
– Может, – Липа старалась как можно меньше поворачиваться к жениху лицом, – сваришь кофейку? А я пока выполню необходимые гигиенические процедуры.
Станислав плюнул себе под ноги, развернулся и вышел. После чего вернулся снова, поглядел на Липу, помахал указательным пальцем у ее носа и вышел опять. Она быстро натянула на себя первое, что попалось под руку, и залезла в карман шубы за мобильником. Судьба отнеслась к ней благосклонно, как ни странно, он там лежал. Спрятав телефон в нижнем белье, Липа на цыпочках направилась в ванную комнату. Там она открыла краны, на всякий случай пару раз слила воду в унитазе и набрала номер главреда.
– Сан Саныч, – отчаянно шептала Липа, – это я! Олимпиада Кутузова!
– А, – раздался на «обратном конце провода» сонный голос, – отыскалась плопажа! – Главред не выговаривал букву «р», что не мешало ему отчитывать своих подчиненных «по полной плогламме».
– Он вам звонил?! – испуганно спросила Липа, безвольно опускаясь на унитаз.
– Твой-то? Конечно, – совершенно безразлично ответил главред, не понимая, в чем, собственно, дело.
– И что вы ему сказали?! – в ужасе лепетала она, догадываясь о том, что тот мог наговорить Стасу.
– Что у тебя, Кутузова, важное и ответственное задание на тлидцать пелвое число, – напомнил ей главред. – Ты должна была сделать леполтаж с новогоднего утленника в детском саду «Чебулашки»! Ты была в «Чебулашках», Олимпиада?!
Соврать про «Чебурашек» Липа не смогла, дети – святое. Вместо детского сада корреспондент еженедельника «Неделька в Петушках» просидела в столичном ресторане, провожая подругу в последний путь – замуж. Детей она решила оставить на потом, дети есть и будут всегда, а подруга может и не выйти в очередной раз замуж. Пришлось юлить и изворачиваться.
– Почти, – прошептала Липа, – а что вы ему точно сказали, Сан Саныч?!
– Так и сказал, Кутузова, что послал тебя к чебулашкам! Не забудь, что у тебя завтла ответственная встлеча с дилектолом жилищного хозяйства. Поинтелесуешься количеством мусола, оставленным жителями голода после плазднования новогодней ночи на голодской площади!
– Сан Саныч, – взмолилась Липа, – я не могу интересоваться завтра мусором! Можно перенести встречу на более поздний срок?
– Вот еще выдумки! Чем больше слок, тем больше мусола. Мы не должны показывать наших земляков полными засланц… неляхами. Готовься, Кутузова, к мусолу.
– Сан Саныч, – простонала Олимпиада, представляя наяву картину, как она входит в кабинет к щеголеватому начальнику жилищного хозяйства с подбитым глазом. Позор! Она ведь строила из себя гламурную фифу, и вдруг такой казус. Нет, она не может пойти на это интервью! – Сан Саныч, я не в форме, – призналась она главреду. Тот озадаченно замолчал. И Липа попыталась взять быка за рога, с места, так сказать, в карьер, – у меня фиолетовый фингал под глазом, который нельзя замазать ни одним тональником.
Выпалив признание на одном дыхании, Олимпиада замерла.
– Послать к жилищнику Огулцова? – раздумывал главред вслух. – Так он же в плошлый лаз плигвоздил дилектола к стулу известием о том, что на полигоне бытовых отходов докопался до его темных делишек. Ладно, пусть Огулцов копает мусол дальше. Пойдешь к феминисткам, Кутузова. Там твой фиолетовый глаз найдет хоть какое-то оплавдание. Скажешь, постладала от жениха-злодея.
– Только бы вы не накаркали, – охнула Липа и отключилась.
Она наскоро привела себя в порядок, огорченно вспоминая, что собиралась с этого нового года начать чистить зубы, как и советуют врачи, не менее трех минут, раздирая десны колючей щеткой. Впрочем, Липа собиралась с этого года бросить курить, этого потребовал Станислав. Как он выражался, ему было неприятно целоваться с пепельницей. Впервые за те годы, что они встречались, Липа подумала о том, что если он не хочет, то пусть и не целуется с ней. Но это было больше похоже на обиду из-за чайника. Липа вытерла полотенцем лицо и направилась на кухню, собираясь улыбаться и радоваться.
– Я бы на твоем месте не был бы так оптимистичен в прогнозах наших дальнейших отношений, – заявил Станислав, размешивая сахар со сгущенкой в ароматном напитке, который приготовил сам.
«Вот тебе и раз, – подумала Липа. – Не хочешь – не целуй!»
– Ты ведешь себя совершено неадекватно! – На лице жениха ходуном заходили желваки. Было видно, что нормальное, спокойное поведение дается ему с большим трудом. Если он разукрасит Липе еще один глаз, то ее шансы на сострадание со стороны женщин-феминисток только возрастут. – Назначаешь встречу и пропадаешь у каких-то чебурашек! Что все это значит? Кто такие чебурашки?
– Это, – мозг девушки сосредоточенно подыскивал варианты ответа, – кодовое название операции.
– Что?! Какие операции могут быть в вашем задрипанном еженедельнике?! Или тебя перевели на уголовную хронику в одну из центральных газет?! Олимпия! Дай разумный ответ, иначе я не ручаюсь за наши дальнейшие отношения. Но виновной в этом будешь ты! Допей кофе и ответь.
Станислав всегда был благоразумным человеком. Липа отпила горячий обжигающий кофе и внимательно посмотрела на своего жениха. Привлекательный блондин на крутой иномарке. Бизнесмен. Девчонки выли от зависти, когда Липа подцепила его в одном из местных клубов. Нет, познакомились они раньше в Доме престарелых. Там и была их первая встреча. Дружинин увидел Липу и влюбился, как он сам признавался, с первого взгляда. Естественно, среди беззубых старушек Липа была вне конкуренции. Она присутствовала там в качестве корреспондента, а он – благотворителя. А заговорил с ней Дружинин в клубе на вечеринке, посвященной Дню печати. Как давно это было! Липа улыбнулась, они выглядели такой хорошей парой. Все портила только полная схожесть характеров, оба были волевые, самостоятельные и имели далеко идущие планы. Совсем недавно они планировали свою семью! Неужели их счастье может быть перечеркнуто одной ночью, пусть даже и самой знаменательной в году?! Липа поперхнулась и закашлялась, ей сразу вспомнился Максим Кудрин. Неужели это заразно, и она заболела?
– Так что же ты решила? – Брови Станислава образовали глубокую складку над переносицей.
– Хочешь верь, хочешь не верь. – Липа отставила чашку и решила врать, как могла. – Важное задание подразумевало слежку. Нужно было выследить объект до определенного места, поэтому я отправилась в другой город и там задержалась. Но как только смогла, я вернулась!
– Ты следила за чебурашками?! – разозлился Дружинин, и его желваки снова задергались. – Издеваешься надо мной?! Да? Задержалась с объектом в другом городе?! Да ты небось пьянствовала с Элькой, которую наконец-то хоть кто-то вознамерился взять замуж.
Липа опешила оттого, что Стас знает ее так хорошо, как никто другой.
– Не смей так говорить о моей подруге! – Ее терпение тоже могло лопнуть в любой момент. Ведь следом за Элькой он и ее припишет к старым девам. – Да, Элька устраивала девичник. Но после него я выполняла задание! – Липа почувствовала себя партизаном на допросе. Не хватало лишь аппарата, который меряет пульс и выносит вердикт: врет подозреваемый или говорит истинную правду. Липа, когда врала, всегда переживала, сердце начинало биться сильнее обычного. Ей бы не повезло, детектор лжи уличил бы ее в этой самой лжи. На этот раз в качестве детектора выступал ее жених. Он прищурился и сказал:
– У тебя глаза бегают! Особенно тот, подбитый.
– Ему бы и не бегать, – фыркнула Липа, – он пострадал за правое дело феминизма, между прочим!
– Что?! – опешил Станислав. – Чебурашки были феминистками, и они тебя били ногами?!
– Ты всегда понимаешь меня превратно, – сделала обиженное личико Липа. – Милый, но разве ж это важно?! Вот я здесь, вся такая несчастная и уставшая. А завтра мне снова идти на задание!
– Надеюсь, завтра ты не потеряешься на два дня, – рассудительно заметил Дружинин, – я собирался познакомить тебя со своей мамой. Если тебе подобьют другой глаз, ей будет тяжело поверить в чебурашек. Впрочем, она всегда противилась нашему союзу. Лучше тебя ей пока не показывать. И прекращай врать, – он устало отмахнулся от Липы, – я звонил Скороходовой, и та призналась, что вечер вы провели вместе. Если тебе было стыдно показывать мне свой синяк, то это, по меньшей мере, просто глупо. На следующий день Элька сказала мне, что ты плохо себя чувствуешь и спишь.
Липа мысленно поблагодарила подругу за предоставленное так вовремя алиби.
– Надеюсь, – повторился Дружинин, – ты спала одна. – И он пристально посмотрел ей в глаза.
– Клянусь! – торжественно сказала Липа, встала и сложила руки на груди. – Ничего такого не было!
На этот раз детектору лжи не к чему было придраться. Ведь действительно, а что, собственно, было-то?
– Вот и хорошо, – Станислав, как ей показалось, успокоился. Он собирался еще что-то сказать, но его перебила трель телефонного звонка. Жестом приказав Олимпиаде оставаться на месте, он подошел к телефону и снял трубку. – Да, слушаю вас. Липу? Она сейчас очень занята, может, что-то ей нужно передать? – Его лицо помрачнело и перекосилось. – Отлично! Я обязательно скажу ей, как только увижу эту… м-да, что звонил Максим, с которым Олимпиада провела ночь. Она забыла у него свою сумку! Огромное вам мерси за звоночек, дорогой товарищ! Вы помогли нам расставить все на свои места. Не жених ли это? Нет! Теперь уже не жених, можете в этом не сомневаться! – И Дружинин кинул трубку на телефон. Не говоря ни слова, а его красноречивый взгляд бы хуже всякой ругани, он вышел из Липиной квартиры, громко хлопнув дверью.
– Металлические двери нынче дороги, – пробормотала она ему вслед и села на табуретку.
Плакать не хотелось, для этого она была слишком волевой девушкой. Иной раз и стоило бы пустить слезу, да только слезы у Липы всегда получались какими-то неестественными, театральными. Не зря ученые твердят в один голос, что плач способствует выведению из организма не только лишней жидкости, но и накопившегося негатива. Вот всплакнула бы и вывела негатив! Да только не может. Липа вздохнула и заглянула в холодильник. Проблема была банальна до безобразия: когда у нее случались неприятности, она много ела. Холодильник, как назло, был полностью забит с любовью заготовленными деликатесами. Ешь не хочу, поправляйся и успокаивайся. Говорят, полные люди менее импульсивны и гораздо спокойнее. Липа решила, что ей будет лучше поправиться, иначе она вернется обратно к Кудрину и убьет его за сегодняшний телефонный звонок. Она, видите ли, забыла сумку! А лично ей он этого сказать не мог?!
Липа взяла батон сырокопченой колбасы и принялась грызть его вместе со шкуркой. Это таким образом Кудрин ей мстит за свою Верочку. Теперь у него нет невесты, а у нее нет жениха. Что ж, они квиты. Дружинин не Верочка, он-то уж точно не вернется. А кто бы вернулся после таких слов? Она-де провела с ним ночь?! И как только его язык повернулся высказать такую крамолу! Впрочем, если не придираться к словам и принять в расчет только истинный смысл высказывания, то она действительно провела с Кудриным ночь. В хорошем смысле этого выражения. Но как донести этот смысл до Стасика?!
И стоит ли напрягаться? Прошла любовь, завяли одуванчики. Липа и так наплела черт-те что про безобидных, в сущности, чебурашек. Поверит ли тому, что произошло на самом деле, Станислав?! Липа с остервенением грызла колбасу. Она прекрасно знала, что не поверит, потому и врала. И нечего закармливать себя сказками про доброго бизнесмена, простившего невесте ночь с незнакомцем. Лучше еще покопаться в холодильнике. Интересно, а покупала ли она студень?
После завтрака ей действительно стало лучше. Олимпиада усмехнулась. Как оказалось, пища не только способствует проникновению нежных чувств в организм через желудок, будоража его внутренности, но и основательно его успокаивает. Этакий антагонизм нисколько не мешает людям жить и объедаться, ибо можно достигнуть чего угодно: или бури чувств, или успокоения души. Впрочем, успокаиваться ей было рано. Она прекрасно понимала, что история только началась, и завершение ее будет совершенно непредсказуемым. Липе снова придется увидеть Кудрина! Не может же она оставить свою сумку на произвол судьбы, там такая ценная записная книжка с адресами и телефонами респондентов, без нее она, как без рук. Можно было бы послать за сумкой Огурцова в обмен на интервью по мусору, но мешает подбитый глаз. Придется что-то придумывать самой.
Первое, что пришло в голову – позвонить Вике Наумовой и поздравить ее с наступившим Новым годом, а заодно и поинтересоваться, не желает ли она на днях проведать свою бабушку. Если желает, то пусть забежит за Липиной сумкой по такому-то адресу. Впрочем, адрес даже можно не записывать заранее, Вика знает Липин адрес наизусть, а Кудрин проживает на той же улице и в том же доме. Да еще и в тринадцатой, как Липа, квартире! Роковое совпадение! Домашний телефон Наумовой не отвечал, а мобильный тоном вышколенного робота сообщал о нахождении абонента вне зоны действия сети. Липа ужаснулась, неужели придется ехать самой? Естественно, она никого не боится, просто видеть еще раз все те же лица и пережить на трезвую голову заново все события, которые привели ее к разрыву с женихом, было достаточно тяжело.
Липа набрала полную ванну воды, хорошенько вспенила ее и наложила на лицо омолаживающую маску из серой глины, которая почему-то называлась голубой. Она залезла в воду и блаженно распростерлась по ванне. Пусть мир рушится! Ей сейчас все равно. Ничто не сможет вывести ее из равновесия. Ничто? Да, ничто. А вот никто ли?
– Доченька! Что у вас произошло?! – Защелка на двери в ванную комнату держалась на соплях, а теперь и вовсе с треском отлетела в сторону от могучего маминого рывка. У Евгении Петровны, как и у Станислава Дружинина, были ключи от Липиной квартиры. Только сейчас Липа поняла, как непредусмотрительно поступила, раздавая их налево и направо. – Мне только что позвонил Стасик! Он рыдал в трубку! – Липа презрительно хмыкнула. Представить Стасика рыдающим было совершенно невозможно. Он, как и сама Липа, никогда не давал воли слезам и не был сентиментальным. – Стасик сказал, что между вами все кончено, и этому во многом, практически во всем, способствовала ты, Липушка!
– Мама, – вяло пробормотала Липа, поворачивая к родительнице свое лицо, – я устала.
– А! – вскричала та от неожиданности и схватилась за сердце. – Скажи мне только одно: ты остаешься невестой этого прекрасного, воспитанного, состоятельного молодого человека?!
– Лично я остаюсь, – призналась дочь, – только вот по поводу его жениховства сомневаюсь. Мамуля, потри мне спинку, пожалуйста. – И Липа протянула той мочалку.
– Выкручивайся сама, дорогая. – Евгения Петровна поджала губы и вышла из ванной.
Липа знала, что далеко мама не уйдет и допрос продолжится с пристрастием. Она прислушалась, скорее всего, на кухне мама начала греметь кастрюлями и плошками. Что ж, если новогодней ночью она стойко выдержала нападение двуногих, то сегодня мама ей не страшна. Липа окунулась в воду и начала смывать маску с лица.
– А! – вскрикнула в очередной раз Евгения Петровна, увидев свою дочь в махровом халате на пороге кухни. – Что у тебя с глазом?! У бедного Стасика от твоих загулов затряслась рука?! Несчастный небось ушиб об тебя кулак. Олимпиада! Сейчас же признавайся, зачем ты ему изменила?!
– Он и это тебе сказал? – рассердилась дочь. – Вот трезвон нашелся на мою голову.
– Нашелся, нашелся, – едко заметила родительница, – один-единственный нашелся, кто захотел тебя спасти от вечного одиночества! Один-единственный! И ему ты умудрилась изменить? Ему! Этому святому человеку! – Евгения Петровна плюхнула последнюю картофелину в воду и приложила мокрую руку ко лбу.
– Мама! – строго сказала Липа. – Не нужно драматизировать обстановку! Я ему не изменяла.
– Так почему ты не сказала ему об этом? – спохватилась Евгения Петровна и побежала за телефоном. – Сейчас же позвони мальчику и признайся в том, что ты ему не изменяла! Мальчик рыдал в трубку!
Липа бы позвонила, но последний довод не был убедительным, ибо мальчик рыдать не умел.
– Я ему говорила, – она пожала плечами, – но он не захотел меня слушать и хлопнул дверью.
– Ты говоришь об этом так, – ужаснулась Евгения Петровна, – словно тебе все равно, вернется Стас или нет! Липушка, ты же его любила!
Липа задумалась и поймала себя на том, что особенно не переживает по поводу ухода Стаса. Ее больше заботит, как забрать свою сумку у Кудрина. Это что? Притупленная реакция сытого организма на неприятности? Или полный пофигизм в отношении бывшего жениха? Нет, она действительно любила Стаса, он был такой импозантный, солидный. Был? Нет, что-то все-таки есть в глубине души, похожее на сожаление оттого, что Стас «был». Но почему так глубоко? Может, ей лучше не обедать, чтобы прочувствовать до конца безвозвратную потерю жениха и заставить себя немного поплакать?
– Олимпиада, ты останешься перезрелой грушей, – вздохнула Евгения Петровна, разливая по тарелкам наскоро приготовленный супчик. – Упустить такого жениха?! Мне бы твои годы!
– Мама, – укорила ее дочь, – ты и так была вполне востребованной. Как-никак, четыре брака за плечами.
Читать бесплатно другие книги:
