Осточерчение Полозкова Вера
I
Мантра
- я какое-то время жду тишины,
- а затем объявляю свою монаршую
- волю: «воины, знаю, вам это по плечу.
- бог оставил меня
- оставил меня за старшую
- вам придётся сделать, как я хочу»
- вместо двух бутиков на большой никитской —
- «чертёжник» – там продают тетради и
- нотные партитуры, «сластёна» – с теми же запахами
- внутри
- аня больше не держит свой ум во аде и
- не выводит вдоль кисти бритвой «умри, умри»
- рак становится излечим в терминальной стадии
- игорь жив, и ему исполнилось двадцать три
- автоматы за спинами у ребят становятся бас-гитарами
- из каждой глубокой раны течёт шираз
- и все сбитые кошки оказываются под фарами
- просто тряпками, брошенными вдоль трасс
- да, и мы с тобой просыпаемся завтра старыми
- и в одной постели
- на этот раз
31 октября 2008 года
Вряд ли
- вряд ли смерть говорит «не звони сюда больше» или там
- из кабины пилота приветствует перед вылетом;
- ждёт в пустой операционной хирургом, вылитым
- джесси спенсером; стоит ли затевать возню.
- просит у тебя закурить на улице и подносит лицо к огню.
- подаёт томограмму и результат анализов, как меню.
- произносит безрадостно «подожди, я перезвоню».
- и ты ждёшь, когда перезвонит, до вечера.
- до полуночи. до утра.
- и под утро вдруг понимаешь, что да, пора.
- моя смерть обитает во мне, поёт из меня, как дженис, а
- сама шлифует свои ухмылочки и движеньица;
- у неё есть подружка, я жду, что они поженятся,
- доиграются, нарожают себе смертят, —
- каждый как пасхальный куличик свят, с головы до пят.
- и я буду жить столько, сколько они того захотят.
- моя смерть из тех, что кладёт твою руку между ладоней
- и шепчет «только не умирай».
- и вот тут ты просто обязан сдохнуть – как трагикомик
- и самурай.
9 декабря 2008 года
Смех
to Yoav
- каждый из нас – это частный случай музыки и помех
- так что слушай, садись и слушай божий ритмичный смех
- ты лишь герц его, сот, ячейка, то, на что звук разбит
- он – таинственный голос чей-то, мерный упрямый бит
- он внутри у тебя стучится, тут, под воротничком
- тут, под горлом, из-под ключицы, если лежать ничком
- стоит капельку подучиться – станешь проводником
- будешь кабель его, антенна, сеть, радиоволна
- чтоб земля была нощно, денно смехом его полна
- как тебя пронижет и прополощет,
- чтоб забыл себя ощущать,
- чтоб стал гладким, словно каштан, наощупь,
- чтобы некуда упрощать
- чтобы пуст был, словно ночная площадь,
- некого винить и порабощать
- был как старый балкон – усыпан пеплом,
- листьями и лузгой
- шёл каким-то шипеньем сиплым,
- был пустынный песок, изгой
- а проснёшься любимым сыном,
- чистый, целый, нагой, другой
- весь в холодном сиянье синем, распускающемся дугой
- сядешь в поезд, поедешь в сити, кошелёк на дне рюкзака
- обнаружишь, что ты носитель незнакомого языка
- поздороваешься – в гортани, словно ржавчина, хрипотца
- эта ямка у кромки рта мне скажет больше всех черт лица
- здравствуй, брат мой по общей тайне, да,
- я вижу в тебе отца
- здравствуй, брат мой, кто независим от гордыни —
- тот белый маг
- мы не буквы господних писем, мы держатели для бумаг
- мы не оптика, а оправа, мы сургуч под его печать
- старость – думать, что выбил право
- наставлять или поучать
- мы динамики, а не звуки, пусть тебя не пугает смерть
- если выучиться разлуке, то нетрудно её суметь
- будь умерен в питье и пище,
- не стремись осчастливить всех
- мы трансляторы: чем мы чище,
- тем слышнее господень смех
- мы оттенок его, подробность, блик на красном и золотом
- будем чистыми – он по гроб нас не оставит. да и потом
- нет забавней его народца, что зовёт его по часам
- избирает в своём болотце, ждёт инструкции к чудесам
- ходит в мекку, святит колодцы, ставит певчих по голосам
- слушай, слушай, как он смеётся.
- над собою смеётся сам
10 октября 2010 года
II
Производство смыслов
Елене Фанайловой
Елена Фанайлова, «Балтийский дневник»
- Я пишу днём, пишу ночью
- Пишу утром, пишу вечером,
- Когда хожу, курю, ем, пью, гажу,
- Когда сплю
- Произвожу ей смыслы
- Которыми она могла бы питаться,
- Если бы ела буквы
- производство смыслов для моей дорогой страны,
- для неё и нескольких сопредельных,
- крайне неблагодарное дело, елена николаевна,
- к тому же, оно совершенно не окупается.
- смыслы трудно есть, особенно чистыми, без красивостей,
- они пересоленные, железистые
- они щетинистые, занозистые
- они раздражают порядочным людям слизистые
- а мы же такие тут все счастливые,
- антикризисные
- они заставляют дорогую страну мою призадуматься
- пригорюниться
- усомниться в собственной полноценности
- в собственной привлекательности
- мы же контра, мы подстрекательницы
- добрые граждане из-за нас наполняют пепельницы,
- попадают под капельницы
- мы были бы не в пример богаче,
- производя кукурузные хлопья, сладкие пончики
- шоколадные питательные батончики
- если бы дарили флакончики, развешивали бубенчики
- милая елена николаевна
- мы были бы миллионерами,
- если бы сокращали смыслы
- но мы производим.
- этот рынок ужасно перенасыщен
- он заполнен скверно одетыми дядями,
- преимущественно нетрезвыми
- сальноволосыми, с плохими зубами,
- бреющимися нестерпимо тупыми лезвиями
- вот они, доблестные борцы с социальными язвами
- и вот я с вами
- в страшный мороз иду через город
- погода самая блядская,
- нежилецкая
- улица дербенёвская, кожевническая, станция павелецкая
- и говорю про себя:
- «я райская адская
- в смысле донецкая гадская
- выдающаяся рассказчица
- чисто сестра стругацкая»
- должность у меня писательская и чтецкая.
- жизнь дурацкая.
18 января 2009 года
Проверка связи
- и они встречаются через год, в январе,
- пятнадцатого числа.
- и одна стала злее и обросла,
- а другая одета женой магната или посла.
- и одна вроде весела,
- а другая сама не своя от страха,
- словно та в кармане чёрную метку ей принесла.
- и одна убирает солонки-вазочки со стола,
- и в её глазах, от которых другая плавилась и плыла,
- в них, в которых была всё патока да смола, —
- в них теперь нехорошая сталь и мгла.
- и она, как была, нагла. как была, смугла.
- «как же ты ушла от меня тогда.
- как же ты смогла».
- и другая глядит на неё, и через секунду как мел бела.
- и она ещё меньше, ещё фарфоровей, чем была.
- и в её глазах, от которых одежда делается мала,
- и запотевают стёкла и зеркала —
- в них теперь зола.
- «ты не знаешь, не знаешь, как я тебя звала,
- шевелила губами, ржавыми от бухла,
- месяц не улыбалась,
- четыре месяца не спала.
- мы сожгли друг друга дотла,
- почему ты зла?
- разве я тебя предала?
- я тебя спасла».
- у них слишком те же губы, ладони, волосы,
- слишком памятные тела,
- те, что распороли, разъяли, вырвали из тепла,
- рассадили на адовы вертела.
- и одна сломалась,
- другая была смела
- каждая вернулась домой в тот вечер
- и кожу,
- кожу
- с себя сняла.
- у одной вместо взгляда два автоматных дула,
- она заказывает два рома,
- закусывает удила.
- – ну, чего ты молчишь.
- рассказывай, как дела.
18 января 2009 года
Старая пластинка
- высоко, высоко сиди,
- далеко гляди,
- лги себе о том, что ждёт тебя впереди,
- слушай, как у города гравий под шинами
- стариковским кашлем ворочается в груди.
- ангелы-посыльные огибают твой дом по крутой дуге,
- отплёвываясь, грубя,
- ветер курит твою сигарету быстрей тебя —
- жадно глодает, как пёс, ладони твои раскрытые обыскав,
- смахивает пепел тебе в рукав, —
- здесь всегда так: весна не к месту, зима уже не по росту,
- город выжал её на себя, всю белую, словно пасту,
- а теперь обдирает с себя, всю чёрную, как коросту,
- добивает плёнки, сгребает битое после пьянки,
- отчищает машины, как жестяные зубы
- или жетоны солдатов янки,
- остаётся сухим лишь там, где они уехали со стоянки;
- россиянки
- в курточках передёргивают плечами на холодке,
- и дымы ложатся на стылый воздух
- и растворяются вдалеке,
- как цвет чая со дна расходится в кипятке.
- не дрожи, моя девочка, не торопись,
- докуривай, не дрожи,
- посиди, свесив ноги в пропасть, ловец во ржи,
- для того и придуманы верхние этажи;
- чтоб взойти, как на лайнер – стаяла бы, пропала бы,
- белые перила вдоль палубы,
- голуби,
- алиби —
- больше никого не люби, моя девочка, не люби,
- шейни шауи твалеби,
- let it be.
- город убирает столы, бреет бурые скулы,
- обнажает чёрные фистулы,
- систолы, диастолы
- бьются в рёбра оград, как волны,
- шаркают вдоль туч хриплые разбуженные апостолы,
- пятки босые выпростали,
- звёзды ли
- или кто-то на нас действительно смотрит издали,
- «вот же бездари, – ухмыляется, —
- остопёздолы».
- что-то догнивает, а что-то выжжено – зима была тяжела,
- а ты всё же выжила, хоть не знаешь, зачем жила,
- почему-то всех победила и всё смогла —
- город, так ненавидимый прокуратором,
- заливает весна и мгла,
- и тебя аккуратно ткнули в него, он пластинка, а ты игла,
- старая пластинка,
- а ты игла, —
- засыпает москва, стали синими дали,
- ставь бокал, щелчком вышибай окурок,
- задувай четыре свои свечи,
- всех судили полгода,
- и всех оправдали,
- дорогие мои москвичи, —
- и вот тут ко рту приставляют трубы
- давно почившие
- трубачи.
5 апреля 2009 года
Шестнадцать строк
Лене Грачёвой
- как твой дар выгоняет тебя на лестничную площадку,
- снулую улитку, обдирает с тебя твою костяную шкурку
- вспарывает под пяткой твоей брусчатку, паркет и плитку,
- под ладонью твоей побелку и штукатурку
- хер тебе, а не тряпочку, не перчатку, ни другую попытку,
- как ещё объяснять-то тебе, придурку
- кто тебя кормил этой басней, что хоть ты тресни,
- а там спокойней, в другой из жизней
- чем оно серьёзнее, тем опасней, и интересней,
- и траектория всё капризней
- есть суровая предначертанность и борьба с ней,
- вперёд и с песней, и настоящие только вы с ней
- всё ты хочешь, сынок, чтоб они на тебя глядели,
- узнать умели – и понимали,
- а ты не покидал бы логова по неделе, плёл
- что вы умеете, пустомели, никак не смалывая эмали
- и ничем не жертвовал бы на деле, поставка
- письменной карамели, да много требуется ума ли
- ну так вот тебе полные руки пепла, полные чаек сопла,
- и произвол, и дороговизна,
- чтобы вера твоя проклюнулась и окрепла,
- гордыня твоя усопла, дорога, виза
- чтобы ты почуял такое пекло, в котором
- всё на тебе просохло, а после радовался до визга
- и злословь сколько влезет, язва,
- только мы-то полезные, мы не звери
- это только ханже неясно:
- при виде лезвия люди делаются трезвее
- в результате битья вдребезги, лязга,
- скрежета железного, из цепей выпадают звенья
- и над этим адом что-то начинает светиться ласково,
- протягиваясь из бездны,
- и расплёскивается по небу, розовея
25 марта 2012 года
Baby-face Whores
- им казалось, что если всё это кончится —
- то оставит на них какой-нибудь страшный след
- западут глазницы
- осипнет голос
- деформируется скелет
- им обоим в минуту станет по сорок лет
- если кто-то и выживает после такого —
- то он заика и инвалид
- но меняется только взгляд
- ни малейших иных примет
- даже хочется, чтоб болело
- но не болит
- им казалось – презреннее всех, кто лжёт
- потому что лгать – это методично
- тушить о близкого страх; наносить ожог
- он ей врёт, потому что якобы бережёт
- а она возвращает ему должок
- у него блек-джек, у неё какой-то другой мужик
- извини, дружок
- как же умудрилась при нас остаться вся наша юность
- наша развесёлая наглеца
- после всех, кого мы не пожалели
- ради дурного ли дельца
- красного ли словца
- после сотой любви, доеденной до конца
- где же наши чёрные зубы, детка
- грубые швы
- наши клейма на пол-лица
27 июля 2009 года
Final Cut
- осень опять надевается с рукавов,
- электризует волосы – ворот узок.
- мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров
- и бережёшься слишком больших нагрузок.
- мир кладёт тебе в книги душистых слов,
- а в динамики – новых музык.
- город после лета стоит худым,
- зябким, как в семь утра после вечеринки.
- ничего не движется, даже дым;
- только птицы под небом плавают, как чаинки,
- и прохожий смеётся паром, уже седым.
- у тебя были руки с затейливой картой вен,
- жаркий смех и короткий шрамик на подбородке.
- маяки смотрели на нас просительно, как сиротки,
- море брызгалось, будто масло на сковородке,
- пахло тёмными винами из таверн;
- так осу, убив, держат в пальцах – «ужаль. ужаль».
- так зарёванными идут из кинотеатра.
- так вступает осень – всегда с оркестра,
- как фрэнк синатра.
- кто-то помнит нас вместе. ради такого кадра
- ничего,
- ничего,
- ничего не жаль.
31 августа 2009 года
Рэп для миши
- никого в списке, мама
- одни пропуски
- никакой речи, мама
- кроме горечи
- из-под ботинок зияют пропасти
- из-под ладоней уходят поручни
- вот как шелестит моя тишина, как гюрза, вползая
- вырастает, инеем намерзая
- нервная и чуткая, как борзая
- многоглазая
- вся от дыма сизая, будто газовая
- это только казалось, что всё звучит из тебя,
- ни к чему тебя не обязывая
- а теперь твоя музыка – это язва,
- что грызёт твоё горло розовое,
- ты стоишь, только рот беспомощно разевая
- тишина сгущается грозовая
- никакой речи, мама, кроме горечи
- чья это ночь навстречу,
- город чей
- что ж тебе нигде не поётся,
- только ропщется
- только тишина над тобой смеётся,
- как дрессировщица
- музыка свивалась над головой у тебя как смерч, она
- была вечная
- и звучала с утра до вечера
- к людям льнула, доверчивая
- вся просвечивала
- радуги над городом поднимала
- круги вычерчивала
- никакого толка в ней
- кроме силы тока в ней
- только в ней
- ты глядел счастливей,
- дышал ровней
- не оставила ни намёка, ни звука, ни знака
- сдёрнули с языка
- погасили свет в тебе
- кончилась
- музыка
- ни одной ноты, мама
- ну, чего ещё
- никакой речи, мама
- кроме горечи
- тишина подъезжает, сигналит воюще
- вяжет ручки да и пускает с горочки
- «ладно, – говоришь ты себе, —
- кошелёк, чемодан, вокзал
- я и не такое видал, я из худшего вылезал
- бог меня наказал
- меня предал мой полный зал
- но я всё доказал
- я всё уже доказал»
- знаю, знаю, дружище, куда ты катишься
- повседневность резко теряет в качестве
- жизнь была подруга, стала заказчица
- все истории всемогущества так заканчиваются
- по стаканчику
- и сквозь столики пробираться к роялю, идти-раскачиваться
- делать нечего,
- обесточенный
- варишь хрючево
- ищешь торчево
- ставишь подписи неразборчиво
- деньги скомканы, кровь испорчена
- даже барменша морду скорчила
- «как же ты меня бросила, музыка дорогая
- шарю по карманам, как идиот, и ящики выдвигаю
- всё пытаюсь напеть тебя, мышцу каждую напрягая,
- но выходит другая
- жуткая и другая
- знала бы ты, музыка, как в ночи тишина сидит по углам
- и глядит, проклятая,
- не мигая»
Ночь 20–21 августа 2009 года, Киев
Снова не мы
Рыжей
- ладно, ладно, давай не о смысле жизни,
- больше вообще ни о чём таком
- лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом
- под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
- в пятницу народу всегда битком
- и красивые, пьяные и не мы выбегают курить,
- он в ботинках, она на цыпочках, босиком
- у неё в руке босоножка со сломанным каблуком
- он хохочет так, что едва не давится кадыком
- чёрт с ним, с мироустройством, всё это бессилие и гнильё
- расскажи мне о том, как красивые
- и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
- как старухи передают ему миски с фруктами для неё
- и какое таксисты бессовестное жульё
- и как тетка снимает у них во дворе с верёвки
- своё негнущееся бельё,
- деревянное от крахмала
- как немного им нужно, счастье моё
- как мало
- расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
- как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
- и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
- если её выкурить натощак
- говори со мной о простых вещах
- как пропитывают влюблённых
- густым мерцающим веществом
- и как старики хотят продышать себе
- пятачок в одиночестве,
- как в заиндевевшем стекле автобуса,
- протереть его рукавом,
- говоря о мёртвом как о живом
- как красивые и не мы в первый раз
- целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
- как они подпевают радио, стоя в пробке
- как несут хоронить кота в обувной коробке
- как холодную куклу, в тряпке
- как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
- чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, всё в порядке»;
- как они называют будущих сыновей
- всякими идиотскими именами
- слишком чудесные и простые,
- чтоб оказаться нами
- расскажи мне, мой свет, как она забирается
- прямо в туфлях к нему в кровать
- и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
- и закатывает глаза, чтоб не зареветь
- и как люди любят себя по-всякому убивать,
- чтобы не мертветь
- расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий,
- чтобы казаться старше,
- чтобы нравиться билетёрше,
- вахтёрше,
- папиной секретарше,
- но когда садится обедать с друзьями
- и предаётся сплетням,
- он снимает их, становясь почти семнадцатилетним
- расскажи мне о том, как летние фейерверки
- над морем вспыхивают, потрескивая
- почему та одна фотография, где вы вместе,
- всегда нерезкая
- как одна смс делается эпиграфом
- долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются
- так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
- почему мы всегда чудовищно переигрываем,
- когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
- разлюбившими
- почему у всех, кто указывает нам место,
- пальцы вечно в слюне и сале
- почему с нами говорят на любые темы,
- кроме самых насущных тем
- почему никакая боль всё равно не оправдывается тем,
- как мы точно о ней когда-нибудь написали
- расскажи мне, как те, кому нечего сообщить,
- любят вечеринки, где много прессы
- все эти актрисы
- метрессы
- праздные мудотрясы
- жаловаться на стрессы,
- решать вопросы,
- наблюдать за тем, как твои кумиры
- обращаются в человеческую труху
- расскажи мне как на духу
- почему к красивым когда-то нам
- приросла презрительная гримаса
- почему мы куски бессонного злого мяса
- или лучше о тех, у мыса
- вот они сидят у самого моря в обнимку,
- ладони у них в песке,
- и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
- просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
- даже пахнут они – гвоздика или анис —
- совершенно не нами
- значительно лучше нас
13 июня 2009 года
Мастерство поддержанья пауз
Олегу Нестерову
- кажется, мы выросли, мама, но не прекращаем длиться.
- время сглаживает движения, но заостряет лица.
- больше мы не порох и мёд,
- мы брусчатка, дерево и корица.
- у красивых детей, что ты знала, мама, —
- новые красивые дети.
- мы их любим фотографировать в нужном свете.
- жизнь умнее живущего, вот что ясно
- по истечении первой трети.
- всё, чего я боялся в детстве,
- теперь нелепее толстяков с укулеле.
- даже признаки будущего распада закономерны,
- на самом деле.
- очень страшно не умереть молодым, мама,
- но как видишь, мы это преодолели.
- я один себе джеки чан теперь и один себе санта-клаус.
- всё моё занятие – структурировать мрак и хаос.
- всё, чему я учусь, мама —
- мастерство поддержанья пауз.
- я не нулевая отметка больше, не дерзкий птенчик,
- не молодая завязь.
- молодая завязь глядит на меня, раззявясь.
- у простых, как положено, я вызываю ненависть,
- сложных – зависть.
- что касается женщин, мама, здесь всё
- от триера до кар-вая:
- всякий раз, когда в дом ко мне заявляется броская,
- деловая, передовая,
- мы рыдаем в обнимку голыми, содрогаясь и подвывая.
- что до счастья, мама, – оно результат воздействия
- седатива или токсина.
- для меня это чувство, с которым едешь в ночном такси на
- пересечение сорок второй с десятой,
- от кабаташа и до таксима.
- редко где ещё твоя смертность и заменяемость
- обнажают себя так сильно.
- иногда я кажусь себе полководцем в ссылке,
- иногда сорным семенем среди злака.
- в мире правящей лицевой всё, что
- занимает меня – изнанка.
- барабанщики бытия крутят палочки в воздухе надо мной,
- ожидая чьего-то знака.
- нет, любовь твоя не могла бы спасти меня
- от чего-либо – не спасла ведь.
- на мою долю выпало столько тонн красоты,
- что должно было так расплавить.
- но теперь я сяду к тебе пустой
- и весь век её стану славить.
8 июля 2012 года
Aeroport Brotherhood
Косте Инину, его кухне
- так они росли, зажимали баре мизинцем,
- выпускали ноздрями дым
- полночь заходила к ним в кухню растерянным понятым
- так они посмеивались над всем, что вменяют им
- так переставали казаться самим себе
- чем-то сверхъестественным и святым
- так они меняли клёпаную кожу на шерсть и твид
- обретали платёжеспособный вид
- начинали писать то, о чём неуютно думать,
- а не то, что всех удивит
- так они росли, делались ни плохи, ни хороши
- часто предпочитали бессонным нью-йоркским сквотам
- хижины в ланкийской глуши,
- чтобы море и ни души
- спорам тишину
- ноутбукам простые карандаши
- так они росли, и на общих снимках вместо умершего
- образовывался провал
- чей-то голос теплел, чей-то юмор устаревал
- но уж если они смеялись, то в терцию или квинту —
- в какой-то правильный интервал
- так из панковатых зверят – в большой настоящий ад
- пили всё подряд, работали всем подряд
- понимали, что правда всегда лишь в том,
- чего люди не говорят
- так они росли, упорядочивали хаос, и мир пустел
- так они достигали собственных тел,
- а потом намного перерастали границы тел
- всякий рвался сшибать систему с петель,
- всякий жаждал великих дел
- каждый получил по куску эпохи себе в надел
- по мешку иллюзий себе в удел
- прав был тот, кто большего не хотел
- так они взрослели, скучали по временам,
- когда были непримиримее во сто крат,
- когда все слова что-то значили, даже эти —
- «республиканец» и «демократ»
- так они втихаря обучали внуков играть блюзовый квадрат
- младший в старости выглядел как апостол
- старший, разумеется, как пират
- а последним остался я
- я надсадно хрипящий список своих утрат
- но когда мои парни придут за мной в тёртой коже,
- я буду рад
- молодые, глаза темнее, чем виноград
- скажут что-нибудь вроде
- «дрянной городишко, брат»
- и ещё
- «собирайся, брат»
27–28 сентября 2009 года
Сыновья
- вот они, мои дети, мои прекрасные сыновья
- узкая порода твоя
- широкая бровь твоя
- и глаза цвета пепла
- цвета тамариндовой косточки
- нераспаханного жнивья
- подбородки с ямкой, резцы с отчётливой кривизной
- и над ними боженька, зримый, явственный и сквозной
- полный смеха и стрёкота, как полуденный майский зной
- шелковичные пятна в тетрадях в клетку и дневниках
- острые колени в густой зелёнке и синяках
- я зову их, они кричат мне «мы скоро! скоро!»
- но всё никак
27 мая 2010 года
III
Индийский цикл
Дели
- Чему учит нас Дели, мой свет?
- Тому, как могущественны жара, нищета и лень.
- И тому, что всё распадётся на пепел, мел, полиэтилен.
- И тому, что всё тлен
- и всё обратится в тлен.
- Чему Дели учит меня?
- Тому, что бесценные километры я трачу зря,
- Заедая пустотами пустоту, проще говоря,
- Еду в Индию, чтобы помнить про этот год
- что-нибудь, кроме утра пятого января.
- Чему учит нас Индия? Тому, что молчанье речь,
- расстояние лучший врач,
- Того, чего не имеешь – не потерять,
- что имеешь – не уберечь.
- Так что обналичь и потрать свою жизнь
- до последней старости,
- Проживи поскорее прочь.
2 ноября 2008 года, поезд Дели – Варанаси
Варанаси
- Чему учит нас Варанаси, мой свет?
- Тому лишь, что жизнь есть сон.
- Тому, что всю мощность средства передвижения
- заключает в себе клаксон.
- Тому, что храмовая мартышка входит в разряд
- влиятельнейших персон.
- Чему Варанаси учит меня?
- Тому, что окажешься на вершине, дойдя до дна.
- Тому, что у нас начались последние,
- а у них ещё ветхозаветные времена.
- Нелегко придётся Тому, Кто родится здесь,
- чтоб за всё заплатить сполна.
4 ноября 2008 года, Варанаси
Каджурао
- Чему учит нас Каджурао, мой свет?
- Тому, что love is just passing by.
- И вы едете в одном поезде —
- ты до Сатны, а он в Мумбай.
- Он во сне улыбается, ты любуйся и погибай.
- Чему Каджурао учит меня?
- Тому, что в сравнении с местными божествами я молода.
- Тому, что на голой любви могут быть построены
- целые города.
- Самый лёгкий способ её найти – это выйти из дому
- и отправиться
- в никуда.
6 ноября 2008 года, Каджурао – Орча
Орча
- Чему учит нас Орча, мой свет?
- Махараджи умели строить себе дворцы.
- Имели шесть жен, сто наложниц
- и вообще были молодцы.
- Нет ничего забавней звонка домой из такой глуши,
- изумлённой маминой хрипотцы.
- Чему Орча учит меня?
- Тому, что через неделю мой праведный гнев зачах.
- Дети, без страха берущие тебя за руку,
- женщины с тазами на головах
- и корзинами на плечах.
- Ласси из папайи за двадцать рупий в деревне
- вечером при свечах.
- Боги с голубыми телами, с большой иронией
- в безмятежных своих очах.
- Всё, что нужно белому человеку —
- забыть о всех его киевлянах
- и москвичах.
7 ноября 2008 года, дорога Орча – Гвалиор
Семь ночей
- Так-то, мама, мы тут уже семь ночей.
- Если дома ты неприкаянный, мама, то тут ты совсем ничей.
- Воды Ганга приправлены воском, трупами и мочой
- и жирны, как масала-чай.
- Шива ищет на дне серьгу, только эта толща непроницаема
- ни для одного из его лучей.
- И над всем этим я стою белокожей стриженой каланчой,
- с сумкой «Премия Кандинского» вдоль плеча.
- Ужин на троих стоит пять бачей,
- все нас принимают за богачей,
- И никто, слава богу, не понимает наших речей,
- И поэтому мы так громко всё комментируем, хохоча.
- Каждый бог тут всевидящ, мама,
- и ничего, если ты неимущ и тощ.
- Варишь себе неизвестный науке овощ,
- добавляешь к нему
- какой-нибудь хитрый хвощ
- И бываешь счастлив; неважно, что на тебе за вещь,
- Важно, мама, какую ты в себе
- заключаешь при этом мощь.
- В общем, мы тут неделю, мама, и пятый город подряд
- Происходит полный Джонатан Свифт
- плюс омар-хайямовский рубайат.
- Нужен только крутой фотоаппарат,
- что способен долго держать заряд,
- И друзья, которые быстро всё понимают.
- Ничего при этом не говорят.
- Так что, мама, кризис коммуникации,
- творческое бессилие,
- отторгающая среда —
- Это всё, бесспорно, большие проблемы, да,
- Но у них тут в почёте белая кожа, монетка в рупию и вода,
- В городах есть мужчины в брюках —
- если это серьёзные города,
- Так что мы были правы, когда добрались сюда.
- О, как мы были правы,
- когда добрались сюда.
7 ноября 2008 года, Агра
Агра
- Чему учит нас Агра, мой свет?
- Мегаполис: каждый десятый спит на белье,
- каждый пятый о нём слыхал.
- Над портретом Шивы и Парвати лампа,
- чтоб глаз приезжего отдыхал.
- Тадж Махал был построен, чтобы все расы мира
- встречались перед воротами в Тадж Махал.
- Чему Агра учит меня? Надо брать парату —
- парата везде вкусна.
- Индия лежит под колёсами, словно поверхность Марса,
- и остаётся с тобой честна:
- Ничего не забрать отсюда себе на память, как с того света
- или из сна.
8 ноября 2008 года, перегон Агра – Пушкар
Древнерусская тоска
- Мы в Пушкаре, мама, это штат Раджастан,
- если в двух словах.
- Женщин с двумя головами нет, но есть женщины в шторах
- с дровами на головах.
- Мы ночуем в пустыне, мама, пахнет кострами, травами
- и верблюдами, ущемляемыми в правах.
- Люди будто сушёные, мама, – рука у взрослого человека
- всегда толщиною с плеть.
- На каждом товаре по сантиметровому слою пыли,
- каждая спальня – сырая клеть,
- Здесь никто ничего не сносит, не убирает,
- не ремонтирует —
- всему просто дают истлеть.
- Едут бешеные автобусы, дребезжат,
- и машины им вслед визжат,
- и перебегают дорогу босые женщины в сари —
- у любой ребёнок к груди прижат,
- И коровы тощие возлежат, никому не принадлежат,
- И в углу кафе сидим мы, сытые эксплуататоры,
- попиваем свой оранжад.
- Костя вывихнул руку, мама, вздыхает так,
- будто бы кончина его близка.
- Мы в пустыне, мама, нет ничего, кроме звука пищалки,
- запаха ночи, огня, песка,
- Я смотрю на всё это дело, мама, и тут, конечно,
- древнерусская обязательная тоска.
8 ноября 2008 года, Пушкар
Пушкар
- Чему учит нас город Пушкар, мой свет?
- Звёзды были придуманы для того,
- чтоб от лагеря взять верблюда, поехать через пески,
- лечь в телеге и налюбоваться всласть.
- Тот, кто имеет повозку, байк или карту – имеет власть.
- Мы добрались до лучшего города на земле,
- а цивилизация, к счастью, не добралась.
- Чему учит Пушкар меня?
- Я ничего уже не исправлю и не спасу.
- На самом деле я живу здесь, в пустыне,
- и ношу золотое кольцо в носу.
- Ем кюфту из железной миски, держа её на весу.
- И в повозке мужа по знаку «Ом»
- пририсовано к каждому колесу.
10 ноября 2008 года, Пушкар – Джайпур
Каникулы на Луне
- Вот тебя высаживают в открытку, тв-программу,
- детскую сказку —
- и ты вполне
- На двенадцатый день осваиваешь пространство
- и плохо помнишь,
- что делал вне.
- Мы тут видели тех, кто забыл вернуться,
- и это зрелище не по мне —
- Драные скафандры, разбитые навигаторы —
- вечные каникулы на Луне.
- В первый день выходя на улицу в Дели
- ты знаешь твёрдо —
- часы твои сочтены.
- Грязно, перенаселено, зловонно и всё гудит,
- словно ты в желудке у Сатаны.
- А через неделю ты счастлив, сторговывая в Пушкаре
- то-ли-юбку-то-ли-штаны
- За две трети от их цены.
- Так что можно, пожалуй, поздравить нас —
- за двенадцать дней
- Мы способны обжиться в любой открытке —
- неважно, ёлочка ли на ней
- Или восьмирукая дева Кали в сиянии
- драгоценных своих камней.
11 ноября 2008 года, Джайпур
Джайпур
- Чему учит нас город Джайпур, мой свет?
- Месть индуса изобретательна и хитра.
- У тебя неплохой отель, только в храме Шивы сразу за ним
- служба начинается в пять утра.
- И репертуар, в свою очередь, там таков,
- что хрустит и трескается кора
- Головного мозга. Причём сегодня он значительно
- заунывнее, чем вчера.
- Чему учит Джайпур меня?
- Я преодолела большой маршрут.
- Что ни кадр, то как из журнала Geo,
- что ни индиец, то изумруд.
- А сомненья, кишечные палочки и служители храма Шивы
- меня пытались, но не берут.
12 ноября 2008 года, самолёт Джайпур – Гоа
Гоа
- Мы в Северном Гоа, мама, каждый пейзаж
- как заставка для телефона
- или рекламный 3D плакат.
- Дело к вечеру, где-то уже включается
- электрический треск цикад.
- Кто-то едет вдоль кромки моря на старом велосипеде
- через закат.
- Да хранит Господь мотоциклы сезонных, мама, —
- они наглы,
- Объезжают на полной скорости все пригорочки и углы,
- Набирая полные ноздри полынного дыма, мама,
- полные руки ветра
- и веки – мглы.
- Пока мы сидим в баре на берегу,
- допиваем клубничный сок,
- Игроки в крикет ждут, когда один совершит бросок,
- крабы убегают наискосок.
- Это самый мизинец Индии, самый невозможный её кусок.
- Мы проводим солнце и тут ещё посидим часок —
- Пока Костя докурит,
- затушит джойнт
- и закинет его в песок.
13 ноября 2008 года, Гоа
Как водится
- Как ты там, моё слабое утешение, моя ржавая ссадина,
- ломаная банка из-под тепла?
- У меня в айподе сто пять твоих фотографий,
- так что я тебя сюда привезла.
- Я на севере Гоа, Тим, тут такой же бог, как у нас,
- но куда чуднее его дела.
- Если едешь на ста, и слёзы закатываются в уши —
- это называется «с ветерком».
- В барах выдают кокосовую скорлупку,
- чтобы ты растолок гашиш
- и смешал его с табаком.
- Ящерица сбежавшей татуировкой гуляет под потолком —
- Ты сидишь, а она идёт над тобой пешком.
- Голые лампочки, Тим, жестяные кружки, пыльные майки,
- нехитрый гоанский быт.
- Всей литературы – только следы на песке:
- скажем, узкие от ступней,
- и звёздчатые от лап,
- и круглые от копыт.
- Кажется, что и сны тебя здесь не ищут,
- но стоит тебе уснуть,
- как никто окажется не забыт.
- Вот он ты, глумливая бровь дугой, вот сменивший тебя,
- с одной и второй серьгой,
- Вот он новый мой праздник, который всегда с другой —
- Все идут за мной от Парижа до Вайланканни,
- где сразу над барной стойкой
- мой дорогой —
- Джизус Крайст,
- как водится, Всемогущий
- и Всеблагой.
15 ноября 2008 года, Гоа
Последнее утро
- Чему учит нас Гоа, мой свет? Расстояние лучший врач.
- Расставания больше встреч.
- Драгоценно то, что хватило ума не присвоить,
- не сфотографировать,
- не облечь
- Ни в одну из условностей; молчанье точней, чем речь.
- Того, чего не имеешь – не потерять.
- Что имеешь – не уберечь.
- Чему Гоа учит меня? Тому, что из всех мужчин
- только ветер и стоит слёз.
- Когда катишься пятьдесят километров в час,
- он уже принимает тебя всерьёз.
- Всякий мрак проницаем, любой поворот открытие,
- смерть глядит дальним светом, и он белёс.
- Твоя тень состоит из чёлки, стоящей дыбом,
- руля, сидения и колёс.
- Гоа учит меня доверию – десять дней
- Ездишь за спиной того, про которого точно знаешь —
- ему видней,
- Так что скоро чуть ли не дом родной обретаешь в ней,
- Даже набирая полные фары пыли
- и полные шины выбоин,
- зеркала – разбегающихся огней.
- Да, в последнее утро, пожалуй, стоит проснуться в шесть,
- Сесть в рассвет, попытаться собрать всё вокруг и счесть,
- попросить присяжных в себе учесть,
- Что уж если Господь задумывал фрукты,
- линию горизонта
- и экзотических сумасшедших такими, какие здесь, —
- О, какую же это делает Ему честь.
- Если завтра отъезд, у тебя невозможный рост.
- Правой ногой попираешь ты Сиолимский,
- а левой Кузнецкий мост.
- Слышишь благовест, погружая лицо
- в прохладную мякоть звёзд —
- над Москвой не бывает звёзд.
- Пахнет пряным вест.
- Пахнет жжёным ост.
- И становишься чист, отверст и предельно прост.
- Сам себе и Приянка Чопра,
- и Роберт Фрост.
23 ноября 2008 года, Гоа
Back to Paradise
Читать бесплатно другие книги:
Он «смыл вину кровью» в штрафной роте, куда попал по клеветническому доносу. Он добровольно стал вой...
Абдурахман Даниялов возглавлял Дагестан на протяжении 30 лет (1940 – 1970 гг.). Он запомнился многим...
Книга является уникальным пособием для тех, кто хочет расширить круг общения или найти свою второю ...
Добрый, трогательный и жизнеутверждающий роман в историях о жизни одной обычной московской семьи. Кн...
Как часто каждый из нас попадал в неприятные ситуации! Конфузы, как это ни печально, происходят с на...
Комплексы… А у кого их нет? Редкий человек может смело заявить, что комплексы не мешают ему жить и р...
