Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник) Дэвис Дэвид
При упоминании имени знаменитого сыщика старый сержант изменился на глазах.
– О, я и не знал, что это вы, мистер Холмс. Не имел понятия. Конечно, я наслышан о вашей работе, как и все мы в Скотленд-Ярде. Сделаю все что могу, чтобы помочь вашему расследованию, – с энтузиазмом произнес он, снимая со стены большую связку ключей.
Он без промедления повел нас в помещение, где мы уже побывали накануне.
– Ну, который из них? – бормотал старый сержант, вертя в руках связку ключей. – То ли этот большой, то ли вот этот ржавый.
Холмс глубоко вздохнул с досады, весь его вид говорил о сильном нетерпении.
– А, вот он, – прохрипел наконец полицейский, вставляя ключ в замочную скважину.
Ни один из нас не был готов к тому, что случилось вслед за этим. Все произошло так стремительно, что сейчас, когда я вспоминаю эти события, они кажутся мне размытыми и какими-то разобщенными. Едва ключ повернулся в замке, как дверь распахнули изнутри, и она с оглушительным треском ударилась о стену. Даже в самых безумных фантазиях расстроенного рассудка не могло возникнуть нечто более страшное, ужасающее и отталкивающее, чем искаженное гримасой лицо, появившееся в дверном проеме. Меловая кожа, обтягивающая худое, как у скелета, лицо, глаза, горящие безумным огнем, и разверстый в зверином оскале красный рот с двумя острыми белыми клыками. Тело было прикрыто той самой вылинявшей зеленой простыней, в которую оно было завернуто, когда мы видели его в последний раз.
Это была Селия Лидгейт, восставшая из мертвых.
На один краткий миг она остановилась перед нами, покачиваясь, как усталая марионетка, потом дико вскинула руки, вцепившись пальцами-когтями в лицо сержанта. С приглушенным криком он без чувств упал на пол. Из глубокой раны на его лице полилась кровь.
Не успели мы с Холмсом прийти в себя, как Селия проскользнула мимо нас и побежала по коридору к выходу. Холмс очнулся первым и бросился вдогонку, я – за ним. Девушка-вампир, освобожденная из заключения, устремилась вперед, но Холмсу удалось перехватить ее около кабинета сержанта. Он бросился на нее, и оба они рухнули на пол, однако сила этой несчастной была так велика, что ей удалось оттолкнуть Холмса и вскочить на ноги.
Холмс, целый и невредимый, возобновил погоню и догнал ее у самой двери из кабинета сержанта. Мне удалось проскочить мимо нее и закрыть входную дверь на засов, не давая таким образом восставшей из мертвых Селии Лидгейт вырваться наружу.
С яростным воплем молодая женщина укрылась за стойкой сержанта. Ее демонические черты омрачились страхом. Холмс, проворно перемахнув через преграду, оказался прямо перед ней.
– Бежать некуда! – крикнул он, едва переводя дух.
Она угрожающе зарычала и двинулась вперед, но мой друг не сдавал позиций.
– Некуда бежать! – снова прокричал он, поддразнивая девушку-вампира и словно провоцируя ее на нападение.
С гортанным смехом она придвинулась к нему, обнажая блестящие от слюны и готовые к атаке клыки. Холмс сохранял твердость. В тот момент, когда она уже склонилась над ним, он молниеносно отпрыгнул в сторону и выхватил из горящего камина кочергу. Девушка бросилась вперед в отчаянной попытке помешать ему, но не успела. Размахивая раскаленной докрасна кочергой, Холмс ринулся вперед и со всей силы вонзил ее в грудь вампира. Мне в ноздри ударил тошнотворный запах горелой плоти, к горлу подкатила тошнота. Рот Селии Лидгейт широко раскрылся в немом крике. Словно пьяная, девушка нетвердыми шагами пошла вперед, испуганно моргая и отчаянно пытаясь выдернуть кочергу из груди, но тщетно. Тело неуклюже дернулось и рухнуло на каменные плиты. Несколько мгновений она продолжала биться, как раненое животное, пока наконец не ослабела, постепенно затихая в мучительных конвульсиях предсмертной агонии. Все было кончено.
Мы замерли и, оцепенев от ужаса, смотрели на обезображенное тело. И вдруг оно начало меняться. Лицо вновь обрело природную красоту и умиротворение, глаза утратили безумное выражение. Исчезли даже те следы страданий, которые я заметил на ее лице в тот вечер, когда она приходила на Бейкер-стрит. Мисс Селия Лидгейт обрела наконец покой.
Шерлок Холмс усмехнулся.
– Хотелось бы мне увидеть лицо Лестрейда, когда он узнает о том, что произошло в покойницкой прошлой ночью.
Я кивнул.
– Вряд ли день для него начнется удачно, если один из его людей расскажет ему, что подвергся нападению мертвой женщины. – Холмс снова усмехнулся. – С трудом могу себе представить, какие дикие теории, опирающиеся на факты, попытается он вывести.
– Действительно, – согласился я. – Как насчет кочерги, воткнутой в сердце трупа, а также отсеченной головы?[11]
– Полагаю, эти пикантные маленькие подробности на много дней выбьют из колеи наших друзей из Скотленд-Ярда. Я рад, что мы на время уедем из Лондона и нам не придется давать объяснения и помогать в решении их проблем. Если бы нам пришлось рассказать правду об этом деле, боюсь, наше здравомыслие было бы подвергнуто серьезному сомнению. Думаю, не настал еще тот день, когда Скотленд-Ярд согласится включить вампиров в список разыскиваемых преступников. Поэтому наше временное пребывание в деревне будет весьма кстати.
После очень раннего завтрака Холмс послал одного из солдат своей нерегулярной армии с запиской в гостиницу к Ван Хельсингу, чтобы проинформировать того о событиях, происшедших в морге. Затем мы сели на семичасовой девонский экспресс, отправлявшийся с Паддингтонского вокзала. Разговор, приведенный выше, произошел уже в вагоне первого класса по пути в Кумб-Трейси.
Несмотря на ужасные события прошедшей ночи, Холмс был в прекрасном настроении, и его лицо в обрамлении наушников дорожного кепи дышало энтузиазмом. Из прошлого опыта я знал, что эта эйфория объясняется старым инстинктом ищейки. Он вновь напал на след крупной дичи, которая, как всегда, пыталась скрыться.
По мере того как бледные лучи солнца рассеивали тусклый рассвет, грязные предместья Лондона оставались позади. Путешествие было коротким, и скоро в отдалении, над пестрым лоскутным одеялом полей и низкой кромкой леса поднялся темный унылый холм с зазубренной вершиной, вырисовывающийся смутно, как во сне.
– Не предполагал, что так скоро вновь буду озирать вересковые пустоши, – заметил Холмс.
– Один их вид наводит на меня тоску, – сказал я.
– Места, как и люди, имеют свою индивидуальность, Уотсон, вересковая пустошь – не исключение. Она груба, дика и непривлекательна. Она не поддается человеку, ее трудно приручить. Хотел бы я знать, сколько душ сгинуло в вязких тисках ее болот и топей. – Подавшись вперед, он несколько мгновений в задумчивости смотрел из окна вагона на унылые торфяники. Потом, откинувшись назад, спокойно произнес:
– Если зло способно заселять какие-то места, то это наверняка одно из мест его обитания.
Некоторое время спустя поезд подъехал к небольшой станции Кумб-Трейси, и мы вышли на бодрящий морозный воздух.
– Первое задание вам, дорогой коллега, – снять для нас жилье в деревне. Помнится, «Серый гусь» на площади – вполне сносная гостиница. Займитесь этим и ждите меня там, – сказал Холмс, решительно направляясь к билетному турникету.
– А чем вы пока намерены заняться?
Холмс ответил одной из своих ухмылок, приводящих меня в бешенство.
– Просто посмотрю, как обстоят дела, – бодро произнес он.
«Серый гусь» оказался милой, тюдоровских времен гостиницей, возвышавшейся посреди небольшой деревенской площади. Побледневший от волнения хозяин был безмерно счастлив предоставить жилье нам с Холмсом. Растопив в гостиной камин и поведав мне о тяготах и испытаниях, выпадающих на долю владельца деревенской гостиницы, он оставил меня наедине с пылающими поленьями.
Час спустя появился Холмс с крайне мрачным выражением лица.
– Ну, что? – Я горел желанием узнать, что ему удалось разведать.
– У меня есть все основания полагать, что мы точно напали на его след, Уотсон, – молвил он, садясь напротив меня и протягивая руки к огню.
– Вы имеете в виду…?
Кивнув, Холмс произнес не сказанные мной слова:
– Графа Дракулу.
Казалось, это имя, подобно проклятию, бросило тень на комнату, в которой мы находились, на нас, на сами наши жизни.
– Что привело вас к подобному заключению? Что вы обнаружили?
– Я наводил справки по поводу академии Гарднера для молодых леди.
– Вы там побывали?
Холмс покачал головой.
– Все, что мне было нужно, я узнал, с осторожностью расспросив деревенских торговцев и проведя некоторое время на задворках этого заведения. Знаете, когда-нибудь я напишу монографию о полезности торговцев и владельцев магазинов в деле расследования преступлений. Они – настоящие кладези информации, часто более наблюдательные и проницательные, чем официальная полиция. Местный сапожник или продавец рыбы отметит и запомнит происшествия и подробности, проигнорированные человеком вроде Лестрейда. Этим утром из разговоров с торговцами я узнал о Сайласе Гарднере и его академии больше, чем дал бы мне целый день расследования. Сплетни, Уотсон, безусловно, самый быстрый способ получения информации.
– Но что конкретно вы узнали?
Холмс улыбнулся моему нетерпению.
– Вот вам некоторые плоды утренних трудов. Академия – нечто вроде учебного заведения, куда обеспеченные родители посылают своих дочерей, чтобы те освоили премудрости, позволяющие увеличить их потенциал на ярмарке невест.
– На континенте много подобных учреждений, – заметил я.
– Действительно, но здесь они довольно редки. В кругах, в которых вращаются ее клиенты, эта академия пользуется хорошей репутацией. Учреждение было организовано десять лет назад Сайласом Гарднером и его женой, которая, похоже, отличалась слабым здоровьем и года три назад умерла. Гарднер продолжил дело с помощью своей незамужней сестры Мэри. Помимо этих двух человек, академия располагает штатом из трех преподавателей на десять студентов.
– Не слишком много.
– Такое число отвечает элитарному характеру академии. Однако, когда стало известно, что, живя при академии, Виолетта Маркэм заразилась какой-то неизлечимой болезнью, некоторые родители забрали своих дочерей, опасаясь, видимо, что их тоже может ожидать подобная участь.
Холмс погрузился в задумчивость. Я ждал продолжения рассказа, но вместо этого он поднялся, потирая руки.
– Послушайте, Уотсон, – произнес он, – давайте-ка пообедаем. – От девонширского воздуха у меня разыгрался аппетит. После обеда мы нанесем визит мистеру Сайласу Гарднеру, а пока отложим в сторону мысли об этом темном деле и уделим должное внимание нашим желудкам.
Глава пятнадцатая
Академия
Итак, до окончания обеда наш разговор обратился к более легким темам. Закусив холодной ветчиной, картофельным пюре и пирогом с заварным кремом, мы выпили по стаканчику местного сидра и отправились в академию Гарднера для молодых леди.
Через десять минут мы были на месте. На краю деревни дорога превращалась в разбитый грязный проселок, исчезающий за поворотом, словно в болотной утробе. В стороне от дороги, на краю торфяника возвышался большой георгианский особняк с маленьким садом, состоящим преимущественно из сильно разросшегося кустарника. Здание отличалось изящной четкостью и симметрией линий, однако обветшалая, потрескавшаяся каменная кладка красноречиво говорила о суровости местного климата – постоянных ветрах и сильных бурях, проносящихся над с торфяниками.
К одной из массивных квадратных стоек ворот была прикреплена латунная дощечка с надписью:
АКАДЕМИЯ ГАРДНЕРА ДЛЯ МОЛОДЫХ ЛЕДИ
Директор:
Сайлас Гарднер, магистр гуманитарных наук
(выпускник Кембриджского университета)
Мы с Холмсом прошли по устланной листьями дорожке и позвонили в колокольчик. Было слышно, как эхо звонка разносится по дому, и только через несколько минут дверь нам открыла невысокая робкая горничная.
Холмс нацарапал на своей визитной карточке единственное слово и вручил ее прислуге.
– Передайте это вашему господину и скажите, что его желают видеть Шерлок Холмс и доктор Уотсон.
Девушка смущенно кивнула и провела нас в холл, где попросила подождать. Неуклюже присев в реверансе, она со всех ног помчалась вверх по лестнице с нашим посланием.
– Вероятно, местная девушка, имеющая слабое представление о своих обязанностях, – прокомментировал Холмс.
Я кивнул. На ее местное происхождение ясно указывали румяное лицо и девонский акцент.
– И все же, по ней можно определить, что в этом доме случилась беда, – продолжал мой друг.
– Каким образом? – спросил я.
– Следы слез на глазах, робость. Она так крепко ухватилась за мою визитку, что едва не смяла ее. Видимо, она не знала, как отнесется ее хозяин к тому, что она впустила в дом двух посторонних. Даже самая неопытная прислуга не помчится по лестнице так прытко, если только что-то не случилось. В ней сидит страх, Уотсон, страх неопределенности, которая является следствием нерешительного поведения ее хозяина, находящегося в сильной тревоге.
Я улыбнулся.
– Ваши умозаключения в большой степени основаны на женском поведении, которое вы всегда считали заведомо непостоянным.
Холмс рассмеялся.
– Возможно, вы правы, Уотсон. Посмотрим. – С минуту он постоял, прислушиваясь. – Как здесь тихо, – произнес он почти про себя.
В ожидании возвращения прислуги Холмс принялся расхаживать по холлу, пристально разглядывая стены, пол и мебель.
Наконец девушка появилась вновь.
– Хозяин примет вас, джентльмены. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Она снова присела и затем повела нас по широкой лестнице, через площадку, а затем по тускло освещенному длинному коридору, который, если мои наблюдения были верны, шел параллельно задней части здания. Когда мы прошли его примерно до половины, Холмс резко остановился и, как настоящая ищейка, начал принюхиваться.
Бедная горничная, совершенно сбитая с толку странным поведением моего друга, кашлянула, побуждая его продолжить путь.
– Сюда, пожалуйста, сэр.
– Да, да, – рассеянно ответил Холмс.
Мы дошли до конца коридора, и девушка робко постучала в дверь.
– Вас хотят видеть эти два джентльмена, – смущенно произнесла она.
Дверь открыл крупный мужчина неопрятного вида. Он уставился на нас красными, мутными от недосыпания глазами.
– Хорошо, девочка, займись делом! – хрипло выкрикнул он.
Тихо всхлипывая, она удалилась. Гарднер чопорно помахал рукой, приглашая нас в комнату.
Со стуком захлопнув за нами дверь, он, словно в поисках опоры, привалился к ней спиной. Наружность его говорила о полном пренебрежении к себе. Редкая серая щетина на подбородке указывала на то, что он не брился несколько дней. Одежда была нечищеной и измятой.
В лице Гарднера все было каким-то преувеличенным, начиная с больших ушей, оттопыренных под прямым углом, до носа «картошкой», нависавшего над широким мясистым ртом. Если бы не выражение мучительного оцепенения, я посчитал бы его наружность комической.
Несколько мгновений он смотрел на нас безумным взглядом, после чего заговорил странным хриплым голосом.
– Что вам надо? И что означает это?
Он поднял визитку Холмса, на которой я четко различил нацарапанное рукой моего друга слово «кровь».
– На вашем месте, Гарднер, я бы сел. – Холмс был абсолютно спокоен. – После переливания крови вам не следует перевозбуждаться.
Бледное искаженное лицо владельца академии побледнело еще больше.
– Какого дьявола…? Кто вам сказал?
– Никто мне не говорил. Вы давали кровь для переливания – это мне подсказывают наблюдения.
– Но откуда вы узнали? – повторил озадаченный Гарднер, плюхнувшись в кресло.
– Вас посещает доктор Коллинз из Гримпена. Не пытайтесь это отрицать. Несмотря на то что вы старались держать его визиты в тайне и он ездил к вам по объездной дороге, выходящей к задворкам академии, его визиты не укрылись от зорких глаз любознательных сельчан. В поддтверждение их слов, я лично видел, как он приехал сюда ровно в одиннадцать часов. А теперь скажите, Гарднер, к чему такая таинственность? Наверное, вы не хотите, чтобы стало известно еще об одном загадочном и, вероятно, неизлечимом заболевании, ответственность за которое лежит на вас?
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– О, вне всякого сомнения, вы понимаете. Другая девушка страдает так же, как прежде страдала Виолетта Маркэм.
От одного упоминания имени девушки Гарднеру стало нечем дышать.
– Она заболела здесь же, – продолжал Холмс. – Мне известны все факты относительно ее смерти.
– Это был единичный случай, – с трудом прохрипел Гарднер.
– Пока у другой вашей студентки не появились точно такие же симптомы. Врач лечит ее от хронической анемии, но, несмотря на ежедневные переливания крови, ей становится хуже. Вы даете ей свою кровь. Это легко доказать – ваше ослабленное физическое состояние, малоподвижная правая рука и красноречивые пятна крови на манжете.
– Неправда! – вскричал Гарднер, однако его малоубедительный тон никого не мог ввести в заблуждение.
– Перестаньте изворачиваться! – сердито воскликнул Холмс. – Вы здесь лечите больную девушку. В коридоре чувствуется отчетливый запах дезинфицирующих средств, которые используются в больших количествах – без сомнения, для того, чтобы не дать распространиться неизвестной болезни. Вы рано отослали остальных воспитанниц и преподавателей на рождественские каникулы для того, чтобы уберечь их и не дать сведениям об этом новом случае просочиться наружу. Вы не осмеливаетесь уволить прислугу, боясь подозрений в деревне, поэтому плохо с ней обращаетесь, в надежде, что она уйдет от вас добровольно.
С воплем отчаяния Гарднер обхватил голову руками.
– Да, да, вы правы, – горько рыдал он. Потом поднял к нам измученное страданиями лицо. – Что еще мне было делать? После смерти Виолетты Маркэм из академии забрали четырех девушек – под разными благовидными предлогами, однако истинная причина была очевидна. Родители опасались, что их дочерей постигнет та же судьба, что и мисс Маркэм. Мистер Холмс, у меня много лет ушло на организацию этого учебного заведения, которое пользовалось очень хорошей репутацией. Сюда присылали дочерей из аристократических семей для завершения блестящего образования. Неужели же нужно все бросить из-за одной больной девушки? Я делаю для нее все, что могу, – даже даю ей свою кровь. – Он вновь сдавленно всхлипнул. – Что вы, ради всего святого, хотите от меня?
– Ничего, – мягко ответил Холмс. – Мы приехали вам помочь.
Гарднер несколько мгновений непонимающе смотрел на нас, а затем, вытерев влагу с глаз, спросил:
– Откуда вы узнали обо всех этих вещах?
– Одни только факты, на основании элементарных умозаключений я дал им собственную интерпретацию – в этом состоит моя профессия.
Холмс, желая успокоить Гарднера, положил руку ему на плечо.
– А теперь, пожалуйста, постарайтесь рассказать нам все подробности этого дела, без этого помочь вам будет крайне затруднительно.
Слова Холмса, похоже, придали бедняге немного уверенности.
– Хорошо, – произнес он со смиренным вздохом, промокнув глаза носовым платком. – Ваша догадка верна – заболела еще одна из моих учениц, Кэтрин Хантер. У нее такие же симптомы, какие наблюдались у бедной Виолетты Маркэм, – истощение. Кажется, что в течение дня она немного восстанавливает силы, но каждое утро становится все слабее. Такое ощущение, что ночь выкачивает из нее все силы.
При этих словах словно ледяная рука сжала мне сердце. Холмс бросил на меня предупреждающий взгляд.
– Как вы уже сказали, мистер Холмс, доктор Коллинз лечит ее от хронической анемии, – продолжал Гарднер. – Но он не уверен, что причина ее недомогания именно в этом. Он считает, что это какая-то ранее неизвестная болезнь, сходная с анемией, но гораздо более опасная.
– Виолетту Маркэм сначала тоже лечил Коллинз? – спросил Холмс.
– Да. Он временно замещает доктора Мортимера в Гримпене. Когда он только сюда приехал, то зашел представиться и предложил свою помощь. Как раз случилось, что Виолетте нездоровилось, и я попросил Коллинза осмотреть ее. Он заметил всю серьезность ее жалоб и велел ей сразу лечь в постель. Он упорно боролся за жизнь Виолетты. Другой так называемый специалист, которого позже пригласили ее родители, не сделал для девушки и половины того, что сделал Коллинз. По сути дела, именно Коллинз возражал против ее переезда в Лондон. Он сказал, что путешествие окажется для нее чересчур тяжелым, – так и вышло.
– И когда заболела мисс Хантер, вы снова пригласили Коллинза из-за его предшествующего опыта? – спросил я.
Гарднер кивнул.
– А также потому, что он не деревенский врач, и оставалось меньше шансов, что новости о болезни станут общеизвестны, – заметил мой друг.
– А родители девушки? – спросил я.
– Матери Кэтрин нет в живых, а ее отец – управляющий по заокеанским связям большой компании по производству химической продукции, которая базируется в Праге. Я не стал связываться с ним, надеясь, что в любой момент состояние девушки может улучшиться.
– Есть какие-нибудь признаки выздоровления? – поинтересовался Холмс.
– К сожалению, нет, – с горечью ответил Гарднер.
– Думаю, нам с Уотсоном пора увидеть девушку.
– О, боюсь, я не могу вам этого позволить, мистер Холмс. Доктор Коллинз настаивал на том, чтобы до его визита завтра утром ее не беспокоили.
Холмс с нетерпением вздохнул.
– Гарднер, полагаю, мы в состоянии вам помочь. Думаю, в наших силах избавить округу от источника этой болезни. Надеюсь, мы сможем спасти жизнь Кэтрин Хантер. Но, чтобы это стало возможным, мы должны заручиться вашим полным и безоговорочным содействием. Если вы нам откажете, у вас на руках умрет еще одна девушка.
Лицо Гарднера побелело.
– Мы работаем не только ради вашего блага и спасения жизни девушки, – продолжал Холмс. – Если позволить этой ужасной болезни распространиться, последствия могут оказаться гибельными для всей страны. Мы здесь для того, чтобы этого не допустить, и вы должны полностью нам довериться.
Гарднер колебался. Недосыпание и потеря крови отняли у него слишком много сил, он уже не мог мыслить здраво, и по его глазам было видно, какой хаос и сметение царили у него в голове.
– Мистер Холмс, – тихо произнес он, – я в полной растерянности. Я сделаю все что угодно, чтобы Кэтрин поправилась. Вы протягиваете мне соломинку – я должен за нее ухватиться.
– Много больше, чем соломинку, – поправил его Холмс.
– Хорошо, я поступлю так, как вы скажете.
– Вот и отлично. Однако позвольте сразу всё прояснить: во-первых, вы не станете задавать мне вопросов по поводу моих распоряжений; во-вторых, они должны точно выполняться. Вам понятно?
Гарднер молча кивнул.
– Хорошо. Теперь навестим девушку. Не бойтесь. Мой друг Уотсон – опытный врач. Нет другого человека, которому бы я доверил здоровье и безопасность дочери. Разумеется, если бы она у меня была.
Гарднер кисло улыбнулся. Мы вновь прошли по коридору к тому месту, где Холмс остановился и принюхивался. Теперь я тоже заметил витающий там слабый запах дезинфицирующего средства.
Комната была длинной и узкой, остекленная дверь в дальнем конце ее вела на небольшой балкон, с которого открывался вид на серый простор торфяника. В камине горел огонь, в углу громко тикали старинные напольные часы. В центре комнаты стояла небольшая кровать, на которой без движений лежала девушка с бледным, изможденным лицом.
Пожилая женщина, сидевшая в кресле у камина, при нашем появлении встала. Она была высокой, худой, в тонких чертах ее лица сквозили ум и проницательность.
– Это моя сестра Мэри, – представил ее Гарднер. – Дорогая, эти джентльмены пришли нам помочь.
Женщина пристально посмотрела на нас.
Холмс вышел вперед.
– Мисс Гарднер, я – Шерлок Холмс, а это мой друг и коллега, доктор Джон Уотсон. Полагаю, мы в состоянии справиться с недугом, поразившим вашу воспитанницу.
Он жестом указал на спящую Кэтрин Хантер.
– Шерлок Холмс – сыщик?
Холмс слегка поклонился.
– Но как же вы сможете нам помочь?
Не успел Холмс ответить, как вмешался Сайлас Гарднер.
– Лучше не задавать лишних вопросов, Мэри. Мистер Холмс заверил меня, что окажет нам помощь, а из того, что известно о его репутации, следует, что мы можем доверять его слову.
– Уверяю вас, мисс Гарднер, – сказал Холмс, – мы с Уотсоном сделаем все, что в нашей власти, чтобы эта темная тень более не омрачала вам жизнь.
Спокойная искренность его слов явно тронула женщину, разделявшую с братом все страдания и тревоги. Она кивнула, усталая улыбка едва тронула уголки ее губ.
– За мисс Хантер присматривают все время?
– Мы с братом дежурим по очереди. Сайлас сидит с ней утром, а я обычно днем и ранним вечером. Хотя она ничего не просит и уже почти двое суток спит не просыпаясь.
– А на ночь с ней кто-нибудь остается?
Мэри Гарднер покачала головой.
– Но зачем? Мы оставляем в комнате зажженную лампу, рядом с кроватью есть колокольчик на тот случай, если она проснется и ей что-нибудь понадобится. Да и доктор Коллинз сказал, что в в ночных дежурствах нет надобности.
– Крайне важно, чтобы за девушкой присматривали постоянно, с особым вниманием – в темное время суток, – отрывисто проговорил Холмс.
Она нахмурилась.
– Но я не понимаю…
– Прошу вас, мисс Гарднер, никаких вопросов. Поверьте мне на слово. Мы с Уотсоном будем дежурить сегодня ночью, ибо я полагаю, что близится кризис. А теперь, будьте так любезны, оставить нас, мы должны осмотреть пациентку…
Брат с сестрой обменялись тревожными взглядами и медленно направились к двери. На пороге мисс Гарднер остановилась.
– Я молилась о помощи, мистер Холмс. Не только для нас самих, как вы понимаете, но и для этой бедной девушки, едва начавшаяся жизнь которой может теперь трагически оборваться, несмотря на все наши усилия… Надеюсь, вы и есть ответ на мою молитву.
– Я тоже на это надеюсь, мисс Гарднер, – ответил ей Холмс.
Когда Гарднеры вышли из комнаты, мы приблизились к кровати. Казалось, Кэтрин Хантер крепко спит, но все было гораздо хуже – я видел, что она находится в состоянии, близком к коме. Лицо, обрамленное копной иссиня-черных волос, напоминало бледную маску. Губы и десны были совершенно обескровлены, а скулы заострились. Пульс еле прослушивался.
– Она при смерти, – сказал я после краткого осмотра. – Возможно, мы опоздали.
Холмс порывисто вздохнул.
– Неужели совсем нет надежды?
– Почти совсем. Но многое зависит от сопротивляемости ее организма, от того, насколько упорно она борется за жизнь. И ей нельзя больше потерять ни капли крови.
Холмс осторожно повернул ее голову набок, и мы увидели неоспоримое доказательство того, что девушка – жертва вампира. На коже, как раз над яремной веной, виднелись два небольших прокола с кровоподтеками и пятнышками запекшейся крови.
– Да, здесь, без сомнения, пировал этот изверг, – взволнованно произнес Холмс. – Из кармана он извлек маленькое серебряное распятие на цепочке и надел его на шею девушке. – Это поможет нам защитить ее.
Затем Холмс принялся скрупулезно исследовать комнату с помощью лупы. Он двигался бесшумно, иногда останавливаясь или вставая на колени, а один раз лег на пол, собрал щепотку пыли и аккуратно положил в конверт. Он пядь за пядью осмотрел застекленные двери и расположенный за ними небольшой балкон. При этом Холмс постоянно говорил сам с собой, что-то восклицал, бормотал, присвистывал… Его мысли были настолько сконцентрированы на деле, что он, казалось, совершенно позабыл о моем присутствии.
Я терпеливо ждал. Когда наконец все было обследовано должным образом, лицо знаменитого сыщика выражало усталость и удовлетворение.
– Что вам удалось разузнать? – спросил я.
– Наши подозрения в основном подтвердились. Девушка принимает ночного посетителя, который проходит через балконную дверь. Следов взлома нет – вероятно, повинуясь власти гипноза, его впускает сама девушка. Посетитель – высокий мужчина ростом выше шести футов, европеец по происхождению.
– Но как вы можете с уверенностью это утверждать?
– На балконе сохранился тонкий слой земли, просыпавшейся из небольшого вазона с цветами. Эта земля, приставшая к ботинкам посетителя, позволила мне разглядеть слабый отпечаток маркировки его каблука. Расстояние между следами определяет рост. Торговая марка, нанесенная на каблук ботинка, плохо различима, но с помощью лупы я разобрал буквы Б-У-К-О-В.
– Буков?
– Очевидно, Буковина, городок в самом сердце Карпат, расположенный около ущелья Борго.
Меня охватило смешанное чувство восторга и ужаса.
– Дракула! – воскликнул я. – Должно быть, это он.
– Да, Уотсон, – не в силах скрыть ликование, подтвердил Холмс. – Однако вот самая удивительная находка.
Достав из кармана конверт, он высыпал содержимое себе на ладонь. Это были небольшие кусочки засохшей грязи.
– Что в этом такого особенного?
– Эту грязь тоже оставили ботинки незваного гостя, но тем не менее это не земля с балкона. Они гораздо темнее, а значит, попала сюда из региона с недоокисленной почвой. – Холмс растер кусочки в мелкую пыль. – Это земля с торфяников, если быть более точным, из местности вокруг Черного Столба, с которой я весьма близко познакомился, когда разбил там лагерь во время расследования дела Баскервилей. В почве тех мест содержится необычайно много полевого шпата и кристаллов слюды, в точности как в этом образце. – Крепко зажав в кулаке растертую в порошок землю, он торжествующе поднял руку. – Вы понимаете, что это значит?
– Что Дракула скрывается где-то там, на вересковых пустошах, – сказал я.
– Да, Уотсон. А именно – у Черного Столба. И действительно, одна из стоящих там древних каменных хижин могла бы стать превосходным убежищем.
– В таком случае, он уже у нас в руках! – воскликнул я.
Холмс рассмеялся.
– Добрый старый Уотсон, вы, как всегда, оптимист. Пока мы только раскинули над ним сеть и должны вести уверенную игру, не допуская ни единого промаха – слишком высоки ставки.
– Каким будет наш следующий шаг?
Мой друг взглянул на карманные часы.
– Мы должны засветло добраться до Черного Столба и вернуться обратно. Возможно, именно там нам удастся положить конец этому мрачному делу.
Читать бесплатно другие книги:
