Зодиакальный свет Машонин Александр

– Я бы так на это не рассчитывал, – покачал я головой. – Они давно знакомы, и не исключено, что Осока…

– Что «Осока»? – переспросила Дэя, так как я, смутившись, не закончил фразу.

– Доверяет ему, – нашёлся я, возблагодарив святых всех пантеонов за то, что разговор идёт по комлинку, и зелтронка не может прочитать мои эмоции.

– Вряд ли она слишком ему доверяет, – скептически произнесла Р’Валуси. – В людях она разбирается.

– Надеюсь.

– Не тревожься, мои девочки этим займутся, и операторов видеоконтроля подключу. Сам ты где сейчас?

– В системе Кейтум. Одно неотложное дело образовалось. Скоро вернусь.

– Бывает. Я Рийо так и сказала.

– Спасибо.

– Будь на связи.

Едва изображение начальницы Карантинной службы в центральном фокусе погасло, заговорила голограмма Падме.

– Зачем ты меня покрываешь? – воскликнула она. – Сказал бы прямо: проблемы с кораблём, ведёт себя неадекватно.

– Ну, вот ещё сор из избы выносить, – отмахнулся я. – Что мы, сами не разберёмся?

– Разберёмся, – кивнула голограмма. – Сейчас возвратимся в систему Араг, ты возьмёшь резак и перережешь питание моему мозгу.

– Что? – я не поверил своим ушам. Посмотрел на Падме. Голограмма стояла передо мной, вытянувшись, как струна, карие глаза её блестели.

– Ты предлагаешь мне убить тебя?? – ошеломлённо переспросил я.

– Алекс, я и так мертва, вот уже двенадцать лет. Не хочу создавать проблем ещё и после смерти. Поставите вместо меня обычный рехен…

– О каких проблемах ты говоришь, Падме? – перебил я. – Ты наш друг. А мне… да после всего, что сегодня произошло, ты мне как сестра.

– Сестра! Летучий двухэтажный домик с подвальчиком для перевозки барахла и сильно съехавшим чердаком.

– Да перестань, в самом деле! Почему ты вдруг решила, что у тебя что-то там съехало?

– Полагаешь, то, что я вытворила, это нормально?

– М-м… Не спорю, ты поступила импульсивно. Но такова уж ваша женская натура, что тут поделаешь. Вы чаще действуете под влиянием эмоций, чем разума. Нельзя вас за это винить.

– Я, всё-таки, корабль и не должна была так себя вести.

– Да, на будущее, уж пожалуйста, реагируй, как женщина, а не как корабль. Не знаю, наори на меня или поплачь. Но не устраивай сумасшедших стартов и безумных гиперпрыжков. И что я точно отключу, так это чёртов генератор силовой стенки.

– Сделай одолжение. Питание слева, крышка у самого пола.

– Где? А, вижу. Вот так, – и я, ослабив крепление, расстыковал силовой разъём. – Прилетим – попрошу ребят перевести его на автономное управление.

– Хорошо, – кивнула Падме. – Координаты введены, можем разгоняться.

– Постой-ка! У меня же образовалось неотложное дело, помнишь?

– И какое же, интересно?

– Скоро год, как мы знакомы с Осокой. Хочу ей что-нибудь подарить.

– Не «что-нибудь», а украшение! – оживилась Падме. – Что-то изысканное и неповторимое.

– Я про украшение и думал, – признался я. – Но на изысканное у меня, боюсь, денег не хватит.

– Полно тебе, а кристаллы? Осока говорила, это ты нашёл их на брошенном корабле.

– Разве она не использовала нашу долю? – удивился я.

– Только свою часть. Остальные так и лежат вон там, в сейфе. И я знаю человека, который способен изготовить украшение, достойное Осоки. До падения Республики он был ювелиром набуанского двора.

– До Набу отсюда, вообще-то, не ближний свет, – сказал я, припомнив, что родная планета Падме расположена примерно на таком же расстоянии от центра Галактики, как и Солнце, и сейчас относительно нас находится за галактическим ядром.

– А так далеко и не нужно, – улыбнулась голограмма. – Этот человек родился на Ансионе и после отставки улетел на родину. У него теперь своя мастерская.

– Ансион это… – я потянулся к пульту голопроектора, чтобы вызвать галактическую карту.

– Следующий узел пути Раго, в начале которого мы сейчас находимся.

– Летим! – решительно сказал я, усаживаясь в командирское кресло.

Оттормозившись за пределами атмосферы, «Амидала» спустилась вниз на довольно большом удалении от столицы Ансиона, города Куипернэма. Дальше нас нёс ровный и мощный воздушный поток – один из постоянных планетарных ветров. Корабли галактической цивилизации в атмосфере были довольно медлительными, многие из них обогнал бы и земной авиалайнер. Откровенно «никакая» аэродинамика не давала большинству из них преодолевать звуковой барьер в плотной среде. То есть, включённые дефлекторные щиты позволяли это сделать, например, истребителям, но за это приходилось расплачиваться манёвренностью и тратить огромное количество энергии. Что характерно, старенькие республиканские «актисы» нашего фрегата и «Амидала» прекрасно обходились без подобных извращений, не уступая в скорости у земли «МиГам» и «Сушкам». Такой вот в Империи, с позволения сказать, «технический прогресс». Сейчас торопиться было ни к чему, чай, не война, поэтому скорость я держал дозвуковую, в районе девятисот. Плато Сорр-ул-Паан, на котором располагался Куипернэм, было гораздо обширнее, чем Десятимильное плато на Орд Мантелле, и гораздо ниже последнего. Оно поднималось из окружающих пологих холмов, поросших степным высокотравьем, и имело отвесную стену лишь с одной стороны. Подлетая, мы пронеслись над цепью удивительно красивых озёр, зеленовато-голубых возле берега и тёмно-синих в центре, красноречивое свидетельство очень большой глубины. Падме давала мне последние наставления. По её словам, семейная мастерская и лавка ювелира располагалась на улице Сонгоквин, главной торговой артерии города. Найти её от проезжего тракта было совсем нетрудно, особенно после того, как я увидел снимок города со спутника. Договорились, что Падме высадит меня в паре километров от города, дабы не светиться в порту, а сама полетит искупаться. То есть, спрячется в одном из озёр.

Свежесжатое поле какого-то местного злака чуть в стороне от проезжей дороги прекрасно подошло для посадки. Я выгрузил наружу складной спидербайк, и корабль тотчас исчез из вида, скрытый маскировочной системой. Разложив летающую машину точно так, как делала в Индии Осока, я вскочил в седло и поехал-полетел к городу, держась примерно на четырёхметровой высоте. Дорога не отличалась интенсивным движением. Изредка навстречу мне проползали грузовые колёсные экипажи или репульсорные платформы, ещё реже я обгонял кого-то, едущего попутным курсом. Время от времени надо мной проносились стремительные пассажирские спидеры. Пролетев чуть больше километра, я понял, в чём дело: мы приземлились возле второстепенной трассы, затейливо петляющей между холмами. Шоссе, если его здесь так можно было назвать, проходило иначе. Подобно нашим автомагистралям, его широкое полотно пробивало возвышенности насквозь, а над долинами и оврагами перекидывалось ажурными мостами. Вот по нему и двигался основной поток машин, не умеющих летать. Автопоезда из разного количества сцеплённых между собой обтекаемых платформ неслись со скоростью, превышающей скорость моего байка раза, наверное, в три, то есть, около двухсот. На тягачах были установлены вынесенные вверх и немного в стороны реактивные двигатели, придающие всей сцепке поступательное движение. Энергии такие «фуры» тратили гораздо меньше, чем воздушный транспорт, но больше, чем магнитопоезда, зато не требовали рельсовых путей и могли доставлять груз «до двери». По мере того, как холмы переходили в предгорья, выемка шоссе становилась всё глубже, пока не закончилась слабо освещёнными изнутри жерлами двух тоннелей. Но ещё до подхода к ним центральные полосы шоссе взмыли вверх на эстакаду и ушли в сторону, взбираясь по отлогому склону. Это место я уже узнал по снимку. Вот и Весёлые Ворота – ажурная каменная арка, словно вырезанная неведомыми мастерами из цельного монолита и поднятая над дорогой. Сбавив скорость, чтобы полюбоваться сложным узором и мозаичными вставками, я миновал въезд и остановился в замешательстве. Между двумя домами висел ромбический знак, вполне понятно предупреждающий, что поворачивать налево здесь запрещено. И как быть? Мне именно налево и было надо.

Заметив под деревьями полицейский спидер и скучающего на сиденье тучного блюстителя порядка, я направился к нему.

– На Сонгоквин? – переспросил он, почесавшись. – Да, тут ты не проедешь, не положено. Надо подняться до третьего этажа и повернуть вон там, где сквер, видишь? Хотя, парень, я бы тебе не советовал. По самой улице движения всё равно нет, а на площади стоянка всегда забита. Да и угонщики там шастают. Байк у тебя новый, могут и крылышки приделать. Ты вот тут его оставь, у аптеки, да пройди на своих двоих.

Разменяв в аптеке кредитную десятку, я заплатил автомату за стоянку и пошёл дальше пешком. Местные жители, составлявшие примерно половину из общего количества прохожих на улице, были в целом похожи на людей, но и отличались существенно, поэтому производили странное впечатление. Худые, желтоватые, будто измождённые узкие лица с круглыми красными глазами, веки у которых почему-то закрывались горизонтально, от висков к носу, единственная ноздря, узкая полоска волос, напоминающая ирокез, трёхпалые руки… Взрослые мужчины щеголяли шевелюрами и бородками в стиле Абрама Линкольна, женщины и подростки отличались отсутствием бород. Народ это, кажется, был довольно жизнерадостный, они предпочитали разговаривать громко, как китайцы, эмоционально жестикулировать, как итальянцы, хохотать во весь голос, как лошади. Аптекарь, разменивая деньги, тоже приветливо мне улыбался, а у меня по коже невольно пробежали мурашки, потому что зубы у ансиониан – анси, как кратко назвала их Падме – напоминали волчьи.

Площадь, от которой начиналась улица Сонгоквин, действительно, была забита всевозможными транспортными средствами. Одни заезжали на многочисленные стоянки в центре, другие выезжали с них, включаясь в медленный хоровод, чтобы затем рассосаться по окрестным улицам. Пассажирские спидеры взлетали и садились вертикально, не участвуя в этом кружении. Упорядоченность царящей на стоянках кутерьмы поддерживали несколько служащих в ярко-жёлтых нарукавниках и таких же портупеях. Да, здесь бы я место долго искал. Обойдя неправильный многоугольник площади по краю, я, наконец, оказался в начале торговой улицы. Что про неё можно было сказать? Арбат. Но в Ташкенте. Слишком уж большой контраст представляли собой стоящие рядом дома. Большинство строений было построено то ли из камня, то ли из местного бетона и под камень отделано, но одни дома являли собой ухоженные владения со сравнительно чистыми тротуарами, другие были изрядно запущены. К таким со стороны улицы лепились самопальные пристройки из каких-то немыслимых кусков, обрезков и заплат, схваченных на скорую руку – где гермопеной, где скобами, где просто наваренными стяжками. Бывало и так, что от дома оставался полуразрушенный скелет, а осиротевшие пристройки разрастались вглубь него, как плесень, уничтожившая спелый плод и заполонившая его внутренности. От шума, гвалта и зычных голосов «манагеров»-зазывал начинало ломить в висках. Памятуя случай, когда на рынке Сокорро Осока поймала карманного воришку, я старался не терять бдительности, пару раз отстранился от слишком близко идущих аборигенов, а одного рыжего субъекта моего собственного биологического вида вынужден был оттолкнуть, слишком уж он напирал, протискиваясь мимо. То, что он нисколько не обиделся, укрепило мои подозрения. Вот, наконец, и здание, которое я разыскивал. В нижнем его этаже располагалось несколько магазинов, а на второй этаж вели зигзагообразные лестницы по бокам. Там-то на балконе и красовалась нужная мне вывеска.

В ювелирной лавке-мастерской в нескольких витринах из толстенного стеклоподобного материала было разложено множество украшений. Одни из них показались мне изящными и утончёнными, другие аляповатыми, слишком яркими. Может быть, на вкус других видов красивы именно такие? Шевельнулась занавесь, и в торговом зале появился благообразный пожилой человек среднего роста. Ещё когда Падме назвала мне имя ювелира, у меня шевельнулась одна мысль. Сейчас догадка подтвердилась на все сто процентов. У золотых дел мастера были чёрные с сединой курчавые волосы, окаймляющие солидных размеров лысину, крупный нос и выразительные чёрные глаза, словно наполненные многовековой вселенской скорбью. Интересно, почему это не меняется никогда и нигде, даже в Галактике далеко-далеко от Земли?

– Добрый день. Чем могу быть полезен, молодой человек? – произнёс ювелир на базик.

– Добрый день, – ответил я. – Я ищу почтенного Шимеса Глюма.

– Так-таки уж и почтенного? Впрочем, не буду водить вас вокруг да около, Шимес Глюм перед Вами.

– Мне Вас очень рекомендовали как человека, способного изготовить уникальное украшение для благородной дамы.

– О? Интересно, хто же это в Галактике так хорошо помнит старого Глюма?

– Есть такие. Вы ведь были мастером набуанского королевского двора.

Ювелир всплеснул руками и пустился в пространные рассуждения. Да шо там двор, разве там надо было творить по-настоящему уникальные вещи? В основном, ремонт сделанного бесталанными ремесленниками для покупателей, имеющих мало вкуса. Королева Амидала, по его словам, хоть и от состоятельных родителей, сама была бедна, как церковная мышь, какие там драгоценности. Только раз или два ему, Глюму, удалось её порадовать. Преемница её Джамилла – та другое дело, но у той и вкуса было ноль, точь-в-точь как у министерских жён. Камень побольше, да оправу потяжельше, а разве же ж в этом красота? А сейчас он вообще почти что отошёл от дел. Не тот уже стал старый Шимес, возраст, знаете ли, всё больше на торговлю налегает, а шобы шо-то самому – так, скорее нет, чем да.

«Ну, сейчас он тебе полностью заполирует мозг, – прозвучал в наушнике насмешливый голос Падме. – Дай, я сама с ним поговорю».

– Думаешь, надо? – усомнился я.

«А ты хочешь и дальше слушать его „четвергов с неделю“? Положи на стол проектор и включи видеоканал».

– Простите? – прервав свою речь, переспросил, тем временем, ювелир, решив, что я обращаюсь к нему.

– Рекомендатель сам изъявил желание с Вами побеседовать, – улыбнулся я. И включил голопроектор.

– Здравствуй, дядя Шимес, – сказала Падме.

– П-простите? – у ювелира внезапно затряслись руки. Он поднял взгляд на меня: – Откуда у Вас эта запись?

– Это не запись, – покачала головой голограмма.

– Плохие шутки, молодой человек! – нахмурился Глюм. – Не знаю, кто Ваша сообщница, и чего Вы добиваетесь, подделывая это видео и голос…

– Сапфиры короны тоже были подделкой? – перебила Падме. – Хочешь, повторю, что сказала, отдавая их тебе перед отлётом на Мустафар? «Если у меня будет дочь…»

При этих словах старик как-то сразу обмяк, сгорбился, глаза его стали влажными:

– Деточка, но как же? Мы ведь тебя…

– …похоронили, да, – закончила за него голограмма. – И теперь я существую вот в таком виде. Может быть даже, это уже не совсем я. Впрочем, неважно. Мы прилетели к тебе за помощью, дядя Шимес. Помнишь девочку-тогруту, ученицу моего мужа?

– Как не помнить. Пару лет назад встречал её. Наёмница Хонс, такой кличкой зовут её теперь.

– О, она такая же наёмница, как ты – отошедший от дел пенсионер. Поверь, мы достаточно много общались за последние полгода. С ней всё в порядке. И украшение – подарок для неё. Пожалуй, пусть это будет кольцо.

– Кольцо? – переспросил я по-русски в надежде, что неправильно понял.

– Кольцо-кольцо, – подтвердила Падме. – А то ты так и будешь сомневаться до морковкиного заговения… хоть я и не знаю, что это такое. Дядя Шимес, сапфиры всё ещё у тебя?

– О, разумеется! – воскликнул ювелир. – Нам лучше пройти в мастерскую,

Мастерская располагалась с другой стороны дома и смотрела на улицу огромным, во всю стену, окном, через него комнату заливал белый свет местного солнца. Глюм прикоснулся ладонью к замку одного из трёх огромных сейфов, вделанных в боковую стену. Раздался короткий писк. Ювелир заглянул в датчик, демонстрируя автоматике радужку глаза. Снова писк. Глюм набрал код на панели, привычно загораживая её спиной, и, наконец, повернул в замочных скважинах пару ключей.

– Вот они, деточка, – старик поставил на стол небольшой ларчик. – Камни, подаренные тебе правящим домом Мириала.

В ларце на чёрном бархате лежали восемь крупных необработанных камней различной формы и оттенка.

– Каждый символизирует один год моего правления как королевы, – сказала Падме. – Правда, я так и не решила, какой из них какой.

– И всё это сапфиры? – удивился я. – Я думал, они только синие бывают.

– В минералогическом смысле, да, – подтвердил Глюм. – Но мы, ювелиры, трактуем этот термин чуточку шире.

– Дядя Шимес, можно ли отсечь вот от этого камня часть и огранить её? – спросила между тем Падме.

– Безусловно. Правда, камень так и останется непрозрачным, таков его сорт. Чистой воды можно получить, распилив вот этот, крайний.

– А розу? Розу из него можно вырезать? – поинтересовался я.

– Э-э… видите ли, что я Вам скажу. Иторианская роза несколько не подходит…

– Алекс не знает, что такое иторианские розы, – поправила Падме. – Думаю, имеется в виду легендарная Синяя роза Истины.

– То есть, корусантская колючая небывалого синего оттенка. Понимаю. Да, это возможно, и лучше тогда взять непрозрачный камень. Но, деточка, ты уверена?

– Абсолютно. Один из тех лет это и её год тоже. Пусть камень будет моим вкладом… – голограмма лукаво посмотрела на меня снизу вверх, – как соплеменницы дарителя.

– Ой, так вы однопланетники?? – воскликнул ювелир. – А по акценту Вы, юноша, больше похожи на бреганца.

– Разве этнически это не одно и то же? – пожала плечами Падме.

– А, ну, по большому-то счёту да.

– За остальной материал и работу могу расплатиться этим, – я выложил на стол контейнер с мигитскими кристаллами. Глаза Глюма алчно блеснули, но лишь на миг.

– Здесь слишком много, – произнёс он. Наклонился поближе, вынес вердикт: – Шестой части этого будет достаточно и за материал, и за работу.

– Остальное я могу продать Вам за наличные? – поинтересовался я.

– Разумеется, юноша! Нужно взвесить, но, полагаю, это будет примерно… пять тысяч четыреста кредитов. Плюс Ваш заказ. Вы у нас надолго?

Я отрицательно покачал головой:

– Специально к Вам, почтенный.

– Дайте мне два стандартных часа, и всё будет готово. Можете не верить, но я почти знаю, как обыграть эту розу!

– Мы не сомневаемся, – сказала Падме.

– Какой должен быть размер кольца?

– Ох, а вот размера-то… – начал я. Падме перебила:

– Как у меня. Однажды я уговорила её примерить мой перстень с гунганским жемчугом, он отлично подошёл.

– Превосходно. Так встретимся через два часа. Вы, молодой человек, впервые на Ансионе?

– Да, – ответил я.

– В таком случае, горячо рекомендую посетить Набережную Ветров. Фантастически красивое место. И, на минуточку, если захотите поесть, то это там, – старый ювелир ненадолго замолчал, что-то прикидывая, затем перечислил целых четыре недорогих заведения. В одном из них, по его словам, повар готовил потрясающее тушёное мясо, в другом делали отменные свежие соки, а официанткой работала очень милая девочка Нола.

– Благодарю за советы, – я постарался не слишком неуклюже обозначить вежливый полупоклон. – До встречи.

Набережная Ветров, как нетрудно догадаться, находилась на той самой отвесной стене, где кончалось плато. Она открывалась как-то внезапно. Идёшь-идёшь по улице и вдруг обнаруживаешь, что дома кончились, перед тобой три редких ряда ярко-зелёных деревьев с серебряным отливом листвы, похожих на пирамидальные тополя Земли, а за ними начинается небо. Конечно, «тополя» росли не на самом обрыве, газон за ними обрывался бордюром, а дальше шла мостовая. Или это выровненный скальный монолит, из которого слагается всё плоскогорье? И вот он, обрыв, ограждённый широкой каменной балюстрадой. Зрелище, открывшееся моим глазам, мало было назвать грандиозным. Далеко-далеко внизу, настолько далеко, что даже не было страшно смотреть туда, расстилалось зелёное покрывало травянистой равнины вроде той, над которой я летел к городу, а у самых ног лениво проплывали обрывки облаков. Ветер, дующий вдоль набережной, увлекал их, словно пену на гребнях невидимых воздушных волн, на запад, куда опускалось сейчас и местное светило. Где-то совсем вдали, у горизонта, виднелись несколько небольших населённых пунктов, окружённых более яркими возделанными полями и тёмными пунктирными строчками садов. Восхищённый этой картиной, я не сразу обратил внимание на тихие мелодичные звуки, доносящиеся, кажется, со всех сторон. Это ветры заставляли звенеть ажурные резные столбики, что поддерживали тяжёлый каменный брус балюстрады. Вот почему все они имели разную форму! Через равные промежутки вдоль набережной стояли не то столбы, не то тонкие башенки с таким же сложным плетением металлических кружев на изогнутых боках, и в них тоже тихо пел ветер. Сильнее всего звенели навершия столбов, расположенные выше полупрозрачных дисков, не иначе, светильников.

На набережной было довольно много людей и других существ, но голоса их не перекрывали тихой мелодии. Гуляющие, даже местные, если и разговаривали, то шёпотом, большинство же прогуливалось в полном молчании. Шумные компании, выходящие из городских улиц, временами нарушали гармонию, совсем ненадолго, потому что, услышав, все они как-то враз замолкали. Я остановился у одного из столбов-башенок, пение которого наиболее подходило моему настроению, опёрся на балюстраду и стал смотреть на облака. Невольно подумалось, как было бы хорошо прийти сюда вместе с Осокой. Услышать песни ветров, увидеть, нет, не закат, который наступит вскоре, а рассвет. Чтобы над нами постепенно светлело небо, гасли, растворяясь, огоньки звёзд, а всё вокруг медленно обретало яркость красок. А ещё обязательно дать послушать эту удивительную музыку Эрдени. С её талантом к импровизации она обязательно найдёт здесь не одну красивую тему.

«Ты хотел пить», – напомнила Падме.

– Да-да, спасибо, душенька, – рассеянно отозвался я. В самом деле, стоило посетить одну из точек, что назвал Глюм. Ну, например, ту, где большой выбор соков… и красивая девочка Нола. Теперь-то я понимал: Шимес Глюм зря советовать не станет.

Искомый кэф я обнаружил почти сразу. Его вывеска была оплетена стеблями растения, отдалённо напоминающего земной виноград, с гроздьями крупных ягод: верхние почти чёрные, а чем ниже, тем светлее. Это мне было понятно. Растений, плоды которых созревают не одновременно, множество и на Земле. И, только подойдя вплотную, я понял, что ветви, листья и ягоды – ненастоящие, а всего лишь искусно выполненный декор вывески. Внутри зал был неплохо освещён. Лучи местного светила проникали сквозь ячейки прозрачной крыши, падая на стойку, столики и выстланный цветной плиткой пол. Посетителей в кэфе было немного. У входа мужчина в мундире то ли поздно обедал, то ли рано ужинал, у стены наслаждались натуральными продуктами влюблённые аборигены, парень и девушка. Официантка-твилека – видимо, та самая Нола – ввиду отсутствия заказов сидела на высоком стуле у стойки и читала какую-то пухлую потрёпанную книгу. Печатную книгу, какие здесь встречались нечасто. Что ж, Глюм не обманул, девушка производила впечатление. Изящная, но не слишком худенькая фигурка, бирюзовая кожа и точёный, словно древнегреческая камея, профиль лица. Ремешки на головном уборе, руках выше локтя и сандалиях усиливали сходство с античной красавицей. Двери с колокольчиком в кэфе отсутствовали, просто ничем не закрытый проём. Тем не менее, стоило мне перешагнуть порог, официантка подняла голову. И посмотрела на меня ясными глазами цвета осени.

Я буквально остолбенел, настолько очевидным было сходство с той, на портрете. Да, другая форма подбородка, иные губы, но всё остальное…

– Падме, – прошептал я, – мне не мерещится?

«Нет, о, нет, – долетел ответ. – Я тоже поражена».

– Добро пожаловать, – сказала, тем временем, твилека, приблизившись ко мне походкой балерины. – Присаживайтесь. Какой столик предпочитаете?

Я предпочёл у стойки, тот, ближе всего к которому лежала старая книга. Нола вручила мне полупрозрачную голографическую пластину меню и отошла, чтобы не мешать. С такими устройствами я уже сталкивался не раз и знал, как «перелистываются страницы». А вот для того, чтобы разобраться в обильном списке напитков, потребовалась помощь Падме. Я скользил пальцем по списку, а она через наушник подсказывала, что есть что. Соки тут почему-то шли вперемешку с коктейлями, не всегда безалкогольными, их, намереваясь лететь на спидербайке, я пропускал, хотя до сих пор не знал, какие тут законы относительно «за руль выпимши». Во всяком случае, водительских прав тут, кажется, никто ни у кого не спрашивал. Выбрав два наименования, я собирался окликнуть Нолу, однако, даже рта раскрыть не успел: девушка моментально перехватила мой взгляд и соскочила с барного стула.

– Кушать что-нибудь будете? – уточнила она, услышав столь скромный заказ.

– А что бы Вы мне посоветовали? Ваше заведение рекомендовал мне почтенный Шимес Глюм, но он, к сожалению, упомянул лишь о ваших исключительных соках.

– О, так Вы знакомый мастера Глюма?! – улыбка твилеки стала куда менее дежурной. – С ним дружит наш владелец, мистер Хоппло. Позвольте, я Вам помогу.

Она наклонилась ко мне, опершись одной рукой о стол, а другой стала прокручивать меню.

«Опасайся феромонов», – предупредила Падме.

Я сомневался, что ко мне применят убийственные химические чары по такому пустяковому поводу, как раскрутить на заказ: внешности Нолы хватало, в прямом смысле слова, за глаза. Впрочем, очаровательные девушки нередко бывают весьма коварны, и я незаметно постарался дышать через рот, в обход, так сказать, основных рецепторов.

– Ну, довольно, довольно, – сказал я, когда Нола стала предлагать мне пятое блюдо. – Не настолько я голоден.

– Порции совсем небольшие, поэтому такие смешные цены, – объяснила Нола. – Хозяин считает, лучше предложить несколько разных блюд, чем полную тарелку чего-то одного, так выше удовольствие. Пейте сок, всё будет готово через четыре минуты.

И вновь уселась на стул. Что же она такое увлекательное читает? Старинный роман? Я попытался разобрать название на обложке… и снова на мгновение потерял дар речи. «Теория гиперволн».

– Вы студентка? – спросил я.

– О, если бы! К несчастью, на Ансионе не учат инженеров. Приходится заниматься самостоятельно.

– А в университет на другой планете не пробовали поступить? Скажем, ну, не знаю, на Шили, Бреге, Паквалисе?

– Слишком дорого лететь, – вздохнула Нола. – У меня просто нет таких денег. Думала наняться на какой-нибудь корабль – не берут. Говорят, слишком мало знаю.

«Что мнёшься? – насмешливо произнесла в наушнике Падме. – Страсть как хочется ей помочь?»

Я слегка кивнул.

«Так в чём дело?»

Прикрыв рот ладонью левой руки, на рукаве которой, собственно говоря, крепился комлинк, я прошептал:

– Представь, как это будет выглядеть: я возвращаюсь на базу с другой девушкой…

«М-да, это я как-то не подумала».

Нола подала заказанные блюда и стакан чистой воды с Кармелы, чтобы не размазывать вкус, как она выразилась. Постепенно кэф наполнялся посетителями, и из служебных помещений появился мистер Хоппло – готал, отдалённо напоминающий козла из сказок о животных: гуманоидное тело, рога, лохматая шевелюра, переходящая в окладистую бороду, а лицо я бы сравнил, скорее, с шимпанзе, чем с козлиной мордой. Нола, перегнувшись через стойку, что-то сказала ему, покосившись на меня. Хоппло тут же расплылся в улыбке, кивнул мне и велел официантке поставить на мой столик вазу со сладостями. В общем, ничто не предвещало беды. Казалось бы, это должно было меня насторожить, как говорят японцы «Осинь хоросо – тозе прохо», а вот не насторожило. До того самого момента, когда Нола, проходя мимо, мягко задела бедром моё плечо.

– Ах, простите! – воскликнула она. И быстро показала своими потрясающими золотисто-карими глазами в дальний угол кэфа, где мерцали какие-то символы.

«Туалеты», – пояснила Падме.

Я решил узнать, что от меня хочет твилека, выждал минуту, поднялся и направился к туалетным комнатам. Вскоре прибежала Нола. Лицо её было встревоженным.

– Мистер, Вам угрожает серьёзная опасность, – зашептала она. – На улице перед нашим кэфом отирается ит’мук. Вернее, сейчас их уже двое. Боюсь, за Вами следили от самого дома Глюма. У Вас ведь с собой, наверное, большая сумма?

– С собой – нет. Почти все деньги я оставил у ювелира, – честно ответил я.

– Всё равно, они хотят Вас грабить!

«Пусть грабят, – произнесла в наушнике Падме, – Я подскажу, как идти, чтобы всё время оставаться на открытом месте. И поддержу с воздуха. Мы их в мостовую закатаем».

Я улыбнулся. Нолу это встревожило ещё больше.

– Их четверо или пятеро, – предупредила она. – Вашего пулевика они не побоятся.

– У них-то оружие может быть, как думаете? – спросил я.

– Бластеры вряд ли. За вооружённый грабёж полагается пожизненная каторга. А про местные рудники рассказывают такие ужасы!

– Тогда разберёмся. Не волнуйтесь.

Проверив пистолет, я вернулся за столик, спокойно доел и, как ни в чём не бывало, подозвав Нолу, рассчитался. Вышел на улицу.

«Налево, – распорядилась Падме. – Так, две уличные крысы идут за тобой. Здесь снова налево…»

Так она и вела меня по тихим переулкам «частного сектора», где почти не было прохожих. Субчики топали метрах в двадцати сзади. Потом один из них воспользовался комлинком.

– Засада организована? – спросил я, делая вид, что потираю подбородок.

«Полагаю, да. Точно, вижу ещё троих, движутся наперехват. Остановились. Тупик впереди видишь? Они за углом справа».

Переулок передо мной обрывался, упираясь в перпендикулярную улочку, то есть, тупиком в прямом смысле слова не являлся. Я начал замедлять шаг, забирая ближе к заборам по левую руку, и метров за десять до перекрёстка остановился совсем. Что ж, местные гопники принципиально не отличались от московских. Дожидаться, когда я продолжу путь, терпежу у них не хватило. Троица впереди вышла из-за угла. Двое грабителей были местного вида, третий – человек, если этого поганца вообще можно было так назвать, довольно молодой, чуть ли не подросток. У всех как-то неуловимо похожая потёртая одежда, поношенная, разбитая обувь, нечесаные волосы.

– Заблудился, дядя? – издевательским тоном начал «человекообразный». Так, если главарь он, машинально отметил я, значит, и остальные не сильно старше. «Детишки», мать их.

– Можем показать дорогу, – скрипуче добавил один из анси. – Не за бесплатно, разумеется.

«Я готова, – холодным голосом сообщила Падме. И велела: – Спровоцируй их».

Как скажешь. Обхватывая рукоятку пистолета, я осведомился с усмешкой:

– По пуле между глаз каждому – хватит?

Усмешка, должно быть, вышла больше похожей на гримасу, ибо нервничал я изрядно.

«Внимание, сзади!» – предупредила Падме. Голос её по-прежнему звучал абсолютно ровно, вселяя уверенность. Сзади приближались ещё двое – опять местный анси и с ним морщинистый виквай. У последнего в руке был «тупой твёрдый предмет» в виде гофрированной пластиковой трубы, на срезе которой блестел металл. На арматурину натянули гофру? Кулибины недоделанные. Эта парочка была уже в опасной близости. Захват едва слышно щёлкнул, освобождая оружие. Предохранитель на мореллийском пистолете располагается очень удобно, точно под большой палец. Целиться времени не было. Я просто выстрелил «с бедра» в поднимающего дубинку виквая. И оба раза попал, с четырёх-то шагов.

То, что пуля из обычного земного пистолета отбрасывает противника на несколько метров – дурацкие выдумки киношников. Две куда более мощные «маслины» калибра двенадцать миллиметров всего лишь опрокинули виквая навзничь. Анси сделал ещё шаг и остановился, как вкопанный. На его странном лице застыло испуганное выражение, круглые глазки, как приклеенные, смотрели в чёрную дырку ствола. Трое остальных среагировали иначе.

– Он завалил Хука!! – завизжал главарь. – Мочи его!!!

И все трое бросились на меня, выдёргивая из-под нестиранных курток виброножи. Обострившимся слухом я отчётливо расслышал зудение включённых лезвий. Я успел ещё заметить, что главарь сам как бы ненароком замешкался, пропуская вперёд местных. И в этот миг мостовая перед ними дважды вспыхнула оранжевым пламенем. А когда через секунду огонь погас, между мной и грабителями остались овальные пятна камня, который расплескался, как вода, да так и застыл брызгами и потёками. От пятен шла волна жара, её ощущал даже я, хотя находился заметно дальше. Взвыл один из местных, ему опалило лицо. Оставшиеся невредимыми грабители растерялись окончательно. Ситуация из простой и привычной для них становилась непонятной и оттого жуткой. Первый анси попятился, споткнулся о тело своего напарника-виквая и с размаху сел на мостовую. Виквай, будто его только что включили, заворочался и с надсадным кашлем принялся драть на груди куртку. Бронежилет, что ли?? А ребятки здорово подготовились. Только вот не ожидали, что и я могу подготовиться к нападению. Мне стало почти смешно.

– По-моему, это из носовой, – задумчиво сказал я. – А ещё есть крыльевая, она испарит мостовую на метр вглубь. Вместе с вашими останками.

Грабители попятились. Упавший анси, наконец, перебрался через приятеля и «крабом», не в силах повернуться спиной к пистолету, отползал подальше. И тут третий выстрел спарки, на этот раз одиночный, ударил в мостовую прямо перед главарём. В наступившей тишине было слышно, как он судорожно икнул. Развернулся и задал стрекача. Его примеру последовали все трое местных, двое за ним, третий в ту сторону, откуда пришёл я. Виквай, наконец, вытащив из-под куртки толстенную керамическую пластину, треснувшую наискось от попадания моих пуль, отшвырнул её прочь, обогнул меня по дуге и припустил вслед за главарём.

Звук приближающегося спидера заставил меня вновь вскинуть оружие.

«Нет!» – воскликнула Падме.

– Это я, я!! – Нола, чуть не вываливаясь через борт, махала руками, словно мельница крыльями. Кроме неё и водителя-анси, в машине сидел крупный мужчина с внушительного размера короткоствольным ружьём. Оба были одеты в подобие униформы – одинаковые рубашки и жилеты, на кармашке выложено золотым шнуром сложное плетение. Я сунул пистолет в захват.

– Вы не пострадали, уважаемый? – спросил амбал с ружьём.

– Нет, всё в порядке.

– А грабители? – встряла Нола.

– Ушли, – я пожал плечами.

– Да, ещё бы, – хмыкнул мужчина, увидев следы на мостовой. – Могли и остаться, будь стрелок на корабле чуток похуже. Стрелял настоящий виртуоз. Кто Ваш пилот, мистер? Дурос? Салластан?

– Набу, – улыбнулся я.

Шимес Глюм поджидал нас возле своей мастерской.

– Эх, молодёжь, молодёжь, – вздохнул он. – Неужели трудно было позвонить мне и дождаться охраны Ремесленной Гильдии? Вы посмотрите, какие молодцы! Разве они кого дадут в обиду?

При этих словах амбал и водитель слегка смутились. А ювелир продолжал:

– А вы устроили боевичок со стрельбой из корабельной артиллерии, мэрию в расходы ввели… Нет, решительно, вас нельзя оставлять без присмотра! Ну, пойдёмте же внутрь. Нола, ты тоже идёшь.

– Почтенный, Вы знали, что… – тихо спросил я, указав глазами через плечо, на идущую следом твилеку.

– Ни сном ни духом, а Вы о чём? Ну, конечно, я знал, из какой семьи девочка, я ведь и отца её покойного знавал, а уж тётушку… Высокой элегантности была женщина, я Вам доложу. Впрочем, не будем о грустном, давайте лучше смотреть заказ.

Глюм отпер очередной сейф и выложил на стойку кольцо, наполовину погруженное в кубик прозрачного геля. Оно было великолепно! Простой ободок белого металла поддерживал золотую чашечку, в которой и была заключена сапфировая роза. Цвет её я бы назвал «молочно-синим». Старый мастер был прав: на прозрачном камне подобная огранка могла теряться, здесь же была отчётливо видна каждая грань, каждый каменный лепесток. Чашечку окружали два золотых листика в форме сердечек, и на одном из них, словно случайно упавшая капелька дождя, сверкал крохотный бриллиант.

– Какая прелесть! – в восторге заломила руки Нола.

«Мне тоже очень нравится, скажи ему», – поддержала и Падме.

– Устроит такой дизайн? – лукаво улыбнулся Глюм.

– Великолепно! – совершенно искренне ответил я. – Больше, чем я ожидал.

– Ради иного заказа можно и нужно постараться особо, – сказал ювелир. – Давненько мне не приходилось делать по-настоящему хорошую вещь для хороших людей.

– Кое-кому тоже очень понравилось, – добавил я.

– А вы не хотите… Пока нет? Что ж, Вам виднее. Да, вот, извольте, разница за Ваши кристаллы в имперских кредитах.

– Кому? Кому понравилось? – спросила Нола, которая, конечно же, не могла понять наших намёков.

– Кое-кому, – не стал я раскрывать карты. – Кстати, насчёт учёбы… Постараюсь тебе помочь.

– Вы… – увидев, что я погрозил пальцем, Нола поправилась, – ты серьёзно это?

– Вполне. В какой университет хочешь поступать?

– Конкретно я пока не думала. На Брег было бы здорово, его хвалят, и там учатся любые разумные виды без проблем.

– На Бреге экзамены нескоро, сейчас там осенний семестр.

– Что ж, буду пока учить, готовиться, – вздохнула Нола.

– Не расстраивайся, – утешил я. – Вернусь на базу, поинтересуюсь, все ли экипажи у нас в комплекте. Может, и устроим тебя техником.

– Не обязательно летать, я могу и на базе, помощником диспетчера, кем угодно, – торопливо сказала девушка, глаза её выражали щенячью преданность. – Эноо, только не в кантину, конечно.

«В данной локации герою встретится персонаж, готовый работать за икспу», – не без ехидства заметила Падме, пародируя описания к земным компьютерным играм.

– Карету подавай, острословица набуанская, – буркнул я по-русски.

«Всё бы тебе на мне ездить, – в наушнике прозвучал притворно-горький вздох. – Куда подавать-то, барин? На крышу, что ль?»

– Почтенный, от Вас можно подняться на крышу дома? – спросил я ювелира.

– Можно. Однако, мой Вам совет подождать, пока стемнеет, – моментально сообразил Глюм. – Иначе заметит полиция, придёт ко мне, будет ругаться. Мне оно надо?