Призрачный мир. Сборник фантастики Дивов Олег

— Они не могут прислать уборщиков! Только вечером!

— Вот подлая контора, — тихо сказал Ариэль. — Да мы тут до вечера помрем от этой вони. Извини, натурщик не нужен, нужен человек с лопатой. А лучше двое.

— Ты погоди, погоди! — поняв, что собеседник сейчас спрыгнет с забора и уйдет, воскликнул Юрка. — Ты художнику про меня скажи, я дорого не возьму… не беру!..

При мысли, что придется возвращаться в город, Юрка чуть не заревел. Сорок пять километров, есть хочется так, что плохо делается. В городе можно подстеречь кого-то из одноклассников — они покормят, но они же ведь и донесут! Тогда точно — закрытый колледж. До восемнадцати, а там живи как знаешь, образование у тебя есть, хочешь — учись дальше, хочешь — работай и все деньги просаживай в игровом зале. Но если попытаешься хоть копейку украсть, сразу вспомнят былые грехи.

Три года без игры. Это закончится безумием, ни один психиатр не поможет.

— Говорят же тебе, мы через агентство заказываем. Выбираем по каталогу. Вот, скажем, после девочки нам мужчина нужен, атлет, с мускулами, желательно бывший спортсмен. В твоем возрасте таких мускулов не бывает. Ты, если обязательно хочешь позировать, сходи в агентство, запишись, будешь в картотеке…

— Ариэль!

— Иду! Так что не трать время зря, возвращайся домой…

— Да погоди ты! Ты ему про меня скажи! Может, он передумает! Это же дешевле, чем через агентство!

— Вот уж деньги для нас вообще никакой роли не играют, — отрубил Ариэль и соскочил с забора, но не вниз, а словно по дуге пролетел и исчез.

Юрка заплакал.

Последний шанс рухнул, разлетелся вдребезги. Ни денег, ни еды, ни ночлега — ничего!

И он безумно боялся деда. После побега дед зол как черт. Бабка — и та побоится вступиться. Родня и видеть его не захочет — сколько позора из-за него приняли, хотя он ни в чем не виноват, и если у тетки с дядькой что-то пропадало из дому — пусть своих близнецов спрашивают, они и не знают, что близнецов подсадили на «колеса»… Дед с дружками уж точно придумает какую-то одиночную камеру без окон, он такой…

Юрка слез наконец с дерева и побрел обратно. Он оказался у ворот, постоял немного и кинулся барабанить. Если его не пустят сюда — он повесится! Другого выхода нет!

Над воротами появилось лицо Ариэля.

— Да ты что, спятил? — спросил он.

— Впустите меня! Впустите меня! — только и мог повторять Юрка. С ним случилось самое страшное — он впал в истерику. Истерик он не закатывал уже давно, после того как дед образумил его, двенадцатилетнего, звонкими пощечинами.

Ариэль исчез, минуту спустя створки ворот разъехались.

— Входи живо, — приказал Ариэль.

Юрка ворвался во двор и встал как вкопанный. Нужно было как-то объяснять свое поведение, но он не мог успокоиться и с опозданием разревелся.

— Прекрати это. Иначе выкину, — пригрозил Ариэль. — Ну, живо замолчал! Вытер сопли! Смотри мне в глаза!

Дивным образом истерика угасла.

— Мне вообще больше некуда пойти, — честно сказал Юрка. — Я из дома ушел. Я туда не вернусь, лучше умру. Я сюда из города пешком шел…

— Вот дуралей, автобусом за двадцать рублей бы доехал.

— У меня нет двадцати рублей. У меня вообще ни копейки нет.

— Так… Лопату держать умеешь?

— Да.

Юрка соврал, и Ариэль это понял, но спорить не стал.

Он повел Юрку к глухой стенке из бетонных блоков, завел в темный сарай, оттуда — в светлое помещение, где находиться было совершенно невозможно — так воняло.

— Видишь рыбу? Я покажу тебе, где тачка садовника, и дам лопату. За огородом выкопаешь яму и зароешь там эту мерзость. Сейчас поешь — и за работу.

Просперо с балкона смотрел, как незнакомый мальчишка гонит к забору тачку с гнилой рыбой.

— Впервые в жизни он что-то делает руками, — заметил Ариэль. — Я покормлю его ужином и заплачу тысячу. Хотя деревенские алкаши и за пятьсот прекрасно бы справились.

— Нельзя прикармливать деревенских алкашей, — не отводя взгляда от Юрки, возразил Просперо. — И тысячу парню давать тоже нельзя. Откуда ты знаешь, что он натворил, если удрал из дому без копейки в кармане.

— А что тут знать? Игрок. И деньги нужны ему, чтобы проиграть.

— Да… Тут ты прав… Но он, проиграв, опять придет сюда, и у нас не будет для него второй такой кучи дерьма.

— Будет, — уверенно ответил Ариэль. — Вот увидите, учитель, наш восьминогий друг будет снабжать нас этой дрянью по меньшей мере раз в месяц.

— Ты отмыл сундучок?

— Да, учитель, от него уже почти не пахнет. И пришло письмо от капитана Трелони. Он извиняется, что задерживает десятину, — у них почти не было добычи. Испанский серебряный караван застрял в Лиме, Трелони уже третью неделю сидит в засаде.

— А Ночная Гроза?

— Впал в спячку, учитель. У них там начался сезон бурь, так что он забрался в пещеру и спит. Надо бы ему отправить парочку новых клешней с титановым напылением.

— А мальчик с характером…

— Ему не терпится получить хоть какие-то деньги и побежать с ними в игровой зал.

— Отнеси-ка ему лейкопластырь.

Просперо не ошибся — Юрка действительно натер ладони деревянными щелястыми ручками садовой тачки. Но ему пообещали тысячу рублей. Двадцать — на дорогу, а на остальные взять бутылку колы, чипсы и жетоны. Только в каком-нибудь незнакомом зале, на окраине, а то еще деду позвонят.

Он гнал вихлявую тачку по дорожке и думал о системе. Есть люди, умеющие выстроить систему, по которой они выигрывают у автомата. Но для этого нужно часами сидеть и наблюдать, делать записи. Необходимо запоминать выскакивающие комбинации — Юрка уже знал, что генератор случайных чисел в хитрой машине отсутствует, но есть алгоритм и есть процент выигрыша, который соблюдается более или менее точно. Игрок, которому теоретически обещают пятьдесят процентов, то есть игру с техникой на равных, фактически имеет в лучшем случае пятнадцать. И вот пойди определи, когда бездушная железяка уже отработала с выгодой для себя восемьдесят пять и готова наконец расщедриться!

Нет, эту тысячу нельзя тратить бездарно, как те доллары, будь они неладны. Сперва нужно посидеть, посмотреть, прикинуть, выбрать автомат. Потом немного поиграть, так, на пробу, и не обольщаться мелким выигрышем — это он заманивает. Мелкий выигрыш забрать и уступить автомат другому игроку, потом вернуться…

Его догнал Ариэль.

— Покажи руки.

— Отстань.

Тачка была тяжелая, сейчас ее удалось разогнать, и она шла, можно сказать, сама, а если остановиться — беда.

Юрка позволил протереть себе ладони ваткой и заклеить пластырем, только когда вывалил рыбу в длинную яму.

Он тяжело дышал, но мысль о грядущей победной игре не давала ему сломаться. Отвратительной рыбы оставалось еще на две тачки. А потом покормят, дадут деньги и отпустят. И — на автобус! В город! В зал!

Ариэль поглядел парню вслед, когда он гнал по дорожке пустую тачку, и вернулся на балкон.

— Характер показывает, — сказал он Просперо. — Занятный был бы натурщик. А, учитель?

Ответа он не получил — Просперо задумался.

— А принеси-ка ты мне, Ариэль, распечатку заявок… — произнес он чуть ли не пять минут спустя.

Ариэль сбегал и доставил три потрепанных листка. Часть заявок была зачеркнута — уже ушел в самостоятельную героическую жизнь боевой осьминог Скриннийор Нир, уже сражался где-то на номерной планете под двумя солнцами и тремя лунами гигант Ночная Гроза, а вот против заявки на валькирию стоял вопрос, поставленный недавно, — Просперо вдруг усомнился в своей способности мастерить героинь.

— Так, так, так… — бормотал Просперо. — Вот. Менестрель кому-то нужен. В стиле французского четырнадцатого века. Со знанием восточных единоборств. Как ты полагаешь?

— Никакой он не менестрель, учитель.

— Вот еще травести — девочка-рыцарь, с магическими способностями… Нет, обойдемся без магических способностей. Ступай-ка и посмотри — может, пришли новые заявки.

Оставшись на балконе один, Просперо долго смотрел на небо. Его отвлекли крики в саду. Он подошел поближе к перилам и понял, что разгорелся целый скандал.

Мальчишка, нанятый для закапывания гнилой рыбы, и блондинка ругались отчаянно, до визга, но в драку не лезли. Тачка валялась на боку, и Просперо догадался, что произошло: блондинка выскочила из-за поворота и налетела на труженика.

Она даже руками взмахивала потешно — так разозлилась. Парень, пятясь, огрызался. При желании Просперо мог и слова услышать, но они-то как раз его мало интересовали. Он впервые видел натурщицу в ярости… и эти движения рук…

Крылья — это не только полет, крылья — это оружие, вот что дошло до него, и он тут же поспешил в мастерскую.

— Ариэль, Ариэль! — кричал он, сбегая по лестнице. — Пришли мне оружейника!

Оружейник Анатолий Петрович, опытный мастер, жил тут же, ему в дальнем конце двора оборудовали кузницу и лабораторию, где он в свободное время экспериментировал с какими-то сплавами. Оборудование Просперо привез из разорившегося и ликвидированного института, работавшего в свое время на космическую промышленность.

Когда он вошел, Просперо уже подготовил предварительный эскиз.

— Это не совсем скандинавское, скорее древнегреческое — птица, роняющая железные перья, — сказал он. — Но на самом деле эти перья — плоские наконечники копий, надо будет проверить, какими копьями пользовались викинги. И вот тут они заточены так, что, если сложить их плотно, получается рубящее оружие, вроде большой и тяжелой сабли.

— Как они будут восстанавливаться? — спросил Анатолий Петрович.

— Пока не знаю, я еще не думал про обмен веществ у валькирии. Но у нее вместо рук будут крылья, и на конце каждого крыла — кольчужная перчатка.

Оружейник, неплохо знавший историю, промолчал. Он даже тогда не спорил, когда Просперо велел снабдить капитана Трелони протезом с лазерным устройством. Впрочем, в том мире, где орудовал изготовленный Просперо герой-пират, было много всяких несообразностей — там и морские коровы в Саргассовом море, имевшие женский бюст и длинные волосы, но устройство гортани — звериное, по-испански и по-английски бойко разговаривали. Там и год четыреста двадцать суток длился…

Юрке хотелось как можно скорее заработать деньги. Он понял, что для настоящей игры тысячи ему мало. Он грезил о том дне, когда войдет в зал, купит первую порцию жетонов и сядет к автомату. Одна лишь эта мысль его и поддерживала. Ариэль потихоньку обнадежил — есть шанс, что хозяин им заинтересуется. И отдал Юрку в рабство садовнику, приезжавшему дважды в неделю.

Началась игра иного свойства — Юрка объявил войну Просперо. Тайную, разумеется. Он исследовал все, что имело отношение к странноватому старцу, необъяснимо впадавшему то в хандру, то в восторг. Юркина задача была проста — стать натурщиком и заработать столько, чтобы выйти победителем из поединка с автоматом. И он втихомолку стал подлизываться к блондинке, чтобы узнать — сколько дней работает натурщик и действительно ли получает по три тысячи в день.

Блондинку звали Зента, она и правда была скандинавских кровей, работала фотомоделью с четырнадцати лет, почему и не получила хотя бы среднего образования. А после двадцати пяти быть моделью тяжко, если вовремя не вышла замуж. В усадьбе Просперо Зента скучала — и сам хозяин, и Ариэль никакого интереса к ее прелестям не проявили.

Про работу натурщицы она рассказывала довольно бессвязно, Юрка так и не понял, что тут требуется. Ему казалось, что нужно сидеть или стоять неподвижно, пока тебя рисуют. Но Просперо иногда просто ходил с Зентой по саду и выспрашивал про детство. А какое такое детство? Ну, в детский сад водили, потом в школу водили, что еще тут рассказать? Куклы были, цветные комбинезончики были.

— И все? — не верил Юрка.

— Еще помнишь, мы столкнулись и поцапались?

— Ага, когда тачка опрокинулась.

— Вот тогда он мне целый допрос устроил — есть ли у меня враги и что я с ними делаю. Два часа пытал.

— А ты видела картину?

— Какую картину?

— Которую он с тебя пишет?

— Это не картина, а вроде фигуры — знаешь, как манекен, но из чего-то другого. Он лицо вылепил, показывал, но оно совершенно не мое! Такое, такое, ну…

— И долго ты тут живешь?

Зента принялась считать на пальцах, процесс был мучительный. Насчитала она то ли шестнадцать, то ли восемнадцать дней. Юрка округлил до двадцати и получил изумительную цифру — шестьдесят тысяч. С такими деньгами уже можно вызывать на поединок судьбу-злодейку и ее полномочного представителя — автомат. Так что нужно исполнять все поручения садовника — не то прогонят, сунув в руку несчастную сотню баксов, и никакой Большой Игры не получится.

Но Зента была недовольна гонораром — она считала, что заслуживает большего. Причем главный аргумент выдвигался такой: этот старый чудак тратит бешеные деньги на свою усадьбу и всякие нелепые штуки, а на модели экстра-класса экономит! Не умея заинтересовать взрослых мужчин, бывавших в доме, Зента пробовала коготки на Юрке — хоть кто-то же должен ею восхищаться. Но напрасно блондинка набивала себе цену — у слушателя было на уме совсем иное.

Постель для Юрки устроили в домике садовника — там находилась комната, где садовник иногда оставался ночевать, вот ее и отдали в Юркино пользование. Впрочем, это был не совсем домик, а скорее пристройка у северной стены бестолкового здания под куполом. Оттуда можно было пробраться на склад, со склада — в одну из мастерских, из мастерской — в центральное помещение с бассейном. Дорогу показал Ариэль и предупредил, что купаться без спросу не следует: вода может оказаться опасной для здоровья.

Первые ночи Юрка спал как убитый. Физический труд на свежем воздухе совсем его оболванил. Был даже миг, когда Юрка перестал понимать, что происходит: весь день он полол рабатки, и всю ночь ему мерещилось то же самое, но с ирреальными подробностями. Потом стало полегче. Наконец он отважился на вылазку. Интересно же, что там получается у хозяина.

Стемнело, когда Юрка отправился исследовать ту мастерскую, где Просперо, судя по всему, делал портрет Зенты. Вход обнаружился со стороны бассейна, но не он заинтересовал Юрку.

Мастерская была с высоким стеклянным потолком, и Юрка здраво рассудил, что он сперва посмотрит сверху и разберется, что к чему. У него хватило ума прежде подойти к двери на цыпочках и прислушаться. Юрка оказался прав — в мастерской горел свет и невнятно звучали голоса, мужской и женский. Подивившись тому, что хозяин мучает натурщицу в такое время, Юрка вышел во двор и по железной лестнице забрался на покатую крышу. Стеклянной она была не вся, а только середина, и одна из рам как-то хитро выдвигалась, так что соглядатай мог незримо подобраться и заглянуть в мастерскую.

Он увидел внизу любопытную парочку — Просперо и Зенту.

Они сидели на широкой деревянной скамье: Просперо в длинном халате, в маленькой шапочке, а Зента — закутанная в темный, с металлическим блеском, плащ. Поверх плаща на груди лежали две толстые косы. Эти косы Юрка знал — они были привязаны к шлему, в котором Зента позировала. Но шлема-то на блондинке и не оказалось — она сидела с непокрытой головой, держа на коленях толстую книгу.

— Если ты валькирия, Саннгрид, то и говорить тебе следует на языке валькирий, и не то важно, чтобы другие тебя поняли, а то, чтобы ты сама себя разумела, — сказал Просперо. — Ты можешь взять за образец язык скальдов. Конунгам и ярлам он известен с детства, а воины стараются изучить его, когда их берут в дружину.

— Я знаю. Но мне язык скальдов не по вкусу, — отвечала девушка, и Юрка понял: это не Зента, голос совершенно другой. — Не могу я называть золото огнем руки, а серебро — камнем руки. Это неуклюжие кеннинги.

— Золото также груз тигля, пылающий уголь руки, а серебро — белая пурга тигля и снег чаш.

— Не нравится мне это.

— Придумывай свое. И будет у тебя свой язык.

— А вот как они называют мужа — мне нравится. Расточитель золота. Это правильно. Это хороший кеннинг.

— Возьмешь его себе?

— Возьму, учитель.

Юрка вспомнил, как Зента жаловалась на скупость Просперо. Только Зента никогда не говорила столь красиво и весомо.

— Мало подходит этот кеннинг для боя, Саннгрид. С ним ты не поведешь мужей в сражение. Если бы ты вела женщин и звала их дарительницами золота, дело иное.

— Золото еще можно назвать змеей потока… — задумчиво произнесла Саннгрид.

— Почему так?

— Блеск закатного луча на воде. А дева — дарительница змеи потока.

— Это прекрасный кеннинг, Саннгрид. Однако придумай что-нибудь и для благородных мужей.

— Зачем придумывать, если для них есть старые кеннинги? — спросила Саннгрид. — Вот, я нашла дуб оружия и сражений. Всегда так было: женщину липой звали и ивой, мужчину — дубом.

— Но, Саннгрид, эти кеннинги из языка скальда. Скальд сидит в ладье или на пиру, перед ним расположились мужи, и он им поет об их доблести. Тут должна быть царственная неподвижность. А тебе суждено вести мужей в битву. Не станешь ведь ты взывать: вперед, за мной, дубы! Придумай что-нибудь иное.

Она перелистнула страницу и беззвучно пошевелила губами, разбирая слова.

— Мужчина также ствол меча, ясень вьюги Одина…

Голос валькирии сделался жалобным — так отвечает школьник, не понимая, чего от него добивается учитель.

Юрка сверху слушал неторопливый ночной разговор и ничего в нем не понимал.

Но девицу он разглядывал с большим интересом. Во-первых, он видел ее впервые — значит, она где-то пряталась! Во-вторых, он предположил, что это не Зента, а то создание, для которого Зента послужила натурщицей. Мысль была чересчур лихой, но ведь ничего иного — ни картины, ни скульптуры — Юрка в мастерских не обнаружил.

Юрка уже заметил, что в хозяйстве Просперо творятся странные вещи. Вот Ариэль: на вид ему лет восемнадцать, никак не больше двадцати; темные волосы схвачены в хвост, загорелый, тощий, ходит в одних шортах и сандалиях. На городской улице в летний полдень сразу затеряется. Но Юрка видел, как он взлетает на верхнюю ступеньку каменной террасы в саду даже не прыжком, а словно усилием воли, и ног почти не сгибая. Это, кстати говоря, больше метра. Еще однажды он обнаружил на дорожке трехпалые следы такой величины, что большой сковородкой не накроешь. Юрка был невеликий знаток биологии, но следы разбудили фантазию. Они могли принадлежать рептилии или птице ростом со слона. А между тем животных в хозяйстве не наблюдалось — если не считать кота и обнаглевших ворон.

И очень может быть, что договариваются с человеком, хорошо ему платят и меняют его внешность. Скажем, взяли кривую и косую дуру, обтесали под крутую блондинку Зенту, а теперь чему-то еще и учат.

Очевидно, Просперо устал от тягомотных и невразумительных речей.

— А как насчет того, чтобы сделать пару кругов? — спросил он.

— Я попробую, — ответила Саннгрид, но без особой радости, и встала со скамьи.

Выйдя на середину мастерской, она раскинула руки, и Юрка удивился — человеку такие длинные не полагаются. Потом Саннгрид взмахнула причудливыми рукавами. Раздался треск, скрежет и звяканье. Раз, другой и третий она воздела руки и резко опустила их вниз, хлопая себя по бокам с таким звуком, будто была жестяной банкой.

— Ну, что еще? — Просперо был сильно недоволен.

— Не держат!

— Как это — не держат?

— Я не справляюсь с их тяжестью, учитель.

— Ты должна справиться. Ты должна, Саннгрид! Ты — валькирия! Ты сильна и не ведаешь страха! Возможно все, Саннгрид! Если ты будешь бояться тяжести собственных крыльев, то как поведешь благородных мужей на битву? Ну?!

Валькирия, дребезжа крыльями, еще трижды проделала известное птичье движение и даже подпрыгнула. С тем же результатом.

— Тебя ждет вьюга Одина, тебя ждет буря копий! В руке твоей — огонь крови и ран! Ступай сюда! Вот, я черчу у тебя на груди руны победы!

Юрка сверху не разглядел, что там изобразил Просперо на груди валькирии. Но победой пока и не пахло.

— Хочешь ты или не хочешь, но летать будешь!

Юрка так и не понял, откуда в руке Просперо взялся бич.

— Учитель, не надо! Я взлечу! Я взлечу! — закричала Саннгрид, но Просперо уже хлестал ее по ногам.

Нелепо размахивая крыльями, валькирия уворачивалась от бича, визжала, подскакивала, но в конце концов действительно повисла в воздухе и стала, панически отбрыкиваясь от истязателя, набирать высоту.

Она зависла прямо под окошком в стеклянной крыше. Рама была сдвинута до отказа, почему Юрка и слышал все разговоры. Но переплет не соответствовал размаху металлических крыльев. Пытаясь вылететь, валькирия билась в отверстии, железные перья со звоном летели вниз, дико вопил Просперо, угодивший под этот страшный дождь. Саннгрид, уже ничего не соображая от страха, рванула в ночное небо вместе с рамой…

Юрка, подкравшийся слишком близко к окну, еле удержался на крыше. Большие куски стекла пошли трещинами, он понимал, что вот-вот рухнет вниз вместе с осколками, но молчал. Страшнее всего было обнаружить себя и вылететь наутро с территории, ни гроша не получив.

Ему удалось отползти и ухватиться за какой-то штырь в стене. Внизу орал и бесновался Просперо. Саннгрид приземлилась на клумбу, но встать не могла — повредила ногу. Откуда-то издалека звал учителя Ариэль…

Возвращаться в мастерскую Просперо не желал. А желал он бросить все к чертям и уехать на Мальдивы.

— Это еще не окончательная неудача, учитель, — говорил ему Ариэль. — Многие идеи оправдались. Вот взять стальные заточенные перья. Да, они утяжеляют крылья неимоверно — я согласен. Но, даже просто падая, могут нанести противнику вред, и вы сами в этом убедились.

— Да уж, убедился! Мне чуть полноса не снесло… — Просперо был весь обклеен лейкопластырем.

— Нужно увеличить размах и нарастить мускулы, только и всего.

— Тогда она вообще не сможет пользоваться крыльями как руками.

Ариэль ничего не ответил. Подумал же, видимо, так: нельзя в одного героя вложить все мыслимые и немыслимые качества, чем-то приходится жертвовать. А вслух сказал:

— И к тому же не повезло с натурщицей. Она по характеру домашняя клушка. Если ей предоставить свободу и деньги, она целыми днями будет сидеть в мягком кресле и смотреть дурацкие программы, а вокруг будут бегать маникюрши, педикюрши, парикмахеры и массажисты.

— Проклятые каталоги!

Просперо пошел на поводу у неведомого подлеца, который оценил скандинавскую внешность Зенты и сфотографировал ее в стиле «белокурая бестия» — затянув в черный латекс со шнуровкой и соответственно загримировав.

— У нас нет другого способа искать натурщиков, — спокойно сказал Ариэль и пошутил: — Кроме как заказывать их контейнерами из ресторана «Дары океана».

Просперо усмехнулся — вспомнил боевого осьминога.

— Кстати, никто не присылал десятины? — спросил он. — Нам нужно счета оплатить, электричества я нажег — страшное дело… и дуре этой, согласно контракту…

— Поступило сообщение от полковника Васильева. Они там преследуют обоз с добычей, еще сутки — и возьмут.

Сообщение пришло кстати: Просперо с удовольствием слушал про успехи Васильева, одного из лучших своих героев. Казалось бы, и сделал немного — заострил зрение и слух, прочее оставил, как было у натурщика, бывшего милицейского майора. Но результат!

— А как Ночной рыцарь?

— Не то королевство выбрал. Жениться на принцессе напрочь отказался, опять собирается в странствие.

Этот герой тоже был сделан весьма остроумно — он обретал зримую плоть только после захода солнца. По расчетам Просперо, Ночной рыцарь должен был наниматься к обычным богатым искателям приключений, чтобы ассистировать на турнирах и исполнять обязанности телохранителя. Но герой (звали его сперва Ночным Джеком) оказался чересчур сообразительным. Первая же десятина с его добычи обернулась скандалом — и пришлось возвращать ворованное. Затем герой принялся промышлять по дамским спальням, потом ему это наскучило, он пошел в начальники охраны к какому-то герцогу, прекрасно руководил обороной замка во время шестимесячной осады, был посвящен в рыцари и, казалось, обрел наконец порядочность. Просперо вздохнул с облегчением, но ненадолго — Ночной Рыцарь вздумал жениться на принцессе и стать монархом хоть крошечного, но королевства. Ему пока было не до погони за добычей.

Просперо задумчиво ходил взад-вперед по большой мастерской. Стекло с пола уже убрали, железные перья сложили на подоконнике. Он взял перышко, попробовал пальцем — да, острое. А что проку?

— С Зентой рассчитаться и отправить ее туда, откуда взяли, — распорядился он. — Саннгрид пока подержим в гипнокамере. Может, найдем натурщицу с характером — тогда и доделаю.

Ариэль понял: Просперо смирился с неудачей, но вслух никогда в этом не признается.

— Хорошо, учитель. Чем мы теперь будем заниматься?

— Не знаю, друг мой, не знаю…

Это Ариэлю сильно не понравилось. Мастер, потерпевший крах, может и до того додуматься, что его творческие силы иссякли напрочь и окончательно.

— Пожалуй, вам стоит отдохнуть, учитель, — сказал он. — Вы уже давно не отдыхали по-настоящему. Мы могли бы поехать на Средиземное море, в Грецию…

— Греция — это неплохо. Анатолий Петрович присмотрит за хозяйством, — сразу согласился Просперо. — Нужно предупредить героев, чтобы, если кто задолжал десятину, — высылал бы ее немедленно, а прочие пусть шлют, когда мы вернемся. Не пропадем, друг Ариэль, у нас много кормильцев…

И Ариэлю стало ясно, что Просперо наконец-то решил поставить точку в производстве победоносных героев. Шестую по счету, если не седьмую.

Если бы речь действительно шла о точке, после которой Просперо займется чем-то другим, Ариэль бы не возражал. Но он хорошо изучил мастера и знал, какое начнется нытье, когда первая радость безделья схлынет. В глубине души он догадывался, что Просперо не умеет делать ничего иного, кроме героев. Значит, нужно не мудрить, а идти испытанным путем и предложить учителю новую игрушку.

— Хорошо, — кивнул Ариэль. — Анатолий Петрович остается, всех прочих распускаем. Надо будет сказать Калинникову, чтобы довез до города Юрку.

Калинниковым звался садовник, приезжавший дважды в неделю на странном драндулете, у которого задние сиденья были выломаны, чтобы возить ящики и мешки.

Просперо покосился на помощника. Это означало — надо бы адрес парня записать, парень-то перспективный, но я ставлю точку, натурщики мне больше не нужны.

— Я ему пару тысяч выдам. Проиграет, конечно, но хоть моя совесть будет чиста, — продолжал Ариэль. — И хочу еще на завтра кровельщиков вызвать. Дождь пойдет — не обрадуемся.

Он возвел глаза ввысь — к разломанному стеклянному потолку.

— Хорошо, пусть починят.

— Я бы вообще сделал тут нормальную крышу. Еще диво, что Юрка оттуда не свалился. Расшибся бы насмерть — что с ним делать?

— Он что, лазил туда?

— Конечно, лазил. И я бы в его годы полез, — заявил Ариэль, бывший с виду лишь немногим старше, но это лишь с виду. — Я когда утром туда забрался, кровавые следы нашел. Он там притаился, когда Саннгрид вылететь пыталась, и сильно стеклом порезался.

— Кой черт его туда занес?

— Мальчишка же. Он всюду нос сует. Он просто обычный мальчишка, которому все интересно. Жаль — игрок…

— Если он видел Саннгрид…

— Он ее видел. Сейчас спрятался на складе и ждет расправы.

— Он руки порезал?

— Да, учитель.

— Ты перевязал?

— Конечно, учитель. Если бы не эта страсть к игре — стал бы он со временем хорошим натурщиком.

— Да, возможно. А во что он играет?

— Я думаю, с автоматами сражается. Пойду разузнаю насчет билетов, учитель. И маршрут намечу.

— Ступай.

Ариэль ушел, не оборачиваясь. Он знал, что Просперо сейчас основательно задумается — да так, что и поесть забудет. Любознательный и темпераментный игрок — это ведь уже герой, в которого не придется искусственно закладывать тягу к риску и приключениям. Это не манекенщица Зента.

Ариэлю не хотелось на Средиземное море и в Грецию. У него были иные планы. Он имел свою долю в добыче и не тратил ее на глупости.

Юрка перепугался не на шутку. Он клял тот час и миг, когда додумался залезть на крышу. Просидев на складе весь день, он понял, что кормить его никто не собирается — а это значит, что скоро выловят и выкинут за ворота. Ариэль, перевязавший руки, ушел, даже не пообещав вернуться.

Выкинут, выкинут, сам виноват — сидел бы тихо, выполнял хозяйственные поручения, ждал своего часа…

— Вылезай! — раздался далекий голос Ариэля. — Куда ты там запропастился?

Юрка с горя забрался на антресоли. Там он почему-то чувствовал себя в меньшей опасности. Будут искать — так не сразу найдут, хотя Ариэль, кажется, сквозь стенки видит. Мальчишка не сразу отозвался — нужно было собраться с духом.

— Ща-а! — крикнул он как можно более бодро и независимо.

— Заснул ты там, что ли?

— Заснул!

— Слезай, хорошие новости!

Поесть Ариэль не принес, а хотелось невыносимо. Но Юрка молчал — какое-то чутье подсказало, что сейчас просить нельзя.

— Мастер хочет к тебе присмотреться, — сказал Ариэль. — Речь еще не идет о позировании. Просто присмотреться. У нас до сих пор были только взрослые натурщики. Он подойдет к тебе, чтобы поговорить. Ты не стесняйся, рассказывай все как есть.

— Хорошо.

— Мне кажется, ты из игрового зала не вылезал. А тут поиграть хочешь?

— Нет, — поспешно ответил Юрка, но лицо и взгляд безмолвно вопили: да, да, да!

— А если бы хотел, мы бы тебе игровой автомат привезли.

Юрка задумался. Он не мог понять, чего от него хотят Ариэль и незримо стоящий за Ариэлем Просперо. Объяснить человеку не играющему, что такое игра, совершенно невозможно. Они хотят, чтобы Юрка подставился?

— Не надо автомата.

— Ну, как скажешь. Пошли ужинать.