Три закона Дамиано Ротарь Михаил
Пришел Семен. Он принес наперсный крестик. Отец Павел сразу сказал:
– Его, поганца! А нет ли все-таки где-нибудь иконки?
Тот уверенно покачал головой:
– Весь двор сантиметр за сантиметром прочесали. Ничего нет!
Игорь Николаевич каждые пять минут набирал какой-нибудь телефон:
– Есть что-нибудь? Ищите! И помните, мы должны найти его раньше ментов!
Он погрузился в раздумья.
– Павел! Ты говорил, что в машине бензина немного.
– Да, литров пять.
Игорь Николаевич достал свой ноутбук.
– Никто не помнит, как стояла машина? Левым или правым боком? И куда он рванул?
– Правым, потому что он сделал кувырок через крышу, – ответил я. – И уже оттуда влез на свое место. Сразу дал газу и смылся. И он не разворачивался, мы бы увидели.
– Хорошо,– сказал Игорь Николаевич. -У нас в городе в радиусе десяти километров только три бензоколонки. Если он поехал направо, то должен пропилить еще пару километров прямо. Там школа, тупики, потом парк. В состоянии безумства самое типичное решение – переть прямо. Думать начинают потом. А затем ему уже нет смысла делать петлю и ехать на другие колонки, если эта, на улице Жертв Революции, как раз по пути. Даже если он не сразу обнаружит, что бензина у него мало. Тем более, что на этой колонке у него карточка скидок. Карточку не взял, а рефлекс мог и остаться.
– Мы всегда там заправлялись, – подтвердил отец Павел.– Только как он заправится без денег и голый?
Игорь Николаевич ответил:
– Так, как мы с тобой один раз заправились под Кандагаром!
Он опять взял телефон:
– Коля, мотайте на улицу Жертв Революции, на бензоколонку. Он должен быть там. Или уже был.
Через пять минут его телефон заверещал.
– Что? Ну, я именно это и предполагал. Заткните ей рот, заплатите за бензин и дайте сверху. Но перережьте телефонный провод и отберите мобильник. Вежливо, но настойчиво. И постарайтесь узнать, в какую сторону он уехал. Вызываю подмогу.
Он тут же набрал другой номер:
– Федор, мотай с ребятами к Коле, на бензоколонку. Махом!
И сразу же набрал еще один. Из резкого начальника он вдруг превратился в ленивого сибарита и стал говорить медленно и нараспев:
– Венечка, привет! Как там ты? И не говори, когда же эта духота кончится! А сегодня на посту твоя смена дежурит? А моя работа такая – все знать! Скажи, не проезжала ли мимо вас минут двадцать назад такая тачка крутая, «Lexus», черного цвета? Да-да, поповская машина. Проезжала? Нет, ничего страшного. Просто этот поп должен на крестины приехать, а молодые волнуются, где же он запропастился. Каждые пять минут звонят. Креста на них нет, это точно! Да он мобильник опять забыл. В следующий раз крест свой и кадило потеряет. Ну, спасибо. Пересечемся, обязательно!
Он вздохнул облегченно, но опять набрал номер и продолжл прежним командирским голосом:
– Коля, он в районе промзоны. Только что проехал пост ГАИ. Сесть на хвост! Поедет в Лондон, вести до Лондона, поедет в Кабул, вести до Кабула. Мне машина его нужна. И сам шофер. Не перехватывать и не прессовать. Докладывать каждые десять минут!
Видя наши вопросительные взгляды, он расслабился и развалился на стуле:
– Мы правильно вычислили. Он был на той бенэоколонке. Вышел голый, вставил пистолет в бензобак и заправил полный бак. Кассирша выскочила – «Платите, платите!», а он толи изо рта, толи из задницы, факел горящий достал и помахал им. Это на колонке-то! Она в ноги от страха, а он пистолет на место поставил, сожрал этот факел, сплюнул какую-то черную жвачку, и уехал. Факир твой водила, Павел! Тут мои ребята к той колонке и подкатили. Вы слышали, я попросил их ей рот закрыть. Мобильник ей вернут, с ментами я вопрос улажу. Ты прости, Павел, что я тебя неподобающе твоему чину в разговоре упомянул. Иначе менты фальшь сразу бы почувствовали!
– Они твою фальшь почувствуют через полчаса, когда до них дойдет, что ни один нормальный прихожанин не будет крестить ребенка в три часа утра!
– Ну прости, не успел сориентироваться! Ляпнул первое, что в голову взбрело, – стал смущенно оправдываться Игорь Николаевич.
– Да ладно, проехали. Но для меня не сама машина важна, а шофер. Бог с ним, поблудовал за моей спиной. Это потом я на него эпитимью наложу. Но поговорить и исповедовать его – моя святая обязанность!
Опять зазвонил телефон у нашего Шерлока Холмса. Он моментально выхватил его:
– Да, Коля. Ждите, ничего не делайте. Да знаю я эту малину! Где ключи от машины? Тогда пусть один из вас гонит ее сюда. Плевать мне на его экипировку! У Лилит и не таких видывали. Остальные пусть будут там. Хоть до второго пришествия Христа! На связи.
Он пояснил:
– Они нашли его. Он прямиком, как был, голышом, приехал к одной проститутке. Та себя «Госпожой Лилит» величает. Ключи прямо в замке оставил, сразу к ней и попер. Я приказал наблюдать и ждать. Только она в долг не обслуживает. Интересно, откуда он деньги доставать будет?
Иван мрачно заметил:
– Она его примет бесплатно.
– Это «Вика– Краснодарка», что– ли? – усмехнулся Игорь Николаевич.– Наверное, что-то в лесу сдохло!
– Вы не правы. Всякой женщине нужен мужик. А такой – даже очень! Клиент ей может заплатить, но не удовлетворить. А после рабочей смены ей такой экземпляр заявляется! Не букет цветов несет, а самый лучший подарок, и без комментариев! – спошлил я.
Отец Павел сплюнул в сердцах. Игорь Николаевич внимательно выслушал мои комментарии.
– Я не из полиции нравов. Мне это не впервой. Мне только жаль ребят. Им придется ждать, пока эти сумасшедшие не насытятся. Мои парни и так всю ночь работают. А твой свихнувшийся шофер, судя по всему, импотенцией не страдает.
Тут опять зазвонил его телефон.
– Да, Коля. Серьезно? Если честно, то не ожидал, что так скоро. Тогда наденьте на него браслеты. В машину, и везите его сюда. То, что он спокойный, еще ничего не значит. Это псих, этим все сказано. Только накиньте на него что-нибудь.
Он посмотрел на стол, на котором оставалась недопитая водка.
– Он зашел туда, к этой шмаре. Правда, не совсем тихо, а открыл дверь ногою. Что там происходило, я пока не знаю. Но через пять минут он вышел совсем с другим выражением лица. Упал на землю, стал молиться и лбом о землю биться. Ни слова не сказал, когда мои ребята его в машину посадили. Только в грязи сильно вымазался. Его уже сюда везут.
Мой телефон вдруг замурлыкал. Я прочитал сообщение: «Можете отдохнуть. Д».
Первой приехала карета «Lexus». Все 230 жеребцов под капотом разом остановились перед воротами. Довольный собой молодой погонщик этого табуна с длинным носом передал уздечку в виде свяэки ключей своему патрону, Игорю Николаевичу.
Тот пожал ему руку и сказал:
– Спасибо, Буратино. Свободен, отсыпайся. Через двадцать минут приедет Коля, он может подкинуть тебя до дома.
– Спасибо, Игорь Николаевич. Но я и сам пешкодралом доберусь. Мне недалеко. И Иринка, наверное, уже меня ждет.
– Смотри у меня, Буратино, без последствий! Не перебери сегодня!
– Чао, папа Карло! – и он растворился в пыли.
Начинало светать. Первые петухи оповещали сознательных гражданок о том, что пора доить коров, сознательных граждан о том, что пора идти к тракторам и комбайнам, а несознательных – о том, что надо идти к Верке за похмелкой.
Сон уже преследовал меня. Но я хотел досмотреть финал. Две машины аккуратно припарковались у двора. Приехавшие машины были, словно их только что вытащили из болота. Оттуда вылезли мокрые, как суслики, бойцы отряда «Кентавр». Они вели под руки заблудшего шофера, который уже мысленно мылил себе веревку. Его накрыли большим полиэтиленовым пакетом. Ничего нового в его гардеробе не добавилось.
Его волосы и усы были опаленными, словно он зубами выхватывл горячую картошку из костра. Все его тело, особенно лоб, было в грязи.
С провинившегося монаха сняли наручники и пихнули вперед. Тот сразу упал на колени и стал креститься, периодически стукаясь головой о пол.
Игорь Николаевич повернулся к отцу Павлу:
– Вот вам руль,– сказал он, протягивая ключи от машины. – А вот вам сруль!
– Спасибо тебе, Игорь. Рассчитаемся. А теперь у нас внутренние дела.
Игорь Николаевич попрощался. Пожимая мне руку, он пристально посмотрел на меня:
– Между прочим, мое предложение о работе остается в силе. И хотелось бы еще раз расписать пульку. Только в этот раз без подсказок по телевизору.
Шофер продолжал молиться. Когда за «кентаврами» закрылась калитка и их машины тронулись, Иван подошел к кающемуся грешнику. Он положил руку на его голову и подержал какое-то время. Потом повернулся к нам:
– Он чист. Демона в нем нет!
Отец Павел с омерзением кинул своему шоферу рясу:
– Оденься, бесстыдник! И крест надень, Ирод ты окаянный. Опозорил ты меня, весь приход и весь наш город!
Бедный грешник моментально вскочил с коленно-локтевой позы, надел крестик и рясу и опять начал стучаться лбом о пол. Наше присутствие здесь было излишним.
Лабиринты, лабиринты, а я маленький такой!
ОМОНовцы скрутили меня, когда я спокойно пил пиво под зонтиками в кафе «Тоска зеленая». Они кинули меня в воронок, застегнув за спиной наручники. Лица их были закрыты масками. Только маски на них были нетипичные. У спецназа они похожи на шерстяные носки большого размера, натянутые на бритые головы, с прорезями для глаз, носа и рта. У этих еше были прорези для рогов и рыжих бород. Небритые спезназовцы как-то не укладывались в мою стройную картину мироздания.
Меня полчаса везли в неизвестном направлении. Выпихнув пинками из «автозака», спецназовцы втолкнули меня в какое-то здание, сняли наручники и закрыли за мной дверь. На входе сидел дежурный в форме официанта и игрался на компьютере. Рядом с ним лежала дубинка, наручники и книга «Искусство убеждать собеседника».
Он меня предупредил:
– Всех, кто сюда входит, если им не повезет, подают на завтрак Минотавру. А тех, кому повезет, подают на ужин. Вы как предпочитаете? Чтобы Вас съели с капустой или с картошкой? Какие приправы предпочитаете? Рекомендую сою с горчицей.
– С дихлофосом! – грубо ответил я.
– Будет сделано! – невозмутимо ответил официант, и нажал кнопку, открывая передо мною дверь.
«Коридоры кончаются стенкою, а тоннели выводят на свет!» Делать нечего, я пошел по этому коридору.
Конвойного за моей спиною не приставили. Странно, что меня даже не обшмонали на входе и ничего не конфисковали. Все осталось со мной. И часы, и мобильник, и сигареты с зажигалкой. Даже карточки и бабки не отобрали.
Меня кинули. Не в смысле денег, а в прямом смысле, в лабиринт.
Повороты налево, направо, перекрестки. Я вспомнил правило правой руки: на каждом перекрестке надо поворачивать направо. Тогда не заблудишься, куда-нибудь все-таки выйдешь. Довольный собою и своей сообразительностью, я пошел дальше.
Сразу за закрывшейся за мною дверью я очутился после заштукатуренного КПЗ в каменной пещере. Там длинный проход освещался масляными лампадами, которые скоро сменились факелами. Проходя один такой участок, я обратил внимание на один камень, который был просто испещрен царапинами. Таких камней было очень много. Ясно, что это дело рук человеческих. Я сфотографировал несколько надписей на свой телефон и пошел дальше. Зачем я это сделал? Сам не знаю! Перед смертью всегда хочется обменяться последней информацией с теми, кому еще придется жить на этой земле.
Прощальный поцелуй жены и ее честный ответ на вопрос, почему у нее белые волосы, у мужа черные, а у сына – рыжие. Получестный рассказ другу-пирату о том, где спрятана карта капитана Флинта, на каком острове искать его сокровища. Или торжественное заявление умирающего о том, что он является единственным законным наследником престола Лотарингии, но спрятал ту грамоту под лавкой в портовом кабаке Неаполя десять лет тому назад. Но по причине нетрезвого состояния на тот момент он помнит только то, что хозяйку кабака звали Франческа, и еще там у входа сверху висели деревянные сапоги.
А вот и первый сюрприз!
Впереди была глубокая яма. Ее не перепрыгнешь, ширина примерно шесть метров. Я не олимпийский чемпион по прыжкам, да и выпитое пиво не позволяло устанавливать рекорды. В яме предусмотрительно поставили кол для кандидатов в мастера спорта и перворазрядников. Не сможешь установить рекорд – не прыгай! Немного дальше, сразу за ямой, был нужный мне правый поворот. Слева по краю ямы лежала длинная прогнившая доска шириной сантиметров десять. Другого пути не было. Я, стараясь сохранить равновесие, стал медленно передвигаться, держась за стенку. Доска скрипела подо мной, но пока держалась. Хорошо еще, что можно цепляться за камни. Если бы стена была заштукатуренной, я бы точно грохнулся прямо на кол.
Первый капкан преодолен. Интересно, сколько их будет дальше? Интерьер стен понемногу менялся. Перекрестков становилось меньше, но от этого не стало легче. Они становились намного разнообразнее.
Я передвигался по этому лабиринту уже час или два. Я взял мобильник, чтобы по нему засечь время. Но часы показывали минусовое время! Придется довольствоваться теми удобствами, что предоставляли всем другим обреченным. В одном из проулков я увидел глиняный сосуд. Верхняя крышка его была залита воском. Так консервировали вино и другие напитки многие древние народы. Естественно, ведь Минотавр, о котором упомянул охранник-официант, был греком.
Сосуд был намного больше тех бутылок, в которые разливают знаменитый «Рижский бальзам». Но и амфорой его назвать было трудно. На сосуде был огромный слой пыли. Впрочем, мне это не страшно, я уже и так сильно испачкался. Я стер пыль, но никакого рисунка или этикетки на сосуде не было.
– Мужики! Кто потерял пузырь?
Ответом было только эхо.
Интересно, что там внутри? Если греческое вино, то оно давно превратилось в уксус. Но подобного типа амфоры делали не только греки. А что, если там ром или мадера? Моряки более поздних эпох тоже возили с собой такие радости жизни, и срок хранения у них был довольно большой. Дольше всего, конечно, хранится водка или коньяк, но на такой подарок судьбы я даже не надеялся!
Открыть пальцами и зубами крышку мне не удалось. Из всех подручных средств был только тот самый мобильник.
Пузырь теперь ничей, и я прихватил его на всякий случай. Он и не был сильно тяжелым. Где-нибудь дальше я обязательно найду какую-нибудь штуку, которая окажется более полезной. Открою его и поправлю здоровье!
Поистине, конструктор этого строения, высокочтимый Дедал, хорошо постарался для царя Миноса. Но лабиринт после этого много раз модернизировали, расширяли и перестраивали. Архитектура его менялась. Каменные своды сменялись гранитными и мраморными плитками. Затем появилась кирпичная кладка, а дальше уже бетонные плиты. Каждая бригада строителей использовала технологию, материалы и инструменты в соответствии с требованиями и возможностями своей эпохи.
Но можно и предъявить им всем претензии. По правилам противопожарной безопасности, должно быть не менее двух выходов для эвакуации. Наверняка они есть. Но где? Где огнетушители и положенные в этом случае ведра, багры, топоры? Где указатели?
Указатели скоро появились. Сначала были пиктограммы в виде стрелок и знаков, понятных даже гималайскому ежику: «Сюда нельзя!», «Сюда тоже нельзя!», «Сюда тем более нельзя, дебил ты проклятый!»
Потом уже появились надписи. Они были на разных языках. Про русский я даже не мечтал, но даже на английский никакого намека не было. Иероглифы меняли свои очертания, за финикийским и греческим письменами следовала, наконец, латиница.
Я понимал латынь только в общем: «Politica, Respublica, Finita la Comedia!» Те зачатки навыков, что я почерпнул из учебников по итальянскому языку, мне не сильно и помогали, так как итальянский уже настолько саморазвился, что отдалился от латыни на невероятное расстояние.
Но мне не предоставили выбора, приходилось переться вперед без пояснений.
Словно в ответ на мои законные требования, я увидел впереди пожарный щит. Там висел огнетушитель, но весь остальной инвентарь был уже украден.
Минотавр подождет, а вот терпение мое кончилось. Я в сердцах стукнул бутылкой по огнетушителю. Она рассыпалась. Ни вина, ни рома, ни бальзама там не было.
Там был только длинный кусок пергамента с каким-то греческим текстом: « , , ».
На этом запись заканчивалась. То, что это греческий, я понял, в школе хорошо учился. Но на этом моя эрудиция заканчивалась. В сердцах я пнул осколки бутылки ногой, сунул пергамент в сумку и поплелся дальше.
На стенах теперь стали появляться уже более разнообразные рисунки и надписи. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что я здесь не первый, и даже не сто первый.
У нас это было бы так: «Здесь были Киса и Ося», «Спартак-чемпион!», «Петя – лох!» А у американцев: «Продай акции „General Motors!“ Срочно купи „Toyota“. Твой Билл».
Я не специалист по письменам, хотя египетские иероглифы от китайских отличу. Но я не определил, к какому веку и к какой стране относились другие граффити.
Длина этих посланий была значительно больше, чем уместные в этом случаи крики души:
«Деметрий шлет прощальный привет Полуэкту из Микен».
Я сфотографировал и несколько таких надписей, выбирая позаковыристее и подлиннее. Если меня сожрет Минотавр, секреты лабиринта он сохранит, проглотив вместе со мной и мой телефон. В конце концов, покрась заново стены, бычара! И, кстати, я нигде не видел перечеркнутого фотоаппарата, что означает: «Фотографировать запрещено!»
Но скорее всего, Минотавр специально оставлял такие надписи в назидание потомкам, так как я увидел, что выцарапанное гвоздем изображение фаллоса было тщательно замазано. И если бы ремонтники не схалтурили, то оно так бы и кануло в Лету. Но штукатурка обвалилась, и археологи 27 века, которые, заодно найдут здесь мою нижнюю челюсть, будут долго ломать над смыслом этого символа.
Дальше идти становилось все труднее и труднее. Лабиринт вилял и усложнялся. Когда я попал на перекресток, где было сразу три правых и три левых поворота, я сдался. «Ты победил меня, критинянин!»
Я вспомнил про лягушку, которая попала в банку со сметаной и, чтобы не утонуть, болтала лапками и взбила сметану в масло. Это спасло ее, так как масло более густое, чем сметана. Она оттолкнулась от него и выпрыгнула на свободу. Девиз этой байки таков: «Борись до последнего!»
История умалчивает о том, что лягушка сдохла почти сразу же после этого, так как она была уже в полном изнеможении. Ведь ее не ожидала возле банки бригада реаниматоров!
Я немного отдохнул. Пора вперед, к Минотавру.
Мне надо направо. Но направо вверх под уклоном 15 градусов, направо прямо или направо вниз под уклоном 20 градусов?
В одном месте мне пришлось даже переворачиваться и ползти вверх тормашками. Минотавр! Ты не полубык, а полный козел!
Но вскоре мои мучения кончились. Пройдя все тернии, я выкарабкался и попал во вполне респектабельный коридор современного здания. Там тоже были повороты и перекрестки, но уже с указателями «To Minotaurus».
В Италии все дороги ведут в Рим. Здесь, без сомнения, все вели только к моему пожирателю. И зачем все это надо было так придумывать? Построил бы прямое шоссе к своей пещере!
Теперь за мной уже следили камеры.
Я уперся в дверь с кожаной обивкой и медной табличкой: « , ». Мне не совсем понравился цвет кожи обивки. Ее не задубливали, она не была рассчитана на долгую службу. Старые куски кожи меняли по мере износа на более новые.
На одном кусочке кожи я разглядел какого-то дракона. На другом – японские иероглифы. И на меня приятно повеяло ностальгией, когда я нашел наколку на русском: «Не забуду мать родную!»
Под табличкой висели предупреждения на разных языках. Пропустив арабскую вязь и иврит, я нашел только один текст на кириллице: «Не выделяйте газ!»
Кнопки вызова не было. Но и дверь не открывалась. Я постоял пару минут, не зная, что делать. Надо подумать. Я затянулся сигаретой. Но тут раздался трубный глас из какого-то динамика в стене:
– Ты что, дебил, читать не умеешь?
– Там написано: «Не выделять газ!» А я не пукаю. У Вас плохой переводчик. Наверное, Google-Translator?
– Он самый. Ты что, не знаешь, что курение вредит здоровью?
– Знаю. Меня Минздрав предупреждал.
– Тогда брось сигарету и вали сюда. Сим-сим, откройся!
– Дураки, вы бы за тысячу лет хоть раз пароль сменили!– в сердцах плюнул я.
Дверь открылась. После душных коридоров я оказался, как в раю. Пещера как пещера. Только с кондиционером. И неповторимый уют камина, в котором тлело какое-то полено с большим сучком. Эмбрион Буратино. Мне вдруг стало жаль папу Карло, Карабаса-Барабаса и лису Алису из-за того, что не состоялись их приключения.
За столом восседал великан с телом быка и головой человека. Все тело его было покрыто густой шерстью. Он вилкой ловил на тарелке какую-то травку.
– Наркотики употребляешь?
– Да никогда в жизни!
– Отлично. То, что не куришь, не ври. Сам видел, пока ты в предбаннике стоял.
– А у меня нет причин врать. Курил, и все!
– Может, ты еще и выпивши ко мне явился?
– Каким меня твои архаровцы взяли, таким и прибыл. И еше готов выпить. Наливай!
– Я, хоть и родственник Диониса, к его деятельности отношусь отрицательно. Ты что, не знаешь, что вредные вещества, употребляемые тобой, пагубно отражаются на моем пищеварении?
– Знаю. К Вам все со справкой о здоровье приходят?
– К сожалению, не все.
Минотавр грустно вздохнул:
– Мне Асклепий строго-настрого приказал беречь свое здоровье. После того, как ко мне заявился Тесей и нанес мне тяжкие телесные повреждения, я целых двести лет лежал в реанимации. Хорошо, что c Асклепием я всегда дружен был. Но тебе повезло. Мои архаровцы по-привычке сработали, безграмотно. Ты попал в разнарядку по возрасту и комплекции. Вокруг тебя там сидели только дистрофики и лысые, а ты подошел по всем параметрам. Не предупредил я их, что у меня постный год. Видишь, травой приходится питаться. Да и ты хорош! Сейчас все помешались на правильном образе жизни и питании. Присоединился бы к ним! Пробежка утренняя, зарядка, контрастный душ! А тут такое! У меня же изжога от алкоголиков! И еще ваш Колумб это новое зелье с Америки привез, табак. Фу, мерзость какая!
– Извините, Ваше высокобычество, не подготовился.
– Ты не подлизывайся. Все равно съем тебя, в ущерб здоровью. Мне не только диету, но и форму надо блюсти. Скоро на смену надо идти, грешников в Седьмом кругу охранять. Про город Дит слышал?
– Каюсь, не довелось.
– Может, и доведется. Там я извергов охраняю. Тех, то насилие при жизни совершили над людьми. Терпеть не могу жестокости!
– А как же девы и юноши, которых целых четырнадцать штук в год Вам привозили на съедение, Минотавр Миносович?
– Не каждый год, а раз в девять лет! По паспорту я вообще-то Астерий,– уже мирно сказал Минотавр. Ему явно польстило мое обращение к нему по отчеству.– Ты не путай профессию с хобби. Я в душе филантроп. Очень людей люблю! Особенно сырых.
Он совсем не показался мне монстром. Так, душегуб-любитель.
Минотавр продолжил жевать свою травку.
– Я про все ваши дела в курсе. Четырнадцать душ за девять лет! А у вас один Пол Пот за три года четверть своей, подчеркиваю, своей страны, уничтожил, из девяти миллионов почти три миллиона мотыгами зарубил! По миллиону за год! Так кто из нас больший душегуб? А Гитлер со Сталиным? Они все сейчас в Девятом, двумя кругами ниже моего поста. Пол Пот там же. Они в карты любят резаться между собой, на щелбаны.
В сущности, он был прав.
– Минотавр Миносович, я к Вам претензий не имею. И я к Вам не стремился. К Вашей сестре Ариадне я тоже не имею никакого отношения. У меня своя баба есть.
– Знаю, знаю! Я своим архаровцам люлей выпишу за ошибку. Между прочим, этот Тесей оказался порядочной сволочью, хотя вы его и героем считаете. То, что меня избил, так это так, дело семейное. Он нелегально сюда приехал, по поддельным документам. И простым брачным аферистом оказался. Ариадна кипятком записяла, когда его увидала. Хрен с ним, что бежать ему отсюда помогла. Я бы и это простил, если бы у них после этого совет да любовь организовались. Но он поматросил ее и бросил. А Дионис, самогонщик чертов, ею не побрезговал, взял себе в жены. На свадьбе Дионис, естественно, капитально нажрался и проклял этого Тесея.
– Обычное дело, – робко произнес я.– У нас это сплошь и рядом. Какая свадьба без драки!
– Так он наслал старческий маразм на Тесея, тот паруса поменять и забыл. Как уезжал с траурными черными парусами, так с ними и вернулся, вместо триумфальных белых. Его папаша Эгей тогда в море и сиганул. Туда им всем и дорога!
Минотавр подцепил еще немного травки. Только посыпал ее сверху бертолетовой солью. Огонь полыхнул, когда он кинул очередную пустую тарелку в камин.
Рядом со столом был разложен диван, эа которым восседал полысевший демон в очках. По левую его руку лежала стопка исписанных журналов и газет, по правую – чистых. Они все были открытыми на страницах с кроссвордами. Демон брал очередной журнал и со скоростью лазерного принтера заполнял все клетки аккуратным почерком. С проклятиями он кидал журнал налево и брал следуюший.
– Что за убогая фантазия! – ругался он. – Кроссвордов придумать нормальных не могут! Да еще с ошибками! «Трансцедентальность» без единой буквы «И» пишется!
Слева от него лежала куча кубиков Рубика. Она была размером с самого демона.
Я обратил внимание на то, что кроссворды были на различных языках. Кроссворды предполагают составление слов из отдельных букв. А вот иероглифы могут означать целые слова, понятия и даже изречения. Китайский иероглиф, обозначающий женщину, будучи повторенным дважды подряд, означает не «движение феминисток» и даже не «гарем». Он расшифровывается так: «большие проблемы».
Но самое большое впечатление на меня произвело, когда этот эрудит начинал разгадывать кроссворды с «рунами». Они обладают особой магией. И когда он заканчивал очередной ребус, в пещере то откуда-то раздавался дикий вой какого-то кабана, то с потолка падал огромный кусок камня, то через вентиляционный люк просачивалась целая волна океанской воды вместе с медузами и прочей морской нечистью. Оба они, впрочем, никак на это не реагировали.
– Это Агалиарепт, мой приятель, – представил Минотавр своего сотрапезника.– Он играет на уровне гроссмейстера в шахматы, шашки, преферанс, буру, покер и подкидного дурака.
Я вспомнил повесть Гоголя «Заколдованное место, или пропавшая грамота». В карты я ему точно проиграю, даже если перекрещю их.
– А он в «Чапаева» играть умеет?
– Умеет. Построй шашки, если не веришь. Только он так щелкнет пальчиком, что все твои шашечки одна к другой приклеятся, и перед тем, как с доски улететь, еше два круга почета по периметру сделают.
Он зацепил вилкой еще один пучок травы, достал из камина кусок недогоревшего Буратино и поднес к своей тарелке. Бертолетова соль вспыхнула, превратив его блюдо в сверкающее море бенгальских огней.
Мне он пояснил:
-Это меня так китайцы научили. Им наш соус слабоват показался. И хорошо помогает от гельминтов. Не хочешь отведать?
Помирать – так с музыкой! Мой обожженый пищевод не повредит его пищеварению. А мне уже без разницы. Я уже сильно проголодался. Поэтому я наложил травки с его стола, сыпанул из его солонки бертолета и тоже поджег.
Минотавр внимательно наблюдал за мной. Его друг-эрудит тоже отвлекся от кроссворда. На столе хозяина было еще несколько емкостей с различными жидкостями: керосин, нефть, вино и спирт. Я полил этот факел сверху спиртом и влил пылающий салат в рот. Этот номер понравился обоим нечистям. Вероятно, это и решило мою судьбу.
Минотавр уже совсем дружелюбно посмотрел на меня:
– Бывали у меня и факиры из Индии. Совсем тощие, ну никаких калорий! Но ты мне понравился. Я на диете, твой организм вреден для моего пищеварения, да и настроение у меня хорошее. Тем более, на тебе браслетик особый. Не хочу по пустякам ссориться с Дамиано. Давай сделаем так. Отпустить тебя просто так я не могу. Не по правилам! Можешь задать моему другу один вопрос. Он знает все загадки прошлого, настоящего и будущего. Он знает, сколько миллиметров осадков выпадет в пустыне Атакама через сорок лет и четыре года. Он знает, за что Иван Грозный убил своего сына, и почему капитана Кука съели туземцы. Если он ответит на твой вопрос, то придется мне тебя тоже съесть, в ущерб здоровью. С Дамиано этот вопрос тоже решу. Но если ты поставишь его в тупик, то у тебя есть шанс выйти отсюда. Агалиарепт весь Интернет наизусть знает, так что не тешь себя иллюзиями. И не нервируй меня, мне скоро некуда будет трупы прятать.
Открылась дверь, и официант принес упаковку дихлофоса, глядя на меня:
– Ваш заказ, синьор!
Агалиарепт небрежно развалился на диване, кидая очередной кубик Рубика в сторону:
– Только умоляю тебя, не надо привычной пошлости в виде загадки Сфинкса или теоремы Ферма. Все это даже в детском садике знают. И ваша пошлость про то, когда русские бросят пить, мне тоже надоела. Тебе сразу скажу, что никогда, да ты и сам это прекрасно знаешь. Только сообщу тебе, что ваш пятый пункт анкеты «национальность» будет окончательно отменен через сорок три года. А последний человек, у которого записано в документах «русский», по имени Теодоро Хуанович Чжэ-Чжун, умрет от цирроза печени через восемьдесят пять лет, три месяца и шесть дней, считая от сего дня.
– Думай, чужеземец,– сказал он, ставя на стол статуэтку маленького голого мальчика. Официант залил в рот статуэтки большой бокал желтого лимонада, и мальчик начал писять тонкой струйкой.
– Из Брюсселя привезли, – довольно заметил Минотавр.– Депутат Европарламента. Тощий такой, только кожа и кости. И татуировок никаких. Никакой пользы, даже на дверную обивку неинтересно было его кожу приколачивать. Ты думай, пока малец нужду справляет. А то у меня аппетит проснуться может.
Как в пошлой викторине: «Время пошло, господа телезрители». И как только я увидел, что струйка стала слабеть, я задал тот вопрос, который меня мучил уже давно. С тех пор, как я связался с Дамиано:
– Есть ли совесть у Дьявола?
Мальчик оказался застенчивым. Закончив свое дело по малой нужде, скульптура одела трусики и застыла с издевательской улыбкой на лице: «Это не я! И вообще, я тут случайно проходил!»
– Ты правильно задал вопрос? У Бога или Дьявола? Обычно спрашивают о Боге.
– Я задал вопрос правильно! На тот вопрос, что тебя другие спрашивали, ответ я сам знаю. Я спрашиваю, есть ли совесть у Дьявола?
Минотавр перестал жевать свою травку и с интересом посмотрел на Агалиарепта:
– Приплыл, очкарик? Это тебе не шахматы. Тут думать надо! .Если тебе нужен «звонок в студию», то я на бюллетне, – и продолжил жевать дальше.
Агалиарепт почесал лысину.
– Налей-ка еще мальчику!
Минотавр опять залил лимонада в скульптуру.
– Дело не в том, что я не знаю правильного ответа. Дело в том, что про начальство нельзя плохо говорить, – пробормотал демон-очкарик.– Скажу про начальника, что у него нет совести, он может обидеться, и непременно накажет. Скажу, что она у него есть, так он мне это тоже может припомнить. Скажет, что я считаю его слабохарактерным. Слушай, Минни, гони ты его в шею! Все равно худой, пивной животик у него только через пять лет появится. Так всем лучше будет!
Минотавр почесал рога и щелкнул пальцами. Моментально появился тот же официант.
– Забери этот дихлофос. Нет, один баллончик оставь!
Он пшикнул аэрозолью себе на шерсть на голове и на руках.
– Проклятые оводы! Совсем закусали. Мало на них полковников Феррари!
Он выташил из-за рогов какую-то пилюлю и проглотил ее. Из-под мышек достал термометр и глянул на нас:
– Двести лет назад у меня температура стабилизировалась. Я почему это запомнил: именно тогда как раз один ненормальный Сфинксу нос пришел отстреливать, а не загадками с ним развлекаться. Нос бедняге отстрелил, но и сам плохо кончил, как мне говорили.
– Точно! – подтвердил Агалиарепт. – Сослали сначала на один остров, затем на другой. С первого убежал, 100 дней побыл в почете, и опять на шконку! Там и откинулся, но уже не на волю, а к Люцику. Маленького такого роста был, а толстый до безумия. Кстати, его высушенный член недавно на аукционе продали.
– Ни черта себе! – расхохотался Минотавр.– Так ему и надо! Надо будет походить там, познакомиться. Напомни, как его зовут?
– Бонопарт. Он выше на один уровень от твоего места дежурства.
Они уже не обращали на меня внимания. Но потом Минотавр посмотрел в мою сторону:
– Короче так! У тебя есть один шанс. Вали отсюда! В коридоре увидишь две двери. Одна ведет наружу, другая в колодец, откуда никто еще не выбирался. Там крючья и колючая проволока на стенках. И лететь вниз минут восемь.
Агалиарепт поправил:
– Восемь с половиной. Сейчас там воздух поплотнее. Сероводорода от разложения всяких тупарей накопилось. Неплохо бы тебе тела их убрать. А то скоро доверху скопятся.
Минотавр продолжил, обращаясь ко мне:
Читать бесплатно другие книги:
