Машина смерти Орлов Антон

Мстительный желтокожий псих Хинар оказался навигатором-гиперпространственником, он сидел в рубке перед пультом. Эмми, Лейла и Саймон устроились в салоне. Гм, устроились? Можно, конечно, и так сказать… Медо швырнул Клисса в кресло с захватами на подлокотниках, а потом, не слушая протестов, заклеил ему рот куском скотча.

– Меры предосторожности при транспортировке Саймона Клисса через гиперпространство, – объяснил Медо Лейле. – Вдруг он начнет метаться по яхте и кричать, нам только этого не хватало!

Топаза Эмми выпустил из клетки, посадил на изогнутый полумесяцем черный диванчик и осторожно, стараясь не причинять неудобств, надел на свое сокровище нечто вроде короны, сплетенной из металлических нитей, закрученных в замысловатые спирали. Вторую такую же он надвинул на голову Саймону, без церемоний, оцарапав кожу на лбу.

– Антиквариат из коллекции моего бедного покойного патрона, – с ухмылкой прокомментировал он свои действия. – Надеюсь, до сих пор работает. Высокоорганизованные существа в защитных устройствах не нуждаются, но Клисса лучше подстраховать.

С залепленным ртом Саймон не мог огрызнуться, только мысленно выругался. Медо взял Топаза на руки, и они с Лейлой расположились на диванчике, не обращая больше внимания на Клисса. Яхта нырнула.

Призрачные слепки более или менее упорядоченных структур, вихрей, псевдопейзажей, фрагментов хаоса, они наплывают друг на друга, переплетаются, выворачиваются наизнанку. Мельтешение живых огоньков. С бешеной скоростью проносятся предметы, пронзающие людей насквозь, но при этом неощутимые. Саймону хотелось закричать, он мычал и дергался в кресле. Временами салон как будто начинал деформироваться; его дизайн и без того производил на Клисса гнетущее впечатление (переливы черных и синих тонов, игра вкрадчивых изгибов), а при этих вывертах становилось еще хуже. Мерзавец Эмми одной рукой прижимал к себе скулящего Топаза, другой обнимал Лейлу и увлеченно рассказывал о «демонах гиперпространства» – якобы он изучал какие-то древние трактаты на эту тему, там о них и вычитал. Вот кому надо было заклеить рот!

Наконец жуть закончилась, яхта вынырнула в трехмерном космосе, около пункта назначения – что это за пункт, Саймон понял, лишь когда увидел двуязычную вывеску на бывшем магазине.

Перед посадкой Эмми загримировал его, и сейчас Клисс не был похож ни на самого себя, ни на Умазайку: смуглый мужчина неопределенного возраста, ничего примечательного. Парик, стойкий тональный крем и введенный под кожу на лице косметический гель-наполнитель обеспечили ему сносную и незапоминающуюся наружность.

– Я старался, но избавить тебя от налета вульгарности не удалось, – заметил Медо по поводу своей работы. – Увы, это неистребимо! Грим снимешь перед тем, как пойдешь брать интервью, не раньше.

Саймон заметил, что глаза у директора теперь серые, а не желтые: то ли вставил контактные линзы, то ли, наоборот, вынул – черт его разберет. Свои длинные сине-сиренево-каштановые волосы Эмми стянул резинкой на затылке. Из ушей исчезли черные алмазы, только крохотные проколы на мочках свидетельствовали о том, что они когда-то были. Простая рубашка с отложным воротником, легкие светлые брюки, сандалии – ни намека на прежнюю изысканность. Лейла надела трикотажную майку и шорты, спрятала ежик ядовито-зеленых волос под темным париком, убрала красную краску с ресниц. Эти двое выглядели как пара скромных студентов на каникулах, а Хинар – тот и раньше производил впечатление человека с умеренными потребностями.

«Не хотят привлекать к себе внимание. Что же они задумали? Я должен узнать, что они задумали – и сколько им за это отвалят! Иначе оставят меня на бобах…»

Слева от дома колыхалась травяная стена, скрывающая канал; дальше виднелся выгнутый мост из серого камня, от раздвижных стеклянных дверей «Проспекта-Престижа» к нему вела вымощенная крапчатой плиткой дорожка. Вокруг рассыпались запущенного вида строения с плоскими крышами и грязноватыми, в трещинах, куполами – вероятно, обитаемые, но здешняя жизнь почти никак себя не проявляла. Пространство между строениями заполняла неухоженная зелень, явно тропическая (жара, солнце в зените и тот факт, что среди насекомых-самоубийц преобладали омерзительно крупные экземпляры, тоже указывали на близость к экватору).

Огороженный решеткой задний двор «Проспекта-Престижа» граничил с заросшими пустырями, вдали зазывно пестрел массив многоэтажных зданий, а за ним вздымалась к небесам одинокая красновато-бурая гора с заснеженной вершиной. Возможно, это Элак, и отсюда следует, что Саймон находится в Элакуанкосе. Последнее его немного утешило: если все паршиво, лучше действовать на знакомой территории, а в Элакуанкосе он раньше бывал.

Медо сказал, что брать интервью «пока еще рано», и куда-то исчез. Хинар и Лейла тоже отлучались, но по очереди; Саймон никогда не оставался один и никогда не покидал дома. Он долго гадал, каким образом проникают внутрь болотные и травяные запахи, а также все эти рехнувшиеся мотыльки, мошки, пауки, жужелицы (окна не открываются, микроклимат в замкнутой среде обеспечивают кондиционеры), но ответа не нашел. Отсюда не выбраться… Да он и не собирался бежать. Он останется, выполнит заказ и получит свои деньги. Двое желторотых мошенников и один желтокожий (он ухмыльнулся, довольный емким определением) не смогут одурачить старого эксцессера Саймона Клисса.

На третью ночь он добрался до аптечки. Началась ночь прескверно: над Элакуанкосом (если это Элакуанкос, а не какая-нибудь другая вонючая незийская дыра) грохотал и переливался всеми цветами радуги фейерверк, в промежутках между залпами на полу возле матраса жужжала невидимая впотьмах издыхающая пакость, а потом еще и Лейла разревелась.

Оба этажа – громадные пустые залы, затопленные лунным светом. На первом имелась одна-единственная отдельная комната, бывший офис магазинного начальства; Эмми, на правах босса, узурпировал ее и запер на ключ. Был еще неприятный подвал с холодильниками, складом и санузлом, порой там что-то пугающе скреблось (хорошо, если робот!), и Клисс покрывался холодным потом всякий раз, когда спускался туда по нужде. Залы разгорожены ширмами, слышимость отличная; Лейла плакала навзрыд – попробуй усни!

Потом Саймон услышал негромкий голос Хинара, тот уговаривал девушку принять лекарство. Рыдания затихли. «Мне приснилось, что я опять такая, как раньше! – донесся хриплый от слез голос Лейлы. – Я не хочу, не хочу!..» «Ты никогда не станешь такой, как раньше, – возразил шиайтианин. – Смотри… Вот так… И вот так… Раньше это было невозможно, правда?» Чуть погодя всхлипы сменились протяжными стонами. Саймон понимающе ухмыльнулся: ну и пройдоха этот Хинар, воспользовался тем, что девка расклеилась, и не будь дурак трахнул ее! А ведь он, Саймон, сейчас тоже может кое-чем воспользоваться… Желтокожий урод вначале дал девке лекарство, и если аптечку он после этого не прибрал – в самый раз поживиться.

Саймон пополз к их закутку на четвереньках, не издавая ни звука. Хорошо, что каменная плитка не может скрипеть. Он даже дышал бесшумно. Он молчал, если под ладонь или под колено попадало мерзкое колкое тельце дохлого насекомого. Чтобы завоевать приз, надо забыть о брезгливости.

Раскрытая аптечка лежала на полу, а на толстом гелевом матрасе у стены стонали и извивались в лунном свете Хинар и Лейла. Пахло потом. Саймон опять ухмыльнулся: он их презирал. Рыться в аптечке некогда, вдруг заметят, он схватил наугад несколько пластиковых упаковок, сунул в карман и проворно пополз обратно.

Утром, уединившись в туалете, Саймон изучил свою добычу. Лекарство от аллергического насморка. Лекарство от головной боли. Пилюли, избавляющие от дискомфортных ощущений при менструации (ну, спасибо!). Фергон? Это уже лучше… Хминк? Боевой стимулятор, совсем хорошо! А что такое нермал? «Сыворотка правды» из тех, что используют копы, – не такой опасный препарат, как мезген или берметал, но достаточно эффективный, если надо выудить конкретную информацию. Что ж, теперь Саймон узнает, что за дельце собирается провернуть шайка Эмми, и заставит их взять его в долю без дураков!

Эти планы чуть не пошли прахом. Саймон предполагал, что после обеда кто-нибудь из его стражей, как обычно, отправится в город, тогда второго или вторую он скрутит (хминк обеспечит ему преимущества перед желтой мордой, не говоря уж о Лейле), введет нермал, получит ответы на все вопросы – и потребует от Медо пересмотра условий сотрудничества. Судьба подставила ему подножку. После обеда появился Эмми, сказал, что интервью надо будет взять через два-три дня, а потом заметил, что «Клисс совсем одичал» (еще бы не одичать от такой жизни!), стоит, мол, вывести его на прогулку.

Элакуанкос. Саймон не ошибся. Где еще тротуары припудрены неистребимой красноватой пылью, которую теплый ветер приносит с Элака? И где еще воздух так насыщен едкими и приторно-сладкими запахами специй, от которых щекочет в носу? И где можно увидеть на улицах столько лоточников и попрошаек? Все они были незийцами – лысыми, наглыми, серокожими, крикливыми. Саймон отпустил замечание насчет «незийских недочеловеков», которых нужно держать в зверинцах с обезьянами, потом вспомнил о зеленой нежити с Лярна и добавил, что этим тоже место в зверинце, но заведение разорится на пакеты для блевотины, потому что всех посетителей будет тошнить.

Остроту никто не оценил. Медо безучастно созерцал обветшалые купола многоэтажных дворцов, проплывающие мимо, Лейла гримасничала и посылала воздушные поцелуи смазливому полицейскому, который следовал параллельным курсом в патрульной машине. Игнорируют, как будто не слышали! Саймону стало обидно. Один Хинар, сидевший в пилотском кресле, обернулся и сухо поинтересовался, как насчет шиайтиан.

– О присутствующих я не говорю, – усмехнулся Саймон и только после подумал, что желтокожая сволочь, ежели превратно истолкует его слова, еще больше его возненавидит.

Он одичал, это верно. Восемь лет тюрьмы не пошли ему на пользу. Ничего, если у него будут деньги, он наверстает упущенное и снова станет таким же изворотливым, хитроумным и дипломатичным, как в былые времена. Главное, чтобы эта тройка проходимцев его не надула.

Когда стемнело, Хинар запарковал машину вблизи большого кафе под открытым небом, туда они и отправились ужинать. За столиками сидели туристы со всей Галактики, на площадках извивались полуобнаженные серые танцовщицы, увешанные серебряными колокольчиками. Саймон угрюмо жевал жгучие от приправ закуски и пирожные с солоновато-сладким кремом, пил легкое пряное вино с кусочками фруктов и проклинал свою подлую судьбу: шайка теперь в полном составе, а ему, чтобы воспользоваться нермалом, нужно остаться с кем-нибудь из них наедине!

Должно быть, судьба услышала его и устыдилась. Помощь пришла неожиданно – вначале Саймон даже не понял, что это как раз она и есть. Орудием судьбы, надумавшей загладить свои промахи, стала пьяная компания, подвалившая к столику «Инфории».

Трое молодых людей, три девушки. Они блуждали по кафе в поисках свободных мест, и, когда проходили мимо, один из парней повернулся к товарищам, приложил палец к губам, а потом вдруг стукнул Эмми по затылку, после чего все расхохотались.

Медо молниеносно, с хищной змеиной грацией, выскользнул из-за стола, отступил и развернулся, выставив перед собой согнутые руки. Лейла вскрикнула и сжала кулаки. Хинар с безразличной миной сунул правую руку в карман. Саймон огляделся и прикинул, что в случае драки самое правильное действие – это заползти под столик к соседям.

– Во дает, идиот! – крикнул тот, кто ударил Эмми. – Ты чего, Эммануил, своих не узнаешь?

– Почему же, узнаю. – Эмми опустил руки, но его лицо оставалось холодным. – Я сейчас занят.

– Занят он! – подхватил другой парень. – Важным стал – усраться! Это, девочки, Эммануил Медо, самый выдающийся дурак сто пятого эфезамского колледжа. Дурак – это его призвание, его профессия, его главное отличительное качество! Правильно, Эммануил? Правильно, говорю?! Ты хоть покажи себя перед девочками, они, может, стопроцентных дураков ни разу в жизни не видели!

– Эммануил, ты, что ли, волосы покрасил? – ухмыльнулся третий. – Смотрите, у него же крашеные волосы! Вот умора! Медо, а ты, часом, не поголубел?

Все опять засмеялись – кроме невысокой черноволосой девушки с незийским сувенирным ожерельем из миниатюрных колокольчиков.

– Не надо! – попросила девушка. – Оставьте человека в покое. Здесь нет свободных столиков, идемте отсюда.

– Да что ты, Кейти, он же тупой! – возразил второй парень. – Эммануил тупой, как ботинок, мы в колледже всегда над ним ржали. Эммануил, а покажи девочкам, как ты думаешь! Изобрази титанический мыслительный процесс!

Саймон поднял взгляд. Он ожидал увидеть растерявшегося либо взбешенного Медо и в первый момент глазам своим не поверил: дебильно-добродушная физиономия, ни намека на агрессию или обиду.

– Чего вы тут делаете, ребята? – Голос Медо звучал простовато и немного невнятно – раньше он никогда так не разговаривал. – Отдыхаете, да?

Новый взрыв заливистого хохота.

– Ага, отдыхаем! – подтвердил первый. – Эммануил, пошли с нами? Покажешь девочкам, как ты пиво на спор пьешь! Помнишь, как тогда на выпускном?

– Перестаньте! – прошептала Кейти. – Не надо…

Две другие девушки смотрели на Медо с жадным ехидным ожиданием. Шиайтианин вынул руку из кармана, откинулся на спинку стула, плеснул себе в бокал похожего на компот вина – словно ничего не происходит, словно желтомордому на реноме босса от души наплевать. Зато Лейла хмурилась и кусала губы.

– Давайте извинимся и пойдем в другое кафе! – виновато взглянув на нее, потребовала Кейти, но остальные этот призыв проигнорировали.

– Эммануил, вали с нами! – поддержал приятеля третий парень. – Тряхнем стариной, а?

– Я тогда не останусь, – предупредила Кейти.

Она повернулась и пошла прочь, петляя между столиками, и скоро исчезла в переливчатой темноте элакуанкосской ночи. Второй парень едва не бросился за ней, но передумал.

– Эммануил, пошли развлекаться! – повернулся он к Медо. – А то без дурака в компании скучно!

– В общем, я это самое… с ними пойду, – все тем же голосом бесхребетного тупицы сообщил своим подчиненным директор «Инфории». – Надо же мне иногда поразвлечься…

«Я-то думал, ты чуть поумнее, – отметил про себя Саймон. – А ты действительно дурак. Иди с ними, иди, так тебе и надо!»

Он с удовлетворенной улыбочкой смотрел вслед удаляющейся группе. Лейла рванулась было за ними, однако Хинар ее удержал:

– Куда собралась? Сиди. Тебя он с собой не приглашал.

– Зачем он с ними пошел? – Она оперлась локтями о стол и встревоженно уставилась на шиайтианина.

– Босс время от времени нуждается в таких развлечениях. Это его личное дело.

– Этих ублюдков трое… пятеро, считая тех двух уродин, а он один, – озабоченно заметила девушка.

– Лейла, ты с ним знакома всего полгода, а я уже больше трех лет у него работаю. Ничего с ним не случится. Он вернется если не завтра, то послезавтра. Попробуй-ка вот эту закуску… Сразу и холодит язык, и щиплет, никогда такого не ел. Мне надо в Кеодос, а ты присмотришь за Клиссом. Через полчаса пойдем отсюда, я отвезу вас домой.

Саймон навострил уши: желтокожему надо в Кеодос! Пусть катится… А он тем временем выяснит у Лейлы, какой куш они предполагают сорвать.

Затаившись возле окна на втором этаже «Проспекта-Престижа», он наблюдал, как Хинар вышел из-под темной плоскости балкона, забрался в аэрокар; машина взмыла к небесам, отразив на мгновение свет пары фонарей перед входом. Саймон бросил в рот продолговатую бледно-зеленую (в полутьме она выглядела серой) капсулу хминка. Потом вытряхнул из упаковки и спрятал в карман капсулу нермала – ее оболочка представляет собой миниатюрный одноразовый инъектор; придется следить за тем, чтобы не уколоться. Иначе, вместо того чтобы узнать правду у Лейлы, он сам выложит ей всю свою подноготную.

Лейла смотрела на море ночных огней Элакуанкоса. Суженный в талии силуэт, еле прорисованный в полумраке. Услышав шаги, оглянулась через плечо:

– Почему ты не спишь?

Она привыкла разговаривать с Саймоном властно, как надзиратели в тюрьме, а он, в свою очередь, за восемь лет привык к такому обращению и не находил в этом ничего неестественного.

– Не хочется. Босс сегодня в кафе странно себя повел, тебе не показалось?

Девушка пожала плечами.

– Выходит, в колледже его держали за дурачка! – продолжил Саймон. – Ты заметила, как он стушевался, когда встретил бывших одноклассников? Все его претензии на аристократизм – это пшик, и вся его крутизна – тоже пшик. Видела, какой он был в кафе?

Лейла повернулась, прищурилась и процедила:

– Да кто ты такой, чтобы судить о нем?

– Я умный человек, вот я кто, – усмехнулся Клисс. – Лейла, ты мне вот что скажи… Ты не чувствуешь явственный такой запашок свежего дерьма?

– Хочешь сказать, что ты наложил в штаны? – Девушка смерила его брезгливым взглядом. – Спасибо, обрадовал. Туалет в подвале.

Саймону стало обидно: он давно усвоил, что Лейла – бесцеремонная невоспитанная дрянь, но сейчас она перешла все границы! Ей ничего не стоит ляпнуть вслух какую-нибудь гадость, до реакции окружающих ей нет никакого дела.

– Я выразился иносказательно! – бросил он раздраженно. – Ты, что ли, не понимаешь? Я имею в виду этот ваш проект с манокарской девчонкой. Невооруженным глазом видно, что вы мухлюете! Вам нужно не интервью, а что-то другое. Не боишься, что Джемина вас заложит?

– Во-первых, Джемина ничего не знала о проекте. Во-вторых, она умерла.

У Саймона пересохло во рту: они ведь и с ним так могут!

– Вы ее убрали?

– Она умерла от нервного истощения. – Лейла, что интересно, не удивилась вопросу. – Джемина была законченным трудоголиком и сгорела на работе. Когда ей стало плохо в офисе, Эмми вызвал «Скорую помощь», но врачи не успели.

Клисс отчасти успокоился: если бы смерть Джемины была насильственной, врачи бы сообщили в полицию. Случайность, чертовски выгодная для Эмми и его подельников.

Хминк начал действовать, мышцы Саймона наливались силой, тело стало легким и ловким. Он сунул руку в карман, за капсулой-инъектором. Только не уколоться!

– Лейла, скажи честно, сколько вам за это мутное дельце заплатят?

– Твой репортаж будет лежать на сайте «Инфории», мы раскидаем по Сети рекламу. Доходы зависят от количества посетителей.

– Да не гони ты, я же все понимаю!

Саймон выхватил капсулу-инъектор, ткнул рыльцем в обнаженное белое предплечье Лейлы. Та вскрикнула и отдернула руку. Получила она дозу или нет?.. Левую щеку Саймона обожгла пощечина, он отшатнулся и крикнул:

– Сука!

Лейла снова замахнулась, на этот раз он успел заслониться.

– Чем ты меня уколол, придурок?

– Это босс твой придурок! – огрызнулся Саймон. – Видела в кафе, как все об него ноги вытирали? Я сделал тебе инъекцию нермала – это «сыворотка правды», теперь ты все расскажешь!

– Что?.. – Девушка сморщила лицо, словно не расслышала фразу, а потом вдруг сильно толкнула Клисса в грудь и через пустой темный зал помчалась к лестнице, опрокинув по дороге усеянную блестками ширму.

Вначале Клисс растерялся: она убегает?.. Потом спохватился и бросился за ней. Эта дрянь знает пароль, открывающий электронные замки входной двери, и может выскочить наружу, тогда ее хрен поймаешь. Или может запереться в подвале. У нее в кармане передатчик, она вызовет Хинара, и тот вернется раньше, чем Саймон успеет получить информацию.

Он перемахнул через перила, спрыгнул вниз и настиг Лейлу около двойных стеклянных дверей. Схватил за локти, пнул по щиколоткам, опрокинул на пол. Лейла раза два ткнула его пальцами в живот, это было почти не больно. Клисс скрутил ей руки и придавил ее коленом к полу.

– Саймон, миленький, только ни о чем не спрашивай! – Она говорила испуганно и умоляюще – впервые с тех пор, как они познакомились. – Если спросишь не то, я могу умереть, понял?

– Ага, не спрашивай! Вы, значит, провернете это дельце и будете купаться в кредитках, будете подтираться кредитками, а мне сунете несчастные десять тысяч? – Он кричал, брызгая слюной, и стискивал изо всех сил ее запястья. – По-твоему, я должен работать за просто так? Я хочу пятьдесят процентов, как главный исполнитель! Как тебя зовут?!

Контрольный вопрос. Если удалось ввести ей нермал (в успехе Саймон не был уверен), она ответит без запинки.

Лейла застонала, напряглась, выгнулась дугой, а потом вдруг обмякла и затихла. Из уголка приоткрытого рта выскользнула темная струйка. Откуда кровь? Неужели она прокусила себе язык, лишь бы не заговорить?.. Саймон повидал достаточно покойников, чтобы понять: Лейла мертва, и все равно он щупал пульс, пытался делать искусственное дыхание, вколол ей несколько стимуляторов из аптечки. Он же не хотел ее убивать, он только хотел узнать реальную стоимость своей работы! Что он теперь скажет Медо и Хинару?

Осознав, что Лейлу не воскресишь, он сел на пол рядом с трупом, ссутулился, обхватил руками колени. За прозрачными плоскостями входных дверей притаилась ночь, там ни души, ни одного свидетеля. Надо избавиться от улик и сделать вид, что он тут ни при чем. Эксцессер он или не эксцессер?

Открыть замки не удалось, он заперт в «Проспекте-Престиже» вместе с мертвым телом. Зато в подвале есть холодильники, наследие обанкротившегося ресторана. Саймон взвалил Лейлу на плечо, благодаря стимулятору он почти не чувствовал ее веса. Темнота и тихие загадочные звуки в подвале его не пугали: бояться их он будет завтра, когда закончится действие хминка.

Труп он затолкал в морозильную камеру самого большого холодильника. Лейлу найдут не скоро, но хорошо бы ее как-нибудь замаскировать… После блужданий по лабиринту подвальных закоулков, тускло освещенных прилепленными к потолку хемилюминесцентными кружочками, Саймон забрел в довольно просторное помещение. Похоже на подземный гараж. Здесь он обнаружил несколько кусков грязноватой ткани: сойдет, чтобы прикрыть труп. А что еще тут есть? Пара поношенных сандалий. Гаечный ключ. Длинная пластиковая лента… Нет, не лента, а упаковка с рангоналом – жидким топливом, которое используется в некоторых моделях аэрокаров вместо твердых раногоновых пластин. Судя по дате на упаковке, рангонал уже несколько лет как просроченный, зато из него можно сделать взрывчатку. Саймон прихватил ценную находку с собой.

Закрыв холодильник, он поднялся наверх. Отнес на место аптечку. Стер с белых плит капли крови. Собрал и спустил в унитаз упаковки от использованных лекарственных препаратов. Никаких следов.

Длинную плоскую тубу с рангоналом он обернул вокруг талии и закрепил концы скотчем, найденным в сумке у Лейлы. Сверху надел лечебный шерстяной пояс, который сохранился у него еще со времен заключения: иногда Саймона мучили необъяснимые боли в области почек – невралгические, по утверждению тюремных медиков.

Препараты, выкраденные позапрошлой ночью, он вернул в аптечку, у себя оставил только хминк. Подумав, вытряхнул из упаковки две капсулы, завернул в клочок туалетной бумаги и тоже приклеил скотчем к своему телу под шерстяным поясом. На всякий случай.

Потом он свернулся на матрасе и попытался уснуть, но какой там сон после дозы хминка! У Лейлы был гипноблок, Саймон слышал о таких штучках. Она не смогла произнести свое настоящее имя – значит, ее звали не Лейла Шемс. Кем же она была: сотрудницей Космопола, агентом манокарских спецслужб или боевиком из какой-нибудь террористической организации, финансируемой манокарской оппозицией? Что те, что другие, что третьи – опасные люди.

После полуночи вернулся шиайтианин. Сначала он бродил по дому и звал свою подружку, потом подошел к Саймону, ткнул его под ребра носком ботинка и спросил, где Лейла.

– Ушла она… – прикинувшись внезапно разбуженным, объяснил Саймон. – Сказала, чтоб я тут тихо сидел, а она возьмет такси и найдет Эмми, вдруг ему нужна ее помощь…

Хинар чуть слышно что-то пробормотал – наверное, шиайтианское ругательство – и оставил Клисса в покое. Когда его шаги затихли, Саймон ухмыльнулся. С версией он попал в точку: выходка вполне в духе Лейлы, к Саймону Клиссу никаких придирок.

Действие хминка закончилось перед рассветом. Саймону понадобилось опорожнить мочевой пузырь, и поход в подвал стал для него пыткой: умирающие хемилюминесцентные кружочки освещали середину коридора, а по углам шевелилась живая тьма; странные звуки и шорохи наполняли катакомбы, раскинувшиеся под бывшим магазином. Саймон спрятался от призраков в кабине туалета и потом долго не смел открыть дверь: вдруг в коридоре стоит, прислонившись к стене, мертвая Лейла?

Наверх он вернулся бегом. Хинар не спал – маячил с передатчиком в руке у розовеющего окна и смотрел на площадку перед фасадом «Проспекта-Престижа». Господи, он ведь ждет Лейлу! Саймон покрылся липким потом: если желтомордый узнает, что здесь произошло, это конец. Хинар постоянно опекал Лейлу, вчера в кафе утешал ее и угощал с ложечки незийскими кушаньями, совсем как влюбленный недоумок. Нельзя, чтобы он узнал правду, его ничем не разжалобишь…

Вскоре Саймону опять понадобилось в подвал, почки спешили вывести из организма продукты распада хминка. Нет уж, больше он туда ни ногой… Его выручила смекалка бывалого эксцессера: Саймон вытащил из холодильника (не из того, а из портативного, для напитков, который стоял в зале) бутылку с остатками ананасовой санды, унес в свой угол, воспользовался, потом вернул на прежнее место – куда еще ее девать… Хинар не обратил на это внимания.

Вскоре появился Медо. Его лицо было бледным, отрешенно красивым и умиротворенным, как у святоши, который всю ночь молился за грешников, глаза утомленно щурились. Хинар доложил боссу об исчезновении Лейлы, тот велел послать запрос в «Службу заботы» и отправился спать.

Скорчившись на матрасе, Саймон слушал зловещее в своей монотонности бормотание шиайтианина. Хинар связался со «Службой заботы», которая обеспечивала всевозможный сервис для прилетающих на Нез туристов, сообщил приметы ниарской гражданки Лейлы Шемс и теперь с интервалом в полчаса справлялся о результатах поисков. Его упорство пугало Клисса. Это смахивает на манию, на поведение одержимого!

Эмми проснулся после полудня. Ушел вниз, через полчаса вернулся, на ходу массируя лицо. От него пахло дорогим косметическим кремом, это почувствовал даже Саймон, который примостился на подоконнике с запеченной в тесте колбасой и стаканчиком мятной санды.

Шиайтианин подал директору чашку кофе и сказал, что Лейлу пока не нашли, «Служба заботы» рекомендует обратиться в полицию. Эмми молча пил кофе и выглядел недовольным.

– Босс, а этот ваш парень не сможет ее найти? – Хинар понизил голос, но Саймон, чей слух все еще оставался обостренным после дозы хминка, расслышал сказанное.

– Его еще надо заполучить, – холодно отозвался Медо. – Кроме того, с Лейлой он не знаком.

– Я слышал, такие, как он, могут находить незнакомых людей по фотографиям.

– Посмотрим. Налей мне санды. Ананасовой.

Хинар извлек из контейнера с посудой бокал золотистого стекла, взял из холодильника бутылку и вернулся к директору, который сидел в складном кресле в тени ширмы.

– Босс, она ведь психологически еще подросток… Проклятье, что за гадость?! Это не санда!

– Ну и аромат… – брезгливо пробормотал Эмми. – Откуда это взялось?

– Это начатая бутылка! Еще вчера в ней была ананасовая санда!

Оба посмотрели на Саймона. Тот уставился в пространство, делая вид, что не замечает их недоброго интереса.

– Я знаю, что это такое, – процедил Хинар. – Эксцессерские шуточки! Босс, разрешите, я его проучу? Саймон, ты санды выпить не хочешь?

Он направился к Клиссу, но его остановил окрик Медо:

– Не из моего бокала!

– Извините, босс.

Хинар поставил оскверненный бокал на пол, в сторонке от кресла Эмми, и достал из контейнера плебейский пластмассовый стаканчик. Его костистое желтое лицо ничего не выражало, только светлые глаза дьявольски горели. Он что, спятил? Саймон слез с подоконника и начал боком отступать к лестнице, а Хинар вдруг замер и с облегчением улыбнулся:

– Босс, Лейла вернулась!

Саймон как ужаленный повернулся к окну. Этого не может быть, не может, не может… Из аэрокара на площадке перед входом выбиралась темноволосая девушка в яркой майке и шортах.

Разумеется, это была не Лейла. Девушка из кафе, Кейти. Но в первое мгновение можно ошибиться. Саймон оперся вспотевшими ладонями о подоконник.

– Я знаю, о чем она хочет спросить, – улыбнулся Медо. – Впусти ее.

Хинар сбежал вниз. Входные двери «Проспекта-Престижа» раздвинулись и опять сомкнулись, Саймон определил это по характерному звуку. Пока шиайтианин и Кейти поднимались на второй этаж, он обшаривал затравленным взглядом бывший торговый зал – громадный, пустой, залитый солнцем, с белым в клетку полом и светло-желтыми стенами. Немногочисленные предметы (темные, как крылья бабочки-траурницы, складные ширмы, кресло Эмми, лживо мраморный холодильник, мелочи вроде кофеварки или контейнера для посуды) не заполняли пустоту зала, скорее подчеркивали ее. У стены ловил солнечные блики золотистый бокал, чуть поодаль стояли на полу роковая бутылка и стаканчик. Кое-где валялись трупики насекомых, пока еще не съеденные роботом-черепахой. Пространство второго этажа просматривалось насквозь; колонны квадратного сечения, подпирающие традиционно белый потолок, ничего и никого не могли спрятать.

Саймон с нестерпимой остротой ощущал свою обреченность и зависимость от чужой воли. Надо задурить им головы. Надо придумать веские оправдания. Сослаться на амнезию?.. Он вспомнил об инциденте в муниципальном доме и отбросил этот заманчиво простой вариант – никаких больше амнезий, а то вдруг его еще и Медо с Хинаром не за того примут!

Эмми повернулся к лестнице, демонстрируя Саймону свой точеный классический профиль. Когда появились Хинар и гостья, он неторопливо встал, сделал несколько шагов им навстречу.

– Здравствуйте, Эммануил, – голос девушки звучал обеспокоенно. – Я хочу извиниться за вчерашнее, они безобразно себя вели… Вы не знаете, где они сейчас?

– Не знаю, – Эмми с приветливой улыбкой развел руками. – Я расстался с ними через четверть часа после того, как мы вышли из кафе.

– Они утром не вернулись, хотя должны были вернуться.

– Наверное, ваши друзья где-то гуляют. Я увел их из кафе, чтобы не пугать мою спутницу (тут Кейти серьезно и виновато кивнула), мы сели в аэрокар, потом я попросил, чтобы меня высадили на проспекте Ви-Йе-Соаго в Кеодосе, и мы распрощались. Кажется, они собирались в Тимутат. Советую навести справки в «Службе заботы» – я уверен, там все знают.

– Ничего там не знают. Не могли же пять человек исчезнуть бесследно!

– Конечно, не могли, – согласился Эмми. – Думаю, скоро они появятся.

– Извините. До свидания.

Девушка шагнула к лестнице, но Медо загородил ей дорогу.

– Кейти, я был очень тронут, когда вы за меня заступились. – Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал тонкие пальцы с неухоженными бледно-розовыми ногтями. – Серьезно, за меня давно уже никто не заступался. В этом есть определенный шарм, особенно если тебя защищает такая красивая девушка! Желаю вам удачи.

Он нежно улыбнулся, выпустил руку и посторонился с театрально-галантным полупоклоном.

«Да уж, выделываться ты умеешь!» – с неприязнью отметил Саймон.

Кейти смущенно пробормотала: «До свидания» – и направилась вниз, Хинар пошел за ней. Когда шиайтианин вернулся, Эмми с усмешкой произнес:

– Прелестная девушка. Жаль, что мне сейчас не до нее. Бедная Кейти, как она расстроится, когда незийская полиция найдет то, что осталось от ее друзей… Но разве я могу что-то изменить? Увы, это не в моих силах.

– А что с ними случилось? – спросил Саймон.

У него все-таки созрел план: завязать беседу на отвлеченную тему, чтобы Медо и Хинар позабыли об «ананасовой санде».

– Я их зверски убил, – спокойно сообщил Эмми. – Всех пятерых, каждого – иным способом, не люблю повторяться. Эта игра доставила мне безумное удовольствие! Боюсь, что Кейти ждет грустный сюрприз… Но если разобраться, я сделал для нее доброе дело: девушка с такими приятными манерами заслуживает лучшей компании.

Его жутковатая усмешка, слегка обнажившая белые зубы, заставила Саймона нервно сглотнуть. В течение нескольких секунд Клисс смотрел, как загипнотизированный, на это кошмарное лицо, и вдруг Эмми расхохотался:

– Саймон, неужели ты мне поверил? Вот это номер! Эксцессера из знаменитого «Перископа» так легко разыграть? Хинар, слышишь? Оказывается, я кровожадный серийный убийца – как тебе это нравится? Специализируюсь на истреблении своих бывших одноклассников! У Саймона спроси, он подтвердит.

Желтокожий глядел на Клисса и тоже ухмылялся.

– Не поверил я, – буркнул Саймон. – Просто подыграл вам. Интервью делаем завтра?

– А напрасно не поверил… – загадочно подмигнув, промурлыкал Эмми и уже серьезным тоном добавил: – Интервью – завтра, после обеда.

Инструктаж относительно интервью оставил Клисса в мучительном недоумении: ну никакого подвоха он здесь не видел, совершенно никакого! Ни даже крохотного намека на подвох. Словно единственная цель всей этой сумасшедшей затеи – создание никому не нужного слащавого репортажа о малолетней эмигрантке с Манокара, а домыслы Саймона столь же химеричны, как и набившие ему оскомину приключения Умазайки.

– Ты чем-то удивлен? – осведомился Эмми. – Ты ждал чего-то другого?

– Я не понимаю, зачем для этого нужен я.

– Ты ведь профессионал. Ты должен привлечь внимание девочки, втянуть ее в общение, разговорить – это сумеет не каждый. Зачем тебе понадобился тот фокус с бутылкой?

Он смотрел на Саймона с холодным любопытством, как на странное насекомое, которое внимательно разглядывают перед тем, как раздавить. Саймону стало не по себе.

– Извините, господин Медо. У меня обострился страх перед темнотой, и я не смог пойти в подвал. Санды там было совсем чуть-чуть, на донышке.

– А что тебе сказала Лейла перед тем, как ушла?

– Сказала, что хочет найти вас. Да она сейчас, наверное, тусуется с вашими бывшими приятелями в какой-нибудь занюханной кафешке, а передатчик отключила!

– Саймон, Лейла не может с ними тусоваться, потому что я убил их. Сколько было времени, когда она ушла?

Клисс мысленно взвыл: как же определить, когда Медо говорит правду, а когда морочит голову? И то и другое выглядело одинаково убедительно, как будто действительность расслаивалась на два параллельных пласта, и в одном из них Эмми был заносчивым молодым проходимцем, не более опасным, чем любая посредственность из толпы, а в другом – склонным к театральным эффектам убийцей с жутковатым блеском в золотисто-желтых глазах.

– Поздновато было… – Саймон изобразил попытку вспомнить точное время. – Хотя нет, не очень… Она ушла минут через сорок после Хинара, а я лег спать.

– Хинар, – Эмми повернулся к помощнику, – сними данные с замков.

Что?.. Электронные замки на входных дверях снабжены хронометрами?.. Этого Саймон не учел.

– Так я и думал, что ты лжешь. Не хочешь сказать мне правду?

– Ничего я не знаю… – обмирая от ужаса, прошептал Саймон. – Не знаю! Вдруг она просто ушла от вас?

– Лейла не могла уйти, кроме нас, у нее никого нет.

– Да почем вы знаете?! Вы даже не знаете, кто она такая на самом деле! Вдруг не та, кем вы ее считали?! Вдруг она вас дурачила, а вы и не догадывались, а?

– Хм, интересное предположение… – Эмми взял у бегом вернувшегося Хинара электронную карточку, взглянул и чуть приподнял бровь. – Сделай ему инъекцию нермала.

Только не это! Саймон рванулся к лестнице и пропустил подсечку. Удар о каменные плитки оглушил его, да еще Медо сотворил с ним что-то такое, отчего тело отяжелело и обмякло. Вроде и не бил, только прикоснулся, но это прикосновение сделало Саймона беспомощным, как выброшенная на берег медуза. Шиайтианин прижал к его шее капсулу-инъектор.

– Ты знаешь, где Лейла? – выждав несколько секунд, спросил Медо.

– Да.

Он не хотел говорить, однако язык ему не подчинялся.

– Где она?

– В морозильной камере крайнего холодильника в подвале.

Хинар стал бледно-желтым, почти серовато-желтым, его плоское костистое лицо окаменело. Он двинулся вперед, но Медо удержал его:

– Подожди. Саймон, ты убил Лейлу?

– Нет! Я не убивал ее, она сама умерла! Я пытался медицинскую помощь оказать, стимуляторы колол, искусственное дыхание делал! Я не виноват! Она в два счета умерла, я бы даже «Скорую» не успел вызвать! Нечего все валить на меня!

Он задыхался, по щекам катились слезы. Эмми и Хинар выглядели удивленными, и желтокожий по крайней мере перестал тянуть к нему хищно напряженные руки с набухшими венами.

– Почему ты ее… – хриплый голос шиайтианина прервался, – положил в холодильник?

– Я боялся, что вы меня убьете, когда увидите ее мертвую. – Саймон всхлипнул. – Вы же меня не любите!

– Из-за чего она умерла? – задал следующий вопрос Медо.

– Я спросил, как ее зовут.

В метре от Саймона, в ярком пятне солнечного света, копошилась на полу мучнисто-белая мохнатая бабочка – то замирала, то вновь начинала судорожно трепыхаться, и Клиссу казалось, что сам он тоже агонизирует: сколько можно, скорей бы его убили! Он выложил все. Медо прошипел нечто короткое и свистящее – если выругался, то впервые на памяти Саймона – и спросил:

– Она не пыталась тебя ударить?

– Она два раза ткнула меня в живот.

– Куда именно?

– Сюда и сюда, – показал Саймон.

– Я ведь ее учил! – Эмми даже зажмурился от досады – а может, это просто был еще один его театральный жест. – Если я трачу время на то, чтобы кого-то чему-то научить, этим надо пользоваться! Смотри, Хинар, если ткнуть сюда и сюда, эффекта не будет. В этом искусстве, как и в любом другом, важны нюансы. Надо поразить строго определенную точку – вот так…

Саймон зашелся в визге от нестерпимой, пронизывающей боли. В мире не осталось ничего, кроме боли, и он корчился на полу, как умирающие в залах «Проспекта-Престижа» насекомые, как та белая мохнатая бабочка. Хинар пнул его по почкам, но по сравнению с болью в животе это было вполне выносимое ощущение.

– Не калечь его. – Саймон уже не визжал, а хрипел, потому и смог разобрать, что говорит Медо. – Он мне пока еще нужен.

– Босс, отдайте его мне! – В голосе Хинара звучала свирепая мольба. – Лейла ведь его просила ни о чем не спрашивать! Босс, помните, когда вы ее привезли, я показывал ей Хризополис, как она всему удивлялась… Она думала, что будет жить долго!

– Полгода жизни – это все же лучше, чем ничего, – отозвался Эмми. – Пойдем, достанем ее.

Саймону показалось, что шиайтианин плачет, хотя он мог и ошибиться – все окружающее он видел словно сквозь взбаламученный туман, который одновременно был и туманом, и продолжением его пытки. Эмми и Хинар направились к лестнице. Снизу опять долетел голос желтокожего:

– Босс, Лейла говорила, что не хочет лежать в земле, если умрет. Давайте кремируем ее тело на яхте и рассеем пепел в космосе. Мы сделаем это для нее?

Медо что-то негромко сказал в ответ. Вдали скрипнула дверь.

Саймон перевернулся на другой бок, но легче не стало. Ублюдки. Оба трахали Лейлу и теперь будут изображать, как они расстроены, хотя девок кругом полно, любую бери. Сволочи.

Неизвестно, сколько прошло времени. Раньше Саймон лежал в световом четырехугольнике, а сейчас его голова и плечи находились в тени – он перекатился на другое место или это солнце переместилось? Боль перестала быть чудовищной, но продолжала терзать его; он то начинал стонать, то замолкал и пытался скорчиться так, чтобы болело меньше. В один из моментов короткого облегчения он заметил на рукаве своей бежевой рубашки размазанное белесое пятно. Все, что осталось от той бабочки – он раздавил ее, когда катался по полу. Ничьих шагов он не слышал, но вдруг почувствовал тычок в ребра. Саймон приподнял голову: над ним стоял Медо.

– Скоро пройдет, – бросил Эмми равнодушно и небрежно, словно речь шла о чем-то не стоящем внимания. – Часа через два. Я с трудом успокоил Хинара. Он любил Лейлу и вначале хотел отомстить, но я убедил его в том, что твоя вина не настолько велика, чтобы живьем резать тебя на куски или бросать на съедение незийским амфибиям сииглэ. Можешь считать, что я тебя спас.

– А я и не виноват. – Голос он сорвал, ничего удивительного. – Я не убивал Лейлу. Я же не знал, что какая-то скотина засадила ей этот… гипноблок!

Рассчитанно болезненный пинок в поясницу. Клисс дернулся и сипло взвизгнул.

– Она предупредила, чтобы ты не задавал вопросов, – напомнил Медо.