Семь убийц и одна девушка Серова Марина
Я бросилась к Корнейчуку. Милиция должна знать все.
– Куда они повезли раненую девушку?
– У нас единственная клиника, где есть хирургическое отделение. Так что скорее всего ее отправили именно туда.
Я начинала терять терпение. Медленно, но верно. Еще немного и…
– Дайте машину! – потребовала я.
Быть может, я совсем обнаглела, командуя напропалую, но ведь речь шла о жизни и смерти человека. Как ни странно, лейтенант совсем не обиделся, а даже, наоборот, быстро согласился со мной. Прямо чудеса в решете.
– Могу дать «уазик». Если он вам подойдет. Если же этот вариант вас не устроит, то…
– Годится! Я поведу!
На этот раз номер не прошел. Не все кошке жирные мыши. Лейтенант, выражая крайнее упрямство, замотал головой.
– Да вы что! Ни в коем случае! Если я позволю вам кататься на служебной машине без разрешения моего прямого начальства, то с меня башку снимут и нагайкой отстегают. Прилюдно! Вас это устроит? Меня – нет.
– Хорошо, я не желаю неприятностей для вас. Тогда пусть меня отвезет ваш водитель.
– Сейчас дам команду. Только прошу вас, не проявляйте инициативы сами!
Мне стало немного неловко от мысли, что я могла нагнать на милиционера такого жуткого страху. Тем не менее мне позволили сесть в «уазик». Водитель, парень лет двадцати пяти, стриженный под расческу, бросил на меня настороженный косой взгляд.
– Едем в клинику, – сказала я, предварительно поздоровавшись.
– Никакого покоя, – проворчал водитель, включая первую скорость. – Нет чтобы постоять спокойно, так заставляют гонять машину туда-сюда. Государственный бензин тратить – последнее дело. Когда в этой стране закончится бардак?
Я не перечила. Одно из двух: или у парня плохое настроение, или он по жизни ворчун. А насчет государственного бензина пусть не втирает мне лажу – никто еще не отказался от такой лафы, как бесплатное топливо для отечественного двигателя внутреннего сгорания. Кто использует его в личных целях. Если представляется такая возможность, конечно.
Парень сразу взял хороший скоростной темп и гнал по улицам Прибрежноморска. Это меня вполне устраивало, потому что таким образом мы, вероятно, даже нагоним машину «Скорой помощи». Через пять минут после того, как мы отъехали от пансионата, я рискнула задать вопрос:
– Далеко ехать? Где находится эта клиника? Дорога, ведущая в больницу, одна? Или мы можем разминуться со «Скорой»?
Впереди громыхнуло нечто, будто столкнулись два транспортных средства.
– Дорога одна, будь она неладна. А находится больница не близко. – У водилы, кажется, снова начался приступ недовольства. – Мало того, что ехать черт знает куда, так еще трасса перегорожена!
И действительно, впереди виднелся автомобиль «Газель», сошедший с трассы и уткнувшийся в фонарный столб. Рядом, прямо посреди проезжей части, стояла измятая, как туалетная бумага, «девятка» красного цвета.
Мой водитель начал было тормозить, чтобы развернуться и отправиться обратно, но я вскрикнула:
– Куда?! Наоборот, подъезжай ближе! Это же та самая «Скорая помощь», в которой везли Светлану!
Парень, ругаясь на чем свет стоит, поминая всех святых вместе взятых, поддал газу и помчался к месту аварии.
– Ну, блин, держись! – сквозь зубы выдохнул водитель.
Я, конечно, видела в своей жизни многое, сама иногда чудила за рулем, когда того требовала обстановка, но сейчас у меня стало немного тоскливо на душе.
– Эй, осторожнее! – выкрикнула я. – Хочешь, чтобы твой «УАЗ» стал третьим участником аварии?
– Вот повезло! – выругался парень. – Психопатка свалилась на мою голову!
Он нажал педаль тормоза, и машина остановилась в пяти сантиметрах от габаритных огней «Газели». Потом, когда все затихло, я специально проверила дистанцию и убедилась, что почти не ошиблась в оценке расстояния.
Два желтых фонаря справа и слева мигали с определенным интервалом времени, подавая сигнал аварийной остановки. От задних дверей «Скорой помощи» отскочили каких-то два парня, которые хотели их открыть. Их спугнул наш резко останавливающийся «уазик». Если бы они этого не сделали, то его бампер, мощный, как балка железнодорожного моста через Волгу, просто расплющил бы их.
Я выскочила из «уазика», но лучше бы этого не делала, потому что в дверку, рядом с моей головой, ударила пуля.
– Пригнись! – крикнула я водителю, одновременно падая на горячий асфальт. – Здесь стреляют!
Не знаю, как он воспринял мои слова и последовал ли моему совету, но я услышала, как он стал кричать в микрофон милицейской рации:
– Первый! Первый! Перестрелка на углу.
Я не стала слушать названия улиц, которые он диктовал, я затаилась за «Газелью» и стала прикидывать дальнейший план действий.
Скоро прибудет подкрепление, если только милиция вовремя среагирует на радиосообщение водителя «УАЗа». По логике оставалось только ждать.
И вдруг я услышала характерные звуки – в обшивку «Газели» впивались пули. Я различила хлопки обычного пистолета типа «ТТ», а едва слышные выстрелы других стволов были похожи на те, которые издают пистолеты, снабженные глушителями.
Я увидела, что к нам бежит мужчина с пистолетом. Но вот что у него за намерения? Через мгновение я поняла, что он отнюдь не на нашей стороне.
Особенно я возмутилась в душе, когда он ухватился за дверку «УАЗа». Видимо, наша машина мешала ему добраться до «Газели». Что бандит собирался делать – отогнать «уазик» в сторону, застрелив водителя, или выполнить какой-нибудь другой маневр, – я не знала. Да и некогда мне было думать о намерениях нападающего.
Потому что как раз в этот момент человек с пистолетом оказался стоящим ко мне спиной. Допустить, чтобы киллер открыл дверцу и выстрелил в водителя, пусть даже ворчливого, я, естественно, не могла.
Я подсекла бандита ударом ноги, и тот опрокинулся навзничь. В ту же секунду я насела на него, ударила кулаком в подбородок и выхватила пистолет – «ТТ» без глушителя. Я не ошиблась, определив оружие на слух по выстрелам. Наконец-то во всей этой кутерьме со стрельбой у меня в руках было оружие. Пусть и чужое – ведь собираясь на отдых, я никак не предполагала, что попаду в подобную заварушку, и не взяла с собой собственный пистолет. Однако теперь я вооружена и смогу попытаться как-то противостоять атаке неизвестных убийц.
Я отбежала в сторону и спряталась за «Газелью». Выглянув из-за нее на секунду, увидела еще двоих мужчин, приближающихся к машине.
Будь что будет!
Я открыла огонь по бандитам. Выстрелы прозвучали, словно из нескольких бутылок шампанского вылетели пробки. Но била я не прицельно – в мои планы не входило намерение оставить на асфальте два трупа, чтобы потом объяснять работникам органов правопорядка, зачем я это сделала. Не люблю отвечать на вопросы типа «что» да «почему».
Мужчины бросились назад. Однако нападающих оказалось больше, чем двое. Я выглянула из-за машины «Скорой помощи» и чуть было не получила пулю в лоб. С той стороны обнаружились еще двое желающих пострелять. Пришлось выпустить пару пуль в их направлении.
Щелк! Щелк!
Все, кончились патроны. Ну, сейчас мне придется туго.
И в этот момент один из нападавших споткнулся и рухнул на асфальт. Там и остался лежать, неподвижный, словно окаменевшая глыба.
Сразу после этого, к моему удовольствию, противник отступил. Мужчина, которого я обезвредила, тоже исчез. Пришел в себя после моего удара несколько раньше, чем я рассчитывала. Вот так, стоит зазеваться на секунду, и все идет не как задумалось. Досадно, его тоже не помешало бы сдать правоохранительным органам, как и предыдущего, скрученного мной в пансионате. На этот раз не повезло, придется признать.
Я заглянула в кабину «УАЗа».
– Жив?
– Ну е-мое! – Это было, пожалуй, самое безобидное восклицание, которое я услышала из уст водителя, распластавшегося под собственным сиденьем. – Так и знал, что такая вот петрушка получится! И подкрепление не едет, блин!
– Слава богу, ты жив, парень, – выдохнула я. – Послушай, не в службу, а в дружбу, будь любезен, сдай немного назад. Я хоть посмотрю, что происходит там, внутри «Газели».
А внутри кареты «Скорой помощи» не было ничего хорошего. Светлана без сознания лежала… нет, не на специальной автомобильной кушетке, а прямо на полу. В салоне находился и знакомый мне мужчина-врач. Он упал на ноги девушки. Белый халат врача был в крови. Я попыталась нащупать пульс, но пульса не было.
Женщина-врач, сидевшая в кабине, забилась под сиденье. Точно так же поступил и водитель «Скорой помощи». Когда я открыла дверку, женщина громко вскрикнула, а потом, увидев всего-навсего меня, залилась горючими слезами.
– Господи! Что же это такое творится на белом свете!
Где-то я такое уже слышала.
Водитель «Газели» пришел в себя. Чертыхаясь, он с трудом выбрался из-под руля, выпрыгнул из кабины и, пошатываясь, прошелся вокруг машины, «подсчитывая убытки».
Вой сирен раздался прямо над ухом. Три «десятки» с мигалками и автобус со взводом ОМОНа окружили место происшествия. Тут же подоспела еще одна машина «Скорой помощи». На сей раз это была не «Газель», а древний бежевый «РАФ», скрипевший всеми рессорами. В прибывшей бригаде медиков были двое мужчин – один высокий и худой, как Дон Кихот, а второй низенький. Вместо того чтобы заняться делом, то есть раненой девушкой, они начали что-то обсуждать с женщиной-врачом, которая уже успела оправиться от шока и принялась рассказывать о том, что здесь произошло.
– Слушай! Еще одно покушение, что ли? – Из «десятки» выпрыгнул лейтенант Корнейчук собственной персоной. – Что за дела? Сколько живу на свете, такого беспредела не припомню. Прямо война без правил.
– Я тоже не могу вспомнить такого кошмара, хотя много чего повидала на своем веку, – были мои слова ему в ответ. – Надо срочно перенести девушку в другую машину «Скорой помощи». А вот врач, по-моему, мертв.
– Труп? – переспросил лейтенант. – Дождались. Слушай, тут целая банда орудовала, что ли? Прямо сицилийская мафия, точно! Всю машину изрешетили! Ремонту на многие тысячи рублей. Легче новую купить.
– Хватит болтать, помогите кто-нибудь перенести девушку в другую машину! – разозлилась я.
Пока я осторожно перекладывала тело погибшего врача, убирая его с ног Светланы, подоспели двое милиционеров, чтобы помочь.
– Товарищ лейтенант! Здесь еще один труп! – раздался крик с дороги.
– Не понял!
– Парень лет тридцати. Кто – то подстрелил его в спину.
Я похолодела. Вдруг это убийство повесят на меня? Я ведь тоже стреляла! Хотя, насколько мне помнилось, бандит упал подстреленный уже после того, как я израсходовала все патроны. В конце концов можно провести экспертизу. Короче, я притихла и стала вести себя как мышка. Правда, хватило меня ненадолго. Надо было заниматься Светланой.
– Как она? – спросил тут же озаботившийся Корнейчук. – Жива?
– Пульс очень слабый, – сказала я. – Боюсь за нее. Вдруг не довезем живой до клиники, что тогда? Надо было реанимацию вызывать, а не обычную бригаду. Мужчину-врача жалко. Видимо, благодаря ему Светлана осталась жива. Можно сказать, он закрыл ее своим телом.
Мы быстренько перенесли девушку в «РАФ», и машина понеслась по городу в сопровождении двух милицейских «десяток».
Глава 5
До клиники мы добрались благополучно, никаких новых попыток покушения на раненую девушку не было. Всю дорогу я была напряжена, как снайпер, который целых полчаса водит туда-сюда стволом своей винтовки и не может поймать в прицел террориста, находящегося почти на виду.
«Рафик» остановился у высокого крыльца трехэтажного здания. Из стеклянных дверей тут же выскочили санитары с каталкой. Светлану положили на нее и повезли в здание. Я последовала за ней.
Поодаль от входа, прямо в фойе, стоял стол, за которым сидел охранник, – молоденький парнишка с наивным взглядом и стрижкой ежиком. Наверное, только что вернулся из армии. Его взгляд рассеянно скользнул по нашей кавалькаде. Привычная картина, что и говорить. Весь день сиди и смотри, как доставляют больных.
Санитары свернули направо и подкатили каталку к массивным дверям с надписью «Реанимация». Двери открылись, и люди в белых халатах скрылись за ними. Я тоже хотела зайти внутрь, но путь мне преградил пожилой врач в белой шапочке, накрахмаленном халате и в очках с толстыми линзами.
– Вы куда, милая девушка? – строго проговорил он. – Посторонним вход воспрещен!
– Я сопровождаю раненую, – твердо ответила я. – Ту самую девушку, Светлану, которую только что доставили в вашу клинику.
– Вы кто? Родственница? – осведомился мужчина.
Приехали. Начался перекрестный допрос с пристрастием. Что-то надо отвечать, или сейчас меня отправят восвояси с чувством невыполненного долга. Хоть Светлана и не была официально моей клиенткой, но я почему-то ощущала ответственность за нее.
– М-м-м… Я, так сказать, доверенное лицо.
– Доверенным лицам в реанимационное отделение вход также воспрещен. Это правило, которое распространяется на всех без исключения. Сюда дозволяется заходить только персоналу клиники.
Вот такую нотацию прочитал мне местный Гиппократ.
– Да, но… – я развела руками.
– Никаких «но»! Правила существуют для всех. Вот именно, для всех! И для вас тоже.
Строгий дяденька. Старая закалка.
– Дело в том, – стала я объяснять, как могла, вежливо и доходчиво, – что мне необходимо быть рядом. Я – телохранитель. Понимаете?
– Не понимаю, – замотал головой доктор. – Кто телохранитель?
– Я.
Пришлось скромно потупить взор. Так хотелось, чтобы мне поверили!
– Вы, девушка?! – Линзы очков даже запотели, так он разволновался после моего сообщения. Его изумлению не было предела. – Вы – телохранитель?!
– А что, – недоумевающе спросила я, – разве так уж я непохожа на человека, который в состоянии охранять своего ближнего?
– Вы симпатичная девушка, только и всего. Будь я помоложе, – несколько игривым голосом произнес врач, – я бы взял на себя смелость поухаживать за вами. Да-да, рискнул бы.
– Вы лучше возьмите на себя смелость позволить мне побыть рядом со Светланой, – посоветовала я.
– А вот этого, извините, я вам позволить не могу. Охраняйте пациентку снаружи.
– Это как – снаружи?
– Это значит здесь, в коридоре. Кстати, и ваша помощь девушке может не понадобиться, у нас здесь работают свои хорошие специалисты по охране. Вот что я вам скажу.
Он что, имеет в виду того парнишку-охранника у входа? Неизвестно еще, на что тот способен. И если честно, то я сильно сомневаюсь, что в критической ситуации от него будет много толку.
Я оглянулась. Холл был просторен, вдоль стен стояли банкетки для посетителей, а на столах огромные вазы с цветами.
– Здесь, конечно, симпатично, но дело в том, что телохранитель должен находиться рядом с охраняемым. Нападение может быть совершено даже через окна. В конце концов, кто-то из обслуживающего персонала может оказаться в сговоре с преступниками, – начала было я.
– Чушь! – повысил голос врач. – Несусветная чушь! Персонал в сговоре с преступниками? Я никак не могу в это поверить, как, впрочем, и в то, что вы являетесь телохранителем.
– А если я вам это докажу?
– Каким образом? – засмеялся дедушка.
– За одну секунду я обезврежу вас, как будто вы террорист. Только обещайте, что не будете на меня обижаться.
– Обезвредите меня? – В голосе моего оппонента послышались гневные нотки.
– Еще раз прошу не обижаться на меня.
Через секунду старичок оказался в моих объятиях, беспомощный как младенец.
– Что такое! Пустите меня немедленно! Это безобразие, я буду жаловаться!
Я отпустила врача, поставив его на ноги.
– Теперь вы верите, что я могу постоять за своего клиента?
– Верю. Черт вас возьми! Вы – железная леди и сможете заставить поверить во что угодно. – Старичок пытался отдышаться и привести в порядок свой помятый накрахмаленный халат.
– Итак, на чем мы с вами остановимся? – спросила я.
– Вам нужен белый халат.
Резонно. Я не возражала, порядок есть порядок.
– Сколько он стоит? Я покупаю.
Старичок долго смотрел на меня, видимо, соображая, как быть со мной дальше.
– Не надо ничего покупать, я обеспечу вас всем необходимым. – Старичок засеменил впереди меня, впуская в реанимационное отделение. Он шел и бормотал себе под нос: – В конце концов, если здесь дежурят всякие крутые ребята, когда, бывает, подстрелят очередного местного крестного папочку, то почему не разрешить сделать то же самое очаровательной девушке?
Короче, через пять минут я сидела на белом массивном табурете рядом с кроватью Светланы. В белоснежном халате и с надеждою в душе. Халат мне обеспечил милый старичок, которого я про себя называла Гиппократом. Надежду в меня усиленно вселяла бригада врачей, колдовавших вокруг Светланы, которая до сих пор была без сознания. В ее локтевом сгибе торчала игла с длинной трубочкой, тянущейся к капельнице, в носу была еще одна трубка.
Старичка в белом халате звали Владимиром Андреевичем – мне было просто совестно не познакомиться с ним после столь тесных объятий. Многие сотни пациентов, большинство из которых были гостями города Прибрежноморска, Владимир Андреевич вернул к жизни. Дело в том, что коренные жители славного курортного города – люди в основном закаленные, для которых главной живительной силой является морской воздух. Что касается господ приезжих, то они постоянно влезали в различные истории и сами провоцировали сбои в здоровье: перегревались на солнце, перепивали пива, травились общепитовскими тефтелями, пытались тонуть в морских волнах и получали ранения. Последних Владимиру Андреевичу особенно неприятно было спасать. Он считал, что люди должны приезжать на курорт для отдыха, а не для кровавых разборок, за теплом и солнцем, а не за рваными и сквозными ранами.
– Это, случайно, не кома? – беспокойно спросила я, сидя на табурете и не отрывая взгляда от бледного лица Светланы. – Она придет в сознание?
– Будем надеяться, – осторожно произнесли врачи. – Ранение не опасное для жизни, но здоровье у девушки далеко не железное. Хрупкая девочка, как Дюймовочка.
О здоровье известной сказочной героини я ничего не знала. Хотя, насколько я помню, ей многое пришлось вытерпеть в жизни: мерзнуть в зимнем поле, дрожать от сырости в подземелье, страдать от порывов ветра, сидя на спине ласточки. Может быть, сравнение Светланы именно с Дюймовочкой неприемлемо? Ладно, будем считать, что врачам виднее.
Наступила глубокая ночь. В широкое окно, наполовину прикрытое белыми старомодными занавесками, заглядывали лучи уличных фонарей. В отделении царил зеленоватый свет, слегка приглушенный. К тому же было жарко, но я стеснялась спросить, почему в реанимационном отделении марокканский климат.
Приоткрылась дверь в палату и тут же закрылась. Врачи не обратили на этот факт никакого внимания, но меня он насторожил. Я встала, подошла к дверям и осторожно выглянула в коридор.
Все чисто. Ни одной живой души.
Я хотела было вернуться в палату и тогда увидела мужчину в белом халате, уверенно шагающего по коридору со стороны входа в клинику. Худощавый, зачесанные назад темные волосы, подбородок с ямочкой, глубокой и рыхлой. Человек не смотрел на меня. Скорее всего он обдумывал какую-то проблему, попеременно разглядывая то пол, то стены, то потолок. Человек держал правую руку в кармане, и вот это мне не понравилось.
Мужчина поравнялся с дверью реанимационного отделения, поднял на меня темно-серые глаза и произнес вежливым голосом:
– Здравствуйте!
Мне не оставалось ничего другого, как ответить.
Мне всегда было непонятно, как приветствовать людей, если на дворе ночь. Не желать же им спокойной ночи, если они проводят это время суток на ногах. Но что-то же надо ответить столь вежливому позднему визитеру. Ну ладно, пусть это будет так:
– Добрый вечер. – Я тянула звуки, изучая лицо незнакомца. Жалко, что я не физиономист. Хотя кое-что могу разглядеть между морщин и синяков.
Мужчина попытался отодвинуть меня от двери, и мне вроде бы не оставалось ничего другого, как посторониться, но я не торопилась этого делать.
– В чем дело? – удивленно спросил мужчина.
– Извините, вы кто? – в свою очередь спросила я, не трогаясь с места. – И зачем хотите пройти в палату?
– Вы что же, не видите? – недоумевал он.
– Не вижу, – настаивала я.
– Совсем не видите? – допытывался незнакомец.
– А что, по-вашему, я должна видеть? – произнесла я вслух, а про себя подумала: «Не на дурочку напал, дорогой мой». А что, взять бы да и сказать ему так.
Мужчина мотнул головой по часовой стрелке, чуть ли не доставая подбородком грудной клетки. Таким образом он пытался «сделать рекламу» своему одеянию.
– Белый халат видите?
– Вижу, – пожала я плечами, – но это мне ни о чем не говорит. На мне тоже белый халат.
– Ну ладно, мне некогда, – твердым тоном произнес мужчина и начал протискиваться в палату бочком.
Я твердо взяла его за руку с вполне ясным и неотвратимым намерением не пропустить навязчивого дядю, но он вдруг резко оттолкнул меня и ворвался в палату, одновременно вытаскивая руку из кармана.
А в руке был пистолет. И не простой ствол, как у всех до того виденных мной заинтересованных лиц в данной истории, а с глушителем. Видимо, он один из тех, чьи выстрелы я слышала на дороге.
Рука с пистолетом поднялась на уровень груди, чтобы произвести выстрел, но я успела подскочить и ударить по стволу кулаком снизу вверх. Если дядька в халате и успеет выпустить пулю, то пусть она застрянет в потолке, а не в теле практически незнакомой мне девушки Светланы.
Пуля и в самом деле застряла там, где я и планировала. Именно в потолке. Нанесен был вполне поправимый ущерб побелке и грунтовке, который я оценила бы рублей в тридцать. Именно столько средств ушло бы на раствор, количество которого уместилось бы в мерный стаканчик из пачки стирального порошка, на такое же количество шпатлевки и меловой пасты. Плюс работа, если учесть, что выемка пули будет бесплатной.
Мой следующий удар выбил из руки нападающего ствол, который отлетел к стене, окрашенной в теплый бежевый цвет. Следующим этапом по обезвреживанию террориста должно было стать мое действие, которое могло бы выглядеть так: я бросаюсь на мужчину и сбиваю его с ног. Да, должно было бы, но… если бы не помешало одно обстоятельство.
В окне, прямо за стеклом, нависла чья-то тень. Кому другому могло бы показаться, что нам явился призрак, но только не мне. Я сразу поняла, что там находится другой мужчина, и опять же с пистолетом в руке. Не знаю, как кого, а меня уже начинало тошнить от однообразия. Ну что за история?! Мужики и пистолеты, мужики и пистолеты. Появление женщины с базукой меня, несомненно, обрадовало бы.
Его цель была, конечно же, не я, не врачи-реаниматоры, не отделка помещения, а та же Светлана, до сих пор не пришедшая в сознание. Чего они все до нее докопались? Вот загадка века!
И что прикажете мне делать? Киллер наверняка готов в любую секунду выстрелить сквозь стекло в распростертое на операционном столе неподвижное тело девушки. А ведь он легко может попасть в цель! Так что же делать? Бросаться грудью на Светлану и прикрывать ее, ожидая, когда обезоруженный мною дядя поднимет ствол, поставит к стенке врачей с поднятыми кверху руками, подойдет ко мне и пустит пулю в голову? Сначала мне, а потом Светлане, за которой и охотится?
Короче, я поступила по-другому. Схватила табурет, на котором сидела несколько минут назад, и запустила его в окно. Сколько стоит стекло, к тому же не одинарное, а двойное, я не успела подсчитать. Слишком мало времени ушло на бросок, и слишком быстро табурет летел по направлению к окну.
Результатом моих действий были взрывной звук от разлетевшегося на мелкие и крупные осколки стекла, падение на асфальт человека с пистолетом и единодушный вопль участников воскресительного процесса. Поначалу они притихли и, не издавая ни единого звука, следили за процессом борьбы добра и зла в отдельно взятом реанимационном отделении отдельно взятой прибрежноморской клиники. В самом конце шоу все встрепенулись и что-то невразумительно загалдели, показывая пальцами на дверь.
Повернувшись назад, я увидела, что киллер исчез в дверном проеме. Я хотела было броситься следом и произвести квалифицированное задержание, но вовремя вспомнила одну из основных заповедей телохранителя: постоянно находиться рядом именно с тем телом, которое охраняешь.
Уже второго злоумышленника, не считая целой уличной бригады, я упустила. Но для этого были объективные причины. Разве не так?
И тем не менее у меня на душе кошки скребли. С одной стороны, я позволила преступнику скрыться, а с другой – нельзя покидать охраняемого. А то вдруг откуда-нибудь с потолка, словно человек-паук, спустится некто третий, еще один из тех, кто жаждет крови девушки по имени Светлана.
Если разобраться, то меня еще нельзя считать приступившей к своим обязанностям, ведь договор не подписан и все мои действия по охране Светланы – сплошная моя личная инициатива. Правда, у нас и не было времени поговорить об этом.
– Послушайте! Что здесь происходит?! – возмутился неизвестно откуда появившийся Владимир Андреевич. – Что за беспредел?!
– Ничего особенного, – пожала я плечами. – Кто-то желает убить эту девушку. Вполне обычное дело в наше время.
– Обычное, говорите? – Ветеран операций по возвращению с того света снял свои очки и начал тщательно протирать их. – А может быть, вы правы. Для нас это уже вполне обычное явление – убить ближнего своего.
– Надо вызвать милицию! – воскликнула женщина-врач, росту которой позавидовал бы даже легендарный дядя Степа.
– Вызывайте, – устало я махнула рукой. – Мы с ней встретимся за сегодняшний день уже в третий раз. И начнем снова долго смотреть друг другу в глаза, мысленно спрашивая, что происходит. Я сама ничего не понимаю. Такое впечатление, будто полгорода ополчилось на Светлану. Устраивают на нее целые облавы! И кому она так успела насолить, интересно.
– А вы родственница девушки? – спросила другая женщина.
– Нет, мы знакомы всего несколько часов. Точнее не могу сказать, потому что сняла часы с руки, когда она ввалилась в мой номер.
– Как – ввалилась? – ужаснулась женщина-врач.
– Элементарно. Шла по коридору и упала. На мою беду, а может быть, на счастье девушки, это оказался мой номер. И вот теперь сижу я перед вами и отчитываюсь.
В этот момент Светлана открыла глаза.
– Надо же, стоило заговорить про вас, как вы пришли в себя! – всплеснул руками Владимир Андреевич, нагибаясь над девушкой. – Очень хорошо! Даже очень хорошо!
Я тут же подскочила к раненой. Я должна быть первой, кто задаст несколько вопросов.
– Как самочувствие? Нормально? Домой поедем?
Светлана смотрела на меня, видимо, прикидывая, на какой вопрос ответить в первую очередь – на первый, второй или третий.
Наконец она приняла решение.
– Нормально, – услышала я тихий голосок. – Где я?
– Не на небесах, это точно, – сказала я. – В тихом и спокойном месте, именуемом клиникой. Твой ангел-хранитель с тобой. Кстати, заходили два твоих друга, но уже ушли, даже не попрощавшись. Никакого воспитания.
Глаза девушки вновь закрылись. Кажется, она заснула. А я решилась ненадолго покинуть помещение. Мне показалось очень интересным, как охранник мог пропустить в клинику постороннего человека, который был вооружен и очень опасен. Я выскочила в фойе и увидела, что парнишка расползся по столу, уронив голову на его зеленоватую пластиковую поверхность.
Я тронула охранника за плечо, тот не пошевелился. Приложив палец к артерии на его шее, я убедилась, что парень жив, только находится в глубокой отключке.
Пришлось приводить его в чувство всеми доступными средствами, а доступно мне было только то, что было под руками, то есть сами же руки. Мои оплеухи не помогли, хотя и привлекли внимание медперсонала. Прибежали Владимир Андреевич и дежурная медсестра.
– С ним это обычное дело? – спросила я.
– В смысле… – не поняла дежурная сестра.
– Если парень любит поспать на посту, то это одно дело. Но если такого за ним не водится, то будем рассматривать происшедшее как нечто из ряда вон выходящее и требующее пристального рассмотрения.
– Вообще-то подобного за ним не водилось, – пожал плечами Владимир Андреевич.
Я нагнулась над парнем и принюхалась. Почувствовала приторно-сладкий запах эфира.
– По-моему, его просто усыпили, – высказала предположение я.
– Это мы сейчас поправим, – произнес Владимир Андреевич. – Принесите-ка нашатырь, Ольга Львовна.
Пухлая медсестра тут же испарилась, но вскоре появилась, держа в руке маленький коричневый пузырек и кусочек ватки.
– Я сама справлюсь, – сказала Ольга Львовна.
«Аромат» нашатыря, ударивший в нос парнишке, заставил его встрепенуться и открыть глаза.
– Вот блин! – Он заморгал белесыми глазами. – Что случилось? С чего вдруг вы здесь собрались?
– По твою душу, – сквозь зубы заметила я. – Спим на боевом посту? А в это время неизвестные злоумышленники пытаются застрелить пациента клиники.
Охранник переменился в лице.
– Я? Да вы что! Да никогда! Не может этого быть!
– В самом деле, Алексей! – упрекнул парня Владимир Андреевич. – Как же ты пропустил бандита в клинику!
– Я никого не пропускал, – снова заморгал глазами парнишка. – Помню, был человек в халате, мы с ним поговорили.
– О чем? – спросила я.
– Не помню.
– Ты давно работаешь в охране? – задала я вопрос.
– Две недели.
– Ладно, пойдем, сам посмотришь, что произошло, пока ты тут отдыхал на полу, если тебя это интересует.
Картина разрушений в реанимационной палате привела парня в ужас.
– Не может быть… Не может быть, – как заведенный повторял он, словно его заклинило на одной фразе. Но наконец сдвинулся с мертвой точки, и оказалось, что охранник знает и другие слова. – Я все исправлю. Мне только нужны молоток и гвозди.
– Сначала запри входную дверь на задвижку, горе луковое, – посоветовала я.
Читать бесплатно другие книги:
