Перси Джексон и последнее пророчество Риордан Рик

Глава девятнадцатая

Мы громим вечный город

Мост на Олимп разрушался. Мы вышли из лифта на мостки белого мрамора, и сразу же у нас под ногами появились трещины.

— Прыгайте! — велел Гроувер. Для него это не составляло труда — ведь он отчасти был горным козлом.

Он перепрыгнул на другую плитку, а наша стала опасно раскачиваться у нас под ногами.

— О боги, я так боюсь высоты! — завопила Талия, когда мы вместе прыгнули.

А вот Аннабет была совсем не в форме, чтобы еще и прыгать. Она споткнулась и крикнула:

— Перси!

Я ухватил ее за руку в тот момент, когда плита под ней превратилась в пыль. Несколько мгновений мне казалось, что мы вдвоем рухнем в пропасть. Ее ноги болтались в воздухе, рука стала выскальзывать из моей — и вот я уже держал ее за одни пальцы. Но тут Гроувер и Талия вцепились мне в ноги, и я обрел новые силы. Нет, Аннабет не упадет!

Я вытащил ее, и мы свалились на подрагивающие мостки. Я даже не отдавал себе отчета в том, что мы лежим, крепко обняв друг друга, пока Аннабет вдруг не напряглась.

— С-спасибо, — пробормотала она.

Я попытался сказать «не стоит благодарности», но у меня ничего получилось, словно каша была во рту.

— Идем дальше! — Гроувер положил руку на мое плечо.

Мы с Аннабет разжали руки, вскочили и побежали по небесному мостику, а плитки у нас под ногами продолжали крошиться и падать в никуда. Мы добежали до края горы, и тут же последняя из них обрушилась.

Аннабет оглянулась на лифт, который теперь оказался вне пределов нашей досягаемости — полированный ряд металлических дверей, ни к чему не прикрепленных и повисших в пространстве, на высоте шестисот этажей над Манхэттеном.

— Похоже, мы тут застряли, — сказала она. — Навсегда.

— Бла-бла-бла! — заблеял Гроувер. — Связь между Олимпом и Америкой размывается. Если она оборвется совсем…

— …боги в этот раз не переедут в другую страну, — заключила Талия. — Это будет конец Олимпа. Окончательный.

Мы побежали по улицам. Особняки горели, статуи были сброшены с пьедесталов. Деревья в парках превратились в щепы. Создавалось такое ощущение, что кто-то прошелся по городу с гигантской косилкой.

— Коса Кроноса…

Мы бежали по петляющей тропинке к дворцу богов. По моим ощущениям эта дорога должна была быть короче. Может быть, Кронос замедлил время, а может, это страх замедлял мои движения. Вершину горы покрывали руины — все прекрасные здания и сады исчезли.

Несколько малых богов и духов природы пытались остановить Кроноса. Их останки лежали вдоль дороги — разбитые доспехи, порванная одежда, поломанные мечи и копья.

Где-то впереди звучал гулкий голос Кроноса:

— До последнего кирпичика! Как я и обещал. Крушить все, чтобы не осталось камня на камне!

Внезапно взорвался дворец белого мрамора с золотым куполом. Купол взлетел вверх, словно крышка чайника, и рассыпался на куски, пролился на город дождем из миллиона осколков.

— Это было святилище Артемиды, — проворчала Талия. — Он за это заплатит!

Мы пробегали под мраморной аркой с громадными статуями Зевса и Геры, когда вся гора застонала и стала раскачиваться, как лодка в шторм.

— Берегись! — крикнул Гроувер.

Арка стала рушиться. Я поднял голову и увидел, как двадцатитонная мрачная статуя Геры падает прямо на нас. Мы с Аннабет были бы расплющены в лепешку, если бы Талия не толкнула нас сзади.

— Талия! — вскрикнул Гроувер.

Когда пыль осела и гора перестала раскачиваться, мы обнаружили Талию живой, но ноги ее были придавлены статуей.

Мы отчаянно пытались сдвинуть статую с места, но для такого труда нужно было несколько циклопов. Когда мы попытались вытащить Талию из-под статуи, она закричала от боли.

— Я вышла живой из всех этих сражений, — простонала она, — а меня победила эта дурацкая глыба камня!

— Это Гера! — в гневе проговорила Аннабет. — У нее на меня давно зуб. Ее статуя убила бы меня, если бы не ты!

Талия поморщилась.

— Да не стойте вы без дела. Я уж тут как-нибудь. Бегите!

Мы не хотели ее оставлять, но я слышал смех Кроноса, приближающегося ко дворцу богов. Взлетели на воздух еще несколько зданий.

— Мы вернемся, — пообещал я.

— А я вас тут подожду, — простонала Талия.

У самых ворот дворца на склоне горы возник огненный шар.

— Нужно бежать, — сказал я.

— Я полагаю, ты не имеешь в виду «спасаться бегством», — пробормотал Гроувер.

Я понесся ко дворцу. Аннабет пустилась следом.

— Вот этого-то я и боялся, — вздохнул Гроувер, и его копытца зацокали у нас за спиной.

Двери дворца имели такой размер, что сквозь них вполне мог пройти круизный лайнер, но они были сорваны с петель, как пушинки, и разбиты вдребезги. Чтобы попасть внутрь, нам пришлось перебираться через груду камней и искореженного металла.

В середине тронного зала, широко раскинув руки, стоял Кронос и смотрел на звездный потолок, словно изучая его. Его смех был еще громче, чем прежде, — словно шел из недр Тартара.

— Наконец-то! — взревел он. — Олимпийский совет — такой гордый и могущественный! Так чей трон мне уничтожить первым?

Сбоку от него топтался Эфан Накамура, пытаясь держаться подальше от косы своего хозяина. Очаг почти погас, среди пепла тлели лишь несколько угольков. Гестии нигде не было видно. Как и Рейчел. Я надеялся, что с ней ничего не случилось, но я видел сегодня столько смертей и разрушений, что даже боялся думать об этом. Офиотавр плавал в своей водяной сфере в дальнем углу зала и благоразумно помалкивал, но рассчитывать на то, что он долго будет оставаться незамеченным, не приходилось.

Аннабет, Гроувер и я вышли вперед — в пространство, освещенное факелами. Первым увидел нас Эфан.

— Мой господин, — предупредил он.

Кронос повернулся, и на его лице, лице Луки, появилась улыбка. Если не считать золотых глаз, выглядел он точно, как и четыре года назад, когда мы встретились в домике Гермеса. Аннабет издала болезненный горловой звук, будто кто-то внезапно нанес ей удар.

— Ну так что — убить тебя первым, Джексон? — спросил Кронос. — Такой выбор ты сделал — сразиться со мной и погибнуть, а не пасть передо мною ниц и признать поражение? Ты ведь знаешь, пророчества никогда не заканчиваются хорошо.

— Лука сражался бы мечом, — медленно произнес я. — Но у тебя, похоже, нет его умения.

Кронос ухмыльнулся. Его коса стала изменяться и наконец приобрела вид прежнего оружия Луки — Коварного меча с клинком, выкованным наполовину из стали, наполовину из небесной бронзы.

Рядом со мной ойкнула Аннабет, словно ей в голову пришла какая-то мысль.

— Перси, клинок! — Она обнажила свой кинжал. — «Душу героя возьмет клинок окаянный».

Я не понял, почему она именно сейчас напоминает мне эту строку из пророчества. Строка эта не очень поднимала мне настроение, но прежде чем я успел что-то ей возразить, Кронос занес меч.

— Стой! — крикнула Аннабет.

Кронос набросился на меня, словно ураган, но я увернулся, рубанул мечом и откатился в сторону. Ощущение было такое, будто против меня сражаются сто бойцов. Эфан попытался обойти меня, чтобы атаковать сзади, но Аннабет перехватила его. Между ними завязалась схватка, но я не мог приглядывать за тем, как у нее идут дела. Смутно я осознавал, что Гроувер играет на своих тростниковых свирелях. Этот звук наполнил меня теплом и мужеством, мыслями о солнце, синем небе и спокойном лужке где-то вдали от этой войны.

Кронос прижал меня к трону Гефеста — громадной механической штуковине типа тех, что делает фирма «La-Z-Boy»,[19] покрытой всякими бронзовыми и серебряными шестеренками. Кронос нанес удар, а мне удалось запрыгнуть на этот трон, который тут же заверещал и загудел своими тайными механизмами.

«Режим защиты, — раздался предупреждающий голос из трона. — Режим защиты».

Это не могло сулить мне ничего хорошего, и я прыгнул прямо на голову Кроноса, а трон в этот момент стрельнул во все стороны электрическими молниями. Одна из них попала Кроносу в лицо, прошла по телу и пронзила меч.

Повелитель титанов охнул и, свалившись на колени, выронил Коварный меч.

Аннабет не упустила своего шанса. Она лягнула Эфана, отталкивая его в сторону, и бросилась к Кроносу.

— Лука, послушай меня!

Я хотел прикрикнуть на нее, сказать, что это безумие пытаться вразумить Кроноса, но времени на это не оказалось. Титан взмахнул рукой — и Аннабет, отлетев назад, ударилась о трон своей матери и рухнула на пол.

— Аннабет! — заорал я.

Эфан Накамура поднялся на ноги. Теперь он стоял между мной и Аннабет. Я не мог схватиться с ним, не повернувшись спиной к Кроносу.

В музыке Гроувера появилась более тревожная нотка. Он направился к Аннабет, но не мог двигаться быстро, наигрывая одновременно на свирели. На полу тронного зала выросла трава. Тоненькие травинки пробились между мраморными плитами.

Кронос поднялся на одно колено. Волосы у него были опалены, лицо покрыто ожогами. Он потянулся к мечу, но на сей раз тот сам не прилетел ему в руку.

— Накамура! — застонал он. — Пришло время показать, на что ты способен. Ты знаешь слабое место Джексона. Убей его — и ты будешь вознагражден сверх всякой меры.

Взгляд Эфана опустился мне на поясницу, и я понял: он знает. Даже если ему самому не удастся убить меня, достаточно только сказать Кроносу. Я ведь не смогу защищать себя вечно.

— Погляди вокруг себя, Эфан, — сказал я. — Наступает конец света. Ты такого вознаграждения хочешь? Ты и в самом деле хочешь, чтобы все было уничтожено — плохое и хорошее? Все?

Гроувер был уже почти рядом с Аннабет. Трава на полу становилась все гуще. Травинки уже достигали полуметровой длины и напоминали подстриженные усы.

— Здесь нет трона Немезиды, — пробормотал Эфан. — Нет трона моей матери.

— Верно! — Кронос попытался подняться, но колени у него подогнулись. Над его левым ухом все еще дымился клок светлых волос. — Убей их. Они заслужили страдание.

— Ты говорил, что твоя мать — богиня справедливости, — напомнил я ему. — Малые боги заслуживают лучшего, Эфан, но полное уничтожение не есть справедливость. Кронос ничего не создает. Он только уничтожает.

Эфан посмотрел на искрящийся трон Гефеста. Музыка Гроувера продолжала играть, и Эфан раскачивался в такт музыке, словно та наполняла его подспудными желаниями — увидеть прекрасный день, оказаться где-нибудь в другом месте, только не здесь. Его единственный глаз моргнул.

И тут он бросился в атаку. Но не на меня.

Кронос все еще стоял на коленях, когда Эфан обрушил свой меч на шею владыки титанов. Такой удар должен был бы мгновенно убить его, если бы клинок не разлетелся на куски. Эфана отбросило назад, он схватился за живот. Осколок меча рикошетом пробил его собственные доспехи.

Кронос поднялся, пошатываясь, и возвысился над своим слугой.

— Предательство! — прорычал он.

Музыка Гроувера продолжала играть, и трава росла вокруг тела Эфана. Он посмотрел на меня, его лицо исказила гримаса боли.

— Заслуживают лучшего, — выдохнул он. — Если бы у них… были троны…

Кронос топнул ногой, и пол вокруг Эфана Накамуры треснул. Сын Немезиды провалился в трещину, которая прошла по самой сердцевине горы — прямо в пустоту.

— С этим я разобрался! — Кронос подобрал свой меч. — А теперь займусь вами.

Единственная моя мысль была — отвлечь его от Аннабет. Гроувер теперь находился рядом с ней. Он прекратил играть и кормил Аннабет амброзией.

Куда бы ни шагнул Кронос, вокруг его ног обвивались травинки, но Гроувер слишком рано прекратил играть на своих свирелях. Травинки были недостаточно прочны и толсты — они только досаждали титану.

Мы сражались через очаг, из которого от ударов вылетали угли и искры. Кронос разрубил подлокотник на троне Ареса, что меня ничуть не смутило, но потом он прижал меня к трону моего отца.

— Так-так, — сказал Кронос, — из этого получится отличная растопка для моего нового очага!

Наши мечи сошлись в снопе искр. Он был сильнее меня, но в этот момент я чувствовал в своих руках мощь океана. Я оттолкнул Кроноса и снова нанес удар — Анаклузмос с такой силой врезался в его доспехи, что в небесной бронзе появилась канавка.

Он снова топнул ногой — и время замедлилось. Я попытался атаковать, но двигался при этом со скоростью сползающего по склону ледника. Кронос не спеша отошел назад, переводя дыхание. Он принялся рассматривать борозду в своих доспехах, а я с трудом продирался вперед, безмолвно проклиная его. Он мог не торопиться. Он мог по желанию вообще обездвижить меня. Я только надеялся, что это истощает его силы. Если бы я мог взять его измором…

— Слишком поздно, Перси Джексон, — сказал он. — Смотри!

Кронос указал на очаг — и угли раскалились. Из огня стал подниматься белый дымок, в котором начали появляться образы наподобие тех, что мы видим в почте Ириды. Я увидел Нико и моих родителей на Пятой авеню, они вели безнадежное сражение в окружении врагов. На заднем плане дрался на своей черной колеснице Аид, вызывая все новых зомби из-под земли, но силы армии титана казались такими же неисчерпаемыми. Манхэттен разрушался на глазах. Смертные, теперь окончательно проснувшиеся, в ужасе разбегались. Машины виляли и сталкивались.

Потом сцена переменилась, и я увидел еще более ужасающую картину.

Столб шторма приближался к Гудзону, быстро двигаясь над побережьем Джерси. Вокруг него суетились колесницы, схватившиеся с существом в туче.

Боги атаковали. Сверкали молнии. Тучу пронзали золотые и серебряные стрелы, они оставляли за собой огненный след и взрывались. Туча медленно расползалась на части, и я впервые отчетливо увидел Тифона.

Я понял, что, пока живу (жить мне, возможно, оставалось всего ничего), не смогу выкинуть из головы этот образ. Голова Тифона непрестанно вращалась. Каждое мгновение он являл собой разных монстров, каждый новый страшнее предыдущего. Если бы я заглянул ему в лицо, то наверняка сошел бы с ума, а потому я разглядывал его тело, которое производило такое же отвратительное впечатление. Он был гуманоидом, но его кожа напоминала сэндвич с мясным рулетом, пролежавшим целый год в чьем-то шкафчике. Он был крапчато-зеленым, потому что тысячи лет провел под вулканом. Руки он имел человеческие, но не с ногтями, а когтями, похожими на орлиные. Ноги покрывала чешуя, как у рептилии.

— Силы олимпийцев на исходе. — Кронос рассмеялся. — Какое жалкое зрелище!

Зевс метнул молнию из колесницы. Вспышка осветила мир. Сотрясение дошло даже до Олимпа, но когда туман рассеялся, оказалось, что Тифон продолжает стоять. Он чуть пошатнулся, на макушке его уродливой головы дымился кратер, но он, рыча от гнева, продолжал продвигаться вперед.

Ноги мои начали подкашиваться. Кронос, похоже, не заметил этого. Он был целиком поглощен видом схватки и своей окончательной победой. Если бы я смог продержаться еще несколько секунд и если бы мой отец сдержал слово…

Тифон вошел в Гудзон, воды которого едва достали ему до середины голени.

«Сейчас, — подумал я, обращаясь к образу в дыму. — Пожалуйста, это должно случиться сейчас».

И вдруг произошло чудо — из клубов дыма раздался трубный звук раковины. Зов океана! Зов Посейдона!

Воды Гудзона вздыбились вокруг Тифона, образовав двадцатиметровые волны. Из воды вырвалась еще одна колесница, тащили ее могучие морские кони, которые двигались в воздухе так же легко, как и в воде. Мой отец, окруженный сияющей синей аурой энергии, описал дерзкий круг вокруг ног гиганта. Посейдон больше не был стариком. Он снова стал самим собой — загоревшим, сильным, чернобородым. Когда он замахнулся трезубцем, река отозвалась на его движение, образовав вокруг монстра воронкообразное облако.

Ошеломленный Кронос несколько мгновений не мог произнести ни звука, а потом взревел:

— Нет! Нет!

— Вперед, собратья! — Голос Посейдона прозвучал так громко, что я не был уверен, то ли я слышу его из этого окутанного дымом объема, то ли через весь город. — Бейтесь за Олимп!

Из реки устремились воины, они накатывали на волнах, оседлав громадных акул, драконов и морских коней. Это был легион циклопов, а в бой их вел…

— Тайсон! — в восторге завопил я.

Я знал, что он меня не слышит, и я в изумлении таращился на него. Он необыкновенно увеличился в размерах. В нем было не меньше десяти метров — он теперь ростом не уступал своим старшим двоюродным братьям, и впервые я увидел на нем полные боевые доспехи. За ним следовал Бриарей — сторукий циклоп.

Все циклопы вооружились громадными кусками черных железных цепей (таких здоровенных, что сгодились бы и для якоря боевого корабля) с абордажными кошками на концах. Они размахивали ими, как лассо, и понемногу опутывали Тифона, цепляясь кошками за руки и ноги великана, окружая его на волне прилива. Тифон содрогался, ревел, дергал цепи, нескольких циклопов он стащил с их скакунов, но путы были слишком сильны. Одним только своим весом целый отряд циклопов начинал наклонять Тифона к воде. Посейдон метнул трезубец, который вонзился в горло гиганта. Золотистая кровь, бессмертная сукровица, хлынула из раны, образовав водопад высотой больше небоскреба. Трезубец тут же вернулся в руку Посейдона.

Другие боги словно обрели второе дыхание. Подскочил Арес и нанес Тифону удар в нос. Артемида выстрелила монстру в глаз десятком серебряных стрел. Аполлон дал залп из лука, и набедренная повязка Тифона задымилась. Зевс продолжал забрасывать гиганта молниями, потом наконец медленно стала подниматься вода, обволакивая Тифона, словно коконом, и он начал падать под грузом цепей. Тифон ревел в агонии, метался с такой силой, что волны налетали на берег Джерси, захлестывая пятиэтажные дома, переливаясь через мост Джорджа Вашингтона. Однако Тифон погружался все глубже и глубже, потому что мой отец раскрыл для него специальный туннель в русле реки, бесконечный водный желоб, который должен был доставить его прямо в Тартар. Сначала под водой исчезла голова гиганта, образовав громадную воронку, а потом не стало видно и его самого.

— Нет! — завопил Кронос.

Он ударил по углям мечом, и видение распалось на части.

— Они идут сюда! — воскликнул я. — Ты проиграл!

— Я еще и не начинал!

Он набросился на меня с умопомрачительной скоростью. Гроувер — этот отважный глупенький сатир — попытался защитить меня, но Кронос отшвырнул его в сторону, как тряпичную куклу.

Я увернулся от его меча и нанес колющий удар под гарду Кроноса. Это был хороший трюк, но, к сожалению, Лука знал его. Он отразил выпад и выбил меч из моей руки, используя один из первых приемов, которым сам же меня обучал. Мой меч зазвенел по полу и исчез в образовавшейся трещине.

— Стой! — Аннабет возникла словно из ниоткуда.

Кронос развернулся лицом к ней и атаковал Коварным мечом, но Аннабет удалось отразить удар, приняв его на эфес ножа. Такой прием мог провести только очень искусный боец, безукоризненно владеющий клинком. Не спрашивайте меня, откуда у нее взялись силы, но она сблизилась с Кроносом, чтобы получить преимущество, невзирая на разницу в длине лезвий; они скрестили оружие и несколько мгновений она стояла лицом к лицу с владыкой титанов, удерживая его в неподвижности.

— Лука! — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Теперь я понимаю. Ты должен довериться мне!

Кронос взревел от гнева.

— Лука Кастеллан мертв! Его оболочка сгорит, когда я приму свою истинную форму!

Я попытался шевельнуться, но мое тело опять было заморожено. Как это Аннабет, избитая, на грани изнеможения, могла найти в себе силы, чтобы противостоять такому титану, как Кронос?

Кронос попытался столкнуть ее с места, высвободить свой клинок, но Аннабет удерживала его, ее руки дрожали от напряжения под напором Коварного меча, неуклонно приближавшегося к ее шее.

— Твоя мать… она видела твою судьбу, — прохрипела Аннабет.

— Служба Кроносу! — взревел титан. — Вот моя судьба!

— Нет, — гнула свое Аннабет. Глаза у нее чуть не вылезали из орбит, но я не знал — то ли от печали, то ли от боли. — Это еще не конец, Лука. Пророчество… она видела, что ты сделаешь. Это о тебе!

— Я сокрушу тебя, девчонка! — взревел Кронос.

— Нет, — сказала Аннабет. — Ты обещал. Ты даже сейчас сдерживаешь Кроноса.

— Ложь!

Кронос увеличил напор, и тут Аннабет потеряла равновесие. Свободной рукой Кронос ударил ее в лицо, и она отлетела в сторону.

Я собрал всю свою волю, и мне удалось подняться. Но на мои плечи словно опять давил груз небесного свода.

Кронос с поднятым мечом возвышался над Аннабет. Кровь сочилась из уголка ее рта. Хриплым голосом она проговорила:

— Семья, Лука. Ты обещал.

Я с усилием сделал шаг вперед. Гроувер уже встал на ноги — он находился у трона Геры, но, похоже, каждое движение давалось ему с не меньшим трудом, чем мне. Прежде чем кто-то из нас успел приблизиться к Аннабет, Кронос вдруг пошатнулся.

Он разглядывал нож в руке Аннабет, кровь на ее лице.

— Обещал.

Потом он с трудом набрал воздуха в грудь.

— Аннабет… — Но это был голос не титана — Луки. Он пошатнулся, словно не мог контролировать свое тело. — У тебя кровь.

— Мой нож… — Аннабет попыталась поднять кинжал, но он выпал из ее руки, которая согнулась под необычным углом. Она умоляющим взглядом посмотрела на меня: — Перси, прошу тебя…

Я снова обрел способность двигаться.

Я ринулся вперед и подобрал ее нож, потом выбил Коварный меч из пальцев Луки — клинок упал прямо в очаг. Но Лука даже не обратил на это внимания. Он шагнул к Аннабет, но я встал между ними.

— Не прикасайся к ней!

Гнев исказил его лицо. Раздался голос Кроноса:

— Джексон…

Что это было — мое воображение или его тело действительно начало светиться, превращаясь в золото.

Он снова с трудом вздохнул и голосом Луки сказал: